Онлайн чтение книги Убей сейчас — заплатишь потом Kill now - you pay later
Глава 3

В среду без четверти одиннадцать я печатал, сидя за своим столом.

Когда я постучал в дверь южной комнаты, находящейся на третьем этаже прямо над спальней Вулфа, в семь сорок пять, Эльма уже не спала и была полностью одета. Она сказала, что провела ночь спокойно, но по ее воспаленным глазам этого нельзя было сказать. Я всегда завтракаю на кухне, но Фриц, очевидно, посчитал, что кормить гостью тоже там неприлично, и накрыл нам на стол в столовой: апельсиновый сок, горячие лепешки с медом и взбитыми сливками, пара кусочков бекона, пара яиц всмятку с чесноком и две чашки кофе.

После этого мы прошли в кабинет, почти целый час, от 8.40 до 9.30 я задавал Эльме вопросы, на которые она с готовностью отвечала.

С того времени, как она начала работать в «Мерсерз Боббинз» два года назад, размеры офиса фирмы в административном здании на Восьмой авеню выросли вдвое, штат утроился. Она не знала, что произошло с их фабрикой в Нью-Джерси, но она сильно расширилась. Все понимали, что своими успехами фирма обязана способностям и усилиям одного человека, Денниса Эшби, которого три года назад назначили главой отдела продажи и рекламы. Он рекламировал не одни бобины, фирма теперь выпускала более двадцати наименований изделий, используемых в швейной промышленности.

Из десятка членов штата, которых она назвала и описала, я привожу лишь несколько человек:

Джон Мерсер, президент. В сентябре месяце в офисе состоялось празднование с пуншем и кексами его дня рождения. Мерсеру пошел шестьдесят второй год. Он унаследовал дело от отца. Считалось, что ему принадлежит большая часть акций корпорации. Он почти все время находился на фабрике, в Нью-Йоркской же конторе бывал всего два раза в неделю. Фирма чуть было не прекратила существование, когда Мерсер сделал Эшби вице-президентом и поручил ему реализацию в рекламу. Он обращался к своим сотрудникам по именам, они все его любили, за глаза называли «Большим Эм». У него были дети и внуки, но сколько именно Эльма не знала. Ни один из них в фирме не работал.

Эндрю Буш, секретарь корпорации и управляющий конторой, тридцати с небольшим лет, не женат. Еще год назад он был старшим бухгалтером, но когда умер управляющий конторой в весьма почтенном возрасте, Мерсер выдвинул Буша. У него имелся свой собственный кабинет, но три или четыре раза в день он появлялся в рампусе и обходил столы. (Рампус — это просторное помещение, где работало двадцать восемь девушек. Одна из них окрестила его «рампусом», и название прижилось). Он обязал стенографисток заходить к нему и предупреждать, куда она идет, когда за одной из них посылал Эшби. Поэтому за спиной Буша называли «паладином».[1]Паладин: имеется в виду человек, беззаветно преданный делу.

Филип Хоран, ответственный за продажу, сорока лет, женат, имеет двоих или троих детей. Я включил его в список потому, что а) он редко появлялся в своем офисе до четырех часов, но одна из девушек видела его утром в понедельник; б) ожидали, что именно он займет пост, на который Мерсер поставил Эшби, он был этим страшно обижен; в) он просил одну из девушек, давно работающую в фирме, выяснить, что произошло и происходит между Эшби и Эльмой Вассоз.

Фрэнсис Кокс, секретарь в приемной. Эльма сказала, что ей лет тридцать, так что, вероятно, ей было лет двадцать семь — двадцать восемь. Кое-что в отношении женщин мне известно. Я включаю ее потому, что если она видела, как Пит входил в кабинет Эшби, она могла видеть и кого-то другого.

Покойный Деннис Эшби. Год назад он сказал Эльме, что ему тридцать восемь лет. Давно начал работать в «Мерсерз Боббинз» складским клерком. Невзрачный и очень некрасивый. Когда я попросил Эльму сказать, на какое животное он больше всего похож, она назвала обезьяну. Почти половину времени он проводил вне стен офиса по вопросам кредитов. У него не было собственного секретаря. Когда же ему требовалась стенографистка, он вызывал одну из рампуса; вопросами его деловых свиданий ведала Френсис Кокс. У него в кабинете хранилась уйма папок с делами. Девушки вполне обоснованно прозвали его «Грозой». О его связях с девушками Эльма в точности не знала, но разговоров по этому поводу было много.

Джоан Эшби, вдова. Ее я включил потому, что жену убитого нужно всегда учитывать… Когда-то она работала в «Мерсерз Боббинз», ушла оттуда, выйдя замуж за Эшби. Это случилось до того, как Эльма получила место в фирме. Девушка ее ни разу не видела и практически ничего о ней не знает. Сидя в ресторане, Эшби сказал Эльме, что его женитьба оказалась ошибкой и что он старается склонить супругу на развод, но ведь эта фраза стала почти классической у женатых повес.

Эльма Вассоз. Когда я ее спросил, почему она согласилась пойти в ресторан с женатым человеком, она ответила: «Я сказала папе, что мистер Эшби пригласил меня, и он велел мне пойти. Он сказал, что каждая девушка испытывает непреодолимое любопытство в отношении женатых мужчин, ей непременно хочется с одним из них где-нибудь побывать, так почему бы мне не сделать это? Разумеется, он меня знал».

Что касается утра понедельника, Эльма стенографировала письма в комнате Буша от 9.40 до 10.15, а потом находилась в рампусе со всеми остальными девушками. Около половины двенадцатого Джон Мерсер появился вместе с неизвестным человеком и созвал их всех, а незнакомец стал расспрашивать, не входил ли кто-то из них этим утром в комнату Эшби и не заметил ли кого-нибудь, кто туда входил; услышал в ответ единодушное «нет», после чего мистер Мерсер сообщил им о случившемся.

Даже при наличии моего «исключительного понимания психологии молодых привлекательных женщин», мне ни разу не показалось, что Эльма что-то от меня утаивает, разве что какие-то мелочи под самый конец, когда я спросил ее, кто мог, по ее мнению, солгать полицейским про нее и Эшби. Эльма не захотелось никого называть без веских на то оснований. Я сказал, что это смешно, что любой мужчина или женщина, узнав, что его или ее оклеветали, непременно заподозрит кого-нибудь из окружающих, но ее нельзя было переубедить. Если кто-то и желал ей зла, она не знала этого человека. Разве что Эшби. Но он умер.

В одиннадцать часов я печатал за своим столом заключительную часть нашей беседы, когда раздался звонок внутреннего телефона, я повернулся и взял трубку. В оранжерее Ниро Вулф редко отвлекался от своих обожаемых растений, чтобы позвонить мне. Поскольку он завтракает у себя в спальне и после этого прямиком поднимается на крышу, я с ним еще не виделся и на всякий случай поздоровался.

— Доброе утро, Арчи. Что ты делаешь?

— Печатаю мое интервью с мисс Вассоз, только суть. Не дословно. Почти закончил.

— Ну и?

— Ничего из ряда вон выходящего. Некоторые факты, возможно, окажутся полезными; что касается доверия к ее словам, теперь уже пятьдесят к одному.

Он хмыкнул.

— Она поела? Гость, званный или незванный, не должен голодать.

И неожиданно добавил:

— Пятьдесят к одному, ты говоришь? Пожалуй, больше. Скажи, что другое, кроме правды, могло привести ее сюда? Черт побери, где она?

— У себя в комнате. Разумеется, на работу она не пойдет. И не беспокойтесь, она не голодает. Поела. Позвонила в прокуратуру узнать, когда сможет получить тело отца… Молчание.

— Отчет в газете подтверждает ее выводы, что полиция решила, будто ее отец убил Эшби, а затем покончил с собой. Не так прямо, конечно. Ты читал?

— Да. Она тоже.

— Но газеты могут ошибаться, а на этот раз наверняка ошибаются. Возможно, что мистер Кремер хитрит. Если это так, тебе придется это выяснить. Досконально.

— Может знать Лон Коэн.

— Этого недостаточно. Тебе надо повидаться с мистером Кремером. Сейчас же.

— Если он и хитрит, то все равно своих карт не раскроет.

— Нет, конечно. Придется проявить ловкость. Призови на помощь собственную сообразительность в сочетании с опытом.

— Да, да, я уж таков… Хорошо, я отправлюсь, как только закончу печатать. Мне требуется еще минут пять. Вы найдете мой отчет в своем ящике.

Я повесил трубку.

Мне хватило трех минут. Я положил первый экземпляр в стол Вулфа, а копию к себе, пошел на кухню предупредить Фрица, что ухожу, взял пальто на вешалке и вышел из дома. До Южного отдела по расследованию убийств от нашего старичка-особняка довольно далеко, но моя голова любит отдыхать, пока я шагаю по дороге, а мне надо было обдумать «возможные подходы» к Кремеру, так что на Девятой авеню я остановил такси.

Дежурный полицейский, который отнюдь не был моим любимым представителем администрации города, сказал, что Кремер занят, но мне может уделить несколько минут. Я ответил:

— Нет, благодарю вас, — и уселся ждать. Лишь около полудня меня проводили через холл в кабинет Кремера.

Инспектор стоял у края стола. Когда я вошел, он усмехнулся.

— Так что ваш клиент приобрел билет в одну сторону? Хотите видеть его?

Предварительное обдумывание «подхода» редко себя оправдывает. Учитывая теперешнее состояние ума Кремера было бы бессмысленно пытаться его умаслить, поэтому я на ходу перестроился.

— Пустяки, — сказал я с вызовом, — если вы имеете в виду Вассоза, то он не был нашим клиентом, а всего лишь чистильщиком сапог. Вы в долгу перед мистером Вулфом, неплохо было бы начать расплачиваться, Эльма Вассоз, дочь Питера, прошлую ночь находилась в нашем доме.

— Вот это да! В вашей комнате?

— Нет, я сильно храплю. Она явилась и расплакалась, что ее жизни грозит опасность. Человек, покончивший с Эшби и ее отцом, теперь намеревается убить и ее. Кто он такой, она не знает. Затем утренние газеты сообщили совсем другое. Не то, чтобы все было сказано своими словами, но достаточно прозрачно. Вассоз убил Эшби, а когда вы стали наступать ему на пятки, он нашел подходящий обрыв и спрыгнул с него вниз. Получается, что вы знали об этом, когда приходили побеседовать с мистером Вулфом в понедельник, знали про Эшби и Эльму Вассоз. Почему же вы об этом не рассказали? Если бы не играли в молчанку, мы бы вчера не впустили ее к себе в дом. Таким образом вы кое-что задолжали Вулфу. Когда он выставит ее из дома, ему хочется ей высказать пару напутственных слов. Поэтому ему надо знать, кто сообщил вам про нее и Эшби. Неофициально, конечно, ваше имя не будет упомянуто.

Кремер откинул назад голову и рассмеялся. Не раскатисто, всего лишь «ха-ха». Протянув руку, он ткнул мне в грудь указательным пальцем.

— Ночевала в доме Вулфа, ха? Поразительно! Мне бы хотелось слышать его речь. Как он ее назовет, интересно знать? Не потаскухой, конечно, у него на это найдется какое-нибудь витиеватое словечко, вроде блудницы. И у него хватило наглости… уходите, Гудвин!

— Он хочет знать…

— Глупости! Отправляйтесь.

— Но, черт побери!

— Уходите.

И поскольку мне теперь не над чем было ломать голову, назад на Тридцать пятую улицу я пошел пешком.

Вулф сидел за своим столом с книгой Ширфа «Расцвет и закат Третьего Рейха». На подносе рядом стояла пивная бутылка и стакан, а возле них лежал мой отчет о разговоре с Эльмой. Я прошел к своему столу и сел, дожидаясь, когда Вулф дочитает до конца абзаца и поднимет глаза.

— Нам придется выставить ее, — начал я, — это сделаете вы. Я бы предпочел на ней жениться и заняться ее перевоспитанием, но тогда Кремер отберет у меня лицензию… Полный отчет?

Вулф ответил «да», и я доложил. Под конец я сказал:

— Как видите, никакой ловкости не потребовалось. Первое, что я услышал, «Ваш клиент приобрел билет в одну сторону», прозвучало вполне убедительно. Он не хитрит, он не сомневается в своей правоте. И за невежливый смех его винить нельзя, он искренне верит, что вы приютили под своей крышей шлюху. Что касается отказа назвать…

— Заткнись!

Я откинулся на спинку кресла и скрестил ноги. В течение нескольких минут Вулф хмуро смотрел на меня, на минуточку закрыл глаза, пробормотав сквозь зубы «Безнадежно».

— Да, сэр, — согласился я, — полагаю, я мог бы переодеться чистильщиков сапог, взять ящик Пита и попытаться…

— Заткнись, Арчи… Я хочу сказать, что это невыносимо. Нельзя разрешать инспектору Кремеру над собой глумиться.

Он отложил в сторону книгу, не заложив страничку, чего никогда не делал.

— Другого выхода нет. Я мог бы сам чистить свои ботинки, именно об этом я думал, прочитав твой отчет, но теперь понимаю, что придется действовать. Вызови мистера Паркера.

Мне не требовалось искать номер телефона адвоката Натаниэля Паркера в справочнике, я сразу же повернулся к аппарату и набрал его. Паркер оказался дома, и Вулф поднял трубку.

— Доброе утро, сэр. Вернее, уже добрый день. Вы мне очень нужны. Я намерен посоветовать одной молодой женщине, которая консультировалась со мной, возбудить судебное дело против группы из пяти-шести человек и потребовать компенсации в размере, скажем, миллиона долларов с каждого за сделанное ими диффаматорное заявление. Не простая клевета, а злословие, поскольку, как мне известно, заявления были устными и в печати пока еще не были опубликованы. Эта особа здесь, в моем доме. Сможете ли вы приехать ко мне в офис? Нет, после ленча подойдет. В три часа? Очень хорошо, жду вас.

Вулф положил трубку и повернулся ко мне:

— Нам придется ее задержать. Поезжай с ней на ее квартиру, чтобы взять там все необходимое. Не сию минуту, попозже. Мистер Кремер ожидает, что я ее выставлю из дома, так, да? Фу! Ее же не будет в живых уже через двадцать четыре часа, а это избавило бы его от всех прошлых недоделок и ошибок… Вели Фрицу отнести ей ленч в комнату, я не могу быть невежлив с гостем за столом, но усилия сдержаться испортили бы мне удовольствие от еды.