Онлайн чтение книги Кориолан
АКТ IV

СЦЕНА 1

Перед воротами Рима.

Входят Кориолан, Волумния, Виргилия, Менений, Коминий и несколько молодых патрициев.

Кориолан

Не плачьте. Пусть прощанье будет кратким.

Скотом бодливым и многоголовым

Из города я вытолкнут. — О мать,

Где мужество твое былое? Прежде

Твердила ты, что бедствия большие

Для сильных духом служат пробным камнем,

А заурядный человек способен

Сносить лишь заурядные несчастья

Ведь по морю безбурному плывут

Любые корабли с успехом равным

И что лишь тот, кто мудр и благороден,

Умеет сохранять невозмутимость

Под злейшими ударами судьбы.

Ты мне сама внушила эти мысли

Залог непобедимости души,

Воспитанной на них.

Виргилия

О небо, небо!

Кориолан

Жена, прошу тебя…

Волумния

Да истребит

Багровая чума весь римский люд

Торговый и мастеровой!

Кориолан

Зачем?

Когда исчезну я, меня оценят.

Мать, ободрись. Ведь ты же говорила,

Что ты, будь Геркулес твоим супругом,

Шесть подвигов сама бы совершила,

Чтоб облегчить его труды. — Прощайте,

Жена и мать. — Не унывай, Коминий,

А я не пропаду. — Менений верный,

Твоя слеза скупая солонее,

Чем слезы молодых. Она отрава

Для старых глаз.

(Коминию.)

Мой бывший полководец,

Я помню, ты умел взирать бесстрастно

На сердце леденившие картины.

Втолкуй же этим женщинам печальным,

Что плакать при ударах неизбежных

Не менее нелепо, чем смеяться.

Ты знаешь, мать, что мужество мое

Тебе всегда служило утешеньем.

Так верь, хоть ухожу я одинокий,

Как в логове дракон, который сеет

Повсюду ужас тем, что он невидим

И людям лишь по россказням знаком,

Что над толпой возвысится твой сын,

Коль хитростью ее не будет сломлен.

Волумния

Мой первенец, куда же ты пойдешь?

Пускай проводит добрый наш Коминий

Тебя немного. Тщательно обдумай

Свой путь, чтобы опасностям случайным

На нем не подвергаться зря.

Кориолан

О боги!

Коминий

Сопровождать тебя я буду месяц,

А там увидим, где тебе остаться,

Так, чтоб могли мы вести слать друг другу

И чтоб потом, когда приспеет время

Потребовать возврата твоего,

Нам не пришлось разыскивать тебя

По белу свету, ибо проволочка

Со стороны просителя способна

Расхолодить дающих.

Кориолан

Нет, прощай!

Немолод ты и чересчур пресыщен

Трудами боевыми, чтоб скитаться

С тем, кто их алчет. У ворот простимся.

Жена и мать, любимые мои,

И вы, друзья чистейшей, лучшей пробы,

Идем. Как только выйду из ворот,

Скажите: «В добрый час!» — и улыбнитесь.

Прошу, идем. Пока топчу я землю,

К вам постоянно будут приходить

Известья обо мне, но никогда

Не скажут вам, что Марций стал иным,

Чем раньше был.

Менений

Не приходилось слышать

Мне слов, достойней этих. Полно плакать.

Идем… Эх, если б с этих старых плеч

Стряхнуть десяток лет, клянусь богами,

Я всюду за тобою неотступно

Последовал бы.

Кориолан

Руку дай. — Идем.

Уходят.

СЦЕНА 2

Там же. Улица поблизости от ворот. Входят два трибуна Сициний и Брут. С ними Эдил.

Сициний

Всех по домам отправь. Он удалился.

И этого довольно. Ропщет знать,

Которая была с ним заодно.

Брут

Поставив на своем, мы показали,

Что мы сильны. Теперь держаться надо

Скромней, чем раньше.

Сициний

Пусть идут домой.

Скажи, что главный их противник изгнан

И власть плебеев вновь, как встарь, крепка.

Брут

(эдилу)

Всем разойтись вели.

Эдил уходит.

Входят Волумния, Вергилия и Менений.

Вон мать его.

Сициний

Свернем-ка мы с дороги.

Брут

Почему?

Сициний

Да говорят, она ума решилась.

Брут

Нет, поздно уходить: нас увидали.

Волумния

А, вот и вы! Пусть язвами чумными

Вам боги за любовь ко мне и сыну

Отплатят!

Менений

Тише! Ну зачем так громко?

Волумния

Когда б не слезы, я б сказала вам…

Да и теперь скажу…

(Бруту.)

Постой, куда ты?

Виргилия

(Сицинию)

И ты останься. — Ах, зачем была я

Не властна мужу то же слово молвить!

Сициний

(Волумнии)

В тебе, я вижу, много от мужчины.

Волумния

А что же в том позорного, глупец?

Нет, посмотрите, как он глуп! — Да разве

Я родилась на свет не от мужчины.

В отличье от тебя, отродье лисье,

Изгнавшее того, кто ради Рима

Нанес ударов больше, чем успел

Ты слов наговорить?

Сициний

Благое небо!

Волумния

Да-да, за ним ударов славных больше,

Чем за тобой премудрых слов. И он

Их наносил всегда на благо Риму.

Скажу тебе я… Впрочем, уходи…

Нет, ты остаться должен… Мне б хотелось,

Чтоб повстречал в пустыне аравийской

Мой сын тебя и всю твою родню

И чтоб при нем был добрый меч…

Сициний

И что же?

Виргилия

А то, что он со всем твоим потомством

Покончил бы.

Волумния

Вплоть до детей внебрачных.

О, сколько раз он ранен был за Рим!

Менений

Довольно, успокойся.

Сициний

Я желал бы,

Чтоб он, служа отчизне так, как начал,

Вовек не порывал узла заслуг,

Которым с нею сам себя связал.

Брут

И я желал бы этого.

Волумния

Желал бы!

Тогда зачем же с ним толпу стравили

Вы, два кота облезлых, хоть способны

Вы о его достоинствах судить

Не более, чем я — о тайнах неба,

Сокрытых от людей.

Брут

Уйдем, Сициний.

Волумния

Теперь я вас сама прошу — уйдите:

Вы славно потрудились. Но сначала

Еще два слова выслушать извольте:

Насколько выше холм Капитолийский

Беднейшей римской хижины, настолько

Супруг вот этой женщины, мой сын,

Хотя он изгнан вами, — выше вас.

Брут

Ну вот и хорошо. Прощай.

Сициний

Не стоит

На споры с сумасшедшей время тратить.

Волумния

Мои молитвы — с вами.

Трибуны уходят.

Пусть отныне

Одно лишь боги знают: исполнять

Мое проклятье. — О, как я желаю

Хоть раз на дню встречать их, чтобы тяжесть

Свалить с души.

Менений

Досталось им изрядно,

И поделом. Поужинаем вместе?

Волумния

Моя еда — мой гнев. Мой ужин — скорбь.

Я с голода умру при этой пище.

(Виргилии.)

Идем, и перестань стенать бессильно,

Но, как Юнона грозная, как я,

Излейся гневом. Ну, идем.

Волумния и Виргилия уходят.

Менений

О низость!

Уходит.

СЦЕНА 3

Дорога между Римом и Анциумом.

Входят римлянин и вольск навстречу друг другу.

Римлянин

А ведь я тебя, друг, хорошо знаю, да и ты меня тоже. Тебя вроде бы Адрианом зовут?

Вольск

Верно, приятель. Только, по правде сказать, как зовут тебя — я забыл.

Римлянин

Я родом из Рима, но теперь, как и ты, служу его врагам. Ну, узнаешь меня?

Вольск

Никанор, что ли?

Римлянин

Он самый, дружище.

Вольск

Когда мы виделись в последний раз, борода у тебя была подлиннее; впрочем, тебя всегда по голосу признать можно. Что нового в Риме? Наш Вольский сенат меня затем и послал, чтоб тебя разыскать. Как хорошо, что ты укоротил мой путь на целый день!

Римлянин

В Риме был большой мятеж: народ взбунтовался против сенаторов, патрициев и прочей знати.

Вольск

Был, ты говорить? Значит, уже кончился? Вот так неожиданность для наших правителей! Они ведь вовсю вооружаются, чтобы ударить на Рим, как только там междоусобица разгорится.

Римлянин

Главный-то пожар потушили, но он по любому поводу снова вспыхнуть может. Знать до того близко приняла к сердцу изгнание доблестного Кориолана, что каждую минуту готова отнять у народа власть и навсегда упразднить должность трибунов. Уж ты мне поверь: огонь тлеет себе да тлеет под пеплом, а потом возьмет и вырвется наружу.

Вольск

Неужели Кориолана изгнали?

Римлянин

Да, друг, изгнали.

Вольск

Ну, Никанор, за такую весть тебя у нас хорошо встретят.

Римлянин

Да, время для ваших самое подходящее. Верно говорится: чужую жену проще всего соблазнить, когда она с мужем в ссоре. Теперь вашему благородному Туллу Авфидию легко будет отличиться, раз родина его великого противника отвергла услуги Кориолана.

Вольск

Да, в этом сомневаться не приходится. Мне очень повезло, что я повстречал тебя. Теперь дело мое кончено и я охотно провожу тебя до Анциума.

Римлянин

А я по дороге, до ужина, выложу тебе кучу самых нежданных вестей из Рима. Все складывается для вас так, что лучше и не придумаешь. Вы, говоришь, уже и войско набрали?

Вольск

Да еще какое! Центурионы на местах, люди расписаны по сотням, жалованье выплачено — словом, хоть сейчас в поход.

Римлянин

Приятно слышать, что все готово. Вот от моих вестей ваши сразу и двинутся. Рад, что повстречал тебя, друг, а еще больше — тому, что ты будешь моим попутчиком.

Вольск

Я сам собирался сказать тебе то же, приятель. Я еще больше рад этой встрече, чем ты.

Римлянин

Вот и пойдем вместе.

Уходят.

СЦЕНА 4

Анциум. Перед домом Авфидия.

Входит Кориолан, переодетый бедняком; он прикрывает лицо краем плаща.

Кориолан

Как ты прекрасен, Анциум богатый,

А я наполнил вдовами тебя,

Передо мною падали со стоном

В бою владельцы этих дивных зданий.

Не узнавай Кориолана, город,

Чтобы камнями женщины и дети

Меня в бесславной схватке не побили!

Входит горожанин.

Приятель, здравствуй.

Горожанин

Здравствуй.

Кориолан

Ты не скажешь,

Где тут живет прославленный Авфидий

И в городе ли он?

Горожанин

Да-да. Сегодня

Он пир дает в честь городских властей.

Кориолан

Где ж дом его?

Горожанин

Вон здесь. Ты перед ним.

Кориолан

Прощай, спасибо.

Горожанин уходит.

О, как мир изменчив!

Друзей по клятвам, в чьей груди, казалось,

Стучало сердце общее, друзей,

Деливших труд, постель, забавы, пищу,

Любовью связанных и неразлучных,

Как близнецы, — мгновенно превращает

Пустячный случай во врагов смертельных.

А недругов, которых сна лишали

Их ненависть и мстительные планы,

Такой же мелкий и внезапный повод

Сближает, заставляет подружишься

И браком два потомства слить в одно.

Не то же ли со мной? Я ненавижу

То место, где рожден, и полюбил

Вот этот вражий город. Что ж, войду.

Быть может, умертвит меня Авфидий

И будет прав. Но если приютит,

Я честно послужу его отчизне.

(Уходит.)

СЦЕНА 5

Там же. Зал в доме Авфидия.

Внутри дома музыка. Входит слуга.

Первый слуга

Вина, вина! Ну и слуги у нас! Заснули все они, что ли? (Уходит.)

Входит второй слуга.

Второй слуга

Где Котус? Господин зовет его. — Котус! (Уходит.)

Входит Кориолан.

Кориолан

Как дом богат и запах пира сладок!

Лишь я — незваный гость.

Входит первый слуга.

Первый слуга

Ты что тут делаешь, приятель? Откуда ты? Здесь тебе не место. Ступай-ка себе за двери. (Уходит.)

Кориолан

Не заслужил я лучшего приема:

Ведь я — Кориолан.

Входит второй слуга.

Второй слуга

Ты откуда взялся? Где только у привратника глаза были? Зачем он впускает сюда всяких оборванцев? Пошел вон!

Кориолан

Эй, отвяжись!

Второй слуга

Как это — отвяжись? Сам отвяжись от нас!

Кориолан

Ты докучаешь мне!

Второй слуга

Нет, вы посмотрите какой храбрец! Ну, я сейчас с тобой по-свойски поговорю!

Входят первый и третий слуги.

Третий слуга

Это еще кто?

Первый слуга

Какой-то полоумный. Я такого сроду не видывал: никак не могу выставить его из дома. Поди-ка позови сюда господина. (Отходит в сторону.)

Третий слуга

Что тебе здесь надо, приятель? Сделай милость, убирайся.

Кориолан

Отстаньте. Ваш очаг не оскверню я.

Третий слуга

Да ты что за человек?

Кориолан

Я не простого рода.

Третий слуга

Верно: ты не просто бедняк, а настоящий нищий.

Кориолан

Ты прав: я нищ.

Третий слуга

А не угодно ли тебе, нищий не простого рода, поискать себе другое пристанище: здесь тебе не место. Сделай милость, убирайся. Ну!..

Кориолан

Знай свое дело. Иди клянчить объедки! (Отталкивает его)

Третий слуга

Ты еще сопротивляешься? (Второму слуге.) Пойди-ка скажи господину, что за гость к нам пожаловал.

Второй слуга

Я мигом. (Уходит)

Третий слуга

Ты где живешь?

Кориолан

Под сводом небесным.

Третий слуга

Под сводом небесным?

Кориолан

Да.

Третий слуга

Где же это находится?

Кориолан

В царстве коршунов и воронов.

Третий слуга

В царстве коршунов и воронов? (В сторону.) Ну и осел! (Громко.) Значит, с сороками вместе?

Кориолан

Нет, я ведь у твоего хозяина не служу.

Третий слуга

Ого! Ты, кажется, моего господина затрагиваешь?

Кориолан

Почему бы нет? Это честнее, чем трогать твою хозяйку. Я вижу, ты чересчур много болтаешь. Ступай за столом прислуживать. Прочь! (Бьет и выталкивает его.)

Третий слуга уходит.

Входят Авфидий и второй слуга.

Авфидий

Где этот малый?

Второй слуга

Вот он, господин. Не бойся я гостей потревожить, я б его как собаку избил. (Отходит в сторону.)

Авфидий

Откуда ты и кто? Чего ты хочешь?

Что ж ты молчишь? Скажи, кто ты такой.

Кориолан

(открывая лицо)

Ну если и теперь, в лицо мне глядя,

Ты снова, Тулл, меня узнать не сможешь,

Я должен буду сам себя назвать.

Авфидий

Скажи свое мне имя.

Кориолан

Оно для уха Вольского не сладко,

Для твоего — враждебно.

Авфидий

Кто же ты?

Твой облик грозен. На твоем лице

Читается привычка к власти. Виден

Из-под твоих изодранных снастей

Корабль могучий. Кто же ты такой?

Кориолан

Сейчас ты помрачнеешь. Что, узнал?

Авфидий

Не узнаю. Ты кто?

Кориолан

Я тот Кай Марций, что нанес так много

Вреда и ран твоим собратьям-вольскам,

А больше всех — тебе и был за это

Кориоланом прозван. Мне дала

Моя неблагодарная отчизна

За пролитую ради Рима кровь,

За страшные опасности, за службу

Одно лишь это прозвище в награду.

Оно — порука злобы и вражды,

Которое ко мне питать ты должен.

Оно одно осталось у меня:

Все остальное пожрано народом,

Чью зависть и жестокость разнуздала

Трусливая бездеятельность знати,

Покинувшей меня и допустившей,

Чтоб рабьи голоса меня изгнали

Из Рима с улюлюканьем. И вот,

Нуждой теснимый, я вступил под кровлю

Над очагом твоим. Не обольщайся,

Что я пришел в надежде жизнь спасти:

Страшись я смерти, никого на свете

Не избегал бы так я, как тебя.

Нет, только жажда расплатиться с теми,

Кем изгнан я, меня к тебе толкнула.

Коль в сердце ты еще скрываешь гнев

И хочешь мстить как за свои обиды,

Так и за унижение отчизны

Спеши использовать мои несчастья,

Поставь себе на службу жажду мщенья,

Которой я пылаю, ибо буду

С остервененьем злых подземных духов

Я биться против родины прогнившей.

Но если ты, устав пытать судьбу,

На это не осмелишься, то помни:

Мне так постыла жизнь, что сам подставлю

Я грудь свою твоей вражде давнишней.

Зарежь меня, иль ты глупец: ведь я

Тебя всегда преследовал свирепо,

Кровь бочками пускал твоей отчизне,

И жизнь моя, не став твоей служанкой,

Твоим позором будет.

Авфидий

Марций, Марций!

Ты каждым словом вырываешь с корнем

Из сердца моего былую злобу.

Заговори со мной из туч Юпитер

О тайнах неба и скрепи он клятвой

Свои слова, ему бы я поверил

Не больше, чем тебе я верю, Марций!

Позволь моим рукам обвить любовно

То тело, о которое ломался

Сто раз мой тяжкий дротик, чьи осколки

Луну, взлетая, ранили.

(Обнимает Кориолана.)

Сжимаю

Я наковальню моего меча

В объятьях и отныне состязаюсь

С тобою в благородной пылкой дружбе,

Как некогда с тобой из честолюбья

Я в доблести соперничал. Послушай,

Я девушку любил, мою невесту,

И вряд ли кто-нибудь вздыхал на свете

Так искренне, как я по ней; но даже

В тот миг, когда избранница моя

Впервые через мой порог шагнула,

Не радостней во мне плясало сердце,

Чем, о высокий дух, при нашей встрече!

Знай, Марс, мы втайне здесь собрали войско,

И я уж думал попытаться снова

Лишить тебя щита с рукою вместе

Иль собственную руку потерять.

С тех пор как был я побежден тобою

В двенадцатом по счету поединке,

Не проходило ночи, чтоб не снились

Мне схватки наши: видел я во сне,

Как мы с тобой, друг другу стиснув горло,

Катались по земле, срывали шлемы,

И я в изнеможенье просыпался.

Достойный Марций, если б не имели

Других причин для ссоры с Римом вольски,

То за одно изгнание твое

Призвали б мы к оружию всех граждан

С семидесяти лет до десяти

И принесли б войну в пределы Рима,

Чтоб затопить неблагодарный город

Ее потоком яростным. Входи же

В мой дом, где, как друзьям, пожмешь ты руки

Сенаторам, которые сегодня

Прощаются со мной перед походом

Хоть не на Рим, но на его владенья.

Кориолан

Благие боги, как я вами взыскан!

Авфидий

Ты здесь хозяин. Если самолично

Захочешь месть свою осуществить,

Я разделю с тобою власть над войском.

Сам принимай решения. Твой опыт

Богаче нашего. Ты лучше знаешь,

Где Рим силен, где слаб. Тебе виднее

Идти ли сразу нам к его воротам

Иль в отдаленных областях сначала

Посеять страх и римлян разгромить.

Войди же в дом. Позволь тебя сперва

Представить тем, кто должен дать согласье

На замыслы твои. Стократ привет!

Мы враждовали сильно, но сдружились

Еще сильней. Дай руку мне. Привет!

Кориолан и Авфидий уходят.

Первый и второй слуги выходят вперед.

Первый слуга

Вот так перемена!

Второй слуга

Честное слово, я хотел было огреть его палкой, да, по счастью, сообразил, что он не то, чем по одежде кажется.

Первый слуга

Ну и ручища у него! Он как крутанет меня двумя пальцами, словно я ему кубарь какой-нибудь.

Второй слуга

А я чуть посмотрел ему в лицо, так сразу и смекнул, что тут дело не простое. В его лице есть что-то такое… как бы это сказать…

Первый слуга

Да-да, что-то такое, словно он… Пусть меня повесят, если я не догадался, что он поважнее, чем нам казалось.

Второй слуга

Клянусь, и я тоже. Второго такого во всем мире не сыскать.

Первый слуга

И я так думаю, хоть мы с тобой и знаем воина, который почище его будет.

Второй слуга

Ты это про кого? Про нашего господина, что ли?

Первый слуга

А про кого же еще!

Второй слуга

Ну, наш-то шестерых таких стоит.

Первый слуга

Это ты, конечно, перехватил, хоть я и считаю хозяина великим воином.

Второй слуга

Видишь ли, в таких делах трудно решать, кто первый; но уж города защищать наш полководец лучше всякого другого умеет.

Первый слуга

Да и брать их тоже.

Входит третий слуга.

Третий слуга

Эй, друзья, и новости же я вам расскажу! Ох и новости, пройдохи вы этакие!

Первый и второй слуги

Что? Что? — Какие? — Да не тяни ты!

Третий слуга

Не хотел бы я сейчас быть римлянином; уж лучше пусть меня вздернут!

Первый и второй слуги

Это почему? — Это почему?

Третий слуга

Как — почему? Да ведь у нас в доме сам Кай Марций — тот, что всегда колотил нашего полководца.

Первый слуга

Что? Марций колотил нашего?

Третий слуга

Ну, не то чтоб колотил, а спуску ему не давал.

Второй слуга

Брось, приятель, мы здесь люди свои. Марций всегда был не по зубам нашему. Это его собственные слова — я же слышал.

Первый слуга

Что верно, то верно — не по зубам. Под Кориолами он сам изрубил и размолол нашего, как отбивную.

Второй слуга

Так что запросто мог его поджарить и скушать, если б был людоедом.

Первый слуга

А еще какие новости?

Третий слуга

Наши так его ублажают, будто он сын и наследник Марса. Его посадили на самый верхний конец стола; если кто из сенаторов с ним заговорит, так обязательно встанет и шапку снимет. Наш полководец ухаживает за ним, как за любовницей: то рукой его тронет словно святыню какую, то слушает его, выкатив глаза. Но главная новость вот какая: полководец-то наш теперь напополам разрезан, он уже только половинка того, чем был вчера; а другой половинкой по желанию и с согласия всех, кто сидит за столом, стал Марций. Он обещает римскому привратнику уши нарвать и все со своей дороги смести, чтоб позади него одно гладкое место осталось.

Второй слуга

Что ж, он, по-моему, больше любого другого способен это сделать.

Третий слуга

Он не только способен это сделать, но и сделает, потому что понимаешь, приятель, — у него на родине друзей не меньше, чем врагов, только эти друзья, понимаешь, не смеют показать, что они ему друзья, покуда он, как бы это сказать, декредитации подвергается.

Первый слуга

Декредитации? Это что такое?

Третий слуга

А как только, приятель, они увидят, что он гребень шлема опять кверху задрал, да в полную силу пришел, так сейчас выскочат из своих нор, как кролики после дождя, и сбегутся к нему на подмогу.

Первый слуга

Когда же все это будет?

Третий слуга

Завтра, сегодня, прямо сейчас. Чуть обед кончится, ударил барабан, вроде как на сладкое, и наши выступят, не успев даже губ утереть.

Второй слуга

Значит, опять повеселимся. Что хорошего в мирном времени? Только железо ржавеет, портные разводятся да стихоплеты плодятся.

Первый слуга

Да и я скажу: война — лучше мира, как день лучше ночи. Во время войны живешь весело: то тебе новый слух, то новое известие. А мир — это вроде спячки или паралича: скучно, пусто, тоскливо. В мирное время больше незаконных детей родится, чем на войне людей гибнет.

Второй слуга

Это точно. Конечно, на войне подчас чужих жен насилуют; зато в мирное время жены своих же мужей рогами украшают.

Первый слуга

Верно. Оттого люди и ненавидят друг друга.

Третий слуга

А все почему? Потому что в мирное время они не так друг другу нужны. То ли дело война! Надеюсь, римляне скоро будут стоить не дороже вольсков. Слышите, из-за стола встают!

Первый и второй слуги

Идем, идем скорее!

Уходят.

СЦЕНА 6

Рим. Площадь.

Входят оба трибуна — Сициний и Брут.

Сициний

Чего бояться нам? О нем не слышно,

Да и безвреден он во время мира

И прекращенья смут, народ державших

В тревоге постоянной. Пусть краснеют

При виде процветающей отчизны

Друзья спесивца Марция, которым,

Хоть и они страдали от раздоров,

Приятней видеть уличные схватки,

Чем слышать, как ремесленники наши

В довольстве и покое распевают

За верстаком своим.

Брут

Мы зло сумели вовремя пресечь.

Входит Менений.

Гляди — никак, Менений?

Сициний

Да, он самый.

Он стал с тех пор куда любезней с нами.

Привет тебе.

Менений

И вам обоим также.

Сициний

Жалеют о твоем Кориолане

Одни его друзья, а государство,

Назло ему, стояло и стоит.

Менений

Все это хорошо, но было б лучше,

Когда б он уступил.

Сициний

Не знаешь, где он?

Менений

Не знаю ничего. Вестей о нем

Жена и мать его не получают.

Входят трое или четверо горожан.

Горожане

Да охраняют боги вас обоих!

Сициний

Соседи, добрый вечер!

Брут

Добрый вечер,

Всем добрый вечер!

Первый горожанин

Мы и наши семьи

Должны за вас молиться на коленях.

Сициний

Живите, благоденствуйте.

Брут

До встречи,

Соседи наши добрые. О, если б

Кориолан любил вас так, как мы!

Горожане

Пусть боги вас хранят.

Оба трибуна

До скорой встречи!

Горожане уходят.

Сициний

Теперь спокойней, легче жить, чем раньте,

Когда с мятежным криком горожане

По улицам метались.

Брут

Был Кай Марций

Отважен на войне, но слишком дерзок,

Заносчив, полон спеси непомерной

И самомненья…

Сициний

Он всегда стремился

К верховной безраздельной власти.

Менений

Вряд ли.

Сициний

Не будь он нами консульства лишен,

С прискорбием мы б убедились в этом.

Брут

Но промыслом благих богов он изгнан

И счастлив Рим.

Входит эдил.

Эдил

Достойные трибуны.

Какой-то раб (в тюрьму он нами брошен)

Болтал, что два огромных вольских войска,

Все на пути сметая беспощадно,

Ворвались в земли Рима.

Менений

То Авфидий

Вновь высунул, узнав, что изгнан Марций,

Свои рога, которые он прятал,

Пока стоял за дело Рима Марций.

Сициний

Да что ты нам заладил — Марций, Марций?

Брут

Под розги болтуна! Нарушить мир

Не могут вольски.

Менений

Как это — не могут?

Нет, опыт учит нас, что очень могут.

Я сам тому свидетелем был трижды.

Не лучше ль, прежде чем пороть раба,

Порасспросить его, чтобы не высечь

Того, кто об опасности грозящей

Вас предостерегает?

Сициний

Что ты мелешь?

Быть этого не может!

Брут

Невозможно.

Входит гонец.

Гонец

Патриции стекаются к сенату.

Пришло известье, стершее румянец

С их лиц.

Сициний

Всему виною этот раб.

(Эдилу.)

Пусть высекут его перед народом,

Который он мутил.

Гонец

Достойный муж,

Раб не солгал. Известье подтвердилось,

И новые пришли — еще страшнее,

Чем первое.

Сициний

Как так — еще страшнее?

Гонец

Насколько это верно, я не знаю,

Но говорят открыто, будто Марций

Ведет войска с Авфидием совместно,

Всем римлянам от мала до велика

Поклявшись отомстить.

Сициний

Все это сказки!

Брут

Придуманные стороной слабейшей,

Чтоб Марция вернуть.

Сициний

Вот это ловко!

Менений

Не верю я! Две крайности такие,

Как Марций и Авфидий, — не сойдутся.

Входит второй гонец.

Второй гонец

Сенаторами послан я за вами.

Кай Марций и Авфидий с грозным войском

Неистово в пределы наши вторглись,

Огнем себе дорогу пролагая

И грабя все, что встретится на ней.

Входит Коминий.

Коминий

Вы натворили дел!

Менений

Какие вести?

Коминий

Вы сами все устроили так мудро,

Что ваших дочерей бесчестить будут,

Что с ваших крыш, расплавленных пожаром,

Свинцовый дождь вам хлынет на башку,

Что станут ваших жен у вас под носом

Насиловать…

Менений

Ответь: какие вести?

Коминий

…Что ваши храмы превратятся в пепел,

Что ваши вам столь милые права

В мышиной норке уместятся…

Менений

Вести!

(Трибунам.)

Боюсь я, дел наделали вы славных!

(Коминию.)

Ответь: какие вести? Если Марций

Союзник вольсков…

Коминий

Что еще за «если»!

Он их кумир. Они ему покорны,

Как будто он был создан не природой,

А более разумной высшей силой.

Они идут на все отродье наше

Не с большею опаской, чем мальчишки

За бабочкой бегут иль давит мух

Мясник.

Менений

Понатворили славных дел

Вы вместе с вашими мастеровыми,

Которые пропахли чесноком

И за которых вы горой стояли.

Коминий

Ваш Рим тряхнет он и на вас обрушит…

Менений

…Как Геркулес на землю спелый плод.

Наделали вы дел!

Брут

Но можно ль верить

Известиям?

Коминий

Вполне. И бледным трупом

Ты станешь раньше, чем их опровергнешь.

Все земли, завоеванные Римом,

С восторгом отпадают. Все смеются

Над теми прямодушными глупцами,

Которые, дерзнув сопротивляться,

Бессмысленно, хоть и бесстрашно гибнут.

Кто Марция осудит? Ведь находят

В нем кое-что его враги и ваши!

Менений

Мы все погибли, если не добьемся

У мужа благородного пощады.

Коминий

А кто пойдет просить? Трибуны?

Им не позволит стыд. Народ? Он вправе

Ждать состраданья от него не больше,

Чем волк от пастухов. Его друзья?

Да ведь мольбою сжалиться над Римом

Они б к нему враждебность проявили

И оскорбили бы его не меньше,

Чем те, кого он ненавидит.

Менений

Правда!

Стань поджигать он собственный мой дом,

И то б я не посмел просить пощады.

Да, славное вы дельце смастерили

С мастеровыми вашими!

Коминий

Вогнали

Вы Рим в такую дрожь, что не излечишь

Ее уже ничем.

Оба трибуна

При чем здесь мы?

Менений

А кто ж? Быть может, мы? Он был нам дорог,

Но, знатные трусливые скоты,

Мы вашей черни поддались, и свистом

Она его изгнала.

Коминий

Я боюсь,

Чтоб он на крик ее не возвратился.

Сам Тулл Авфидий в войске стал вторым

И повинуется, как подчиненный,

Любому знаку Марция. У Рима

Теперь одна опора и защита

Отчаянье.

Входит толпа горожан.

Менений

А вот и ваша шайка!

Так, значит, и Авфидий с ним?

(Толпе.)

На Рим

Заразу вы накликали в тот день,

Когда свои засаленные шапки

Кидали вверх и требовали с ревом

Изгнать Кориолана. Он вернулся,

И каждый волос на его бойцах

Для вас бичом окажется. Заплатит

Он вам за ваши голоса и с плеч

За каждую подброшенную шапку

Снесет одну безмозглую башку.

Да что там! Пережги он нас на уголь,

И то б нам было поделом.

Горожане

Ужасное известье!

Первый горожанин

Я-то сам,

Сказав: «Изгнать», прибавил: «Жаль».

Второй горожанин

Я тоже.

Третий горожанин

Я, конечно, тоже. Сказать по правде, не мы одни так говорили. Мы ведь думали сделать, чтобы всем было лучше, и хоть соглашались его изгнать, но в душе-то были с этим несогласны.

Коминий

И ловки ж вы голосовать!

Менений

Изрядно

Сумела отличиться ваша свора!

(Коминию.)

Идешь со мной в сенат?

Коминий

А то куда же!

Менений и Коминий уходят.

Сициний

Соседи, по домам! Не унывайте.

Ведь все они приверженцы его

И только ждут, чтоб подтвердилось то,

Чего они для виду так боятся.

Ступайте и не вешайте голов.

Первый горожанин

Да смилостивятся над нами боги! Пойдем домой, соседи. Зря мы его изгнали — я же всегда это говорил.

Второй горожанин

Все мы говорили то же самое. Идем-ка поскорей.

Горожане уходят.

Брут

Не нравится мне эта весть.

Сициний

Мне тоже.

Брут

Идем на Капитолий. — Половину

Того, чем я владею, я бы отдал,

Чтоб это было ложью.

Сициний

Ну, пойдем.

Уходят.

СЦЕНА 7

Лагерь неподалеку от Рима.

Входит Авфидий с одним из военачальников.

Авфидий

Так, значит, войско к римлянину льнет?

Военачальник

В нем что-то колдовское есть. Солдаты

Лишь про него толкуют. Имя Марций

Им служит предобеденной молитвой,

Питает их застольную беседу,

«Спасибо» заменяет за едой.

Да, вождь, на время этого похода

Ты отодвинут в тень.

Авфидий

А что ж мне делать?

Бороться? Это значит нашим планам

Колени перебить. Он и со мною

Надменней, чем я ждал, когда впервые

Мы обнялись. Но он всегда такой,

Его не изменить. Я извиняю

То, что исправить не могу.

Военачальник

Мой вождь,

Хотел бы я для твоего же блага,

Чтоб ты с ним власть над войском не делил,

А либо сам распоряжался, либо

Ему начальство сдал.

Авфидий

Тебя я понял.

Однако помни: он и не предвидит,

Какие обвиненья предъявлю

Ему я в день сведения всех счетов.

Хоть кажется — и сам он в это верит,

Да и толпа, наверно, так же мыслит,

Что он походом и делами вольсков

Руководит отлично, что дерется

В сраженьях, как дракон, что стоит только

Ему взмахнуть мечом, как враг бежит,

Но то, на чем он шею в день расчета

Себе иль мне сломает, — впереди.

Военачальник

Ты думаешь, что Рим он взять сумеет?

Авфидий

Все города ему сдались без боя,

А в Риме и сенаторы и знать

Его друзья. Трибуны — не солдаты.

Народ же призовет его обратно

Еще поспешней, чем изгнал. И Рим

Он схватит, как морской орел рыбешку,

Которая сама к тому всплывает,

В ком видит прирожденного владыку.

Сперва он верно родине служил,

Но устоять не смог под грузом славы.

Быть может, в том была повинна гордость,

Которая нас портит в дни успеха,

Иль вспыльчивость, которая мешает

Использовать разумно цепь удач,

Иль то, что от рождения ему

Присущи непреклонность и упорство,

Из-за которых на скамьях сената

Он шлема не снимал и оставался

В дни мира столь же грозен, как в бою.

Из этих свойств любого (обладает

Он ими всеми, хоть не в полной мере)

Довольно, чтобы на себя навлечь

Изгнание и ненависть народа.

Он сам свои заслуги свел на нет,

Твердя о них кичливо. Наша слава

Лишь мнением народным создается.

Тому, кто стал у власти (пусть по праву),

Вернее нет могилы, чем трибуна,

С которой слышит он хвалу.

Гвоздь выбивается другим гвоздем,

Ломает силу сила. Ну, идем.

О Кай, как только Рим возьмешь ты свой,

Я верх возьму, несчастный, над тобой.

Уходят.