Онлайн чтение книги Классическая проза Дальнего Востока
Из книги "Высокие суждения у зеленых дворцовых ворот"

Чэнь Шу-вэнь

Лю Фу [10]Лю Фу (XI-XII вв.) Перевод выполнен по изданию: Лю Фу. Цин со гао и. Шанхай, 1958. 89. ... уроженцем столицы. - При династии Северная Сун (960- 1127) столицей Китая был город Бяньлян (нынешний Кайфэн). ... выдержал экзамен на знание классиков. - При династии Сун один из экзаменов был специально посвящен вопросам по тексту конфуцианских классических книг. 90. ... вниз по реке Бяньшуй. - Река Бяньшуй, связывающая реки Хуанхэ и Хуайхэ, на которой стояла тогдашняя столица, была тогда важнейшей водной артерией, связывающей север и юг страны. Праздник Дунчжи. - При династии Сун день зимнего солнцестояния считался одним из важнейших праздников. В этот день жители столицы, нарядившись в новое платье, приносили жертвы духам предков. ... к храму Сянского князя. - Один из самых больших и знаменитых буддийских храмов северосунской столицы, построенный еще в VI в., был восстановлен в 710 г., когда на танский престол взошел Жуй-цзун, прежде носивший титул Сянского князя. Став государем, он пожаловал храму

Чэнь Шу-вэнь толкает Лань-ин, и она падает в воду

Чэнь Шу-вэнь был уроженцем столицы. Он предался чтению классических книг и выдержал экзамен на знание классиков, а при получении должности, в соответствии со своими способностями был назначен на место чжубо - помощника судьи - в уезде Исин округа Чанчжоу. Дом Чэня дошел до крайности в бедности и нужде, не было припасов хотя бы на несколько дней, и Чэнь не мог поехать к месту службы. Чэнь был пригож и статен собой, но только очень удручен невзгодами. Вот как-то, праздный, сидел он в доме певицы Лань-ин и рассказал ей, что уже получил должность, но из-за бедности не может ехать. Лань-ин и скажи ему: "В кошеле у меня найдется не одна тысяча связок монет. С вами, господин, я не знакома исстари, но если у вас нет супруги, я бы пошла за вас, ибо давно хочу выйти замуж". Чэнь ответил: "Я еще не женат, а если так, то это славное дело". Не откладывая, они заключили свадебный договор.

Чэнь воротился домой и обманул жену, сказав ей: "Бедность наша такова, что у меня нет средств на дорожные расходы, и мы не можем ехать вместе. Я поеду один, а как получу жалованье, помогу тебе деньгами". Супруга согласилась с его словами.

Чэнь и Лань-ин вместе поплыли на восток вниз по реке Бянь-шуй. Они замечательно слюбились друг с другом. Время от времени Чэнь посылал жене что-нибудь из вещей. Ровно через три года истек срок его службы. Чэнь и Лань-ин сели в лодку и поплыли вверх по течению реки Бяньшуй. Чэия одолевали думы о своем: "В кошеле да шкатулках у Лань-ин не меньше тысячи связок монет, она облагодетельствовала меня и не знает, что у меня есть жена, а жена не ведает про Лань-ин, так что обе не подозревают друг о друге. Вернешься, увидят одна другую, и заварится судебное дело". День и ночь он строил разные сметы, стараясь найти выход, и надумал, что нет иного средства, кроме как убить Лань-ин, - если не избавиться от нее, не оберешься после хлопот. Не медля он принялся вместе с Лань-ин пить вино, и оба до чрезвычайности опьянели. А на исходе первой стражи он столкнул Лань-ин в реку, а вслед за ней и служанку. Чэнь стал голосить и лить слезы: "Моя жена нечаянно оступилась и упала в реку, служанка хотела ее спасти и вместе с ней потонула". Стояла кромешная тьма, вода в реке Бяныпуй стремительна, словно стрела, лодочник пытался выловить женщин у берега, но так ничего и не увидал.

Чэнь прибыл в столицу и стал жить со своей прежней женой. А как стали сообща обсуждать дела, то Чэнь сказал ей так: "Дом наш в крайней нужде, к счастью, есть у меня в коробе две-три тысячи связок монет, потому незачем мне служить". Тогда же он построил амбар и стал брать вещи под заклад. Минул год, и на этом деле Чэнь основательно разбогател. Наступил праздник Дунчжи - День зимнего солнцестояния, и Чэнь с женой пошел поглазеть на даосские храмы. Подошли они и к храму Сянского князя, от толпы отделились две женщины и последовали за ними по пятам. Чэнь обернулся, поглядел - вроде бы Лань-ин со служанкой. Вдруг одна из женщин забежала вперед и поманила Чэня рукой. Сославшись на какие-то обстоятельства, Чэнь отослал жену, чтобы та пошла далее одна. Чэнь и Лань-ин присели па каменные ступени галереи. Он спросил: "Как поживаешь?" Лань-ин ответила: "В прошлый-то раз попалась я на вашу уловку, обе мы угодили в реку. В обнимку вместе мы проплыли одно или два ли, то погружались в воду, то всплывали, пока не попалось нам бревно, оно-то и не дало нам уйти под воду. Мы кричали и звали вас на помощь". Чэнь покраснел от стыда, залился слезами и сказал: "Ты упилась вином, стояла на носу лодки, оступилась и упала в воду, твоя служанка хотела тебя спасти и бросилась вслед за тобой". Лань-ин сказала: "На что старое вспоминать, только себя тревожить. Я осталась живой, и нет у меня на вас обиды. Я давно обитаю в здешних местах, дом мой как раз за рыбным переулком подле городской стены. Завтра днем господин непременно придет навестить меня, а не придет - подам жалобу властям. Тогда уж наверняка возбудят уголовное дело и велят вас стереть в порошок". Чэнь сделал вид, что согласен, и каждый пошел своей дорогой.

Чэнь воротился домой в тоске и страхе. При входе в переулок жил некто Ван Чжэнь-чэнь, он набирал детей и учил их. Чэнь подробно изложил ему свое дело, прося дать совет. Чжэнь-чэнь сказал: "Если не пойти, непременно начнется судебное разбирательство, а это вам не выгодно". Тогда Чэнь пошел на базар, купил баранины, фруктов, чайник вина и из опасения, что домашние узнают слишком много, снял для себя помещение в другом переулке и велел мальчику отнести вещи. Сам же направился к городской стене. Обе женщины уже встречали его йодле городских ворот. Шу-вэнь вошел с ними. Стало смеркаться, а он все не выходил. Носильщик остался стоять за воротами, из-за ворот не доносилось ни звука. Кто-то спросил: "Что это вы так долго здесь стоите? На дворе темно, а вы все не уходите?" Носильщик сказал: "Я был нанят одним человеком, он сейчас в этом доме, еще не выходил, вот и жду". Кто-то из местных жителей сказал: "Этот дом пуст". Взяли свечу и все вместе вошли внутрь дома: на полу были разбросаны бокалы и блюда, сам Чэнь лежал на земле лицом вверх, руки его были сцеплены за спиной, будто связаны, а вид таков, как если бы он понес наказание и принял смерть. Доложили властям, позвали жену опознать труп. Поскольку никаких повреждений на теле не обнаружили, велели отнести труп домой и захоронить.

В рассуждение скажу так. Об этом деле прослышали все жители столицы. Говорили, что тот человек нанес обиду одной женщине, избежал наказания по закону людей, но был казнен гуем - неуспокоенной душой усопшей. Восторжествовала их справедливость, однако до чего все странно!

Записки о Сяо-лянь[11]92. ... в годы Цзя-ю... - то есть между 1056 и 1063 гг. ... перед посланцем бога земли. - Как уже говорилось, по представлениям китайцев, в каждой местности было свое божество земли - туди, которое следило за выполнением всех указов Небесного владыки и доносило ему обо всех происшествиях. 94. ... в круговороте превращений. - Согласно буддийским понятиям, душа человека после смерти принимает облик другого живого существа; тому, кто вел себя праведно, дано возродиться вновь человеком, за проступки полагается наказание в виде возрождения в облике низших существ. Этот процесс идет беспрерывно, одно рождение сменяет другое.

Лиса-оборотенъ Сяо-лянь завлекает ланчжуна

Некий человек, прозывавшийся Ли-ланчжуном, (забыл его фамилию и имя), был уроженцем столицы, происходил из могучего рода, из которого вышло немало правителей областей. Ли был человек удивительный и выдающийся, большого притом щедролюбия; сам почтительно питал родителей.

В середине годов Цзя-ю он купил девочку-рабыню, лет ей было как раз полных тринадцать. Начал учить ее музыке - нет таланта, стал приучать к женской работе - не разумеет. Прошло несколько дней, решил вернуть ее старой хозяйке. Сяо-лянь залилась слезами, сказала: "Если возьмете меня на попечение и под свой кров, когда-нибудь непременно отблагодарю вас". Ли изумился.

Шло время, понемногу она обучилась пению и танцам, между тем красота ее день ото дня расцветала.

Ли пожелал было взять ее в свои покои, но она как могла уклонялась. В другой раз стал искушать ее ласковой речью, но лицо ее было бесстрастно, движенья стыдливы, держалась твердо, не давала переступить черту. Наконец, мысли его разгорелись: напоил вином и всю ночь с нею блудил.

Наутро она стала просить прощения, говоря: "Разве я, недостойная, посмела бы и прежде противиться вам? Просто думала, не сумею насытить буйную страсть господина". Сказала и вновь поклонилась.

С той поры он полюбил ее непомерно. Супруга князя, урожденная Сунь, была женщиной совершенномудрой и не ставила мужу препон.

Как-то вечером - то было в последний день луны - Сяо-лянь прислуживала князю у ложа, а среди ночи исчезла. Ли испугался, взял свечу, пошел искать. Ни на кухне, ни у колодца, ни в отхожем месте не было. Тогда решил, что у нее тайная любовь, и впал в ярость.

На рассвете Сяо-лянь пришла, Ли был охвачен гневом. Избил плетьми, стал допытываться, где была она. Сяо-лянь говорит: "Досада! Хотела все быстро успеть, а теперь придется, видно, открыть потайное господину".

Ли повлек ее в укромный покой, велел отвечать. Сяо-лянь сказала: "Не повезло мне сегодня, обнаружилась моя природа, и более не смею утаивать правду, ибо, как говорят, "и руки и ноги наружу". Ваша наложница не человек сего мира, но и не гуй - неприкаянная душа. Терпение ваше прервется, пока я расскажу сполна о всех поворотах моей судьбы. Мне заранее стыдно, - ведь, наверное, господин прогонит меня! Но если он явит милосердие и жалость и не станет меня выспрашивать, буду вечной ему опорой и отблагодарю за щедрость".

Ли сказал: "Все иное прочее можно бы и простить, а вот куда ты ходила, мне не сказавшись?"

Сяо-лянь в слезы: "Далеко ходить я не смею, но в последний день каждой луны должна я предстать перед посланцем бога земли. Если не явлюсь, обвинят и тебя и родню. Это все равно, как если бы я числилась в списках крестьян-земледельцев, так уж у нас заведено".

Ли все не мог поверить.

Но вот настал последний день луны, Ли устроил пированье, напоил Сяо-лянь густым вином допьяна, она и уснула. Он засветил вокруг ложа высокие свечи, стал караулить.

Перед рассветом тревожно встрепенулась, поднялась: "Господин милосерден, сам сторожит, чтобы я не ушла, но из-за него я буду наказана". И на другую ночь она все же исчезла, а на рассвете пришла. Ли хотел было вновь расспросить, Сяо-лянь приспустила одежду, показала ему - спина в синих шрамах. Ли попросил у нее прощения.

С тех пор на скончанье луны Сяо-лянь исчезала, и Ли не гневался.

Как-то он занемог. Сяо-лянь сказала ему: "Не зовите лекаря! Вы любите красный перец, от него воспалилась грудина. Пусть приготовят отвар из носорожьего рога и корня жэньшэня да добавят румян и белил и - толику белых квасцов. Примите - и сами без лекаря, выздоровеете". Так все и было. И потом всяк захворавший следовал ее советам и выздоравливал. Иной раз предсказывала она удачу или злосчастие, и не было случая, чтоб не сбывалось. Ли полюбил ее еще больше и доверился до конца. Однажды она известила, что некий родич его, согласно скрижалям судьбы, умрет в такой-то день. Он умер. В другой раз: "Тогда-то получите повеление, станете правителем области". Сбылось. Получил. Собрался в отъезд. Она заплакала: "Я приписана к здешним местам, не смею следовать за вами. В груди моей привязанность и любовь, на сердце - тоска и печаль. Не забывайте былое, вспоминайте меня!"

Ли твердо хотел ехать с ней. Но она сказала: "Помните, как-то ночью я не явилась к сроку и тяжко была наказана. Если уеду и пропущу год, казнят смертью!" Ли понял и более не настаивал. Настал день отъезда, Сяо-лянь провожала его. Взяла за руку, молвила: "Исполнится год службы, супруга ваша преставится. Еще пойдут раздоры с чиновником, что ведает доставкою хлеба в столицу, вы падете духом и вернетесь домой. Я приду к вам, но соблюдайте осторожность, храните тайну!"

Ли прибыл к месту службы. Минул год, и опочила его супруга. Прибыл в те края дурень-чиновник и обвинил Ли в утаивании Денег, зерна, в проволочке казенных дел. Ли оправдывался, но его не желали слушать и отстранили от дел. Так кончен был его путь правителя области.

Жена Ли умерла, и он был безутешен. Поехал в столицу, но служить более не захотел. Вышел в отставку и жил затворником в собственном доме. Вот как-то сидит он, глядя перед собой, вдруг - стук в дверь. Вышел - Сяо-лянь. Обрадовался, просит присесть. Расчувствовался, облился слезами, промолвил: "Все вышло, как ты и сказала!"

Он расставил вино, еду, велел Сяо-лянь танцевать, весь день радовался. Стала она жить в его доме. На скончанье луны собралась уходить. Со слезами на глазах поклонилась, сказала: "Есть у вашей наложницы тайная просьба - хотела бы умереть в этом обличье". Ли спросил: "Отчего ты так говоришь?" - "Ваша Сяо-лянь, - отвечает, - не человек сего мира, а лиса с городской стены. В прежнем рожденье жила в некоем доме наложницей, плела лукавые речи на сто ладов, чтобы оговорить хозяйку, капала ложью, пока хозяин не прислушался. Одной мне стал расточать ласки и любовь, а жена умерла от печали и гнева. Пожаловалась на меня судьям из мира мрака, и судили те быть мне лисой. Теперь истекли мои луны и годы, за деянья свои буду я растерзана соколами и псами. Тогда меня кинут в жертвенный треножник, и я стану усладой людской утробы, и застряну в ней, и не смогу возродиться в круговороте превращений. Потому прошу вас в означенный день выйти за столичные ворота. Увидите там охотника с лисами, посулите ему хорошие деньги, скажите: "Желал бы купить лису для целебного снадобья". Возьмите ту, у которой в ушах тонкий, в несколько цуней длиной, пурпурный волос! Потом обрядите ее в платье из северной бумаги, постройте гроб из древесной коры и захороните на высоком холме, - и благодарность моя будет вечной!" Она снова поклонилась и опять залилась слезами. Затем вынула два золотых слитка "на похороны", чтобы не думали, будто у тех, "кто отличен от людей, нет чувств".

Ли с жаром все обещал. Он оставлял ее в доме, Сяо-лянь воскликнула: "Господин узнал о моих нечестивых делах, он должен был возненавидеть меня". Но он не отпускал ее. На другой день с поклоном простилась: "И в мире мрака всему - свой срок. Не печальтесь! Когда-нибудь и я возвращусь к жизни! Быть может, господин не запамятует тогда о прежних счастливых днях". Скорбно поникнув, она удалилась, ушла.

В означенный день Ли ступил за городские ворота, пошел к северу и вправду увидал человека с убитыми лисами за спиной. Он выбрал лису с пурпурным волоском, купил ее и воротился домой. В надлежащий день схоронил, сам написал для нее поминальное слово. Схоронил по людскому обычаю - к югу от городской стены и от лавок. Место сие и поныне называют Лисья гора.