Онлайн чтение книги Колония на кратере
ГЛАВА XVII

Флотилия Ваальли представляла собою очень живописное и величественное зрелище: военные ладьи его все до единой были разукрашены с обычной роскошью и пестротой, соответствующими вкусу туземцев. Перья, знамена, различные эмблемы войны, могущества и славы красиво развевались на носу каждой отдельной лодки. На туземцах были надеты самые богатые праздничные наряды. Боевой флот этот двигался в строгом порядке. Дикари были уже очень близко, и, очевидно, неприступный вид острова приводил их в смущение.

Это было нечто совсем иное, чем остров Ранкокус; там всюду расстилалось пологое песчаное побережье, где можно было пристать и выйти на берег в любом месте, а здесь повсюду море разбивалось о неприступную гранитную стену, на которой волны прибоя не оставляли никакого следа, кроме больших черных и влажных пятен от брызг и пены на скале. Ваальли, за которым зорко наблюдал Хитон, очевидно, раздумывал теперь, какое направление ему избрать и с какой стороны подступить к Пику. Марку пришло в голову дать всего один выстрел из орудия; он рассчитывал, что необычайный грохот и раскат от выстрела, а главным образом, разные отголоски горного эха породят панику в войсках Ваальли. После непродолжительного обсуждения этого вопроса было решено испробовать это запугивающее средство. Боб Бэте, которому прекрасно были известны те места, где страшные раскаты эха были особенно гулки и оглушительны, принял на себя заботу навести орудие в надлежащую точку, чтобы произвести как можно больше шуму и треску.

И вот, когда Ваальли собрал вокруг себя, очевидно для совещания, своих военачальников, раздался вдруг, как гром, внезапный оглушительный выстрел из орудия. Эхо подхватило звук выстрела, и раскат со страшным гулом начал отдаваться во всех утесах, скалах и ущельях острова; гремящие, как гром, раскаты с каким-то адским грохотом и шумом перекатывались с утеса на утес на протяжении более мили.

Пораженные внезапным ужасом, туземцы долгое время не могли прийти в себя и понять случившееся, а потом вдруг со всех сторон поднялся крик: десятки голосов кричали разом, что это скалы заговорили грозным голосом, грозя погибелью им всем, что, очевидно, божества разгневаны за то, что люди дерзнули подступить к их избранным владениям. И этот крик как будто был сигналом ко всеобщему бегству дикарей. Казалось, что люди эти состязаются в том, кому из них скорей посчастливится избежать грозящей опасности гнева богов и этих скал, готовых, казалось, обрушиться на них. В продолжение более получаса был слышен только плеск пагаий, погружаемых в воду и подымавших клубы пены и мириады брызг неистовыми ударами по поверхности моря.

Успех выстрела был полный. Пока Марк и Хитон радовались благополучному отражению этого нападения, с наблюдательного пункта Пика, где оставалась Бриджит, прибежал посол с известием, что «Дидона» приближается к острову и в настоящую минуту находится уже у северного прибрежья Пика. Теперь необходимо было немедля выкинуть условный знак, по которому Юнона должна была узнать, можно ли ее судну войти в Миниатюрную бухту. Марк приказал тотчас же подать сигнал; на «Дидоне» немедленно подняли паруса, и минут двадцать спустя она была уже у пристани.

Благополучное возвращение Юноны чрезвычайно обрадовало всех наших переселенцев; туземцы, очевидно, не видели шлюпки, и можно было рассчитывать, что они долго не вернутся к Пику, приписав каменный дождь и дым вулкана, неприступность скал, а также и раскаты эха, — словом, все тайны этого заколдованного места действию какой-нибудь сверхъестественной силы богов. Ункус был встречен самыми сердечными приветствиями и горячей благодарностью; он чувствовал себя счастливейшим из людей и поручил своей сестре высказать это своим новым друзьям. Тем временем вся неприятельская армия уже скрылась с горизонта в юго-западном направлении.

Сам Ваальли был человеком слишком крепкого закала, чтобы так сразу дать сразить себя первой неудачей или же чувством минутного страха; но, видя всеобщий суеверный страх и безотчетный ужас всех окружающих, он понял, что теперь поделать ничего нельзя, и, уступая стихийному страху своих приверженцев, сам подал знак к отступлению.

Однако Марк был почти уверен в том, что если Ваальли останется на острове Ранкокус, то не пройдет и полугода, как он снова возобновит свои враждебные попытки, а потому теперь же приходилось решить вопрос, что лучше: начать ли, пользуясь первым удачным шагом и суеверным страхом туземцев, наступательные действия и заставить их вернуться на их острова, или же продолжать укрываться за той таинственной завесой, которая скрывала их до настоящей минуты? Вопрос этот был решен скорее силой самих обстоятельств, нежели путем доводов и рассуждений. При тех условиях, в каких находилась в данное время колония, немыслимо было и думать о наступательных действиях. К тому же Ваальли располагал слишком многочисленным войском, чтобы его можно было атаковать какому-нибудь десятку смельчаков. Необходимо было дождаться хотя бы того времени, когда «Друг Авраам» сумеет поразить их зычным голосом своих орудий. Обладая таким внушительным судном, Марк не терял надежды не только разбить наголову Ваальли и заставить его вернуться на свои острова, но, быть может, и совершенно низвергнуть его и возвратить власть предводителя на островах Бэтто доброму и честному Урууни.

Итак, прежде всего следовало закончить и спустить на воду судно. Однако при настоящих условиях даже и это было довольно затруднительно. Отправляя рабочих на Риф, Марк тем самым лишал колонию на Пике содействия этих людей в случае вторичного нападения диких. Решиться же на морское сражение с наличным составом судов наши переселенцы, конечно, не могли, а следовательно, необходимо было во что бы то ни стало иметь в своем распоряжении судно. Для этого пришлось прибегнуть к такого рода мере: Хитон, Питере и Ункус должны были остаться на Пике для охраны этого важного укрепления, тогда как Марк со всеми остальными членами колонии переселялся на Риф. Биглоу был отправлен туда несколькими днями раньше, чтобы докончить там еще некоторые необходимые работы.

Дней десять спустя после отступления Ваальли маленькая эскадра Марка, состоявшая из пинаса, «Бриджит» и йолы8Маленькая лодочка у туземцев., вышла в море.

Ввиду значительного расстояния между Пиком и Рифом, не позволявшего сообщаться обитателям того и другого с помощью каких-либо сигналов, Марк придумал другое средство, которое могло до некоторой степени заменить сигналы. На вершине Пика росло одинокое громадное дерево, чрезвычайно ясно выделявшееся на светлом фоне небесного свода, так что его было далеко видно с моря. Было условлено, что, как только на Пике заметят приближение Ваальли с войском, Хитон тотчас же срубит это дерево; а Марк со своей стороны должен был ежедневно высылать кого-нибудь в открытое море, чтобы узнавать, стоит ли на своем месте дерево.

Благодаря попутному ветру переезд совершился довольно быстро; подъезжая к Рифу и минуя каналом прилегающие к нему земли и острова, Марк не мог налюбоваться успешным произрастанием всех своих посевов. Сократу пришла остроумная мысль: он распустил две-три ивовые корзины и, нарезав из этих еще зеленых прутьев черенки, посадил в землю; все они, за очень немногими исключениями, принялись и теперь уже были почти в рост человека, обещая со временем стать если не особенно полезными, то во всяком случае весьма красивыми деревьями. Тут же неподалеку Марк заметил посаженные им самим года три назад кокосовые деревья, которые теперь достигали уже тридцати футов вышины.

Кокос — в высшей степени полезное дерево: плод его отличается сочностью, имеет прекрасный вкус и чрезвычайно полезен для здоровья; скорлупа легко поддается полировке и пригодна для выделки красивых чашек и различной домашней посуды; волокна годны для витья веревок, а листва служит прекрасным материалом для плетения циновок, корзин, гамаков и тому подобного, тогда как ствол этого дерева может считаться прекраснейшим строевым лесом: лодки, шлюпки, корыта, желоба и прочее можно выделывать из этого дерева без особого труда.

Кроме того, Хитон научил Марка еще одному малоизвестному употреблению кокоса. Однажды он угостил свою жену прекраснейшим на вкус блюдом из какой-то зелени; оказалось, что оно было приготовлено из молодых побегов кокосового дерева.

Но вот наша маленькая эскадра пристала к Рифу, — и остров тотчас же ожил от присутствия всех этих счастливых, довольных и дружных между собою людей. Биглоу за все дни своего пребывания на Рифе заметно двинул вперед работы по постройке судна, а теперь все дружно и усердно принялись за работу, так что на другой день мог состояться торжественный спуск судна «Друг Авраам».

Пользуясь последними часами дневного света, Марк предложил своей жене проехаться на «Бриджит» по морю и, кстати, посмотреть, стоит ли еще на вершине Пика дерево. Благополучно достигнув того места, откуда это дерево было видно, Марк увидел, что оно по-прежнему горделиво высится на своей скале; тогда он, повернув назад, направился обратно к кратеру.

В тот момент, когда «Бриджит» вошла в канал, ведущий прямо к Рифу, солнце уже совсем закатилось. Марк обратил внимание своей подруги на красивую окраску горизонта, как бы исполосованного огненно-яркими лучами только что закатившегося светила, на чудные луга и многочисленные стада, мирно покоившиеся по берегу канала. Плеск волны, рассекаемой кормой судна, встревожил мирно спавших животных: они вскочили и с ворчливым хрюканьем трусцой побежали в разные стороны.

— Смотри, мой друг, как мы их напугали, все стадо разбежалось! — весело заметил Марк.

— Нет, дорогой мой! Взгляни туда, вон на том конце луга их еще много; там они даже не тронулись с места.

— Не может быть! Наверно, ты ошиблась!

— А разве ты не видишь их, вон там, — на берегу того канала?

— Во-первых, это вовсе не канал, — это залив, а во-вторых… Ах, Боже! Да ведь это туземцы, Бриджит!

Действительно, ошибиться было невозможно: то, что молодая женщина приняла за спящее стадо свиней, — были головы и плечи человек двадцати туземцев, залегших для того, чтобы удобнее наблюдать за маленькой шлюпкой. При них были и две значительного размера лодки, других же лодок или людей нигде не было видно.

Открытие было чрезвычайно важное. Марк надеялся, что существование Рифа навсегда останется тайной для туземцев; доступ к нему со всех сторон был совершенно открыт и удобен, и оборона этого острова представляла немало затруднений. Беда нагрянула так неожиданно, и теперь надо было немедленно принять какие-нибудь меры.

Так как туземцы все равно успели заметить судно, тем более что на нем были паруса, то менять направление было бесполезно. Кратер также был отлично виден туземцам; что же касается «Ранкокуса» и строящегося судна, то и они, вероятно, были видны им, хотя, быть может, и не совсем ясно, так как находились приблизительно в двух милях от того места, где сейчас расположились туземцы.

День угасал, когда Марк с Бриджит и ребенком вернулись на Риф. Прошел час после того, как они впервые увидели туземцев. Переселенцы наши только что закончили свои дневные работы и сели ужинать под палаткой неподалеку от верфи. Не желая нарушать их мирную трапезу, Марк обождал, когда они окончат ужин, и затем, отозвав в сторону Боба Бэтса, сообщил ему важную весть.

— Так уж, верно, нам сегодня ночью придется их ожидать, — заметил Боб.

— Не думаю, — возразил Марк. — Ведь тот канал, куда они забрались в своих лодках, никоим образом не может привести их к Рифу; им придется вернуться к западной окраине нашего архипелага, чтобы выбраться в открытое море и затем отыскать один из тех проливов, которые ведут сюда. Сделать это ночью им, конечно, не удастся, потому что они, наверно, заблудятся в этом лабиринте каналов, проливов и заливов; я убежден, что они не сделают этой попытки.

— Беда, право, что они нашли сюда дорогу!

— Это действительно беда! — Я совсем не ожидал ее; до этой минуты нам с вами, Боб, больше везло, чем кому-либо из всех наших бедных товарищей. Быть может, и на этот раз судьба еще будет к нам милостива.

— Вот, кстати, вы упомянули о наших товарищах: хотите, я скажу вам о них нечто, что я узнал недавно от Джонса? Вы, конечно, знаете, что он долгое время жил среди этих дикарей; так вот, он говорит, что года три тому назад к островам, называемым у них землей Ваальли, пристала шлюпка, в которой находилось семь бледнолицых. Кто они были такие, — этого Джонс не знал, и сам он их никогда не видел, потому что жестокий Ваальли заставлял этих несчастных день и ночь работать; но все же Джонсу удалось собрать кое-какие сведения о них, а также и о той шлюпке, на которой они прибыли.

— Неужели вы думаете, Боб, — что эти люди наши бывшие товарищи?

— Да, мистер Марк, я в этом даже убежден; по словам туземцев, на корме шлюпки есть изображение птицы, а ведь вы, наверное, помните, что на нашей шлюпке был изображен орел с распростертыми крыльями. Затем, по слухам, дошедшим до Джонса, один из этих людей имеет красный шрам на щеке; вы, наверное, не забыли, что Билль Броун имел именно такой шрам. По-моему, мистер Марк, это, вне всякого сомнения, наши товарищи.

Марк призвал Джонса и стал подробно расспрашивать его обо всем, касающемся тех людей. По его ответам он узнал, что половина людей, бывших на шлюпке, погибла от голода прежде, чем они добрались до этой группы островов; что все они представляли собою уцелевшую часть экипажа коммерческого судна, потерпевшего крушение; что человек со шрамом на лице весьма искусен в кораблестроении и что ему Ваальли поручил изготовить для себя шлюпку, которая не боялась бы ни бури, ни ветров.

И эта последняя подробность подтверждала уверения Боба, так как Билль Броун был корабельным плотником на «Ранкокусе». Все очевидно говорило в пользу того, что некоторые из матросов «Ранкокуса» уцелели и что они находились в неволе у жестокого предводителя туземцев, грозившего теперь погибелью и всей колонии переселенцев. Но сейчас не время было рассуждать, как освободить этих людей из плена, так как в данную минуту все внимание Марка должно было быть обращено на способы самозащиты и на средства к обороне Рифа и его обитателей.