Онлайн чтение книги Жизнеописание Сайфа сына царя Зу Язана
Глава тридцать вторая

Потом Марджана сказала царю Сайфу:

– Пойдем, я отведу тебя к Муньят ан-Нуфус!

– Слушаю и повинуюсь! – ответил Сайф, и они пустились в путь, а Аллах укрыл их, так что они дошли до темницы, в которой томилась Муньят ан-Нуфус, и никто их не заметил. У дверей темницы царь Сайф увидел хрустальный светильник, наполненный миндальным маслом, а возле двери, на скамье из слоновой кости сидела девушка, и царь Сайф понял, что это тюремщица. Подойдя к ней, Марджана спросила:

– Это ты, Каукаб?

– Да, я, о Марджана, великий везир нашего времени, – откликнулась та. – Знай, что царица Муньят ан-Нуфус только что вспоминала тебя и говорила мне: «О, если бы пришла Марджана и увидела меня в этом унижении и горе! Может быть, она помогла бы мне, потому что она больше всех любила меня». После этого царица заплакала, раскаиваясь в том, что совершила.

Услыхав слова Каукаб, Марджана воскликнула:

– Лучше бы мне лишиться глаз, чем видеть ее в таком положении! Открой же мне двери, я хочу посмотреть на нее!

– Слушаю и повинуюсь! – отвечала Каукаб. – Но кто эта девушка, которая пришла с тобой?

– Это одна из любимиц Муньят ан-Нуфус, а сейчас она моя служанка и попросила меня повести ее в темницу, чтобы посмотреть на бедняжку.

Каукаб отворила дверь темницы и вошла, а Марджана, пройдя за ней, крикнула:

– Эй, девушка, войди, взгляни на Муньят ан-Нуфус, видишь, какое горе с ней приключилось!

И царь Сайф уже собрался шагнуть в дверь, но тут Каукаб сказала:

– О Марджана, ты наш везир, но мне не велено пускать к царице Муньят ан-Нуфус никого, кроме тебя. Я боюсь, как бы мне не пришлось поплатиться за это.

– Не бойся, Каукаб, ведь эта девушка не чужая нам, – ответила Марджана, – она была служанкой царицы Муньят ан-Нуфус, а теперь она хочет повидать свою госпожу и упросила меня взять ее с собой. Не бойся, мы никому не расскажем об этом, и никто не узнает, что она была у царицы.

– Ты права, о Марджана! – сказала Каукаб, но потом она неожиданно подошла к царю Сайфу, одетому в женское платье, и, подняв покрывало, в которое он был закутан, увидела, что он не похож на женщину!

Тогда тюремщица в гневе воскликнула, обращаясь к Марджане:

– Это все твоих рук дело! Ведь это не женщина, а мужчина!

– Что ты, Каукаб, как может мужчина попасть к нам? – возразила Марджана. – Ведь наш город заколдован и его оберегают духи-хранители, и они предостерегли бы нас, если бы мужчина попытался проникнуть сюда.

– Но госпожа, я вижу, что у него усы и борода, которых не бывает у женщин, – сказала Каукаб в замешательстве. – Я боюсь как бы не приключилось горя и беды.

– Ну и что ж, – отвечала Марджана, – видно такой сотворил ее бог земли и неба.

– Если это так, то пусть она разденется, – продолжала Каукаб, – и мы посмотрим на ее грудь и на все ее тело.

Услыхав слова Каукаб, Марджана поняла, что попала в затруднительное положение, а царь Сайф чуть сознание не потерял и стоял без движения, ни жив ни мертв от волнения. Он сказал себе: «На все воля Аллаха!»

Тогда Марджана повернулась к тюремщице и воскликнула:

– Я расскажу тебе все, но заклинаю тебя всевышним и всемогущим господом, повелевающим всем родом человеческим, не двигайся с места, не то я разрублю тебя пополам этим острым мечом! Знай, это действительно но женщина, а мужчина, он прибыл из дальних стран, шел по трудным дорогам и претерпел великие беды и невзгоды. Я первая обнаружила его среди девушек, но взяла под свою защиту, обещала ему помощь и покровительство и дала верное слово, что постараюсь помочь ему свидеться с женой и сыном.

Каукаб спросила:

– О госпожа, кто же он, кто такая его жена, и почему ты стараешься помочь им?

– Его жена – наша госпожа царица Муньят ан-Ну-фус, дочь царя Касима Грозного, которая долгое время томится в заточении, – отвечала Марджана, – а его зовут царь Сайф сын царя Зу Язана, нам о нем рассказывала Муньят ан-Нуфус. Он тот, кто покорил могучих храбрецов, перед кем склонились люди и джинны. Мы все видели его смелость, отвагу и силу, когда он играл с нами в мяч. А царица Муньят ан-Нуфус оказала нам немало благодеяний и совершила множество добрых дел. Она покинула нас и вышла замуж по закону, а ведь это не грех и не позор. А вернулась к нам она потому, что соскучилась по родине и близким и не знала, что ее подвергнут такому унижению. А все то, что сделала с ней ее сестра, клянусь Аллахом, жестоко и несправедливо! Рассуди же сама, Каукаб, и пусть твой разум подскажет тебе, как надлежит поступать.

Услыхав слова Марджаны, Каукаб удивилась и, обратившись к царю Сайфу, спросила его:

– О великий царь нашего времени, как же ты добрался сюда?

И Сайф ответил:

– Я пришел за своей женой и сыном, чтобы спасти их вернуться с ними вместе к себе домой или умереть и отдать за них жизнь. Если меня ждет гибель, я приму ее с готовностью, значит так судил Аллах, мой милосердный господь. А если я освобожу их, то посрамлю своих врагов и завистников.

– Знай, о господин мой, – сказала Каукаб, – что царице Муньят ан-Нуфус раньше не было равных по красоте лица и стройности стана. Я полюбила тебя и хочу помочь тебе искренним советом и делом, чтобы ты выполнил то, что задумал. А твоя жена вся иссохла и исхудала, так что стала похожа на мертвеца, облаченного в саван, и пропахла могильным смрадом. Сейчас даже я красивее ее! Если хочешь, я могу заменить ее тебе, вот я стою перед тобой и готова тебе служить. Я поеду с тобой в твою страну и никогда не покину тебя. Оставь Муньят ан-Нуфус, пусть она выпьет чашу мучений, а эта темница пусть станет ее могилой. Тут она умрет и покончит счеты с жизнью, а когда придет тебе время умереть, вы снова встретитесь.

Но царь Сайф ответил ей:

– О Каукаб, мне сейчас не до любви и не до красоты, я пришел сюда вовсе не для того, чтобы жениться на какой-нибудь из здешних девушек и не из-за Муньят ан-Нуфус. Я хочу только побранить ее за то, что она обманула меня, похитила моего сына и улетела, а потом я оставлю ее здесь, в этой темнице, и вернусь туда, откуда пришел.

Услышав эти слова, Каукаб сказала:

– О великий царь нашего времени, мне кажется, что ты хочешь меня обмануть этими речами. Ведь царица Муньят ан-Нуфус говорила нам о твоем мужестве, благородстве и гордости. Уж коли ты увидишь свою жену, ты не бросишь ее на произвол жестокой сестры. Ты наверняка попытаешься освободить ее мечом и обрушишь всяческие беды на ее обидчиков. Ты же говоришь, что хочешь побранить ее, а потом вернуться в свою страну, будто ты пришел к нам только для того, чтобы убедиться в ее несчастии. Все это непохоже на правду. Вот твоя жена перед тобой, войди же и посмотри на нее!

И царь Сайф переступил порог темницы.

А пока царь Сайф разговаривал с тюремщицей Каукаб, Марджана вошла к Муньят ан-Нуфус и увидела, что та лежит на земле, а рядом плачет ребенок. А в этот день в темницу приходила сестра Муньят ан-Нуфус Hyp аль-Худа и дала ей пятьдесят ударов плетью, и теперь Муньят ан-Нуфус рыдала и стонала от нестерпимой боли.

Марджана спросила:

– Как ты себя чувствуешь, о царица Муньят ан-Нуфус?

– Ты сама видишь, нечего меня спрашивать, – отвечала та. – Только что приходила моя сестра и избила меня, нанесла мне пятьдесят ударов плетью без всякой жалости.

– О госпожа моя, раньше ты ни минуты не могла оставаться в покое, как будто сидела на горячих углях, – воскликнула Марджана. – Ты всегда поручала мне управлять твоим царством и говорила, что не можешь оставаться здесь долго. Ты надевала свое волшебное платье и перелетала в нем с места на место, кружа по свету, пока у тебя не украли твой волшебный наряд. Мы послали тебе другое платье с девушками, и они отсутствовали несколько дней, а воротясь, сказали: «Мы не нашли Муньят ан-Нуфус». Тогда я послала гонца к твоему отцу в город Сердоликовых лугов, чтобы сообщить ему, что ты не вернулась. Но твой отец приказал, чтобы место царицы заняла твоя сестра Hyp аль-Худа, и больше о тебе не спрашивал. Он радовался твоему отсутствию и разгневался, когда узнал о твоем возвращении. И когда ты вернулась в нашу страну, колдуны твоего отца узнали, что ты стала женой царя Сайфа и родила ему сына. За это твоя сестра Hyp аль-Худа и заточила тебя в тюрьму.

Муньят ан-Нуфус ответила:

– Да, Марджана, я сама виновна в том, что случилось со мной, ведь я обездолила своего мужа, покинула его и забрала у него сына. Но послушай, Марджана, тот, кого я считаю одним из великих везиров нашего времени, сердце говорит мне, что муж мой царь Сайф не оставит меня, ведь в нем заключена вся доблесть мира, он – воплощение мужества и благородства.

На это Марджана сказала ей:

– А если придет царь Сайф и будет стараться освободить тебя, ты возьмешь меня в их страну и выдашь там замуж за какого-нибудь доблестного героя?

– Да, клянусь Аллахом, Марджана, тебе будет принадлежать все мое достояние и вся моя жизнь, – ответила Муньят ан-Нуфус. Потом она зарыдала и стала произносить стихи, оплакивая свою участь.

А тем временем царь Сайф, который стоял за приоткрытой дверью и слышал слова Муньят ан-Нуфус, разглядел, как изменилась царица, как она изнурена и истощена, а водь раньше она была прекрасна лицом и стройна! Тогда из глаз Сайфа потекли слезы, мысли его смешались, так что он едва не лишился рассудка. Вне себя от горя он, как это принято у арабов, произнес красноречивые стихи:

– Я пришел за тобой, о свет очей, не бойся же, Я спешу к тебе, прилагая все старания…

И когда царица Муньят ан-Нуфус услыхала слова Сайфа, сердце ее наполнилось радостью. Она хотела встать, но пошатнулась и вновь упала, потому что не в силах была держаться на ногах от слабости и боли. Тогда царь Сайф сказал:

– О царица Муньят ан-Нуфус, что побудило тебя совершить этот недостойный поступок? Ты прибегла к хитрости, чтобы унести моего сына, и заставила меня отправиться за тобой в эту дальнюю страну по трудным дорогам!

С этими словами царь Сайф подошел к Муньят ан-Нуфус и положил руку ей на голову. Тут Муньят ан-Нуфус вскочила, словно львица, и, бросившись в объятия Сайфа, прильнула к нему, а он прижал свою жену к сердцу, и оба они лишились чувств и упали наземь, как мертвые. Увидев это, Марджана побрызгала водой на Сайфа и Муньят ан-Нуфус, которые лежали, держа друг друга в объятиях. И когда Муньят ан-Нуфус пришла в себя, она сказала:

– О господин мой, правда ли, что мне довелось увидеть тебя перед смертью, или это только сон? Прошу тебя и заклинаю верой ислама, если ты действительно царь Сайф ибн Зу Язан, не оставляй меня, пока не завернешь в саван и не похоронишь, а тогда возвращайся с миром в землю Йемена. А если это все только мне снится, я прошу тебя простить меня, вот и все.

Сайф ответил ей:

– Ну, раз уж так случилось, я не стану больше тебя попрекать.

– О господин мой, слава Аллаху, господу миров, который подарил мне встречу с тобой, – воскликнула Муньят ан-Нуфус. – Ты сам видишь, надо мною совершили зло и учинили несправедливость, и вот я заточена в этой темнице. Постарайся же освободить меня, о господин всех царей, первый среди властелинов!

Царь Сайф спросил:

– А за что эти неправедные тираны заточили тебя в темницу?

Муньят ан-Нуфус ответила:

– Сейчас не время спрашивать. Меня заточили из-за тебя, но об этом мы поговорим в другое время, а теперь нужно подумать, как нам спастись из тюрьмы и убежать из этой страны.

Сайф воскликнул:

– Мы – одна душа и одно тело, и я не расстанусь с тобой, пока не водворю тебя в твой дворец и не окружу прислужницами, рабынями и слугами.

– О царь, это недостижимо, теперь мне и во сне не увидеть моего дворца! – ответила она.

Тогда царь Сайф вынул свой волшебный кубок, накрыл его, как обычно, и сказал:

– Я хочу пшеничного хлеба, масла и меда.

Потом он открыл кубок, и все увидели, что там лежит хлеб, масло и пчелиный мед. Сайф обратился к Марджане:

– О Марджана, Каукаб и Муньят ан-Нуфус, скажите, было ли все это здесь или появилось благодаря чуду?

И Марджана ответила:

– О великий царь нашего времени, ты сказал своей жене правду, ты можешь спасти ее! Сейчас мы поедим все вместе, и царица Муньят ан-Нуфус тоже поест с нами. А эту ночь вы с царицей Муньят проведете у меня, ведь теперь ты – единственный наш защитник в этой стране.

Они сели за трапезу, а потом Марджана отвела всех в свой дом, который был неподалеку от темницы. Она приказала принести еды и питья и оказала своим гостям почет.

Но не прошло и четверти ночи, как к Марджане явилась одна из прислужниц царицы Hyp аль-Худа и сказала:

– О госпожа, царица просит тебя тотчас явиться к ней.

– Слушаю и повинуюсь! – ответила Марджана и отправилась к царице Hyp аль-Худа. И когда она вошла к царице, та сказала:

– Знай, я сейчас спала и увидела во сне, будто в нашем городе бушует пламя и все девушки бегут, спасаясь от него. Потом мне привиделось, что меня схватила белая птица и, подняв высоко над землей, разжала когти и бросила на землю в безлюдной степи. А когда я упала на землю, меня схватил какой-то зверь и отнес в город моего отца. Там я увидела сестру Муньят ан-Нуфус, которая сидела верхом на сером коне, а в руках сверкал меч. Увидев меня, она переложила меч из левой руки в правую и закричала, указывая на меня: «О негодная, о распутница!» Я хотела подойти к ней, но тут какой-то зверь толкнул меня в грудь и отбросил далеко в сторону. А ты, Марджана, стояла рядом с моей сестрой, которая вновь обрела здоровье и красоту, а позади нее был могучий лев, который защищал ее от всех, потому что никто не мог с ним справиться. Я удивляюсь тебе, о мой везир, как ты могла оказаться с моей сестрой и бросить меня на волю злой судьбы.

Марджана ответила:

– О царица, это всего лишь сон и истолковать его могут только люди, искушенные в науке колдовства.

– Ты права, – ответила царица, – а сейчас посиди со мной, пока у меня не пройдет испуг, потому что этот сон устрашил меня и встревожил.

Потом царица приказала:

– Приведите ко мне колдунью Зазуа.

И когда колдунья явилась, царица велела ей сесть, а потом повторила свой рассказ. Колдунья воскликнула:

– О царица, я скажу тебе всю правду, но сначала я раскину гадательные доски и погадаю перед тобой на песке, чтобы порадовать тебя.

И колдунья уселась, погадала на песке, а затем сказала:

– О царица, обещай мне пощаду!

Hyp аль-Худа ответила:

– Тебе дарована пощада, говори!

– Твоя сестра Муньят ан-Нуфус вышла из темницы, и Марджана, твой везир, взяла ее к себе в дом вместе с тюремщицей Каукаб. С ними там мужчина, это один из великих царей, повелитель стран и городов, селений и дворцов. Когда он выезжает из своего дворца, за ним следует многолюдное войско, которому нет числа, а воинов у него – словно песка в пустыне и камней на морском берегу. Это муж царицы Муньят ан-Нуфус и отец ее ребенка. Он явился в наш город ради нее, и его руками будут низвергнуты все талисманы и изгнаны духи-хранители нашего города, а девушки и женщины станут жить вместе с мужчинами, заключать браки и рожать детей. Скоро к нему на помощь прибудет великий царь, повелевающий обширной страной и могучим войском. Остерегайся же, царица, не то враги сведут тебя в могилу.

Тут Hyp аль-Худа обратилась к Марджане и спросила ее:

– Ты слышала, что сказала колдунья?

– Я не верю этим словам и не хочу даже слушать их, – ответила Марджана. – Она сказала, будто я впустила в свой дом мужчину и освободила Муньят ан-Нуфус. Как может мужчина проникнуть в наш город, ведь город заколдован и его стерегут духи-хранители! Если бы чужак вошел в город, они предупредили бы нас, как всегда.

– Марджана права! – воскликнула царица, но колдунья возразила:

– О царица, это лживая отговорка, сейчас я расскажу тебе, как проник в город этот мужчина.

И она стала шептать и бормотать над гаданьем, а потом сказала:

– О великая царица нашего времени, этот хитрец сначала играл в мяч с нашими прекрасными девушками, а потом проник в город через башню, где нет талисманов, и помогла ему в этом Марджана, твой везир.

Тогда разгневанная Марджана положила руку на рукоять меча, но Hyp аль-Худа сказала ей:

– О сестра моя, не начинай раздора и ссоры и пощади ту несчастную. Ведь я ей не верю, а тебя не обвиняю во лжи и не говорю, что ты замыслила против меня дурное. Затем, обратившись к колдунье, она сказала: – Уходи прочь, я не желаю слушать твоих речей.

Колдунья ушла, а Марджана осталась у царицы и развлекала ее шутками и беседами всю ночь, пока не засияла заря. Тогда Hyp аль-Худа сказала:

– О сестра моя, иди вместо меня в диван и побудь там, пока я не высплюсь. Бессонница и тревожные мысли утомили меня, и я нуждаюсь в отдыхе.

– Слушаю и повинуюсь, – ответила Марджана, пошла в диван и села среди девушек. А Нур аль-Худа только сделала вид, будто спит, а сама отправилась в темницу, где прежде томилась Муньят ан-Нуфус, чтобы проверить, правду ли сказала ей колдунья, но не нашла там ни своей сестры, ни Каукаб. Тогда она поспешила к дому Марджаны и постучалась в дверь. Невольницы спросили, кто стучит, а Нур аль-Худа ответила:

– Я Захра, невольница госпожи Муньят ан-Нуфус. Я ходила к ней в темницу, но не нашла ее. Тогда я спросила Марджану, везира нашей царицы, и Марджана сказала мне: «Она у меня, а с ней Каукаб и мой господин, муж Муньят ан-Нуфус».

Девушки ответили ей:

– Наша госпожа сказала тебе правду, они сейчас спят. А где же наша госпожа Марджана?

– В диване, – ответила та. Потом царица Нур аль-Худа вернулась в диван и приказала схватить Марджану, а когда девушки-стражницы набросились на везира, царица в сильном гневе крикнула:

– Ты замышляла недоброе против меня и помогла врагу проникнуть в наш город! Я только что была у тебя дома и видела его!

Но Марджана сказала ей:

– О царица, и из-за этого ты приказала меня схватить?! Ну что же, раз ты была у меня дома и видела их, этого уже не скрыть. Но ведь это тебе должно быть жаль Муньят ан-Нуфус, она твоя сестра, а не моя. А этот человек – ее муж, он непременно освободит ее силой и снесет вам головы своим мечом. А я хотела перехитрить его и захватить живым, а потом привести к тебе. Но теперь я вижу, что у тебя нет разума. Не обольщайся, он все равно либо убьет тебя, либо захватит в плен, ведь твой противник – повелитель всех царей нашего времени, ему повинуются и люди, и джинны.

На это Нур аль-Худа ответила ей:

– Ты еще увидишь, что я сделаю сегодня.

Сказав это, она тотчас послала весть о том, что произошло, своему отцу в Город мужчин и приказала девушкам отправиться к дому Марджаны и окружить его.

А царь Сайф поднялся с зарей и в это время сидел и на царицу Муньят ан-Нуфус глядел, жену утешая, к терпению и стойкости ее призывая, пока она кормила маленького сына. Вдруг дом окружила толпа девушек, которые налетели на него со всех сторон, словно туча саранчи. Увидев их, царь Сайф рассмеялся и сказал:

– О Муньят ан-Нуфус, как глупа твоя сестра, она хочет, чтобы подвластные ей девушки сразились со мной, но я покажу ей, как поступают храбрецы!

С этими словами Сайф выхватил меч из ножен, стал размахивать им, так что смерть засверкала на его клинке, восклицая: «Аллах велик!»

– О царь, не спускайся к ним, – закричала Муньят ан-Нуфус, – а если спустишься, то не отдаляйся от дома, я опасаюсь женского коварства, ведь оно может нас разлучить, так что ты забудешь обо мне, и мы погибнем.

Но царь Сайф ответил ей:

– Не бойся, до этого не дойдет!

Потом он обнажил меч и бросился на девушек, нанося им разящие удары, он колол и рубил, убивал и кричал, так что сотрясались горные твердыни.

Царь Сайф сражался с вражескими полчищами, нанося раны и увечья, и защищал Муньят ан-Нуфус, никого к ней не подпуская. А враги то нападали на него, то отступали, и царь Сайф рубил головы, будто бросал шары, а отрубленные руки летели, как сухие листья во время засухи и жары. Царица же Нур аль-Худа продолжала нападать на него, говоря приближенным:

– Это ваш день, день победы, ведь перед вами один человек, а вас многие тысячи. Сразитесь с ним, пусть ваша стойкость не ослабевает в тяжкой битве.

Услыхав эти слова царицы, девушки забыли страх и бросились в бой, полные решимости проявить отвагу в сражении. А царица тем временем позвала колдунью Зазуа и сказала ей:

– Я думаю, что только ты сможешь схватить этого человека.

– Слушаю и повинуюсь, – ответила колдунья, удалилась на некоторое время, а потом вернулась, распустив волосы по плечам и держа в руках курильницу, в которой горели благовония. Колдунья закричала, и на ее зов откликнулись духи-хранители города. Тогда над городом засверкали молнии, загремел гром, земля затряслась, небо потемнело и свет померк, будто настал срок Страшного Суда. И царь Сайф внезапно почувствовал, что все тело его словно обмякло и обессилело. Тогда девушки со всего города нахлынули на Сайфа и захлестнуиш его, будто морские волны, стараясь захватить живым, увидев это, Муньят ан-Нуфус поняла, что ее мужу, который пришел в эту землю, чтобы снасти ее, грозит неминуемая гибель, а виновата во всем она. Тогда Муньят ан-Нуфус подняла голову к небесному своду, укрывающему мир, и, протянув своего сына к тому, кто один может спасти всех, униженно и смиренно взмолилась со слезами на глазах и с горем в сердце: «О Аллах!» А потом сложила горестные стихи.

Так царица Муньят ан-Нуфус, держа сына на руках и со слезами на глазах, молила Аллаха о спасении, чтобы избавиться от беды и мучения, глядя то на небо, то на своего супруга, застигнутого бедой.

А самое удивительное во всем нашем рассказе это то, что господин наш Хидр Абу-ль-Аббас совершал путешествие. И великий и славный Аллах пожелал, чтобы рукой Хидра свершилось избавление царя Сайфа. Хидр увидел, в каком положении пребывает царь Сайф, и, взглянув на тайную скрижаль судеб, прочел, что там записано. Затем Хидр, да будет мир ему, направился в город под названием Давариз, величайшую из столиц персов, которым правил царь Шах аз-Заман, царь царей персов. Прибыв в город Давариз, Хидр предстал перед царем и сказал ему:

– О Шах аз-Заман, скажи: «Нет бога, кроме Аллаха, а Ибрахим – его собеседник и пророк!» И вели своим везирам, вельможам и простолюдинам сказать то же самое, чтобы истинная вера распространилась по всему вашему городу.

И Аллах вложил в сердце царя Шах аз-Замана свет истинного пути и веры, и он принял ислам на словах и в душе. А потом вельможи, везиры и все жители города последовали его примеру и уверовали в Аллаха. И менее чем за час весь город преобразился, избрав покровителем Аллаха, творца всего живого, и предпочтя истинную веру ислама неверию и заблуждению.

Тогда Хидр сказал царю Шах аз-Заману:

– Вставай, садись на коня и отправляйся в поход вместе со своим войском, ты призван к священной войне!

– Слушаю и повинуюсь! – отвечал царь.

А Хидр не объяснил царю, куда ему следует направиться, только приказал царским воинам садиться на коней, когда же они были готовы, он пустился в путь, говоря: «Следуйте за мной!» – и поехал вперед, не оглядываясь. Не прошло и двух часов, как они оказались возле Города девушек. Тогда Хидр приказал войску войти в город, и когда первый всадник приблизился к воротам, страж города крикнул:

– О жительницы Города девушек, к вам пришли шестьдесят тысяч всадников. Все они из города Давариз, все они исповедуют истинную веру, а ведет их царь Шах аз-Заман. Первой их жертвой буду я, а джинны освободятся от своих трудов и мучений, которые терпят, охраняя этот город!

И не успел страж произнести эти слова, как Хидр ударил его жезлом, который держал в руке, и страж упал с городской стены на землю и разбился. Тогда мусульмане вошли в город, возглашая имя всевышнего Аллаха, единого и предвечного.

А в сердца девушек вселился страх, и они разбежались по улицам и кварталам города, со всех сторон окруженные бедой. А когда наступил вечер, царь Шах аз-Заман вошел в диван и встретился там с царем Сайфом ибн Зу Язаном. Подойдя к нему, Шах аз-Заман поцеловал его руку и сказал:

– О господин мой, занеси меня в число борцов за истинную веру!

– А кто ты такой? – спросил Сайф, и тот ответил:

– О господин мой, мое имя Шах аз-Заман, я долго поклонялся огню, а потом ко мне явился твой наставник Хидр, научил меня истинной вере ислама и приказал отправиться в эту землю. А я никогда не покидал своей страны и не был в этих землях.

И как только Шах аз-Заман произнес эти слова, он услышал неведомый голос: «О Шах аз-Заман, оставайся здесь и служи этому царю, пока он не уладит свои дела в этом городе, и к концу ночи ты окажешься в родной стране».

А в это время Муньят ан-Нуфус воспользовалась общим замешательством и сначала освободила Марджану, потом приказала схватить и связать свою сестру, а сама села рядом с царем Сайфом на царский трон.