Онлайн чтение книги Король абордажа
Глава 9. ИНСТРУКЦИИ ШЕВАЛЬЕ ДЮ РОССЕ

К весне 1665 года руки Моргана стали мягкими, с них совсем сошли мозоли, но в его личном кабинете, закрытом для всех, накопилась груда бумаг и документов.

Постепенно он купил, скопировал или украл карты, на которых было изображено все Карибское море. Он особенно ценил несколько превосходных французских карт Либо, а еще больше — выгравированные в Голландии карты Антона Ротгевена. Хотя Карлотта не умела ни читать, ни писать, как и все благородные девушки-испанки, но она проявила чрезвычайные способности к составлению аккуратных и подробных карт по описаниям бывшего штурмана и морского офицера Пабло Васконселоса.

К концу зимы Карлотта под каким-то предлогом ушла из дома и побежала в губернаторский дворец. Она нашла шевалье дю Россе, сидевшего в своем кабинете и тихо постукивавшего по большому красному кожаному портфелю, который занимал половину его заваленного рабочего стола.

— Alors, ma'mie. Ты уже выяснила, что собирается предпринять наш бравый капитан Морган?

Карлотта пожала худенькими плечиками в знак своего поражения.

— Я знаю столько же, сколько и все, — а это значит, Бернар, почти что ничего.

— Bigre! — отрезал дю Россе. — Ты меня расстроила, потому что я и сам знаю, что твой друг держит рот на замке, словно устрица. С другой стороны, — он пристально взглянул в поблескивающие зеленые глаза Карлотты, — до меня доходят слухи, дорогая, что ты питаешь к этому англичанину больше чем простую привязанность, поэтому удивительно, что ты пока не приобрела… ну, знака его постоянного внимания. — Шевалье внутренне улыбнулся своей деликатности.

Девушка отвернулась и конвульсивно сжала маленькие ручки.

— Я пыталась много раз, поверь мне! Боже! Как я хочу иметь ребенка от моего обожаемого Гарри. — Углы ее изящного рта грустно опустились вниз. — Ты прав. Я обожаю его — и я не позволю ему оставить меня.. Никогда! Он принадлежит мне, телом и душою.

— Не хочется, дорогая Карлотта, чтобы тебя постигло разочарование.

— Ты сомневаешься, что Гарри любит меня? — вспыхнула она.

Дю Россе несколько раз покачал завернутой в тюрбан маленькой головой.

— Я не отрицаю, что наш храбрый англичанин влюблен в тебя, как он вообще может быть влюблен в женщину. — Губернатор сухо улыбнулся. — Но если ты настолько глупа, что полагаешь, что ради тебя он отбросит свои правила и намерения — ну, короче говоря, ты ошибаешься.

Карлотта вскочила так резко, что засвистели ее светло-зеленые юбки, а глаза блеснули словно агаты.

— Ты всегда был дураком, Бернар, когда дело касалось женщин.

— Поздравляю. Между прочим, ты не забыла, что я тебе сказал в ту ночь, когда ты повстречалась с галантным капитаном Морганом?

Дю Россе обвел глазами комнату, остановил взгляд на пухлом конверте с печатями и потянулся за ним. Какое-то время его глубоко беспокоило то, что сэр Чарльз Литтлтон, британский губернатор на Ямайке, успешно привлекает к себе в Порт-Ройял все больше капитанов-пиратов. Но сейчас ситуация складывалась так, что усилия сэра Чарльза угрожали благосостоянию Тортуги — и благосостоянию самого Бернара Дешампа. Гавань в Порт-Ройяле был просторнее, и снабжение там было лучше.

— Если когда-нибудь, мой маленький друг, Морган оскорбит тебя — хотя такое, конечно, трудно даже представить себе, — тебе следует всего лишь подать ему мысль отправиться на Ямайку.

— Ямайка? Но он собирается… — Карлотта внезапно замолчала.

— Ах, правда? Ну, я могу снабдить тебя кое-какой полезной информацией. — Он протянул ей письмо. — В этом донесении с Сент-Кристофера сообщается о том, что, — он сделал ударение на следующих словах, — из Англии едет новый губернатор, который сменит на этом посту сэра Чарльза Литтлтона. Этот новый губернатор — мне сказали, что его имя Томас Модифорд — имеет королевское распоряжение вешать всех пиратов, флибустьеров и корсаров, которых он сможет поймать, а также пресекать деятельность конфедерации береговых братьев.

Он сделал вид, что не заметил страха, мелькнувшего в глазах Карлотты, не заметил, как смуглое лицо побледнело под слоем искусно нанесенных румян. Ее рот приоткрылся, словно она хотела что-то сказать, но потом ее губы снова сомкнулись. Шевалье весело потер руки. Значит, Морган действительно собирался на Ямайку?

— И еще, моя дорогая Карлотта, никогда, ни при каких обстоятельствах ты не смеешь подниматься на борт «Золотого будущего»; ты не должна покидать Тортугу. Я советую тебе вспомнить, что ты все еще моя собственность, поэтому неповиновение для тебя смерти подобно!

— Как это мило с твоей стороны, Бернар, напомнить мне об этом. — Карлотта вспыхнула до самого лба. — Разве я не выполняла все твои указания?

— До сих пор, — согласился дю Россе, обмахиваясь донесением от губернатора острова Сент-Кристофер. — Если ты любишь моего друга Генри, то убедишь его держаться подальше от Ямайки. Скажи ему, что он рискует оказаться на очень высокой виселице, которую сэр Чарльз только что построил на молу Кагуэй. Постой! Я и забыл, что жители Ямайки теперь называют свой городишко Порт-Ройял в честь нового короля. — Чтобы еще усилить удар, который он нанес своей посетительнице, он добавил: — На Ямайке он встретит какую-нибудь англичанку, которую полюбит. Хотя ты, наверное, считаешь иначе, моя дорогая, но Морган никогда не женится на девушке другой национальности — и я полагаю, он возьмет в жены особу того же сословия.

Карлотта вскочила.

— Гарри никогда не женится ни на ком, кроме меня. Разве я не благородной крови?

— Да, так и было, — вздохнул губернатор, — но будем честными: ты отказалась от своего благородного отца. Разве ты не бежала с португальским купцом?

Лицо Карлотты посуровело.

— Я любила Доменико Гонзало — ты понимаешь это? И я ненавидела мое заточение — словно в монастыре — в замке Веракрус!

— Бедное дитя. — Дю Россе сделал вид, что смахивает слезу. — А скажи, кто целый год валялся по всем постелям, пока Брэс де Фер не приютил тебя в Сьенфуэгосе?

Карлотта задрожала от ярости.

— Гарри не знает об этом, а если и узнает, то не обратит на это внимания!

— Сомневаюсь! — Дю Россе неожиданно нагнулся над столом и схватил ее за запястье. — Послушай, глупый котенок. Придумай что хочешь, но Морган не должен уехать на Ямайку!

Он наклонился так, что его налитые кровью глаза оказались всего на расстоянии дюйма от ее широко распахнутых зеленых глаз.

— Я не позволю ему отвлечь от меня братьев и направить поток товаров от Тортуги к британской колонии. — Он продолжал сжимать ее руку, пока она не закрыла глаза и не задержала дыхание от боли. — Если он будет упорствовать в своем намерении, то позаботься о том, чтобы он не отплыл на Ямайку — и вообще больше никуда никогда не отплыл.

В Кайоне разносились обычные звуки попойки в честь успешного возвращения очередной экспедиции, хотя ночь была влажной и дождливой.

Морган бесцельно бродил по веранде, глядя на огоньки, сверкавшие в порту. Из-за жары на нем оставался только свободный халат, который он накинул на плечи и подвязал на животе.

Свернувшись на белой круглой подушке, сидела Карлотта. При свете лампы серебряные гребни в ее волосах слабо поблескивали. Отблески света играли и на большом золотом божке какого-то давно умершего индейского вождя-касика, который свисал с ее шеи на тяжелой золотой цепи. Карлотта тоже была легко одета — прозрачное платье из такого тонкого шелка, что сквозь него при желании можно было читать книгу. Хотя оно обошлось Гарри Моргану во много золотых экю, он не смог устоять перед его невероятной прозрачностью, перед изяществом похожего на паутину шелка на воротнике и манжетах.

— Ах, тигрица, — вздохнул он, — я слишком долго бездельничал. Такая жизнь хороша, но она не по мне.

С ужасом взглянув на него, она спросила:

— Скажи мне, Гарри, куда ты направишься и сколько времени тебя не будет?

Большим пальцем он провел красную черту на ее нежной шее.

— Только тебе, — тихо произнес он, — доверю я свои мысли. Проклятый мир с Испанией затянулся дольше, чем я ожидал. Я не могу вечно держать «Золотое будущее» без работы, поэтому я хочу выступить против голландцев.

— Тогда почему ты не обратишься к Бернару за комиссией, — я хочу сказать, к губернатору?

«Вот даже как! — подумал Морган. — Бернар, да? И откуда Карлотта могла знать, что он не просил у дю Россе каперскую лицензию? — Морган глотнул вина. — Значит, эта такая влюбленная и на первый взгляд привязанная ко мне девочка коротко общается с дю Россе?»

Морган почувствовал подвох и ответил на ее вопрос так:

— В Кайоне я не смог найти подходящих пушек и хорошего пороха.

— Тогда где же ты возьмешь боеприпасы? — Сердце у нее отчаянно забилось. — Не… Не на Ямайке?

— Я думал об этом, — согласился он. — А почему бы нет?

Судорожным движением она прижалась к нему.

— О Гарри! Ты не должен ехать туда. Поверь мне, ты не должен!

В царившей полутьме он был поражен выражением ужаса у нее на лице.

— Чего ты боишься, тигрица?

— Я слышала — не важно от кого, — что туда едет новый губернатор с распоряжением английского короля бороться со всеми пиратами и ослабить власть конфедерации!

Она почувствовала, как его мускулы на мгновение напряглись, а потом расслабились.

— Кто рассказал тебе такую чушь? — спросил он ее с отлично разыгранным изумлением, а потом принялся расспрашивать: — Это был дю Россе?

— Нет! — крикнула она. — Это был… был капитан, которого я случайно встретила… у торговца вином. Он был в Кагуэе, то есть в Порт-Ройяле, — недавно. Он клялся, что английский король прислал много солдат и что Ямайка будет закрыта для всех, кроме настоящих английских судов!

— Именно таким судном, — тихо произнес Морган, — я и собираюсь командовать. Но английское судно, даже частное, когда оно снаряжено соответствующим образом и имеет английскую каперскую лицензию, перестает считаться пиратским. Капитан становится честным капером. Солнышко, это вполне благородное звание, — он резко рассмеялся, — как замужество.

Карлотта подняла голову и со слезами на глазах попыталась вымученно улыбнуться.

— Скажи мне, Гарри, разве я не научилась делать тебя счастливым? Давать тебе наслаждение?

— Да. Никогда у меня не было такой нежной, сладкой подруги.

— Скажи мне, разве я не переводила для тебя много часов подряд? Сколько карт я начертила и срисовала для тебя? — Голос Карлотты задрожал. — Пожалуйста, Гарри, ради Бога, послушай меня. Разве я не доказала, что доставлю тебе удовольствие, разве я не доказывала тебе много раз, как страстно я обожаю тебя — и только тебя одного?

Морган высвободил руки и взялся за рюмку. Он кивнул, но воспоминание о том, что она солгала ему насчет дю Россе, охладило его энтузиазм.

— Многое из того, что ты говоришь, тигрица, верно, но зачем напоминать мне об этом? Может… — Он остановился на полуслове. Будь оно все проклято, он так привязался к ней, к ее причудам и к тому, как она готовила, к ее веселью и красоте.

Ее длинные ресницы дрогнули.

— Может — что? О, пожалуйста, Гарри, пожалуйста, скажи мне.

— Может, когда закончится это плавание и если ты не изменишься ко мне… — Он снова замолчал, думая о ее связи с дю Россе. — Нет, глупо даже думать об этом.

Карлотта глубоко вздохнула, так что ее изящная грудь поднялась под прозрачной тканью.

— Я понимаю, — прошептала она. — Когда Гарри Морган женится — то возьмет девушку из богатой аристократической семьи?

— Как четко ты это сформулировала.

Она опустилась перед ним на колени и прижалась к его ногам.

— Не надо, — попросил он и попытался поднять ее, но она только крепче, со стоном, продолжала прижиматься к его ногам.

— Гарри, разве ты не видишь? Ты никогда не найдешь другую женщину, которая будет любить тебя всем сердцем, как я, которая будет готова на все ради тебя, как я. — Она подняла дрожащее лицо. — Обещай мне, что ты не поплывешь на Ямайку, а будешь воевать против голландцев, а потом вернешься ко мне.

— Дорогая маленькая тигрица, — произнес Морган, -ты хочешь командовать слишком большим кораблем.

Дождь почти прекратился, и сквозь редкую водяную завесу стал виден порт — сверкающий и манящий.

Морган нашел взглядом «Золотое будущее». Он увидел очертания барка, отраженные в воде. Господи, какое счастье снова ощутить покачивание палубы под ногами!

Поднявшись на ноги, он ступил на мокрый песок и молча вглядывался в море.

Карлотта сквозь пелену слез смотрела на знакомые суровые черты. Как прав был дю Россе. И в отчаянии она снова слышала мягкий голос француза, повторявший:

«Советую тебе вспомнить, что ты все еще моя собственность!»

До сих пор шевалье терпел все ее капризы и причуды, несмотря на упорный отказ девушки подчиняться ему иначе, чем по принуждению, но если она вернется во дворец, то все изменится. Бернар знал, что она любит Гарри, — а он был и ревнив и зол.

«Ах, Боже милосердный, — взмолилась она про себя. -Что же делать? Бернар сказал, что Гарри любой ценой не должен отплыть на Ямайку. Если он уедет, то шевалье исполнит все свои угрозы».

И неожиданно девушке в голову пришло жестокое решение, которое заставило ее вскочить на ноги.

— Т-твое вино нагрелось, — произнесла она, вытирая глаза. — Я принесу холодную бутылку.

Он зевнул и улыбнулся через плечо.

— Вот хорошая девочка, и давай закончим с этим. Я хочу отправиться на корабль с первыми лучами солнца.

Платье Карлотты взметнулось, когда она бросилась прочь. Она не могла удержать рыданий, но решение ее было непреклонно.

В кабинете Гарри горел свет; она слышала, как там двигался Васконселос. Испанец оказался терпеливым и понятливым и, наверное, все еще проверял запасы, которые нужно было погрузить на барк.

Почти беззвучно ступая босыми ногами, она прошла мимо двери кабинета в свою спальню и пошарила в маленькой, украшенной жемчугом шкатулке, где она хранила все самое ценное. Наконец ее пальцы нащупали серебряный пузырек, который следовало носить на груди. Он был предназначен для безопасных духов, но сейчас там была настойка из манзанильи, смертельно опасного яда, готовя который индейцы старались не становиться по ветру рядом с тем горшком, где он варился.

Ей понадобилось всего мгновение, чтобы капнуть достаточное количество желтого яда в две рюмки. Наполнив одну из них, она обнаружила, что вино кончилось, поэтому она оставила венецианские рюмки рядом с лампой в патио, а сама побежала обратно в дом к винному погребу.

Она рылась среди пыльных бутылок в поисках любимого вина Моргана, когда Пабло Васконселос отворил дверь кабинета и огляделся. Он торопился и хотел дописать отчет на веранде, но заметил две рюмки; поскольку одна была полна всего наполовину, а вторая и совсем почти пуста, то он решил, что это остатки трапезы.

Карлотта вернулась в патио в тот момент, когда Васконселос поднес наполовину наполненную рюмку к губам. Ужас парализовал ее, и она промедлила какие-то две секунды, но они оказались роковыми.

— Нет! Нет! — завизжала она, но испанец уже выронил бокал.

— Иисус, Мария! — Бутылка мадеры выскользнула из безжизненных пальцев Карлотты и разбилась, обрызгав все вокруг красными брызгами.

— Что происходит, черт возьми? — Морган ворвался с веранды и застыл на пороге. Карлотта смотрела, как длинное тощее тело солдата дергается в конвульсиях, а горло издает булькающие звуки, разбудившие всю прислугу.

Морган проскользнул внутрь, быстро огляделся, пытаясь понять, что происходит. Васконселос дернулся и потерял сознание, хотя его тело все еще судорожно выгибалось. В его руке была зажата ножка сломанной рюмки. Неподалеку валялись осколки другой рюмки, разбитой при его падении. Карлотта стояла у дальней стены, прижав руки ко рту.

— О Гарри, я все объясню…

— Тихо! Стой, где стоишь, — рявкнул он и склонился над слабо подергивающимся телом. Запах манзанильи легко было узнать. — Значит, вот каким вином ты собиралась меня угостить? — спросил он и сжал челюсти.

— Да. Но я хотела разделить его с тобой, — Карлотта едва могла шевелить губами, — потому что я люблю тебя.

— Любишь меня? Предательница!

Словно тигр на застывшую от страха жертву, Морган надвигался на Карлотту. Рыча от ярости, пират выхватил кинжал из ножен.

— Значит, ты хотела отравить меня, убийца?

— Пощади! Пощади! Не убивай меня! — В ужасе она неосознанно заговорила по-испански. — Честью матери клянусь, я хотела умереть вместе с тобой. Не убивай меня!

— Не бойся. — Он говорил со спокойствием, более ужасным, чем ярость. — Я хочу только пометить тебя, а не убить — ядовитая коралловая гадюка!

С округлившимися от ужаса глазами Карлотта судорожно дернулась, почувствовав, как крепкая рука схватила ее за волосы. Неожиданный рывок свалил ее на пол, и она почувствовала, как ее придавило тяжелое колено.

— Не надо! Не надо! — завизжала она и задергалась под весом его тела. Карлотта с трудом могла дышать и почти не ощутила, как он крепко схватил ее за правое запястье.

Вдруг все закрутилось вокруг, и она ощутила пронзительную боль в правой руке. В агонии она посмотрела вниз и увидела, что кинжал Моргана изобразил грубую, но вполне различимую букву «О» на тыльной стороне ее руки.

— Теперь, по крайней мере, — крикнул Морган, — другие будут знать, что имеют дело с отравительницей.