Онлайн чтение книги Целуй меня страстно Kiss Me, Deadly
Глава 8

"Глобус” дал мне информацию о Николасе Раймонде. Эту старую заметку Рэй Дайкер разыскал специально для меня. Ее вообще вряд ли бы напечатали, если бы она не попала, как говорится, в струю. Пресса тогда ополчилась на лихачей-шоферов и решила использовать этот случай в своих целях.

Николае Раймонд попал под машину, ступив на проезжую часть в тот момент, когда загорелся красный свет. Его изуродованное тело было отброшено на тротуар и разбило витрину магазина. Свидетелей этого несчастного случая не оказалось, если не считать пьяницы, который видел происшествие с расстояния в полквартала, и машину найти не удалось. О погибшем было известно лишь то, что ему сорок два года и что он мелкий предприниматель, жил он где-то в меблированных комнатах, расположенных в районе Пятидесятой улицы. Я поблагодарил Рэя Дайкера и попросил разрешения воспользоваться его телефоном, чтобы позвонить по старому адресу Раймонда.

Управляющий сказал, что он отлично помнит мистера Николаев Раймонда, который был, по его словам, прекрасным человеком и всегда вовремя расплачивался за квартиру. Он тут же выразил сожаление, что такой замечательный парень умер. Я согласился с управляющим и попросил его поделиться со мной своими воспоминаниями, после чего выяснилось, что о мистере Раймонде нельзя сказать ровным счетом ничего. Похоже, он не имел никакого отношения к этому делу.

С Мак-Гратом было значительно легче. Газеты не сообщали ничего нового по сравнению с тем, о чем поведала мне Вельда. Рэй Дайкер навел кое-какие справки и добавил мне немного к уже известному. Уолтер Мак-Грат был завсегдатаем ночных клубов и любил поразвлечься с девочками. После некоторого нажима с моей стороны Рэй узнал его адрес. Это оказался огромный отель на Мэдисон-авеню. Да, парень жил на широкую ногу.

— Что тебе еще? — спросил Дайкер, помолчав немного.

— Ты помнишь Ли Ковальского?

— Конечно, я его помню. Хороший был парень. Жаль, что в свое время он повредил руку на тренировке. Он мог бы стать большим спортсменом.

— А чем он занимался после этого?

— Сейчас скажу. — Рэй в задумчивости наморщил лоб. — Кажется, он устроился буфетчиком к Эду Руни и понемножку тренировал других борцов. Подожди секундочку.

Он снова схватился за телефонную трубку, позвонил в отдел спорта и, выслушав что-то, повернулся ко мне. В глазах его светилось плохо скрываемое любопытство.

— А чем ты, собственно, занимаешься, Майк?

— В каком смысле?

Дайкер прищурился и с минуту изучал мое лицо.

— Оказывается, Ли устроился на работу в частное детективное агентство, которое специализируется на личной охране. На одном из первых заданий его клиентом была девица, которую убили несколько дней назад на другом берегу реки.

— Интересно... — заметил я.

— Очень. А что тебе известно об этой истории?

— Практически ничего. Иначе я не пришел бы сюда. А как он погиб?

— Это не было убийством.

— Откуда ты знаешь?

Рэй достал трубку и принялся чистить ее.

— Убийцы не водят грузовик с пивом в течение десяти лет. Они не женятся и не имеют пятерых детей. Они не кричат и не плачут на улице, сбив человека.

— О, у тебя отличная память.

— Я был на похоронах, Майк, и достаточно интересовался этим случаем.

— А свидетели?

— Ни одного.

Я поднялся и надел шляпу.

— Спасибо, дружище Рэй. Если раскопаю что-нибудь, дам тебе знать.

— А я могу еще как-то тебе помочь?

— Да. Поработай как следует с этими тремя именами. Собери все, что только сумеешь, а я в долгу не останусь.

— Я хочу, чтобы право публикации досталось мне.

— Возможно, ты его получишь.

Он усмехнулся и сунул трубку в рот. Я понимал, что на свете мало таких ребят, как Рэй Дайкер. Он был маленький, жилистый и скупой как черт, но не было на свете такого места, куда он при желании не мог проникнуть.

Я кивнул ему на прощанье, спустился в лифте на первый этаж и вышел на улицу.

Приемная доктора Мартина Соберина располагалась возле Центрального парка. Район не самый фешенебельный, но один из лучших. Она помещалась в солидном белом здании с венецианскими стеклами, о чем и сообщала большой вывеской. На вывеске были указаны часы приема, и я узнал, что доктор сейчас на месте.

Толкнув дверь, я вошел внутрь. Звук колокольчика разнесся по всему дому. Помещение, где я оказался, оставляло еще более приятное впечатление, чем можно было ожидать, глядя на дом снаружи. Свежий, чистый воздух с легким запахом медикаментов свидетельствовал, что здесь работает врач, любящий чистоту и порядок, а обстановка говорила о том, что хозяин богат и независим.

Стены приемной были сплошь увешаны полками с книгами, а на столиках лежали медицинские журналы. Все здесь располагало к спокойному отдыху. Я присел к одному из столиков и закурил. Когда я выкурил уже половину сигареты, в приемную вошла медсестра.

Бывают симпатичные женщины, бывают просто красавицы, а иногда встречаются — правда, редко — великолепные женщины, вроде той, что стояла сейчас передо мною. В первый момент кажется, что кто-то со всей силы врезал тебе в живот, потом, когда тебе удается наконец перевести дух, в душе остается единственное желание — чтобы она всегда стояла здесь, на этом самом месте, где свет падает так, что ее нейлоновый халатик просвечивает насквозь. Но она шагнула вперед и поздоровалась, и наваждение исчезло.

У этой девушки были мягкие каштановые волосы и звонкий мелодичный голос. Глаза ее были под цвет волос, и в них дрожали смешинки, поскольку она прекрасно осознавала, что может ощущать мужчина, глядя на нее.

— Доктор у себя? — зачарованно спросил я.

— Да, но сейчас у него пациент. Подождите немного, он скоро освободится.

— О, я обязательно подожду!

— Хорошо, тогда давайте пройдем в мой кабинет, я заполню карточку.

Я торопливо вытащил изо рта сигарету и затушил ее.

— Видите ли, я не пациент.

Выражение ее лица не изменилось. Она лишь слегка приподняла брови и посмотрела на меня более внимательно.

— Да?

— Но если это необходимо, я заплачу положенную сумму, — поспешил добавить я.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — промолвила она и дружелюбно улыбнулась. — Могу я вам чем-нибудь помочь?

В ответ я тоже улыбнулся и поинтересовался:

— Доктор еще долго будет занят?

— Видимо, полчаса.

— О'кей. Я — детектив. Меня зовут Майк Хаммер, если это о чем-то вам говорит. Я хотел бы получить некоторую информацию о девушке по имени Берга Торн. Некоторое время тому назад доктор Соберин направил ее в больницу.

— Да, да, я прекрасно ее помню. Но все же будет лучше, если вы пройдете со мной в кабинет.

Перед ее обаятельной улыбкой не мог бы устоять ни один мужчина.

Она распахнула дверь и, войдя в соседнюю комнату, направилась к столу. Там она обернулась и, заметив, что я все еще стою в дверях, поправила халатик.

— Удивительно, но некоторые мужчины сразу же выздоравливают, оказавшись здесь, — проговорила она.

— А женщины?

— Кое-кому становится хуже. — Она тихонько рассмеялась.

Я подошел и опустился в кресло.

— Как случилось, что такая красотка, как вы, работает здесь? — поинтересовался я.

— Репутация и деньги, если хотите знать, — ответила она и принялась перебирать в ящике какие-то карточки.

— А если серьезно?

Она бросила на меня быстрый взгляд:

— Вам это интересно?

Я кивнул.

— Я училась на курсах медсестер после окончания средней школы. Закончив курсы, я победила на конкурсе красоты и вместо того, чтобы начать работать, оказалась в Голливуде. Сначала я просто позировала, а потом... В общем, через полгода уже работала в выездном буфете, и прошел еще целый год, прежде чем я поумнела настолько, что решилась бросить все это. Возвратившись домой, я устроилась работать по специальности.

— Значит, вы оказались плохой актрисой? Она улыбнулась и покачала головой.

— Так что же, им не понравилась ваша фигурка? Она мило наморщила лобик:

— Знаете, у меня оказалась нефотогеничная внешность. Вы можете себе это представить?

— Нет, не могу, — честно признался я.

— Благодарю вас, мистер Хаммер. — Ее голосок походил на пение лесной птички, и мне хотелось слушать его без конца.

Она вытащила несколько карточек и разложила их перед собой.

— Думаю, это именно то, что вам нужно. Ну а теперь мне необходимо посмотреть ваше удостоверение и запрос страховой компании и тогда...

— Я не страховой инспектор.

Она удивленно посмотрела на меня и собрала карточки.

— Прошу прощения, но, видите ли, эти сведения сугубо конфиденциальны и...

— Та девушка умерла. Ее убили. Она собиралась что-то сказать, но, видимо, передумала и, помолчав немного, спросила:

— Вы из полиции?

Я кивнул в надежде, что она больше ничего у меня не спросит.

— Понимаю, — промолвила она, прикусив губку, и посмотрела на дверь слева. — Насколько я помню, к доктору уже приходил какой-то полицейский.

— Совершенно верно. Но я расследую это дело и предпочитаю со всем ознакомиться лично, а не по отчетам других. Если у вас возникли какие-то сомнения, то я готов подождать доктора.

— Нет, я думаю, все в порядке, — поспешно проговорила она. — Разрешите я вам прочту.

— Да, пожалуйста.

— У Берги Тори был нервный срыв, видимо из-за переутомления. Она устроила здесь истерику, и доктор дал ей успокоительное. Полный покой — вот что могло ей помочь. После тщательного обследования доктор порекомендовал ей на некоторое время лечь в больницу. — Она приподняла брови. — Откровенно говоря, я не вижу тут ничего интересного для полиции. Никаких физических отклонений от нормы у пациентки не было: обычная неврастения.

— Могу я взглянуть на карточки?

— Да, пожалуйста.

Она протянула мне карточки, и я склонился над столом. Девушка улыбнулась и откинулась на спинку стула.

Я даже не взглянул на карточку, которую она мне дала. Я занялся двумя другими. На первой значились фамилия пациентки, домашний адрес и результаты предварительного осмотра. В самом низу была пометка: “По рекомендации” и стояло имя — Вильям Виетон. Другая содержала медицинское заключение, назначения и сообщение из больницы, что диагноз подтвердился. Я еще раз просмотрел карточки, сделал довольное лицо и вернул их девушке.

— Ну как, нашли что-то ценное?

— Пока трудно сказать.

— Вы по-прежнему хотите поговорить с доктором?

— Нет, сейчас не стоит. Может быть, в другой раз. Что-то переменилось в ее лице.

— Приходите, пожалуйста, — проговорила она. Девушка не шелохнулась, когда я поднялся со своего места. Я подошел к двери и оглянулся. Она сидела, подперев подбородок рукой, и пристально смотрела мне вслед.

— Вам все же следует еще раз попытать счастья в Голливуде, — улыбнулся я.

— Но я и тут встречаю интересных людей, — отозвалась она и добавила:

— Хотя, конечно, весьма трудно судить об этом по такому короткому знакомству.

Я подмигнул ей, она ответила мне тем же, и я вышел на улицу.

На Бродвее жизнь кипела. Она открывалась здесь во всем своем великолепии — многоцветьем красок и неугомонным гулом голосов. Я шел по улице и размышлял, пытаясь связать концы с концами, но у меня ничего не получилось. По дороге я зашел в какое-то кафе, сел за столик и заказал сандвич. Поев, я снова выбрался на Бродвей и не торопясь отправился дальше. Прошло уже два часа, и еще ничего не случилось. Никто не следил за мной, а значит, делать мне здесь было нечего.

Я покинул Бродвей и оказался в восточной части города. Здесь люди говорили и одевались иначе — и они были такие же, как я. Они не бросались миллионами и не купались в роскоши, но они любили свой город, чувствовали его ритм и дыхание и боялись чудовищ, готовых в любую секунду возникнуть у них за спиной.

Ускорив шаг, я направился к Двадцатой улице. Я старался не пропустить ни одного взгляда, ни одного движения или шепота. В любой момент ко мне могли подвалить мальчики, знающие меня по описанию, и я должен был быть настороже. В одном месте мне показалось, что за мной кто-то идет, но я сумел быстро ускользнуть. На это ушло не более десяти минут. В последующие полчаса ничего интересного не случилось.

Я вернулся на Бродвей, прежде чем бары стали закрываться. Такси довезло меня до угла улицы, а дальше я пошел пешком. В двух заведениях меня встретили вполне гостеприимно, а в третьем бармен попытался захлопнуть дверь перед самым моим носом, пробормотав, что они уже закрываются. Я не обратил внимания на его лепет, втолкнул его внутрь и вошел сам.

— Ребята здесь уже были, Энди?

— Мне это очень не нравится, Майк.

— Мне тоже. Когда?

— Около часа назад.

— Ты их знаешь?

Он чуть заметно кивнул и бросил настороженный взгляд на окно позади меня.

— Они пили?

— Да, взяли по двойной порции, но не допили. Маленький парень очень нервничал и был крайне раздражен. Он хотел выпить все, но другой выплеснул содержимое на пол. — Энди сложил руки на жирном животе. — Майк... Это очень грязное дело... Может быть, тебе лучше бы скрыться на некоторое время, пока не пройдет гроза?

— Не волнуйся, приятель. И передай этим ребяткам, чтобы они не дергались. Я сам их найду. Пусть не тратят силы попусту.

— Они — салаги, Майк.

— Так скажи им это погромче.

Я открыл дверь бара и выглянул на улицу: она была пуста. На углу стоял полицейский. Потом проехала патрульная машина, и он отдал ей честь. За спиной полицейского двое пьяных показали ему язык и, довольные, захохотали.

Я повернул ключ в замке и открыл дверь. Дальше меня не пустила цепочка, и я негромко произнес:

— Это я, Лили.

Сначала ничего не было слышно, потом я уловил тяжелый и печальный вздох. Она приблизилась, посмотрела на меня в щелку. В ее улыбке было что-то странное. В ней чувствовалось какое-то непонятное отчуждение. Я так и не мог определить четко, что это было.

Лили сняла цепочку, и я вошел. Она стояла передо мной почти не дыша и смотрела на меня в упор. Ее рот был полуоткрыт, и она водила кончиком языка по губам. Потом она опять улыбнулась. У меня мелькнула мысль, что сейчас она похожа на испуганную птичку.

— Тебе вовсе не требовалось ждать меня, — бросил я.

— Я... я никак не могла уснуть. — Кто-нибудь звонил?

— Дважды, но я не ответила. — Ее пальчики машинально проверили пуговицы на платье — все, снизу доверху. — Еще сюда кто-то приходил. — Глаза Лили расширились от ужаса.

— Кто?

— Они стучали и даже пытались открыть дверь, — прошептала Лили.

Я заметил, как задрожал ее подбородок, и ненависть, явившаяся из прошлого, отозвалась бешеными ударами у меня в голове. Пальцы мои сжались, словно нащупывая чье-то горло. Она медленно отвела взгляд:

— Они очень напугали меня... Майк, как они напугали меня!

Я подошел к ней и чуть приподнял ее голову. Я смотрел в ее теплые, с поволокой, глаза, на ее приоткрытый рот, словно приглашавший попробовать на вкус эти алые губки, и мне хотелось сказать, что больше ей не придется бояться никогда. Но я не мог даже сказать ей этого, потому что мои губы оказались вдруг слишком близко к ее губам. Она испуганно отшатнулась.

Лили сразу же справилась со своим волнением и улыбнулась, а я напомнил ей ее же собственные слова, что я порядочный человек, а порядочные люди всегда осторожны в присутствии леди. Особенно если леди только что вышла из ванны, чтобы открыть вам дверь, и надела на себя лишь шелковое платье, а вы знаете, что бывает с шелком, когда он намокнет. Она улыбнулась еще шире и скользнула в комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Я слышал ее шаги, потом скрипнула кровать.

Я сел лицом к окну и погасил свет. Включив приемник, я настроил его на ночную станцию, но ничего не слышал, так как мои мысли были далеко-далеко в горах. Я снова ехал по горной дороге, а навстречу мне шагнула из темноты девица-викинг. Заскрипели тормоза, но в ярком свете фар ее силуэт стремительно приближался, пока не исчезла всякая надежда остановить машину. Она ужасно закричала, и я почувствовал, как по спине моей побежали мурашки. И уже мертвая, под колесами, она продолжала кричать... Меня вернул к действительности телефонный звонок.

Сняв трубку, я услышал, как чей-то мягкий голос произнес мою фамилию и спросил, я ли у телефона.

— Да, а кто это говорит?

— Это не столь важно, мистер Хаммер. Слушайте внимательно. Как только вы выйдете из дома, вы увидите новую машину, которая стоит у вашего подъезда. Она принадлежит вам. Внутри на сиденье лежат бумаги, вам нужно подписать их, и машина — ваша.

— Что еще, приятель?

В приятном голосе послышались рыкающие, злобненькие нотки:

— Мы весьма сожалеем о том, что вы лишились прежней своей машины. Это очень неприятно, но теперь уже ничего не изменишь.

— Ладно, закончим с этим!

— Вы можете воспользоваться новой машиной, мистер Хаммер. Полагаю, вы не откажетесь поехать куда-нибудь отдохнуть. Ну, скажем, на три или четыре месяца.

— А если нет?

— Тогда оставьте машину на месте. Мы позаботимся, чтобы она вернулась к продавцу.

Я нагло расхохотался в телефонную трубку:

— Машину я возьму... приятель, хотя в отпуск не поеду. А чуть позже я прихвачу и тебя.

— Как хотите.

— Имей в виду, что свои желания я всегда осуществляю, — предупредил я, но звонивший уже повесил трубку.

Теперь они подступали ко мне с двух сторон. Мальчики, рыщущие по Бродвею, и этот вежливый голос. А раз так — значит, все происходящее им очень не нравится. Они боятся. Я сидел в темноте и ухмылялся, думая о больших людях, лиц которых никто не знает. Если бы я порол горячку, как случалось раньше, они бы, возможно, уже убрали меня. А так ожидание было для них хуже пытки.

Достав сигарету, я выкурил ее, после чего разделся и плюхнулся в постель. Будильник я поставил на восемь часов. Это был слишком ранний час, но, подумав еще немного, я перевел стрелки на семь, зная, что с утра буду проклинать себя за это.

Машина, о которой мне сообщили по телефону, оказалась настоящей красавицей. Это был темно-бордовый “форд” с черным верхом, ярко блестевшим на утреннем солнышке. Боб Джилли обошел ее кругом, усмехнулся и остановился рядом со мной у края тротуара.

— Отличная штучка, Майк. И стоит она кучу денег. — Он сунул руки в карманы.

— В ней спрятана бомба. Боб. Ты можешь с этим что-нибудь сделать?

— Да ну? — Он с любопытством посмотрел на меня.

— Это подарок от неких моих недоброжелателей. Они надеются, что я полезу в нее, после чего она немедленно бабахнет. Впрочем, возможно, они достаточно умны, чтобы догадаться, что я позову механика осмотреть машину, и запрятали свою адскую штучку хорошенько. Ты сможешь ее отыскать?

Боб поплевал на ладони и сдвинул шляпу на затылок.

— Знаешь, Майк, я думаю, что лучше всего ее было бы загнать на пару часов" в реку.

— Нет, Боб, мне необходимо средство передвижения, а мою машину они угробили.

— За сотню я, конечно, многое готов сделать, но...

— Я заплачу тебе вдвое больше, если ты разыщешь эту штучку.

Боб чуть помялся и кивнул в знак согласия. Было еще довольно прохладно, но на его лбу выступили капельки лота. Я отправился позавтракать в ближайший ресторан, а потом целый час болтался по улицам, разглядывая витрины магазинов. Наконец я решил, что пора возвращаться.

Боб с задумчивым видом сидел за рулем. Капот автомобиля был поднят. Заметив меня, он вышел из машины и закурил.

— Сильная вещь, Майк. Ты ничего не проиграл — А ты, конечно, поинтересовался, что у нее внутри.

— Все в лучшем виде Вряд ли твоя старая развалюха могла бы тягаться с этой девочкой.

— Теперь это все равно никак не проверишь. А ты нашел, что искал?

— Шесть запалов, соединенных с коробкой зажигания, — довольно ухмыльнулся он.

— Впечатляет!

— Я тоже так думаю. Этот минер знает толк в своем теле?

— Еще бы, Боб, я заслуживаю классного специалиста. Боб докурил, потом полез под машину и поколдовал там немного, потом еще раз внимательно осмотрел кузов. Его лицо внезапно стало совсем другим, суровым, каким я видел его шесть лет назад, на фронте, потом он успокоился немного, усмехнулся и сплюнул:

— С тебя причитается, Майк!

— Сколько?

— Еще сотня.

— Идет.

— Я вспомнил ту штуку, которую поставили в машину генерала Хейни, — ухмыльнулся он. — Генерал остался жив, но шофер его погиб через два дня. — Боб снова юркнул под машину, и когда он вылез обратно, в его руках была какая-то штуковина, похожая на кусок трубы. — Вот она, голубушка! Ее присоединили к спидометру. Если бы даже не сработали остальные штучки, эта “крошка” разнесла бы тебе башку через сто миль. Что мне с ней сделать?

— Утопи ее в реке. А вечером приходи, я выпишу тебе чек.

— Понимаешь, Майк... — неожиданно замялся Боб. — Я бы хотел получить деньги сейчас.

— Ты что, мне не веришь?

— Верю и всегда буду верить. Но видишь ли, Майк, ты ведь и сам не очень уверен, что проживешь до вечера. Понимаешь?

Я его понял. Поднявшись наверх, я выписал чек, дал ему еще доллар на такси до реки и сел в свою новую машину. Неплохая покупка за три сотни плюс доллар сверху. Я завел мотор и тронулся в путь.

Пат ошибался, считая, что Карл Эвелло в городе. Как мне стало известно, за последнюю неделю он сменил два адреса. Последнее его местожительство было в Йонкерсе, в самой его лучшей части. Сперва вилла показалась мне довольно скромной, но затем в глаза бросился тщательно ухоженный сад, а в роскошном гараже виднелись “кадиллак” лучшей модели и новенький “бьюик”. Да и сам дом насчитывал, наверное, не меньше двадцати комнат.

Подъехав к тротуару, я заглушил мотор. Откуда-то из-за дома доносились голоса смеющихся женщин и звуки радио. Потом раздался мужской смех.

Я распахнул дверцу и вышел, раздумывая, как мне лучше действовать. Но не успел я отойти от своей машины, как рядом раздался скрип тормозов и светло-зеленый “меркурий”, коротко прогудев в знак приветствия, остановился неподалеку от моего “форда”.

Странная вещь — красота. Любая женщина может быть красивой — вне зависимости от того, как она сложена. Все дело в каком-то внутреннем соответствии. Женская красота — это не застывшее совершенство картины — в ней всегда есть что-то неуловимое, что невозможно описать, но можно ощутить с первого же взгляда. Девушка, появившаяся перед мной, была именно такой. У нее были русые волосы, казавшиеся необыкновенно красивыми на ярком солнце. Прелестный изгиб ее рта так манил к себе, что я даже не посмотрел на все остальное. Ее губы влажно поблескивали, когда она приблизилась ко мне с легкой улыбкой, и уголки рта хищно приподнялись.

— Привет! Идете на вечеринку?

— О нет, я сейчас занят.

Окинув меня критическим взглядом, она рассмеялась:

— Действительно не похоже, что вы собираетесь в гости.

Я промолчал.

Она резким движением протянула мне руку и представилась:

— Майкл Фрайди.

— Майк Хаммер, — улыбнулся я в ответ.

— Вот это здорово: два Майкла!

— Похоже, вам придется изменить имя.

— Лучше, если это сделаете вы.

— Вы угадали — я не гость.

Ее рука все еще оставалась в моей.

— Но я побуду здесь, Майкл... — продолжал я. — Во всяком случае, какое-то время...

Я отпустил ее руку, и она спросила:

— Вы ищете Карла?

— Да.

— Тогда вам повезло, что вы встретили меня. Ведь дворецкий наверняка скажет вам, что его нет дома, так что лучше даже и не спрашивайте. Ладно?

— Договорились.

Так они всегда и держатся, подумал я, дружелюбно и просто. Они всячески пытаются произвести на вас хорошее впечатление. Вот и эта красавица ведет себя так, будто мы с ней давние любовники и расстались всего полчаса назад.

Мы не спеша двинулись по выложенной каменными плитами тропинке, огибавшей дом, любуясь цветами и вдыхая их ароматы. Я протянул ей сигарету и закурил сам.

— Кстати, что у вас за дело, если не секрет? — спокойно спросила она, выпуская струйку дыма. — Мне представить вас как друга? Или...

Ее губы были слишком близко и слишком явно жаждали поцелуя. Меня это раздражало, как голодного человека выводит из себя запах подгорелого бифштекса. Я пожевал сигарету и посмотрел девушке прямо в глаза.

— Я ничего не продаю, даже неприятности. Возможно, я не прав, но вряд ли Карлу нужно меня представлять.

— Не понимаю, — произнесла она.

— Как-нибудь на досуге познакомитесь с моей историей. Для этого надо лишь просмотреть газеты.

— Я обязательно это сделаю, Майк, — очаровательно улыбнулась она. — Но не думаю, что найду там для себя что-нибудь новенькое. — Она засмеялась, и в этот момент мы свернули за угол дома.

А там я увидел Карла Эвелло.

В этом человеке не было ничего особенного. Столкнувшись с ним на улице, вы, скорее всего, приняли бы его за обычного бизнесмена. Ему было около пятидесяти, и у него уже начал расти животик, который он умело прятал под прекрасно сшитым костюмом.

Он смешивал коктейли у стола, стоявшего под большим пляжным зонтом. Вокруг стола сидели три девушки. Двое мужчин рядом вполне могли сойти за обычных бизнесменов, если бы только мне не было известно, что один из них занимается в портовых районах таким промыслом, что о его делах каждые несколько месяцев сообщают на первых полосах газеты.

Второй тоже, по моим сведениям, неплохо преуспел. Хотя он не убивал по заказу и не торговал краденым, его бизнес был не менее грязным. В собственном офисе в Вашингтоне он продавал свое влияние и зарабатывал кругленькие суммы на политических махинациях.

Мне было бы легче, если бы разговор, который они рели, оборвался при моем появлении. Тогда бы я понял, как себя вести, но меня как будто ждали. Девушки мило улыбнулась в ответ на мое приветствие, а Карл поднял Глаза и внимательно посмотрел на меня, словно пытаясь вспомнить, где он мог слышать фамилию, которую я назвал.

— Хаммер? Майк Хаммер? Да, да. Частный детектив, не так ли?

— Был.

— О, конечно, я часто читал о вас в газетах. Моя сестра умеет находить себе необычных кавалеров. — Он широко улыбнулся. — Позвольте познакомить вас, мистер Хаммер, с мистером Элом Аффией, он представляет одну бруклинскую компанию.

Парень из порта скривил рот, изображая улыбку, и пожал мне руку, отчего я ощутил непреодолимое желание врезать ему по морде. Но я поприветствовал его как можно любезнее, нагло глядя ему прямо в глаза, и он ответил мне тем же; мы уже встречались с ним когда-то давно, и оба не забыли этого.

Лео Гармоди протянул мне свою липкую от пота руку, небрежно кивнул и отошел к девушкам.

— Выпьете? — предложил Карл.

— Нет, спасибо. Вы можете уделить мне несколько минут? Я хотел бы поговорить с вами.

— Конечно, конечно...

— Это не светский визит.

— Ко мне не ходят со светскими визитами. Не стесняйтесь. Разговор личный?

— Да.

— Тогда пройдемте в кабинет.

Он быстро наполнил свой бокал и, не говоря ни слова, зашагал крупными шагами к дому. Два головореза, сидевшие на ступеньках, почтительно встали, приветствуя его, открыли двери и вошли внутрь, следом за ним.

Дом оказался таким, как я и ожидал. Дорогая мебель была подобрана с большим вкусом, которого трудно ожидать от человека, начинавшего свою жизнь на самом дне.

Мы прошли по длинному коридору в кабинет, где основным предметом обстановки оказался большой рояль. Карл указал мне на кресло, а громилы вытянулись у дверей.

— Это личный разговор, — напомнил я.

— О, не беспокойтесь, мальчики все равно ничего не слышат. — Карл поднял бокал. Его глаза смотрели на меня из-за стеклянной кромки — чуть раскосые и блестящие. Такие глаза я уже видел прежде много раз — твердые сверкающие бусинки, упрятанные в складочках жира.

Я перевел взгляд на молодчиков, стоявших у двери. Один из них привстал на носки и усмехнулся.

У обоих на правом бедре явственно просматривалась некая выпуклость. Они были вооружены.

— У них есть уши, — заметил я.

— Они ничего не слышат, — твердо заявил Карл, — кроме того, что я разрешаю им услышать. Считайте, что это просто украшение кабинета, и при том небесполезное. Иногда встречаются люди, которые мне слишком надоедают. Вы, надеюсь, понимаете, что я имею в виду.

— О, я все, решительно все понимаю, — в тон ответил я и закурил. Я повернулся в кресле так, чтобы Карл и его громилы могли видеть мою улыбку, и продолжал:

— Но все это ерунда. Карл. Я мог бы прикончить вас и ваших парней прежде, чем они успеют выхватить свои пистолеты.

Карл приподнялся и замер на секунду, словно раздумывая, не проверить ли ему прямо сейчас мои слова. Я ухмыльнулся во весь рот, и он решил, видимо, не искушать судьбу.

— Подождите за дверью! — приказал он.

Головорезы покорно вышли.

— Вот теперь мы можем поговорить, — произнес я.

— Подобные вещи мне не очень-то нравятся, мистер Хаммер.

— Если вы имеете в виду своих молодчиков, то я целиком с вами согласен. Они уже не чувствуют себя больше теми крутыми парнями, какими привыкли себя считать. Как ни странно, перед лицом смерти люди сильно меняются. Ваши парни мнят себя крутыми, потому что они не такие, как все. У них нет совести, и им все безразлично. Они могут смеяться, стреляя в человека, абсолютно уверенные в своей безнаказанности. Но, как я уже сказал, если речь будет идти об их драгоценных жизнях, они сразу запоют по-другому. И учтите — совести у меня не больше, чем у них.

Пока я произносил эту тираду, Карл так и стоял, чуть приподнявшись с кресла. Теперь он опустился обратно и хлебнул из бокала.

— Итак, что у вас за дело, мистер Хаммер?

— Речь идет об одной девушке по имени Берга Торн. Он чуть раздул ноздри.

— Насколько мне известно, она умерла.

— Ее убили.

— И вас заинтересовало это дело?

— Не стоит зря терять время. Либо вы расскажете мне все сейчас, либо я буду вынужден действовать по-другому. Итак!

— Мистер Хаммер...

— Не надо лишних слов. Слушайте. — меня. Я хочу знать о ваших отношениях с этой девушкой. И ничего больше. Только без фокусов. Вы можете играть в ваши игры с кем угодно, но только не со мной. Я не являюсь представителем закона, но много раз бывало так, что люди мечтали увидеть на моем месте полицейского.

Трудно сказать, о чем он думал. Некоторое время он смотрел в пространство остановившимся взглядом, но потом губы его скривились в усмешке.

— Хорошо, мистер Хаммер. Мне, собственно, нет смысла делать из этого тайну. Я рассказал все полиции и считаю, что эти пустяки не стоит скрывать и от вас... Если вас это так интересует, Берга Тори была моей любовницей. Какое-то время... Я... В общем, я содержал ее.

— Почему?

— Не задавайте глупых вопросов. Если вы знали ее, то должны сами сообразить почему.

— Но в ней не было ничего такого, чего вы не могли бы найти в другой.

— Было, и предостаточно. Что вас еще интересует?

— Почему вы порвали с ней?

— Потому что посчитал это необходимым. Она стала надоедать мне. Я думаю, вы пользуетесь успехом у женщин и, наверное, сами оказывались в подобных ситуациях.

— Вот уж не ожидал, что вы интересовались подробностями моей биографии, Карл — Я полагал, мы говорим серьезно. Я закурил и, затянувшись несколько раз, как бы мимоходом спросил:

— Когда вы связались с мафией, Карл? О, он держался просто великолепно! Ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Это случилось довольно давно.

— Так я и думал, — проговорил я, вставая.

Карл опять приподнялся и поставил стакан на стол.

— Это слишком большая тема для такого маленького разговора, мистер Хаммер.

Я обернулся к нему с широкой, радостной улыбкой и почувствовал, что он весь напрягся.

— Я в общем-то приходил не для разговора, Карл. Просто захотелось на вас посмотреть. Когда-нибудь на моих глазах ваше лицо посинеет или станет смертельно бледным, глаза выкатятся, а язык вывалится наружу, и я хотел бы быть тогда уверен, что это именно вы. Задумайтесь, Карл, и вспоминайте об этом почаще, особенно перед сном.

Я повернул ручку и открыл дверь. Оба парня были на месте. Мы обменялись равнодушными взглядами, но их я тоже запомнил.

Когда я вышел из дома, Майкл Фрайди махнула мне рукой, но я сделал вид, что ничего не заметил. Тогда она подошла ко мне сама. Я с трудом смог отвести глаза от ее губ.

— Ну как? Со всеми делами управились? Голос ее звучал шаловливо, как у капризного ребенка, да и глазки она строила тоже как ребенок. Как красивый ребенок.

— Я слышал, что вы его сестра. Это правда?

— Не совсем. Отцы у нас разные...

— Вот как?

— Присоединяйтесь к нашему обществу. Я взглянул на группу за столом, опустошающую бокал за бокалом.

— Нет, благодарю вас, не люблю шумных компаний.

— Я тоже. Давайте уедем отсюда.

Мы не простились ни с кем из присутствующих. Она подхватила меня под руку, и мы направились к выходу, мило болтая о всяких пустяках. Едва мы миновали ворота и подошли к моему новому автомобилю, у края тротуара остановилась еще одна машина. Из нее выскочил парень и, обогнув машину, почтительно распахнул перед кем-то дверцу.

Мне стало любопытно, что может делать здесь конгрессмен Джефри, когда ему в это время положено заседать в Вашингтоне. Но когда я разглядел девушку, которой он помог выйти из машины, я удивился еще больше. Это была Вельда! Она вежливо кивнула и улыбнулась нам.

— Потрясающая женщина, — правда? — выдохнула Майкл Фрайди.

— Да. А кто она?

— Понятия не имею, — ответила Майкл, с остолбенелым видом разглядывая Вельду. — Похоже, новая протеже Боба. Он обожает красивых женщин.

— Тогда непонятно, как он проглядел вас. Она весело рассмеялась:

— Благодарю... Но это не он меня, а скорее, я его проглядела.

— Меня это радует, — усмехнулся я. — А что общего у этого конгрессмена с Карлом? Возможно, Карл и ваш брат, но репутация у него не из блестящих.

— Мой брат, конечно, не самый порядочный человек на свете, — проговорила она, продолжая улыбаться, — но он крупный бизнесмен, а вы, вероятно, знаете, что правительство и большой бизнес действуют рука об руку.

— Гм... тут вы правы. Но что касается бизнеса, которым занимается ваш брат Карл...

На этот раз она нахмурилась непритворно и села в машину, ожидая, пока я займу место за рулем.

— Прежде чем Боба избрали в Конгресс, он был адвокатом Карла. Он представлял его интересы в западных штатах. — Она снова взглянула на меня. — Вам что-то в этом не нравится?

— Откровенно говоря, Майкл, все эти истории дурно пахнут.

Я включил мотор, с минуту прислушивался к его рокоту, потом нажал на педаль и направил машину к центру города. Мы молчали. Я внимательно следил за дорогой, а она смотрела в окно на мелькающие дома. Солнце ярко сияло в небесах, теплое и радостное, и трудно было поверить в то, что этот мир так безнадежно плох.

Я думал о том, что рано или поздно она задаст наконец сокрушительный вопрос — напрямую или обиняком, — и мне придется на него отвечать.

И все же, когда вопрос прозвучал, я немного смутился.

— А что вам все-таки нужно от Карла? — Она говорила спокойно и как-то безразлично.

Я оторвал глаза от дороги и взглянул на нее. Она лениво откинулась на сиденье. Ее влажные, алые, манящие губки, теперь плотно сжатые, готовы были затрепетать при первом же прикосновении.

Я ответил ей так же, как она задала свой вопрос, — напрямую.

— Когда-то у Карла была девушка, но теперь она мертва, и возможно, он замешан в ее убийстве. Ваш деловой братец, вероятно, связан с мафией.

— А вы здесь при чем? — Она, не поднимаясь, повернула голову и взглянула на меня.

— Когда я интересуюсь людьми вроде вашего брата, они, как правило, оставляют этот мир.

— О! — Это все, что я от нее услышал. Она села прямо и отвернулась к окну.

— Хотите я отвезу вас назад?

— Нет.

— Хотите поговорить об этом? Она взяла с сиденья позади меня пачку сигарет. Прикурив две, она всунула одну из них мне в рот.

— Я уже давно ждала чего-то подобного, — проговорила она. — Он долго пытался меня обманывать, но последнее время он уже не заботился о таких мелочах. Я часто думала, когда же это случится. — Она судорожно затянулась и несколько мгновений следила за кольцами дыма, тянувшимися в приоткрытое окошко. — Вы не возражаете, если я немного поплачу?

— Валяйте.

— Насколько это серьезно?

— Что может быть серьезнее, чем убийство?

— Но разве ее убил Карл?

Когда она повернулась ко мне, ее глаза были полны слез.

— Точно я этого не знаю!

— Значит, вы не уверены?

— Да, но мне и не нужна уверенность.

— Но... вы же полицейский?

— Нет. Я — никто и при атом настолько важная персона, что некоторым людям очень хочется меня прикончить. Единственная загвоздка в том, что им никак не удается этого сделать.

Я подрулил к тротуару и выключил мотор.

— Вы говорили о вашем брате.. Девушка даже не взглянула на меня. Она докурила сигарету и выбросила ее в канаву.

— Мне нечего сказать... Я знаю его и знаю людей, с которыми он связан. Конечно, их не назовешь лучшими представителями человечества, хотя Карл постоянно общается с ними. В общем, у него есть то, что им нужно.

— Вы слышали когда-нибудь о Берге Торн?

— Да, я хорошо ее помню. В свое время я думала, что Карл на ней просто помешался. Он... он долго содержал ее.

— А почему он ее бросил?

— Этого я не знаю. — Голос ее дрогнул. — Она была девица с характером. Я лишь припоминаю, что однажды ночью они сильно поссорились, и после этого Карл потерял к ней интерес. У него появилась другая...

— И это все? Майкл кивнула.

— А о мафии вы слышали? Она снова кивнула:

— Майк... Карл не из их числа. Я знаю... что он не из тех.

— Даже если б это было не так, вы бы об этом никогда не узнали.

— А если это так?

Я пожал плечами. На вопросы вроде этого есть только один ответ. Она мяла пальцами сигарету.

— Майк, теперь я хотела бы вернуться обратно.

Я выбросил окурок за окно и включил мотор. Девушка закурила новую сигарету. Она ничего не говорила, но плечи ее судорожно вздрагивали, словно она пыталась сдерживать рвущиеся из груди рыдания.

Я подвез ее к дому и открыл дверцу машины.

— Мисс Фрайди...

— Да, Майк?

— Если вам покажется, что вы знаете на мой вопрос ответ, позвоните мне, пожалуйста.

— Ладно, Майк. — Она уже собралась вылезти из машины, но вдруг резко повернулась ко мне:

— Вы похожи на фанатика, Майк. И мне очень жаль и себя, и вас.

Ее губы были слишком близко. Слишком. Мои пальцы коснулись ее волос, внезапно уста наши сомкнулись. Я ощутил теплоту и нежность этих влажных, чуть подрагивающих губ, я упивался их сладостью, но сумел остановиться, пока страсть не овладела мной целиком. Она чуть заметно улыбнулась, дотронулась кончиками пальцев до моего лица и выбралась из машины.

Весь обратный путь до Манхэттена я ощущал чудесный вкус и влажную теплоту ее губ.

Гараж был забит до отказа, и я припарковался у тротуара. Боб Джилли уже поджидал меня.

— Как дела? — поинтересовался я.

— Да, Майк, — проговорил он, — ну и задал ты мне работенку!

— Ну?

— Все в порядке. Я проверил две дюжины вариантов, прежде чем выяснил, где сделаны эти головки. Этим занимается одна контора в Квинсе Об остальном механизме точно сказать не могу, но по-моему, его делали в Калифорнии или Чикаго.

— И что?

— Головки заказали по телефону, заказ оплатили через посыльного.

— Здорово!

— Хочешь, чтобы я покопал здесь еще?

— Не стоит, у этих ребят свои методы. Ну а что насчет машины?

— Это еще одна задачка... Она из Бронкса Парень, купивший ее, заявил, что хочет сделать сюрприз своему деловому партнеру. Платил он наличными. Продавец позволил ему взять чистые бланки всех документов с условием, что тот вернет их в магазин через пару дней. — Боб открыл ящик и достал конверт. — Вот эти документы, Майк. Они оформлены на тебя.

— А кто купил машину?

— Угадай...

— Смит? Джонс? Робинсон? Кто?

— О'Брайен. Кленси О'Брайен. Он посредник. Какой-то неприметный человечек. Никто толком не смог его описать. Ты же знаешь, бывает такой сорт людей.

— Знаю. Ладно, Боб, брось это все. Не так уж это все и важно.

— Что, Майк, дело плохо? — Он пристально посмотрел на меня.

— Может быть и хуже.

Я распрощался с ним и вышел на улицу. Кругом было полно народу. Люди забегали в магазины и торопливо выходили из них. Женщины везли в колясках детей.

Самый обыкновенный день, подумал я. Хороший день. Я уселся в машину и отправился домой. Полчаса ушло на то, чтобы добраться до места, еще полчаса — на то, чтобы перекусить в кафе на углу, после чего я вошел в дом и поднялся на свой этаж, нащупывая в кармане ключи.

В любой другой раз я бы обязательно их заметил. В любой другой раз снаружи было бы темно и моим глазам не пришлось бы привыкать к полумраку. В любой другой раз у меня был бы с собой пистолет и со мной не так-то просто было бы справиться. Но это произошло сейчас.

Они появились из разных концов коридора. Их было двое с длинноствольными пистолетами в руках. Я вошел в лифт и стоял, повернувшись к двери, пока мы спускались на первый этаж. Там мы вышли на улицу и направились к моей машине.

Тот, что был ростом пониже, обыскал меня и очень удивился, не найдя при мне игрушки. Ему это, кажется, не понравилось. Он пошарил под сиденьем, пока его приятель упирался дулом пистолета мне в спину, затем полез в машину.

В такой ситуации говорить не о чем. Ты просто ждешь и надеешься, что произойдет что-нибудь непредвиденное, хотя прекрасно знаешь, что любая случайность обернется против тебя. Ты утешаешь себя мыслью о том, что в тебя не станут стрелять среди бела дня, но все же не пытаешься убежать, потому что это Нью-Йорк. В Нью-Йорке каждую минуту что-то случается. Люди привыкли к этому и, услышав выстрелы или крики, даже не оборачиваются. А если человек валяется на тротуаре, какая разница — пьян он или мертв?

— Положи руки под себя, — приказал один из парней.

Я подчинился. Он достал из моего кармана ключи зажигания и завел мотор.

— Ты дурак, приятель, — ухмыльнулся он.

— А ну-ка, заткнись и быстро усаживайся за руль! — грубо оборвал его другой и, обращаясь ко мне, добавил:

— Надеюсь, тебе не надо ничего объяснять?

Ствол пистолета холодил мою шею.

— Не надо, — бросил я, — я все знаю.

— Тебе так только кажется.