Онлайн чтение книги Джунипер. История девочки, которая появилась на свет слишком рано Juniper: The Girl Who Was Born Too Soon
Келли: последствия урагана страшны, но поправимы

Воды залива были спокойными, по-ноябрьски холодными и настолько бледными, что сливались с небом на горизонте.

Я выросла на этом заливе, хлюпая ногами по песчаному дну, но никогда не заходя глубже, чем по шею. Я глотала воду, пытаясь доплыть на животе до берега. Я забрасывала рыболовный крючок в мрачную водную гладь, сидя в лодке. Я восхищалась заливом, только находясь на расстоянии, в безопасности, как люди восхищаются животными в зоопарке или произведениями искусства в музее.

Теперь я стояла на скользкой палубе «Анастасии», четырнадцатиметровой лодки, реликвии прошлого, которую сняли с якоря у берега Тарпон Спрингс во Флориде. Я готовила репортаж об одном из опасных занятий. На работе мне приходилось забывать о том, кто я есть на самом деле. Прошло почти три месяца с нашего разрыва и месяц с того момента, когда я получила электронное письмо от Тома. Я плыла по течению. Я смотрела с палубы во всех направлениях и не видела ничего, кроме воды и неба.

«Русалка!» – позвал меня Тассо.

Он был загорелым и сильным, как бык. Если бы я искала героя, который смог бы отвлечь меня от проблем, он бы легко справился с его ролью. Тассо был одним из последних греческих ловцов губок на дне океана, зарабатывавших этим на жизнь. Ему довелось выколоть морскому окуню глаз и ударить акулу по носу.

Он хотел, чтобы я спустилась с ним на глубину. Красный прилив отравлял океан [3]Красный прилив – общепринятое название частного случая цветения воды, вызванного вспышкой численности морского фитопланктона.. Тассо хотел посмотреть, осталась ли в воде жизнь. Я еще не ответила на его предложение, но мне тоже хотелось попытаться кого-нибудь спасти.

Я была создана для океана не более, чем жираф, и понятия не имела, как плавать под водой. Тассо натянул маску мне на лицо и зацепил мои пальцы за свой ремень. «Просто держись, русалочка», – сказал он.

И мы нырнули.

Я, беспомощная, словно очутилась в другой реальности. Так много воды надо мной и так мало пространства за пластиковой маской. Мое дыхание стало частым и громким, но вскоре суета утихла, и я увидела белый песок, раскачивающихся инопланетных губок, быстрых сверкающих рыб и Тассо, который двигался против течения, словно ничто не в силах было его остановить и он мог заставить воду расступиться перед ним. Я же была подобна ламинарии, уцепившейся за него.

Я провела на лодке с Тассо четыре дня.

Когда утром вставало солнце, я пила греческий чай с медом, пока Тассо брился с помощью лезвия и соленой воды. Он целыми днями плавал под водой, а когда вечером расстегивал водолазный костюм, на палубу дождем сыпались клешни крабов. Ночами на судне меня обдувал соленый бриз. Конечно, я думала о Томе и скучала по нему. Мне хотелось сказать, что с меня достаточно, и растаять в его объятиях, но у меня не было ни телефона, ни компьютера, ни Интернета. Я давно поняла, что не смогу его изменить, и смирилась с этим.

Мне потребовалось несколько дней, чтобы ответить на его электронное письмо. К тому моменту, как он его отправил, моя ярость и отвращение достигли апогея, и я не могла заставить себя прочитать его. Единственное, чего мне хотелось, – это плакать.

После расставания я провела неделю в постели. Майк, мой босс, звонил и спрашивал, как у меня дела. Я, плача в подушку, была не в силах ответить ему внятно. «Мне жаль, дорогая», – говорил Майк. Он уже не мог и дальше выгораживать меня перед остальными, и отправил меня в Новый Орлеан, разрушенный «Катриной». Я успела впитать в себя всю ярость урагана. Мне хотелось крушить все вокруг. Я думала о лжи Тома и о потерянных годах.

Майк никогда не вмешивался. Просто слушал.

– Тебе уже легче думать о Томе? – спросил он меня как-то в сентябре.

– Боже, нет, – ответила я. – Вчера мне приснилось, что я переехала его на своей машине.

Я слишком много работала и утратила чувство собственного достоинства.

А потом я получила письмо.

В письме я прочитала мысли несчастного и раскаявшегося мужчины и, думаю, в какой-то мере получила от этого удовольствие. Однако он сокрушался о том хаосе, в который превратил свою жизнь. Ему не было дела до того, что он сотворил с моей жизнью.

Полное имя Тассо было Анастасий. Как и название его лодки, «Анастасия», оно означало «воскрешенный». Мы все искали новой жизни. К тому моменту, как мы снова оказались на берегу, я точно знала, что получу жизнь, в которой будет место ребенку, собаке и чертову забору вокруг дома, и неважно, будет в ней Том или нет. Со мной все будет в порядке. Я умела спасать ситуацию, но человек способен плыть против течения только до тех пор, пока оно не подхватит его и не унесет. Тому придется позаботиться о себе самому. Я ответила Тому и согласилась встретиться с ним, но только если он выполнит определенные условия.

Он, вероятно, разгадал несколько головоломок и сделал приношения богам.

Я потребовала консультации психолога: для себя, для него и для нас. На приеме я разносила его в пух и прах и отказывалась видеться с ним без свидетелей. В конце концов мы увиделись в кабинете семейного психолога, с которым никто из нас ранее не встречался. Это была нейтральная территория.

– Сколько вы женаты? – спросила она.

– А мы не женаты, – сказала я ей. – Мы даже не встречаемся.

Она вздрогнула в своем кресле. С подобным она сталкивалась не каждый день.

– Вы пришли сюда, чтобы сойтись или навсегда расстаться? – спросила она.

Этот вопрос пробил мою броню. Я могла унижать Тома и без ее консультации за девяносто долларов в час. Нужно было признать, что я пришла, потому что хотела, чтобы все его слова оказались правдой.

Не знаю, как получилось, что обратный путь чуть было не оказался отрезанным для нас. Помню, Том казался самым несчастным и покорным человеком из всех, что я когда-либо видела. Я не присутствовала на его дурацкой вечеринке по случаю Хэллоуина и попросила подругу проверить все ящики его комода и убедиться, что я забрала все свои вещи. В глубине души я никогда больше не хотела возвращаться в этот дом.

Пока я писала о Тассо и его судне, Том работал над большой серией статей для газеты. Мы оба писали до поздней ночи, сидя по темным углам отдела новостей, не говоря друг с другом, но обмениваясь взглядами между абзацами.

Однажды вечером я написала комплимент его статье, а он мне ответил. Вскоре я перестала закрывать свой ноутбук.

Он говорил, что любит меня, а я не отвечала. Несколько раз мы вместе ходили к психологу, но я не была готова разговаривать с ним ни при встрече, ни по телефону. Я не позволяла себе верить его обещаниям. Было бы больно вновь разочароваться. Я ненавидела и любила его одновременно, и единственной защитой для меня было расстояние: моим буфером был отдел новостей, а щитом – монитор компьютера. Все изменилось, когда мы волей случая оказались на одной конференции в Бостоне.

Тому предстояло выступить в большой аудитории перед тысячей слушателей. Я попросила подругу сесть рядом со мной и съежилась на своем стуле, пытаясь смешаться с толпой и остаться незамеченной.

Он, одетый в костюм, подошел к трибуне и прокашлялся.

«Эта история ни на что не похожа, – начал он. – Парень встречает девушку».

У меня покраснели щеки. Я схватила подругу за руку.

Он читал для меня. Том написал этот рассказ несколько лет назад. Он был о двух людях, которые сошлись, сами не понимая почему.

Тома, как и персонажа из его рассказа, поглотил ураган. Я могла его уничтожить. Возможно, я уже это сделала. Он так долго шел на поводу у своего страха, что превратился в темную копию себя. Он кружился в потоке ветра, позволяя дождю стучать по своему телу, придавая ему новую форму.

Той ночью мы говорили, сидя близко друг к другу в баре отеля, абсолютно трезвые.

В самолете домой мы летели на соседних креслах.

За несколько дней до Рождества я разрешила ему приехать. Я потратила четыре дня, украшая дом и елку гирляндами. Мы разговаривали, сидя на диване. Настала ночь, и я не осмеливалась ни предложить ему остаться, ни попросить уйти, поэтому мы просто провели на этом диване всю ночь, практически неподвижно, разделив пространство и воздух. Он поцеловал меня в лоб, а я лишь отвернулась в ответ.

Следующим вечером я постелила матрас напротив камина, и мы провели ночь среди сияния тысячи огней.

Через десять месяцев я шла к алтарю, держа Нэта за руку. Майк, лучший свидетель из всех, кого мы только могли себе представить, стоял рядом с Томом, держа кольца.