Онлайн чтение книги Контракт Паганини
20. Дом

Пенелопа почувствовала, что ее снова охватывает паника, как будто страх в ней просто отдышался и закричал снова. Пенелопа вытерла слезы и попыталась подняться. Холодный пот лился между грудей и из подмышек. Мышцы во всем теле болели и дрожали от напряжения. Сквозь грязь на ладонях сочилась кровь.

– Нам нельзя оставаться здесь, – прошептала она и потянула Бьёрна за собой.

В лесу было темно, однако ночь уже повернула на утро. Беглецы снова торопливо шли к берегу, на юг от дома и вечеринки.

Подальше, как можно дальше от преследователя.

Сознавая, что им нужна помощь, нужен телефон.

Лес понемногу спускался к воде, и они опять побежали. Между деревьями показался еще один дом, до него было с полкилометра, а может, и меньше. Где-то вдалеке стрекотал вертолет.

Бьёрн, кажется, был готов упасть в обморок. Видя, как он опирается то о землю, то о ствол дерева, Пенелопа всякий раз пугалась, что он больше не сможет бежать.

Где-то сзади хрустнула ветка, как будто сломавшись под тяжестью человека.

Пенелопа со всех ног кинулась через лес.

Деревья поредели, и она снова увидела дом, всего в нескольких метрах. Свет, падавший из окна, сиял на красном лаке стоящего под этим окном «форда».

Заяц проскакал по мху, через можжевельник.

Тяжело дыша, беглецы с опаской двинулись по гравийной дорожке.

Они остановились, чтобы оглядеться; от напряжения закололо в икрах. Поднялись на крыльцо, открыли дверь и вошли.

– Здравствуйте! Нам нужна помощь! – крикнула Пенелопа.

После солнечного дня в доме было тепло. Бьёрн споткнулся, его босые ноги оставляли на полу прихожей кровавые следы.

Пенелопа пробежала по комнатам, но в доме никого не оказалось. Наверное, хозяева заночевали у соседей после вечеринки, подумала она и остановилась у окна, скрывшись за занавеской. Пенелопа немного подождала, но никого не увидела ни в лесу, ни на газоне у дома, ни на подъездной дорожке. Может, человек в черном наконец сбился со следа, а может, поджидает их у другого дома. Пенелопа вернулась в прихожую. Бьёрн сидел на полу, рассматривая раны на ногах.

– Найди себе обувь, – сказала она.

Бьёрн посмотрел на нее пустым взглядом, словно разучился понимать слова.

– Еще не конец. Тебе нужно во что-нибудь обуться.

Бьёрн принялся рыться в гардеробе, выбрасывая оттуда пляжные шлепанцы, резиновые сапоги и старые сумки.

Стараясь избегать окон, Пенелопа принялась искать телефон. Посмотрела на столике в прихожей, в портфеле на диване, заглянула в миску, стоявшую на журнальном столике, поискала среди ключей и документов на разделочном столе в кухне.

Снаружи донесся какой-то звук. Пенелопа замерла и прислушалась.

Наверное, почудилось.

В окно проникли первые лучи восходящего солнца.

Пригибаясь, Пенелопа прокралась в просторную спальню и принялась выдвигать ящики комода. Среди белья лежал снимок в рамочке – семейный портрет, снятый в ателье: муж, жена и две дочери-подростка. Другой ящик оказался пустым. Пенелопа открыла платяной шкаф, сняла с вешалки кое-какие вещи, взяла черную куртку с капюшоном – гардероб подростка – и вязаный свитер.

Услышав, как в кухне полилась вода, Пенелопа бросилась туда. Бьёрн нагнулся над раковиной и пил воду. На ногах у него были поношенные спортивные туфли на пару размеров больше.

Мы должны найти кого-нибудь, кто нам поможет, подумала она. Что за ерунда, здесь же должно быть полно народу.

Пенелопа протянула Бьёрну свитер, и тут в дверь постучали. Бьёрн испуганно улыбнулся, натянул свитер и пробормотал, что им, кажется, повезло. Пенелопа вышла в прихожую, убрала волосы с лица. Она уже почти открыла дверь, когда увидела за мутным стеклом силуэт.

Пенелопа замерла, глядя на тень сквозь затуманенное окошко. Протянуть руку и открыть дверь вдруг стало невозможно. Она узнала фигуру, форму головы и очертания плеч.

Из легких будто выкачали воздух.

Пенелопа медленно попятилась в кухню, ее передернуло, телу захотелось бежать. Она уставилась на стекло, на неясное лицо с маленьким подбородком. У Пенелопы закружилась голова; девушка снова попятилась, топча сумки и сапоги и опираясь рукой о стену. Пальцы зашарили по обоям, покосилось зеркало.

Рядом встал Бьёрн, сжимая в руке разделочный нож с широким лезвием. Щеки побелели, рот полуоткрыт, глаза не отрываются от окошка.

Пенелопа уперлась задом в кухонный стол и тут же заметила, как дверная ручка медленно опускается. Пенелопа метнулась в ванную, открыла краны и громко крикнула:

– Входите, открыто!

Бьёрн вздрогнул, в ушах застучала кровь. Он выставил нож перед собой, готовясь защищаться или нападать. Однако преследователь осторожно отпустил ручку. Силуэт в окошке исчез, через пару секунд послышались шаги – человек шел по гравийной дорожке возле дома. Бьёрн взглянул вправо. Пенелопа вышла из ванной. Бьёрн указал на окно комнаты, где стоял телевизор; оба перешли в кухню и тут же услышали, как человек в черном ходит по террасе. Вот прошел мимо окна, вот подходит к двери. Пенелопа попыталась представить себе, что видит преследователь, позволяют ли угол и освещение рассмотреть разбросанную по прихожей обувь, кровавые следы ног Бьёрна на полу. Доски снаружи снова скрипнули – человек двинулся к лестнице, спускающейся на задний двор. Он обошел дом и направляется к кухонному окну. Бьёрн и Пенелопа легли на пол и прижались к стене прямо под окном, стараясь не шевелиться и едва дыша. Услышали, как человек подошел к окну, пошарил руками по жестяному подоконнику, и они поняли: он заглядывает в кухню.

Тут Пенелопа заметила, что в стекле духовки отражается окно. В отражении было видно, как преследователь старается рассмотреть, что происходит в кухне. Когда он посмотрит на стекло духовки, то увидит ее, Пенелопы, глаза. И сразу поймет, что они затаились где-то здесь.

Лицо в окне исчезло, шаги снова донеслись с террасы, потом захрустел гравий. Когда входная дверь открылась, Бьёрн метнулся к кухонной двери, тихо отложил нож, повернул ключ в замке, толкнул дверь и выскочил.

Пенелопа бросилась следом, в прохладный утренний сад. Они пробежали по лужайке, мимо кучи компоста и дальше в лес. Сумерки еще не рассеялись, но между деревьями уже пробивался жидкий свет восходящего солнца. Страх гнал Пенелопу вперед, в груди бушевала паника. Пенелопа уворачивалась от толстых веток, перепрыгивала через низкие кусты, через камни. Где-то сбоку бежал Бьёрн, она слышала его частое дыхание. А за спиной Бьёрна угадывался безостановочный бег того, другого, ощущаемого как тень. Он следовал за ними и, Пенелопа знала, хотел убить их, как только догонит. Она вспомнила когда-то читанное: одна женщина-тутси в Руанде пережила геноцид, спрятавшись от убийц-хуту под порогом и потом бежав. Она не знала покоя в течение всех тех месяцев, что продолжалась резня. Прежние соседи и друзья гнались за ней с мачете. Мы подражали антилопам, писала эта женщина. Мы, выжившие в джунглях, подражали антилопам, убегающим от хищников. Мы бежали, выбирая неожиданные дороги, мы разделялись и меняли направление, чтобы сбить преследователей с толку.

Пенелопа сообразила, что они с Бьёрном убегают неправильно. Они бегут без плана, бессмысленно, и это на руку не им, а их преследователю. Их бегство наивно. Они хотят найти дом, помощь, хотят позвонить в полицию. Все это известно преследователю, он понимает, что они станут искать спасения у людей, станут искать дома на острове.

Пенелопа зацепилась за упавшую ветку и порвала штаны. По инерции пролетела несколько шагов, согнувшись, потом снова выпрямилась, побежала, просто отметив, как боль обожгла ногу.

Нельзя останавливаться. Привкус крови во рту. Бьёрн споткнулся, запутавшись в кустарнике. Беглецы свернули возле вывороченного дерева, в яму от которого налилась вода.

И пока Пенелопа неслась рядом с Бьёрном, страх вдруг извлек из памяти воспоминание, воспоминание о таком же страхе. Пенелопа вспомнила, как была в Дарфуре, вспомнила глаза людей, вспомнила отличия между взглядами тех, кто больше не мог сопротивляться, и тех, кто продолжал бороться, кто отказывался сдаваться. Она никогда не забудет детей, явившихся ночью в Куббум с заряженными револьверами. Она никогда не забудет страх, который тогда испытала.