Онлайн чтение книги Кати в Италии Kati på Kaptensgatan
V

Между тем лето и впрямь вступило в свои права. Совершенно холодный июнь сменился необычайно теплым июлем, и все разъехались в отпуска. Все, кроме Евы и меня. Оба наши адвоката собирались в сентябре на Мальорку[19] Мальорка (Майорка)  — остров в Средиземном море, самый Крупный из Балеарских островов, территория Испании., и мы, как волы в одной общей упряжке, должны были корпеть над бумагами. Только в сентябре нам светит долгожданный отпуск нашей мечты. Да, мы решили, что это будет отпуск нашей мечты. Единственное, что мы еще не решили: как проведем свободные золотые деньки?

О, эти жалкие три недели с золотой каемочкой! Собственно говоря, в кошмарном ожидании отпуска есть что-то завораживающее! Взволнованные этим ожиданием, мы все — «маленькие человеки»[20]Имеется в виду персонаж романа немецкого писателя Ганса Фаллады (1893–1947) «Что же дальше, маленький человек?» (1932)., которые сидят в конторе, и мечтают, и жаждут, и строят планы, и экономят, и фантазируют, веря, что все их мечты осуществятся, стоит лишь пойти в отпуск. Мы храбро пробираемся сквозь глубокие снежные заносы, преодолеваем простуды и эпидемии гриппа и вообще страдаем, не жалуясь. Ха, только бы нам дождаться отпуска! Это ужасно! И вероятно, следовало бы специально учредить должность психиатра, который занимался бы теми, кто возвращается после неудавшегося отпуска. Ведь если отпуск оказывается неудачным, как сможет бедное дитя человеческое осмелиться пойти навстречу новой зиме?[21]Возможно, персонаж романа датского писателя Мартина Андерсена Нексе (1869–1954) «Дитте — дитя человеческое» (1917–1921) Поверьте мне, тут необходимы успокоительные пилюли!

Мы с Евой что ни день строили новые планы. То мы собирались выбраться на западное побережье — на западном побережье, утверждал Ян, в сентябре бывает чудесно… то поехать на велосипедах на Эланд[22]Остров в Балтийском море, у восточного побережья Швеции.. А порой, охваченные манией величия, решали отправиться в какую-нибудь туристическую поездку в Италию. Но это была совсем не сложная математическая задача высчитать, что эта страна — за пределами наших возможностей. Хотя строить планы было весело, да, очень весело!

У Яна отпуск был в июле, и он отправился в Стрёмстад[23]Город в шведском лене Гётеборг-Бохус., откуда присылал мне открытки с видами местных красот и со множеством восторженных восклицаний о солнце, и о соленых волнах, и о прекрасных наядах. Полагаю, что строки о прекрасных наядах были задуманы как легкое напоминание о том, что я не должна быть слишком уверена в своей неотразимости. Но я относилась и к наядам, и к отъезду Яна так спокойно, что Ева, огорченно качая головой, говорила:

— Если это любовь, то я питаю истинную страсть к моему старому велосипеду!

Но что делать, если Стокгольм прекрасен даже без Яна?! Стокгольм летом, о, как я люблю все это! Сидеть на ступеньках лестницы Концертного зала[24]В центре Стокгольма. во время перерывов на ленч и загорать! Пить кофе по вечерам в парке Берцелиуса[25] Берцелиус Йенс Якоб (1779–1848) — шведский химик и Минералог. Парк находится у Драматического театра. и слушать музыку, доносящуюся из ресторана Берна![26]Известный ресторан, где собираются писатели, художники, артисты, описанный в романе Стриндберга «Красная комната» (1879). Отправиться в какой-нибудь кинотеатр, где идет хороший старый фильм, который мечтаешь посмотреть снова, и выйти после сеанса в сладостный мрак! И не мерзнуть в легком платьице!.. Разве все это не удивительно прекрасно?

Повсюду на открытых площадях стоят большие горшки с цветами, да весь город цветет, и люди тоже, духовный климат становится словно бы чуть мягче и нежнее, чем обычно. Повсюду на улицах слышится иностранная речь, вызывающая любопытство, и ты видишь своеобразнейших людей со всех уголков земного шара… И внезапно тебя охватывает приятное чувство, что ты живешь в столице мира, в столице, к счастью, не большой, а маленькой-премаленькой, цветущей и очаровательной; озаренная солнечным светом, она плывет по голубым водам.

А кроме того, это было первое лето, когда мы вели хозяйство самостоятельно. И хотя в обычных случаях приготовление пищи не слишком популярный вид летнего спорта, для нас оно все еще имело огромное очарование новизны. В особенности для Евы, которой до того приходилось питаться в маленьких дешевых кафе, и она с большим рвением принялась устраивать кулинарные оргии. Она смешивала салаты, и мариновала сельдь, и жарила рыбу так, что приятно было садиться за стол.

Однажды она приготовила гуляш, и благодаря этому гуляшу мне довелось совершить один из самых замечательных акробатических номеров современности.

Была суббота, августовская суббота. Я пошла в торговый центр Эстермальма сделать кое-какие покупки к воскресенью[27]В воскресенье большинство магазинов в Швеции закрыто.. Проходя мимо рынка, я купила букетик желтых ноготков и, нагруженная бумажными пакетами и цветами, счастливая шла домой, купаясь в солнечных лучах.

Я знала, что Ева придет раньше меня. Она накроет на стол и подогреет гуляш, приготовленный накануне.

Как чудесно возвращаться домой, вдруг поняла я, поднимаясь, запыхавшись, по лестнице.

На верхней ступеньке четвертого этажа сидела Ева.

— Ты что, скупила весь торговый центр? — спросила она. — За то время, что ты пропадала, можно было совершить туристическую поездку.

— У тебя потрясающий esprit d’escalier [28]Ты задним умом крепка (фр.). , — сказала я. — Но почему ты так мрачно сидишь здесь, вместо того чтобы заниматься домашними делами?

— Я сбежала вниз — опустить письмо — и забыла взять с собой ключ!

—  Как можно быть такой небрежной? — строго спросила я. — Гуляш стоит в кухне на плите?

— Да, на плите, — ответила Ева.

— Повезло нам, что в доме есть все-таки один аккуратный человек, — сказала я.

Только тот, кто уже когда-то сжег гуляш так, что ужасный чад вызвал возмущение среди домашних хозяек в дальнем Васастане, только тот знает, что гуляш терпеть не может, когда его одного надолго оставляют на плите.

Поставив все пакеты на площадку, я начала рыться в сумке в поисках своего ключа. Но, как ни странно, его там не было. Там лежали только ключ от ящика письменного стола в конторе, ключ от дверей дома, ключ от моего велосипеда, ключ от чердака и еще совершенно неизвестно откуда взявшийся отвратительный маленький ключик, которого я никогда прежде не видела, и зеркальце, и расческа, и пудреница, и губная помада, и карманный дневник, и книжка почтового сберегательного банка[29]Банк, который переводит клиентам деньги по почте.. А также два носовых платка, кошелек, авторучка, несколько фотографий и старых писем, а еще ключ от туалета, который долго искали, когда он необъяснимым образом исчез из милейшей семьи на острове Юстеро[30]Один из островов Стокгольмского архипелага., где я гостила однажды июльским воскресным днем.

— Как уже сказано, — заметила Ева, — повезло нам, что в доме все-таки есть один аккуратный человек!

Она задумчиво осмотрела ключи, которые я разложила рядком на лестничной площадке.

— Думаю, умнее всего предупредить криминальную полицию, — сказала она. — Скажи мне только одно, где ты в квартире держишь лом?

Мы перепробовали по очереди все ключи подряд в тайной надежде, что один из них подойдет. Но после последней отчаянной попытки с ключом от туалета нам пришлось признать тот горький факт, что мы заперты снаружи. И что гуляш заперт наедине с самим собой, в обществе неумолимого газового пламени.

Ева выглянула в лестничное окно.

— Окно в твою комнату открыто, — сказала она. — Все, что от тебя требуется, — это пробалансировать вдоль водосточного желоба и влезть в квартиру.

Она произнесла эти слова так легко, словно предлагала совершить прогулку по Страндвеген[31]Улица, ведущая от Юргордена в центр.. Я тоже выглянула из окошка, и меня всю затрясло. Ева была, несомненно, права. Очевидно, следовало, если не закружится голова и не грохнешься вниз, пробалансировать по водосточному желобу прямо к моему окну. Но наши окна открываются наружу, и я не могла представить себе, как можно пройти мимо открытой створки и влезть в комнату. Я спросила Еву, как это сделать.

— Очень просто, — сказала она, — ты только чуточку подогнешь ногу и протиснешься мимо створки.

— Замечательно, — согласилась я. — Я только чуточку подогну ногу и очнусь уже на погребальных носилках в морге Саббатсберга[32]Больница около Васастана.. Спасибо тебе, но никакие ноги здесь не согнутся, по крайней мере мои.

Мы немного постояли молча, тоскливо глядя на окно.

— Этим путем гуляш выйдет в свет, — сказала в конце концов Ева.

Мы были голодны, и можно было бы найти более веселое развлечение в субботу после полудня, чем сидеть на старой лестнице. Кто-то должен был пожертвовать собой, это было очевидно.

— Бросим жребий, — решила Ева, — орел или решка!

И мы бросили монетку. Во избежание недоразумений… Мы бросили жребий не для того, чтобы узнать, кто должен пожертвовать собой, а только для того, чтобы узнать, должна ли я это сделать или нет. Потому что у Евы начинает кружиться голова, стоит ей только забраться на кухонный стол.

Через минуту я уже вылезла на крышу и начала послеобеденную прогулку на высоте четырех этажей над уровнем улицы. Меня сопровождал тревожный взгляд Евы.

Я шла, обратившись лицом к крыше, а спиной — к ужасающему Ничто. Ничто, кроме узкой хрупкой кромки жести, не отделяло меня от лучшего мира. Сначала ноги казались мне удивительно вялыми, но постепенно я чуточку расхрабрилась. «Ведь все идет хорошо», — подумала я и бросила взгляд вниз. Ой, этого мне ни в коем случае не следовало делать! В дикой панике прижалась я к крыше и тихонько постояла, пока Каптенсгатан немного не успокоилась. Но в конце концов мне все равно пришлось продолжить путь.

Когда я прошла почти полдороги, Альберт высунул голову из своего окна. Думаю, ему хотелось посмотреть на открывавшийся оттуда вид. Да, вид, который открылся, разумеется, ужаснул его! Он побледнел так, словно увидел, как по крыше пронеслась дикая охота, и в горле его как-то странно забулькало.

— Куда… куда ты? — закричал он, беспомощно размахивая руками.

— Мне надо домой, посмотреть, не кончилась ли моя страховка! — закричала я в ответ.

Он только застонал, но я утешила его:

— Тебе вовсе незачем бояться. Потому что я сама боюсь!

Правда, как я боялась! И когда мне в конце пути пришлось согнуть ногу, чтобы обогнуть открытую наружу створку, я услышала жалобные стоны Евы. Она, конечно, боялась — да, она тоже! Как раз когда я проходила мимо, пуговица от платья зацепилась за створку окна, и я стала отрывать ее, смертельно боясь, что мне не высвободиться! Но мне все-таки удалось вырваться. Да, сверх всяких ожиданий удалось! И только потому, что в последнюю минуту я сумела крепко уцепиться за крючок окна и благодаря этому избежала возможности, с шумом и грохотом свалившись вниз, стать маленьким ангелом.

Минутой позже я уже была в квартире, возле гуляша. Самое время! Я с любовью слегка полила его водой, а потом пошла и открыла Альберту и Еве, стучавшим в дверь.

— Цирк Шумана[33]Известный датский цирк, регулярно весной приезжающий на гастроли в Швецию. никогда не слышал о тебе? — спросил Альберт.

Должна признаться, нет, не слышал! Цирк Шумана не имел ни малейшего представления о том, что одна из лучших воздушных акробаток прозябает в безвестности на улице Каптенсгатан. Альберт, вытянув руку, показал, что обкусал два ногтя исключительно на нервной почве. Я восприняла это как знак истинной дружбы. Ева накрывала на стол, все время непрерывно горько плача. Ее нервы обычно сдают потом, когда уже все в порядке.

Успокоившись, она позвонила Яну.

— Приходи сейчас же и съешь гуляш! — сказала она. — Мне так жаль тебя! Ты чуть не стал вдовцом, еще даже не женившись!

Ян тут же явился, и мы все вчетвером сели за стол, где на фоне голубой скатерти весело светились желтые ноготки.

— Как это так? — спросила я Яна. — Неужели нельзя получить медаль Карнеги, если с опасностью для жизни спасаешь гуляш? Ну хотя бы маленькую-премаленькую?

Но Ян так не думал.

Когда мы перешли к кофе и сигаретам, я сунула руку в карман платья проверить, нет ли там спичек. Спичек не было. Но было кое-что другое. Моя рука наткнулась на плоский маленький ключик! Так хорошо знакомый ключик от квартиры!

Я так рада, что не наткнулась на него, пока ползла по водосточному желобу. Думаю, тогда я непременно свалилась бы вниз.