Заводские корпуса, темно-кирпичные, как они видятся поверх высоких кирпичных оград.
Те неуютные здания, где мы не бываем, культурные люди, там делать нам нечего.
А – есть они. Высятся. Тянутся.
Неясный шум.
Ниже.
= Из проходной вываливают, вываливают рабочие.
И идут по улице скучной, каменной, окраинной, беспорядочно, не строясь в демонстрацию, ещё и сами как бы не решив, зачем и куда они, а – несёт их!
Говор беспорядочный.
Кепки, кепки, картузы… Иногда – и шляпы.
Дублёные куртки с барашковыми воротниками, осенние пальто, тужурки, плащи… Черно-серое.
Лица – все бритые, бритые, молодые и старые, редко у кого борода или усы (но – щегольские).
В этой ли бритости, в сходстве одежды – сравнены возрасты, сравнены личности.
И несёт их – с заботой общей. Несёт, а весёлых нет.
= А там дальше на улице – полицейский патруль: с десяток пеших городовых, ближе они, в чёрных шапках, чёрных мерлушковых воротниках, в тугоподпоясанных шинелях, с шашками, револьверами, снабжены изобильно, справные молодцы.
И околоточный надзиратель – в сером офицерском пальто, с узким ремнем.
Ещё ближе.
У всех – оранжевого немного: плечевые жгуты городовых, тесьма петлиц, у околоточного – кант погонов.
Чем вот – другие лица полицейских? А – совсем другие. Больше усатых? Больше мордатых, где их набрали? А главное: чувств – никаких, а – каменная служба.
Околоточный, галуны серебряные, рукой взмахнув, дальше они,
= команду подаёт.
Мы не слышим её. Да ведь кучка их! – а пошли, пошли сюда строем!
Могут! Закон! – вот что они. Поди-к не послушайся…
Тут рядом – говор рабочих, друг ко другу, призывы строиться, не теряться, что-то помнить, как обещались…
Строем идёт на нас команда! Всего десяток, а – давительно идёт!
Боязливые голоса: что не попрёшь, надо заворачивать.
= Перёд толпы. Сплочены тесно, молодых больше.
Всё-таки вперёд не шагается. Начинают пятиться, но – запевает рядом невидимый дерзкий одиночный голос:
Богачи, кулаки жадной сворой
Расхищают тяжёлый твой труд!
Пятятся, отступают. Не подхватывают.
Не подхватывают, но песня – действует: сознание горькое от этих слов, лица – жёстче.
А рты на экране – молчат.
Но невидимых присоединилось два-три голоса:
Твоим потом жиреют обжоры,
Твой последний кусок они рвут.
Ну, не последний кусок, уж таких измождённых не видно. Есть – и с важностью уважаемых мастеровых.
Кто распахнут – в пиджаках, есть и с белыми сорочками. А – верны слова песни! – вот так и чувствуем: рвут последний кусок, и только песней докричишься. Давай, давай, братцы!
= А полицейский десяток – ближе. Марширует – подавительно.
Околоточный подхватистый что-то увидел среди нас, кричит:
– Военнослужащие! Выйти из толпы! Взять
в сторону !
= В толпе-то, оказывается, несколько солдат затесалось, выздоравливающие! на них узды никакой!
Перевязанный по уху, рука на бинтовой подвеси, георгиевский кавалер.
И ещё. У вас – служба, а у нас? Кровь – кто проливал?
Голос околоточного, близко, резко:
– Военнослужащие! Последний раз
предупреждаю !
Перевязанный по уху – распущенный парень, отвечает всем ртом и лицом,
нам не слышно, а, видно, крепко ответил: хохочут рядом!
Хохочут! Осмелели!
Теперь видно и запевалу: длинный, худющий, без шапки (обронил?), волосы раскиданные.
Поди-ка, вытяни всю прорву на себе, не так охудаешь!
Лицо истянулось в усилии за всех, рот вперекрив, кадык так и прыгает:
Голодай, чтоб они пировали!
Голодай, чтоб в игре биржевой
Они совесть и честь продавали…
И – не зря! Начинает перениматься! Запаляет песня сердца, ярее всяких уговоров! Уже и в дюжину глоток ему помогают, кричат через песню своё душевное:
Голодай, чтоб они пировали!
Голодай, чтобы честь продавали!
= А полиция – шашки! обнажила!
И – наступает!
Шашки? ещё не значит – рубить, может – и плашмя разгонять, как повернут. Но лица у городовых – хоть и рубить, не дрогнут.
Околоточный – как в бою:
– Нижние чины! За мятеж будете арестованы !
= Всё ж – оседает толпа, подаётся. Страшно.
Подбодряют друг друга теснотой, плечами, множеством, да и голосами, напев марсельезный, а слов не зная, один запевала рвёт до надрыва, отчаянно, что ж отступаете, ребята? вы ж обещали!…
Царь-вампир из тебя тянет жилы!
Царь-вампир пьёт народную кровь!
Солдат с крестом георгиевским мрачен, руку больную зажали, – а не уйдёт! Не на того напали!
= Но… и шашки! шашки поднятые идут! Страшно!
= Пятится толпа, проиграно дело…
Отступает косовато, жмётся к забору какому-то, дощатому, низкому, высотой аршина в полтора.
Из сил последних, как последнюю песню в жизни, ведёт запевала:
Ему нужны пиры да палаты,
Подавай ему крови твоей!
= А полиция – уже вплотную!
во весь экран
передние! Плашмя? или рубя?
Что у этих леших разберёшь?… Шаг на нас!
Шаг на нас!
Лица чужие: над нами смеётесь? так и мы вдарим!!
Экран пошире.
= Пятимся, нет дураков под шашки. Вдарят – и побежим. Тысяча – от десятка, так уж сила ломит. Передним-то лише всего, задние – в безопаске…
Все голоса упали, нету.
Шаг! Шаг! От забора оттесняют рабочих, очищают вдоль забора. Продвигается полиция с поднятыми шашками.
Но последний голос отчаянного запевалы:
На воров, на собак, на богатых!
Да на злого вампира-царя!
Ах, к сердцу!
И – опять, опять полыхало глухими голосами, как дрова сырые заняло:
На воров, на собак, на богатых!
И – остановились! Нельзя нам бежать. Побежим – уже мы не люди…
Требований? Нет у нас “требований”, а – пришла пора расчёта, вот и всё!
И зло веселеем в отчаянной песне, эх, нечего терять:
Бей, губи их, злодеев проклятых!
Засветись, лучшей жизни заря!
У забора так и сошлись встречными клиньями: передние из полиции и передние из толпы.
У вас шашки вскинуты? А у нас кулаки выставлены.
Да глаза выворачиваются от люто-родных слов:
Бей, губи их, злодеев проклятых!
= Да куда ж вы, против оружия?
= А вы куда – противо всего народа?
= У полицейских – песни нет. Им песня и не нужна, у них – команда! Первый злодей околоточный:
– Бей плашмя !!
И – ударили!
У-дарили!
Ай, кому по голове, это силища!
И – ухатому тому солдату, да!…
Потеснились, попёрли, поваливаемся, повалили назад!… Ну, куда тут…
И – пошла полиция вдоль забора.
Дался им этот забор, очищают его зачем-то, именно забор.
Самый широкий экран.
= С поворотом распахивается перед нами долгота этого низкого забора, а за ним – плац!
А на плацу – маршируют солдатики, правда, с палками вместо винтовок.
= Кто – строевую ходьбу,
= кто – ружейные приёмы. Ученья – с унтерами, без офицеров.
Не то что ружей, они и шинелей носить не умеют, а туда же – солдаты.
Ученье ученьем, но замечают, замечают, что здесь, сюда поворачиваются, и даже, по произволу покидая расхлябанный свой строй, идут, идут сюда, да – с палками, как были! да с палками!! А одеты – армия, сытая, здоровая:
– Фараоны!
– Сволочи!
– Не сдавайтесь, мастеровые!
= Полицейские с поднятыми шашками застыли, не бьют.
И околоточный тоскливо ищет глазами:
панорама плаца
за забором невысоким, в полтора аршина сколько их! – сотни, сотни. Кто – занимается, кто – сюда смотрит, кто – идёт. А офицеров – как вымело, нет. Сами, одни, с унтерами, такими же.
= Но – забор. Стоит забор, отделяя.
= Городовые – ещё со взнятыми шашками.
Околоточный – один! Озирается: один за всю российскую власть, вот сошлось!
А рабочий передний клин – растаял, оттянулся, ещё несколько стоят, как ототкнутые, согнутые, к земле, к земле молодой подмастерье клонился, клонился, да выворотил булыжник!!
да через несколько своих голов – в голову городовому! Шибануло, откинуло, шашка опала, шапка слетела и – кровь!
И команда:
– Руби !
У-дарили!
Кровь!
Панорама:
бегут! бегут! бегут сюда солдаты! с палками!
Улюлюканье по всему широкому пространству:
– Морды фараонские!
– Гэ-гэй, своим на помощь!
Вес-село бегут! Кто половчее – через забор, заборчик: прыг! прыг! прыг!
Отступя.
А остальным солдатам, у забора?
Все ли сразу толкнули, все ли сразу шагнули – у-пал забор!
Затрещал, у-пал вперёд всей длиной! И через него весело шагнула армия! шагнула через поваленный – да с палками!
Ещё отступя.
А там, по плацу – ещё, еще бегут! на фронте не увидишь такой атаки радостной: не стреляют, и враг известен!
Целый полк – врассыпную, в полный рост, палки над головами раскручивая.
Дотрескивает забор под сапогами.
Озорство на солдатских лицах: мы-то сила и есть! мы-то не боимся!
Бегут от души:
– Эй, наших не трогать!
– Бей сволочей фараонов!
– Ура-а-а-а!!!
= Какой-то пехотный офицерик, пересекая атаку, поднял руку, кричит, останавливает, – куда там! не слушают, бежит братва солдатская!
Выстрел. Выстрел. Выстрел.
= Отступает, отстреливаясь, полицейский десяток.
Им не крикнуть “ура”, служба не такая. Обреченно отстреливаются: не жить им, все их ненавидят.
= И стрелять уже – близко, смешалось, и шашкой не взмахнуть, поздно!
Разделили их – шинели, куртки, кепки…
Околоточного – кирпичом по голове, сгинул, провалился под ноги.
= Разделили, шашки отобрали, шапки сбили, револьверы выкрутили из рук, пригодятся!
= Один огрызается – растерзанный, а смелый.
Сзади его – железякой по голове! Есть!
= А запевала – как вырос ещё на одну голову, уж и был длинный, а таких не бывает, полтора Ивана, или подмостился? Вот надрывается, за всех:
Купим мир мы последней борьбою!
Купим кровью мы счастье детей!
Мы подымаемся.
= Сампсоньевский. Тысячи людей перемешано.
Солдаты обнимаются с мастеровыми. Палками размахивают.
Ещё какое-то шествие, с кулаками поднятыми.
А петь достаётся запевале чуть не одному:
И взойдёт за кровавой зарёю
Солнце правды и братства людей.
Круглое малое сужение, как в трубу.
= Издали – конница, ближе полицейская конная стража.
Ближе, крупней, расширяясь:
полусотня на полном скаку, шапки с султанчиками, ремни крест-накрест, выхватив шашки!
Эти – уже не плашмя! Эти – рубить! и команда – была!
А толпе – не страшно. А в толпе – перекур, обнимка.
А в стороне – подростки, на какой улице их нет. С кирпичами, камнями, железками.
= И бежит какой-то суматошный, как сумасшедший, кружит в руке – головню, горящее полено.
= Скачет конница с шашками!
= А мальчишки дождались, замахнулись, тоже воюем! кинули! кинули!
да – дёру!
= А офицера – с лошади сбили. Смяли, спутали двух ещё.
Задержалась скачка.
= А тот, безумный – головнёю крутит, вот – кинет!
А толпа – туча, швыряют и палками!
= Смятенье в полицейской коннице. Поворачивают.
= И крутится, крутится головня, отдымливая, – сливается след огненным кругом, красным колесом.
И тот же голос неисходный, деруще-резкий, победивший:
Купим мир мы последней борьбою,
Купим кровью мы счастье детей!
Монархический строй плывет на золотом корабле русской буржуазии по безбрежному морю крови и слез народных. Разбивайте обломки иллюзий освобождения народов штыками всероссийского деспота! За работу, товарищи! Да здравствует Вторая Великая и последняя Российская Революция!
(РСДРП)
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления