Онлайн чтение книги Поцелуй меня, дьявол Kiss Me, Deadly
Глава первая

Она внезапно вынырнула из темноты, размахивая руками в слепящем свете фар, как огромная кукла в театре марионеток. Я так чертыхнулся, что в ушах зазвенело. Бросив машину в сторону и лишь чудом не врезавшись в скалу, я неимоверным усилием вывернул руль и нажал на тормоз. Машина подпрыгнула и стала посреди дороги, пропахав борозду на обочине.

Так или иначе, я ухитрился проскочить, не задев ее, но несколько секунд она прожила взаймы. Вместо того чтобы голосовать на краю шоссе, ей зачем-то понадобилось лезть под фары. Меня била нервная дрожь. Сигарета, выпавшая изо рта, прожгла дыру в брюках, и я выбросил ее в окно. Запах горелой резины висел в воздухе, а я думал, что бы такое покрепче сказать этой дуре безмозглой, когда она подойдет.

Я еще ничего не придумал, а она уже уселась в машину рядом со мной, захлопнула дверцу и сказала: «Спасибо, мистер».

Легче, парень, легче. Похоже, она с приветом. Не спеши. Вначале успокойся и отдышись. Потом можешь вправить ей мозги, если они не на месте, и гнать ко всем чертям, пусть топает ножками.

Я полез закуривать, но она выхватила у меня сигарету, прежде чем я достал ее из пачки. Руки у нее дрожали не меньше, чем у меня. Я зажег ей сигарету, закурил сам, потом сказал:

— Это надо же быть такой дурой!

— Какая есть, — огрызнулась она.

Темноту прорезали фары догонявшего нас автомобиля. Она бросила быстрый взгляд через заднее стекло, и в глазах ее мелькнул страх.

— Вы что, хотите всю ночь здесь просидеть, мистер?

— Не знаю, что я хочу. Может, выбросить тебя отсюда вон за ту скалу.

Стремительный луч заглянул в машину через заднее стекло, взметнулся над шоссе и пронесся мимо, высветив рядом со мной неподвижно сжавшуюся фигуру и отрешенное, словно бы замороженное лицо. Только увидев впереди красные точки габаритных огней, она перевела дыхание и откинулась на спинку сиденья.

Она была по-своему красива, с лицом скорее интересным, чем миловидным. Широко поставленные глаза, крупный рот, светло-рыжеватые шелковистые волосы, рассыпавшиеся по плечам. Остальное было завернуто в длинный плащ, стянутый в талии ремнем. Я вспомнил, как она стояла на дороге, похожая на фантом, внезапно привидевшийся во сне. Викинг. Шальная женщина-викинг с дырявой головой.

Я выжал сцепление, включил скорость и больше не отвлекался от дороги, пока не привел в порядок свои мысли. Несчастный случай — дело житейское, и вы в какой-то мере к нему готовы, если держите семьдесят[1]Здесь и далее в милях. на горной дороге. Но вы не готовы к тому, что на повороте из темноты на вас прыгнет женщина-викинг. Я опустил стекло до упора и жадно глотнул воздух.

— Как ты сюда забралась?

— А как ты сам думаешь?

— Наверное, тебя выкинули из машины. — Я быстро взглянул на нее. — Надо знать, с кем едешь.

— В следующий раз буду умнее, — сказала она, облизнув губы.

— Выкинешь такой номер, как со мной, и не будет никакого следующего раза. Еще немножко, и от тебя осталось бы мокрое место.

— Спасибо за совет, — сказала она насмешливо-злым тоном. — Теперь буду более осторожной.

— Какой ты будешь, мне до лампочки, лишь бы не лезла под колеса.

Она вынула сигарету изо рта и пустила струю дыма в переднее стекло.

— Послушай, ты согласился меня подвезти, и я тебе благодарна. И прошу извинить, если перепугала. Только будь добр, придержи язык и довези меня куда-нибудь или выпусти из машины.

Рот у меня растянулся в усмешке. С характером дамочка, от такой жди чего угодно.

— Ладно, девушка, ты меня тоже извини, — сказал я. — Конечно, здесь не то место, чтобы кого-то высаживать, и в твоем положении я бы сделал, пожалуй, то же самое. Куда тебе надо?

— А ты куда едешь?

— В Нью-Йорк.

— Хорошо, едем в Нью-Йорк.

— Это большой город, крошка. Назови место, куда тебя довезти.

Глаза у нее похолодели, лицо опять стало замкнутым.

— До станции метро — первой, какая попадется.

Ее тон согнал усмешку с моего лица. Я сбросил скорость на повороте, вышел на прямой участок и газанул на всю железку.

— Вот чертова кукла! По-твоему, все мужики одинаковы.

— Я…

— Заткнись!

Я чувствовал, что она наблюдает за мной. Я мог точно сказать, когда она опускает глаза и когда снова смотрит на меня. Она начала что-то говорить, но остановилась на полуслове. Потом повернула голову к окну, уставилась в ночную темень и вытерла рукой глаза. Пусть поревет. Может, научится вести себя повежливей.

Нас нагонял еще один автомобиль. Она первая заметила его и опять вжалась в сиденье. Автомобиль вихрем пронесся мимо и пошел под уклон по длинному косогору, пока красные точки не потерялись в лабиринте неоновых огней, который был частью лежащего внизу городка.

Тонко взвыли шины на повороте, она не удержалась и привалилась к моему плечу, но тут же выпрямилась, а как только машина вышла из виража, отодвинулась в самый угол. Я взглянул на нее, но она смотрела в окно с прежней отрешенностью.

У въезда в городок я сбавил скорость до 50, потом до 35. На дорожном указателе значилось: Хэнфилд, нас. 3600, предельная скорость 25. Впереди замелькал красный свет, и я начал тормозить. Посреди дороги стоял патрульный «форд», два полисмена останавливали и проверяли проходящие машины. Только что отъехал автомобиль, который недавно нас обогнал, и один из полисменов махнул мне фонарем, приказывая остановиться.

Что-то произошло. Тревога висела в воздухе, как дым над сухим льдом. Вы не чувствуете ее запаха, но можете видеть ее, можете наблюдать, как она кипит и выплескивается, и знаете при этом, что вскоре произойдет взрыв и что-то треснет и рассыплется. Я взглянул на женщину, сидевшую рядом со мной. Она словно окаменела, губы вытянулись, в горле застрял крик, готовый вырваться в любой момент.

Я высунул голову наружу, еще не доехав до полисмена, и сам подставил лицо под луч фонаря.

— Что-нибудь случилось, сержант?

Шляпа у него была сдвинута на затылок, изо рта торчала погасшая сигарета. Пистолет висел по-ковбойски на бедре, и для пущего эффекта он держал ладонь на рукоятке.

— Откуда едешь, приятель?

Настоящий полисмен, ничего не скажешь. Интересно, сколько он заплатил за свою должность.

— Из Олбани, сержант. А в чем дело?

— Никого не видел на дороге? Никто не голосовал?

Еще не успев ему ответить, я почувствовал, как ее ладонь легла на мою руку и пальцы легко сжали ее с неожиданной лаской и настоятельностью, и тут же она взяла ее в обе руки и потянула к себе под плащ. Я ощутил бархатистую округлость обнаженного бедра, и когда мои пальцы замерли от этого прикосновения, она подумала, что причина в моей нерешительности, и плавным движением перехватила мою руку ближе к локтю и прижала ее к своему телу в таком месте, что уже не надо было ничего объяснять, но для верности она сжала ноги, чтобы удержать ее между ними.

— Никто, сержант, — сказал я. — Мы с женой глаз не сомкнули за всю дорогу, и если бы кто-нибудь голосовал, мы бы наверняка увидели. Может, проехали раньше?

— Никто не проезжал раньше, приятель.

— Кого вы разыскиваете?

— Женщину. Сбежала из какой-то психушки в горах и доехала на грузовике до ресторана. Когда по радио начали передавать ее приметы, она скрылась.

— Ну и дела! Не хотел бы я оказаться на месте того, кто ее подберет. Она опасна?

— Все психи опасны.

— Как она выглядит?

— Высокая, волосы светлые. Это почти все, что мы о ней знаем. Никто даже не помнит, в чем она была.

— Надо же! Так мне что, можно ехать?

— Ладно, давай проезжай.

Он вернулся к патрульной машине. Я включил скорость и потихоньку выпростал руку из-под ее плаща, не отрывая глаз от дороги. Когда городок остался позади, я прибавил скорость.

На этот раз рука ее поползла к моему плечу, и она придвинулась ко мне вплотную. Я сказал: «Возвращайся на место, сестрица. И незачем было проделывать такие фокусы».

— Я хотела, чтобы ты знал…

— Спасибо. В этом просто не было необходимости.

— Не обязательно высаживать меня у метро, если не хочешь.

— Как раз хочу.

Она столкнула мою ногу с педали газа, и машина потеряла скорость.

— Посмотри, — сказала она. Когда я повернул к ней голову, она с улыбкой распахнула плащ, под которым ничего не было — ровным счетам ничего, кроме холеной наготы. Женщина-викинг с атласной кожей. Приглашение посетить тайные уголки и ложбинки, шевелившиеся при ее дыхании. Она выгнулась на сиденье, сделав великолепно бесстыдный жест бедрами, и снова улыбнулась.

Вот это уже знакомое дело, особенно улыбка — готовая профессиональная улыбка, которая кажется горячей как огонь, а в действительности за ней ничего нет. Я протянул руку и набросил на нее край плаща.

— Простудишься, — сказал я.

Она улыбнулась краем рта.

— А может, ты думаешь, что я не совсем нормальная, поэтому и боишься?

— Это меня не волнует. Помолчи, пожалуйста.

— Нет. Тогда почему ты ему не сказал?

— Однажды, еще ребенком, я увидел, как живодер накинул сетку на собаку. Я дал ему подножку, схватил щенка и убежал. Эта чертова дворняжка укусила меня и удрала, но я все-таки был рад, что сделал это.

— Понимаю. Но ты поверил тому, что сказал полисмен?

— Тот, кто выскакивает на дорогу перед машиной, явно не блещет умом. Помолчи, прошу тебя.

Улыбка ее немного оживилась, стала более натуральной. Я взглянул на нее, усмехнулся тому, что произошло, и покачал головой.

— Повезло, нечего сказать.

— Что?

— Ничего.

Я свернул с дороги в полосу тусклого света, падавшего от вывески заправочной станции, и подрулил к бензоколонке. Из помещения вышел парень с заспанными глазами. Я велел залить полный бак. Выйдя из машины, чтобы отпереть колпачок, я услышал, как открылась и захлопнулась дверца. Женщина прошла в помещение и не выходила оттуда до тех пор, пока я не расплатился за бензин.

Когда она вернулась в машину, в лице у нее появилось что-то новое — оно смягчилось, оттаяло, казалось почти безмятежным. Мимо нас проехал еще один автомобиль, но на этот раз она и глазом не повела. Плащ опять был стянут ремнем. Она взглянула на меня с легкой неподдельной улыбкой, откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза.

Я ничего не понимал. Я знал только, что в городе остановлюсь у первой попавшейся станции метро, открою дверцу и пожелаю ей всего наилучшего, а потом буду следить за газетами, пока не узнаю, что ее вернули по назначению. Так я думал. Я очень хотел, чтобы все так и получилось. Во мне росло предчувствие близкой беды, едкое, как дым.

Минут пять она неподвижно смотрела на дорогу, потом попросила закурить. Я вытряхнул сигарету ей в руку и щелкнул зажигалкой. Прикурив, она глубоко затянулась и уставилась в серую туманную мглу, проносящуюся за окнами, потом спросила:

— Хочешь знать, в чем дело?

— Не очень.

— Я была… — Она запнулась. — …В психиатрическом санатории. — Второй затяжкой она докурила сигарету почти до пальцев. — Меня поместили туда насильно. Отобрали одежду, чтобы я не могла никуда выйти.

Я кивнул, словно бы все понял.

Она медленно покачала головой, уловив значение моего жеста.

— Может, найду кого-нибудь, кто меня поймет. Мне показалось, что ты… поймешь.

Я собрался что-то сказать, но ничего не сказал. Низкая луна, вынырнув из-за облаков, мгновенно залила землю бледно-лимонным светом, на дорогу пали длинные скользящие тени, похожие на гигантские темные пальцы. Черный «седан» перекрыл нам дорогу. И опять как в первый раз, ухо резанул скрежет тормозов, но теперь к нему присоединился омерзительный звук раздираемого металла и, как заключительный аккорд в этом дьявольском интермеццо, резкий звон разбитого стекла.

Я ногой отбросил дверцу и вылез из автомобиля как раз вовремя, чтобы увидеть мужчин, выскакивающих из «седана». Опасность обступила нас со всех сторон, и от нее некуда было скрыться. Но я не ожидал, что дело примет такой скверный оборот. Пистолет в руке одного из них выплюнул длинное пламя, распоровшее тьму, и я услышал короткий свист пули.

Второй раз он так и не выстрелил, потому что моя пуля разворотила ему лицо. Позади мелькнул еще один, но в этот момент я услышал у себя за спиной шипящий свист, и что-то шарахнуло меня по плечам. Я развернулся в прыжке для удара ногой, но было уже поздно. Вновь раздался шипящий свист, вроде звука хлыста, рассекающего воздух. Не знаю, что это было, но удар угодил мне прямо в лоб, и за секунду до того, как исчезли время и пространство, я подумал, что меня сейчас вырвет, и ненависть к этим ублюдкам выступила на коже, как пот.

Я лежал без сознания не очень долго и очнулся от нестерпимой боли в голове. Это была адская дергающая боль, она взрывалась в ушах с каждым ударом пульса и вспыхивала под веками ослепительно белым светом.

Где-то рядом раздавались приглушенные вопли, судорожные всхлипывания, резкие озлобленные голоса, сливающиеся в невнятный шум, сквозь который слышались звуки работающего двигателя и лязг металла. Я попытался встать, но если и мог чем-то пошевелить, то только мозгами. Все остальное во мне было неподвижным и безжизненным. Я лежал со связанными руками и ногами, и первое чувство движения возникло у меня в те секунды, когда я скреб пальцами по холодному бетону. Примерно в это же время вопли оборвались, голоса стихли, и мысли мои начали выстраиваться в определенный порядок.

В такой момент вы не думаете. Вначале вы пытаетесь все вспомнить, собрать воедино события, которые привели к этому финалу, расставить их по своим местам, чтобы можно было присмотреться, вникнуть в их суть, испытывая при этом нечто вроде изумления, смешанного с болью, и найти причину и следствие. Но ни в чем нет смысла, и все, что вы чувствуете — это безумие и ненависть, перерастающую в холодное бешенство, которое даже успокаивает боль, и вы испытываете такое желание убивать, что оно сжигает вас изнутри. Потом вы понимаете, что не можете этого сделать, и сжигающий вас огонь уступает место холодному расчету.

Они оставили меня на бетонированной площадке. Кисти рук и ступни лежали перед моим телом неподвижными бугорками. Поверхности кистей и рукава были красные и липкие. Во рту стоял мерзкий вяжущий вкус. Рядом послышался какой-то шорох, и у меня перед глазами выросла пара ботинок — значит, я был не один. Вслед за ними возникли другие ботинки и ноги с кровавой царапиной на носке. Четыре пары ног, направленных в одну сторону, и когда мой взгляд обратился туда же, я увидел женщину. И увидел, что они делают с ней.

Плащ с нее сорвали, и сквозь жуткую белизну обнаженного тела проступали темные пятна. Она была привязана к стулу, голова свалилась набок, изо рта вырывались непроизвольные мяукающие звуки. Рука с длинными щипцами сделала что-то ужасное, и рот ее открылся в беззвучном вопле.

Чей-то голос произнес: «Хватит, я сказал, хватит».

— Она еще может говорить, — ответил другой голос.

— Нет, она уже вырубилась. Видал я, как это бывает. Похоже, мы перестарались… но у нас не было выбора.

— Послушай…

— Это ты послушай, а я здесь для того, чтобы приказывать.

Ноги чуть отступили.

— Ладно, пора закругляться. Так мы и не узнали ничего нового.

— Ну и что! Все равно мы знаем больше, чем кто-нибудь еще. Найдутся и другие способы. По крайней мере, ее уже никто не расколет. Теперь надо с ней кончать. Там все готово?

— Да. Парня тоже?

— Само собой. Тащите их на дорогу.

— Такую одевать — только портить.

— Ты, козел! Делай, что тебе говорят. А вы двое помогите перенести их. Времени у нас в обрез.

Я чувствовал, что мой рот пытается выдавить какие-то слова. Самые грязные ругательства, какие я только мог для них придумать, застревали у меня в горле. Я даже не мог поднять глаза выше их коленей, чтобы увидеть их лица. Все, что я мог, — это слышать голоса и впечатать их в свою память, чтобы потом я знал, кого убивать, даже не глядя в лицо. Ублюдки, мерзкие ублюдки!

Меня подхватили под мышки и поволокли, и на мгновение мне показалось, что я увижу то, что хотел увидеть, но кипевшая во мне ненависть ударила в голову, отдавшись звенящей болью, и надо мной снова опустился черный занавес. Один раз он чуточку приоткрылся, и я увидел свой автомобиль на краю дороги — зад на домкрате, красные огни спереди и сзади.

Ловко, подумал я. Очень даже ловко. Если бы кто-то проезжал мимо, он увидел бы рядовую дорожную сценку — неподвижный автомобиль на обочине с включенными аварийными сигналами, водитель отправился в город за помощью. Никому и в голову не пришло бы поинтересоваться, в чем дело. Мысль утонула в черной тьме так же быстро, как пришла.

Это было как в болезненном сне, когда вы лежите в неудобной позе и вас душат кошмары. Вам тяжко, вы слышите собственные стоны, вы пытаетесь распрямиться — и не можете. Затем внезапно наступает пробуждение, и вы с беспощадной ясностью понимаете, что никакой это не сон, а нечто вполне реальное и потому еще более страшное.

Она была в машине рядом со мной, и края незастегнутого плаща подчеркивали ее наготу. Голова привалилась к окну, глаза слепо смотрели вверх. Затем она качнулась и повалилась на меня. Но не потому, что была живая! Автомобиль катился, что-то толкало его сзади.

Я кое-как приподнялся, заглянул через баранку в пятно света от фар и увидел перед собой готовый пролом в парапетной стенке и край обрыва, до которого оставались считанные футы, и когда я рванулся к дверце, передние колеса уже висели в воздухе, и в следующее мгновение машина нырнула в непостижимую пустоту.