Онлайн чтение книги Китайская военная стратегия
«СУНЬ-ЦЗЫ»

От переводчика. Сунь У и его военный канон

Трактат «Сунь-цзы», авторство которого, по общему убеждению, принадлежит знаменитому полководцу Сунь У, издавна почитался в Китае как главный военный канон. Звание «канонической» означает, помимо прочего, что книга предназначается для чтения не легкого и поверхностного, а медленного и углубленного, для заучивания наизусть, почти впитывания ее в себя до последнего слова. Ибо «канон» в Китае – как и в каждой культурной традиции – это в конечном счете не что иное, как литературный образ бесконечного разнообразия, творческого изобилия самой жизни. Он не содержит отвлеченных идей и логической системы понятий, ибо не сводит полноту жизненного опыта к отвлеченностям умозрения. Он учит интуитивному и цельному знанию, дающему правильную ориентацию в мировом потоке событий. Он не излагает, а направляет.

При жизни Сунь У прославился как победоносный полководец южного царства У, которое находилось в нижнем течении Янцзы. Впрочем, если считать, как было принято в Китае, скрытность первой добродетелью стратега, Сунь У и в этом отношении продемонстрировал необыкновенный талант: в исторических документах того времени о его личности не сохранилось ровным счетом никаких свидетельств. Среди ученых людей Китая нашлось немало скептиков, которые высказывали сомнение в том, что легендарный полководец и создатель главного военного канона Китая вообще существовал. Нет серьезных оснований соглашаться с этой крайней точкой зрения: по крайней мере один эпизод из жизни Сунь-цзы сохранился в анналах царства У, а имя его уже в древности стало нарицательным для обозначения идеального военачальника. Главное же – приписываемый великому полководцу трактат, не будучи свободен от позднейших вставок и наслоений, несет на себе явственную печать неподражаемой гениальности автора.

Единственная биография Сунь У в древней литературе принадлежит Сыма Цяню, автору главного труда по истории древнего Китая – «Исторических записок». Биография эта крайне немногословна. Если верить Сыма Цяню (мнение историографа можно подкрепить рядом других литературных свидетельств древности), Сунь У по происхождению был северянином – уроженцем царства Ци, занимавшего территорию современной провинции Шаньдун. Предание гласит, что он был потомком наследника престола царства Чэнь, который в 672 году до н. э., вследствие дворцовых интриг, был вынужден покинуть родину и получил в Ци должность надзирателя за общественными работами. Праправнук опального принца, Тянь Шу, прославился в войне с южным царством Чу – давним соперником Ци – и за это получил от государя удел и фамилию Сунь. Сунь У был внуком Тянь Шу, но его семья, как часто бывало в древнем Китае, быстро утратила свой политический вес. Во всяком случае, согласно некоторым известиям, в молодости Сунь У «жил в уединении вдали от мира, и люди не знали о его талантах». Зрелые годы жизни Сунь У приходятся на последние десятилетия VI века до н. э., и это означает, что он был почти ровесником знаменитого ученого и учителя нравственности Конфуция.

Уже в зрелом возрасте Сунь У переселился в царство У и, как легко предположить, не по своей воле. Политическая обстановка внутри царств в то время была как никогда неустойчива, многие царствующие семейства утратили реальную власть, а правящая знать погрязла в интригах, усобицах и мятежах. Политических изгнанников можно было встретить всюду. Правда, если верить Сыма Цяню, Сунь-цзы принадлежал к одному из могущественнейших кланов своего царства, отчего факт его переселения в У вызывает у некоторых исследователей недоумение. Примечательно, однако, что в результате «мятежа четырех кланов», случившегося в царстве Ци в 545 году, первый советник циского правителя по имени Цин Фэн бежал именно в царство У. Означает ли это, что Сунь У был человеком Цин Фэна и что он предпочел личную преданность патрону кровным узам, поскольку его родичи находились в рядах мятежников? Этого мы, наверное, никогда не узнаем.

Есть сведения, что ко времени своего приезда в У Сунь-цзы уже приобрел известность своими познаниями в военной стратегии и даже составил свою знаменитую «Книгу в 13 главах». В 515 году наследный принц У по имени Хэлюй (это имя по-разному записано в разных источниках) захватил престол. Молодой, полный честолюбивых планов правитель задумал начать войну против соседнего царства Чу, и его советник У Цзысюй – сам знаменитый полководец – рекомендовал пришельца своему господину в качестве возможного кандидата на должность главнокомандующего царским войском. Хэлюй стал встречаться с беглецом из Ци и беседовать с ним о военных делах. В недавно найденном списке книги «Сунь-цзы», относящемся к середине II века до н. э., содержатся записи этих бесед. В них, между прочим, сообщается, что Хэлюй посещал «постоялый двор Суней», а сам Сунь У называет себя «чужеземным подданным». Судя по этим записям, Хэлюй, видимо, не слишком доверяя полководческому таланту Сунь У, все уговаривал его «разыграть военную потеху», на что Сунь-цзы ответил: «Войско предназначено для пользы, а не развлечения. Оно есть орудие несчастья, а не потехи». Тем не менее пришелец с севера утверждал, что его военные методы позволяют сделать отличное войско из кого угодно – знатных людей, простолюдинов и даже женщин. Тогда Хэлюй предложил Сунь У показать свои способности в деле, предложив ему воспользоваться самым что ни на есть неблагодарным материалом, – наложницами из царского гарема. Царь велел привести из женских покоев дворца сто восемьдесят (по другим данным – все триста) красавиц. Когда эти «новобранцы» собрались в дворцовом зале, стратег приступил к делу: разделил наложниц на два отряда, приказал им облачиться в боевые доспехи, поставил во главе обоих отрядов царских фавориток, а потом стал учить их пользоваться алебардой и выполнять команды.

– Знаете ли вы, где находится сердце, правая и левая рука и спина? – спросил он своих подчиненных.

– Да, знаем, – отвечали те.

– В таком случае, когда я приказываю: «Вперед!», идите туда, куда обращено сердце, когда я говорю: «Правая рука!», поворачивайтесь вправо, когда я говорю «Левая рука!», поворачивайтесь влево, когда я говорю «Спина!», идите назад.

Трижды повторив свои разъяснения, Сунь У велел ударить в барабан и скомандовал: «Вперед!». В ответ наложницы только засмеялись, прикрывая рты широкими рукавами своих шелковых халатов.

Сунь У снова объяснил смысл команд и приказал: «Налево!». Вместо того чтобы исполнить приказание, наложницы рассмеялись еще громче.

Сунь У охватил такой гнев, что у него «волосы встали дыбом».

– Если правила неясны, а приказы непонятны, это вина военачальника, – объявил он. – Но если они ясны, а не исполняются в соответствии с воинским уставом, это вина командиров. Какое же наказание, согласно воинскому уставу, положено для провинившихся?

– Отсечение головы! – ответил царский судья, наблюдавший за учениями.

Увидев, что дело приняло дурной оборот, царь поспешил вступиться за своих любимиц.

– Я уже убедился в том, что мой подданный умеет командовать войском. Без этих двух наложниц мне, единственному, и еда будет не в радость. Я желаю, чтобы их казнь была отменена!

– Ваш слуга получил высочайшее повеление быть главнокомандующим, а когда главнокомандующий находится при исполнении обязанностей, он не обязан повиноваться приказам государя! – ответил Сунь У и приказал палачу сделать свое дело.

Потом он назначил командирами отрядов следующих по рангу наложниц, снова выстроил свое войско в боевом порядке и стал отдавать приказания. На сей раз его приказы выполнялись четко и без единого звука. Тогда Сунь У отправил царю донесение: «Теперь войско в полном порядке. Прошу государя лично осмотреть его. Государь может использовать его, как ему зaблaгopассудитcя – даже послать хоть в огонь, хоть в воду».

Взбешенный правитель ответил сухо:

– Командующий может отбыть в свое жилище для отдыха. Я, единственный, не желаю проводить инспекцию.

– Государь любит только сидеть и разговаривать, а делать дело не желает, – с убийственной прямотой заметил в ответ Сунь У.

Таков единственный сохранившийся – или, лучше сказать, родившийся – в истории анекдот из жизни Сунь У. В какой-то мере он помогает понять, почему личность самого знаменитого китайского стратега не слишком располагала к разговорам о забавных случаях из его военной карьеры и почему о ней вообще так мало известно.

К счастью, Хэлюй сумел по достоинству оценить полководческий талант Сунь У и поручил ему возглавить военную кампанию против западного соседа У – могущественного царства Чу. За короткий срок Сунь У сумел одержать решительную победу над чускими войсками и даже захватить чускую столицу. Он также убил двух бывших военачальников У, перешедших на сторону Чу. Позднее он совершил поход на север и нанес чувствительные поражения войскам царств Ци и Цзинь, снискав себе репутацию полководца, не имеющего себе равных в целом мире.

На этом сведения о жизни Сунь У обрываются. О его дальнейшей судьбе и смерти ничего не известно. Народная молва восполнила этот пробел: в некоторых средневековых романах говорится о том, что Сунь У, как и подобает истинно возвышенному мужу, оставил службу, раздал пожалованное ему золото простым людям и навсегда ушел в горы. Легенда красивая, но вряд ли достоверная. Во всяком случае известно, что могилу Сунь У в виде огромного холма в трех верстах от уской столицы можно было видеть еще в течение нескольких веков.

***

В литературных источниках почти нет сведений о ранней истории письменного наследия Сунь У. Правда, ученый-легист Хань Фэй-цзы в III веке до н. э. заявлял, явно впадая в риторическое преувеличение, что «книги Сунь и У[29]Второй из названных здесь авторов – это, несомненно, известный полководец У Ци, которому приписывается авторство трактата «У-цзы». Что же касается первого имени, то прежде скептики, отказывавшиеся считать Сунь У реальным историческим лицом, полагали, что Хань Фэй-цзы имел в виду Сунь Биня. Находки в Иньцюшань показывают, что «Сунь-цзы» и сочинение Сунь Биня – это две разные книги. Скорее всего, Хань Фэй-цзы говорит здесь именно о Сунь У. хранятся в каждом доме, а состояние войск ухудшается с каждым днем». Полтора века спустя знаменитый историк древности Сыма Цянь отмечал, что «книга Сунь-цзы из 13 глав имеется у многих». Известно также, что несколько знаменитых полководцев древности были большими почитателями Сунь-цзы и применяли его «военные законы» на практике. Тем не менее на протяжении более пяти столетий у главного военного канона Китая не было ни редакторов, ни комментаторов; нет даже ссылок на него в других сочинениях. Причиной тому было, возможно, то обстоятельство, что обладатели сей сокровищницы военной мудрости предпочитали не распространяться о ее содержании. А может быть, на то есть и более глубокие причины, относящиеся к области метафизики культуры: на то он и канон, чтобы указывать на некую неизъяснимую, как бы предвосхищающую внешние явления и умственные понятия истину жизни. Надо сказать, что многие важные сочинения в китайской традиции имеют такую ауру «виртуального существования»…

Как бы то ни было, некоторые ученые утверждали потом, что нынешний текст «Сунь-цзы» является позднейшей подделкой. Лишь историк I века Бань Гу в библиографическом разделе своего труда «История династии Ранняя Хань» упоминает о сочинении «Военные законы Сунь-цзы в 82 главах с девятью свитками иллюстраций». Несомненно, такое собрание материалов могло быть лишь плодом творчества нескольких поколений последователей великого стратега. Известно, что эти материалы включали в себя также записи бесед Сунь У с правителем У, рисунки, изображающие боевое построение войска, и проч. Сунь У приписывается также – впрочем, едва ли обоснованно – авторство одного из математических трактатов древности.

В начале III века известный полководец и знаток военного дела Цао Цао (155–220) написал первый комментарий к книге Сунь У и предложил свою сводную редакцию ее текста, в котором за несколько веков «тайного» существования накопилось немало погрешностей и разночтений. В то время были и другие комментаторы «Сунь-цзы», но их произведения были утеряны. Прошло еще четыре столетия, прежде чем у главного военного канона Китая появился новый толкователь – некий «господин Мэн» (история не сохранила даже его имени). Наконец, с эпохи династии Тан (VII–IX вв.) изучение и комментирование военного канона приняло регулярный характер. При этом комментаторы нового поколения могли только гадать о первоначальном облике книги. Один из них, Ду My, полагал даже, что именно Цао Цао свел книгу Сунь-цзы к тринадцати главам, исключив из нее большую часть текстов. Мнение Ду My, как известно теперь, не соответствует действительности, но оно лишний раз показывает, что ученые средневекового Китая не имели никакого представления о ранней текстологической истории военного канона.

С конца I тысячелетия изучение и комментирование книги Сунь-цзы стали быстро продвигаться вперед. Вскоре появились и ее печатные издания. Наибольшей известностью пользуется текст, опубликованный в составе традиционных «семи военных канонов» (первое печатное издание – 1081 г.), и издание «Сунь-цзы с одиннадцатью комментаторами». (Фактически комментаторов в этой книге десять, но к ним по традиции добавляют еще составителя энциклопедии «Тун дянь» Ду Ю, включившего в свой труд и книгу Сунь-цзы.) Другой древнейший список «Сунь-цзы» имеется в энциклопедии X века «Тайпин юйлань», хотя качество этого текста, как и текста, вошедшего в энциклопедию «Тун дянь», значительно уступает двум изданиям, упомянутым выше. Имеющиеся версии «Сунь-цзы» изобилуют разночтениями. К счастью, подавляющее их большинство носит скорее технический характер и не влияет на понимание текста.

Из позднейших изданий, содержащих подробные редакции «Сунь-цзы», отметим «Семь книг военных канонов с прямыми разъяснениями», которые опубликовал в конце XIV века ученый Лю Инь, и текстологический очерк о «Сунь-цзы» в военной энциклопедии «Описание военного снаряжения», составленной Мао Юаньси. Позднее появились и сводные редакции текста памятника. Большую работу по редактированию текста «Сунь-цзы» проделали также японские ученые. Появившиеся же за последние десятилетия издания «Сунь-цзы» исчисляются десятками, но очень немногие из них имеют научную ценность.

Огромное значение для изучения военных канонов и военной стратегии древнего Китая имеют найденные в 1972 году в местечке Иньцюшань (пров. Шаньдун), в погребении чиновника раннеханьского времени (оно датируется 140 г. до н. э.) тексты двух военных трактатов: «Военных законов Сунь-цзы» и утерянных еще в древности «Военных законов Сунь Биня». Обе книги, как и было принято в те времена, представляют собой связки бамбуковых планок и серьезно повреждены временем. В трактате Сунь-цзы, например, поддается прочтению не более третьей части его объема. Тем не менее сохранившиеся фрагменты позволяют с уверенностью угверждать, что уже в древности основной корпус книги состоял именно из 13 глав и что существующий текст трактата очень точно, даже на удивление точно, воспроизводит его первоначальный вид. Разумеется, существует и немало расхождений с современным текстом, хотя расхождения эти по большей части не имеют принципиального значения. В том же захоронении были обнаружены еще несколько неизвестных текстов, которые в древности входили в корпус «Военных законов Сунь-цзы». Лучше всего среди них сохранились записи бесед Сунь У с правителем У, но они большей частью касаются взглядов Сунь-цзы на государственное управление.

Надо признать, однако, что тексты из погребения в Иньцюшань, проливая важный свет на обстоятельства жизни Сунь У и содержание приписываемого ему трактата, мало помогают прояснению ранней истории военного канона Китая. Ряд признаков указывает на то, что они были записаны сравнительно поздно – спустя примерно двести лет после смерти Сунь У. Можно усмотреть анахронизмы и в традиционном тексте памятника – это касается, например, масштабов военных кампаний, продолжительности осады крепостей и проч. В то же время некоторые косвенные свидетельства позволяют предположить, что вновь найденные тексты были составлены не позднее второй четверти V века до н. э.

Таким образом, в современной литературе существуют три точки зрения по вопросу о времени происхождения трактата «Сунь-цзы». Согласно одной из них, книгу следует датировать рубежом VI–V веков до н. э. Согласно другой точке зрения, трактат сложился в основном во второй половине V века до н. э. Однако большинство современных исследователей склоняется к мнению, что нынешний текст «Сунь-цзы» появился в первой половине или даже в середине IV века до н. э. Это не означает, конечно, что его основные положения не могут восходить непосредственно к самому Сунь У. Наконец, не нужно забывать, что сам Сунь У имел за плечами многовековую традицию военного искусства, и основные принципы его стратегии тесно связаны с мировоззренческими основами китайской цивилизации.

Новый перевод «Военных законов Сунь-цзы» сделан с учетом редакции текста, осуществленной современными китайскими исследователями, а также ханьского списка памятника. Однако переводчик счел возможным не посвящать читателя во все детали этой работы и ограничиться указанием на важнейшие разночтения и спорные вопросы интерпретации текста. В ряде мест приведены дополнительные материалы, расширяющие наши знания о взглядах Сунь-цзы на военное искусство.

Вместе с текстом памятника в этом издании впервые приводятся и пространные выдержки из традиционных «десяти комментариев» к нему. Таким образом читатель может составить представление о восприятии «Сунь-цзы» в кругах образованной элиты старого Китая и о месте, которое этот военный канон занимал в истории китайской мысли и культуры. Как уже говорилось, первым в ряду классических комментаторов «Сунь-цзы» стоит Цао Цао, мнения которого, выраженные в лаконичных, но тщательно продуманных фразах, приобрели статус образцовых и оказали решающее влияние на формирование всей комментаторской традиции. Хронологически вторым после Цао Цао комментатором был ученый из южнокитайского царства Лян (VI в.), известный под именем «господин Мэн». Современниками династии Тан (VII–X вв.) были следующие комментаторы:

Ли Цюань (середина VIII в.), известный знаток военного дела, автор нескольких сочинений по вопросам военной стратегии и тактики. Ли Цюань увлекался даосскими тайнами бессмертия и в конце концов оставил мир людей ради отшельнической жизни в горах.

Ду My (803–852) больше прославился как лирический поэт, что не мешало ему живо интересоваться военной историей. Смысл учения Сунь-цзы он резюмировал в следующих словах: «Претворяй человечность и справедливость, но применяй без стеснения хитрость и сметку».

Чэнь Хао был младшим современником Ду My и решился составить свой комментарий к «Сунь-цзы» потому, что счел пояснения Цао Цао слишком краткими и туманными. Он часто, но не всегда обоснованно критикует мнения Ду My.

Последний и наименее влиятельный из танских-комментаторов – малоизвестный ученый Цзя Линь .

К эпохе династии Сун (X–XIII вв.) относятся комментарии следующих авторов: Мэй Яочэня (1002–1060), который был, подобно Ду My, знаменитым поэтом; Ван Си , отличающегося особенной оригинальностью суждений; Хэ Яньси , или «господина Хэ», и Чжан Юя . Комментарии последнего в большинстве случаев разъясняют и развивают суждения самого авторитетного толкователя Сунь-цзы – Цао Цао .

Поскольку мнения комментаторов часто совпадают и нередко весьма многословны, они приводятся выборочно, причем критерии их отбора не всегда одинаковы: в одних случаях они призваны дать представление об общепринятом взгляде, в других, напротив, указывают на те или иные оригинальные трактовки традиционных понятий и тем. Приводятся и отдельные суждения ученых минской эпохи, живших в XVI веке: Хэ Шоуфа, Ван Янмина, Чжан Цзюйчжэна. Всего же к настоящему времени в Китае существует более двухсот комментариев к «Сунь-цзы».

В эпоху Средневековья военный канон Сунь-цзы был переведен на тангутский и маньчжурский языки. Он также приобрел большую популярность в Корее и особенно в Японии, где ему посвятили подробные комментарии целый ряд известных ученых и государственных деятелей. Интересно, что «Сунь-цзы» очень рано стал известен в Европе: еще в 1772 году появился французский перевод трактата, выполненный миссионером-иезуитом Амио. Эту книгу, кстати сказать, внимательно изучал Наполеон. Правда, в эпоху колониальных захватов неоспоримое военное превосходство Запада не способствовало изучению китайской военной доктрины европейцами. Лишь в 1905 году в Токио вышел первый, основанный на японских источниках и очень несовершенный английский перевод трактата «Сунь-цзы», принадлежавший Э. Калтропу. Спустя пять лет вышел в свет еще один английский – на сей раз вполне добротный – перевод Л. Джайлса, который стал на несколько десятилетий образцовым. Только после того как в Китае победили коммунисты, с успехом применявшие на практике максимы древнекитайского стратега, интерес к «Сунь-цзы» на Западе резко возрос. Находка ханьского списка книги и широкое применение идей Сунь-цзы в практике современного менеджмента в Китае, Корее и Японии еще больше подстегнули этот интерес. Последнее десятилетие ознаменовалось появлением целого ряда английских и французских переводов трактата. Один из новейших французских переводов, принадлежащий Ж. Леви, содержит выдержки из традиционных комментариев к «Сунь-цзы» и других классических текстов по вопросам стратегии.

В 1950 году был опубликован русский перевод «Сунь-цзы», выполненный академиком Н. И. Конрадом. Перевод Н. И. Конрада снабжен подробными разъяснениями, в которых, однако, недостаточно внимания уделяется ключевым понятиям и принципам стратегической теории Сунь-цзы.

Переводчик пользовался следующими изданиями трактата «Сунь-цзы»:

Военные правила Сунь-цзы с десятью комментариями ( Шицзя чжу Сунь-цзы бинфа ). – Чжунхуа биншу баоку (Сокровищница военных книг Китая), гл. ред. Лао Гэнь. Т. 1. Пекин, 1999. Данное издание включает в себя переложение на современный китайский язык текста «Сунь-цзы» и всех комментариев к нему. К сожалению, качество примечаний и переложения не всегда удовлетворительно.

Вэй Жулинь . Сунь-цзы с новыми комментариями и разъяснениями. ( Сунь-цзы цзинь-чжу цзиньи ). Тайбэй, 1984. Наиболее популярная в современном Тайване публикация «Сунь-цзы» с подробной редакцией текста.

Ли Юйжи . Исследование военных правил Сунь-цзы ( Сунь-цзы бинфа яньцзю ). Тайбэй, 1990.

Лю Инь . Прямые разъяснения семи книг военного канона ( У цзин цишу чжицзе ). Тайбэй, 1959.

Люй Юаньлинь . Сунь-цзы в новой редакции и с разъяснениями ( Сунь-цзы синь цзяо цзе ). Тайбэй, 1988. Автор предлагает новую композицию памятника с учетом вновь найденных материалов.

Словарь военных законов Сунь-цзы ( Сунь-цзы бинфа цыдянь ). Ухань, 1994.

« Сунь-цзы » в сводной редакции ( Сунь-цзы цзи цзяо ). Сост. Ян Цзяло. Тайбэй, б. г.

Сюй Вэньчжи . «Сунь-цзы» в новой редакции ( Синь бянь Сунь-цзы ). Тайбэй, 2000. Книга содержит подробнейшую редакцию книги «Сунь-цзы» и исследование содержащегося в ней мировоззрения.

Сюй Цзинжэнь . Постижение смысла «Сунь-цзы» ( Сунь-цзы тань вэй ). Тайбэй, 2000.

У Жэньцзе . «Сунь-цзы». Книга для чтения с новыми разъяснениями ( Синьи Сунь-цзы дубэнь ). Тайбэй, 1996. Книга содержит подробные текстологические пояснения и полный свод текстов «Сунь-цзы» из погребения ханьской эпохи.

У Цзюлун . «Сунь-цзы» с редакцией текста и пояснениями ( Сунь-цзыцзяоши ). Пекин, 1990.

Цяньно Юйи ( Асано Юити ). Сунь-цзы чжуань (Жизнеописание Сунь-цзы). Тайбэй, 1989.

Дополнительная литература:

Гуань Фэн . Сунь-цзы цзюньши чжэчсюэ сысян яньцзю (Исследование военно-философской мысли в «Сунь-цзы»). Ухань, 1958.

Ню Сяньчжун . Сунь-цзы саньлунь (Три рассуждения о «Сунь-цзы»). Тайбэй, 1996.

Ню Сяньчжун . Чжаньлюэ цзя (Военные стратеги). Тайбэй, 2000.

Сунь-цзы бинфа (Военные законы «Сунь-цзы»). Ред. Сюй Ю. Тайбэй, б. г.

Тао Ханьчжан . Сунь-цзы бинфа гайлунь (Очерк военных законов «Сунь-цзы»). Пекин, 1985.

Шу Даган . Сунь-цзы ды чжихуэй (Мудрость Сунь-цзы). Тайбэй, 1998.

Gawlikowski К. Sun Wu as the Founder of Chinese Praxiology, Philosophy of Struggle and Science. – Second International Symposium on Sun Tzu's Art of War. Beijing, 1990.

Joxe A. Voyage aux sources de la guerre. Paris, 1991.

Lau D. С. Some Notes on the Sun-tzu. – Bulletin of the School of Oriental and African Studies, 28, 1965.

Rand С. Li Ch'uan and the Chinese Military Thought. – Monumenta Serica. Vol. 34, 1979.

Yates R. D. С. New Lights on Ancient Military Texts. The development of Military Specialization. – T'oung Pao. Vol. 74, n 4–5, 1988.

Жюльен Ф. Трактат об эффективности. Пер. с французского Б. Крушняка. М. – СПб, 1999.

Клаузевиц фон К.  О войне. Пер. А. Рачинского. М., б. г.

Сыма Цянь. Исторические записки. Пер. Р. В. Вяткина. М., 1996.

Чуев Н. И. Военная мысль в древнем Китае. М., 1999.

Краткая библиография переводов трактата «Сунь-цзы» на западные языки:

Sun Tse. L'art de la guerre. Traduit par J.-J. Amiot. Paris, Presses Pocket, 1993.

Sun Tzu. The Art of Warfare: a New translation incorporating the Recently discovered Yin-ch'ieh-shan Texts. New York, Bellantine Books, 1993.

Sun Tzu. Art of War. Trans. By R. D. Sawyer. Westview Press, Boulder, 1994.

Sun Tzu. The Art of War. Ed. by Lo Shun-de. Taipei, 1991.

Sun Tzu. The Art of War. Trans. By S. B. Griffith. Clarendon Press, Oxford, 1963.

Sun Tzu and the Art of War. Trans. By L. Giles. Shanghai & London, 1910.

Sun Tzu. L'art de la guerre. Traduit par Jean Levi. Paris, Hachette, 2000.

Sun zi. L'art de la guerre. Traduit par V. Niquel-Cabestan. Paris, Economia, 1990.

The Works of Sun-tzu. Tactics and Conquests popularly known as The Art of War. Trans. By Cheng Lin. Taipei, 2000.

Конрад Н. И. Избранные труды. Синология. М., 1977.

Глава первая

ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЕ РАСЧЕТЫ

Сунь-цзы сказал: Война[30]Cледует иметь в виду, что в оригинале знак бин , переводимый здесь словом «война», обозначает и военные действия, и войско, и военную силу государства. – это великое дело[31]«Великим делом» государства военные походы, наряду с принесением жертв предкам, названы в древней летописи «Цзо чжуань». государства. Она есть причина жизни и смерти, путь существования и гибели, а потому относиться к ней нужно с великим тщанием.

Основа военного искусства всегда определяется пятью обстоятельствами, и при составлении плана военных действий надлежит вникать в их сущность. Эти пять обстоятельств суть следующие:

Во-первых – Путь, во-вторых – Небо, в-третьих – Земля, в-четвертых – Полководец, в-пятых – Правила.

Путь – это когда добиваются такого положения, при котором[32]В издании «Сунь-цзы с десятью комментариями» здесь добавлен знак и , который можно перевести как «благодаря чему». Перевод Ж.-Ж. Амио гласит: «Учение порождает единство помыслов; оно внушает нам одинаковый способ жить и умирать…». Французские переводчики В. Нике-Кабестан и Ж. Леви переводят понятие Пути ( дао ) в этой фразе словом «добродетель» ( vertu ), причем Ж. Леви ссылается на трактовку этого понятия у Монтескье как «моральной силы, данной народу в его нравах и учреждениях». В переводе С. Гриффита говорится о «моральном влиянии». Тем не менее отождествление дао с «добродетелью» и «моральным влиянием» неоправданно персонализирует это понятие. помыслы народа совпадают с устремлениями правителя и народ готов и умереть с ним заодно, и жить с ним заодно, когда никто не страшится смертельной опасности.

Небо – это свет и мрак,[33]В оригинале инь и ян . Некоторые средневековые комментаторы отождествляют действие инь-ян с теорией Восьми триграмм и Пяти стихий. Текст «Сунь-цзы» не дает оснований для подобной трактовки. Тем не менее значение понятия «неба», без сомнения, гораздо шире слова «погода», употребленного в некоторых современных переводах. холод и жар; таков порядок течения времени. [В войне побеждают благодаря тому, следуют ли этому или противодействуют. ][34]Фраза, взятая в скобки, присутствует в списке «Сунь-цзы» ханьской эпохи.

Земля – это расстояния далекие и близкие, местность пересеченная и плоская, проходы широкие и узкие, позиции гибельные и спасительные.[35]В ханьском списке «Сунь-цзы» данная фраза записана следующим образом: «Земля – это высоты и низины, просторы и теснины, расстояния далекие и близкие, местность пересеченная и плоская, проходы широкие и узкие, позиции гибельные и спасительные».

Полководец – это мудрость, доверие, человечность, отвага, строгость.

Правила – это воинский строй, командование[36]В оригинале употреблено сочетание знаков гуань дао , что можно перевести как «путь управления». Напомним, что понятие «пути» у Сунь-цзы относится прежде всего к моральному состоянию войска. и использование ресурсов.

Каждый полководец должен досконально разбираться в этих пяти обстоятельствах военных действий. Тот, кто их понимает, одержит победу, а кто не понимает – победы не увидит. Вот почему при составлении плана военных действий надлежит вникать в соотношение сил, а при этом следует руководствоваться следующими пунктами:

Кто из государей владеет Путем?

Кто из полководцев искуснее?

Кто умеет пользоваться свойствами Неба и Земли?

У кого выполняются правила и приказы?

У кого войско сильнее?

У кого офицеры и солдаты лучше обучены?

Кто правильно применяет награды и наказания?

Исходя из этого, мы можем определить, кто одержит победу и кто потерпит поражение.

Те полководцы, которые будут действовать на основании этих расчетов, непременно добьются победы; таких следует оставить на службе. А те полководцы, которые будут действовать, не принимая во внимание этих расчетов, непременно потерпят поражение; таких нельзя держать на службе.[37]Чжан Юй предложил трактовать знак цзян (полководец) как служебное слово, обозначающее будущее время. Согласно его предложению, данную фразу следовало бы читать так: «Если примут мои законы, то я останусь, а если не примут, то я уйду». Современные исследователи единодушно отвергают предложение Чжан Юя. Лю Инь без видимых оснований высказывает мнение о том, что в данной фразе первый из упоминаемых полководцев обозначает главнокомандующего войском, а второй – подчиненного ему старшего военачальника.

Строить расчеты нужно, исходя из того, что сулит выгоду, Тогда можно пользоваться потенциалом обстановки и так управляться с внешними обстоятельствами. Потенциал обстановки – это то, что позволяет держать под контролем соотношение сил сообразно с доступной выгодой.

Война – это путь[38]Сунь-цзы пользуется термином, указующим на, так сказать, бытийственную и даже нравственную значимость упоминаемого здесь «обмана», причем эта неизменная основа выражается именно в системе действий. Напомним, что «путь» в китайской традиции рассматривался как нечто превосходящее предметное знание или техническое мастерство. Р. Сойер считает однозначный перевод китайского понятия словом «обман» неверным и переводит его с помощью сочетания двух слов: «deception and artifice» («обман и смекалка»). обмана.

Поэтому, если можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если готов действовать, показывай, будто не готов; когда находишься вблизи, показывай, будто ты далеко, а когда ты далеко, показывай, будто ты близко; заманивай его выгодой; покоряй его, водворяя в его стане разлад; если у него всего в достатке, будь начеку; если он силен, уклоняйся от него; вызвав в нем гнев, приведи его в смятение; приняв смиренный вид, разожги в нем гордыню; если его силы свежи, утоми его; если он сплочен, посей в его стане раздор; нападай на него, когда он не готов, выступай, когда он не ожидает.

Так знаток войны одерживает победу; однако наперед преподать ничего нельзя.[39]Как явствует из приводимых здесь толкований, некоторые комментаторы понимают последнюю фразу как рекомендацию держать в тайне план действий. Из современных авторов этой точки зрения придерживается Шу Даган. В таком случае данное предложение следует перевести так: «наперед ничего разглашать не нужно». Ж. Леви толкует глагол «преподать» как «учиться».

Тот, кто еще в своем родовом храме выстраивает победоносный план действий,[40]В оригинале буквально: «Не начав войну, выстраивает план победы в храме предков». В древнем Китае, как уже отмечалось, было принято объявлять о начале военного похода в храме предков государя. Как указывает У Жэньцзе, выражение «выстраивать план в храме предков» можно считать самой древней в Китае формулировкой понятия военной стратегии. расчеты делает тщательные. А тот, кто до войны не имеет хорошего плана действий, не делает тщательных расчетов. Кто выстраивает тщательные расчеты тот и побеждает, а тот, у кого расчеты небрежные, терпит поражение;[41]В энциклопедии «Тайпин юйлань» данная фраза дается в несколько иной версии: «Тот, кто тщательно рассчитывает, побеждает того, кто рассчитывает небрежно». В целом ряде списков отсутствует знак, соответствующий в переводе глаголу «выстраивать» (букв. «располагать»», «обладать»). Данный перевод следует трактовке Л. Джайлса, а также Вэй Жулиня и некоторых других китайских толкователей. Ряд переводчиков (Н. И. Конрад, Р. Сойер, Ж. Леви) понимают эту фразу иначе: «Побеждает тот, кто имеет больше факторов в свою пользу». Д. Лау даже высказывает предположение, что подсчет факторов велся с помощью стеблей тысячелистника, использовавшегося для гадания в храме предков. Вторая трактовка кажется слишком упрощенной и, как признает С. Гриффит, не слишком осмысленной. Кроме того, она не учитывает столь важного у Сунь-цзы требования как можно тщательнее анализировать обстановку. Между тем версия данной фразы в энциклопедии «Тайпин юйлань» свидетельствует в пользу принятого здесь толкования. Она также делает понятной заключительную фразу этого пассажа: тот, кто не способен определить ни одного фактора, обречен на поражение. тем более тот, кто вообще расчетов не делает.

Поэтому в зависимости от того, как готовятся к войне, получается[42]Согласно У Жэньцзе, знак цзянь («видеть») следует понимать здесь как знак сянь («проявляться»). либо победа, либо поражение.

Глава вторая

ВЕДЕНИЕ ВОЙНЫ

Сунь-цзы сказал: По правилам ведения войны в кампании могут участвовать тысяча боевых колесниц и тысяча вспомогательных, а также сто тысяч латников.[43]В оригинале говорится буквально о «быстрых колесницах» и «колесницах, обитых кожей». Последние, согласно единодушному мнению толкователей, использовались для целей обороны или поддержки передовых частей. Р. Сойер называет их «защищенные кожей колесницы поддержки», С. Гриффит – «колесницы, запряженные четверкой лошадей и обитые кожей», Ж. Леви – «колесницы с защитой из кожи». В переводах Л. Джайлса и Н. И. Конрада значатся «легкие» и «тяжелые» колесницы. Согласно расчетам Лю Иня, в эпоху Сунь-цзы сто тысяч пехотинцев действительно соответствовали численности войска, сопровождавшего две тысячи колесниц. Провиант приходится доставлять за тысячу ли,[44]Ли – китайская мера длины равная приблизительно 330 м. расходы же, внутренние и внешние, издержки на прием почетных гостей, материалы для лака и клея, снаряжение колесниц и оружие воинов могут составить тысячу золотых в день. Только в таком случае можно поднять стотысячное войско.

На войне ценится победа.[45]По предложению Вэй Жулиня в тексте добавлен знак «ценить» ( гуй ). В списке в энциклопедии «Тайпин юйлань» отсутствует слово «победа». Если война затягивается, оружие притупляется и острия обламываются; долгая осада крепости истощает силы войска; если войско долго находится в полевых условиях, в государстве возникает нехватка средств.

Если оружие притупится и острия обломаются, силы истощатся и средства иссякнут, удельные правители,[46]В тексте говорится о чжухоу – собирательное название знатного сословия, владевшего уделами в эпоху Сунь-цзы. воспользовавшись слабостью государя, поднимутся на него. И тогда, даже если у него будут мудрые помощники, он ничего не сможет поделать.

Поэтому может случиться так, что неискусный полководец одержит верх на войне, если действует быстро,[47]Не следует забывать, что «неискусность» ( чжо ) в китайской традиции, особенно в даосской философии, вполне обоснованно считалась свойством как раз высшего мастерства. Такая «неискусность» выступала воплощением абсолютной творческой свободы, достигаемой лишь посредством долгого и систематического духовного совершенствования. но даже искуснейший[48]В энциклопедии «Тайпин юйлань» иероглиф цяо (искусный) заменен – вероятно, по ошибке – сходным по начертанию знаком гун («деятельный», «работящий»). полководец не сможет победить, если действует медлительно.

Не бывало еще, чтобы длительная война была выгодна государству. Поэтому тот, кто не понимает досконально вреда от военных действий, не может до конца понять и выгоды военных действий.

Тот, кто умеет вести войну, не набирает воинов в свое войско два раза и не устраивает больше двух раз подвоза провианта. Он запасается снаряжением в своем государстве, провиант же забирает у противника. Поэтому у него всегда достаточно пищи для солдат.

Государство беднеет оттого, что провиант приходится подвозить издалека. Когда провиант нужно подвозить издалека, народ беднеет.

Те, кто находится поблизости от армии, продают дорого, а когда товары дороги, народ лишается богатства. Когда же богатства людей иссякают, им становится невыносимо тяжело нести военную повинность.

Если силы народа истощены, а его богатства растрачены, в домах на Срединной равнине[49]Срединная равнина – древнее название равнины Хуанхэ, центральной области древнекитайской цивилизации. Здесь это выражение означает «в пределах государства». воцарится запустение. Тогда простые люди могут лишиться семи частей своего состояния. Затраты же на лошадей и колесницы, латы и шлемы, луки и арбалеты, боевые топоры и щиты, тягловых быков и грузовые повозки могут отнять шесть частей казенных средств.

Поэтому умный полководец стремится обеспечить себя провиантом за счет противника. При этом одна горсть[50]В оригинале говорится о сосуде, который в древнем царстве Ци служил «малой мерой» для измерения объемов зерна. зерна, захваченная у противника, равна двадцати горстям собственного продовольствия, одна мера ботвы и соломы, захваченная у противника, равна двадцати мерам собственного фуража.

Ярость – это то, что побуждает воинов убивать противника. Ценные продукты – это то, что делает выгодным нападение на противника.

Если в сражении на колесницах захватят десять и более колесниц, надо раздать их в награду тем, кто первый их захватил, и переменить на них знамена. Эти колесницы следует смешать со своими и использовать их в бою. С захваченными же в плен воинами следует обращаться по-доброму и выказывать о них заботу.[51]В оригинале буквально «кормить» ( ян ). Р. Сойер без достаточных оснований видит здесь рекомендацию «воспитывать воинов для их использования». Вот что называется: победив неприятеля, увеличить свою силу.

А посему в войне ценится победа, а затяжные военные действия не имеют никакой ценности.

Поэтому полководец, знающий толк в войне, есть властитель судеб людей[52]Здесь имеется в виду божество Сымин (букв. «Управитель судеб»), которое в религии древних китайцев определяло жизнь и смерть людей. и от него зависит, будет ли государство благоденствовать или же оно погибнет.

Глава третья

СТРАТЕГИЯ[53]Здесь и ниже словом «стратегия» переводится термин моу («хитрый замысел», «план действий»), который фигурирует и в современном китайском понятии стратегии – моу люэ . Такой перевод предлагает Н. И. Конрад. С. Гриффит тоже переводит данный заголовок как «Наступательная стратегия» ( Offensive Strategy ). Ряд французских ученых – А. Жокс, Ф. Жюльен, Ж. Леви – толкуют заголовок главы как «Противодействия планам противника» (перевод Ж. Леви гласит: «Combattre l'ennemi dansces plans»). Современное понятие «военная стратегия» ( чжань люэ ) впервые зафиксировано в сочинении III в. НАПАДЕНИЯ

Сунь-цзы сказал: Правила ведения войны таковы: лучше всего сохранить государство противника в целости, на втором месте стоит сокрушение государства противника. Сохранить все войско противника в целости – лучше всего, а разгром вражеского войска стоит на втором месте. Сохранить армию противника в целости – лучше всего, а разгромить ее – хуже. Сохранить большой отряд противника в целости – лучше всего, а разбить его – хуже.[54]В энциклопедиях «Тун дянь» и «Тайпин юйлань» эта фраза отсутствует. Сохранить маленький отряд противника в целости – лучше всего, а разбить его – хуже. Сохранить группу воинов противника в целости – лучше всего, а разбить ее – хуже.[55]В тексте перечислены существовавшие в древнем Китае войсковые подразделения, которые, согласно китайским комментаторам, насчитывали соответственно 1000, 500, 100 и 5 человек.

Поэтому сто раз сразиться и сто раз победить – это не лучшее из лучшего; лучшее из лучшего – покорить чужую армию, не сражаясь.

Поэтому наилучший вид военных действий – разрушить замыслы противника; на следующем месте – разрушить его связи с союзниками; а на следующем месте – разгромить его войска. Наихудший же вид военных действий – нападение на крепости.

Правило осады крепостей таково: к осаде следует прибегать только тогда, когда этого нельзя не делать. Подготовка щитов-укрытий, осадных колесниц, возведение насыпей, заготовка снаряжения требуют не менее трех месяцев; однако полководец, не умея сдержать нетерпение, посылает своих воинов на приступ, как если бы то была толпа муравьев, и тогда треть командиров и воинов оказывается убитыми, а крепость взять не удается. Таковы гибельные последствия непродуманного нападения.

Поэтому тот, кто умеет вести войну, покоряет чужую армию, не сражаясь; берет чужие крепости, не осаждая их; сокрушает чужое государство, не применяя долго свое войско. Он обязательно будет спорить за власть над Поднебесным миром, все сохраняя в целости. Поэтому можно вести войну, не притупляя оружия, и иметь выгоду из того, что все сохраняется в целости. Это и есть правило нападения средствами стратегии.

Правило ведения войны гласит: если у тебя сил в десять раз больше, чем у противника, окружи его со всех сторон; если у тебя сил в пять раз больше, нападай на него; если у тебя сил вдвое больше, раздели свое войско на части.[56]Китайские комментаторы и большинство западных переводчиков полагают, что речь идет о разделении собственного войска с целью нанесения одновременно фронтального и флангового ударов. По мнению же Д. Лау, здесь говорится о том, чтобы разделить войско противника. Р. Сойер считает такую трактовку возможной.

Если силы равны, сумей с ним сразиться; если ты ему немного уступаешь, сумей от него оборониться; если силы недостаточно для того, чтобы противостоять противнику, умей избегать соприкосновения с ним. Ибо маленький отряд, даже стойко сопротивляющийся, неминуемо будет взят в плен превосходящими силами противника.

Командующий войском – опора государя. Если он плотно облегает своего господина, государство непременно будет сильным, а если он допускает промахи,[57]В оригинале противопоставляются два антиномических качества полководца: способность «охватывать», «облегать со всех сторон» ( чжоу ), что делает полководца «опорой» государства, и наличие «прорех», «брешей» ( си ). Мнения комментаторов по-разному обыгрывают эту антиномию. Н. И. Конрад усматривает в данном суждении аллегорический смысл: «Полководец для государства – все равно, что крепление у повозки: если это крепление пригнано плотно, государство непременно бывает сильным; если крепление разошлось, государство непременно бывает слабым». Трактовка Н. И. Конрада расходится и с китайской комментаторской традицией, и с западными переводами. государство непременно будет слабым.

Поэтому государь вредит своему войску в трех случаях:

Когда, не зная, что войско не может наступать, приказывает ему выступить. В иных же случаях, не зная, что войско не может отступать, он приказывает ему отойти. То и другое означает, что он связывает войско.

Когда он, не разбираясь в военных делах, переносит на войско правила, подобающие управлению государством; в таком случае военачальники пребывают в растерянности.

Когда он, не разбираясь в военной науке,[58]В оригинале употреблен термин цюань , который, строго говоря, обозначает умение учитывать изменяющееся соотношение сил на войне. руководствуется при назначении полководца правилами, которые приняты на гражданской службе; в таком случае военачальники пребывают в смятении.

Если же войско приходит в растерянность и смятение, удельные правители навлекут на государство беду. Вот это называется: приведя в расстройство свое войско, подарить победу врагу.

Поэтому известно, что существуют пять способов одержать победу. Кто знает, когда можно сражаться, а когда нет, тот победит.

Кто знает, как малыми силами противостоять большому войску, тот победит. Когда начальники и подчиненные имеют одинаковые устремления,[59]В энциклопедии «Тайпин юйлань» отсутствует слово «устремления» (в переводе Н. И. Конрада – «желания»), и фраза читается следующим образом: «Когда начальники и подчиненные едины». тогда будет победа.

Кто бдительно выжидает, когда противник потеряет бдительность, тот победит.

У кого полководец талантлив, а государь не повелевает им, тот победит.

Таковы пять путей к достижению победы.

Поэтому говорится: «Если знаешь его и знаешь себя, в сотне сражений не изведаешь неудачи; если знаешь себя, а его не знаешь, один раз победишь, другой раз потерпишь поражение; если не знаешь ни себя, ни его, каждое сражение будет чревато поражением».[60]В разных списках трактата слова «неудача» и «поражения» взаимозаменяемы.

Глава четвертая

ДИСПОЗИЦИИ[61]Заголовок данного раздела буквально гласит: «Форма» и именно так переводится Н. И. Конрадом. В издании «Военных канонов» в заглавии значится словосочетание «Формы войска». Амио переводит этот заголовок словосочетанием «состояние войск» ( contenance des troupes ), Ж. Леви употребляет термин formation , С. Гриффит – «диспозиция», В. Нике-Ка-бестан – «обстоятельства», Р. Сойер – «военная диспозиция» или более развернуто: «стратегическая диспозиция силы». В большинстве современных английских изданий «Сунь-цзы» данное понятие трактуется как «тактика» или «тактические диспозиции». Последний термин наиболее близок оригинальному китайскому понятию, хотя китайская стратегия делает акцент на изменчивости и сокрытости «формы войска».

Сунь-цзы сказал: В древности тот, кто был искусен в военных делах, сначала делал себя непобедимым, а потом выжидал, когда представится верная возможность победить противника. Быть непобедимым зависит от самого себя, достижение же победы зависит от противника.

Поэтому тот, кто искусен в делах войны, может сделать так, что его нельзя будет победить, но не может сделать так, чтобы противник непременно[62]В тексте «Сунь-цзы с десятью комментариями» это слово отсутствует. дал себя победить.

Поэтому говорится: «Способ достижения победы можно знать, но его нельзя применить».

Не дать возможности победить себя – значит быть в обороне. Возможность же победить дается наступлением.[63]Вариант Ж. Леви: «Собственная непобедимость обеспечивается обороной. Уязвимость противника используют посредством нападения».

Когда обороняются, значит, в чем-то есть недостаток; когда нападают, значит, всего в избытке.[64]В списке «Сунь-цзы» ханьской эпохи данная фраза имеет прямо противоположный смысл: «Обороняешься, когда есть избыток; нападаешь, когда есть недостаток». По мнению Р. Эймса, здесь имеется в виду «избыток» и «недостаток» в диспозиции неприятеля. Заметим, что традиционная военная доктрина в Китае не была склонна противопоставлять оборону и нападение и трактовала «недостаток» не как отсутствие сил у воюющей стороны, но как невозможность победить противника в данный момент. Такая ситуация требовала умения выжидать благоприятный момент для удара. Соответственно, «избыток» в диспозиции войска предполагал наличие изъянов в расположении неприятеля. Как видим, при сходстве данного суждения Сунь-цзы с известным тезисом Клаузевица о том, что «оборона сильнее нападения», китайская стратегия выработала гораздо более широкий взгляд на «формы войны».

Тот, кто хорошо обороняется, прячется ниже всех девяти земель; тот, кто хорошо нападает, движется поверх девяти небес.[65]Китайские комментаторы единодушно полагают, что здесь говорится об умении найти для расположения войска самое низкое – то есть самое скрытое – место и воспользоваться любым благоприятным моментом времени и погодными условиями для наступления. Отметим, что в древнем Китае девятка как самое большое натуральное число часто обозначала некое предельное качество или состояние, например: «девять смертей» (крайняя опасность), «девять источников» (подземные воды) и т. д. Наконец, по традиционным китайским представлениям, земной мир состоит из девяти областей, а небеса – из девяти слоев. Перевод Н. И. Конрада: «прячется в глубины преисподней», конечно же, очень неудачен.

Поэтому он и сберечь себя умеет, и знает, как одержать полную победу.

Тот, кто видит в победе не больше, чем о ней знают все люди, – не лучший из лучших. Когда кто-либо одержит победу в войне, и в Поднебесной скажут: «Вот прекрасно!», это будет не лучший из лучших.

Ибо, когда поднимают осеннюю паутинку, это не считается признаком большой силы; когда видят солнце и луну, это не считается признаком острого зрения; когда слышат раскаты грома, это не считается признаком тонкого слуха.

Тот же, кого в древности считали искусным в военном деле, побеждал там, где легко можно было победить.[66]В «Тайпин юйлань» и в «Сунь-цзы с десятью комментариями» данная фраза записана в укороченном виде, что отчасти искажает ее смысл. Вот почему, когда искусный в военном деле одерживал победу, он не приобретал славы знатока или заслуг героя.[67]Отметим особую двусмысленность данного суждения: истинный герой невидим миру потому, что «побеждает легко», но также и потому, что постигает «глубочайше-мельчайшие» корни явлений, «сокровенный импульс» жизни.

Он добивался победы в войне, не совершая ни единого промаха. А не делал он промахов потому, что мог победить наверное. Ибо он побеждал того, кто уже был обречен на поражение.[68]Вот некоторые другие версии этой важной фразы в западных переводах: «Все предпринятое им обязательно давало победу, ибо он побеждал уже побежденного» (Н. И. Конрад); «They are able to win without exception because they would make victory certain before they commence action» (Luo Shun-te); «One who is free from errors directs his measures toward certain victory, conquering those who are already defeated» (R. L. Sawyer).

Поэтому тот, кто искусен в военном деле, занимает такую позицию, которая делает невозможным его поражение, а потом не упускает случая нанести поражение неприятелю.

Вот почему войско, которому суждено победить, сначала побеждает, а потом ищет сражения; войско же, обреченное на поражение, сначала вступает в бой, а потом ищет победы.

Тот, кто умеет воевать, претворяет Путь[69]Понятие Пути, противопоставляемое в этой фразе «правилам» или «законам» ( фа ), означает здесь, по мнению большинства комментаторов, моральные принципы или, говоря шире, условия духовного единения людей (ср. употребление термина «Путь» в первой главе трактата). Согласно другому толкованию, «Путь» относится здесь к общим принципам управления государством. и соблюдает правила. Поэтому он может управлять победой и поражением.

Правила войны суть следующие: первое – это измерение расстояний,[70]В «Тайпин юйлань» в этом месте добавлена (надо полагать, вследствие ошибки переписчика) фраза из первой главы: «Война – это путь обмана; следует судить о ней, исходя из пяти обстоятельств, дабы постигнуть ее сущность».

второе – это определение расходов,

третье – это расчет сил,

четвертое – это взвешивание сил,

пятое – это победа.

Местность делает возможным измерение расстояний, измерение расстояний позволяет знать количество расходов, знание количества расходов делает возможными расчеты сил, расчеты сил делают возможным взвешивание сил, а взвешивание сил делает возможной победу.

Поэтому войско, обеспечившее себе победу, подобно золотому слитку, положенному на весы напротив медяка, а войско, обрекшее себя на поражение, подобно медяку, который бросают на весы напротив золотого слитка.[71]В оригинале имеются в виду слиток весом в 20 лянов и мелкая монета весом в 1/24 ляна. Перевод Л. Джайлса: «A victorious army, opposed to a routed one, is as a pound's weight placed in the scale against a single grain».

Победоносно сражающееся войско[72]В тексте трактата, включенном в свод военных канонов, здесь отсутствует знак минь (люди), отчего данная фраза читается следующим образом: «Победоносное сражение…». Предлагаемый перевод следует версии «Сунь-цзы с десятью комментариями», где данная фраза выглядит так: «Победоносно сражающиеся люди…». Аналогичным образом эта фраза выглядит в ханьском списке трактата. подобно скопившейся воде, которая низвергается в ущелье с высоты в тысячу саженей. Вот что такое диспозиция.

Глава пятая

ПОТЕНЦИАЛ[73]В тексте трактата, входящем в издание «Военных канонов», заголовок этой главы, как и предыдущей, состоит из двух знаков: «Потенциал войска» ( бин ши ). Во всех остальных изданиях, включая ханьский список, фигурирует один знак ши . Перевод данного термина, являющегося фундаментальным и притом очень самобытным понятием китайской стратегии, представляет особенную трудность. Ж.-Ж. Амио трактовал его как «авторитет» или способность полководца управлять войском. Н. И. Конрад переводит его как «мощь», В. Нике-Кабестан – как «силы». Английские переводчики трактуют его иначе и тоже по-разному: «энергия» (Л. Джайлс, С. Гриффит, Ли Юйжи), «формация» (Ло Шуньдэ), «потенциальная энергия» (Ню Сяньчжун), «стратегическая сила» (Р. Сойер, Ж. Леви). Вэй Жулинь трактует это понятие как «мощь боевой позиции, сокрушающая противника». О понятии ши см. выше и сл. Предлагаемый здесь перевод термина ши словом «потенциал» отчасти обусловлен тем, что у Сунь-цзы данное понятие противопоставляется, с одной стороны, понятиям «удара» или «импульса силы» ( цзи ), а с другой – понятию «формы войска» ( син ). Кроме того, речь идет о реальности, которая, в качестве предела всех форм, не поддается объективации, не имеет предметности.

Сунь-цзы сказал: Управлять множеством людей – все равно что управлять небольшим их числом: все дело в том, чтобы правильно разделить их сообразно численности.[74]Ло Шуньдэ переводит выражение «разделить по числу» ( фэнь шу ) просто как «организация».

Вести в бой множество людей – все равно что вести в бой небольшое их число: все дело в построении и сигналах.[75]В оригинале термин «построение» соответствует понятию диспозиции ( син ). Р. Сойер полагает, что термин «сигналы» (букв. «названия» – мин ) относится к наименованиям воинских подразделений.

При встрече с противником войско становится непобедимым благодаря сочетанию необычных и регулярных[77]Китайский термин чжэн имеет также значение «прямой», «правильный». Большинство английских переводчиков пользуются понятиями «правильный», «нормативный» ( orthodox ) и «ненормативный»( unorthodox ). С. Гриффит пользуется понятиями «нормальные» и «необычные» силы. действий.

Удар войска подобен тому, как если бы ударили камнем по яйцу: это наполненность против пустоты.

Вообще говоря, в бою противника встречают регулярной позицией, побеждают же его нерегулярным маневром. Поэтому тот, кто искусно пользуется нерегулярными маневрами, безграничен, подобно Небу и Земле, и неисчерпаем, подобно Хуанхэ и Янцзы.[78]В ханьском списке «Сунь-цзы», а также в тексте, помещенном в собрании военных канонов, здесь значится: «рекам и морям». Исправлено в соответствии с текстом «Сунь-цзы с десятью комментариями».

Кончаются и снова начинаются – таковы солнце и луна; умирают и снова нарождаются – таковы времена года. Тонов не более пяти, но все изменения пяти тонов[79]В Китае по традиции различали пять музыкальных нот, пять цветов, пять вкусовых ощущений, пять фаз мирового круговорота и т. д. расслышать невозможно. Цветов не более пяти, но все изменения пяти цветов видеть невозможно. Вкусов не более пяти, но все изменения пяти вкусов ощутить невозможно. Боевых маневров существует не более двух видов – маневр необычный и регулярный, – но все превращения регулярных и необычных действий сосчитать невозможно. Действия регулярные и необычные взаимно порождают друг друга, и это подобно круговороту, у которого нет конца. Разве может кто-нибудь их исчерпать?

Внезапно нахлынувший поток воды способен нести в себе камни: вот что такое потенциал позиции. Стремительный бросок[80]В разных списках «Сунь-цзы» здесь фигурируют разные знаки-омонимы, которые означают соответственно «стремительный» и «нападение», «удар». Оба варианта близки друг другу по смыслу. сокола позволяет ему схватить добычу: вот что такое своевременность действия.[81]Исходное значение иероглифа цзе – коленце бамбука, каковое у древних китайцев связывалось с понятиями мерности, ритма, периодичности. По мнению Ю. Асано, он выражает здесь идею «гармонического соответствия пространства и времени». В позднейшей традиции термин цзе обозначает импульс действия силы, проистекающий из потенциала обстановки и потому не имеющий характер усилия. Иероглиф цзе имеет также значение «соответствовать ритму», «подыгрывать». Речь идет, по существу, о мгновенной и притом безупречно своевременной реализации потенциала сложившейся обстановки, причем этот потенциал как бы разрешается в совокупном ритме событий, создаваемым той из противоборствующих сторон, которая владеет стратегической инициативой. С. Гриффит удачно переводит это понятие на английский словом timing . P. Сойер выделяет в семантике термина цзе аспект измерения и контролирования времени и переводит его словом «удержание» ( constraint ). Ж. Леви переводит его как «проворность» (prestesse ). Перевод Н. И. Конрада, «рассчитанность удара», весьма удачен, но придает китайскому термину излишне интеллектуалистскую окраску. У искусного полководца потенциал столь же грозен, своевременный удар столь же стремителен.

Потенциал – это как бы сила натянутого лука, а своевременный удар – как спуск стрелы.

Пусть в действиях войск все смешано-перемешано, так что сражение кажется беспорядочным: в построении войска беспорядка быть не должно.

Пусть в бою все спутано-перепутано: в позиции войска не должно быть изъянов,[82]В оригинале букв. «позиция кругла». Круг выступает здесь символом полноты и завершенности, причем представленных в виде постоянного кругового движения. Китайские комментаторы цитируют в этой связи древние тексты, которые предписывают выстраивать войска по восьми сторонам света, оставляя в центре пустоту (там располагался командующий). Такое построение делало возможным взаимное замещение позиций отдельными отрядами, что создавало образ кругового движения. Заметим, что в Китае понятия «регулярный» и «нерегулярный» имели еще значение четных и нечетных чисел, а также фронтального и углового положения. Позиции войск в рамках указанного восьми частного построения имели соответствия среди натуральных чисел и схемы Восьми Триграмм. Преобразование круга в квадрат означало в древнекитайской мысли переход от «небесного совершенства» к ограниченным понятиям земной жизни. и одолеть его невозможно.

Чтобы иметь видимость беспорядка, нужно иметь крепкий порядок.[83]Перевод следует версии Лю Иня, а также большинства современных китайских толкователей и западных переводчиков (Ж.-Ж. Амио, Л. Джайлса, Н. И. Конрада, С. Гриффита, Р. Сойера и др.). Амио предлагает свою развернутую версию данной сентенции: «Вызвать к жизни силу прямо из недр слабости дано лишь тем, кто обладает совершенным могуществом и безграничной властью». Можно прочитать эту фразу и как постулат даосской «жизненной диалектики»: «Беспорядок рождается из порядка». Таков вариант, предлагаемый В. Нике-Кабестан. Сходным образом переводит Ж. Леви: «Беспорядок предполагает порядок». Японский толкователь «Сунь-цзы» Сорай развивает эту тему, поясняя: «Когда порядок достигает своего предела, рождается беспорядок». Наконец, Ф. Жюльен предлагает свою версию: «Трусость (одного) порождает отвагу (другого) точно также, как беспорядок (у одного) порождает порядок (у другого)» (Ф. Жюльен. Трактат об эффективности. С. 220.). Вариант Жюльена нельзя признать удачным: в нем утрачена диалекика понятий, свойственная взглядам Сунь-цзы. Чтобы казаться трусливым, надо быть храбрым. Чтобы казаться слабым, надо быть сильным.

Порядок и беспорядок зависят от построения. Трусость или храбрость – это следствие потенциала позиции. Сила и слабость проистекают из диспозиции.

Поэтому тому, кто знает, как манипулировать неприятелем, достаточно показать некую позицию – и неприятель начинает действовать соответственно. Он дает ему нечто – и неприятель обязательно старается это взять. Он может выгодой побудить неприятеля выступить, встречает же он настоящей силой.[84]В тексте «Сунь-цзы с десятью комментариями» (а равно и в ханьском списке) здесь стоит знак цзуй («воины»), оставляющий простор для различных истолкований смысла этой фразы. Л. Джайлс полагает, что окончание фразы лишь уточняет смысл ее первой части: «Он жертвует чем-либо, чтобы противник мог это схватить» («he sacrifices something, that the enemy may snatch at it»). H. И. Конрад предлагает иной, несколько произвольный перевод: «Выгодой заставляют его двигаться, а встречают неожиданностью». Сходной трактовки придерживаются и некоторые тайваньские переводчики, например Ло Шуньдэ: «Выставляют приманки, чтобы его люди могли напасть из засады»(«hold out baits so that his men could ambush them»). Между тем в списке «Военных канонов» в этом месте стоит знак бэнь («основа», «данный»). Ли Юйжи трактует его как «данное (то есть собственное) войско»; У Жэньцзе – как «тяжеловооруженное войско»; по мнению же Люй Юаньлиня, этот иероглиф взаимозаменяем со знаком чжун («множество людей»). Наконец, в одном из списков «Сунь-цзы» фигурирует знак ши («действительное», «реальное»). Вся фраза в таком случае приобретает значение фигуры антиномического параллелизма – широко распространенного приема в литературе древнего Китая. Последнему варианту (который близок варианту со знаком бэнь ) следуют в своей редакции текста Вэй Жулинь и автор данного перевода.

Поэтому тот, кто искусен в делах войны, ищет все в потенциале позиции, а не требует всего от людей.[85]Люй Юаньлинь утверждает, что в «Сунь-цзы» знак жэнь («люди») всюду означает «противник», так что данное высказывание следует понимать как «не должен уповать на противника». Следующую же фразу Люй Юаньлинь трактует как «умеет выбирать слабости противника». Толкование Люй Юаньлиня кажется спорным, а во второй его части – явно натянутым. В сущности, слово «люди» означает здесь «войсковые части». Отметим, что противопоставление «стратегического потенциала» и личных качеств воюющих носит у Сунь-цзы весьма относительный характер: умение воспользоваться потенциалом обстановки предполагает способность правильно оценивать способности людей. А посему он умеет отбирать людей, но полагается на потенциал войска.

У того, кто полагается на потенциал обстановки, люди идут в бой, как катятся вниз по склону деревья и камни. Природа деревьев и камней такова, что на ровном месте они лежат покойно, в наклонном же месте приходят в движение;[86]Употребленный в оригинале иероглиф вэй обычно имеет значение «опасность», «угроза», «кризис». Ряд толкователей «Сунь-цзы», как старинных, так и современных (см., в частности, комментарий Чжан Юя) указывают, что речь здесь идет, по существу, о неожиданной опасности, заставляющей войско совершить быстрый маневр. когда имеют прямоугольную форму,[87]Знак фан (букв. «квадрат») нередко обозначает в древнекитайских философских текстах некие отвлеченные, формальные правила (круг в Китае был символом ограниченной и инертной Земли). Здесь это понятие может указывать на некое статичное, пассивное состояние правильно построенного войска. Такое состояние, согласно Сунь-цзы, не имеет потенциала и не может принести победу. они лежат на месте; когда же форма их круглая,[88]Знак юань («круглый») употреблен выше в значении «не имеющая изъяна», «непобедимая» позиция. Понятие «круга» и даже, точнее, круговорота в китайской традиции относилось к беспредельным превращениям, непрестанному самообновлению бытия и выступало символом Небесного совершенства. они катятся.

Посему у того, кто искусен в делах войны, потенциал войска подобен всесокрушающему натиску круглых камней, которые катятся с горы высотой в тысячу саженей.[89]В оригинале слово «потенциал» стоит в конце этой фразы, что создает впечатление наличия здесь пропуска. В одном из списков трактата уподобление «круглому камню, катящемуся с горы высотой в тысячу саженей», повторяется дважды и во второй раз служит разъяснением понятия «несокрушимого натиска».

Глава шестая

ПУСТОТА И НАПОЛНЕННОСТЬ[90]Китайский термин ши , передаваемый здесь (и большинством западных переводчиков) словом «наполненность», имеет также значение «действительный», «настоящий». Р. Сойер переводит его как substance , Л. Джайлс и С. Гриффит толкуют указанную в заглавии оппозицию как «слабые и сильные стороны».

Сунь-цзы сказал: Тот, кто занимает[91]В разных списках «Сунь-цзы» здесь фигурируют знаки чу («располагаться») или цзюй («владеть»). Выбор любого из них не изменяет существенно смысла данной фразы. поле битвы первым и ждет противника, полон сил. Тот, кто приходит на поле битвы позже и сразу бросается в бой, утомлен. Поэтому тот, кто искусен в военных делах, управляет противником и не позволяет ему управлять собой.

Уметь заставить противника подойти – значит заманить его выгодой. Уметь не дать противнику подойти – значит остановить его, нанеся ему урон.

Поэтому, даже когда противник полон сил, умей[92]Как отмечает Вэй Жулинь, «умение» в этом пассаже является результатом владения инициативой и способности упреждать действия противника. утомить его; даже когда у противника вдоволь продовольствия, умей заставить его голодать; даже когда противник находится в безопасности, умей заставить его выступить в поход.

Выступай туда, куда неприятель обязательно[93]В тексте «Сунь-цзы с десятью комментариями» в этом месте стоит отчасти сходный по написанию со знаком «обязательно» ( би ) знак бу , означающий глагольное отрицание. Большинство современных издателей «Сунь-цзы» считают эту версию ошибкой переписчика. Слово «обязательно» фигурирует в ханьском списке «Сунь-цзы» и в тексте, которым пользовался Цао Цао. Данная фраза в ее традиционном виде предполагает следующий перевод: «Выступай туда, куда противник не сможет придти». поспешит сам, но поспешай туда, где неприятель не ожидает нападения.[94]Китайские комментаторы расходятся в трактовке данного пассажа. Одни полагают, что речь идет о реальном нападении там, где в неприятельских позициях есть «пустота», другие же усматривают здесь совет имитировать атакующие действия, чтобы ударить там, где противник не ожидает нападения.

Войско способно пройти тысячу ли и при этом не утомиться, если оно идет там, где не встречает отпора.

Напасть и при этом наверняка взять – значит напасть там, где неприятелю невозможно держать оборону. Обороняться и при этом наверняка удержать – значит держать оборону там, где неприятелю невозможно напасть.

Поэтому тот, кто искусен в нападении, делает так, что неприятель не знает, где ему обороняться. Тот, кто искусен в обороне, делает так, что неприятель не знает, где ему нападать.

Столь утонченно, столь сокровенно![95]О понятиях «утонченности» ( вэй ) и «одухотворенности» ( шэнь ) в китайской традиции см. выше. Издатели «Сунь-цзы» в «Сокровищнице военных трактатов Китая» толкуют эти дважды повторяющиеся знаки в духе первого изречения «Дао дэ цзина»: «Утонченное и еще более утонченное! Духовное и еще более духовное!» В таком случае данное выражение у «Сунь-цзы» должно нести ту же метафизическую нагрузку, которой оно наделяется в даосской традиции, а именно: указывать на две последовательные ступени постижения реальности Пути. Даже формы его узреть невозможно! Столь одухотворенно, столь божественно! Не услышишь ни малейшего шороха! Так можно стать властелином судьбы противника.[96]В энциклопедии «Тайпин юйлань» данный пассаж выглядит следующим образом: «Столь утонченное, столь сокровенное! Даже могут скрываться в постоянных формах. Столь божественное, столь одухотворенное! Даже можно быть властителем судьбы противника». Наконец, в «Бинфа юйвэнь» встречается еще одна версия: «Всецело одухотворенное! Слышишь в беззвучном. Такое утонченное! Прозреваешь в бесформенном».

Когда противник не в силах дать отпор нападению, это значит, что удар был нанесен в его пустоту. Когда противник не в силах преследовать отступающих, это значит, что отступают так быстро, что их невозможно догнать.[97]В разных списках «Сунь-цзы» в этой фразе есть разночтения, которые позволяют приписать ей иной смысл: «Когда противник не может остановить отступающих, этозначит, что они находятся на недостижимом для него расстоянии».

А посему, если я хочу сразиться, пусть даже противник насыпает высокие валы и роет глубокие рвы, – он будет вынужден вступить со мною в бой, ибо я нападу на то место, которое он непременно станет спасать.

Если я не хочу вступать в бой, я займу позицию и стану ее защищать. Тогда противник не сможет вступить со мной в битву, ибо я заставлю его изменять свои планы.

Поэтому, если я покажу противнику какую-либо форму,[98]Как явствует из приводимых ниже пояснений, эта часть фразы истолковывается китайскими комментаторами (как древними, так и современными) по-разному. Я следую трактовке Чжан Юя и Лю Иня, которую поддерживает большинство современных китайских авторов и Н. И. Конрад. Эта точка зрения отражена уже в трактате «Разговор Танского Тай-цзуна с Ли Вэй-гуном», где император Тай-цзун говорит: «Я делаю так, что мой регулярный маневр противник воспринимает, как нерегулярный, а мой нерегулярный маневр – как регулярный. Вот это и значит «показывать форму противнику». Мнение Мэй Яочэня, который полагает, что необходимо заставить противника иметь определенную «форму» (это мнение разделяется, в частности, издателями серии «Сокровищница военных трактатов Китая», а также Л. Джайлсом, С. Гриффитом, Р. Сойером, Ж. Леви) тоже приемлемо, но кажется менее убедительным с грамматической точки зрения. а сам этой формы иметь не буду, я сохраню цельность, а противник разделится на части. Сохраняя цельность, я буду представлять собой единое. Противник, разделившись, предстанет, как десять частей. Тогда я смогу напасть на каждую из этих частей вдесятеро превосходящими силами. У меня сил будет много, а у противника мало. Тому, кто умеет множеством воинов ударить по малочисленному войску, в противостоянии с неприятелем будет легко.[99]Иероглифу юэ в данном контексте традиционно приписывается значение «мало», «ограниченно». Однако еще танский комментатор Ду Ю предположил, что он имеет здесь значение «легко», «просто», то есть здесь говорится о том, что, имея численный перевес, одолеть противника легко. Мнение Ду Ю подробно обосновано Ли Юйжи. Оно учтено в переводе Н. И. Конрада и принято в данном издании.

Нельзя узнать место, где я дам бой противнику. А если этого знать нельзя, противнику приходится готовиться к бою во многих местах. Поскольку же противник изготавливается к бою во множестве мест сразу, там, где я завязываю бой, его силы будут малочисленны.

Поэтому, если он изготовится к бою впереди, у него будет мало сил позади. Если он изготовится к бою позади, у него будет мало сил впереди. Если он изготовится к бою слева, у него будет мало сил справа. Если он изготовится к бою справа, у него будет мало сил слева. У того, кто ждет боя повсюду, сил повсюду будет мало.

У кого сил мало, тот думает только о том, как устоять. У кого сил много, тот заставляет других думать о том, как устоять против него.[100]Д. Лау и Р. Сойер без достаточных оснований трактуют последнюю фразу совершенно иначе: «Малочисленны те, кто готовится противостоять другим. Многочисленны те, кто заставляет других готовиться противостоять им».

Поэтому, зная место боя и день боя, можно отправляться в бой хоть за тысячу ли. Если же не знать места боя, не знать и дня боя, левое крыло войска не сможет защитить правое, а правое крыло не сможет защитить левое, передовой отряд не сможет защитить задние ряды, а задние ряды не смогут защитить передовой отряд. Эта истина тем более справедлива как для большого расстояния, составляющего несколько десятков ли, так и для близкого расстояния в несколько ли.

По моему разумению, пусть даже у жителей Юэ[101]Начиная с Цао Цао, большинство китайских комментаторов, как древних, так и современных, полагают, что здесь речь идет о царстве Юэ – извечном сопернике своего соседа царства У, где Сунь У служил главнокомандующим. Данная версия принимается и новейшими публикаторами «Сунь-цзы» – в частности, У Жэньцзе, Сюй Цзинжэнем и др. Ж. Леви, ссылаясь на некоторые литературные источники, высказывает мнение, что царство Юэ выступает как пример отдаленного полудикого царства, где есть многочисленное войско, но не налажено государственное управление. Между тем уже Ли Цюань высказал мнение о том, что знак юэ здесь употребляется не как название царства, но в его обычном глагольном значении «превосходить», «быть в избытке» и, следовательно, речь идет о «численно превосходящем войске противника». Версия Ли Цюаня малоубедительна с грамматической точки зрения, но она принимается некоторыми современными исследователями и переводчиками. войск много, как это поможет им добиться победы? Вот почему говорится: «Победу можно сделать».[102]В некоторых списках значится: «Победой можно завладеть».

Даже если у противника будет много войска, можно сделать так, что он не сможет применить его в бою. Посему, оценивая противника, узнают достоинства и упущения его планов. Воздействуя на противника, узнают законы, управляющие его движением и покоем. Показывая противнику ту или иную форму, узнают места, где он может сберечь себя или погибнуть. Сталкиваясь с противником, узнают, в чем у него избыток и чего ему не хватает.

Поэтому вершина в применении форм построения войска – это достигнуть отсутствия формы. Когда форма отсутствует, даже глубоко проникший лазутчик не сможет ничего подглядеть и даже умнейший советник не сможет ничего предложить.

Когда, следуя превращениям форм противника, предоставляют рядовым воинам одержать победу, сами воины не могут этого понять. Все люди[104]По мнению Ю. Асано, речь здесь идет о противнике. знают ту форму, посредством которой я победил, но не знают той формы, посредством которой я обеспечил себе победу. Поэтому победу в бою нельзя добыть дважды одним и тем же способом; она проистекает из умения соответствовать неисчерпаемости самой формы.

Форма войска – все равно что вода: форма воды заключается в том, чтобы избегать высоты и стремиться вниз; а форма войска состоит в том, чтобы избегать полноты и наносить удар там, где пусто. Течение вод зависит от местности, по которой они текут. Достижение же войском победы зависит от положения противника.

Войско не имеет постоянного потенциала, вода не имеет постоянной формы.[105]В ханьском списке здесь имеется существенное расхождение с традиционным текстом. Там сказано: «Войско не имеет установленного потенциала, не имеет неизменной формы». По мнению Ню Сяньчжуна, версию ханьского списка следует принять в качестве основной. Тот, кто, следуя противнику,[106]Знак инь (и близкие ему по смыслу термины суй, шунь, и и др.) в даосской традиции обозначают сущность действия, соответствующего Великому Пути. Иероглиф инь имеет также значение «причина» и может указывать на реальность, предваряющую видимые формы (см. комментарий Цзя Линя к данной фразе). владеет переменами и превращениями[107]В китайской традиции принято различать между «переменами» ( бянь ), доступными непосредственному наблюдению, и микроскопическими «превращениями» ( хуа ), которые относятся к миру «утонченного» или сокровенных «семян» ( цзин ) и «причин» ( инь ) явленных вещей. Отсюда традиционное выражение: «Тысяча перемен, десять тысяч превращений». и так одерживает победу, можно сказать, достиг божественного разумения!

Вот и среди пяти[108]Имеются в виду пять стихий или, точнее, пять фаз мирового круговорота в традиционной китайской космологии: Дерево, Огонь, Вода, Земля, Металл. элементов мира нет одного неизменно побеждающего; среди четырех времен года нет одного неизменно сохраняющего свое положение. Солнце светит то недолго, то продолжительно,[109]Согласно разъяснениям Ли Цюаня, здесь имеются в виду изменяющаяся в течение года продолжительность дня и ночи. луна то умирает, то воскресает.[110]В ханьском списке «Сунь-цзы» в этом месте добавлены еще два иероглифа, означающие: «таковы принципы божественного». Л. Джайлс считает проводимую в последнем пассаже параллель между законами войны и природными циклами безосновательной и по сути неверной. Помнению Р. Сойера, этот пассаж является позднейшей вставкой.

Глава седьмая

ВОЕННОЕ ПРОТИВОБОРСТВО

Сунь-цзы сказал: Правило ведения войны таково: полководец, получив повеление от государя, сводит вместе войска, собирает людей и, войдя в соприкосновение с противником, занимает позицию. Нет ничего труднее чем борьба войск.

Самое трудное в борьбе между двумя армиями – это превратить обходной путь в прямой, а из несчастья извлечь выгоду. Поэтому тот, кто отправляется в поход по обходному пути и притом умеет отвлечь противника выгодой, даже выступив позже неприятеля, приходит к цели раньше него.[111]Данный перевод соответствует пониманию этого пассажа большинством комментаторов. Однако Ло Шуньдэ трактует его совершенно иначе: «There is nothing more baffling than the matter of maneuvering. It is baffling because what is most direct often appears devious, and what is advantageous often appears harmful. To force the enemy to take a circuitous route in order to reach some tempting bait held out to them one is able to arrive at the destination early though he may have started out late». Версия Ло Шуньдэ не кажется убедительной ни логически, ни грамматически. Вот что означает понимать тактику обходного движения.

Посему военное противоборство приносит выгоду, и то же противоборство[112]В тексте «Военных канонов» и в некоторых других списках здесь говорится о «противоборстве множества воинов». Некоторые современные издатели «Сунь-цзы» следуют этой версии. Р. Сойер усматривает в этой фразе противопоставление и переводит: «Противоборство армий выгодно, противоборство масс (то есть неорганизованных толп. – В. М. ) гибельно». угрожает гибелью. Если бороться за выгодную позицию сразу всеми силами и с полным снаряжением, цели не достигнуть. Если же бороться за выгоду, отказавшись от лишнего снаряжения, можно потерять обоз.

Поэтому, когда для того, чтобы занять выгодную позицию, приказывают войску снять доспехи и идти днем и ночью, удваивая переходы и не останавливаясь на отдых, на расстояние в сто ли, командующие всеми тремя армиями[113]В эпоху Сунь-цзы войско царства по традиции называли «тремя армиями». будут взяты в плен; сильные вырвутся вперед, слабые отстанут, и из всего войска до цели дойдет одна десятая часть.

Когда приказывают идти на выгодную позицию за пятьдесят ли, поражение ожидает командующего передовой армией, и из всего войска доходит половина.

Когда отправляются на выгодную позицию за тридцать ли, до цели доходят две части из трех.[114]В энциклопедии «Тун дянь» в этом месте добавлена фраза: «Так можно знать трудности противоборства войск».

А потому войско, лишившееся обоза, обречено на гибель. Войско, лишившееся провианта, обречено на гибель. Войско, лишившееся запасов, обречено на гибель.

Поэтому тот, кто не знает замыслов удельных правителей, не может наперед заключать с ними союз. Тот, кто не знает особенностей местности – находящихся там гор и лесов, насыпей и рвов, топей и болот, – не может вести войско. Тот, кто не использует проводников из местных жителей, не может извлечь выгоды из местности.

Поэтому военные действия основываются на обмане; они начинаются вследствие стремления к выгоде, а развиваются посредством разделения и слияния сил.

Двигаясь, нужно быть быстрым, как ветер. Покоясь, нужно быть недвижным, как лес. В атаку нужно бросаться, как огонь, а в обороне быть неколебимым, как гора. Нужно быть непроницаемым, как ночной мрак, и стремительным, как удар грома

Занимая селения, разделяй на части свое войско. Захватывая земли, распределяй их между теми, кто достоин награды.[115]Большинство западных переводчиков придерживаются иной трактовки первой фразы этого пассажа: «Грабя селения, распределяй захваченное среди воинов». Предлагаемый перевод, как можно видеть, согласуется с мнением старых комментаторов, а также с трактовкой, принятой, в частности, Н. И. Конрадом, издателями «Сокровищницы военных трактатов Китая», Ю. Асано и Сюй Цзинжэнем. Между тем Люй Юаньлинь, У Жэньцзе, Ло Шуньдэ и некоторые другие тайваньские авторы полагают, что речь здесь идет о распределении сил по стратегически важным пунктам на занятой территории. Вэй Жулинь предлагает нарочито туманное толкование: «сообразуясь с расширением своих владений, осуществляй управление». Вторая из указанных версий выглядит малоубедительной с грамматической точки зрения. Но в конечном счете вопрос в том, какой смысл имеет параллелизм двух последних фраз: идет ли речь о распределении войск или о распределении захваченных богатств? Прежде чем начать действовать, взвесь все возможности.

Тот, кто раньше составит план использования обходного и прямого пути, тот победит. Таков закон противостояния на войне.

В «Военных уложениях»[116]«Военные уложения» ( Цзюнь чжэн ) – древняя книга о военном искусстве. Точных сведений о ней не сохранилось. сказано: «Когда слова невозможно расслышать, используют гонги и барабаны. Когда глаза не могут рассмотреть, используют знамена и бунчуки».

Гонги, барабаны, знамена и бунчуки позволяют добиться того, что у людей[117]В «Сунь-цзы с десятью комментариями» и в энциклопедии «Тайпин юйлань» в данном пассаже вместо знака жэнь («люди») стоит знак минь («народ»), что отчасти подтверждает догадку Люй Юаньлиня о том, что знак жэнь в «Сунь-цзы» повсюду означает неприятеля. Тем не менее все современные публикаторы трактата принимают знак жэнь . имеются как бы общие глаза и уши. Если все сосредоточены на одном, храбрый не может в одиночку выступить вперед, трусливый не может в одиночку отойти назад. Таков закон управления множеством людей.

Поэтому в ночном бою применяют много огней и барабанов, в дневном бою применяют много знамен и бунчуков, чтобы таким способом ввести в заблуждение глаза и уши противника.

Поэтому у войска можно отнять его дух ( ци ), у полководца можно отнять его решимость.[118]Букв. «сердце» ( синь ). Последнее в Китае не только ассоциировалось с сознанием, но и считалось органом воли.

По этой причине у людей утром дух свеж, днем он увядает, а вечером иссякает. Поэтому тот, кто умеет вести войну, избегает противника, когда его дух бодр, и нападает на него, когда дух его увядает или иссякает: вот что значит иметь власть над духом.

Сохраняя порядок,[119]«Порядок» и «покой» в данном высказывании можно трактовать и как глаголы, как поступает Л. Джайлс: «Discipline and calm to await the appearance of disorder and hubbub among the enemy». Знак дай («ожидать») в этом предложении имеет также значение «встречать», «противопоставлять», отчего Ло Шуньдэ предлагает следующий перевод: «One must match order with the enemy's disorder, quiet with the enemy's disquiet». ожидай беспорядка; сохраняя покой, ожидай беспокойства: вот что значит иметь власть над сердцем.

Имея все вблизи, ожидай приходящих издалека; будучи полон сил, ожидай утомленных; будучи сытым, ожидай голодных: вот что значит иметь власть над силой.

He идти против знамен противника, когда они в полном порядке; не нападать на стан противника, когда он устроен добротно:[120]Другой вариант: пространен, обширен. вот что значит иметь власть над переменами.

Поэтому правила ведения войны таковы: если противник занимает высоты, не иди на него вверх по склону; если у него за спиной возвышенность, не располагайся против него; если он притворно убегает, не преследуй его; если он полон сил, не нападай на него; если он выставляет приманку, не проглатывай ее; если войско противника возвращается домой, не останавливай его; если окружаешь войско противника, оставь в окружении брешь; если он находится в безвыходном положении, не тесни его.[121]Издатель официального текста «Сунь-цзы» в эпоху Минской династии Чжан Фэнь впервые высказал предположение о том, что данный пассаж в действительности относится к следующей, восьмой главе. Мнение Чжан Фэня не лишено оснований, и его разделяют многие современные комментаторы. Интересно, однако, что в ханьском списке «Сунь-цзы» этот пассаж помещен именно там, где он находится в традиционных изданиях.

Таковы правила ведения войны.

Глава восьмая

ДЕВЯТЬ[122]В древнем Китае девятка как наибольшее натуральное число нередко служила обозначением полноты и завершенности бытия. Здесь речь идет, таким образом, о всех возможных – в потенциале даже неисчерпаемых – изменениях в военной тактике. В прочем, в ханьском списке «Сунь-цзы» упоминаются «четыре изменения», к каковым относятся, по-видимому, помещенный ниже перечень ситуаций, неблагоприятствующих боевым действиям. Уже Лю Инь высказал мнение, поддержанное рядом современных китайских ученых, о том, что текст этой главы сильно испорчен и ее название не соответствует содержанию. Наконец, некоторые толкователи полагают, что вместо цифры девять в заглавии должна стоять цифра пять. ИЗМЕНЕНИЙ

Сунь-цзы сказал: Правила ведения войны таковы: [полководец, получив повеление от государя, сводит вместе войска и собирает людей].[123]Слова, заключенные в скобки, представляют буквальное повторение начала седьмой главы и здесь явно излишни.

В низине[124]Р. Сойер, отмечая, что речь идет о низменности, которая окружена горами и в которой скапливается вода, переводит это понятие словосочетанием: «местность-западня» ( entrapping terrain ). Ж. Леви предлагает сходный вариант: «lieu encaisse». В переводе Н. И. Конрада – «местность бездорожья». лагерь не разбивай.

В местности, где сходятся владения разных царств, веди переговоры и заключай союзы.

В бесплодной местности не оставайся надолго.

Если ты окружен, выходи из положения с помощью хитрости.

Если тебе грозит смерть, смело сражайся.

Бывают дороги, по которым не идут.[125]В некоторых списках эта фраза имеет противоположный смысл: «Бывают дороги, по которым можно идти». Исправлено в соответствии с ханьским списком и печатным изданием сунской эпохи. В ханьском списке «Сунь-цзы» это положение разъясняется в следующих словах: «Войдешь неглубоко – не будешь доверять тому, что впереди; войдешь глубоко – потеряешь связь с тылом. Движение не принесет выгоды, а стояние наместе будет подобно заточению. По таким дорогам идти нельзя».

Бывают войска, на которые не нападают.[126]В ханьском списке далее следует разъяснение: «Когда войска встали друг против друга, надо рассчитать, хватит ли у меня сил разбить неприятельское войско и взять в плен его предводителя. Составляя план с дальним прицелом, надо уметь применить необычны йманевр…» (далее текст неразборчив).

Бывают крепости, за которые не борются.[127]В ханьском списке далее следует разъяснение: «Надо рассчитать, могу ли я захватить город, а, захватив, смогу ли удержать. Если сил (недостаточно), крепость брать нельзя…» (далее текст неразборчив.)

Бывают местности, которые не оспаривают.[128]В ханьском списке трактата следует разъяснение, текст которого в значительной мере испорчен: «В горном ущелье, где вода… нельзя жить… (далее текст неразборчив).

Бывают приказания государя, которых не исполняют.[129]В ханьском списке трактата далее следует разъяснение: «Если приказы государя противоречат этим четырем изменениям (очевидно, имеются в виду высказанные выше четыре правила. – Примеч. пер. ), их не следует исполнять». В энциклопедии «Тун дянь» перед этой фразой добавлены слова: «Когда полководец находится в войсках».

Поэтому полководец, который знает, как на месте извлечь пользу из девяти изменений, умеет применять войска.

Полководец, который не знает, как извлечь пользу из девяти изменений, не умеет воспользоваться преимуществами местности, даже если знает ее свойства.

Когда полководец, командуя войсками, не знает искусства девяти изменений, он не может применить в деле людей, даже если ему известны «Пять выгод».[130]Истолкование этого понятия вызывает значительные затруднения (см. мнения комментаторов). Вэй Жулинь, ссылаясь на один из списков «Сунь-цзы», полагает, что здесь следует читать «выгоды местности». Мнение Вэй Жулиня разделяется большинством современных исследователей. У Жэньцзе уточняет, что речь идет о перечисленных выше в этой главе пяти видах «мест военных действий», и это мнение представляется нам наиболее разумным. Однако Люй Юаньлинь полагает, что здесь имеются ввиду «пять талантов» полководца, упоминаемых в «Шести секретах военного искусства», а именно: «Отвага, ум, человечность, доверие, преданность». Р. Сойер, разделяя преобладающее мнение комментаторов, допускает, что текст в этом месте испорчен. Ж. Леви говорит о «пяти тактических выгодах» и находит параллельное понятие в трактате «Хуай Нань-цзы», где перечисляются «три фактора силы» и «два фактора эффективности».

По этой причине мудрый человек в своих размышлениях непременно принимает в расчет одновременно[131]Букв. «рассматривает выгоду и вред в их смешении». и выгоду, и вред. Учитывая выгоду, он действует надежно. Учитывая вред, он действует так, чтобы избежать затруднений.

Поэтому удельных правителей можно подчинить, причиняя им вред. Их можно заставить служить себе, обременяя заботами. И их можно побудить устремиться к чему-либо обещанием выгоды.

Правило использования войск заключается в том, чтобы не уповать на то, что противник не придет, а уповать на то, с чем я могу его встретить; не уповать на то, что он не нападет, а уповать на то, что он не будет иметь возможности на меня напасть.

Поэтому для полководца существует пять опасностей: если он будет искать смерти, он легко может погибнуть;

если он будет думать только о спасении своей жизни, он легко может попасть в плен;

если он чересчур вспыльчив,[132]Букв. «быстро впадает в ярость». Правда, в некоторых списках говорится: «очень подвержен гневу». его легко можно рассердить;

если он чересчур щепетилен, его легко можно оскорбить;

если он чересчур добр к людям, его легко можно поставить в затруднительное положение.

Эти пять опасных свойств суть слабости полководца, которые приносят несчастья на войне. Когда войско терпит сокрушительное поражение, а его предводитель погибает, это обязательно случается вследствие пяти опасностей. Надлежит тщательно обдумать сие.[133]Для сравнения отметим, что в трактате «Шесть секретов» перечисляются пять достоинств полководца: «храбрость, мудрость, человечность, доверие, преданность». Здесь же упоминаются «десять слабостей» полководца, к каковым отнесены чрезмерная храбрость, горячность, алчность, чрезмерная доброта, трусость, чрезмерная доверчивость, чрезмерная щепетильность, нерешительность, жесткость, несамостоятельность.

Глава девятая

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ[134]Современные комментаторы расходятся в толковании знака син («движение», но также «действие»). Н. И. Конрад, С. Гриффит и ряд китайских ученых (в частности, У Жэньцзе, Люй Юаньлинь) толкуют заголовок как «Поход войска». Однако Вэй Жулинь и Ли Юйжи, основываясь на содержании главы и примерах использования термина син в китайских военных трактатах полагают, что это понятие обозначает здесь использование, применение войска в широком смысле (правда, Ли Юйжи в своей английской версии говорит о «передвижении войска»). Мнение Вэй Жулиня представляется более убедительным. ВОЙСК

Сунь-цзы сказал: Размещать войско и наблюдать за противником следует так: перевали через гору[135]Китайские комментаторы единодушно приписывают стоящему здесь иероглифу цзюэ значение «переходить», «пересекать». Именно в этом значении он употребляется в следующем абзаце. По-видимому, речь идет и о том, чтобы «оседлать горный склон». Ло Шуньдэ без должных оснований переводит этот знак словом «избегать». Р. Сойер и Ж. Леви переводят: «Чтобы пересечь горы, иди долинами». Здесь принята версия С. Гриффита. и держись ближе к долине; разбивай лагерь на солнечной стороне[136]Старые комментаторы полагают, что слово сочетание ши шэн (букв. «смотреть на жизнь») означает здесь стоять лицом к солнцу (к югу). Я следую переводу Н. И. Конрада и С. Гриффита: «на солнечной стороне». Вэй Жулинь трактует это выражение в более отвлеченном смысле: речь идет о том, чтобы выбрать позицию, которая позволит «жить», то есть удобна и для нападения, и для обороны. Также поступает Р. Сойер, переводя это выражение как «позиция, которую можно удержать» ( tenable ground ). и на высоком месте, а, вступив в сражение, не иди вверх по склону. Вот так следует размещать войска в горах.

Переправившись через реку, непременно занимай позицию подальше от воды. Если противник сам начнет переправляться через реку, не спеши нападать на него. Выгоднее дать ему переправиться наполовину, а уж потом ударить. Если сам хочешь вступить в бой с противником, не встречай его у самой реки, а расположись на возвышенном месте, и в бою не наступай против течения. Вот так следует размещать войска в случае боевых действий у реки.

При переходе через болотистую местность иди как можно скорее вперед, не задерживаясь. Если все же приходится принять бой посреди болота, нужно расположиться в траве у воды, а в тылу пусть будет лес. Так должно располагаться войско в низине.

В равнинной местности располагайся на открытом месте, но так, чтобы справа[137]В китайской стратегии правому флангу придается особое значение. В трактате «Шесть секретов» упоминается аналогичное правило: войско должно иметь возвышенность на правом фланге и низину на левом. и в тылу были возвышенности; впереди пусть будет низкое место, сзади высокое.[138]В тексте буквально: «Впереди – смертное, сзади – живое». У Жэньцзе считает, что низкое место ассоциировалось в древнем Китае с началом инь (мрак, смерть), а высокое – с началом ян (свет, жизнь). Комментарий Лю Цюаня дает иное толкование: «смертное место» – поле боя, а «место жизни» – надежно защищенный лагерь. Так должно располагаться войско на равнине.

Эти четыре способа[139]В древних списках трактата здесь значатся «четыре императора», что, вероятно, объясняется ошибкой переписчика, написавшего выражение «четыре императора» дважды. Начиная с Мэй Яочэня, китайские комментаторы принимают замену знака «император» на знак «войско». Речь идет, очевидно, о четырех способах расположения войск: в горах, у реки, в низине и на равнине. благоприятного расположения войск позволили Желтому Владыке победить четырех императоров.[140]Желтый Владыка ( Хуан-ди ) – мифический основоположник китайской цивилизации. Предание приписывает ему 70 победоносных сражений, принесших ему власть над властителями «четырех сторон света», сопротивлявшимися его цивилизаторской миссии. По этой же причине Желтый Владыка считался божественным патроном военной стратегии. В ханьском списке «Сунь-цзы» имеется целая глава (почти не сохранившаяся), в которой рассказывается о военных походах Желтого Владыки.

Вообще на войне надо стремиться занимать возвышенности и избегать низин; надо почитать солнечные места и не ценить места затененные. Если уделять должное внимание здоровью людей и располагаться там, где всего в достатке,[141]В след за Цао Цао старые комментаторы приписывали здесь иероглифу ши («наполненность», «действительность») значение «высокий», усматривая здесь еще один совет разбивать военный лагерь на возвышенности или в «надежном» месте. Большинство современных издателей «Сунь-цзы», однако, склонны полагать, что здесь имеется в виду местность, где есть все необходимое для пропитания войска. среди воинов не будет болезней. Тогда непременно одержишь победу.

Если необходимо занять позицию среди холмов и курганов, насыпей и дамб, непременно располагайся на их солнечной стороне так, чтобы возвышенность находилась справа и позади. Вот в чем состоит выгода для войска и помощь от условий местности.

Если в верховьях реки прошли дожди и течение стало бурным, пусть тот, кто хочет переправиться, подождет, пока вода спадет.

Вообще говоря, если в окрестностях есть отвесные пропасти, природные колодцы,[142]Имеется в виду место, со всех сторон окруженное отвесными стенами. Понятие «небесный колодец» служило, помимо прочего, обозначением внутреннего двора в традиционной китайской усадьбе. природные темницы,[143]Согласно разъяснению Цао Цао, имеются в виду глухие места в горах, из которых невозможно выбраться. природные сети,[144]По единодушному мнению комментаторов, имеются в виду непроходимые заросли. природные западни и природные расщелины, нужно не мешкая отдалиться от них и не подходить к ним близко. Удалившись от них сам, я должен заставить противника к ним приблизиться. Я должен стоять к ним лицом, а противник должен иметь их у себя за спиной.

Если на пути войска окажутся кручи и овраги, омуты и топи, покрытые ряской, густой лес и чащи кустарника, непременно тщательно обследуй их. Ибо в таких местах могут быть засады или лазутчики противника.

Если противник, сблизившись с моими войсками, сохраняет спокойствие, это значит, что он полагается на преимущества, которые предоставляют ему овраги.[145]По мнению Вэй Жулиня, здесь имеется в виду то, что часть неприятельских войск может укрыться в какой-то низине и остаться незамеченной. Как отмечает Р. Сойер, подобные тактические преимущества, предоставляемые оврагами, долинами и т. п., не остались без внимания авторов и других древних сочинений по военному делу, в частности, «Шести секретов» и «Вэй Ляо-цзы».

Если противник находится далеко от меня, но при этом вызывает меня на бой, это значит, что он хочет, чтобы я выдвинулся вперед.

Если противник расположился там, где к нему легко подступить, это значит, что он хочет извлечь из этого выгоду.

Если в лесу шевелятся ветки деревьев, это значит, что противник подходит.

Если устроены ограды из веток, это значит, что противник старается ввести в заблуждение.

Если птицы взлетают, это значит, что там спрятана засада.

Если звери разбегаются в испуге, это значит, что там кто-то скрывается.

Если пыль поднимается столбом, это значит, что едут колесницы.

Если пыль стелется низко на широком пространстве, это значит, что идет пехота.

Если пыль поднимается в разных местах, это значит, что там собирают хворост.

Если пыль взметается то в одном месте, то в другом, и ее немного, это значит, что там устраивают лагерь.

Если речи противника смиренны, а военные приготовления он наращивает, это значит, что он готовит наступление.

Если речи противника дерзки[146]В тексте «Сунь-цзы с десятью комментариями» здесь сказано: «коварны и дерзки». и его войска спешат вперед, это значит, что он будет отступать.

Если легкие колесницы выезжают вперед на флангах, это значит, что противник выстраивается в боевой порядок.

Если противник, не понеся урона, просит мира, это значит, что у него есть тайные замыслы.

Если в стане противника царит оживление, а воины[147]В тексте «Сунь-цзы с десятью комментариями» здесь сказано: «воины и колесницы». выстраиваются в боевом порядке, это значит, что он будет выступать.

Если противник наполовину наступает и наполовину отступает, это значит, что он заманивает.

Если воины стоят, опираясь на оружие, это значит, что они голодают.

Если водоносы, зачерпнув воду, пьют сами, это значит, что они страдают от жажды.

Если противник видит выгоду для себя, но не выступает, значит, он устал.

Если птицы собираются в стаи, это значит, что там никого нет.

Если у противника ночью перекликаются дозорные, это значит, что там боятся нападения.

Если среди воинов нет порядка, это значит, что полководец не имеет авторитета.

Если знамена перемещаются с места на место, это значит, что в войске разброд.

Если командиры бранятся, это значит, что они устали.

Если коней закалывают на мясо, это значит, что у войска нет зерна.[148]В тексте «Сунь-цзы с десятью комментариями» вместо слова «закалывать» значится «крупа», и в результате Л. Джайлс, следуя мнению ряда китайских комментаторов, предлагает следующий перевод: «Если лошадей кормят зерном, а люди питаются мясом… там готовы сражаться насмерть». Сходной версии придерживаются Н. И. Конрад, С. Гриффит, Ж. Леви.

Если кувшины не ставят вверх дном[149]Комментаторы единодушно полагают, что это делалось для сушки кувшинов во время отдыха. и не идут обратно в лагерь, это значит, что они – разбойники, готовые на крайность.

Если полководец разговаривает с воинами ласково и вкрадчиво,[150]В тексте «Сунь-цзы с десятью комментариями», а также в энциклопедиях «Тун дянь» и «Тайпин юйлань» часть этой фразы записана иначе, отчего большинство западных переводчиков приписывают ей совсем иной смысл: «Если воины перешептываются, собравшись небольшими группами, это значит, что в войсках царит недовольство». это значит, что он уже не владеет своим войском.

Если он слишком часто раздает награды, это значит, что войско в трудном положении.

Если он слишком часто прибегает к наказаниям, это значит, что войско попало в беду.

Если он сначала жесток, а потом боится своего войска, это означает полное непонимание военного искусства.

Если от противника приходят гонцы, которые произносят заискивающие речи, это значит, что он хочет передышки.

Если его войско грозно выходит навстречу, но в течение долгого времени не вступает в бой и не отходит, это значит, что за ним надо тщательно наблюдать.

Войско усиливается не от того, что в нем становится больше воинов. Захватывают земли не потому, что оружия больше. Достаточно собрать свои силы, оценить противника и приложить ровно столько усилий, сколько требуется для того, чтобы одолеть противника.

А тот, кто не рассчитывает своих действий и легкомысленно относится к противнику, непременно сам станет его добычей.

Если воинов подвергают наказанию прежде, чем в них появятся доверие и преданность[151]В ханьском списке «Сунь-цзы» здесь фигурирует словосочетание фу цинь , которое обозначает, скорее, «привязанность» к командиру. командиру, они не захотят подчиняться, а если они не подчиняются, их будет трудно использовать.

Если воины уже доверяют командиру и преданны ему, а наказаний не несут, их совсем нельзя будет использовать.

Поэтому заставляй их повиноваться учтивостью, добивайся того, чтобы они действовали заодно, устрашением.[152]В этом высказывании противопоставляются два основных измерения политикии, более того, два разных культурных стиля, традиционно принятых в Китае: «культурное» или «гражданское» начало ( вэнь ) и начало «военное», «силовое» ( у ). Эта оппозиция распространялась на все области общественной жизни китайцев, начиная с разделения чиновников на гражданских и военных и кончая типами театральных представлений, медитативной практики и просто повседневным поведением, которое подчинялось правилу: «Сначала культурными способами, потом – воинственными».

Если в войске изначально есть дисциплина,[153]Букв.: «если приказы вообще исполняются». воины будут охотно исполнять любое указание.[154]В тексте стоит иероглиф цзяо , вообще обозначающий обучение и воспитание. Речь идет, очевидно, о «наставлениях» командира его воинам.

Если в войске изначально нет дисциплины, воины никакого указания исполнять не будут.

Если приказы длительное время исполняются безупречно, это означает, что командир, и его воины действуют заодно.[155]В тексте дословно: «друг друга постигли». Н. И. Конрад следует оригиналу буквально, предлагая довольно неуклюжее: «ты и массы взаимно обрели друг друга». Вэй Жулинь приводит поэтому поводу поговорку: «Военные приказы незыблемы, как гора: вот что такое “правила”. Быть с подчиненными заодно: вот что такое “чувство”».

Глава десятая

ФОРМЫ МЕСТНОСТИ

Сунь-цзы сказал: Формы местности бывают следующие: открытая,[156]Исходное значение знака тун , стоящего в оригинальном тексте, – «проницать», «досконально постигать». наклонная, пересеченная, долинная, гористая, отдаленная.

Когда и я могу войти туда, и противник может придти, такая местность называется открытой. В открытой местности тот, кто первым расположится на возвышенности и притом на ее солнечной стороне, будет иметь пути подвоза провианта. Если он завяжет сражение, то будет иметь большое преимущество.

Когда легко войти, а возвращаться трудно, такая местность называется наклонной. В наклонной местности, если противник не готов к бою, выступив, победишь; если же противник готов к бою и с одного удара победить его не удается, возвращаться назад будет трудно. Выгоды из этого нельзя будет извлечь.

Когда и мне выступать невыгодно, и противнику выступать невыгодно, такая местность называется пересеченной. В пересеченную местность не вступай, даже если противник предложит тебе нечто выгодное. Нужно отвести войска и уйти; заставив противника наполовину выдвинуться из этого места. Тогда следует напасть на него, и это принесет выгоду.

В долинной местности нужно постараться расположиться первым и обязательно занять узкие проходы, после чего ожидать подхода противника. Если же противник первым расположится на ней, не иди за ним, если он займет проходы, но иди за ним, если проходы он не займет.

В гористой местности, если ты первым расположишься в ней, обязательно располагайся на высоте, и притом на солнечной стороне. Так следует ожидать подхода противника. Если же противник расположится в ней первым, отведи войска и уйди оттуда. Нельзя идти за ним.

В отдаленной местности силы противников равны. Обеим сторонам трудно вызвать неприятеля на бой, а если завяжется бой, выгоды не будет.

Эти шесть пунктов составляют учение о местности. Полководец, облеченный высокой ответственностью,[157]Некоторые толкователи понимают эту фразу иначе: «Высшая обязанность полководца состоит в том, чтобы тщательно это обдумать». должен тщательно в них вникнуть.

Итак, войско может сдать позицию, может стать распущенным, может взбунтоваться, может развалиться, может погрязнуть в смуте и может обратиться в бегство. Эти шесть бедствий – не от природы, а от ошибок полководца.

Когда при равенстве сил противник может ударить всей своей мошью против десяти раздробленных частей,[158]В тексте букв.: «одним целым ударит по десяти частям». О подобной ситуации см. главу вторую. это значит, что войско сдаст позицию.

Когда воины сильны, а командиры слабы, это значит, что в войске распущенность.

Когда командиры сильны, а воины слабы, это значит, что войско взбунтуется.

Когда высшие командиры по недовольству своему не выполняют приказов и, сойдясь с противником, самовольно завязывают бой, это значит, что полководец не знает их способностей и в войске царит развал.

Когда полководец слабоволен и не может проявить строгость, когда указания невнятны, командиры и воины пребывают в неопределенности, а войско выстраивается в боевой порядок вкривь и вкось, это значит, что в войске царит смута.

Когда полководец не умеет оценить противника, когда он свои малые силы выставляет против больших сил противника, когда он, будучи слаб, нападает на сильного, когда у него в войске нет отборных частей,[159]Согласно правилам древнекитайского военного искусства, в войсках полагалось иметь «одного храброго воина из десяти и тысячу человек из десяти тысяч» для создания ударных передовых частей. По этому поводу в трактате «Вэй Ляо-цзы» сказано: «Если не отбирают лучших воинов, войско не будет сильным». это значит, что войско обратится в бегство.

Эти шесть пунктов раскрывают причины поражения. Полководец, облеченный высокой ответственностью, должен тщательно в них вникнуть.

Формы местности способны помогать войску.

Путь[160]Cогласно пояснению Чжан Юя, термин «Путь» означает здесь «основы военного дела». наилучшего полководца состоит в умении оценить противника, подготовить победу, учесть преграды и опасности, а также расстояния на местности.

Тот, кто умеет применить его в бою, непременно победит; а тот, кто не умеет, непременно потерпит поражение.

Поэтому, если, согласно Пути войны, ты должен победить, непременно сражайся, хотя бы государь и говорил тебе: «Не сражайся».

Если, согласно Пути войны, получается так, что ты не можешь победить, тогда не сражайся, хотя бы государь и говорил тебе: «Непременно сражайся».

Поэтому полководец, который идет в наступление не ради славы и отступает не потому, что страшится наказания, который печется только о людях и помышляет лишь о пользе для государя, есть сокровище государства.[161]По мнению Сюй Цзинжэня, здесь разъясняется смысл «преданности» полководца государству. Это понятие, как ни странно, ни разу не упоминается в тексте «Сунь-цзы», но в действительности является основной добродетелью полководца.

Если будешь заботиться о воинах как о собственных детях, они пойдут за тобой, невзирая на все опасности.

Если будешь заботиться о воинах как о любимых сыновьях, они пойдут за тобой хоть на смерть.

Если же ты будешь ласков с ними и не будешь способен управлять ими, если будешь любить их, но не сумеешь приказывать,[162]В тексте «Военных канонов» две части этой фразы переставлены местами. когда в войске начнется смута, нельзя будет водворить порядок. В таком случае воины уподобятся непослушным детям, и применять их в деле будет невозможно.

Тот, кто видит, что может со своими воинами напасть на противника, но не видит, что положение противника таково, что нападать на него нельзя, может добиться победы только наполовину.

Тот, кто видит, что противник может напасть, и не видит, что собственное войско может нападать, может добиться победы только наполовину.

Тот, кто видит, что на противника можно напасть и что собственное войско может напасть на противника, но не видит, что условия местности не позволяют напасть, может добиться победы только наполовину.

Поэтому тот, кто знает военное дело, совершив маневр, не попадет впросак, а, послав войска в бой, не окажется в беде.

Поэтому сказано: если знаешь противника и знаешь себя, победа не заставит себя ждать; если знаешь Небо и знаешь Землю, победам не будет конца.[163]В некоторых изданиях «Сунь-цзы» сказано: «победы будут совершенны».

Глава одиннадцатая

ДЕВЯТЬ ВИДОВ ОБСТАНОВКИ[164]Как явствует из содержания этой главы, речь в ней фактически идет о различных видах положения войска на местности, «обстоятельствах сражения», отчего в английских переводах данная глава как правило носит название «Девять ситуаций». С. Гриффит переводит заголовок одним словом: «Местность».

Сунь-цзы сказал: Согласно правилам войны, есть местности рассеяния, местности неопределенности, местности противоборства, местности соприкосновения, местности схождения, местности затруднений, местности опасности, местности окружения, местности смерти.

Когда удельные правители воюют в собственных владениях, это будет местность рассеяния.

Когда заходят в чужую землю, но не углубляются в нее, это будет местность неустойчивости.[165]Речь идет, очевидно, о том, что воины все еще не воспринимают военную кампанию всерьез и легко могут вернуться домой. По этой причине Р. Сойер в своем переводе называет эту категорию местности «легкой местностью» ( light terrain ).

Когда я и противник боремся за одну и ту же местность, которая выгодна обоим, это будет местность противоборства.

Когда и я могу туда уйти, и противник может туда придти, это местность соприкосновения.

Когда местность прилегает к трем владениям[166]Комментаторы единодушно указывают, что цифра «три» употреблена здесь в значении «несколько», «множество». и тот, кто первым дойдет до нее, овладеет всеми в Поднебесном мире, это местность схождения.[167]Букв.: «место, где пересекаются пути». У Н. И. Конрада – «местность-перекресток». Ло Шуньдэ дает более отвлеченный перевод: «местность господства». Сохранилась запись беседы царя У с Сунь У как раз по поводу «местности господства». Царь спросил своего командующего: «Что касается местности господства, то тут важно быть первым. Положим, я послал туда войска, и они спешат туда изо всех сил, но не могут поспеть вовремя. Как мне быть в таком случае?» Сунь У ответил: «Нет нужды непременно прибыть туда прежде всех. Достаточно заключить союз с близлежащим царством, и все в Поднебесном мире будут подвластны вам».

Когда заходят глубоко в чужие владения и оставляют в тылу у себя много укрепленных городов, это местность угрозы.[168]Известно, что Сунь У разъяснял это понятие правителю У в следующих словах: «Находясь в местности угрозы, воины должны быть храбры; если пути снабжения войска перерезаны, нужно отбирать провиант у населения, но сдавать награбленное военачальнику и тот, кто сдаст много, пусть получит награду. Воины не должны думать о возвращении. Им лучше изготовиться к дальнему походу и воздвигнуть прочные укрепления, чтобы показать противнику, что они останутся надолго…»

Когда идут по горам и лесам, кручам и обрывам, топям и болотам, вообще по труднопроходимым местам, это местность затруднений.[169]Сунь У следующим образом разъяснял тактику действий войска в таких условиях: «Сначала пустить легкие колесницы и послать воинов в дозор на десять ли, чтобы узнать, нет ли впереди неприятеля. Натолкнувшись на кручу или обрыв, надо разделить войско и обойти препятствие с двух сторон, а полководец должен смотреть во все стороны в поисках свободного пространства. Там, где можно собрать все силы, следует устроить привал».

Когда путь, по которому выходят на местность, узок, а выход из этой местности отстоит далеко и когда противник с малыми силами может напасть на мои большие силы, это будет местность окружения.[170]В таких условиях Сунь У советовал правителю У действовать следующим образом: «Нужно устроить глухую оборону и показать, что войску некуда идти. Тогда войско должно стать семьей, воины должны иметь одно сердце, силы всех частей должны быть собраны воедино. Долгое время не разжигать огня в лагере, чтобы противник решил, что в войске разброд и разорение. Если же противник наблюдает за лагерем, надо показать пренебрежение к устройству обороны и приказать воинам демонстрировать недовольство, отборные ж ечасти послать в засаду и ударить на противника с двухсторон».

Когда, решительно бросаясь в бой, сохраняют себе жизнь, а, не имея решимости сражаться, погибают, это местность смерти.[171]Разъяснение Сунь У гласит: «Построить укрепления, изготовиться к обороне, сохранять спокойствие и не двигаться, скрывать свои возможности, объявить войскам, что предстоит решительный бой: заколоть быков и пустить колесницы на дрова, чтобы накормить воинов, а оставшийся провиант сжечь, засыпать колодцы, срезать волосы и снять шапки, прогнать мысли о жизни, приготовиться к смерти. Тогда, действуя заодно, можно ударить с двух сторон…»

Поэтому в местности рассеяния не сражайся; в местности неопределенности не останавливайся; в местности противоборства не нападай; в местности соприкосновения не допускай разрывов в боевом строе;[172]Таково общепринятое в китайской литературе толкование знака цзюэ («разрыв», «отказ», «предел»). Р. Сойер переводит: «не позволяй отдельным частям оказаться в изоляции». Переводу Н. И. Конрада («не теряй связи») не достает ясности. Впрочем, Ло Шуньдэ понимает эту фразу как «устраивать блокаду противнику». в местности схождения заключай союзы; в местности затруднений прибегай к грабежам; в местности опасности быстро передвигайся; в местности окружения составляй план действий, в местности смерти сражайся.

Те, кто в древности был искусен в делах войны, умели делать так, что в войске противника отряды, идущие впереди и позади, не имели связи между собой, большие и малые подразделения не поддерживали друг друга, люди благородного и подлого звания не выручали друг друга, командиры и подчиненные не признавали друг друга; они умели делать так, что воины у противника оказывались оторванными друг от друга и не могли собраться вместе, а если войско и держалось вместе, согласия в нем не было. Они двигались, когда это было выгодно; когда выгоды от этого не было, они оставались на месте.[173]Данная фраза встречается также в двунадцатой главе. Н. И. Конрад заключает ее в скобки, считая, что она более уместна там. Современные китайские издатели «Сунь-цзы» оставляют ее в обоих случаях без комментария.

Спрашивают: «Если явится многочисленное и правильно построенное войско, как следует его встречать?»

Отвечаю: «Прежде завладей тем, что ценит противник.[174]В оригинале букв. «любит» ( ай ), чем и объясняется приводимый здесь комментарий Ли Цюаня. Впрочем, Вэй Жулинь и Сюй Цзинжэнь понимают эту фразу как «нападай на слабое место противника». Если это удастся, он будет послушен».

В войне всего важнее скорость: надо пользоваться тем, что противник где-то не успевает организовать отпор;[175]Данный перевод основывается на приводимом ниже толковании Ду My. Некоторые современные переводчики трактуют ее так: «Надо забирать то, до чего противник не успеет дойти». приходить той дорогой, где он не ожидает меня встретить; нападать там, где он не принимает мер предосторожности.[176]Большинство современных китайских и тайваньских издателей «Сунь-цзы», в том числе Вэй Жулинь, У Жэньцзе, Сюй Цзинжэнь и др., считают данный пассаж продолжением ответа Сунь У.

Вообще правила ведения войны в чужих владениях[177]В оригинале букв. «на положении гостя». таковы: когда заходишь далеко в земли противника, нужно иметь полное единение в войсках, и тогда обороняющаяся сторона[178]Букв. «хозяин». тебя не одолеет.

Если завладеть урожаем с плодородных полей, будешь иметь в достатке продовольствие для всего войска.

Заботься о питании воинов и не утомляй их; сплачивай их дух и береги их силы.

Управляй войском согласно своим расчетам и хитростям и делай так, чтобы никто о них не догадывался.

Бросай своих воинов туда, откуда нет выхода, и тогда они умрут, а не побегут. Если командиры и воины окажутся перед лицом неминуемой смерти, смогут ли они не отдать все силы для победы? Ибо в безнадежном положении воины теряют чувство страха. Когда у воинов нет выхода, они стоят до последнего. Когда воины заходят в глубь чужих владений, их уже ничто не удерживает. Когда невозможно ничего изменить, дерутся неистово.

По этой причине воины и без наставлений бывают бдительны, без принуждения действуют, как подобает,[179]В тексте употреблен знак дэ (обретать, достигать успеха). Имеется в виду, что в такой ситуации военачальник «без принуждения добьется желаемого». Р. Сойер переводит без достаточных оснований: «воины без принуждения будут действовать заодно». без уговоров дружны между собой, без приказаний доверяют командирам.

Запрети предсказания, прогони все сомнения – и воины до самой смерти не будут знать колебаний.[180]Из современных исследователей только У Жэньцзе особо подчеркивает, расходясь с мнением старых комментаторов, что в «Сунь-цзы» речь идет о том, что воины «до самой смерти не побегут от опасности».

Когда воины не хотят накапливать богатства, это не значит, что они не любят богатство. Когда они готовы принять смерть, это не значит, что они не любят жизнь. Когда приказывают идти в атаку, и командиры, и простые воины могут плакать так, что у них слезы потекут по щекам и от слез халат промокнет. Но когда они оказываются в безвыходном положении, они храбры, как Чжуань Чжу и Цао Куй.[181]Чжуань Чжу – богатырь в царстве У и современник Сунь У. По заданию своего хозяина, наследного принца Хэлюй, он пронес кинжал в брюхе рыбы во дворец, убил им правителя царства и погиб сам. Цао Куй – знаменитый богатырь из царстваЛу, который, угрожая ножом правителю царства Ци Хуань-гуну, вынудил его признать вслух законные права своего родного царства.

Поэтому тот, кто искусен в делах войны, подобен Шуайжань. Шуайжань – это змея с горы Чаншань.[182]В ханьском списке «Сунь-цзы» значится «гора Хэншань» – северный из «Пяти священных пиков», традиционно различаемых в Китае. Большинство современных исследователей полагают, что название горы Хэншань было заменено на сходный по начертанию знак чан вследствие табу на личное имя императора ханьской династии Вэнь-ди. Впрочем, помнению Вэй Жулиня и Ли Юйжи, здесь имеется в виду гора Чаншань, которая расположена в области Гуйцзи (пров. Чжэцзян), на крайнем юге-востоке древнего Китая. Упоминание о змее под названием Шуайжань имеется в древней «Книге чудес», где, помимо сведений, сообщаемых Сунь-цзы, говорится, что у этой змеи «пестрая окраска», а «голова и хвост почти одинаковой величины». С. Гриффит переводит название змеи как «Одновременно откликающаяся» ( Simultaneously Responding ), по мнению же Ж. Леви, название шуай-жань воспроизводит шорох, издаваемый ползущей змеей. Когда ее ударяют по голове, она бьет хвостом, когда ее ударяют по хвосту, она бьет головой; когда же ее ударяют по середине, она бьет и головой и хвостом.

Спрашивают: «Можно ли сделать войско подобным чаншаньской змее?»

Отвечаю: «Да, можно. Ведь жители царств У и Юэ издавна ненавидят друг друга. Но если они будут переправляться через реку в одной лодке и налетит буря, они станут спасать друг друга, как правая рука левую.

По этой причине, если даже связать коней и врыть в землю повозки,[183]Здесь упоминается распространенный в древнем Китае прием, призванный предотвратить отступление войска. воины все равно еще не будут вполне полагаться друг на друга».

Когда воины храбры все как один – это Путь управления.

Использовать сполна твердое и мягкое – вот истина действий войска на местности.[184]По единодушному мнению современных тайваньских исследователей, оппозиция «твердое-мягкое» относится к основным элементам ландшафта, в первую очередь к «горам» и «водам». В «Книге Перемен» есть сентенция, гласящая, что «Путь Неба – это инь и ян . Путь Земли – это твердое и мягкое». Между тем ряд древних комментаторов (см. выше) ошибочно полагали, что «твердое» и «мягкое» указывают на силу и слабость войска. Этому мнению следует Н. И. Конрад, который в своем переводе вынужден произвольно изменять оригинал.

Поэтому, если тот, кто искусен в делах войны, умеет вести свое войско за руку, как если бы то был один человек, это означает, что у его воинов нет выхода

Вот дело полководца: он должен сам хранить спокойствие, чтобы быть непроницаемым для других; он должен сам быть прям, чтобы его подчиненные соблюдали порядок, он должен уметь вводить в заблуждение глаза и уши своих офицеров и солдат, чтобы они не догадывались о его планах; он должен менять свои замыслы и изменять свои планы, чтобы они остались неизвестны противнику. Он должен менять свое местопребывание и ходить кружными путями, чтобы противник не мог предвидеть его действий.

Час битвы надо устанавливать так, словно, взобравшись на высоту, внезапно отталкиваешь лестницу.

Заведя войско глубоко во владения чужого правителя, он раскрывает свой замысел так, словно стрела слетает с лука.

Приступая к решительным действиям, он сжигает свои лодки и разбивает котлы; воинов же он ведет так, как пастух гонит стадо овец с места на место, а овцы и не знают, куда идут.

Собрав войско воедино, нужно бросить его в опасность – это и есть дело полководца.

В изменения девяти видов обстановки, в выгоды наступления и отступления[185]В оригинале букв. «растяжение и сокращение». Отождествление этих понятий с наступлением и отступлением является общепринятым в современной литературе. и законы человеческих чувств необходимо вникнуть со всем тщанием.

Вообще говоря, искусство ведения войны в качестве гостя[186]Р. Сойер передает термин «гость» словом «захватчик». таково: когда заходишь глубоко во владения противника, сосредоточиваешься, а когда заходишь неглубоко – рассеиваешься.

Когда войско выходит за рубежи своего царства и находится в чужих владениях, это местность оторванности.

Когда местность открыта во все стороны, это местность схождения.

Когда войско заходит глубоко, это местность угрозы.

Когда войско заходит неглубоко, это местность неопределенности.

Когда сзади – неприступные места, а спереди – узкие теснины, это местность окружения.

Когда идти некуда, это местность смерти.

По этой причине в местности рассеяния я буду стремиться к тому, чтобы воины имели единство в помыслах.

В местности неопределенности я буду укреплять связи между частями.

В местность противоборства я подтяну вперед задние части.

В местности соприкосновения я стану укреплять оборону.

В местности схождения я стану укреплять связи с союзниками.

В местности угрозы я обеспечу непрерывный подвоз продовольствия.

В местности опасности я буду продвигаться вперед как можно быстрее.

В местности окружения я сам загорожу все проходы.

В местности смерти я смогу убедить воинов, что им не сохранить жизнь.

Чувства воинов таковы, что, будучи окружены, они защищаются; когда у них нет другого выхода, они сражаются; когда положение серьезное, они повинуются.

Поэтому, не зная замыслов удельных правителей, нельзя наперед заключать с ними союзы; не зная гор и лесов, круч и оврагов, топей и болот, нельзя вести войско; не пользуясь проводниками из местных жителей, нельзя воспользоваться выгодами местности.

У того, кто не знает хотя бы одного из этих трех обстоятельств,[187]Перевод в данном случае следует версии Вэй Жулиня, который опирается на список «Сунь-цзы», входящий в «Описание военных дел» ( У бэй чжи ). Такое чтение было принято уже С. Гриффитом. В наиболее популярных списках трактата и остальных западных переводах здесь употреблено словосочетание «четыре-пять» ( сы-у ). Китайские комментаторы вслед за Цао Цао единодушно полагают, что здесь имеются в виду правила тактики, которые относятся к «выгоде и вреду девяти видов обстановки». Как отмечает А. Жокс, эти правила действительно можно разделить на две группы: к первой относятся первые четыре из них, ко второй – остальные пять, причем все они предполагают «негативное отношение» к поставленной задаче. По мнению Л. Джайлса, словосочетание «четыре-пять» относится к поведению правителя-гегемона. не будет войска, приличествующего гегемону.[188]Гегемоном в отечественной литературе принято называть правителя царства, которого в эпоху Сунь-цзы признавали самым могущественным.

Когда войска гегемона идут против большого государства, оно не в состоянии собрать свои силы. Когда гегемон обратит свою мощь на противника, тот не имеет возможности заключать союзы.

По этой причине гегемон не ищет в Поднебесной союзников и не старается укрепить свою власть в Поднебесной. Он лишь пользуется доверием своих союзников, мощью своей наводит страх на врагов – вот почему он может взять их крепости и сокрушить их государства.

Он жалует награды, не придерживаясь принятых правил, и издает указы, пренебрегая установленным порядком. Он распоряжается всем войском так, словно командует одним человеком. Поручая людям дела, он не объясняет, почему их надо делать. Завлекая людей выгодой, не говорит о том, какой урон они могут понести.[189]В ханьском тексте сказано иначе: «(Посылая людей) на опасное дело, не сообщает им о выгоде». Этот вариант тоже не лишен основания, и среди современных исследователей его принимает У Жэньцзе.

Пошли воинов туда, где им грозит гибель, – и они выживут. Стоит воинам оказаться в безвыходном положении – и они смогут уцелеть. Пусть воины попадут в беду – и они превратят поражение в победу.

Поэтому искусство военачальника состоит в том, чтобы следовать замыслам противника, постигая их во всех подробностях. Потом вдруг войско сплоченно наносит удар по противнику, и вражеский предводитель может погибнуть, даже если он находился за тысячу ли. Вот это называется добиться успеха благодаря искусству.

По этой причине в день выступления в поход закрой все заставы, сломай все верительные бирки,[190]Имеются в виду две половинки одной печати, находившиеся у разных лиц. Такие половинки печати служили в древнем Китае своеобразными удостоверениями личности и пропусками. чтобы не прошли посланцы неприятеля.

Когда в родовом храме государя о походе объявляют предкам,[191]Война, наряду с жертвоприношением предкам, была в древнем Китае вторым «великим делом государства», и о начале войны было принято объявлять предкам государя. «Меры предосторожности», о которых говорит Сунь-цзы, означают, по мнению Мэй Яочэня, Чжан Юя и ряда других комментаторов, сохранение в секрете решения о начале войны. Впрочем, Ду My полагал, что речь идет о необходимости самым тщательным образом обсудить перспективы предполагаемой войны и только после этого «призывать полководца». обсуди дело со всей тщательностью, чтобы были ясны все его детали.

Когда противник перестраивает позиции,[192]Букв.: «открывает и закрывает». непременно стремительно ворвись в его расположение. Первым делом захвати то, что ему дорого, и скрытно поджидай подхода его сил.

Не определяй[193]Согласно разъяснению У Жэньцзе, знак цзянь в древности был взаимозаменяем со знаком «соскабливать», «стирать». Знак мо одни комментаторы трактуют как «путь», другие – как «правила». Большинство современных толкователей полагают, что данную фразу следует читать так: «Определяя свой путь, следуй за противником». себе путь действия, а следуй за противником, нацеливаясь только на решающий успех.

Поэтому поначалу будь робок, как невинная девушка, а когда противник откроет тебе дверь, тотчас стань подобным вырвавшемуся на свободу зайцу – и противник не успеет организовать отпор.

Глава двенадцатая

ОГНЕВОЕ НАПАДЕНИЕ

Сунь-цзы сказал: Существует пять видов нападения с применением огня: первое – когда сжигают людей; второе – когда сжигают запасы; третье – когда сжигают обозы; четвертое – когда сжигают хранилища; пятое – когда сжигают пути снабжения войска.[194]В комментаторской литературе существует две трактовки этого понятия. Исходное значение употребленного здесь знака дуй – «отряд», «подразделение». Ему следуют, в частности, Н. И. Конрад и Р. Сойер. Л. Джайлс и С. Гриффит принимают иную версию: «метание зажигательных снарядов». Между тем в ряде списков «Сунь-цзы» этот иероглиф записан с элементом «движение», и в этом случае он означает «пути снабжения». Оба знака, как отметили еще Мэй Яочэнь, Цзя Линь и другие старые комментаторы, взаимозаменяемы в древних текстах. Учитывая, что люди уже упоминались выше в качестве объекта огневого нападения, второй вариант кажется предпочтительнее. Данному толкованию следует и Ж. Леви.

Для применения огня должен быть повод;[195]Цао Цао и Ли Цюань полагали, что таким поводом может быть «появление супостата». Позднейшие комментаторы включают в круг «поводов» разного рода природные явления или условия местности, благоприятствующие огневой атаке. средства же огневого нападения нужно всегда держать наготове.

Для того чтобы пустить огонь, нужен подходящий час; для того чтобы зажечь огонь, нужен подходящий день.

Подходящий час – это когда погода сухая; подходящий день – это когда луна находится в созвездиях Цзи, Би, И, Чжэнь.[196]В китайской астрономии упомянутые созвездия, входящие в число так называемых «28 домов» лунного зодиака, соотносятся с разными сторонами света, а именно: Цзи соответствует юго-востоку, Би – северо-востоку, И и Чжэнь – юго-западу. Согласно пояснениям старых комментаторов, считалось, что, когда луна находится в созвездии Цзи, ветер дует с северо-востока, когда она переходит в созвездие Би, дует северо-западный ветер, а когда она перемещается в И и Чжэнь, господствует юго-восточный ветер. По сообщению Чжан Юя, направление ветра в древнем Китае определяли, выставляя на длинном шесте петушиные перья. Цао Цао сообщает о популярном в его время поверье, которое приписывали Сунь-цзы: если в небе нет дымки, а облака имеют форму разных зверей, это считалось хорошим предзнаменованием для атакующей стороны(в китайской терминологии – «гостя») и плохим – для стороны обороняющейся («хозяина»). Когда луна находится в этих созвездиях, дни стоят ветреные.

При огневом нападении нужно действовать сообразно пяти свойствам огня следующим образом.

Как только огонь запылал в стане противника, тотчас воспользуйся этим для нападения извне.

Если огонь загорелся, но в стане противника все спокойно, выжидай и не нападай.[197]В некоторых списках «Сунь-цзы» сказано: «подожди, а потом нападай». Когда же огонь разгорится в полную силу, то, если можно воспользоваться моментом, воспользуйся им, а если воспользоваться нельзя, оставайся на месте.

Если можно пустить огонь со стороны, не жди, пока он загорится в стане противника, а, выбрав подходящее время, пускай его.

Если огонь вспыхнул по ветру, не производи нападения с подветреной стороны. Если днем долго дует ветер, ночью он стихнет.[198]Р. Сойер предлагает перевод, отличающийся от общепринятой версии: «Ветры, которые начинают дуть днем, сохранятся, а те, которые начинают дуть ночью, утихнут».

На войне надобно знать про эти пять свойств огневого нападения и принимать необходимые меры,[199]В оригинале букв.: «число» ( шу ). Как явствует из первой главы трактата, Сунь-цзы разумел под этим понятием погодные условия, свойства. чтобы защититься от них.

Поэтому тот, кто берет в помощники нападению огонь, пользуется выгодами света, а тот, кто берет в помощники нападению воду, пользуется выгодами силы.[200]В китайской традиции «ясность» и «сила» считались главными физическими свойствами соответственно огня и воды. Возможно, в этой фразе имеется еще и игра слов, поскольку «ясность» означала также просветленность ума, а сила является качеством столь же физическим, сколь и духовным. Но водой можно отрезать пути снабжения вражеского войска, захватить же ею имущество неприятеля нельзя.

Если, победив в войне и захватив добычу, не закрепить плоды победы, будет беда. Тогда случится то, что называют «затянувшимися тратами».[201]Большинство современных исследователей (Вэй Жулинь, Ли Юйжи, У Жэньцзе и др.) полагают, что в словосочетании фэй лю знак лю означает «продолжительный», «долгий», то есть военная кампания оказывается в итоге лишь «продолжительной тратой средств». Старые комментаторы, как можно видеть из опубликованных здесь текстов, трактовали данное словосочетание как «задержку в раздаче наград». Из современных авторов этой точки зрения следует Ло Шуньдэ. Поэтому говорится: разумный государь замышляет, добрый полководец осуществляет.

Не имея возможности извлечь выгоду, не двигайся. Не имея возможности добиться желаемого, не пускай в ход войска. Если опасности нет, не начинай войну.

Государь не должен поднимать оружие вследствие гнева; полководец не должен начинать бой по злобе.

Если есть выгода, действуют; если выгоды нет, остаются на месте.

Гнев может смениться радостью, злоба может смениться весельем, а вот погибшее государство не возродится вновь, и погибшие люди не вернутся к жизни.

Поэтому разумный государь очень осторожен в делах войны, а добрый полководец очень остерегается войны. Это и есть Путь, благодаря которому сохраняешь и государство в мире,[203]В энциклопедии «Тун дянь» записано: «Путь уберечься от опасностей». и войско в целости.

Глава тринадцатая

ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ШПИОНОВ

Сунь-цзы сказал: Вообще говоря, когда поднимают стотысячную армию, выступают в поход за тысячу ли, расходы простонародья, траты казны достигают тысячи золотых в день. И при дворе, и в провинции все обременены хлопотами и изнемогают от дорожных тягот. По семьсот тысяч семейств отрываются от своих обычных занятий.

На протяжении многих лет находиться в состоянии войны ради победы, которую можно одержать за один день, только из скупости на раздачу наград и жалованья и незнания, каково положение дел у противника, – это предел бесчеловечности. Тот, кто так поступает, – не полководец для людей, не помощник своему государю и не хозяин своей победы.

Поэтому разумный государь и достойный полководец способны на войне одолеть противника и успехами превзойти остальных потому, что все знают наперед.

Это знание будущего нельзя получить от духов, нельзя приобрести, основываясь на сходстве[204]Старые комментаторы отождествляют знак сян («образы», «явления») со знаком лэй («виды», «категории»), тем самым приписывая ему смысл «группировать явления по родам». Н. И. Конрад говорит об «умозаключениях по сходству», а С. Гриффит и Ж. Леви – «об аналогиях с событиями прошлого». явлений, нельзя получить посредством расчетов. Это можно получить только от тех, кто знает состояние противника.

Поэтому в использовании шпионов различаются пять их видов: бывают местные шпионы, бывают внутренние шпионы, бывают шпионы обратные, бывают шпионы, которые должны умереть, бывают шпионы, которые должны жить.

Когда все пять видов шпионов действуют согласованно и невозможно догадаться об этом, они могут сотворить чудеса и стать самым ценным сокровищем государя.

Местных шпионов вербуют из жителей страны противника, и потом используют их. Внутренних шпионов вербуют из чиновных людей противника и потом используют их.

Обратных шпионов вербуют из шпионов, засланных противником, и потом используют их.

Шпионы, которые должны умереть, таковы: чтобы распространить ложные сведения, их сообщают этим шпионам, а они передают их противнику.

Шпионы, которые должны жить, таковы: это те, кто возвращается с донесением.

Поэтому в целом войске нужно быть всего милостивее к шпионам, давать самые щедрые награды шпионам, соблюдать наибольшую секретность в делах, связанных со шпионами. Не обладая высшим знанием, нельзя использовать шпионов; не обладая человечностью и справедливостью, нельзя держать на службе шпионов; не обладая тонкостью и проницательностью ума, нельзя получить от шпионов настоящую пользу. О, сколь утонченно[205]В оригинале употреблен термин вэй , обозначающий «утонченную» природу подлинного, или просветленного, знания (см. шестую главу). В ханьском списке «Сунь-цзы» в этом месте употреблен знак «тайный», «секретный» ( ни ). Оба эти знака традиционно использовались для описания опыта духовной просветленности. это дело! Всегда и всюду можно пользоваться услугами шпионов.

Если шпионское донесение еще не послано, а противник уже о нем узнал, и сам шпион и те, с кем он общался, предаются смерти.

Вообще говоря, желая напасть на войско противника, захватить его крепость или убить кого-то, обязательно узнай прежде, как зовут главнокомандующего, кто его помощники, кто ему прислуживает и кто его охраняет. Поручи своим шпионам все это выведать.

Нужно выявлять шпионов, которых засылает к тебе противник. Обнаружив такого шпиона, надо привлечь его выгодой, взять под покровительство и приблизить к себе. Ибо так можно приобрести обратного шпиона и пользоваться его услугами. Через него можно будет знать всё. Тогда можно будет заполучить себе на службу и местных шпионов, и внутренних шпионов. Благодаря им можно получать всевозможные сведения. Тогда станет возможным поручить шпиону, которому суждено умереть, обмануть противника. Через него опять-таки можно будет получать сведения. Тогда можно пользоваться услугами шпиона, которому суждено жить, согласно своим планам.

Всеми пятью видами шпионов обязательно ведает сам государь.[206]В разных списках «Сунь-цзы» в этом месте фигурируют сходные по начертанию знаки чжу («господин») или ван («правитель»). Но узнают о противнике непременно через обратного шпиона. Поэтому с обратным шпионом надлежит обращаться с особым вниманием.

В древности, когда возвысилось царство Инь, в царстве Ся был И Чжи;[207]И Чжи, он же И Инь – мудрый советник последнего правителя мифической династии Ся, перешедший на службу к династии Инь, свергнувшей Ся. когда возвысилось царство Чжоу, в царстве Инь был Люй Я.[208]Люй Я, он же Люй Шан – сановник царства Инь, перешедший на службу к победившему Инь дому Чжоу и получивший от чжоусцев титул «почтенного наставника». Воистину, только разумные государи и достойные полководцы умели делать своими шпионами людей незаурядного ума. Так они непременно достигали выдающихся успехов. Шпионы – важнейшее дело на войне, на них полагается в своих действиях все войско.