Онлайн чтение книги Королевская кровь. Сорванный венец
Глава 6

Конец августа, Магический государственный университет Иоаннесбурга, столицы Рудлога

– Ситников, Поляна-а-а-а-а, быстро в кабине-е-е-е-ет ректора-а-а-а-а! Ситников, Поляна-а-а-а-а, вас жде-е-е-е-е-ет у себя ректо-о-о-о-о-о-ор!

Расположенные в стенах коридоров и на специальных стелах на территории столичного Магического университета камены – каменные лица, вписанные в орнаментальные заклинательные круги, – вдохновенно пропева-ли вызов нерадивым студентам. Получался многоголосый хор. Новенькие часто заслушивались им, но скоро это надоедало, потом начинало вызывать раздражение. А к концу обучения все так привыкали, что не реагировали, даже если камен начинал орать над ухом. Надо ли говорить, что талантливая и креативная магическая молодежь не могла пройти мимо столь заманчивых полотен, и из года в год с поступлением младой поросли будущих магов каменам пририсовывались усы, рога, ослиные уши и волосы, красились веки и губы, делались препохабные подписи – чтобы потом угрюмо оттирать свое творчество. Камены с удовольствием закладывали вандалов, а при оттирании либо оглушающе пели дурными голосами, либо старались кусануть за руку, либо отпускали похабные же комментарии, глумясь над отрабатывающим наказание хулиганом.

А вообще они были замечательные, только скучали без общения. Сторож Василий Иванович вечером обходил их с бутылкой самогона, беседовал по душам. Увы, алкоголь действовал только на сторожа, поэтому Маг-Университет частенько оставался без присмотра. Впрочем, на него было наложено столько защитных щитов и сигналок, что все только дивились: зачем академии сторож, да еще и алкоголик? Нет, он хороший дедок, но смысл? И только ректор Свидерский знал, что на самом деле сторож Василий вовсе не сторож, а прирожденный собеседник для каменов. Где он еще найдет добровольца, готового развлекать каменных глашатаев и рассказывать им все дневные новости?

На двух мчащихся по лестнице вверх шестикурсников встречные студиозы и преподаватели, зачем-то зашедшие в университет в конце лета, смотрели по-разному: первые – с сочувствием, вторые – с ехидством. Парочка спешащих студентов зарекомендовала себя в качестве разгильдяев и прогульщиков, сдающих сессии только благодаря недюжинному таланту. Однако сейчас они все еще не были переведены на седьмой, последний курс – с начала лета у них висели «хвосты» и «хвостики», и первая осенняя неделя учебы для других, более удачливых студентов, могла стать для них последней в университете. Так и сказал декан – последний шанс все пересдать за один раз, так что грызите, недоумки, как я от вас устал, чтоб вас по три дня похмелье мучило, гранит науки и магии, иначе полетите со справкой из универа и будете всю жизнь подрабатывать в лавках, заговоренную водичку лохам толкать.

Поэтому и бежали «хвостатые» студенты так быстро, как могли, ибо магическую науку, несмотря на общее раздолбайство, любили и вне ее себя представить не могли. А тон обычно добродушного декана абсолютно четко показывал, что никаких поблажек и оценок за красивые глазки больше не будет и что все серьезнее некуда.

У кабинета ректора, который зачем-то – явно затем, чтобы студент, забираясь наверх, проникся тщетностью бытия, – находился на самом верхнем этаже университета, да еще и в башне, студенты остановились отдышаться. Возле тяжелой деревянной двери, на которой красивой серебряной вязью было выгравировано «Ректор Александр Данилович Свидерский», за таким же тяжелым столом сидела Наталья Максимовна – секретарь ректора, или «демон в юбке». Наталья Максимовна Неуживчивая работала очень давно и прозвищем скорее гордилась, ведь основной ее заботой было оберегать ректора от бесполезных посетителей. Полезность посетителей определялась самим же секретарем, отчего значительный процент просящих искал другие пути подхода к господину ректору. Александр Данилович не переживал, кому надо – тот до меня дойдет, говорил он. Наталья Максимовна железной рукой курировала хозяйственную деятельность университета, благодаря чему студенты всегда были накормлены, одеты и обуты, а также имели место для учебы и сна в чудесной бесконечно гуляющей общаге.

И это место Матвей Ситников и Дмитро Поляна рисковали потерять вместе с ежевечерними пьянками, набором первокурсниц на любой вкус и множеством таких же безалаберных приятелей. Короче говоря, положение было безрадостное. И Наталья Максимовна их бы не остановила. Но она и не собиралась, только поджала аккуратно накрашенные губы, повела седыми буклями и сухо произнесла:

– Проходите. Александр Данилыч вас ждет. Поляна, стойте! Немедленно заправьте рубашку в брюки, в университете запрещено все, что ниже пояса болтается. Вы же мужчина, а не чучело.

Увы, ржания не получилось, момент был не тот. Это потом они запишут очередной прикол от «демона в юбке» в специальную тетрадь, которая существовала уже в нескольких десятках томов и передавалась от выпускающихся студентов тем, кто только перешел на седьмой курс, являя собой наиболее полное собрание высказываний от Неуживчивой.

Тяжелая дверь отворилась сама собой, и тут вдруг над их головами зловеще и гулко ухнула сова, отчего студенты подпрыгнули и чуть не заорали. Немного успокоившись, они осторожно вошли внутрь. А вот если бы обернулись, то увидели бы на ухоженном лице Натальи Максимовны невиданную и непрофессионально довольную ухмылку. Потому что прикол с совой всегда срабатывал на «отлично», привнося в будни «демона в юбке» приятное разнообразие.

Сильно постаревший ректор Свидерский сидел за огромным столом и плел крючком что-то из странных липких и мохнатых нитей, по цвету больше всего похожих на толченую крапиву. Увидев двоечников, он прижал палец к губам, аккуратно досчитал «семь, шесть, пять, четыре, три, два, один» и, закрепив петлю, отложил вязание на стол.

Студенты были в шоке. Одно дело – слышать сплетни о том, как за лето постарел их кумир, боевой маг, один из сильнейших на континенте. И совсем другое – видеть это своими глазами.

– По квадратным глазам сразу вижу прогульщиков, – с ехидцей сказал Александр Данилыч, подманивая оторопевших студентов к столу. – И первый вопрос, тунеядцы: что я вяжу и зачем?

Поляна мысленно застонал, проклиная вчерашние посиделки с гитарами и сивухой, отчего мозги были неповоротливы и напоминали вязкую сладкую вату. А друг его, удачно (как оказалось, удачно!) промаявшийся вчера животом, ответил:

– Похоже на цепь из крапивного семени. Простая цепь не удержит нежить, а такая – да.

– Почти правильно, мой юный друг, – забавляясь, ответил ректор. – Считай, на один ноготок ты уже на последнем курсе. А вторая часть вопроса? Так зачем я это делаю? Разве у нас мало мастериц, которые изготавливают растительные артефакты в промышленных масштабах?

– От нечего делать? – брякнул Поляна раньше, чем успел подумать.

– Мда, – Александр Данилыч покачал головой, – правду мне говорили, борзости в вас многовато. Увы, считайте, что сделали шаг назад. К вольной жизни вне университета. В, так сказать, золотую и прекрасную осень, которая вся впереди.

И он повел рукой в сторону окна. Там колыхались вершины гигантских типанов, и золота в них еще было мало, но парни приуныли. В вольную осень не хотелось. Это с пар сбегать прикольно, а уходить, когда дают образного пинка под зад, вовсе не весело.

– Ну-ну, не вешайте носы, господа студенты, у нас еще куча времени, – словно издеваясь, «ободрил» их ректор. Хотя почему «словно»?

– Еще варианты есть? Вопрос третьего курса, практикум «заклинания». Кто-то из нас вяжет, кто-то на гитаре или пианино играет, кто-то перебирает зерна, кто-то пазлы или мозаику складывает, кто-то йеллоувиньские головоломки протягивает…

В голове Ситникова смутно забрезжил ответ. И правда ведь, что-то говорили по этому поводу, пару раз под пивко, и даже в общаге есть несколько блаженных, которые со спицами сидят или с крючком, как ректор. Правда, они всегда стебались над такими, а вот зачем заучки это делали, как-то из памяти улизнуло.

– Развивать пальцы? – раздался сбоку несколько удивленный своей догадкой, но мутноватый голос Поляны.

– Тепло, тепло, мой юный недоучка. Зачем нам развивать пальцы?

И Александр Данилыч поднял ладони и выразительно пошевелил длинными, украшенными перстнями пальцами.

От этого движения контакты в голове Ситникова наконец-то сомкнулись, и он выпалил:

– Для кастования заклинаний необходима крайне точная координация движений каждого пальца, потому что чем точнее рисунок каста, тем сильнее заклинание! А упражнения развивают координацию и силу пальцев!

Им с Поляной никогда не нужно было заниматься этой чепухой – пальцы и так были гибкими, да и талант не пропьешь. Поэтому и подзабыли элементарную вещь.

– Молодцы! – ректор изобразил бурные аплодисменты. – А притворялись глупенькими. И в чем отличие кастования от волшбы?

Студенты со смущением потупились, и раздухарившийся огромный Ситников гулко ответил, будто солдат перед генералом:

– Волшба использует готовые заклинания! Заговоры, обереги, стандартные заклинания из книжек – это волшба! А при кастовании используются чистые потоки силы, которые моделируются по известным или выводимым формулам в зависимости от необходимых параметров и искомого результата! Для волшбы не нужна работа рук, а для кастования это необходимость. Все, господин ректор!

– Молодец, – повторил Александр Данилыч, – от страха что только не вспомнишь. А теперь, когда мы убедились, что мозги в ваших головах работают хотя бы на простые логические построения, самое время приступить к сдаче собственно зачета.

Ситников и Поляна, вообразившие вдруг, что их мучения уже закончены, глухо застонали.

Александр смотрел на них и улыбался про себя. Давно ли он был таким же разгильдяем, воображавшим, что мир прекрасен и только и ждет, чтоб принять его в объятья? Да уж, а ведь давно. Мальчишки-то талантливы, одни из самых талантливых юных магов, прошедших через университет за много лет его ректорства, но с опасным ветром в голове. Хотя… их компания повзрослела уже после выпуска, когда оказалось, что мир полон чужого горя и просьб о помощи.

А вслух он сказал:

– Придется вам меня удивить, господа студенты. Даю десять минут: разминаем пальцы, собираемся с духом, – тут он подмигнул, щелкнул пальцами, и в голове Дмитро Поляны образовалась чудесная, трезвая, прекрасная ясность, – и кастуем мне Зеркало Вызова.

Поляна и Ситников оживились: Зеркало Вызова они использовали чуть ли не каждый вечер, когда пиво заканчивалось, а гонцом в ближайший магазин идти никто не хотел. Тогда они просто (ну, или сложно, в зависимости от количества, употребленного ранее) пробивали Зеркало до продавца магазина, и тот передавал им вожделенное пойло. Но зачем тогда столько времени? За десять минут они тут десять Зеркал нарисуют.

– Адресаты, – ехидно сказал Свидерский, явно читая их мысли, – ректор Блакорийской высшей магической академии Мартин фон Съедентент, придворный маг Инляндии Виктория Лыськова и Малыш… тьфу, Максимилиан Тротт, живущий в Гостловском лесу в Инляндии. Все параметры в формулярах. Адресаты на местах и ждут. Приступайте.

Под колени ошарашенным студентам ткнулись удобные стулья, а на колени спланировали папки-формуляры с биометрическими и географическими параметрами адресатов. Они тут же договорились между собой, что сначала прокладывают Зеркало до ближайшего мага (им оказалась леди Виктория), а уж потом подцепят к созданному пространственному Зеркалу дополнительные слои.

Протрезвевший Дмитро Поляна монотонно, словно закручивая волчок, затвердил формулу, вставляя в нужные места поправки и необходимые данные. При этом он перебирал пальцами, будто играя на воображаемой флейте, поставленной вертикально и размером с палку от швабры. Александр внимательно наблюдал за ним и даже увидел парочку весьма нестандартных решений. Ситников стоял на подстраховке, купируя лишние нити силы и придавая оставшимся нужную форму и плотность.

Вот между ними сложился узкий овал, будто сотканный из прозрачного стеклянного, но не бликующего кружева. Вот центр кружева начал мутнеть, но тут Поляна сбился с ритма, и нити лопнули, чувствительно дав по ушам. Ситников, не успевший подхватить слетевшую нить, из-за отдачи отлетел к стенке вместе со стулом, врезавшись в книжную полку.

Студенты расстроились. Вообще забавно было наблюдать за ними во время работы. Идеальная боевая пара. Глаза блестят от вдохновения, полное понимание друг друга, предугадывание, что сделает партнер в следующий момент. Интересно будет посмотреть на них лет так через двадцать, если доживут, конечно.

– Чего сидим, добры молодцы? – гаркнул, забавляясь, ректор. – Зачет волшебным образом у вас в книжках не проявится. Попытка номер два. Ситников, упускаешь правый край, активнее задействуй мизинец. Поляна, просто медленнее, ритм держишь хорошо.

Второй раз сплелось кружево, начал мутнеть и сереть центр, а овал стал растягиваться по бокам, пока не превратился в огромное зеркало. Раздался длинный высокий звук, переходящий в невыносимую для уха частоту, и резко оборвался – связь установилась. Из зеркала на Александра Данилыча обеспокоенно смотрела черноволосая и смуглая молодая женщина с темными глазами. А студенты уже вплетали стабилизаторы, чтобы зеркало могло держаться без их участия, затем, убедившись, что связь стабильна, начали накладывание слоев.

– Санечка, – с придыханием обратилась к ректору высокая волшебница, но увидев, как он скривился и показал глазами куда-то вбок, моментально поменяла тон. – Александр Данилович, добрый день. Кто там у вас?

– Семикурсники, я думаю, – ответил он, с теплотой глядя на черноволосую красавицу. И тут же рявкнул на отвлекшихся разгильдяев: – Узор держать! До конца задание выполнять! Обрадовались, умники!

Умники сосредоточились. В растянувшемся зеркале один за другим появились барон фон Съедентент и лорд Тротт. Они, не обращая внимания на студентов, быстро закрепляющих стабилизаторы, заговорили одновременно.

– Милая, я скоро вернусь, – низкий и немного раздраженный голос барона с четким выговором гласных звуков.

– Иду, минутку! – это Тротт, наверняка спешно что-то доделывает или дозаписывает результаты опытов.

– Александр Данилыч, мы теперь удержим, – это Виктория. Она обеспокоенно глядела на ректора, и студентам хотелось погреть уши и остаться, но не тут-то было.

– Все, раздолбай, идите, зачетки потом у Натальи заберете. И чтоб на моем практикуме я вас видел постоянно, понятно? Один прогул – и полетите. В эту самую золотую осень. Все ясно?

– Понятно! – еще не веря, что так легко отделалась, «талантливая молодежь» выбежала из кабинета быстрее, чем иные телепортом уходят. Раздалось дружное хмыканье – господа профессора, кавалеры кучи разных орденов явно вспоминали себя и веселились.

– А давайте ко мне? – пригласил друзей Александр Данилыч, делая широкий жест. – Не люблю общаться через зеркало, потом глаза режет, как песком насыпано.

– Лучше уж к Виктории, – черноволосый красавчик Мартин, избавившийся от дамы в спальне, оглядел придворного мага Инляндии и подмигнул ей. – Хочу посмотреть, какие хоромы наша акулочка себе по контракту отжала.

Виктория, ставшая придворным магом всего полгода назад, нахмурилась и бросила:

– Обойдешься. Тебе и в лучшие-то времена в мою спальню вход был заказан. Сколько лет, а наш бароша не меняется – рядом всегда хотя бы одна баба.

– Но-но! – развеселился блакориец. – Чтоб ты знала, это не просто баба. Это целая герцогиня…

– Не знаю и знать не хочу, – брезгливо ответила Виктория и демонстративно закрыла уши.

Тем временем Рыжик, или Малыш Макс, он же сильнейший природник в мире Максимилиан Тротт, уже перешел из своей лаборатории в кабинет Александра, попутно вытирая руки белоснежным полотенцем. Они обнялись, и Макс пораженно уставился на друга.

– Саш, что с тобой? Это эксперимент какой-то?

– Почти, – Александр пригласил его сесть рядом. Аккуратный, высокий, с чисто выбритым породистым лицом рыжий инляндец был автором более полутора сотен уникальных зелий. Свидерский усмехнулся, вспоминая, как в юные годы их студенчества гениальный друг неоднократно пробовал свои зелья на одногруппниках, и частенько последствия ставили в тупик и преподавателей, и приглашенных спасать горе-экспериментаторов специалистов. – Я сейчас все расскажу, подожди.

– А чего рассказывать? – громогласно объявил подошедший Мартин. – Алекс решил, что ему скучно быть живым ректором, непременно нужно стать мертвым героем.

– Не тараторь, – поморщился Макс, и Мартин странным образом послушался.

– Я могу докачать тебе источники, – предложила Виктория хозяину кабинета. – Хватит еще на пару месяцев. – Она протиснулась к столу, наклонилась, чтобы собрать бумаги, и Мартин, конечно, не преминул при этом оглядеть тылы придворного мага и восхищенно присвистнуть.

– Вот почему, – задумчиво протянул Макс, – когда мы по отдельности, то мы уважаемые ректоры, профессора и маги? А когда вместе – те же придурки, что и в универе?

– Это потому, что с вами я могу быть самим собой, – тряхнул черными волосами Мартин, к кривлянию которого это замечание в основном и относилось. – Вики, не обижайся, ты красавица, как всегда. Просто у меня душевная незаживающая рана от твоего отказа на шестом курсе. Ты, можно сказать, мне жизнь сломала, жестокосердная. Малыш, а ты еще не женат? – внезапно сменил он тему.

И трое магов, профессоров и ректоров захихикали над старой общей шуткой. Макс единственный из них никогда не состоял в браке, так как был женоненавистником и считал женщин, за исключением Виктории, с которой они были знакомы почти всю жизнь, досадным недоразумением.

– Женюсь, когда ты по бабам перестанешь бегать, – огрызнулся Макс.

– Вас бы слепить, а потом поделить, и получились бы два идеальных семьянина, – Алекс с улыбкой наблюдал за переругивающимися друзьями.

– Упаси боги, – хором заявили они.

Холодный и рассудительный Макс и темпераментный, постоянно втягивающий их пятерку в разные неприятности Мартин были абсолютными противоположностями. Что не мешало им вставать друг за друга горой и прикрывать спины, когда это было нужно. Но с тех пор, как это было нужно, прошло много-много лет. Теперь они почтенные мужи, пусть даже внешность всех, за исключением Александра, тянет максимум на тридцать-тридцать пять лет. И пусть от скуки и монотонности иногда сводит скулы, Свидерский, вопреки смешкам Мартина, предпочел бы помирать от скуки, чем от того, встреча с чем, как вопили его инстинкты, им предстояла.

Виктория тем временем деловито собрала с его стола бумаги, аккуратно сложив их на ближайшей тяжелой тумбе, сбегала обратно в свои покои через чуть подрагивающее, но стабильное Зеркало и притащила несколько пузатых бутылок, блюдо с яблоками и апельсинами. Затем порылась в огромном шкафу, достала оттуда несколько запыленных высоких бокалов, сполоснула их в раковине в углу, хотя Мартин предлагал не ходить далеко и использовать для этого бьющий у стола Алекса маленький фонтанчик. Для удобства у магов в покоях и кабинетах всегда были источники шести стихий: бегущая вода – фонтанчик или водяная мельница; земля, обычно в цветочном горшке; растение – жизнь; окно с «музыкой ветра» – воздух; камин или лампада – огонь, и какие-нибудь кости или чучело – вместилище стихии смерти.

– Хозяюшка, – с умилением сказал Мартин, успевший уже цапнуть бутылку, откупорить ее зубами и знатно приложиться. Виктория выразительно показала ему «боевую клешню», успешно заменяющую у магов знак «урою». Правда, урывали обычно нежить, но и Мартин впечатлился.

– Недотрога и Кусака, – прогнусавил он удовлетворенно, делая еще несколько глотков. – Но вот вино у тебя всегда хорошее. Эй, без членовредительства! – барон подскочил на кресле, чувствительно ужаленный в мягкое место слабеньким, но коварным разрядом. – А если б ты на пару сантиметров промахнулась?

– Тогда бы пэры Блакории мне памятник поставили, – ухмыльнулась покусившаяся на самое дорогое магиня. – Может, хоть половина рождаемых аристократами детей перестанет быть похожа на тебя. Кроликов в роду не имелось?

– Ну, ты преувеличиваешь, – гоготнул забывший про недавнюю опасность Мартин.

– Разве что самую малость, – прищурилась Вики.

Пока друзья переругивались, Макс встал, взял из рук Виктории бокалы и наполнил их вином. Они выпили, по привычке первый раз не чокаясь – за пятого.

– Итак, – Тротт снова разлил вино и оглядел одногруппников, – теперь можно рассказать, что за таинственная повестка дня и почему ты, Александр, так выглядишь.

– Все просто, – ответил ректор, расслабленно сидя в кресле и сжимая в руке бокал. – С исчезновением стабилизирующего фактора королевской крови на троне уровень защиты на континенте потихоньку стал снижаться, несмотря на то, что другие правящие семьи остаются на своих местах. Ранее стабильный стихийный поток идет теперь волнами, то густо, то пусто.

– Это мы все знаем, – спокойно сказал Макс. – Это некритично, уже все приспособились – с накопителями и источниками. Почему ты-то, сильнейший из нас, выглядишь как восьмидесятилетний старик?

– Я выгляжу на свой возраст, – возразил Алекс. – Наш возраст, – добавил он тихо.

– Алекс думает, что где-то, возможно, в нескольких местах, в момент отлива волны произошел точечный пробой, – перебил его нетерпеливый Мартин. – И, опять-таки возможно, нас скоро ждет демонический прорыв.

– С чего ты взял? – заволновался обычно невозмутимый Макс. – Я ничего не чувствую.

– Ты со своими зелеными друзьями и дракона за спиной не почувствуешь. – Способность Малыша уходить в работу с головой давно стала притчей во языцех.

– И что? Как это связано?

– Им требуется пища, и чем качественнее, тем лучше, – пояснил Свидерский. – А если пища ослаблена физически, но при этом магически сильнее большинства живых существ, да еще и доступна? Какова вероятность, что захотят подкрепиться именно ею?

– Так ты у нас типа приманки, что ли? – поразился Макс. – Ты с ума сошел, Данилыч? Именно поэтому ты блокируешь метаболизм, дурень? Я думал, что в нашей компании место патентованного идиота прочно занято Мартином. – Фон Съедентент не обиделся, просто широко улыбнулся и отсалютовал бокалом. – Но ты сразу побил все рекорды. Или, пока я отсутствовал, вы мозгами поменялись?

– Не ори, – поморщился ректор МагУниверситета. – Думаешь, мне в кайф больше двух месяцев сидеть в скрипучем, стареющем теле? Но я уже и так прикидывал, и эдак, прежде чем решиться. Найдут наши «блахородные» дурни королеву или нет, непонятно, рисковать мы не можем. Хотя мой внешний вид послужил для лордов-заседателей отличным стимулятором. Пришлось наврать, что это из-за оттока магии, зато впечатлились. Задумались, наверное, что будет с их семейными артефактами и защитой имений. Но я не об этом… Магическое поле все-таки крайне нестабильно, и по косвенным признакам я посчитал, что пробой уже произошел.

– Это по каким таким признакам? – поинтересовался Макс. Молчащая Виктория хмурилась и с жалостью поглядывала на Алекса.

– А какие есть признаки прохода демонической сущности? – пожал плечами Алекс. – Седьмой курс, лекции Алмаза Григорьича.

– Необъяснимые массовые психозы, самоубийства, – перечислила отличница Виктория. – Увеличение силы темных, уменьшение их способности себя контролировать. Активизация и резкое увеличение числа и силы нежити.

– Собственно, – Алекс налил себе еще вина, – сообщил мне о возможном прорыве мой давний знакомый, темный. Они с семьей зашли попрощаться, решили переехать на побережье, поближе к монастырям Триединого. Там им проще не поддаваться. Он сказал, что начал слышать голос. Черные целыми семьями снимаются с мест и уезжают туда. И это легализованные, социально устойчивые. Что происходит в семьях со старым укладом – боюсь представить.

– Так вы думаете, – Макс обвел друзей взглядом, – что прорыв уже произошел?

– Либо уже, либо в самом скором времени произойдет, – тихо сказал Александр. – Но где, я не знаю. В Рудлоге или на границах с соседями. За границей королевские семьи держат крепко, туда они не сунутся. Даже направления не чувствую. Зато знаю, куда демон почти наверняка придет, чтобы поскорее вступить в полную силу. В место, полное не только молодых и вкусненьких магов с брызжущей во все стороны энергией, но и с десертом в виде меня. И бонусом – студенческой общагой, этой порочной смеси борделя, алкогольного бара и лавки с дурман-травой. Там уж точно он будет как рыба в воде.

– Почему сюда, а не в любую другую академию? – спросил неприятно потрясенный Малыш.

– Самое крупное заведение страны, сам знаешь, и самые мощные преподаватели, самые одаренные студенты, – ответил Алекс. – В других обучаются десятки и сотни, у нас тысячи. Да, это допущение, но допущение очень вероятное. Если прорыв был, он не может не прийти сюда. А возможно, он уже среди поступающих или принятых на работу преподавателей. Или даже среди давно обучающихся студентов, если там были темные. Но пока я не чувствую ни присоски, ни усиления оттока. Несмотря на это, я приказал отслеживать студентов с необычными магическими способностями. А когда он дотянется до меня, я почувствую и смогу узнать, кто это.

– Все-таки ты идиот, – обреченно выдохнул Макс. – И вы это поддерживаете? – обвиняюще глянул он на друзей. – Данилыч ослабленный, в дряхлом теле, да он двух шагов не может сделать, чтоб не развалиться. А от демона, как мы знаем, придется бегать! Несмотря на то, что мы гораздо сильнее сейчас, чем тогда…

– Это если мы не накроем его раньше, – перебил Алекс.

– Я предлагала не страдать дурью, а обратиться к Алмазу Григорьевичу, – стала оправдываться Вики, – но ты же знаешь Алекса, он скорее подставится демону, чем покажет старикану свою несамостоятельность.

– Восемьдесят лет, а ты все еще дуешься на него из-за «тройки» по демонологии? – изумился Макс.

– Единственной «тройки» в аттестате, между прочим, – отозвался Алекс. – Эта старая скотина лишила меня красного диплома, зато обеспечила десяток лет боевой практики по трактам и кладбищам, за что ему, конечно, поясной поклон. В то время как вы проходили практику при дворах и университетах, мы с Михеем мерзли и мокли под дождем и снегом.

– Хорошо, – Макс поморщился. – Как ты думаешь его одолеть? С демонами практика у нас не очень удачная. Мягко говоря.

Как всегда, при упоминании о погибшем друге и «практике» общения с демонами они притихли и помрачнели.

– Поэтому и нужно вычислить его до того, как он насосется энергии и войдет в полную силу. Заманим, свяжем Сетью или Ловушкой, а потом раскатаем. Заманивать, – Свидерский усмехнулся, – будем мной.

– А если это не сработает? Данилыч, обещай мне, что обратишься к Алмазу. Иначе я сам к нему приду! Не будь дураком, цена ошибки слишком велика.

– Не кипятись, – успокаивающе попросил Алекс. – Дай мне пару недель, и я обязательно схожу к Деду на поклон. Но ты же знаешь его: если я что-то не учту, пошлет и еще спасибо, если посохом поперек спины не огреет. Он сейчас занят теорией глобального сеяния, ему не до мелочей типа демонов. Он божественные истины познает.

– Нам нужны еще участники, – Виктория в упор посмотрела на Александра. – Нужно обращаться к магам Йеллоувиня, к серениткам, пригласить сюда служителей Триединого. Духовники нужны как воздух, без них ты не справишься.

Свидерский тяжело вздохнул.

– Друзья, я не хочу никого звать. Я доверяю вам троим, а остальные… сами знаете. Никогда не будешь уверен, что перед тобой не затаившийся темный. Полукровки могут не проявляться всю жизнь. А если устроим облаву, нагоним специалистов, спецслужбы, то спугнем. И ищи его потом – когда он силы наберется, как в прошлый раз.

– Чем мы можем помочь, Данилыч? – нетерпеливо спросил Макс. Его ожидала работа в лаборатории, и было не до долгих разговоров.

– Прежде всего я хотел попросить вас временно поработать в университете в качестве приглашенных специалистов. Мартин, с тобой можно согласовать это в рамках обмена опытом и преподавателями. Обещаю, когда все закончится, провести у тебя годичный курс лекций и практикумов. Ну соглашайся, ты же умрешь от скуки и любопытства, если не согласишься.

– Все-то ты знаешь, – широко улыбнулся захмелевший уже господин блакорийский ректор и отсалютовал другу бутылкой. – Соглашусь, если Вики меня поцелует.

Виктория, не говоря ни слова и чеканя шаг, подошла к опешившему барону, наклонилась, схватила его за грудки, подтягивая к себе, и впилась в его губы поцелуем. Макс и Алекс наблюдали только квадратные глаза шутника, виднеющиеся из-за затылка Вики.

Когда поцелуй закончился, Виктория вернулась на место, взяла бокал и иронично отсалютовала Мартину.

– Что ж сразу так пугать-то, Кусака, – проворчал пытающийся отдышаться фон Съедентент. – Меня чуть кондратий не хватил. Я понял, что это серьезно. Кстати, как тебе поцелуй?

– У твоей герцогини отвратительный вкус помады, – скривилась Виктория, демонстративно оттирая губы.

– Так я ж ее не ем, – глумливо засмеялся Мартин. – Ладно, я согласен. Я бы и так согласился, вы же знаете. А ты, Макс? Пересилишь себя?

Алекс повернулся к природнику:

– Да, Макс, я знаю, как ты не любишь людей…

– …я не люблю тупых людей, – поправил педантичный Малыш.

– Ну что сделаешь, если почти все человечество и не-человечество тупее тебя? Но мне нужны глаза и уши. И твои репелленты. На демонов ты их еще не мешал? Вот тебе и поле для экспериментов.

– Ну что ты меня, как маленького, уговариваешь, – устало отмахнулся Максимилиан. – Естественно, я помогу тебе. Только жить в общаге я не буду, уж уволь. Ты же знаешь, как могут доставать студенты. Буду ходить через зеркала. И никаких студенток на занятиях.

– Хорошо, – вздохнул Свидерский. – Спасибо, друже! Вики?

– Я возьму отпуск на пару месяцев. Потом ничего не обещаю. Но зато пока смогу пожить в общаге, помониторить там ситуацию. И все равно я считаю, что нам нужна помощь.

– Я обещаю тебе поговорить и с коллегами, специализирующимися на демонологии, и с Алмазом. Спасибо, что согласилась, дорогая.

– Не за что, – Виктория цапнула со стола дольку апельсина. – Хорошо, что мы снова в деле.

– Ага, – произнес ставший вдруг серьезным Мартин. – Главное, никого не потерять больше. Как в прошлый раз.

Перед уходом, пока Алекс с Мартином чертили схемы силового поля, Виктория подошла к моющему руки Максу и прислонилась к нему сзади.

– Хочешь, я пойду сегодня с тобой, Малыш?

Его спина напряглась, и прошло несколько мгновений, прежде чем он глухо сказал:

– Нет, Вики, не нужно. Иди домой.

Она только горько улыбнулась. В который раз.