Книга четвертая. БЛАГОДАРНОСТЬ КОРОЛЕЙ

Онлайн чтение книги Король абордажа
Книга четвертая. БЛАГОДАРНОСТЬ КОРОЛЕЙ

Глава 1

СПИТХЕД

Капитан Джон Кини, командующий фрегатом «Желанный» английских королевских военно-морских сил, резко окликнул своего квартирмейстера:

— Возьми на две метки влево; проклятый дождь с туманом, я на расстоянии вытянутой руки ничего не вижу.

В этот дождливый день 4 июля 1672 года ветра почти не было, чему Кини был рад, потому что дождь усиливался, а туман сгущался. Он скомандовал:

— Убавить паруса!

— Господь меня разрази, если я еще хоть раз выйду в море на этой развалюхе, — буркнул он. — Просто чудо, что она держится.

Обшивка скрипела, угнетающе действовало на нервы постоянное чавканье помп, но в то же время капитан Кини поздравил себя с тем, что ему удалось проскользнуть через блокаду — уже третий раз начиная с мая прошлого года, после того как была объявлена война с Голландией.

Когда судовой колокол прозвонил четыре склянки, капитан Кини оперся о перила мостика и крикнул:

— Мистер Армстронг, вы можете вывести заключенного.

Одновременно с этим возгласом из колеблющегося тумана выплыл огромный нос первого помощника Барклея. От холода и влажности он весь посинел и поблескивал.

— Мы уже подходим, сэр? — прогнусавил он.

— Нет еще, но мы должны войти в бухту Спитхед до заката, когда весь этот проклятый туман поднимется наверх.

Снизу раздался топот ног, появились двое военных моряков и застыли в ожидании.

— Неудивительно, если полковник Морган не придет, — заметил капитан Кини. — Говорят, что его так замучила дизентерия, что он и встать не может.

Они оба смотрели, как Морган с трудом взбирается по лестнице. Хотя он попытался выпрямиться, как в начале их трехмесячного пути, одному из охранников пришлось поддержать его, чтобы он не потерял равновесие на качающейся палубе фрегата.

Барклей громко высморкался.

— Есть ли зрелище печальнее, чем вид впавшего в немилость героя? Скажите мне, сэр, неужели королевские министры повесят его?

Капитан Кини не отводил взгляда от основного паруса — марселя.

— Похоже на то. Пару капитанов Моргана уже повесили в прошлом январе — мерзавцев по имени Харрингтон и Рикс. Королевский военный бриг «Роза» перехватил их, когда они грабили испанцев на Кубе.

Западный ветер усилился, наполнил залатанные паруса «Желанного», и тот быстрее двинулся через серебристо-серый туман. Ветер развевал лохмотья заключенного, которые когда-то были сюртуком.

Генри Морган, уже не адмирал, но все еще в звании полковника, оперся на поручень, слегка подрагивая на свежем воздухе от холода. Однако его плечи не поникли от унижения, и хотя он согнулся от приступа кашля, но потом снова выпрямился и поднял голову. Немного передохнув, он начал прохаживаться по палубе туда и обратно, сцепив руки за спиной; один рукав лопнул по шву и висел, словно крыло подбитой птицы.

Постепенно небо посветлело, и скоро дождь прекратился, оставив на палубе неглубокие лужицы.

Словно по мановению руки кудесника, туман развеялся и проглянуло солнце, осветив линию побережья.

Там лежала Англия. Руки Моргана вцепились в поручень, а красные глаза наполнились слезами. Да, это была Англия, о чьей величайшей славе и мощи он мечтал, за которую сражался и страдал; Англия, которая оказалась так безумна, что не протянула ему руку, в которую он уже собирался насыпать сокровища колониального мира.

Его охранники изумленно взглянули на него, услышав горький, прерывающийся смех. Так вот каково триумфальное возвращение завоевателя — второго Дрейка? Вот уж повезло!

В бледной морской воде выступили песчаные отмели. Появилось больше чаек, которые кружились над длинным красным вымпелом, трепыхавшимся на грот-мачте «Желанного».

Морган стиснул поросшие щетиной челюсти.

— Эти ублюдки могут повесить меня, но, клянусь славой Божьей, никто не сможет отрицать, что я поднял британский флаг в самом сердце испанских колоний!

Вслед за лоцманом на борт поднялся тощий, с каменным выражением на лице майор кавалерии, некто Джон Тернбулл. Он не стал зря тратить время.

— У вас на борту находится некто полковник Генри Морган? — скорее утвердительно, чем вопросительно осведомился он у капитана Кини.

— Да. — Кини был краток. Как морской офицер, он ненавидел испорченную сторонниками парламента армию и ее офицеров, готовых в любой момент поменять свои убеждения.

— Заключенный в хорошем состоянии?

— В плохом. Мы плыли долго, и плавание было тяжелым.

— Это меня не интересует. Приготовьте Моргана к высадке, как только бросите якорь. — Майор Тернбулл протянул свиток. — Вот приказ, передающий его в мое подчинение.

Капитан Кини не мог удержаться, чтобы не полюбопытствовать:

— А что будет с полковником Морганом?

Майор мотнул красным длинным носом.

— Говорят по-разному; но в целом, три к одному, — что он станцует джигу на виселице. Все зависит от того, какая из любовниц короля сейчас в силе.

— Что? Как это?

— Леди Кастлмейн, старшая в гареме, обязана чем-то испанскому послу, который поклялся на Священном Писании, что объявит войну, если не увидит на одной виселице нашего драгоценного друга Модифорда и пирата Генри Моргана. А если сейчас в фаворитках Нелл Гвин, то он может спасти свою шкуру и даже кое-что выиграть.

Как только «Желанный» встал на якорь возле мыса, появился Морган, которого немедленно посадили в маленькую шлюпку майора Тернбулла; туда же сели двое крепких драгун с оружием наготове. Четверо матросов дружно взялись за весла, и гичка понеслась мимо виселицы, на которой раскачивался грязный, наполовину разложившийся труп повешенного.

Морган глянул вверх, увидел труп и поклонился, не вставая с места.

— Ага. Не сомневаюсь, еще один верный слуга королевской власти. Привет тебе! Спасибо, что встречаешь меня, друг.

Майор Тернбулл открыл рот, чтобы сделать ему замечание, но вместо этого с любопытством спросил:

— Скажите, полковник, вы правда захватили Панаму с отрядом меньше тысячи людей?

— Меньше семисот, — последовал беззаботный ответ. — Если бы вы были там, сэр, я уверен, что мне пригодился бы ваш меч.

Человек с невозмутимым лицом околачивался возле закрытой кареты и посматривал, что там творится. Майор Тернбулл искоса поглядывал на него. Несмотря на отвратительные предчувствия, Морган несколько раз глубоко и с удовольствием вздохнул. Как чудесно избавиться наконец от зловонных испарений, исходящих от прогнившего днища «Желанного». Как чудесно снова видеть солнце, пусть ему и не хватает тепла. Будет ли он когда-нибудь снова греться под жарким карибским небом?

Как только карета выехала из порта в сопровождении четырех верховых драгун, поведение майора Тернбулла разительно изменилось.

— В той корзине есть еда. Вы больны, полковник, поэтому я распорядился как можно быстрее ехать в Лондон.

— Сэр Томас Модифорд содержится в Тауэре?

Майор Тернбулл кивнул, а потом неожиданно извлек на свет Божий серебряную флягу.

— Это французское бренди, одно название, а не выпивка, но лучше вам глотнуть. До Лондона еще далеко.

Наступил второй день поездки. Закрытая карета начала подскакивать и переваливаться по плохой булыжной мостовой на окраинах Лондона. Майор Тернбулл вел себя дружелюбно, но был слишком сдержан и не отвечал ни на один из тех вопросов, на которые Генри Морган так жаждал получить ответ.

Поведение кавалерийского офицера было загадочным. Взяв с Моргана честное слово, он требовал, чтобы тот немедленно отправлялся в отведенную ему комнату на многочисленных почтовых станциях. Похоже, он боялся появления других соглядатаев, вроде человека, встреченного в порту.

Очевидно, больше всего майора Тернбулла заботило, чтобы никто не узнал загорелого лица его пленника, потому что каждый раз при приближении к какой-либо деревушке он плотно задергивал занавески на окнах кареты и приказывал четырем драгунам приблизиться.

— Никогда не знаешь, что может случиться, — однажды обмолвился он.

Зачем так мчаться, чтобы запрятать его в Тауэр? Моргана это удивляло, потому что, скорее всего, судебный процесс над ним будет всего лишь профанацией.

Карета пробиралась сквозь запутанные переплетения улочек. За занавесками раздавались голоса, и несколько раз на лицо пленника падали красноватые блики от факелов, которые несли слуги впереди экипажа какого-нибудь богача. Каким огромным должен быть Лондон, раз карета так долго едет по улицам.

Морган сложил руки на груди. Он отощал, живот у него подтянулся, как в былые времена, когда его в гичке сначала долго носило по волнам, а потом выбросило на берег Эспаньолы. Морган подумал, что сбросил половину прежнего веса со времени своего ареста.

Наконец карета повернула влево, съехала с грязных булыжников на ровный, утоптанный двор. Откуда-то донесся громкий звук закрываемой железной двери.

В этот момент майор Тернбулл выпрыгнул, отворил дверь кареты, которая остановилась прямо перед резным порталом и отделанной бронзой дверью.

— Выходите, полковник, — тихо распорядился он, — и быстро проходите внутрь.

После тьмы, царившей в карете, Моргана ослепил поток яркого света, который вырвался из высокой двери. Ему пришлось на ощупь нашарить ступеньки кареты ногой. Майор Тернбулл предупредительно подал ему руку. С плоской шляпой без перьев, прикрывавшей его давно не мытую голову, Морган, все еще щурясь, перешагнул через порог и решил, что у него началась белая горячка.

Его уши оглушили звуки музыки и женский хохот, а в воздухе плыл запах табака, вина и вкусной еды. Чтобы успокоиться, заключенный, не отрывая глаз, уставился на свои растоптанные, грязные туфли.

— Гарри! Слава Богу! — Подняв глаза, он увидел прямо перед собой лицо сэра Томаса Модифорда. Он совсем не был похож на висельника. Наоборот. Модифорд выглядел элегантно в тщательно завитом парике, накрахмаленной шелковой рубашке, ярко-оранжевом сюртуке с серебряными пуговицами, голубых сатиновых бриджах и красных туфлях на высоких каблуках. Он бросился вперед и обнял своего друга. — Слава Богу, ты в безопасности. Мы боялись, что испанская партия попытается перехватить тебя в пути. Отличная работа, Тернбулл.

Из облака табачного дыма выступило еще полдюжины пышно разодетых фигур.

С радостной улыбкой на тощем лице Модифорд показал на красивого юношу лет девятнадцати.

— Милорд Альбемарль, могу я представить вам главного козла отпущения в хитросплетении интриг леди Кастлмейн? Леди и джентльмены, позвольте представить вам доблестного адмирала Генри Моргана, которого заслуженно прозвали «Сокрушителем испанцев», покорителя Порто-Бельо, Маракайбо и Панамы!

Тупо моргая, слишком ошарашенный, чтобы поверить в реальность происходящего, Морган; стоял словно окаменевший, — грязная серая фигура среди раззолоченной толпы. Наконец он выдохнул:

— Том, неужели это и правда ты?

— Да, Гарри, и я горжусь, что мне выпала честь, встречать тебя.

— Но… но я думал, что ты сидишь в Тауэре…

— Я и сидел, — рассмеялся Модифорд, — но пока война с голландцами идет успешно, мы с тобой в безопасности. Испанцы не посмеют поддержать голландцев против Франции и остальных.

Мужчины и женщины, обладатели пышных титулов, многие из которых Морган никогда не слышал раньше, подошли поближе и протягивали ему мягкие, великолепно ухоженные руки.

Лорд Альбемарль свежим молодым голосом звучно произнес:

— Мы и правда рады приветствовать величайшего солдата Англии на море со времен сэра Френсиса Дрейка. Надеюсь, что скоро мы сможем публично воздать вам почести.

Раздались приветственные крики, и кто-то сунул Моргану в руку изящную золотую рюмку. Все еще не в силах поверить, что это не галлюцинация, он выпил и облизал губы.

— Благодарю вас за теплое приветствие, джентльмены и леди, но я мог бы полнее насладиться вашим обществом, если бы не был так оборван и если бы от меня не пахло, как от торговца рыбой из Ньюгейта.

Альбермарль кивнул.

— Давайте вернемся в залу, а адмирал пока приведет себя в более подобающий его славе вид. Сэр Том, вы проводите нашего друга?

Модифорд повел Моргана по широкой, залитой светом лестнице со словами:

— У меня для тебя есть несколько сюрпризов, в том числе и приятных.

Сквозь открытые двери спальни, залитой светом восковых свечей, Морган увидел полотенца, мыло, готовую оловянную ванну и — о, чудо из чудес — свой собственный сундук с одеждой!

Модифорд хлопнул его по плечу.

— Да не смотри ты так. Твоя жена выслала одежду и кругленькую сумму денег на корабле, который плыл побыстрее, чем «Желанный». Она отправила их с северного побережья, хотя могла бы послать и прямо из Порт-Ройяла.

С удовольствием скинув грязную одежду, которую он не снимал почти четыре ужасных месяца, Морган глотнул еще вина и заявил:

— Черт меня побери, если я понимаю, зачем была нужна закрытая карета, охрана и все такое.

Модифорд посерьезнел.

— Просто потому, что у испанского посла в Спитхеде есть шпионы и на дороге тоже. Если бы с тобой не обращались как с опасным преступником, которого везут на суд, то де Молина услышал бы об этом и поднял бы вой до самых небес. Как я уже говорил, мы в безопасности только на время.

Бывший губернатор принялся объяснять, стараясь говорить понятнее, какие сложные интриги определяли жизнь европейских дворов.

Гинсон подошел к огромной кровати и деликатно прокашлялся, прежде чем отдернуть тонкие шелковые занавески. Адмирал все еще спал, поэтому слуга снова откашлялся, а потом еще раз и наконец произнес:

— Адмирал, сэр, почти десять утра, и ваш врач ждет.

Поскольку спящий все еще не просыпался, то Гинсон тронул хозяина за плечо и шарахнулся в сторону, потому что Морган подпрыгнул, словно развернувшаяся пружина, и схватил его за запястье.

— Отпустите меня, пожалуйста, сэр. Это я, Гинсон.

— Гинсон? — Морган еще не проснулся и таращил глаза, поддергивая спадавшую с плеч ночную рубашку. — Ох, ох! Уйди, ради Бога. У меня голова просто раскалывается.

— Как хотите, сэр, но ваш врач ждет.

— Он все еще здесь? А? А разве гости еще не разошлись?

— Да, сэр, кроме сэра Гарри Пауэрса, его светлости герцога Сомерсетского, и… э… графини Брэйн.

— Проклятье! Я что, никогда от них не избавлюсь? — Он замолчал, потому что зевнул с риском вывихнуть челюсть. Боже! Как тут холодно. — Гинсон, давай одеваться. Знаешь, я все бы отдал, чтобы снова почувствовать тепло ямайского солнца.

Слуга подал ему фланелевый халат с воротником из куницы.

— Между прочим, заходил портной и поставщик свеч.

— Заплати. Заплати им. — Морган яростно закашлялся.

— Извините, сэр, мистер Барр говорит, что у нас нет средств.

Морган вытаращил глаза.

— Этого не может быть! Ведь только в последнем месяце я получил восемь тысяч фунтов.

Гинсон попятился.

— Я не знаю, сэр, но так сказал мистер Барр.

Морган снова зевнул и потряс гудевшей головой.

— Боже Всевышний! Разбили много?

Гинсон подал оловянный таз с горячей водой, от которой шел пар.

— Боюсь, сэр, что ваши гости вели себя не слишком вежливо. Две дамы чуть не подрались, хотя джентльмены их растаскивали. Леди Чартерис упала и, падая, сорвала розовые занавески из Дамаска, а милорд Беркли свалился на хрустальную чашу для пунша и разбил ее вдребезги.

Морган снова закашлялся так, что на лбу у него выступили вены. Когда приступ кашля прошел, то он горько пожаловался Гинсону:

— Эта чаша стоила мне сто гиней. А во сколько мне обойдется этот скандал?

— Мистер Барр, говорит, что примерно в тысячу фунтов, сэр.

— Господи! Это конец, Гинсон. Ничего не остается делать, как подавать петицию о помиловании его величеству. Я не могу два года ждать суда и жить при этом на свой счет. Еще несколько месяцев — и я окажусь полным банкротом и к тому же заболею. А теперь иди и позови врача. Хуже от него не будет, а проклятый ревматизм может пройти.

Босиком он прошелся по комнате, подошел к окну и посмотрел на плотный туман и коричневый смог, который стелился по улице Кларж. Внизу плелся ободранный продавец угля, издавая безнадежные унылые вопли. За ним прошел трубочист и точильщик ножей. Потом проскакал человек в сером длинном плаще.

Из окна второго этажа он смотрел на нескончаемые ряды дымовых труб, извергающих грязно-коричневый дым. Его охватило уныние, которое только усугубляло известие о том, что война с голландцами затянулась и дела идут из рук вон плохо. Неудивительно, что де Ронкильо, новый испанский посол, ведет себя все более заносчиво, потому что он прекрасно знает, что его величество Карл II практически разорился и поэтому вынужден любыми способами избегать войны с Испанией. Да, с момента неудачной битвы в бухте Сол 27 мая 1672 года над ним снова нависла тень виселицы. Он и Модифорд вскакивали при любом внезапном стуке и ждали, что за ними вот-вот придут солдаты.

Морган уселся в кресло и снова почувствовал дергающую ревматическую боль в ногах. Раздался осторожный стук, и он пригласил нового врача войти.

На пороге возникла фигура в простом темном сюртуке с белым воротником и круглой шляпе с темно-красным пером.

— Боже мой! Да это же Дэйв Армитедж!

И виргинец навсегда запомнил, как просияло лицо адмирала, как он бросился к нему с распростертыми объятиями и обхватил его за плечи.

— Я рад тебе, как тропическому солнцу. Гинсон, чертов дурень, почему ты не сказал мне, что это доктор Армитедж?

Слуга низко поклонился. В последнее время характер его хозяина сильно изменился к худшему, он стал чертовски вспыльчивым.

— Но, сэр, я был не уверен…

— А сейчас будь уверен, что тебе надо спуститься вниз, — пророкотал Морган, — и принести лучшего бренди, которое у нас еще осталось! А теперь, Дэйви, рассказывай, как твои дела.

Армитедж поставил на пол чемоданчик с медицинскими принадлежностями и широко улыбнулся.

— Конечно, Гарри, я слышал о том, что ты приехал, но в прошлом году я еще учился в Эдинбурге. И только вчера доктор Гарвей обратился ко мне, чтобы я помог ему разобраться в твоей болезни.

— Холера побери мою болезнь! А как твоя учеба?

— Превосходно. — Армитедж поморщился, расстегивая пряжку на плаще темно-зеленого цвета.

Морган нахмурился.

— Значит, те мучения, которые выпали тебе на долю в Панаме, все еще напоминают о себе и причиняют тебе боль?

Врач криво усмехнулся.

— Да. Я никогда уже не смогу отвести руки назад или поднять выше плеч, не вспомнив при этом заботливого обхождения святой инквизиции. А как твои дела?

— С тех пор как я сошел на берег, меня замучил кашель. А еще у меня подагра. — Он показал багрово-красную, блестящую и слегка распухшую ногу.

Армитедж улыбнулся.

— Пить и есть в два раза меньше, и подагра пройдет.

— Как я могу пить и есть меньше? Меня приглашают на все вечера и собрания, и я не могу отказываться, потому что тогда потеряю друзей, которые могут мне понадобиться во время проклятого процесса.

— И ты до сих пор не знаешь, когда состоится суд?

— Мне сказали, что меня выслушает не суд, — уныло сообщил Морган, — а совет лордов Торговой палаты. К сожалению, там у меня полно врагов. А как насчет кашля?

— Единственное лекарство — отдых и солнце. Разве ты не можешь проехаться в Корнуолл или Девон? Ты и вправду болен, Гарри; нельзя допустить, чтобы бронхит стал хроническим.

— Это невозможно, — объяснил Морган. — Я дал слово не покидать Лондон.

Поджав губы, Армитедж извлек из чемоданчика эликсиры, порошки и травы и начал смешивать их в маленькой ступке.

— Гарри, ты был в Бристоле?

— Да. Именно оттуда я отправился, — скривился Морган, — покорять Индию для его королевского величества.

— А ты не помнишь даму по имени Пруэтт?

Морган резко повернул голову.

— Пруэтт? Боже мой, девушка по имени Анни Пруэтт спасла меня от сторонников Кромвеля. Откуда ты ее знаешь? Она в Лондоне?

Армитедж с улыбкой поднял на него глаза.

— Она была дочерью хозяйки таверны, правильно?

— Да, и у миссис Пруэтт оказалось такое крепкое испанское вино, что я славно искупался в нем. А что с Анни?

— Ты, наверное, огорчишься, но Анни и ее муж умерли от холеры в шестьдесят пятом году.

Морган помрачнел.

— Умерли! Анни была славной девочкой, Дэйви. Я любил ее и подарил ей кольцо.

Армитедж порылся в кошельке и вытащил кольцо с печаткой.

— Это?

— Да, клянусь Господом! Разве ты не узнаешь моего геральдического грифона? Откуда у тебя это?

— У Анни и ее мужа был сын, он сейчас в море с флотом принца Руперта, да хранит его Господь, и дочь — она замужем за добропорядочным молодым членом гильдии торговцев мануфактурными товарами по имени Бристед. Не так давно я вправлял ему руку. Миссис Бристед поведала мне, что ты в Лондоне, и заявила, что ее мать часто и с любовью рассказывала о тебе и ценила кольцо больше всего на свете.

Морган тщетно пытался надеть кольцо на палец.

— Похоже, я здорово растолстел, поэтому верни его и передай ей, что я пришлю ей жемчужину, когда прибудет следующий корабль с Ямайки.

Морган проглотил приготовленное Армитеджем снадобье и удрученно заявил:

— А теперь мне нужно одеваться. Его высочество милорд Бэкингем дает прием в честь мусульманского посла, а раз турки ненавидят испанцев, то мне надо быть. Когда ты еще зайдешь?

— Через два дня, — ответил Армитедж с широкой улыбкой. — Будет приятно поболтать о былом, и, Гарри, я все еще хочу поблагодарить тебя за ту долю панамской добычи, которую я не заработал.

— Приходи почаще, прошу тебя, — взмолился Морган. — У меня полно знатных знакомых, но чертовски мало друзей.

Казалось, холодная, сырая зима 1672/73 года тянулась вечно, и королевские финансы пришли в такое состояние, что банкиры и сборщики налогов были вынуждены выпустить извещение о «Приостановке платежей», обещая кредиторам выплаты когда-нибудь в далеком будущем. Кроме того, дела на войне пошли так плохо, что полумиллионное население Лондона тряслось от страха при мысли, что они могут снова услышать грохот голландских пушек в Мидвее. Морган с готовностью предлагал свои услуги, но в ответ на это лорды адмиралтейства постоянно притворялись глухими.

Конечно, сейчас нечего было торопиться с судом.

Доктору Армитеджу постепенно удалось облегчить приступы кашля у своего пациента, после чего он постепенно начал полнеть. Здоровье Моргана начало поправляться еще и потому, что его дом на улице Кларж больше не служил местом сбора бездельников из высшего света. Корабли с Ямайки привозили тоскующему по дому адмиралу все меньше и меньше денег.

Снова какое-то заболевание уничтожило плантации какао, как писала ему Мэри Элизабет, а сахарный тростник в этом году пострадал от катастрофического нашествия крыс. Поэтому Моргану постепенно пришлось рассчитать своих слуг, а потом продать карету и четверку лошадей.

«Когда же, любимый, — спрашивала Лиззи, — ты предстанешь перед судом? Твои друзья здесь, на Ямайке, постоянно просят своих родственников и друзей при дворе помочь тебе».

Но ситуация не менялась, и почтительное прощение Моргана на имя короля, в котором он просил не откладывая организовать судебный процесс или назначить ему пособие, на которое он мог бы жить, осталось без ответа.

В мае поступили сообщения о двух морских сражениях у Сконвельда, в которых соединенный, английский и французский, флот получил изрядную трепку от превосходящих сил противника, которыми командовали два грозных голландца, де Риттер и Ван Тромп. Эти сражения принесли пользу только в одном отношении — они показали англичанам, насколько бездарными оказались адмиралы Людовика Французского. Они трусливо избегали решительных действий, пока их не вынуждали к этому.

КАБЭЛ [68]КАБЭЛ — реально существовавшая группа высших лордов Англии. Слово составляется из первых букв фамилий, входивших в нее людей. — членами которого являлись лорды Клиффорд, Арлингтон, Бэкингем, Эшли и Лаудердейл, развязавший третью войну против голландцев, — понял, что власть ускользает от него, и Морган находил в этом слабое утешение. Как только испанцы убедятся в том, что Англия проигрывает эту войну, они немедленно потребуют расправы над человеком, который разграбил Панаму.

К этому моменту он уже начал постепенно разбираться в политике Уайтхолла и, что было еще более важно, в тех пружинах, которые ею движут. Теперь он знал, на кого и как ему надо повлиять. И каждый непогожий день, а таких было много, он вспоминал Ямайку и ту империю, основы которой он заложил.

Как человек практичный, он понимал, что бессмысленно надеяться, что королевская власть, по горло увязшая в смертельной схватке с голландцами, вышлет корабли или людей для того, чтобы навсегда уничтожить шаткое господство Испании. Поэтому он думал, переживал и беспокоился за свою безопасность.

Впрочем, это беспокойство не мешало ему немало времени проводить с красивой и совершенно безнравственной леди Делицией Ноуэлс, которая во многом напоминала Карлотту, только волосы у нее были черные как смоль.

Глава 2

ВОЗРОДИВШИЙСЯ ГРИФОН

В честь кровавого и только частично успешного сражения при Текселе сэр Томас Осборн послал гонца на улицу Кларж с приглашением полковнику Генри Моргану оказать ему честь своим присутствием на балу.

— Лучше вам принять это приглашение, — посоветовал ему его светлость Альбемарль. — Я знаю из достоверных источников, что туда собирается пожаловать сам король, а для вас, мой друг, очень важно встретиться с его величеством неофициально, познакомиться с ним и разрушить планы испанской партии.

Предложить Генри Моргану место в собственной великолепной карете было достаточно смелым шагом со стороны юного Альбемарля, потому что о подобной дерзости немедленно будет доложено послу его католического величества короля Испании.

Какое-то смутное шестое чувство подсказывало Моргану, что этим вечером решится его судьба. Сейчас, когда голландцы оказались почти разбиты, испанцы сменили тактику. Альбемарль мрачно сообщил ему, что они согласны заключить союз с Англией на двух условиях: во-первых, придать католицизму статус государственной религии, а во-вторых — казнить Моргана. Идальго из Мадрида не забыли и не простили ему тех сокрушительных ударов, которые он нанес по кастильскому могуществу.

В сумерках экипаж милорда под проливным дождем свернул на улицу Кларж. Карета сразу бросалась в глаза, потому что была отделана золотом с голубой эмалью. Она немедленно стала предметом восхищенного внимания прохожих.

— Господи! Только гляньте на эти золотые украшения, — вздохнул помощник мясника.

Когда знакомая широкоплечая фигура появилась на ступеньках, раздалось всего несколько приветственных криков — война с голландцами принесла с собой новых и более современных героев.

— Ура адмиралу Моргану! — заорал пекарь, которому Морган был должен какую-то пустячную сумму. Если пират с Ямайки добьется успеха при дворе, то он заплатит.

— Когда ты снова разгромишь испанцев, Гарри, как в Панаме? — пропищал мальчишка-посыльный, восторженно глядя на него, несмотря ни на что.

Лошади герцога фыркали и пятились назад, невзирая на все усилия пышно разодетых грумов. Пара лакеев бросились, чтобы опустить подножку кареты.

Генри Морган являл собой блестящее зрелище. На нем был светло-голубой с золотой отделкой костюм и огромные серьги с жемчугом в ушах. Он задержался на подножке и воскликнул:

— Кто из вас, ребята, хочет отправиться на Ямайку? Кто хочет завоевать сокровища Нового Света?

— Я! Я! Меня возьмите! — раздались возбужденные голоса, и небольшая кучка людей еще долго кричала вслед карете Альбемарля, которая, подпрыгивая на ухабах, удалялась по улице Кларж в сторону Темзы.

За оградой из крепких железных прутьев, которая окружала двор внушительного каменного дома сэра Томаса Осборна, собралась плотная толпа простых горожан, которые перешептывались и от всей души наслаждались зрелищем сбора нарядных гостей. С помощью ливрейных лакеев на запятках кареты и кнутов, которыми ловко орудовали два загорелых кучера, голубой с золотом карете удалось подобраться ближе к подъезду, чем экипажам и повозкам менее знатных персон.

Ряд факелов в железных петлях, укрепленных на перилах и сочащихся смолой, заливали все вокруг смутным оранжевым светом, придавая теплый оттенок резиденции будущего графа Денби.

Может ли Осборн что-нибудь предпринять для того, чтобы раз и навсегда покончить с проклятым судом? Действительно ли здесь будет его величество?

Когда Морган вошел в дом, на него обрушился водопад запахов, голосов и музыки. Он инстинктивно схватился за рукоятку шпаги, которая хоть и была очень прочна, но все-таки ей не хватало смертельного размаха и точности, присущих палашу. Повсюду в доме горели толстые высокие свечи, и от разноцветных жирандолей и подсвечников по залам тянулись полосы света.

Постепенно Морган приободрился, увидев нескольких знакомых, но его немного обескуражило то, что лишь немногие из них ответили на его поклон, и еще меньше оказалось тех, которые рискнули с ним заговорить.

«Или мои дела настолько плохи, или им просто надоело возиться со вчерашним героем? Ба! Да плевать на них. Эти щеголи и франты снова примчатся с воплями и будут вертеться вокруг, как только я затяну очередной узел на шее испанцев», — подумал Морган.

Он не зря гордился своим экстравагантным костюмом. Хотя его одежда не отличалась таким великолепием, как сюртуки известных лордов, например лорда Клиффорда, герцога Ратлэнда или послов различных стран, но жемчуг у него в ушах и блестящие на коротких пальцах рубины были намного богаче драгоценностей других гостей.

Графиня Линкольн, любопытная и злая старуха, — но его хороший друг, — поманила Моргана костлявым пальцем.

— Ха! А вот наконец и Генри! Идите сюда, леди. — Она подозвала нескольких густо накрашенных фрейлин. — Вы должны помочь мне очаровать нашего доблестного Сокрушителя испанцев!

Морган уже собрался ответить, когда появился сэр Томас Осборн, само изящество и любезность. Этот тщеславный джентльмен был в восторге от того, что под его крышей собралось столько именитых и прославленных людей.

— Прошу вас, друзья мои, — позвал он, — пройти в бальный зал; Грейс Хортон, образец юной красоты и невинности, будет декламировать стихотворение.

— Лопни мои глаза, ну и красотка! Чья она? — спросил за плечом Моргана какой-то человек с багровым носом и лицом сатира.

— Эта милашка из сераля его милости Монмута, — сообщил ему ледяной женский голос, — поэтому, сэр Джозеф, смотрите-ка лучше в другую сторону.

Слуги в ливреях разносили пирожные, сладости и конфеты, когда мажордом сэра Томаса дал знать, что в столовой накрыт великолепный стол.

Когда Морган уже двинулся в столовую, чья-то рука опустилась ему на плечо, и голос Альбемарля прошептал:

— Пошли. Приехал король. Быстрее, быстрее, пока эти болтливые мартышки ничего не пронюхали.

Морган глубоко вздохнул и почувствовал себя почти так же, как в тот момент, когда он возглавил отряд на правом фланге на равнине Матанильос в Панаме.

«Черт тебя побери, Гарри, — сказал он самому себе, — наконец ты предстанешь перед твоим королем, перед его величеством Карлом Стюартом, которому ты верно служил и за которого сражался много лет. Шевели мозгами, парень, и если будешь говорить, то говори то, что тебе на пользу». Но все равно ветеран Порто-Бельо и Панамы задрожал как молоденький рекрут; на лбу у него проступил пот и потек из-под парика вниз на широкий кружевной воротник.

Когда они подошли к красивой резной дубовой двери, Альбемарль повернулся, и от него пахнуло ликером и табаком.

— Смелее, Гарри. Его величество любит храбрых парней.

Когда Альбемарль закрыл за ним дверь, шум и говор гостей стих, и Морган понял, что в маленькой библиотеке находятся всего лишь четыре человека: лорды Бэкингем и Альбемарль, вошедший вместе с ним, сэр Томас Осборн и Карл Стюарт, который сидел, непринужденно перекинув одну ногу через ручку алого бархатного кресла, и дожевывал кусок холодного пирога с говядиной.

Морган застыл на месте, и в это мгновение в его памяти навсегда отпечатался портрет монарха, который он не забудет до самой смерти. К его удивлению, король оказался среднего роста, с тяжелыми, вытянутыми чертами довольно смуглого лица, которое выгодно оживляли блестящие темные глаза. Карл Стюарт был без парика, и в его иссиня-черных волосах уже показалась первая седина. Стройный, словно двадцатилетний мальчик, король далеко вытянул длинные, затянутые в темно-красный шелк ноги.

— Сир, — низко поклонился Альбемарль, — я имею честь представить вашему величеству самого победоносного адмирала, который ни разу не потерял корабль и не проиграл ни одного сражения, который не стоил вашей казне ни цента, но шесть раз наполнял ее золотом.

Карл выпрямился на стуле и вытер рот салфеткой. Когда король встал, Морган вспыхнул, словно школьник, упал на одно колено и склонил голову.

— Черт, Кристофер, хотя ты и не назвал этого джентльмена по имени, — у монарха оказался звучный и высокий голос, — у нас есть только один подданный, который подходит под это описание. Адмирал Морган, встаньте, пожалуйста. — И Карл протянул руку.

У Моргана сдавило горло, так что он не мог произнести ни слова из заготовленной речи. Но он твердо взглянул в повеселевшие глаза монарха.

— Ваше… Ваше величество, я польщен оказанной мне честью.

Карл ободряюще улыбнулся, обнажив желтые, редкие зубы.

— Из-за проклятой политики мы не можем принять вас в Уайтхолле подобающим образом, но вы не должны считать, что мы не оценили по достоинству ваши великие дела. Да, адмирал, если бы не дон Педро де Ронкильо, последний подонок, которого наш испанский кузен прислал, чтобы шпионить за нами и строить козни, мы бы доказали вам нашу благодарность не только тем, что спасли от виселицы вас и сэра Томаса Модифорда.

Морган рассмеялся.

— Простите, сир, я оговорился. Но я действительно предпочитаю избавиться от веревки и, после естественной смерти, гнить в великолепном склепе в аббатстве.

Карл Стюарт и другие громко расхохотались, найдя такое заявление весьма забавным.

Король жестом пригласил Моргана присесть к столу.

— Ну, адмирал, мы прочли ваши донесения о Порто-Бельо и Панаме. Скажите, — он неожиданно подмигнул, — разве испанцы не говорили вам, что между нашими правительствами был подписан мир?

И Морган не смог удержаться, чтобы не подмигнуть в ответ.

— Сир, доны, конечно, говорили, но ведь вы, ваше величество, знаете, что это за отъявленные лгуны!

И снова Карл Стюарт рассмеялся.

— Отлично! Просто отлично! Вы запомнили, Джордж? А вы, Кристофер? Конечно, вы правы, адмирал, и испанцы чаще всего лгут, но мы не можем сказать им это в лицо, или можем? Скажите нам, — потребовал король, — сколько надо войск, чтобы сломить власть испанцев в Вест-Индии?

Морган почувствовал, как на него накатила теплая, ослепительная волна. Наконец! Наконец! Он уже набрал воздуха, чтобы ответить, когда в дверь громко постучали.

— Прибыла ее светлость герцогиня Портсмутская и просит аудиенции у его величества.

Король нахмурился.

— Пожалуйста, скажите ее светлости, что мы немедленно ее примем. А что касается вас, адмирал, имейте терпение, и мы поговорим об этом в другой раз. — Он наклонился вперед и дотронулся пальцем до своего длинного прямого носа. — Хочу предупредить, адмирал, что этот де Ронкильо ненавидит вас даже больше де Молины и твердо решил избавиться от Гарри Моргана. Поэтому, наш добрый и верный подданный, берегитесь этого посла, которого мы знаем как отъявленного мерзавца и который готов напакостить нам при первой же оплошности с нашей стороны.

Как заботливый хозяин, сэр Томас Осборн вначале прошел в бальную залу, убедился, что стража расставлена по местам, а потом вернулся и произнес:

— Дорога свободна, ваше величество.

Карл Стюарт обернулся и поманил за собой Моргана:

— Пойдемте, адмирал, хотя мы не можем выказать вам благодарность публично, но, по крайней мере, можем показать всем, что мы виделись наедине.

Морган вспыхнул и встал на шаг позади короля. Вслед за ним он вышел в ярко освещенную бальную залу.

Монарх не сделал и трех шагов в освободившемся перед ним пространстве, как неожиданно прошептал:

— Черт! Вот уж некстати.

Король так резко остановился, что Морган, не успев отреагировать, выскочил вперед. Он услышал, как Бэкингем ахнул:

— Боже Всевышний, здесь испанцы!

Так получилось, что когда король и Морган появились с одной стороны прохода, с другой выступил высокий угрюмый человек с острой рыжей бородкой, в старомодном сборчатом воротнике. На маркизе де Ронкильо был черный костюм и золотистый плащ с крестом Сантьяго. Посол надменно поклонился королю Карлу, выпрямился и только тогда заметил Генри Моргана, стоящего рядом со своим монархом. Сухое лицо де Ронкильо вначале покраснело, потом побагровело, и по бальной зале пронесся тревожный шепот.

Немедленно два камергера выступили вперед и загородили Моргана, но тот все же успел повернуться к послу и бросить на него такой же злобный взгляд.

Сэр Томас Осборн в отчаянии махнул музыкантам. И те поспешно заиграли быструю мелодию. Когда по блестящему полу заскользили многочисленные пары, к Моргану подошли два морских офицера.

— Лучше вам проявить осторожность и уехать пораньше в сопровождении кого-нибудь из друзей, — предупредил его один из них. — Де Ронкильо был смертельно оскорблен. Конечно, это частный вечер, а не официальный прием. Но для дона это был настоящий удар — увидеть, как вы вместе с его величеством вышли из библиотеки сэра Томаса, словно добрые старые знакомые.

— Большое спасибо, друзья, — громко ответил Морган, стараясь, чтобы его услышала свита посла. — Я буду осторожен, хотя, клянусь Богом, с удовольствием прищемил бы чересчур любопытные испанские уши.

Ранней осенью 1674 года уже можно было подводить итоги третьей войны с голландцами. Объединенные государства Нидерландов хотя и вели героическую оборону, но были практически оккупированы превосходящими по численности военными силами Франции. Они теряли рынок за рынком, уступая место капитанам торговых кораблей Британии, поэтому в пустых сундуках казны его королевского величества снова стали позвякивать золотые монеты.

Искреннее недовольство, вызванное поражением французов при Сконвельде и Текселе, практически уничтожило когда-то прочный англо-французский альянс. В результате Людовик Четырнадцатый оказался прочно прикованным к суше, а английские военно-морские силы получили свободу наносить удар туда, куда их направит герцог Йоркский. Испания, управляемая раздражительной королевой-регентшей и мальчиком-королем, со злобным испугом наблюдала за этим неожиданным воскрешением британской мощи.

Генри Морган тоже замечал наметившуюся тенденцию. Об этом ему рассказывали простые матросы в грязных трактирах, и об этом же говорили в изящных кофейнях вроде «Радуги» или его любимого «Дома ямайского кофе». Капитаны принца Руперта, вернувшиеся из плавания, охотно делились новостями.

Леди Делиция с мягкими, певучими интонациями могла рассказать ему и рассказывала о том, какие товары провозят через королевскую таможню.

И наконец полковник Генри Морган — с 1671 года он официально не являлся адмиралом — предстал перед советом лордов Торговой палаты, чтобы оправдать свои действия и, как следствие, свою жизнь. К удивлению многих присутствующих, защитник представил в качестве вещественного доказательства собственноручное письмо злейшего врага обвиняемого сэра Томаса Линча, в котором он писал: «Говоря по правде, Морган — смелый и честный малый». Не меньшее впечатление произвели хвалебные отзывы от Вильяма Моргана из Тредегара и теперь уже генерал-майора Баннистера, командующего вооруженными силами Ямайки.

Потребовалось всего два коротких заседания, чтобы благородные лорды вынесли решение: полковник Морган атаковал Панаму, подчиняясь приказу; он не получал письменного уведомления о мире и действовал в этой войне вежливо, разумно и лояльно.

Когда был оглашен оправдательный вердикт, то благородные лорды сгрудились вокруг крепкого кареглазого завоевателя, трепали его по плечам и обещали ему любую поддержку; но Морган уже давно обращал на их обещания мало внимания. Во время пребывания в Лондоне он научился ни в грош не ставить слова политиков, но при этом всегда оставался вежлив.

Когда о вердикте стало широко известно, то перед домом на улице Кларж снова собрались восхищенные толпы и дюжина бывалых, но временно безработных армейских и морских офицеров, которые хотели бы отправиться на службу в Индии.

Генри Морган где-то простудился в эти последние ноябрьские дни и сидел, кутаясь в шерстяной плед. От постоянной лондонской сырости у него ныл позвоночник. И в этот момент, словно вестник несчастья, перед ним возник высокий полковник кавалерии.

— Полковник Морган, следуйте за мной, — произнес он.

— Но, — запротестовал валлиец, — у меня сейчас много дел.

— Дела могут подождать, и им придется подождать. Пожалуйста, наденьте плащ, сэр, и пойдемте.

По спине Моргана пробежала дрожь сильнее, чем от ноябрьской сырости и холода. Дьявол побери такую жизнь! Он арестован? Проще угадать, где опустится пушинка, которую несет ураганом, чем предсказать судьбу политического деятеля.

— Куда мы направляемся? Я бы хотел одеться соответствующим образом.

Полковник покачал головой.

— Я не имею права раскрыть вам место нашего назначения. Я получил приказ от коменданта Тауэра, и вы должны следовать за мной.

Морган медленно выбрал плащ и шляпу: его худшие опасения начали сбываться. Когда он взялся за меч, полковник предупредил его:

— Оставьте. Там, куда мы направляемся, он вам не нужен.

Его ждала лошадь в окружении закованных в кирасы драгун. Сжав губы, Морган уселся в седло. Полковник отдал резкую команду, и мрачная кавалькада направилась к Тауэру.

Морган раскашлялся от холодного ветра, дувшего с реки.

«Да, в Панаме было веселее», — подумал он, глядя на забрызганные плащи кавалеристов, которые, в такт скачке, мерно вздымались и опадали перед его глазами.

Полковник перевел коня на рысь, и под звяканье сабель и звон шпор его отряд сделал то же самое.

У реки туман был гуще; скоро Морган уже не мог сообразить, где они находятся. Кавалькада постепенно перешла на шаг, а потом остановилась перед холодной железной оградой, выступающей из тумана словно черные кости скелета.

Полковник спешился, борода и брови у него были влажными от сырости.

— Слезайте с коня и идите за мной.

Морган повиновался, почти механически перебросив поводья драгуну. Заметив, что стража наблюдает за ним, он гордо поднял голову и постарался держаться с достоинством. Никто не скажет, что Гарри Морган из Лланримни дрожал от страха и распускал сопли, когда решалась его участь. Они запомнят, что он шел гордо, потому что совершил великие дела. Над ним во мраке возвышались высокая стена и угловая башня со множеством амбразур.

Под огромной аркой по приказу полковника отворилась тяжелая, с железными засовами дверь.

Офицер, позвякивая шпорами и топая сапогами, шел по мрачным коридорам, в которых гуляло эхо, а стены блестели от сырости. Морган следовал за ним. Они поднялись по узкой лестнице, насквозь продуваемой ветром, и вступили в длинную галерею, куда туман заползал сквозь узкие стрельчатые окна.

Чтобы продемонстрировать полнейшее равнодушие к своей судьбе, Морган не спешил вслед за кавалерийским офицером и дважды заставил его подождать, вызывающе глядя ему прямо в глаза.

Наконец перед ними оказалась обитая кожей дверь. Начальник охраны снял шлем и, тяжело дыша, постучал. Дверь распахнулась, за ней оказалась комната с высокими потолками, освещенная двумя большими каминами. Морган замер на месте, когда у ближайшего камина заметил знакомую фигуру.

— Ваше… Ваше величество! — воскликнул он. — Но… я считал…

Карл рассмеялся.

— Мы видим, что полковник Пойндекстер отлично выполнил наши приказания. Приветствуем вас, полковник Морган. Погрейтесь у огня.

Оглядевшись, Морган узнал нескольких лордов Торговой палаты и секретаря мистера Уильямсона, который был очень похож на аиста из-за своего длинного красного носа. Принца Руперта он узнал по портретам, так же как и юного герцога Монмута, старшего незаконнорожденного сына Карла, очень похожего на отца. Там же находился и Альбемарль и Бэкингем. Они широко улыбались.

Неожиданно они отступили назад, а Морган остался стоять посреди комнаты, в простой одежде, с взлохмаченным париком на голове.

Король изящно отпил глоток из кувшина с горячим элем с пряностями, а потом улыбнулся.

— Мы давно восхищаемся вашей неподдельной храбростью, полковник, и вашей преданностью, а еще больше — терпением, с которым вы вынесли то, что должно было казаться вам неблагодарностью и забвением.

Карл повернулся к своему кузену принцу Руперту.

— У тебя превосходный меч, не одолжишь ли мне его на минутку?

Прославленный генерал улыбнулся, вытащил украшенное драгоценными камнями оружие из ножен алого бархата и подал его королю левой рукой, держа меч рукояткой вперед.

— Спасибо, кузен. — В мерцающем огне каминов Карл Стюарт выглядел поистине царственно. Он провозгласил громким, чистым голосом: — Подойдите, Генри Морган с Ямайки, и преклоните колени.

В голове Моргана разом пронеслось десять тысяч мыслей и воспоминаний.

— Этого не может быть, — прошептал он. — Это плод моего воображения.

В этот момент он уже опустился на правое колено и почувствовал, как меч Руперта легко коснулся сначала одного, а потом другого его плеча. Словно издалека до него донесся голос Карла Стюарта, который произнес:

— Встаньте, сэр Генри Морган, вице-губернатор Ямайки.


Читать далее

1 - 1 16.04.13
Книга первая. ВЗЛЕТАЮЩИЙ ГРИФОН 16.04.13
Книга вторая. АДМИРАЛ ПОБЕРЕЖЬЯ
Глава 1. ПРИВЕТСТВИЕ ПОРТУ 16.04.13
Глава 2. ДОЧЕРИ ЭЛИАСА УАТТСА 16.04.13
Глава 3. ЗОЛОТАЯ РОЗА 16.04.13
Глава 4. ПОЕДИНОК НА БЕРЕГУ 16.04.13
Глава 5. КАРИБСКОЕ МОРЕ 16.04.13
Глава 6. ШЕВАЛЬЕ ДЮ РОССЕ 16.04.13
Глава 7. ТИГРИЦА 16.04.13
Глава 8. ТАЙНЫЕ ЗАМЫСЛЫ 16.04.13
Глава 9. ИНСТРУКЦИИ ШЕВАЛЬЕ ДЮ РОССЕ 16.04.13
Глава 10. ВСТРЕЧА 16.04.13
Глава 11. ДВА МОРГАНА 16.04.13
Глава 12. ВРАЧ ИЗ ВИРГИНИИ 16.04.13
Глава 13. РЕКА САН-ХУАН 16.04.13
Глава 14. МЭРИ ЭЛИЗАБЕТ 16.04.13
Глава 15. ПОМЕСТЬЕ ДАНКЕ 16.04.13
Глава 16. АДМИРАЛЬСКИЙ СОВЕТ 16.04.13
Глава 17. САНТЬЯГО-ДЕ-ЛА-ГЛОРИЯ 16.04.13
Глава 18. ЖЕЛЕЗО, ВЕРЕВКА И ОГОНЬ 16.04.13
Глава 19. «ВЕСЬМА СЛОЖНАЯ ДИЛЕММА» 16.04.13
Глава 20. ДОНИСЕЛЛА МЕРСЕДЕС 16.04.13
Глава 21. ЗОЛОТОЙ КОРАБЛЬ 16.04.13
Книга третья. КОРОЛЕВСКИЙ АДМИРАЛ
Глава 1. РЕШЕНИЕ СОВЕТА 16.04.13
Глава 2. КУПАНИЕ 16.04.13
Глава 3. ТОМА И НОВЫЙ ГОД 16.04.13
Глава 4. ГЕРОИЧЕСКИЙ ПОХОД 16.04.13
Глава 5. НАША НЕПОРОЧНАЯ БОЖЬЯ МАТЕРЬ 16.04.13
Глава 6. ЗАХВАТ ГОРОДА 16.04.13
Глава 7. ВЫКУП 16.04.13
Глава 8. ТРИУМФАЛЬНЫЙ ИСХОД 16.04.13
Книга четвертая. БЛАГОДАРНОСТЬ КОРОЛЕЙ 16.04.13
ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА 16.04.13
Книга четвертая. БЛАГОДАРНОСТЬ КОРОЛЕЙ

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть