Онлайн чтение книги Поцелуй меня, дьявол Kiss Me, Deadly
Глава девятая

Затылок у меня взмок от пота, во всем теле была свинцовая тяжесть. Я попытался вытащить из-под себя затекшие руки, но тут же получил удар пистолетом выше уха и почувствовал, как медленная струйка крови смешивается с потом.

Парень, сидевший за рулем, пробился сквозь уличное движение Манхэттена и покатил в сторону аэропорта. Он вел машину легко и умело, намеренно сбросив скорость, чтобы исключить любую случайность на дороге. Я хотел сказать ему, чтобы он ехал, а не валял дурака. Должно быть, они угадывали мое состояние, потому что при малейшей попытке шевельнуться задний со смехом тыкал в меня стволом пистолета.

В небе над головой самолет заходил на посадку, и я подумал, что мы въезжаем на летное поле. Но мы проехали где-то рядом, свернули на пустынную дорогу, и «форд» начал набирать скорость.

— Куда мы едем? — спросил я.

— Увидишь. — Он опять уперся мне стволом в шею. — Зря ты взял машину.

— Вы положили мне хороший подарочек под капот.

Руль дрогнул почти незаметно для глаз, но я уловил это движение. На какую-то секунду ствол перестал давить на шею.

— Понравился? — спросил водитель и быстро облизнул губы. Я чувствовал, что он нервничает.

Это был мой шанс, и я постарался его не упустить.

— Пришлось звать механика.

— Ну?

— Как я и думал. Нажимаю стартер, и машина взлетает на воздух.

На этот раз он повернул голову, и в его маленьких черных глазках мелькнул безумный страх. Громко взвизгнули тормоза.

Получилось не совсем так, как я хотел, но тоже неплохо. Задний ткнулся в спинку сиденья у меня за плечом, и я мгновенно схватил его за глотку. Краем глаза я видел, как водитель вытаскивает пистолет. Машину вынесло на край дороги, и, когда колеса чиркнули по бордюру, в лицо мне ударило пламя выстрела.

Теперь уже не имело никакого смысла держать этого малого за глотку, во всяком случае, не с дырой от пули чуть ниже подбородка. Я изо всех сил рванул его через спинку сиденья и свалил на водителя. Тот с глухими проклятиями сполз под руль, пытаясь выбраться из-под трупа и освободить руку с пистолетом, но было уже поздно. Слишком поздно. Я схватил его за руку поверх рукоятки, вывернул стволом назад, и он захлебнулся в страшном крике в тот самый момент, когда пуля вошла ему в глаз. За секунду до того, как он умер, второй глаз, все еще живой, злобно взглянул на меня и начал затягиваться пленкой.

Все произошло очень быстро. В таких случаях счет идет на секунды, однако время тянется бесконечно долго. Первое, что пришло мне в голову, почему никто не подошел узнать, в чем дело? Потом я взглянул на дорогу, и та машина, которую я видел вдалеке, когда все это началось, до сих пор еще не поравнялась со мной. Кроме двух мальчишек, которые глазели на меня с другой стороны дороги, никого не было видно.

Я сел за руль, посадил рядом с собой два трупа и поехал обратно тем же путем. Я нашел дорогу, проходящую около аэропорта, свернул на нее и ехал до тех пор, пока не уперся в дорожный знак с надписью «тупик».

На этот раз я устроил маленький спектакль. Я посадил их под знаком в изящных естественных позах и поехал домой. Всю дорогу я возвращался мыслями к этим придуркам, которые правильно считали, что я обнаружил оба взрывных устройства, а потом вдруг решили, что я оказался глупее, чем они думали, и что одно из них все еще сидит в машине, готовое взорваться в любую секунду.

Когда я приехал домой, был уже вечер. Я поставил машину, поднялся по лестнице и приоткрыл дверь, чтобы Лили увидела меня и сняла цепочку, но мне не понадобилось ее звать, потому что цепочки не было.

Лили тоже не было, и я опять почувствовал, как мурашки поползли у меня по спине. Я прошел по комнатам, все еще надеясь на какую-то ошибку. Она исчезла, и вместе с ней исчезли все ее вещи, не осталось ни одной заколки, ни одного следа ее пребывания здесь. Меня трясло от бешенства, и я свистящим шепотом проклинал всю эту поганую свору. Проклинал их силу и организованность, проклинал их способность делать то, чего никто другой сделать не может.

Я схватил трубку и набрал служебный номер Пэта. Мне сказали, что на сегодня он уже закончил работу, и я позвонил ему домой. Он сразу насторожился, когда услышал мой голос.

— Лили Карвер, ты ее знаешь, Пэт?

— Карвер? Какого черта, Майк…

— Она была здесь, в моей квартире, а сегодня исчезла.

— Куда?

— Почем я знаю, куда! Она ушла отсюда не по своей воле. Послушай…

— Подожди. Ты должен кое-что объяснить. Ты знал, что она находилась под следствием?

— Я знаю все. Поэтому я и вытащил ее из Бруклина. На нее сели ребята из городской полиции, из федералки, и еще из одной организации. Вот они каким-то образом и умыкнули ее отсюда.

— А тебе и здесь надо высунуться!

— Перестань! — сказал я. — Если у тебя есть описание, разошли его. Возможно, она знает, почему прикончили крошку Бергу.

В трубке слышалось его тяжелое дыхание.

— Со вчерашнего дня она объявлена в розыск, Майк. Насколько мы знаем, она исчезла без следа. Какого черта ты молчал?

— Что вы на нее имеете? — спросил я.

— Ничего. По крайней мере, сейчас. Наш стукач сообщил, что ее должны убить.

— Мафия.

— Разумеется.

— Проклятие! — сказал я.

— Да, тебя можно понять. — Он немного помолчал. — Будем продолжать поиски.

Я зажег сигарету и глубоко затянулся.

— Разговор останется между нами?

— Само собой. Ведь я тебе уже говорил.

— Хорошо. Никто не обнаружил двух покойников под дорожным знаком в Куинсе?

Он долго не отвечал, потом сказал хриплым шепотом:

— Тьфу ты, черт, как я сразу не догадался!

— Ладно. Только не вешай их на меня. Я сдал свою хлопушку несколько дней назад.

— Как это произошло?

— Очень оригинально. Напомни как-нибудь, чтобы я тебе рассказал.

— Недаром они за тобой гоняются!

Я засмеялся и положил трубку. Сегодня вечером их будет еще больше. Возможно, намного больше.

Я стоял и прислушивался к другому смеху, который звучал за окном. Город-монстр смеялся мне в ответ. Но в этом смехе уже не было прежней самоуверенности.

Резко зазвонил телефон, и смех за окном снова превратился в глухой шум.

— Майк? — Это был не тот голос, который я надеялся услышать. Этот голос был низкий, мягкий и чуть-чуть грустный.

— Я.

— Мики Фрайди, Майк.

Я мысленно представил себе ее рот, произносящий эти слова. Алый рот с влажно поблескивающими губами рядом с трубкой и рядом с моим ртом. Я не знал, что ей ответить, и сказал:

— Привет, ты где?

— В центре. — Она сделала короткую паузу. — Майк… я хотела бы снова с тобой увидеться.

— Точно?

— Точно.

— Зачем?

— Наверно, поговорить, Майк. Ты не возражаешь?

— Может, раньше возражал бы. Теперь нет.

Должно быть, в ее улыбке был такой же оттенок грусти, как в голосе.

— Возможно, это лишь предлог.

— Вот так-то лучше, — сказал я.

— Значит, увидимся?

— Скажи, когда и где.

— Значит, так… Один из друзей Карла устраивает сегодня вечеринку. Я должна там быть, и если ты не возражаешь… мы могли бы пойти вместе. Там не надо будет оставаться слишком долго.

Я минуту размышлял, взвешивал все «за» и «против», потом сказал:

— Ладно, у меня ничего не горит. Встретимся в холле гостиницы «Астор» в десять. Устраивает?

— Вполне. Мне приколоть красную гвоздику, или так узнаешь?

— Не надо… Просто улыбайся, детка. У тебя такие губы, которые невозможно забыть.

— Ты еще не знал их достаточно близко, чтобы так говорить.

— Я помню, как мы с тобой прощались последний раз.

— Разве это близко? — сказала она, и в трубке щелкнуло.

Я взглянул на телефон. Он был черный, симметричный. И — эффективный. Стоит лишь поговорить с кем-нибудь, чтобы закрутить сразу тысячу разных мелких дел, которые в конечном свете выльются в маленькое чудо. Вы ничего не узнаете, пока не станет слишком поздно.

Этого они и хотели — чтобы я все узнал, когда станет слишком поздно.

Сколько они уже сделали попыток? Первая — когда сбросили меня со скалы. Потом был смешливый парень с пистолетом в кармане. Наконец, дорожный знак в тупике. Уж он-то должен был их устрашить. Подонки!

Где-то в городе были уже двое. Чарли Макс и Красавчик Смоллхауз. За пару штук они сделают из человека решето и только посмеются. Им не страшна крупнейшая организация в стране, потому что их организация еще крупнее. Им без разницы, куда рвать когти, потому что, где бы они ни оказались, защита им обеспечена. Имя мафии производит магическое действие. Цвет денег тоже магическое средство, еще более сильное.

Я зловеще усмехнулся. Может, теперь, когда они знают о дорожном знаке в тупике, им захочется немного выпить, чтобы успокоиться. Возможно, они подумают о том, сумеют ли они вообще со мной справиться. В конечном счете они решат, что сумеют, и будут ждать, когда это случится, и, услышав новость где-нибудь в особняке или в дешевой забегаловке, один из королей вздохнет с облегчением и начнет строить другие планы, начнет проявлять любопытство к шагам за спиной и к людям, которые его окружают. Любопытство, которое вначале вызовет у них легкую тревогу, а потом превратит ее в гнетущее чувство страха.

В десять вечера Мики Фрайди. Пленительно красивый рот. Глаза, которые готовы тебя проглотить. Но это в десять, а перед тем у меня должна состояться еще одна встреча.

Мой маршрут проходил через район 40-х улиц с несколькими остановками. Это были короткие остановки, потому что веселое времяпрепровождение не входило в мои планы. Я мог судить об опасности по выражению лиц, по избегающим взглядам, а в одном месте от меня начали шарахаться, и я понял, что выхожу на финишную прямую. Знакомый стукач еле заметно качнул головой, давая понять, что здесь их нет.

Девять пятнадцать. Я вошел в бар Харви Пуллена. Харви не смотрел в мою сторону, но я все-таки его дождался. Он хотел подать мне пиво, но я покачал головой и заказал кока-колу.

Он торопливо наполнил мой стакан и ушел к себе за стойку, оставив меня в компании женщины с выцветшими рыжими волосами. В бар заглянул знакомый сыщик из полиции. Он наскоро выпил пиво у стойки, изучил публику через зеркало на стене, докурил сигарету и вышел. Я хотел бы надеяться, что он меня засек, хотя это означало бы, что он лучше меня играет в кошки-мышки.

Она совсем не шевелила губами. Эти штуки, которым они обучаются в тюряге, в некоторых случаях приносят пользу, и сейчас был как раз такой случай.

— Хаммер, что ль?

— Угу.

— Тебе готовят прием у Длинного Джона.

Я сделал глоток.

— А ты при чем?

— Разуй глаза, парень. Эти гады ползучие когда-то испортили мне вывеску[7]Изуродовали лицо (жарг.). . Я могла бы сделать карьеру.

— Кто их видел?

— Я только что оттуда.

— Что еще?

— Который пониже ростом — снегирь[8]Снегирь — наркоман, употребляющий кокаин (снежок)., и он уже вмазался[9]Вмазаться — принять наркотик (жарг.). .

— Копперы?

— Ни одного. Только они. Легавые пока не знают.

Я поставил стакан, повертел льдинку соломинкой, докурил сигарету. Когда я уходил, у рыжей на коленях лежала десятка.

Бар Длинного Джона — так все называли это заведение, хотя никакого имени на вывеске не значилось. У бармена была черная повязка на глазу и деревянная нога. Попугая не было.

Какой-то ханыга сидел на краю тротуара и блевал между ног в сточную канаву. Через открытую дверь доносились пронзительные голоса. Надрывался музыкальный автомат. В зале было с дюжину посетителей, и все они громко разговаривали, перебивая друг друга и пересыпая свою речь проклятиями и матом. В общем шуме выделялись визгливые женские голоса.

Они были профессионалы и знали свое дело. Красавчик Смоллхауз сидел в углу спиной к двери, так что никто из входящих в бар не смог бы его увидеть.

Чарли Макс сидел у задней стены лицом к двери, так что он мог узнать любого входящего. Они знали свое дело, и все-таки Чарли Макс допустил оплошность, когда наклонил голову к пламени спички, чтобы прикурить — именно в этот момент я прошел через дверь и встал позади его напарника.

Я сказал: «Привет, Красавчик!» Он чуть не раздавил стакан, который держал в руке. Короткие волосы на затылке встали дыбом, как это бывает у ощетинившейся собаки, только у этого барбоса кожа под шерстью была белая.

Красавчик наверняка слышал обо мне. Он знал о дорожном знаке в тупике, он знал о том, как я ломаю все их планы. Я чувствовал, как эти мысли проносятся в его голове, когда доставал револьвер у него из-под мышки, и за все это время Красавчик не шелохнулся. Револьвер был тупорылый, крупного калибра. Я вынул патроны из барабана, опустил их к себе в карман и возвратил револьвер на прежнее место. Красавчик ничего не понимал. Он так вспотел, что ворот рубашки промок насквозь.

Длинный Джон вышел из-за стойки и сказал: «Тебе чего, парень?» Когда он увидел меня за спиной Красавчика, единственный его глаз стал большим и круглым. Я положил ладони Красавчику на затылок и резко нажал большими пальцами на шею. Резко и сильно… Всего лишь один раз, но в нужном месте, и Красавчик Смоллхауз стал еще одним пьянчугой, заснувшим на стуле.

Зато Чарли Макс внезапно оживился и протрезвел. Он вскочил со стула и потащил пистолет из кармана на бедре, чтобы заработать свои наградные.

Казалось, эти пять секунд сумятицы и воплей никогда не кончатся. Чарли так и не успел вытащить свою хлопушку, потому что дама, сидевшая рядом с ним, слишком резво бросилась к выходу и толкнула стул, который подсек его сзади под колени. Другие тоже рванулись к двери, началась паника и давка, посыпались проклятия, затем шум затих, и я стал персонажем короткой немой сцены. Толпа была у меня за спиной, я неподвижно стоял на месте, а Чарли Макс тащил с бедра свою хлопушку.

Рука с пистолетом уже поднималась, когда я в прыжке ударил его ногой в лицо, которое в ту же секунду перестало быть лицом и превратилось в жуткую кровавую маску, но он все еще пытался что-то сделать. После второго удара ногой перебитая рука повисла плетью, пальцы разжались, и пистолет стукнулся об пол. Глаза заплыли, но еще сохраняли способность видеть. В них должна была быть боль, но ее вытеснил ужас, когда он понял, что его ожидает.

— Дохлое дело ты затеял, приятель, — сказал я. — Тебе разве не сворили, сколько я таких крутых завалил, когда они охотились за мной с пистолетом? — Я сказал это самым непринужденным тоном и потянулся за его хлопушкой.

— Не трогайте, Хаммер, — сказал голос у меня за спиной. Обернувшись, я увидел долговязого опера в синем костюме в полоску; я выпрямился и удивленно хмыкнул. У него было все такое же невозмутимое лицо. Двое других стояли в конце зала. Один из них пытался растормошить Смоллхауза, другой подошел ко мне, охлопал от подмышек до коленей, с удивлением взглянул на своего шефа, потом посмотрел на меня таким взглядом, каким смотрит мальчишка на футболиста после меткого удара.

Наконец-то ФБР напомнило о себе. Они ни черта не могли мне сделать, и они это знали, поэтому я повернулся, вышел на улицу и поехал в гостиницу «Астор».

Она ждала меня в углу холла. Я сразу заметил, как на нее пялят глаза, кое-кто даже занял место поближе, чтобы попытать счастья, если вдруг не придет тот, кого она ждет. Она не приколола красную гвоздику, она просто улыбалась, и я почти чувствовал ее горячие влажные губы.

На голове у нее была все та же буйная копна волос, восхитительно-жизнерадостная, как она сама. Чтобы описать такую женщину, как Мики, одних слов мало. Вы должны посмотреть на обложки журналов, выбрать фрагменты, которые вам больше всего понравились, затем сложить их вместе, и вы получите словесный портрет Мики Фрайди в тот момент, когда она ждала меня в холле гостиницы «Астор». Она стояла в свободной позе, слегка выставив ногу, рельефно обтянутую юбкой на бедре.

Я подошел к ней с улыбкой, и она протянула мне руку. Я сжал ее ладошку, и так, взявшись за руки, мы вышли на улицу.

— Давно ждешь? — спросил я.

Она сдавила мне руку.

— Дольше, чем других. Десять минут.

— Надеюсь, я этого стою.

— Нет, не стоишь.

— Все равно никуда ты не денешься, — закончил я.

Она слегка подтолкнула меня локтем.

— Откуда ты знаешь?

— Я не знаю. Я просто хвастаюсь.

Улыбка исчезла.

— Чтоб тебя черти взяли! — прошептала она.

Я почувствовал, как напряглось ее тело, и отвел глаза, чтобы не смотреть на влажные зовущие губы. Увидев такси у обочины, я открыл Дверцу, помог ей сесть, потом сел рядом. Она наклонилась к водителю, назвала адрес на Риверсайд-Драйв и откинулась на спинку сиденья.

Вы знаете, как это происходит. Вначале медленно, как в трудном сне, потом все быстрее. Внезапно ее руки обвились вокруг моей шеи, и я притянул ее к себе, запустив пальцы в мягкую копну волос. «Ты дьявол, Майю», — прошептала она, и наши губы встретились, но когда поцелуй слишком затянулся, я заставил себя оторваться от ее жаркою влажного рта.

Одни злятся, другие плачут, а есть и такие, кто тут же предъявляет права. Мики лишь закрыла на секунду глаза, улыбнулась и откинулась на спинку сиденья, положив голову мне на плечо. Я протянул ей сигарету, щелкнул зажигалкой, потом прикурил сам и не раскрывал рта, пока машина не остановилась у подъезда.

Когда мы вошли в холл, я спросил:

— Что мы должны здесь делать, подружка?

— Это вечеринка. Собираются друзья Карла из других городов и его деловые партнеры.

— Понятно. А ты в какой роли?

— Буду встречать гостей. Я всегда была у него чем-то вроде хозяйки на приемах. Мой важный братец, можно сказать… извлекает выгоду из моей внешности.

— Хорошо устроился. — Я кивнул на двухместное кресло, стоявшее в углу. Она нахмурилась, потом подошла и села. Я присел рядом с ней и выключил лампу на соседнем столике. — Ты сказала, что хотела бы поговорить. Наверху этого не получится.

Она нервно барабанила пальцами по коленям.

— Я понимаю, — сказала она тихо. — Это насчет Карла.

— А что насчет Карла?

Она посмотрела на меня умоляющим взглядом.

— Майк… Я сделала то, что ты мне советовал. Я… все узнала насчет тебя.

— И что?

— Я… не стоит ходить вокруг да около. Карл в чем-то замешан. Я всегда это знала. — Она опустила глаза и сцепила пальцы. — Многие в чем-то замешаны… И мне всегда казалось, что это не имеет значения. У него столько важных друзей в правительстве и деловых кругах. Видимо, они знают, чем он занимается, поэтому я никогда не беспокоилась.

— Ты просто брала все, что он дает, не задавая вопросов, — заключил я.

— Верно. Не задавая вопросов.

— Ну да. Чем меньше знаешь, тем лучше.

— Да. — Мики несколько секунд смотрела невидящим взглядом на свои колени.

— А теперь ты забеспокоилась?

— Да.

— Почему?

В ее глазах стояла тревога.

— Потому что… раньше его беспокоили только юридические вопросы. Карл… имел для этого адвокатов. Хороших адвокатов. Они все устраивали наилучшим образом. — Она положила ладонь мне на руку, пальцы у нее немножко дрожали. — С тобой совсем другое дело.

— Ну, ну, говори.

— Я… Не могу. Ну ладно. Ты гнусный тип и ты не стесняешься в средствах. Ты убивал, убиваешь и будешь убивать, пока тебя самого не убьют.

— Скажи, детка, ты боишься за меня или за Карла?

— За тебя я не боюсь. Ты всегда выйдешь сухим из воды. — В ее голосе слышались нотки горечи и мягкой грусти.

Я вопросительно взглянул на нее.

— Пожалуйста, говори толком.

— Майк… попробуй меня понять. Я… люблю Карла. Он всегда обо мне заботился. Я люблю его, ты же видишь. Если у него неприятности, есть другие пути, только не ты, Майк… только не ты… Я бы этого не хотела.

Я осторожно высвободил свою руку, зажег сигарету и некоторое время молча наблюдал, как дым растворяется в воздухе. Мики смотрела на меня с грустной улыбкой.

— Все произошло очень быстро, Майк, — сказала она. — Я не должна была так себя вести. Ты думаешь, что я красивая пустышка, и мне трудно тебя разубедить. Что бы я ни сказала, ты мне все равно не поверишь. Я могла бы пытаться что-то доказать, но, как бы я ни старалась и что бы я ни делала, будет только хуже. Поэтому я прекращаю всякие попытки. Жаль, что так получилось. Ты мне… всю душу перевернул, Майк. Со мной такого никогда не случалось. Пойдем наверх?

Я встал, подал ей руку, и мы пошли к лифту. Пока кабина ползла вверх, она молча стояла лицом к двери, но, когда я сжал ей руку, она ответила мне тем же, потом откинула назад волосы и заранее приготовила улыбку.

У дверей холла торчали двое парней, знакомых мне по первому визиту. На этот раз они были в смокингах, которые сидели на них, как на корове седло. Они начали улыбаться, когда увидели Мики, и перестали, когда неожиданно увидели меня. Я заметил, как они переглянулись между собой, словно бы соображая, что делать дальше. Под их тупыми взглядами мы прошли в дверь, и девушка приняла у меня шляпу.

В холле было полно гостей, которые громко разговаривали и смеялись, и сквозь этот нестройный шум еле слышались звуки рояля, стоящего в углу. Официанты с подносами безмолвно скользили между группами, и, когда гости поворачивались, чтобы взять напиток, я имел возможность видеть лица, знакомые по газетам или даже по кино. Были и такие, кто часто произносил политические речи по радио.

Важные люди, чертовски важные. Можно было только удивляться, что им делать в этой компании, потому что в каждой группе гостей один-два человека имели судимость или занимались подпольным бизнесом.

Появление Мики было встречено приветственными возгласами и жестами. Улыбаясь направо и налево, она повела меня к самой тесной трупе, где Лео Хармоди, напыщенный, как индюк, уже готовился представить ее своим приятелям. Я высвободил руку и сказал:

— Иди сама, детка. Я найду бар и там выпью.

Она кивнула, еле заметно нахмурившись.

Итак, я пошел в бар. Туда, где Аффи держал Велду за руку, Билли Мист рассыпался перед ней мелким бесом, а Карл Эвелло наблюдал за ним с бодрой улыбкой.

Велда держалась хорошо. Она изобразила вежливый интерес и улыбнулась. Карл был менее сдержан. Он немножко побледнел, Билли Мист был совсем не сдержан. Его толстая рожа побагровела и перекосилась.

— Не удивляйся, Карл, — сказал я. — Это твоя сестрица меня пригласила.

— Да!

— Очаровательная девушка, — продолжал я. — Ни за что не скажешь, что твоя сестра.

Потом я взглянул на Билли. Моя ненависть к нему была так велика, что я с трудом стоял на месте. Я смерил его медленным взглядом, как выбирают место на свалке, чтобы высыпать мусор, и сказал:

— Привет, недоумок.

Они не выносят оскорблений. До того не выносят, что вы можете разорвать им сердце одним словом. Рожа его готова была взорваться, как бомба, и он даже на секунду забыл, что мы не одни в комнате. Рука у него напряглась и потянулась под смокинг, и тогда я спокойно-насмешливым голосом сказал:

— Давай, давай!

Он подумал, вспомнил о мертвых, и весь его гонор как ветром сдуло. Рассудок подсказывал ему, что вот так, лицом к лицу, он ничего мне не сделает, и его багровая рожа стала белой. Как у Карла.

Но я больше не смотрел на Билли Миста. Я смотрел на Эла Аффи, работягу Аффи, короля портовых районов. Полуграмотный жлоб, который все это время поглаживал Велду по руке. Он даже бровью не повел, только сказал:

— Что случилось, ребята?

— А что случилось? — повторила Велда. — В конце концов…

— Не обращай внимания, детка, — сказал ей Билли. — Просто дурачимся. Ты знаешь, как это бывает.

— Конечно, знает, — сказал Эл.

Я смотрел, как этот бруклинский подонок натягивает на свое лицо улыбку. Кто-то должен был сказать ребятам о его глазах. Они были маленькие, близко поставленные, но очень смышленые. Они знали много такого, чего не знали другие. Пока не знали.

— Никто не представил меня даме, — сказал я.

Карл поставил свой стакан на стойку бара, чтобы не выронить из дрожащих пальцев.

— Хаммер, если не ошибаюсь? — Он вопросительно взглянул на меня, и я улыбнулся. — Да, Майк Хаммер. Это мисс Льюис. Кэнд Льюис.

— Привет, Кэнди, — сказал я.

— Привет, Майк.

— Недурна, очень недурна. Манекенщица?

— Я снимаюсь для рекламы в газетах.

Она умница, моя секретарша. Походя объясняет Билли, почему он видел ее в компании двух газетчиков. Я удивился, как быстро она его утихомирила. Она знала, что я думаю, и выдала мне хороший пас.

— А вы чем занимаетесь, мистер Хаммер?

Все они уставились на меня.

— Охочусь, — ответил я.

— На диких животных?

— На людей, — сказал я и улыбнулся Билли Мисту.

У него слегка раздулись ноздри.

— Интересно.

— Еще как интересно, приятель! Со временем становится незаменимым развлечением. — Он сжал губы, мерзко ухмыльнулся. — Вот сегодня вечером, например, добыл еще двоих. А ты когда-нибудь охотишься?

Лицо его уже приняло свой обычный цвет и было убийственно спокойным.

— Да, охочусь.

— Мы должны как-нибудь поохотиться вдвоем. Я покажу тебе пару фокусов.

Эл коротко хохотнул.

— Хотел бы я на это посмотреть. Очень хотел бы.

— У некоторых просто кишка тонка, — сказал я ему. — Все кажется легко, пока вы находитесь с нужной стороны от ружья. — Я обвел их всех взглядом. — А когда вы по другую сторону, становится очень страшно. Вы понимаете, о чем я говорю?

Карл собрался что-то сказать. Мне хотелось бы услышать, что он скажет, но тут к нашему тесному кружку подошел с громким смехом Лео Хармоди, почтительно раскланялся и обратился к Велде:

— Можно перехватить вас, дорогая, совсем ненадолго — только представить моему другу? Ты не возражаешь, Билли?

— Ладно, чего там, — сказал Билли. — Только приведи ее обратно, а то мы еще не успели поговорить.

Она улыбнулась нам, всем четырем сразу, и ушла с Лео.

— Слышь ты, умник, — сказал мне Билли, глядя в сторону. — Теперь ты лучше не выходи из дому по вечерам.

Я тоже на него не смотрел. Я провожал глазами Велду, которая шла сквозь толпу, потом сказал:

— Любое время, любое место, — и вышел из бара. Передо мной остановился официант с подносом, и я взял бокал. Это была какая-то дрянь, но я выпил до дна. Люди приветствовали меня просто из вежливости, я отвечал им тем же. В толпе гостей я высмотрел Мики, которая тоже искала меня глазами. Я направился к ней и услышал под ухом шепот:

— Майк!

Я остановился, взял другой бокал с подноса проходившего официанта и сделал глоток. Голос Велды: «Встретимся через час. Аптека на углу». Этого было достаточно. Я помахал рукой Мики и подождал, пока она извинится перед своими друзьями.

У нее была усталая улыбка и озабоченное лицо, когда она плавной походкой прошла через холл и протянула мне руки.

— Не скучаешь?

— Да нет, ничего.

— Я видела, ты говорил с братом.

— И с его друзьями. Друзья у него важные, что и говорить.

— Там… все в порядке?

— Пока да.

Она прикусила губу и нахмурилась.

— Отвези меня домой, Майк.

— Только не сегодня, детка. — На лице у нее появилось выражение боли. — Меня засекли. Сейчас находиться со мной рядом еще опаснее, чем всегда. Если что-нибудь случится, мне бы не хотелось, чтобы ты была рядом.

— Карл?

— В том числе.

— Ты думаешь, и я тоже?

— Микки, ты славная девушка. Ты чертовски красивая, и у тебя есть все, чтобы жить в свое удовольствие. Если ты пытаешься меня в чем-то убедить, у тебя ничего не выйдет. Даже если бы я влюбился в тебя без памяти, я все равно не смог бы тебе доверять. В прошлый раз, когда мы виделись, я сказал тебе одно слово. Это слово — мафия. Его не произносят вслух, потому что это опасно. Это слово, за которым стоят грабежи и убийства, и пока ты хоть как-то связана с ним, я тебе не доверяю.

— Ты… был настроен по-другому… когда целовал меня.

Что я мог ответить? Я улыбнулся, погладил ее по щеке, слегка ущипнул за ухо.

— В наших поступках часто отсутствует здравый смысл. Они совершаются сами по себе.

— Мы еще увидится?

— Возможно.

Она проводила меня до двери, сказала «до свиданья» и медленно провела языком по губам, будто пробуя что-то на вкус. Я схватил шляпу и быстро вышел, пока она не уговорила меня сделать что-нибудь такое, чего я не собирался делать.

Те двое головорезов все еще стояли у дверей. У них были застывшие лица, и, когда я проходил, они даже не шевельнулись. Я вошел в лифт, нажал кнопку подвального этажа и успел покурить, пока спускался. Когда дверь открылась, я нажал кнопку первого этажа и быстро вышел. Пустая кабина поползла вверх.

Я без особого труда выбрался из дома черным ходом через хозяйственный дворик. Для этого мне пришлось пройти через котельную, где молодой парень разжигал топку, громко насвистывая. Я на ходу протянул ему пятерку и сказал: «Женщины. Знаешь, как это бывает». Он кивнул с умным видом, сунул пятерку в карман и вернулся к своему занятию.

Я нашел аптеку, взял стакан газировки, заодно купил журнал, сел за столик в кабинке и стал ждать Велду. Она опоздала минут на пять. Увидев меня, она проскользнула в кабинку.

— Ведешь светскую жизнь, Майк?

— Я как раз хотел сказать тебе то же самое. Как ты оказалась с этим Листом?

— Потом скажу. Теперь слушай, у меня не так много времени. Сегодня вечером всплыло два имени. Один из людей Карла передавал ему сообщение, и я оказалась достаточно близко. Были упомянуты имена Николаса Реймонда и Уолтера Макграта в связи с какой-то перепроверкой, и Карла это очень взбудоражило. Я в тот момент разговаривала с Элом и Билли, стояла спиной к Карлу. Он отослал парня, подозвал Билли и, судя по всему, сообщил ему новость. Билли изменился в лице. Он так рассвирепел, что у него руки дрожали.

— Аффи тоже узнал?

— Скорее всего да. Я извинилась и отошла на несколько минут, чтобы не смущать его своим присутствием.

— Знаешь что, котенок?

— Что?

— Я сделал несколько звонков.

— И только-то?

— Похоже, в Вашингтоне забегали.

— Еще не так забегают, — усмехнулась Велда. — Билли сказал, что сегодня вечером у него короткая деловая встреча. — Она открыла свою сумочку и что-то достала. — Он дал мне ключ от своей квартиры и просил подождать его там.

Я тихо присвистнул и взял у нее ключ.

— Тогда поедем. На ловца и зверь бежит.

— Без меня, Майк. Поезжай сам. — Лицо у нее было чрезвычайно серьезным.

— И что дальше?

— Это дубликат, Майк. Я вытащила Барнса из постели, и ему пришлось попыхтеть, чтобы изготовить его так быстро.

— Ну?

— Эл Аффи решил не отставать и тоже пригласил меня к себе — до того, как я поеду к Билли, — тихо сказала Велда.

— Ах ты, козел…

— Не беспокойся, Майк.

— Яне беспокоюсь. Я ему просто рожу разобью, вот и все. — Руки у меня сжимались в кулаки, и ненависть стучала в висках.

Велда вытащила из сумки флакончик из-под аспирина и показала его мне. Вместо таблеток там был белый порошок.

— Барбитал, — сказала она. — Так что можешь быть спокоен.

Я знал, что она собирается сделать, и мне это не нравилось.

— Учти, этот малый не лопух. Он стреляный воробей.

— И все-таки он мужчина.

У меня заныло под ложечкой.

— Он хитер как лиса.

Она ткнула себя локтем в бок.

— У меня тут есть кое-что на всякий случай, Майк.

Иногда приходится поступать против своего желания. Вы ненавидите себя, но все-таки должны это сделать. Я кивнул и спросил:

— Какой он дал тебе адрес?

— Не в Бруклине. Он специально снимает небольшую квартиру на имя Тони Тодда на 47-й улице. — Она вытащила блокнот, написала адрес с телефоном, оторвала листок и вручила его мне. — На всякий случай, Майк.

Я впечатал в память все, что там было написано, и сжег листок в пламени зажигалки. Моя красавица джунглей смотрела на меня с улыбкой, и в ее глазах горел охотничий азарт — такой же, как в моих. Она встала, подмигнула мне и сказала:

— Удачной охоты, Майк. — С этими словами она ушла.

Я выждал пять минут и направился к дому Билли Миста.

Впервые я был рад, что он такой важный человек. Он был так чертовски важен, что даже не подумал о наружной охране своего дома. Он мог чувствовать себя в полной безопасности, ведь достаточно одного слова, и целая армия вырастет как из-под земли, если кто-нибудь попытается переступить черту.

Это было одно из тех дел, которые не требуют больших усилий. Вы входите так, будто сами здесь живете. Входите в лифт, и никто вас не замечает. Выходите в холл, вставляете ключ в замочную скважину, и дверь открывается. Вас встречает все то, что могут дать деньги. Даже при отвратительном вкусе.

Квартира состояла из восьми комнат. Все они сверкали чистотой и были убраны с той тщательностью, на которую способна лишь хорошо оплачиваемая прислуга. Мне понадобилось минут сорок, чтобы обследовать семь комнат, и я не нашел ничего такого, что заслуживало бы внимания, пока не попал в восьмую.

Это была маленькая комнатка, примыкавшая к гостиной. Должно быть, когда-то она служила кладовой, но сейчас там стояли телевизор, кресло с регулируемой спинкой и с мягкой скамеечкой для ног, письменный стол и книжный шкаф, забитый иллюстрированными журналами. Именно здесь Билли Мист проводил часы досуга.

Ящик стола был заперт на ключ, но открыть его не составило никакого труда. В средней секции лежал дешевый альбом с вырезками и фотографиями, и на каждой из них красовалось его рожа. Судя по захватанным страницам, мой верный друг с прилизанными волосами был большим эгоистом.

Минут десять я листал альбом, прежде чем наткнулся на фотографию Берги Торн. Без надписи. Это была вырезка из фотогравюры, на которой Билли улыбался в камеру. По идее Берга должна была служить ему фоном, но получилось наоборот. Через пару страниц она появилась снова, на этот раз в компании Карла Эвелло, а Билли на заднем плане разговаривал с каким-то человеком, которого заслоняла фигура Карла. Я нашел еще пару фотографий Берги, сначала с Билли, потом с Карлом, в самом конце была ее фотография крупным планом во всей красе, с белыми буквами внизу:

«С любовью к моему красавцу».

Ничего больше, если не считать флакончиков с лекарствами, которых хватило бы на целую аптеку. Похоже, Билли Миста здорово беспокоил желудок.

Я задвинул ящик, запер замок и платком протер ручку. Потом вернулся в гостиную, взглянул на свои часы и увидел, что времени осталось в обрез. Я снял трубку и набрал домашний номер Пэта. Когда никто не ответил, я позвонил ему на работу. Он отозвался усталым и раздраженным голосом.

— Ты занят, Пэт?

— По уши. Где ты был? Я всю ночь звонил тебе то домой, то в контору.

— Сказать тебе, так ты не поверишь. Что произошло?

— Многое. Красавчик Смоллхауз раскололся.

Я почувствовал, как мурашки поползли у меня по спине.

— Ну, говори же, Пэт.

Он так понизил голос, что его трудно было узнать.

— Красавчик участвовал в убийстве Берги.

— Ну-ну! Кого он назвал?

— Никого. Он знал только Чарли Макса.

— Черт возьми, — взорвался я, — неужели вы не можете ничего у них вытрясти?

— Ничего, друг. Теперь уже никто не сможет. Когда их везли в окружную прокуратуру, машину обстреляли.

— Что?

— Красавчик и Чарли убиты. Агент ФБР и один полицейский тяжело ранены. По ним выпустили очередь из автомата с заднего сиденья проходящей машины.

— Что за дьявол! Прямо как во времена Аль Капоне[10]Один из самых известных преступников в истории криминалистики, главарь чикагских гангстеров в 20-х годах.. Скажи, Пэт, неужели они так сильны? Как далеко могут они зайти?

— Похоже, очень далеко. Красавчик вывел нас на одного человека, который живет в Майами. Тоже крупная фигура.

Я почувствовал кислый вкус во рту.

— Ну да. Теперь ему будут задавать вежливые вопросы, и любой ответ их удовлетворит. Я хотел бы сам поговорить с этим малым. Просто он и я, и свинчатка в коже. Хотелось бы мне услышать, что он будет отвечать.

— Так ничего не выйдет, Майк.

— У меня выходит. Машину установили?

— Мы ее нашли, — сказал он глухим от усталости голосом. — Машина была краденая, и даже автомат в ней остался. Мы установили, что он похищен при ограблении армейского склада в Иллинойсе. Никаких отпечатков. Ничего. Ребята из лаборатории делают все что можно.

— Блестяще. Через год мы получим заключение. Я предпочел бы свой способ.

— Поэтому я тебе и звонил.

— Ну?

— Сумасбродная игра, которую ты затеял с Красавчиком и Максом, очень не понравилась людям из ФБР.

— Ты знаешь, что им сказать.

— Я пытался. Они не хотят терять время, чтобы вытаскивать тебя из неприятностей.

— Ну, ловкачи! Кому они мозги пудрят? Должно быть, всю ночь сидели у меня на хвосте, пока я не привел их в тот кабак. Они наверняка ждали, чем кончится дело, и только потом вмешались.

— Майк…

— Пошли они к черту, братец! Если они воображают…

— Да замолчишь ты наконец! — рявкнул Пэт. — Это не за тобой следили, а за теми двумя бандюгами. Их потеряли… и не могли найти, пока они не объявились у Длинного Джона.

— Ну и что?

— Для того чтобы взять их, нужно было предъявить обвинение. Ребятки засекли хвост, припрятали где-то свои хлопушки, и когда один из наших оперов задержал их, они были пустые. Они не знали, что за ними второй хвост, но все равно не хотели рисковать и поэтому петляли как зайцы. Если бы нам удалось их арестовать по обвинению в незаконном ношении оружия, они бы у нас заговорили. А после тебя они были не в таком состоянии, чтобы говорить.

— Ладно, скажи ребятам спасибо, — проворчал я. — Просто я не люблю, когда за мной охотятся с пистолетом. В следующий раз постараюсь не портить им игру.

— Вот именно, — сказал Пэт кислым тоном.

— Что насчет Лили Карвер? — спросил я.

— Ровным счетом ничего. Есть два женских трупа, вроде бы блондинки. Одна пробыла в реке по меньшей мере три дня, другую застрелил разгневанный любовник только сегодня вечером. Они тебя интересуют?

— Не валяй дурака. — Я взглянул на свои часы. — Я тебе звякну, если что, или увидимся утром.

— Ладно. Ты сейчас где?

— В квартире человека по имени Билли Мист, и он должен появиться с минуты на минуту.

Я слышал, как он присвистнул, и положил трубку.

У меня хватило времени, чтобы запереть дверь снаружи. Кабина лифта уже ползла вверх, когда я выскочил на лестничную площадку, поднялся на один пролет и стал ждать.

Билли Мист в сопровождении какого-то амбала вышел из лифта, открыл дверь и вошел в квартиру. Разговаривать с ним не было никакой необходимости, поэтому я спустился по лестнице и вышел через парадную дверь.

Я прошагал полквартала, когда у меня в голове мелькнула какая-то неясная мыслишка. Я даже глаза скосил, чтобы успеть за нее уцепиться. Что-то маленькое. Что-то незначительное. Какая-то мелочь в квартире, которую я должен был заметить, но не заметил. Нечто такое, что взывало о внимании, но я прошел мимо. Еще с минуту я напрягал память, но так ничего и не вспомнил.

Я стоял у перехода и ждал, когда загорится зеленый свет. Мимо промчалось такси, и в тот миг, когда оно поравнялось со мной, я увидел на заднем сиденье Велду. Она была не одна. Я не мог ни остановить машину, ни догнать. Я мог только стоять и думать, пока голова не пошла кругом. Я должен был выяснить, что происходит. Поймав такси, я велел ехать на 47-ю улицу.

Дом находился в середине квартала. Ветхий дом кирпичной кладки с многочисленными шрамами, которые можно приобрести только в таком районе. Судя по кнопке звонка, Тодд жил на первом этаже. Звонить не понадобилось, потому что парадная дверь была открыта. Полутемный вестибюль был завален всяким хламом, который пришлось отодвигать ногой, чтобы добраться до двери с надписью «Тодд» в квадратной металлической рамке.

Здесь тоже не потребовалось никаких звонков. Я толкнул незапертую дверь и увидел освещенную комнату с голым полом, заляпанным блевотиной и кровью. В полоске света, падавшего через открытую дверь на пол вестибюля, тоже поблескивали пятна крови. Теперь я понимал, почему мои шаги сопровождались хлюпающими звуками.

Я бы чувствовал себя более уверенно с пистолетом в руке. Это такой компаньон, который может вести за вас переговоры, и к его голосу прислушиваются. Мне очень его не хватало, но я все-таки вошел в комнату на цыпочках, готовый к любой неожиданности.

Со мной ничего не случилось.

Но я увидел, что случилось до меня.

На столе стояли стаканы, наполовину заполненный миксер и почти пустая бутылка виски. В графине с водой плавали подтаявшие кусочки льда.

На полу валялась разбитая молочная бутылка со следами крови. Значит, Велда дала ему снотворного, и он почти вырубился, но потом его почему-то вырвало. Он бы убил ее, если бы смог, но она шарахнула его бутылкой по голове.

И тут у меня мелькнула мысль, от которой я весь похолодел. Она отправилась отсюда к Билли в полной уверенности, что Эл Аффи выбыл из игры, а он взял да очухался, и теперь Билли наверняка знает, что произошло.

Я метнулся в угол к телефону, снова набрал номер Пэта и еле дождался, пока он взял трубку.

— Слушай внимательно, Пэт, — сказал я, — и не задавай никаких вопросов. Они захватили Велду. Она поехала к Билли Мисту и попала в западню. Пошли туда патрульную машину как можно быстрее. Ты понял? Вытащи ее оттуда, что бы ни случилось, только не тяни, ради бога. Возможно, они уже начали ее обрабатывать. — Я продиктовал ему номер телефона и просил его позвонить мне, как только что-нибудь прояснится.

Когда я повесил трубку, меня бил озноб, во рту стоял противный вкус ваты. Я закрыл дверь, с надеждой подумав о том, что я сделаю с Элом, если он вернется. Потом в ожидании телефонного звонка осмотрел комнату.

В баре был целый склад крепких напитков, но, когда я захотел промочить горло и поднес бутылку ко рту, меня чуть не вырвало. Какого черта он не звонит?

Я зажег сигарету и выбросил ее после второй затяжки. Чтобы успокоить мысли и избавиться от шума в голове, я еще раз обошел комнату, и мне стало ясно, зачем Эл вообще ее держал. Она служила ему оперативной базой и вполне его устраивала. Доказательства были налицо. Похоже, здесь никогда не убирали, но грязь составляла неотъемлемую часть интерьера и вряд ли кому-нибудь мешала.

Судя по всему, Эл даже работал здесь понемножку в свободное от вечеринок время. На столе были светокопии каких-то чертежей и профсоюзные отчеты. В ящике стола лежали стянутые резинкой корешки чеков, полученных от фирмы. Этот лопух оставил тут же пару чековых книжек на предъявителя, и те полторы сотни в неделю, которые он имел от фирмы, никак не соответствовали расходным записям в книжках.

Значит, у него были побочные занятия. Скорее всего он обманывал государство. Интересно, на чье имя открыт чековый счет?

Телефон все еще не звонил. Я развернул чертежи, на которых были нанесены планировки домов. По крайней мере, на двух. Девять других представляли собой схемы корабля с таким множеством линий, что их невозможно было различить. Я бросил их обратно на стол, и в этом момент зазвонил телефон.

Я схватил трубку на середине звонка и услышал голос Пэта:

— Ты, Майк?

— Я.

— Зачем эти фокусы, малыш?

— Не тяни, Пэт, что случилось?

— Ничего, если не считать, что двое моих ребят попали в переделку. Мист был уже в постели, один. Он впустил полицейских, разрешил им осмотреть квартиру, а потом душу из них вытряс за незаконный обыск да еще позвонил куда надо. Я до сих пор не могу расхлебаться…

Не дослушав до конца, я положил трубку и тупо уставился на нее. Телефон снова зазвонил. После четырех звонков он умолк.

На улице пошел дождь. Он стучал в окна и стекал торопливыми» ручейками, прокладывая дорожки в густом слое пыли. Я вытащил из кармана пачку «Лаки страйк», закурил и долго смотрел, как дым плывет в спертом воздухе и лениво тянется к потолку.

Я думал о вещах, которые меня пугали.

Мои часы отсчитывали секунды, и каждая секунда все громче требовала, чтобы ее не теряли.

Я подошел к окну, развернул чертежи, отложил в сторону два верхних и прочитал надписи на девяти остальных. Там стояло название корабля. Он назывался «Седрик».

Теперь кое-что стало проясняться. Теперь, когда было слишком поздно.

Они пока что не станут ее убивать, подумал я. Что другое, а убивать не станут, пока у них самих не будет полной ясности. Они могут позволить себе такой риск.

Потом, когда у них будет полная ясность, они ее убьют.