Онлайн чтение книги Жозефина и Наполеон. Император «под каблуком» Императрицы
СЧАСТЛИВЫЙ НЕСЧАСТНЫЙ МУЖ

Баррас действительно так и сделал, он в тот же день словно между прочим поинтересовался, с какими намерениями Бонапарт дарит вдове Богарне дорогие вещички, не намерен ли тот… Наполеон откровенно смутился, чем убедил директора, что намерен, только не решается.

– О, мой друг, если это так, то поспешите, такая очаровательная женщина не станет ждать вас вечно. Уведут…

Бонапарт поспешил, уже через день они с Жозефиной объявили о помолвке и близкой свадьбе. Наполеон и не подозревал, что его попросту женили, он был без памяти влюблен, для Бонапарта существовала только сама Жозефина, и ему все равно, что о ней говорили, что ей больше лет, чем ему, что у нее двое детей и совсем не лестная репутация, все равно, есть ли у нее состояние или одни долги. Наполеон любил и был совершенно счастлив тем, что вдова Богарне согласилась стать его супругой.

Отношения у Наполеона с Гортензией все никак не налаживались, девочка относилась к будущему отчиму настороженно, а Эжен компрометировал саму мать. Присутствие рядом рослого почти пятнадцатилетнего сына не позволяло Жозефине делать вид, что ей самой двадцать пять.

Возможно, поэтому детей вдруг отправили «продолжать воспитание» – Гортензию в знаменитый пансион мадам Компан, где воспитывались девочки из лучших семей, а Эжена в Сен-Жермен в пансион Мак-Дермотта. Это было куда лучше, чем получать профессию столяра или швеи, во всяком случае, приятней, но дети страдали. Гортензия переживала, что отчим станет сурово обращаться с ней и братом, а Эжену очень не хватало общения с матерью. Юноша писал ей:

«Очень прошу тебя приехать навестить меня. Или ты не помнишь, что я не виделся с тобой уже месяц? Надеюсь, погода не помешает тебе, сейчас она прекрасна».

Погода не помешала, но мать не приехала. Жозефина была занята – она выходила замуж.

9 марта, спустя четыре месяца после их знакомства, Жозефина и Наполеон сочетались гражданским браком. Кто-то скажет: «Всего через четыре месяца!», но для Жозефины это были долгие четыре месяца, когда она вынуждена была изо всех сил стараться не показать свою нищету и свои долги, а еще жить точно весталка, чтобы никто не мог обвинить в недостойном поведении. Она должна была соответствовать и не разочаровать. Целых четыре месяца!

За две недели до того все чуть не развалилось – Наполеон, явившись без предупреждения и потрепав за ушко горничную в знак хорошего расположения, бросился прямиком наверх и замер… там слышались два голоса! У Жозефины был в гостях один из ее прежних любовников. Хорошо, что они еще не успели приступить «к делу», услышав шум, Жозефины выскочила в малый салон. Она, конечно, сумела убедить Наполеона, что просто показывала бывшему приятелю новую отделку спальни, но генерал мало поверил и все же простил неверную

У Жозефины было велико желание выставить его вон, потому что закатывать сцены ревности может только тот, кто имеет право, у самого Бонапарта, тогда еще не сделавшего предложение, такого права не было. Красавица сумела намекнуть, что он пока не в статусе жениха, а тем более мужа, на следующий день пожаловалась Баррасу, и генерал наконец осознал, что, кроме клятв любви, женщине нужно нотариальное оформление чувств.

Нотариус морщил нос, ведь советовал же Жозефине не связывать себя с этим нищим генералом, когда та интересовалась делами Бонапарта! Обещал подобрать какого-нибудь крепкого поставщика, пусть в возрасте и незнатного, зато с полной кубышкой. А она нашла себе захудалого мальчишку, у которого ни гроша и огромная семейка, явно намеренная тянуть из него денежки… Да и имя-то итальянское: Буонапарте. Тьфу! Кого только французская революция не вынесла на поверхность, словно кипящий бульон пену…

Мало того, невеста и свидетели ждали уже больше часа, а генерала все не было! Кто же так ведет себя на собственной свадьбе. Опаздывать может только юная невеста из-за обморока от переживаний или того, что не удается затянуть корсет, а жениху, да еще и в таком вот случае, когда дама откровенно старше…это уже неприлично.

Жозефина нервничала, она то садилась и пыталась о чем-то оживленно беседовать с подругой Терезой Тальен, отвечая или смеясь невпопад, то вскакивала, говоря, что ей душно, и подходила к окну. Присутствующие видели, что виконтесса попросту готова расплакаться! Было от чего: разыгрывая целомудренность, она дала отставку всем поклонникам, вернуть которых теперь будет очень нелегко, а Наполеон не пришел.

– Баррас, где он? Передумал, но так бы и сказал!

Директор набросал злую записку и отправил слугу разыскать незадачливого жениха. Его поведение граничило с неприличием. Какой бы ни была Жозефина, поступать так с женщиной непорядочно для любого мужчины. Если передумал жениться – просто сообщи об этом, но не заставляй ждать себя у нотариуса!

Тереза уже сочувствовала подруге, та сидела, кусая губы и раскрывая и захлопывая веер, больше не в силах поддерживать разговор, изображая веселье. Для себя Жозефина решила, что если Наполеон не появится через несколько минут, то больше не появится рядом с ней никогда, такого унижения она не потерпит! Полунищий полковник, все имущество которого состояло из сапог и сабли, посмел смеяться над ней?! Она будет на коленях умолять Барраса вернуть этого мерзавца на место, пусть изнашивает сапоги, купленные с помощью Терезы, где-нибудь подальше от Парижа.

Наконец, не выдержав, она встала и подошла к Баррасу:

– Баррас, убери его вон из Парижа…

Тот чуть улыбнулся:

– Конечно, дорогая, но только после того, как вы подпишете договор.

И кивнул в окно на Бонапарта, который в это время выскакивал из кареты у дверей мэрии.

– Или ты уже передумала?

В тот миг Жозефина, охваченная желанием мести, даже пожалела, что не ушла десять минут назад.

Наполеон не позволил ей сказать ни слова, бросился к невесте, целуя руки и умоляя простить, так как дела в армии задержали его, он извинялся и перед свидетелями. Тереза с трудом прятала насмешливую улыбку, хорош муж, который начинает с того, что опаздывает на свадьбу на два часа!

Напор Бонапарта увлек всех, горящие глаза, пылкие речи, заверения, что если она передумала, то ему незачем жить, мольбы простить… Жозефина поддалась на уговоры.

И вот наконец свершилось! У нотариуса Родриге они подписали брачный договор, который сразу можно было признать недействительным, потому что в нем было множество «неточностей», на который «добрый» нотариус попросту закрыл глаза. Например, Жозефина просто сбросила себе четыре года и стала вместо тридцатитрехлетней двадцатидевятилетней! Наполеон пошел навстречу и полтора года себе прибавил. Получилось, что они одногодки. Родриге сделал вид, что верит в молодость виконтессы Богарне, а также в то, что ее супруг, не имея никакого имущества, кроме сабли и мундира, способен обеспечить супруге в случае развода пенсион в 1500 франков ежемесячно. Никакого заклада ценностей в обеспечение такой щедрости, конечно, не было, как и приданого у невесты.

Но жених был влюблен без памяти, а невеста делала вид, что отвечает ему взаимностью. Оба страстно желали поскорей закончить бумажную волокиту, Наполеон, потому что переселялся в спальню с зеркалами, хотя там еще предстояло потеснить Фортюне, а Жозефина, потому что получала, наконец, статус замужней дамы и генеральши.

Но медовый месяц получился примечательно коротким, походная труба (или приказ Барраса?) звала генерала Бонапарта на границу с Италией, где он был назначен главнокомандующим армии вместо Шерера. Через пару дней после подписания брачного договора и коротенькой церемонии в мэрии счастливый и одновременно несчастный новобрачный отбыл к месту службы. Счастливым Наполеон был потому, что теперь имел полное право потеснить Фортюне на шелковом одеяле в зеркальной спальне, а несчастным, потому что пришлось расставаться со своей любовью.

Смягчала горе Бонапарта от расставания с его любовью только надежда, что она будет ждать возлюбленного, а еще уверенность, что совершит множество подвигов, чтобы принести свою славу к ногам обожаемой Жозефины. О, да, он обязательно станет великим и вырвет у нее крик восторга! Теперь смыслом жизни Наполеона стало добиться высших успехов, чтобы любимая жена могла им гордиться.

Однако для этого предстояло жить без Жозефины во время похода, что не могло не разрывать сердце несчастного влюбленного. Ежедневно в Париж летят письма, сумасшедшие письма сумасшедшего влюбленного. Генерал Бонапарт уступил место влюбленному Бонапарту, и только страстное желание добыть славу, чтобы возлюбленная могла им гордиться, заставляло Наполеона скакать в сторону своих войск, а не обратно в Париж.

«Каждый миг отдаляет меня от тебя, милый друг, и в каждый миг у меня остается все меньше сил выносить разлуку с тобой».

«Ах, в письме от 13–16 марта ты обращаешься ко мне на «вы». Сама ты «вы»! Ах, злая, как ты могла написать такое письмо! Как оно холодно! И потом, с 13-го до 16-го прошло четыре дня. Что же ты делала, раз не писала мужу?..

Ах, мой друг, твое «вы» и эти четыре дня заставляют меня сожалеть о своем старомодном неравнодушии. Горе тому, кто окажется этому причиной! Если я найду доказательства, пусть он испытывает те же муки и пытки, что пережил я! В самом аду нет таких мучений! Ни фурии, ни змеи – вы, вы! Ах, что будет через две недели?..

Душа моя в печали, сердце – в неволе, и мое воображение пугает меня… Ты любишь меня меньше…

Я не прошу у тебя ни вечной любви, ни верности, но только… правды, безграничной откровенности. День, когда ты мне скажешь «я разлюбила тебя», станет последним днем моей любви или последним днем моей жизни. Если сердце мое столь глупо, что способно любить безответно, я вырву его безжалостно…

P.S…Поцелуй своих детей, о которых ты ничего не говоришь! Еще бы! Это удлинило бы твои письма в два раза, и тогда утренние гости не имели бы удовольствия видеть тебя. О, женщина!!!»

Он писал сумасшедшие письма, полные любви и отчаяния. Любви, которая пылала в его сердце, и отчаяния оттого, что возлюбленной Жозефины не было рядом. Писал и требовал ответа как можно чаще. Но ежедневно просиживать за столом, выдумывая вздохи восторга, которого просто не было, Жозефина не могла. Она растягивала каждое ответное письмо, как могла, описывала дела всех и каждого знакомого, дел, которых, собственно, тоже не было.

До мужа ли ей было, если у нее такой забавный любовник? И в Париже достаточно весело, чтобы не вспоминать влюбленного генерала. Вот вернется, тогда посмотрим. И вообще, дело мужа, тем более генерала, воевать, а жены – развлекаться.

Бонапарт, видите, ли желает, чтобы она приехала в Италию! Нет, этот генерал точно безумец! Кому еще могло прийти в голову, чтобы красивая женщина тащилась за тридевять земель к мужу в военный лагерь?! Глупости, Жозефина вовсе не собиралась этого делать.

Правда, Наполеон оказался весьма настойчив, пришлось отговариваться то болезнью, то потом… беременностью. Мол, мне кажется, что я ношу твоего ребенка… Прошло время, пришлось сознаться, что только показалось, но недомогание мешает сделать лишний шаг…

При этом Жозефина чувствовала себя прекрасно и веселилась вовсю.

Труднее стало, когда в Париж приехал с победной реляцией от горячего генерала его адъютант Жюно и брат самого Наполеона Жозеф. Требование у Жюно было такое же: отправиться вместе с ним в Италии, где генерал Бонапарт ждет не дождется свою обожаемую супругу.

Жозефина, мысленно обругав этого Жюно дураком, даже вздохнула: вот навязался влюбленный осел на ее голову. Но тут же решила, что Бонапарт не осел, он кот в рваных сапогах.

Ей было некогда пререкаться с адъютантом, тем более тот не проявил к ней самой никакого интереса. Разве мог быть интересен красотке тот, кто не интересовался ею самой? Ничего удивительного, каков генерал, таков и адъютант!

Жозефина крутилась перед зеркалом, пытаясь разглядеть себя со всех сторон, камеристка с помощью еще одной горничной то и дело перетаскивали и поворачивали большие зеркала на подставках, но было заметно, что стараются зря, мысли гражданки Бонапарт столь далеки от собственного отражения, что она едва ли отличает себя от Луизы.

Генеральша действительно была задумчива. Только что принесли записку от Барраса с требованием немедленно приехать в Люксембургский дворец! Что произошло?! Неужели что-то с Наполеоном? О, господи, только бы не изувечившее ранение, терпеть дома влюбленного и ни на что не способного мужа невыносимо!

Наполеон и так ежедневно забрасывал письмами с требованием приехать к нему в Италию. Даже своего адъютанта Жюно прислал для сопровождения. Конечно, ей было приятно, когда на устроенном ради чествования в лице Жюно его генерала Бонапарта и ее, как супруги героя, балу в Люксембургском дворце кричали: «Да здравствует генерал Бонапарт! Да здравствует гражданка Бонапарт!» Но при чем здесь Италия, вернее, ее поездка туда? Где это видано, чтобы жены главнокомандующих таскались за ними по полям сражений?

Боевому генералу положено сражаться, побеждать и возвращаться на некоторое время к своим семьям. С этим «некоторым временем» Жозефина была вполне согласна, можно и потерпеть, но ездить самой… фи! А если Бонапарта серьезно ранило? Если с ним вообще что-то неприятное? Только не это, иначе к чему и выходить замуж за такого невезунчика?

От поездки она отговаривалась, как могла, пришлось даже врать сначала про болезнь, потом вообще прикинуться беременной. Но то ли Жюно получил приказ без супруги генерала обратно не возвращаться, то ли ему самому не слишком хотелось в Италию, он все жил и жил в Париже.

Размышляя о том, что произошло с Наполеоном, если Баррас срочно потребовал ее в Люксембургский дворец, Жозефина села в карету. Если вызывает Баррас, стоит поторопиться, тем более что записка была вовсе не фривольная, напротив, весьма сдержанная и даже… злая. Неужели он столь взбешен последним отправленным на оплату счетом?

О, при воспоминании о вчерашнем немалом счете за десяток новых нарядов Жозефине стало легче. Конечно, Баррас просто злится из-за трат, но с этим она сумеет справиться. Наполеон и его проблемы здесь ни при чем, слава богу.

Сообразив это, Жозефина даже пожалела, что выбрала весьма скромный наряд, можно бы и фривольней, хотя… в этом тоже что-то есть, Баррас не раз видел ее полуобнаженной и даже совсем нагой, пусть посмотрит на скромницу, это может возбудить директора даже сильнее голой груди. А оголиться можно всегда.

Но она ошиблась. Баррас не собирался выговаривать из-за огромного счета. Хотя явно был чем-то взбешен. Похлопав своими длинными ресницами, Жозефина изобразила предельное внимание. Она приняла самую грациозную позу, которую могла придумать в данной ситуации, что было не так-то просто. Когда не знаешь, чего ждать, можно запросто ошибиться и произвести не то впечатление.