Онлайн чтение книги Книготорговец
СЛАДОСТНАЯ ТАЙНА ЖИЗНИ

На рассвете моя корова замычала, требуя быка. От этого мычанья можно сойти с ума, особенно если коровник находится прямо у тебя под окном. Пришлось вставать, одеваться и звонить Клоду на заправочную станцию, чтобы он помог мне спуститься с ней по крутому склону и отвести ее на ферму Рамминса, к его знаменитому быку.

Клод появился через пять минут, мы накинули веревку корове на шею и тронулись в путь. Было прохладное сентябрьское утро. Все дома в переулке огорожены высоченными заборами, через них свисают ветви орешника с большими зрелыми плодами.

— Ты когда-нибудь видел, как Рамминс проводит спаривание? — спросил меня Клод.

Я ответил, что вообще никогда не видел, как спаривают корову с быком.

— У Рамминса особый метод, — сообщил Клод. — Никто в мире не проводит спаривание так, как он.

— И что же в нем особенного?

— Тебя ждет сюрприз, получишь настоящее удовольствие — загадочно ответил Клод.

— И корова тоже, — ухмыльнулся я.

— Если бы весь мир узнал, что вытворяет Рамминс во время спаривания, — продолжал Клод, — он стал бы знаменитым. Его метод совершил бы переворот в науке разведения молочного скота.

— Почему же он ничего не рассказывает?

— По-моему, он никогда об этом и не задумывался, — пояснил Клод. — Рамминс не станет забивать себе голову такими вещами. У него лучшее молочное стадо во всей округе, а остальное его не волнует. Он не хочет, чтобы газетчики шныряли по его ферме и приставали с вопросами. А именно так и произойдет, если о его методе узнают.

— Может, расскажешь мне, что за метод? — попросил я.

Некоторое время мы шли молча, корова сама тянула нас вперед.

— Удивляюсь я, что Рамминс согласился дать тебе своего быка, — сказал Клод. — Раньше он так никогда не делал.

Мы перешли через дорогу и стали карабкаться на холм с той стороны лощины. Корова чувствовала, что где-то впереди есть бык, и изо всей силы тянула веревку. Мы чуть ли не вприпрыжку едва поспевали за ней.

Вместо ворот на ферму вел широкий проход, дальше виднелся мощеный булыжником двор. Рамминс шел через двор с полным ведром молока. Заметив нас, он поставил ведро и подошел поздороваться.

— Значит, уже готова, да? — сказал он.

— Мычит, как сумасшедшая, — сообщил я.

Рамминс обошел вокруг моей коровы, внимательно осматривая ее. Он был невысокий, коренастый, широкое тело похоже на лягушку. И рот у него был большой, лягушачий, сломанные зубы и бегающие глаза. Однако я уже научился уважать его за мудрость и остроту суждений.

— Ну что ж, ладно, — сказал он, — Вы кого хотите, чтобы родила — телку или бычка?

— А что, можно выбирать?

— Конечно, можно.

— Тогда, я бы предпочел телку, — ответил я, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. — Нам нужно молоко, а не мясо.

— Эй, Берт! — крикнул Рамминс. — Иди сюда и помоги нам!

Из коровника появился Берт, младший сын Рамминса — высокий бесхарактерный парень с сопливым носом. Один глаз у него выглядел странно: светлый, покрытый серой пеленой, словно глаз вареной рыбы, и вращался он сам по себе, независимо от второго, нормального.

— Возьми еще одну веревку, — велел ему Рамминс.

Берт принес веревку и закрепил петлей на шее коровы. Теперь на ней болтались две веревки — моя и Берта.

— Он хочет телку, — пояснил Рамминс. — Поставь ее головой к солнцу.

— К солнцу? — удивился я. — Но ведь солнца нет.

— Солнце есть всегда, — возразил Рамминс. — Чертовы тучи ничего не меняют. Давай, поторапливайся, Берт. Разверни ее. Солнце — там.

Ухватившись за веревки — Берт за одну, мы с Клодом за другую — мы крутили корову, пока ее голова не оказалась повернута точно к тому месту на небе, где за тучами скрывалось солнце.

— Говорил тебе, что здесь все по-другому, — прошептал Клод. — А дальше будет нечто сногсшибательное, такого ты еще никогда не видел.

— Теперь держите ее покрепче! — приказал Рамминс. — Не давайте ей прыгать!

С этими словами он быстрым шагом направился в коровник, расположенный в дальнем углу двора, и вывел быка — огромное черно-белое животное фризской породы с короткими ногами и телом, как десятитонный грузовик. Рамминс вел его на цепи, прикованной к вдетому в нос стальному кольцу.

— Ты только посмотри на его яйца, — воскликнул Клод. — Бьюсь об заклад, ты никогда в жизни не видел быка с такими яйцами.

— Потрясающе, — выдохнул я.

Они, как две мускусные дыни в хозяйственной сумке, почти волочились по земле, пока бык вперевалку шел к нам.

— Отойди-ка лучше в сторонку и отдай веревку мне, — предложил Клод.

Я с радостью подчинился.

Бык медленно приблизился к корове, грозно глядя на нее белыми глазами. Потом фыркнул и стал бить копытом землю.

— Держите крепче! — крикнул Рамминс Берту и Клоду.

Они натянули веревки, держа их под нужным углом к корове.

— Давай, мальчик, — нежно шепнул быку Рамминс. — Иди к ней, дружок.

Бык неожиданно ловко взгромоздился корове на спину, и я мельком увидел его длинный ярко-красный член, — тонкий, как рапира, и такой же острый. Мгновение, и он вонзился в корову, та пошатнулась, бык навалился на нее всей тяжестью, зафырчал, и через тридцать секунд все было кончено. Бык медленно сполз с коровы и стоял рядом, явно довольный собой.

— Некоторые быки часто ошибаются и не могут попасть с первого раза, — заявил Рамминс. — Но только не мой. Мой проденет нитку в иголку своим членом.

— Потрясающе, — восторгался я. — Точный выстрел.

— Вот именно, — согласился Рамминс. — Пойдем, дружок, — обратился он к быку. — На сегодня с тебя хватит.

Он отвел быка в коровник, запер его и вернулся к нам. Я поблагодарил его и спросил, неужели он действительно верит, что у коровы будет телка, если во время спаривания ее повернуть мордой к солнцу.

— Не задавайте идиотских вопросов, — возмутился он. — Конечно, я в это верю. Я это знаю. Факты есть факты.

— Что значит факты есть факты?

— Только то, что я сказал, мистер. Стопроцентный верняк. Правда, Берт?

— А если поставить ее спиной к солнцу, то будет бычок?

— Точно, — кивнул он.

Я улыбнулся, и он это увидел.

— Вы мне что, не верите?

— Не совсем.

— Пошли со мной, — предложил он. — Я вам кое-что покажу, и тогда вы уж точно мне поверите. А вы двое оставайтесь здесь и смотрите за коровой, — бросил он Клоду и Берту.

Он привел меня в дом, и мы вошли в небольшую темную неприбранную комнату. Рамминс достал из комода целую кипу тонких тетрадей, вроде тех, с которыми маленькие дети ходят в школу.

— В этих тетрадях я веду учет отела, — сообщил он. — Здесь записаны все спаривания, которые происходили на моей ферме с тех пор, как я начал работать тридцать два года назад.

Он открыл первую попавшуюся тетрадь и показал мне. Каждая страница была разделена на четыре графы: Кличка Коровы, Дата Спаривания, Дата Рождения, Пол Теленка.

Я просмотрел графу пола — телка, телка, телка, телка, телка, телка.

— Нам здесь бычки не нужны, — пояснил Рамминс. — Бычки на молочной ферме приносят только убыток.

Я перевернул страницу и снова — телка, телка, телка, телка, телка, телка.

— Эй, а вот бычок, — ткнул я пальцем.

— Совершенно верно, — подтвердил Рамминс. — А теперь посмотрите, что у меня записано в графе Спаривание.

Я взглянул на вторую графу. «Корова прыгнула и развернулась», — было написано там.

— Некоторые начинают капризничать, и их нельзя удержать на месте, — пояснил Рамминс. — И в итоге поворачиваются не в ту сторону. Только в этих случаях коровы приносят бычков.

— Фантастика, — протянул я, листая тетрадь.

— Конечно, фантастика, — согласился Рамминс. — Ничего более фантастичного я не знаю, А вы знаете, какой процент рождаемости на моей ферме? Девяносто восемь процентов телок на протяжении многих лет! Убедитесь сами. Можете проверить, я разрешаю.

— С удовольствием, — сказал я. — Могу я присесть?

— Пожалуйста, — кивнул Рамминс. — А мне нужно работать.

Я нашел бумагу и карандаш и начал внимательно просматривать все тридцать две тетради — по одной тетради на год. С 1915 по 1946 на ферме рождалось примерно восемьдесят телят в год, и в итоге я получил следующие результаты за тридцатидвухлетний период:

Телки — 2516

БЫЧКИ — 56

Общее число рожденных телят, в том числе мертворожденных — 2572

Я вышел во двор и отправился на поиски Рамминса. Клод исчез. Наверно, повел мою корову домой. Рамминса я нашел в молочном отделении фермы, он переливал молоко в сепаратор.

— Вы кому-нибудь рассказывали об этом? — поинтересовался я.

— Никогда.

— Почему?

— По-моему, это никого не касается.

— Но ведь вы могли бы совершить переворот в молочной промышленности всего мира.

— Мог бы, — кивнул он. — Легко. И мясная промышленность не пострадала бы, ведь можно получить и бычка, если надо.

— А как вы вообще об этом узнали?

— От отца. Когда мне было восемнадцать, мой старик сказал: «Открою тебе один секрет, и ты станешь богатым». Ну и рассказал.

— И вы стали богатым?

— Как видите, живу неплохо.

— Но ваш отец как-нибудь объяснил, отчего происходит именно так?

Рамминс ковырял в носу, зажав ноздрю между большим и указательным пальцами.

— Мой старик был очень умным человеком, — сказал он. — Очень умным. Конечно, он мне все объяснил.

— Ну так и в чем тут дело?

— По его словам, пол теленка не зависит от коровы, — рассказывал Рамминс. — У коровы есть только яйцеклетка. Именно бык определяет пол. Вернее, его сперма.

— Продолжайте.

— Отец объяснил, что у быка есть два вида спермы — женская и мужская. Вы меня понимаете?

— Да, — нетерпеливо бросил я. — Рассказывайте дальше.

— Так вот, когда семя быка попадает в корову, женские и мужские сперматозоиды устраивают что-то вроде соревнования — кто первым добежит до яйцеклетки. Если победит женская сперма, значит родится телка.

— Но при чем здесь солнце? — недоумевал я.

— Сейчас объясню, — сказал он. — Слушайте внимательно. Когда животное стоит на всех четырех ногах, как корова, повернув голову к солнцу, то для того, чтобы добраться до яйцеклетки, сперматозоидам тоже приходится двигаться по направлению к солнцу. Разверните корову на сто восемьдесят градусов, и они побегут в противоположную сторону.

— То есть вы хотите сказать, — рассуждал я, — что солнце каким-то образом подталкивает женские сперматозоиды и заставляет их двигаться быстрее мужских.

— Вот именно! — воскликнул Рамминс. — Вот именно! Оно их подталкивает! Тянет вперед! Вот почему они всегда побеждают. А если поставить корову задом к солнцу, оно станет толкать их в другую сторону, и тогда победят мужские сперматозоиды.

— Интересная теория, — заметил я. — Но, на мой взгляд, маловероятно, что солнце, которое находится в миллионах километров отсюда, может влиять на какие-то сперматозоиды в чреве коровы.

— Вы говорите чушь! — возмутился Рамминс. — Несусветную чушь! Разве луна не влияет на океанские приливы и отливы? Конечно, влияет! Так почему солнце не может подтолкнуть женские сперматозоиды?

— Я понял, что вы имеете в виду.

Рамминс внезапно потерял интерес к разговору.

— Вы получите телку, — буркнул он, отворачиваясь от меня. — Можете не беспокоиться.

— Мистер Рамминс, — позвал я.

— Что?

— А ваша теория применима к людям?

— Конечно, — откликнулся он. — Если не забывать о нужном направлении. Кроме того, корова ведь не лежит на земле, она стоит на четырех конечностях.

— Понятно.

— И не нужно делать это ночью, — продолжал он, — потому что если земля заслоняет солнце, то оно не может ни на что повлиять.

— Правильно, — согласился я, — но можете ли вы доказать, что эта теория применима к людям?

Рамминс склонил голову набок и одарил меня широкой лукавой улыбкой, обнажившей сломанные зубы.

— У меня четыре парня, так?

— Так.

— От девчонок здесь нет никакого толка, — добавил он. — На ферме нужны мальчики, а у меня их четверо, верно?

— Верно, — кивнул я, — совершенно верно.