Онлайн чтение книги Коварное оружие
Глава III. МИКРОСКОП-ИГЛА

В лабораторию бактериолога Петрова вбежал его молодой друг Костя Орлов.

— Я потрясен… Здравствуй!.. Мне случайно попалась небольшая брошюра… Вот…

Василий Иванович Петров взял книжку, которую ему протянул Орлов:

— А… я уже читал эту работу французских бактериологов… Дело для меня ясно. Неужели ты, геолог, так мною читающий, не помнишь хотя бы статей Стида?

— Стид? Бывший редактор Таймса? Не читал…

— Жаль. Его доказательства мне показались убедительными.

— Но здесь как раз и приводятся его слова. Послушай… — Быстро развернув книжку, Орлов начал читать:

— Вот… О германских опытах, предназначенных для подготовки к бактериальной войне… Английский журналист категорически заявил, что в его распоряжении имеются безусловно подлинные германские документы, доказывающие, что Германия стала заниматься во многих странах целым рядом бактериологических опытов. Успехи этих опытов позволяют, по его мнению, распространять в крупных европейских городах микробные культуры, дальность рассеивания которых может быть с точностью определена. Что скажешь?

Бактериолог, слегка сдвинув брови, сказал:

— Народы мира, я думаю, и подлинная наука должны быть настороже. Стид утверждал, что документы исходили от секретного отдела германского военного министерства, и даже точнее, от Отдела воздушно-химического нападения — Л-Г-А. Как поручил Стид эти документы? От кого? Да ведь это праздные вопросы. Это секрет не Стида, а разоблачение военной тайны возможного будущего противника Совершенно ясно, что люди, увлеченные своей отвратительной работой, будут всячески отнекиваться или отмалчиваться. Меня лично тогда, же заинтересовало упоминание об исканиях немцами разного рода способов, позволяющих заражать местность с помощью самолетов, распространяющих заразные болезнетворные микробы при помощи искусственного дождя. Они даже изучали реагирование падения заразных веществ и намечали различные пункты.

И действительно, если бы Орлов в свое время поинтересовался вопросами бактериальной войны, он давно бы узнал, что с целью установления, наиболее благоприятных условий для рассеивания и распространения заразных микробов немецкие секретные агенты произвели большое число опытов в Париже, Лондоне и других западноевропейских городах. И мистер Стид сделал следующие выводы: Основываясь на фактах, разоблачаемых германскими документами, мы считаем установленным, что Отдел воздушных сил германского военного министерства с 1931 года производил опыты и исследования в Париже и Лондоне с целью проверить, каким способом было бы легче всего заразить системы подземных железных дорог смертоносными возбудителями, или вредными газами, или же обоими способами, как только будет решено нападение. Не подлежит сомнению, что берлинские опыты имели целью непосредственный контроль полученных в Париже и Лондоне результатов.

— Ч го же делать? — воскликнул Орлов.

— Готовиться к защите, — спокойно ответил Петров. — Ведь организм здорового человека встречает инфекцию во всеоружии своих сил, данных ему природой. Если он предусмотрителен и знает, что ему может грозить зараза, то он старается усилить свои защитные силы, не гак ли? И ему приходит на помощь наука.

— Твои слова меня успокаивают.

— Меньше всего я хотел бы успокоения. Наоборот, как раз надо действенно готовить защиту заблаговременно. Я говорю о науке. Подумай только. Бактериология, по-моему, самая благородная из всех медицинских наук. Она учит, как охотиться за микроскопическими зверенышами, которые коварнее любых хищников и опасней страшных кобр. Она изыскивает способы, как навсегда избавить человечество от заразных микробов, этих паразитов, смертельных врагов человечества, потому что они истинные паразиты, питающиеся соками живого человека, отравляющие и убивающие его Жизнь заразного микроба в теле человека — это болезнь, часто приводящая к инвалидности и смерти. Подумай, какая великая чистая идея в основе бактериологии! В сложных ответвлениях бактериологии я выбрал себе область изучения невосприимчивости к заразным болезням. Одни организмы имеют в той или иной степени врожденную невосприимчивость к некоторым видам микробов. Микробы, в свою очередь, тоже очень разнообразны. Одни заразительны только для людей, другие только для определенных видов животных, третьи для тех и других. Заразительность микробов может быть искусственно повышена или понижена. На коварство заразы мы идем в наступление с обоих флангов. Мы всеми способами боремся непосредственно с заразными болезнями и их возбудителями. Врачи лечат больных, дезинфекторы и профилактисты уничтожают микробов. Впрыскивание вакцин, с другой стороны, делает людей невосприимчивыми к микробам. Паразиты становятся бессильными заразить человека. Но каков механизм выработки невосприимчивости? Как это происходит? Сегодня я могу познакомить тебя с очень интересным аппаратом. Он приоткрывает завесу над тайной ответа. Ну, пойдем. Надень белый халат…

Они подошли к столу, и Петров показал рукой:

— Микроскоп-игла…

У окна на столе стоял микроскоп. От объектива его шла коленчатая отводка с целой системой линз внутри, заканчиваясь тонким острием. Если бы рассмотреть острие в лупу, то на конце можно было бы увидеть вмонтированную туда крошечную линзочку.

— Вот, Костя, как выглядит моя модель, о которой я тебе говорил. Сегодня я и хотел показать тебе, что происходит в тканях кролика, которому в кровь попадают болезнетворные микробы.

Геолог с интересом рассматривал удивительный микроскоп-иглу. Петров готовил опыт. С Орловым он познакомился еще в школе. Правда, тот был моложе лет на шесть, но они подружились, и Петров помогал Косте готовить уроки. Сколько было совместных прогулок и товарищеских разговоров. Сколько вместе прочитано хороших книг! Когда старший друг окончил десятилетку, пути Васи Петрова в Кости Орлова несколько разошлись. Вася поступил в медвуз, а Костя, мечтавший стать геологом, увлекался экскурсиями. В пионерлагере летом он с ребятами забирался в самые далекие лесные уголки. Его влекли к себе неисследованные местности, и он жадно зачитывался путешествиями. И вот недавно опять встретились они, профессор В. Д. Петров и молодой геолог К. Н. Орлов, которого профессор по-прежнему дружески звал Костей. Орлов собирался путешествовать по далеким степям Закаспия, а Петров много работал с микроскопом. Сначала он увлекался капилляроскопией. Посредством ранее изобретенных оптических приборов — капилляроскопов — можно было наблюдать движение кровяных шариков в мельчайших сосудах — капиллярах — расправленной плавательной перепонки живой лягушки. Через капилляроскоп можно было видеть и состояние стенок, капилляров. Петров задался целью сконструировать такой микроскоп, чтобы через него наблюдать деятельность клеток живого организма. Он увеличил силу оптической системы и придумал особый осветитель. Много было положено хлопот и труда. Лучшие оптические мастера Союза делали линзы и осветители для микроскопа-иглы. И вот аппарат готов. С помощью его можно было еще глубже проникнуть в тайны жизни.

— Я покажу тебе, Костя, одно из применений микроскопа-иглы, — сказал Петров и подошел к проволочной клетке, где находился серый кролик с гладко выбритой спинкой. — Но мне хочется сначала напомнить тебе кое-что. Здоровый организм встречает случайное заражение достаточно снабженный от природы средствами защиты. Чтобы вызвать заболевание, паразиты-микробы должны проникнуть внутрь организма. Но человек и животные покрыты кожей. Она непроницаема для микробов, и поэтому неповрежденная кожа — наша первая защита. Кто следит за чистотой кожи и быстро ликвидирует даже ничтожные царапины, тот препятствует проникновению микробов. Чистая кожа человека убивает бактерии. Если на ладонь чистой руки поместить бактерии брюшного тифа, то они уже через десять минут погибают, но достаточно ничтожной царапины, даже самого незаметного повреждения, и проникновение бактерий в капилляры облегчено. Попав в мелкие кровеносные сосуды, бактерии чрезвычайно быстро распространяются. Достаточно в кончик хвоста мыши через укол ввести немного бактерий сибирской язвы, и через десять минут они уже размножатся, и мы их найдем во всех внутренних органах мыши, даже если бы мы поспешили совсем отрезать у нее хвост. А против проникновения бактерий снаружи мы имеем ряд «барьеров». В слезах содержится наготове лизоцим, вещество, способное растворять попавшие в глаза бактерии. Слизистая поверхность носа также способна быстро уничтожать попавшие на нее бактерии. Через пять минут она заставит погибнуть девяносто пять процентов их. Рот предохраняет от заражения плоским эпителием и слюной, которая способна, так же как и слезы, уничтожать бактерии, за исключением дифтерийных и пневмококков. Кислотность желудочного сока оказывает сопротивление бактериям, попавшим через пищевод.

Петров вынул из клетки кролика и погладил его.

— Организм не остается пассивным, если бактерия все-таки нашли себе ворота и проникли в него. Он защищается. Посмотрим, как. Надень отводной окуляр на тубус… Он рядом, в футляре. Ты уже включил и осветитель? Благодарю. Удобнее будет наблюдать отсюда, придвинь табурет ко мне и смотри.

В кожу кролика воткнуто острие микроскопа-иглы. Оба молодых ученых прильнули к окулярам.

— Мы в просвете крошечной подложной арториолы кролика. Он даже не почувствовал укола и совершенно спокоен. Правил рукой я удерживаю иглу, а левой — кролика, и даже ласково почесываю его за ухом, Ты чувствуешь себя как бы в туннеле, переполненном текущей жидкостью. Это кровь в артериоле. Течение то ускоряется, то замедляется. Это сокращения сердца толчками продвигают ее. Она кажется нам бесцветной. Вот в ней плывут круглые розовато-красные эритроциты. Это красные кровяные шарики, но на самом деле, смотри, они больше похожи на диски. Как они катятся, кувыркаются, задерживаются у стенок! Они содержат в себе гемоглобин и, сейчас несут к клеткам кислород. То же самое происходит и в нас сейчас. Мы вдохнули в легкие порцию чистого воздуха, и эти крошки старательно разносят живительный груз кислорода по всем закоулкам нашего тела. А вот смотри, Костя! Какая сравнительно большая клетка! Это лейкоцит. Кролик еще вчера получил впрыскивание безвредного вещества, так называемую витальную (прижизненную) окраску, и мы можем наблюдать строение лейкоцита. Видишь подковообразное темное ядро его?

— Вижу, — прошептал Орлов. — Как он важно проплывает. Он лениво переворачивается, словно мешок. Что это за крупинки в нем?

— А это он плывет как сторож и наблюдает, чтобы в крови не было ничего постороннего. Он беспощадно пожирает всякого, к го попробует проникнуть в кровь. Он встретил на пути несколько ничтожных крупинок краски, захватил их и пытается переварить… А вот другой, с двумя ядрами… Мечников назвал лейкоцитов микрофагами — пожирателями микробов.

— Очень верное название, — отозвался Орлов.

Петров в это время осторожно сделал укол шприцем в спинку кролика. Серый зверек вздрогнул.

— Смотри внимательнее, Костя! Я ввел под кожу кролика слабую разводку кишечных палочек…

Орлов заговорил взволнованно:

— Вижу, вижу… Кровь течет быстрее, перекаты ее толчков учащаются. Кровяные шарики словно бегут, обгоняя друг друга.

— Это они спешат к месту укола, чтобы предупредить выливание крови через ранку. Там они погибнут и своими телами, слипшись, запечатают входные ворота для инфекции, которые я проделал иглой. Это передовые отряды защитников…

— Но им навстречу… — воскликнул Орлов.

Он увидел, как в поле зрения окуляра выползли чудовища. Снабженные массой тонких жгутиков, они энергично расталкивали ими эритроцитов, стараясь преодолеть волны несущегося потока кровяной плазмы. Эритроциты откатывались от них. Кишечные палочки были непрошенными гостями в крови. Им совсем здесь было не место, и они подлежали изгнанию.

Орлов испытывал волнение, наблюдая за вторжением лохматых и, казалось, непроницаемых в своих капсулах бактерий. И его сердце переполнилось радостью, когда навстречу чудовищам поток принес сначала одного лейкоцита. Тот яростно выпустил две ножки, псевдоподии, схватил ими первую попавшуюся бактерию, смял ее и помчался вперед. За ним на поле сражения втекали еще лейкоциты, один за другим, всех видов — одноядерные, многоядерные, большие, маленькие. Они обволакивали бактерии, истребляли их, но те продолжали наступать. Тут Орлов заметил, что между лейкоцитами начали протискиваться маленькие прозрачные пластинки. Они как бы угадывали, что лейкоциту не справиться с бактерией, и спешили на помощь. Какие-то тончайшие потоки теперь разливались в плазме, струились, перекрещиваясь, будто следы трассирующих пуль, ж капсулы, обволакиваясь этими струйками, словно таяли. Тогда лейкоциты беспощадно пожирали их, как будто бактерии стали особенно вкусными.

Лейкоциты и пластинки перешли в наступление. Бактерии прижимались к стенкам артериолы. Они теперь энергично работали передними жгутиками, стараясь пробиться через стенку этого туннеля. Но вот в одном месте из стенки навстречу группе из трех бактерий вышел лейкоцит. Он вылез из своей засады, высунувшись только наполовину, быстро схватил всех трех врагов и дотащил этих барахтавшихся негодяев на расправу. Щели засад теперь открывались все чаще и чаше. Все клетки организма, подвергшегося нападению бактерий, пришли в сильное возбуждение. Одни, как видел Орлов, непосредственно дрались с врагами, другие спешили на помощь.

— Я просто потрясен, — с волнением произнес Орлов, когда Петров вынул иглу-микроскоп из спинки кролика.

Бактериолог осторожно смазал места уколов йодной настойкой и посадил кролика в клетку. Несколько листиков свежего салата послужили наградой милому зверьку за перенесенные страдания. Петров задумчиво смотрел, как кролик с аппетитом пережевывал салат.

— Так вот, Костя, — медленно проговорил Петров, будто продолжая вслух свои мысли, — ты видел, как начинается борьба против микробов. Клетки крови, этой жидкой ткани, принимают на себя первый натиск. И заметь, какое распределение труда и какое взаимодействие, какой дружный порыв к победе! Эритроциты запрут входные ворота. Микрофаги — это пожиратели, истребители. А потом вступают в дело и макрофаги. Это уже более мощные машины. Ты видел, как они выдвинулись из-за укрытий?

— Да. А что делали прозрачные маленькие пластинки?

— Они участвуют в свертывании крови. Ведь и сама плазма не остается безучастной к сражениям между клетками организма и чужеродными бактериями, даже если они и не болезнетворны. Все равно, прочь их! Под маской гостей они смогут натворить неприятностей. Мы называем антигенами всякий чужеродный элемент, будь то микроб, белковое существо или что-либо иное, если оно способно вызвать в соках организма особую защитную реакцию. Она заключается в том, что организм в защиту себя, как целого, начинает вырабатывать антитела, то есть особые вещества, способна растворять, уничтожать, убивать, обезвреживать введенный или вторгшийся антиген. Можно было наблюдать первые порции таких веществ, поступивших в плазму. Они чрезвычайно разнообразны, Мы видели, как действовали струйки. Они обволакивали бактерии, лишали их способности развернуть свое ядовитое влияние на лейкоцита-защитника, делали бактерию, образно говоря, вкусной, и она отлично переваривалась микро- и макрофагами. Эти вещества называют опсонинами. Другие вещества сами способны растворять бактерии, и те тают, как воск от огня, распадаются, подобно кусочкам сахара в кипятке Они называются бактериолизинами. Но как бы мы ни называли отдельные виды защиты, установлено, что организм в результате борьбы с микробами вырабатывает и накапливает специальные сродства в плазме крови и соках организма. Посмотри на кролика. Весь организм его приведен в мобилизационную готовность. Сражение с бактериями в нем заканчивается победно. Но выработка антител еще будет продолжаться, и они не дадут демобилизовать себя. Если через некоторое время я повторю впрыскивание, то сражение опять будет выиграно наверняка, потому что антитела уже выработаны. Повторное впрыскивание вызовет еще больший разворот защиты. Антитела будут вырабатываться с таким размахом, в таком количестве, что их хватит с избытком чтобы встретить вторжение даже удесятеренных порций враждебных микробов. И наконец наступает момент, когда численный перевес средств зашиты всецело на стороне организма. Он становится невосприимчив к заразе. Он приобрел иммунитет. Приобрел активно, в процессе борьбы, в огне сражений. Ему теперь не страшны микробы. Любые количества их будут начисто истреблены, лишь только они осмелятся перейти границу или проникнуть через случайное повреждение в коже или слизистых оболочках. Иммунизированный организм становится настолько богатым средствами защиты, что он имеет возможность поделиться накопленными: антителами с теми, кто нуждается в борьбе с уже вторгнувшимся микробом. Так сыворотка иммунизированной против, дифтерии лошади поможет больному ребенку уничтожить дифтерийные палочки, грозящие смертью. Ребенок даже после однократного впрыскивания противодифтерийной сыворотки выздоравливает, к величайшему счастью родителей:.. А мы с тобой можем представить себе гибель дифтерийных душителей, когда на помощь изнемогающим в борьбе клеткам ребенка пришла такая действенная помощь.

— Я никогда не забуду виденного, — произнес Орлов. — И знаешь, Вася, если для наблюдений нужен человеческий организм, то я к твоим услугам. Впрыскивай мне что угодно, хоть самых опасных микробов. Мне будет радостно, что я так полезен людям…

Петров ничего не ответил. Затем он подвел приятеля к мирно спящему зверьку.

— Мы можем ясно представить себе картину того, что происходит в области маленьких ранок кролика. Этот струпик запекшейся крови состоит из павших в борьбе эритроцитов и лейкоцитов. И если посмотреть срез под микроскопом, то мы увидим, как громадные количества свежих лейкоцитов выстроились в полной боевой готовности вокруг подживающей ранки. Они: так тесно сплотили свои ряды, что образовали непреодолимое препятствие проникновению микробов.

— Да, Вася, я точно представляю себе эту картину. Следовательно, чорт не так страшен. Однако я невероятно возмущен немцами. Превратить полезнейшую из наук в орудие истребления, это чудовищно!