Онлайн чтение книги Кружева Бессмертия
Глава восьмая

– Нижние Реальности. – Профессор Миранда Тор-Дианара, маг Ветра и дочь известного теолога из Русиона, в свое время расстроившая отца отказом постричься в послушницы райтоглорвинского монастыря или хотя бы уйти в жрицы Ночи, летела между рядами студентов, заставляя воздушных элементалей отбирать у них посторонние предметы, оставляя только тетради и чернильницы с перьями. Студиозиусы возмущались, но тихо: привычка профессора лишать непослушных учеников воздуха и спокойно наблюдать, как они задыхаются, не торопясь отменить заклинание, была широко известна. – Как гласит шефанговская «Книга Начала, Середины, Конца и того, что будет дальше», самый древний и достоверный источник по истории первых времен после создания Равалона, достоверный в том смысле, что на него ссылаются чаще, чем на другие… – Профессор очень внимательно посмотрела на студентов, и те весело засмеялись ее шутке, испуганно косясь на кружащих в аудитории элементалей. – Так вот, Предначальная Эпоха закончилась, когда Вторые, осознав свои Силы, позарились на имущество Первых, на каждую понравившуюся вещь вопя: «Это – Я! И это – Я!» В итоге – Самая Первая война, победу в которой одержали боги. Титанов невозможно убить, и Бессмертные отделили часть миропорядка, создав из нее Тартарарам, темницу для титанов, и, в дальнейшем для каждого Бессмертного, нарушившего законы Небесного Града. Так закончилась Предначальная и началась Первая Эпоха. Огюст, ты хочешь что-то спросить или пытаешься пригласить Хагена на свидание?

Покрасневший олориец поспешно отвернулся от здоровенного северянина, который весело засмеялся, но быстро замолк, заметив, что все остальные молчат, уткнувшись в тетради.

– Тартарарам – Бездна Ничто, – Миранда Тор-Дианара улыбнулась. – Из смертных никто не знает, что, в сущности, это означает. Известно лишь, что боги использовали для создания Тартарарама те уровни миропорядка, где сплетаются корни Хаоса и Пустоты, Безобразия и Дисгармонии. И когда вся смесь разнородного бытия стала самостоятельным слоем в системе мироустройства Равалона, возникли Нижние Реальности – бесконечно ветвящиеся измерения, полные Мрака и Беспорядка. Они стали таким же самостоятельным слоем мира, как и Тартарарам. И вскоре Нижние Реальности породили Существ, подобных которым Равалон еще не знал. Боги тем временем осознали, что победа победой, а править миром и выполнять Замыслы Создателя теперь предстоит им. Впереди были вспахивание Океана, перестройка континента, обустройство Небес, эволюция растительного и животного мира и в конце концов создание и пробуждение различных смертных. Боги безостановочно работали, выполняя и перевыполняя план, пока некоторые из Бессмертных не начали задаваться вопросом: «А зачем? Для чего? К чему это все?» И мне кажется, Пафсаний, ты знаешь ответ на этот вопрос. Что? Не знаешь? А разве не его ты передал в той записке Урсуле?

Пресловутая записка вспыхнула под партой Урсулы, Урсула завизжала и злобно уставилась на Пафсания, а профессор спокойно продолжила:

– Как известно, Тва́рец из самых благих побуждений не вмешивается в дела созданных Им миров, что не мешает Ему при этом управлять всем, что в них происходит. – Выразительный взгляд, и студенты подобострастно захихикали. Миранда благосклонно кивнула. – Данный тезис вызывает неизменную головную боль у посвященных теологов, но оспаривать его никто не решается, поскольку так утверждают сами боги. Поэтому недовольные Бессмертные, взывавшие к Создателю, ответа на свои вопросы не получали. В итоге они призвали сородичей плюнуть на Замысел и править миром в свое удовольствие. К этому времени Существа, порожденные бульоном измерений Нижних Реальностей, поднялись на земной диск, сея разрушения и смерть всему тому, что Бессмертные так долго создавали. Вожди недовольных Молчанием Создателя Вселенной богов решили, что это знак свыше, и подняли восстание против правящих на Небесах, полностью подчиняющихся Принципам Замысла, начертанным на Зеркальных Скрижалях Бытия. Началась Великая война Бессмертных. И во время войны вожди восставших неким неизвестным до сих пор ни богам, ни смертным образом соединили свою Суть с Сутью Существ из Нижних Реальностей. Тем самым они изменили свою Бессмертную Сущность, вместо Созидателей сделавшись Разрушителями и получив доступ к Силам, противоположным божественным. Так восставшие боги стали убогами, полной противоположностью того, чем они должны были быть. С тех пор их сущность – Разрушение. Или, как любят говорить натурфилософы с кафедры магии природы, – Энтропия. Убоги, первыми соединившиеся с Существами из Нижних Реальностей, стали Повелителями убогов. Именно Повелители в дальнейшем меняли Суть своих последователей, и именно они повели за собой сторонников Разрушения в Нижние Реальности, когда боги нанесли сокрушительное поражение армии убогов. Это поколение в дальнейшем назвалось Старшими убогами, чтобы отличить себя от тех убогов и полуубогов, которые родились в Нижних Реальностях после Падения.

Сложное движение руками, несколько трудно выговариваемых Слов. Над студентами разгорелся мираж, похожий на слоеный пирог, вот только все пять слоев отблескивали декарином, а вместо начинки в нем были ужасные зверообразные лики, выглядывающие из миража и вожделенно посматривающие на Магистров.

– Нижние Реальности, – повторила Миранда фразу, с которой начала лекцию. – Пять Адских Кругов, пять измерений ужаса и кошмара, воплощающегося в чудовищах, которых иногда не только сложно представить, но и воспринять.

Первый Круг ближе всех к измерению мира смертных, в нем водятся разумная нечисть и чудища, обладающие огромной мощью и полным отсутствием интеллекта. Когда они выбираются на поверхность, с ними в основном разбираются ведьмаки, лишь иногда требуется вмешательство боевых магов.

Второй Круг состоит из нескольких зон, которыми правят чудовища с огромной силой и достаточно развитым интеллектом. Они своего рода вассалы убогов и обычно не стремятся появляться в Равалоне. Для разрушений и смертельных схваток им вполне хватает борьбы за власть и войн с соседями по Кругу.

В Третьем Кругу не протолкнуться от Гинекеев и прочих сооружений Тварей. Эти слабейшие из Младших убогов царят здесь повсеместно, уступая, правда, некоторым из местных порождений, могучих как физически, так и магически. Этих созданий именуют Владыками, и они не признают власти убогов. Разрушители не трогают Владык, позволяя им править в определенных областях Третьего Круга, но всегда защищают территории Гинекеев от посягательств детей Нижней Реальности.

Четвертый Круг населен Соратниками, Младшими убогами, которые разумнее Тварей, но слабее Повелителей. Они добывают в Четвертом Круге различные виды энергий, поддерживающие Силу Разрушителей. Четвертый Круг – это потоки неоднородной материи, безудержная пляска раздувающихся и сдувающихся субизмерений, яростные вихри Начал и Стихий, оплодотворенных не Порядком, но Хаосом.

Пятый Круг. Круг, где по учениям религий находятся посмертия для грешников. Здесь возведены замки и цитадели Повелителей, внутри которых содержатся и страдают души, дожидаясь перерождения. Тут стоят казармы отборных адских легионов, готовых всегда идти в бой, если настанет час Второй войны Бессмертных. Отсюда посылаются в Равалон Вестники, призываемые смертными. Пятый Круг – последний Круг. Предел. Здесь Сила Хаоса достигает неизмеримой мощи. Реальность стабильна только вокруг обителей Разрушителей, все остальное – дикое и бесконечное изменение, не признающее никаких законов. Смертным находиться здесь опасно, и магические защиты помогают не всегда. Но если удается защититься от безумия текучей реальности, то есть еще убоги – а с Разрушителями договориться очень сложно. Впрочем, они всегда готовы купить у вас душу, предоставив взамен содействие любому желанию. В том числе, желанию побыстрее убраться из Нижних Реальностей.

Профессор Миранда Тор-Дианара внимательно оглядела студентов. Эльза, старательно записывая слова мага Ветра, мельком подумала, что профессор забыла упомянуть, что грех пришел в Равалон с Падением убогов, и смертные, очутившиеся в адских посмертиях, страдают по вине Разрушителей.

Шел второй месяц обучения на кафедре боевой магии, и Эльзе ар-Тагифаль предстояло узнать о мире еще многое.

Глюкцифен морщил лоб и дергал себя за бородку. Глюкцифен страдальчески поглядывал то на Джетуша, то на Уолта, то на Эльзу.

Глюкцифен думал.

От этого процесса убог, похоже, не был в восторге. То ли думать не любил, то ли не нравилось то, о чем думал.

Убоги живут обманом. Обманом и разрушениями. Это для них как воздух. Или еда. Мм, нет, лучше подобрать другое сравнение. Скорее это для них как свежий воздух лесов и равнин, свободный от городских запахов, и изысканные деликатесы, подающиеся на эльфийских приемах. Убоги опасны просто потому, что они убоги.

Да, узнай Варий Отон, учитель логики и риторики, как его ученица формулирует определения через неточные аналогии и тавтологию, схватился бы за сердце, взывая к богам и умоляя простить его за то, какой он плохой учитель. Пафос Отона, подходящий актеришке странствующего театра, а не выпускнику Олорийской академии наук, никогда не нравился Эльзе. А обучение боевой магии показало, что понятия, суждения и умозаключения не всегда могут пригодиться там, где необходимы интуиция и вбитый сотнями тренировок на магическом полигоне опыт.

Франциск Одан ар-Тагифаль, королевский маг Когессы, заставлял свою внучку запомнить навсегда: убоги – это зло. Убивший собственными руками брата, продавшего убогам душу ради запретных знаний черной магии, Франциск ар-Тагифаль неистово ненавидел владык Нижних Реальностей, и эту ненависть пытался воспитать во всех своих отпрысках. Он же советовал королю принять райтоглорвинскую религию в качестве государственной, поскольку бог райтоглорвинов, Грозный Добряк, требовал уничтожать любые проявления убогов в мире смертных, вещая, что в избавлении от Разрушителей путь к спасению мира от Дня Гнева Тва́рца. Карл IV Прекрасный, король Олории и потомок Олоруса, бога Солнца, отказался и отстранил Франциска от занимаемой им должности на некоторое время, опасаясь мести разгневанного мага. Мести он настолько опасался, что не поленился выписать из Школы Магии трех боевых магов для охраны трона. Но Франциск не гневался на короля. Объектом его ярости были только убоги.

Эльза росла, с детства впитывая ненависть и ярость деда. Когда Франциск узнал о Даре его внучки, просто-напросто забрал ее к себе в имение, не обращая внимания на возмущение сына и слезы невестки. Королевский маг имеет право на многое, на очень многое – но и он должен повиноваться Конклаву. Поэтому, когда на пороге родового замка ар-Тагифалей появились посланники Конклава, прибывшие забрать Эльзу и отвезти в Школу Магии, Франциск повиновался, сдержав негодование. Все маги Олории признавали Номосы, и королевский чародей не являлся исключением.

В Школе Магии многое, о чем рассказывал дед, предстало в ином свете. Франциск говорил: убоги – абсолютное зло. В Школе учили: убоги – неотъемлемая часть мироздания, творящая зло лишь с помощью смертных и через смертных. Франциск утверждал: убоги есть Хаос и Разрушение. В Школе объясняли: убоги пользуются Силами Хаоса, поскольку лишены доступа к Силам Порядка и воплощают в себе энтропийные процессы бытия. Франциск уверял: без убогов мир обретет совершенство. В Школе считали: мир уже и так совершенен, дело только за смертными.

Но дед, говоря о Разрушителях, показывал картины превратившихся в развалины и покинутых деревень, пострадавших от порчи, наложенной обученным через убоговские откровения малецификом. А профессора и доценты Школы демонстрировали сложные графики переплетения энергий Хаоса и Порядка в динамике Начал и Стихий. Дед показывал ей записи рассказов редких очевидцев, переживших Прорыв; в большинстве своем это были записки сумасшедших. Создаваемые Магистрами многоуровневые модели мира демонстрировали взаимосвязь целого и частей; в них не отражалась гибель простых смертных от последователей Разрушителей, жаждущих власти.

Дефиниция Франциска ар-Тагифаль: убоги – зло мира.

Дефиниция Школы Магии: убоги – энтропия мира.

Энтропия на макатыни означает «поворот», «отклонение». Убоги, как учат теологи, это отклонение от божественной роли Бессмертных. И это отклонение ведет к рассеиванию. Рассеиванию материи, энергии, информации, идей. К рассеиванию Бытия как такового. Процесс, который неизбежен для каждого мира и находится между Хаосом и Порядком.

Равалон – один из Миров Становления, и убоги, как учили в Школе Магии, просто используют процессы, которые неотвратимы в таком мироздании. Они заняли естественную нишу в структуре Равалона, и так, по сути, было предначертано свыше.

Но если Магистры под «предначертанностью свыше» подразумевали лишь формальную организацию мира, следование естественным законам бытия, то жрецы, вещающие о предопределенности падения убогов, утверждали, что так было задумано еще до того, как Тва́рец создал мир. Так было суждено, важно кивая головами, говорили религиозные иерархи. Замысел Тва́рца. Маги и малефики Черной империи радостно соглашались, когда слышали, что восстание убогов и само их существование – Замысел Тва́рца. Да, говорили они, это так. Разрушителями руководит воля Зодчего Миров. Они разрушают и уничтожают бытие во славу Его! И кто против убогов – тот против Тва́рца.

Несмотря на такие выводы, священнослужители продолжали упрямо твердить, что убоги противны Тва́рцу. Так непослушные дети противны родителям, хотя те продолжают любить чад своих. Буддисты Махапопы, правда, заявляли, что между богами и убогами нет разницы: что одни, что другие лишены Освобождения из Колеса Сансары, ибо привязаны к миру и без него ничего не значат. Другими словами, как однажды задумчиво сказал на семинаре Уолт, и на тех, и на других Будда плевал с высокой колокольни.

Убоги – зло.

Убоги – энтропия.

Кто прав? Кто дал правильное определение? Эльза уже знала: мир сложен и простых определений не бывает. Такими они кажутся только на логике, где торжествует формальный разум, покоряя мышление армиями абстракций, магией таблиц истины и идеологией логического квадрата.

Может, восторжествуй в жилах Эльзы кровь ар-Тагифалей, рода чародеев, известного не только в Олории, но и во всех Серединных землях, она бы стала походить на деда: угрюмая, неразборчиво бормочущая под нос о падении нравов и торжестве глупости над разумом, великолепно разбирающаяся в магии и страшно нелюдимая. Но боги распорядились иначе. Кровь эр-Аньяков, кровь рода матери Эльзы, одарила ее веселым и тянущимся ко всему новому характером. От ар-Тагифалей ей достался лишь талант к Великому Искусству. Когда в пятнадцать лет девушка перебралась в Школу Магии из мрачного замка деда, в котором слуги больше походили на привидений, чем на живых смертных, ей пришлось привыкать лишь к тому, что свое мнение нужно обосновывать и отстаивать. Изучать и исследовать она научилась еще в родовой библиотеке ар-Тагифалей, где Франциск вдобавок обустроил небольшую лабораторию для проведения магических экспериментов.

Школа Магии – удивительное место. Эльза не раз приходила к выводу, что ее первое впечатление истинно. Когда карета с гербом ар-Тагифалей (четыре золотые розы на красном поле с мантикорой посередине, увенчанные девизом «Не отступать!») остановилась в приемном дворе Школы, первым, что увидела девушка, оказалась толпа студентов, увлеченно удирающая от существа, похожего на огромного паука с небольшими, явно не по массе тела крыльями и десятками младенческих ручонок, держащих миниатюрные луки и стрелы. Как оказалось, на кафедре искаженной зоологии будущие неестественные зоологи проводили эксперименты с кровью арахнотавров, используя те же самые пробирки, что и кафедра алхимии, до этого стремившаяся выделить квинтэссенцию чар богов и богинь любви. Неожиданно возникшее создание являло собою осуществление древнего философского учения о Вражде и Любви как двух основных принципах бытия: крылатый паук хотел одновременно и полюбить всех окружающих, и разорвать их на куски. Как пояснил поставивший вокруг кареты Эльзы Воздушный Щит Магистр, пока его товарищи гонялись за амурным чудищем по всему двору, такое в Школе Магов в порядке вещей.

– Многие считают, что у нас здесь бардак и полный идиотизм, – сказал темноволосый сероглазый боевой маг, представившийся Уолтом, – но лично я предпочитаю называть это творческой атмосферой.

Эльза, выбравшаяся из кареты незадолго до появления в приемном дворе крылатого паука, с возрастающим удивлением наблюдала за используемыми боевыми заклятиями. Дед учил магическим плетениям, непосредственно опирающимся на грубую гиле Стихий: пульсары, огнешары, водяные плети, земляные плиты, ветросферы. Сам Франциск мог легко использовать для создания заклинаний одни лишь мысленные усилия (королевский маг все-таки!), но Эльза постигла только абстрактные основы магии, и Франциск не раз хвалил внучку за умение контролировать простые субстанции Стихий. Но сейчас смертные, которые были старше ее на четыре-пять, максимум шесть лет (разница для магического мира, стоит признать, совершенно несущественная), демонстрировали потрясающее разнообразие соединений Сил. Огонь сплетался с водой и бил паром, земля подхватывалась ветром и обрушивалась каменным градом, вода вплеталась в воздушные струи и разила острыми каплями, земля впитывала огонь и обращалась в лаву. Синтез Стихий, которому Франциск обещал ее обучить лет через десять – пятнадцать. Это…

Это заставляло завидовать.

– Ты не подумай ничего такого. – Магистр Уолт, ни капельки не смущаясь, сразу перешел на «ты», как только подошел к карете и попросил пока не покидать пределы заклинания. – Нас попросили не убивать его, и ребятам приходится сдерживаться…

– Десять тысяч убогов! – проорал кто-то из гоняющихся за пауком Магистров.

Не меняясь в лице, боевой маг вскинул руки, его ладони охватило голубое свечение – и крылатый паук, внезапно высоко подпрыгнувший и теперь падающий на окруженную Воздушным Щитом карету, оказался спеленат пульсарной сетью. Сеть сжалась – и на брусчатку двора посыпались куски. Некоторые упали на Воздушный Щит, закружились в потоках ветра и отлетели в сторону.

– Ой, – сказал Уолт, – не рассчитал. – Он повернулся к Эльзе и отвесил ей поклон. – Ну, до встречи. Если решишь поступать на боевого мага, еще увидимся.

И с самым невозмутимым лицом Магистр поспешил скрыться среди тополей в углу двора, чудом не пострадавших во время ловли магической креатуры. За деревцами маячил проход, ведущий в парк. Появившиеся во дворе величавые старцы в белоснежных плащах с яростными воплями бросились собирать куски, проклиная «тупоголовых балбесов, которые только умеют все ломать и уничтожать», и отбирая у ловивших креатуру Магистров части паука, которые те уже растаскивали на сувениры. Боевые маги проигнорировали оскорбления, громогласно поздравив друг друга с победой, которую «просто необходимо отпраздновать прямо сейчас!»

– А как же лекция про виды даймонов?

– Еще лекции будут!

– Ну, тогда пошли!

Если дать Школе Магии определение – то она фонтан. Яркий буйный фонтан в солнечный день посреди оживленной площади. Летят во все стороны жемчужные брызги из надломленных струй, и радостно смеются дети, увлеченно бегающие вокруг ограждающего воду балкона, а взрослые, хоть и хмурятся, но тайком, когда думают, что их никто не видит, улыбаются и пытаются поймать хоть одну капельку.

Фонтан, да. Такой дефиницией Вария Отона не порадовать. Возопил бы учитель логики: «За что?!» – воздев руки к небесам, и, прижимая батистовый платочек к глазам, удалился, громогласно рыдая. Но ведь скучно (и неправильно, да, неправильно!) просто сказать: «Лучшее магическое учебное заведение в мире». И, как заявил однажды на полигоне Уолт, следящий за группой, в которой тренировалась Эльза, главное – не слова, главное – дела, однако об этом часто забывают…

Глюкцифен печально вздохнул. Определенно, убог ожидал чего угодно, но не того, что потребовал учитель.

– Вот мои условия. – Лицо Джетуша было каменным. – Последнее предлагаю осуществить прямо сейчас.

Эльза прыснула, представив козлоголового в эльфийских кружевных трусиках. Уолт тоже не смог удержаться от ухмылки.

– Мне хотелось бы заметить, что ваш гнев направлен не на того, – осторожно начал Глюкцифен, – мне всего лишь приходится исполнять волю моего Лорда. Я, позвольте напомнить, всего лишь секретарь…

– Ты надевать будешь, или как, всего лишь секретарь? – прервал его учитель.

Глюкцифен задумчиво уставился на трусики. Неужели наденет?

Не надел. Скомкал в руках и засунул куда-то в пространство. Если это пространственная магия, то владеет ею убог превосходно. Ни малейшего намека на использование Силы. Хотя магия убогов – не совсем магия. Эльза в свое время подробно изучила имеющиеся сведения о Силах Бессмертных, с удивлением узнав, что боги и убоги ограничены в способах управления Изначальными, Началами и Стихиями. Бог огня повелевает огнем и обращается в огонь, но никогда не подчинит себе воду, а убог землетрясений никогда не создаст цунами. Сила Бессмертных не выходит за рамки Функции, выполняемой ими в структуре мироздания, но в пределах своей Функции они практически всемогущи.

– Предложенные вами новые пункты для контракта вы сможете подробнее обсудить с Лордом-Архистратигом. – Тон Глюкцифена был до безобразия официальным. – Мы и так много времени потратили на излишние разговоры. К тому же Лорд Аваддан ждет. А Лорд Аваддан не любит ждать. Извольте…

Убог что-то сделал.

Есть существенные различия между чарами Бессмертных и смертных. Огонь, созданный магом, может погасить другой маг, но огонь, созданный богом, чародею неподвластен. Нужно не простое заклинание, а целый Ритуал, приоткрывающий дорогу в Небесный Град, где волшебнику станет доступен Эфир богов, преобразующийся в противодействие божественному пламени. Иначе говоря, сотворенный Бессмертным огонь может быть остановлен чарами смертного мага лишь при помощи другого Бессмертного.

И иллюзия, наложенная на восприятие смертного богом или убогом, не будет отличимой от реальности. Даже больше – она будет самой реальностью.

Эльза от неожиданности вздрогнула. Увидев декариновое существо, зависшее над Глюкцифеном, она вдруг поняла, что видела его и до этого момента. Весь разговор убога с учителем Джетушем существо парило в воздухе, девушка смотрела временами на него чуть ли не в упор, но – не видела. Хотя нет, видела, но… не обращала внимания? Сознание упорно игнорировало факт наличия креатуры, пока убог не явил… нет, опять неподходящее слово. Явление скрывает сущность, скрывает за собой реальность, а тут ничего не скрывалось, просто… Нет-нет, совсем непросто!

Интересно, каким образом убог скрывал креатуру? Привычных для магов колебаний магических энергий не было. Что же творилось с ее восприятием? Да и не только с ее, судя по виду Уолта и учителя Джетуша, пристально и недобро уставившихся на появившееся создание. Оно весьма сильно походило на существо, поверженное Копьем Богов. Угорр – так его назвал Глюкцифен? Этот угорр был поменьше предыдущего, но все равно внушал уважение. Трудно не внушать уважение тем, кто меньше тебя раз в десять.

Угорр распахнул пасть, ударив нижней челюстью о землю. Клыки в пасти отсутствовали. Не было и языка. Имелись лавочки. Четыре ряда лавочек со спинками. Если присмотреться, то можно было увидеть, что на спинках изображен дальневосточный усатый змей.

– Прошу вас. – Глюкцифен приглашающе махнул рукой в пасть «кита». – Так мы быстро и без проблем доберемся до замка моего господина.

– Подождите. – Уолт обвиняюще ткнул пальцем в сторону угорра. – Это что – транспорт?

– Не совсем. Но угорры в основном используются как транспорт или для игр наших детей. Угорр, который пал от магии девы, – Глюкцифен галантно поклонился Бестии, – был из игровых. Их содержат в специальных местах, но ему, видимо, удалось вырваться из-за Инфекции. Увы и ах! Его не вернешь! А детишки его так любили! – Глюкцифен пустил слезу.

Угорр. Транспорт. Игрушка. Дети с ними играются. Эльза подумала, что перестает понимать происходящее. Три боевых мага, одна из которых воспользовалась Великим боевым заклинанием, уничтожили транспорт. Игрушку разбили. Дети плакать будут, наверное…

Если угорры здесь игрушки, то зачем убогам понадобились смертные маги? Учитель Джетуш великолепный маг. Один из лучших. Но не из Великих Архимагов, балансирующих на грани между вторым и третьим состоянием заклинательного баланса. Но даже будь учитель Великим Архимагом – что бы он смог сделать здесь, в измерении, названном Глюкцифеном Основой Нижних Реальностей, где все, без сомнения, подстроено под убогов и повинуется их воле и желанию? В этом Эльза ни капельки не сомневалась. Область Равалона, определенная как Подземелье мира, – для убогов. Не для смертных. Хоть магов, хоть простых. И с чем должен попытаться справиться смертный маг, если с этим не справились Бессмертные? Что же собой представляет упомянутая инфекция? Или, наверное, правильнее будет Инфекция, с большой буквы.

Почему-то Эльза уверилась, что убог говорил именно так – Инфекция.

– Прежде чем мы куда-либо отправимся, хотелось бы разобраться еще кое с чем. – Учитель Джетуш хмурился. Идея прокатиться в пасти убоговской креатуры ему точно была не по душе. – Отправьте жреца назад. Кому-кому, а уж ему точно здесь не место.

– Прошу прощения, какого жреца? – удивился Глюкцифен, и на этот раз в его словах не было ничего наигранного.

– Райтоглорвинского. – Джетуш кивнул в сторону священнослужителя, лежащего на земле. – Мне не хочется отвечать за жизнь смертного, тем более посвященного богам, на убоговской земле.

– Это не жрец, и уж тем более не райтоглорвинский. – Глюкцифен почесал пузо. – В нем нет ни Метки Посвящения Богам, ни эманаций упорядочивания, присущих нашим братьям и сестрам из Небесного Града. Вообще-то, я подумал, что этот маг тоже с вами.

– Маг?! – Уолт, подозрительно рассматривавший угорра, резко повернулся к убогу и уставился на него в упор. – Он – маг?!

– Кхе-кхе… – Жрец, оказавшийся не жрецом, спокойно поднимался, словно и не был только что без сознания. А возможно, ведь и не был. Если он маг, то вполне мог скрыть следы активности разума и отобразить в ауре беспамятство. Плохо. И учитель Джетуш, и Архиректор, и ряд чиновников из Конклава – все они не раз предупреждали, что использовать Копье Богов необходимо лишь в безвыходной ситуации, и желательно без очевидцев. Во время нападения угорра ситуация выглядела вполне безвыходной, учитель Джетуш и так знал о Копье, а Уолт… Уолту можно доверять. Но теперь оказалось, что наблюдать за ее особым Великим заклинанием мог то ли жрец, то ли маг, преобразовавший свою ауру так, что даже учитель Джетуш ничего не заподозрил. Это нехорошо.

– Кажется, меня раскусили. – «Жрец» похлопал по одежде, стряхивая пыль. – Ну ничего удивительного. Э-э-э, прошу прощения? – Последнее относилось к вырвавшемуся из руки учителя Джетуша пучку света, прилепившегося «жрецу» на грудь. Свет Энзары, отметила Эльза. Созданное Архимагом Энзарой заклинание, способное на несколько секунд лишить чародея способности ощущать Локусы Души и, соответственно, творить волшбу. Этих секунд порой может быть достаточно, чтобы прервать жизнь великого мага простым клинком или стрелой. Один лишь недостаток у этого чародейства: маг не способен создать новые формы Силы, пока не использует Свет Энзары или не дезактивирует его. А мало какой чародей решится ограничить свой доступ к магическим резервам. Учитель Джетуш вот решился. Хотя ситуация явно не предрасполагающая. С одной стороны убог, который, возможно, и из Младших Бессмертных, но все-таки – Бессмертный. С другой стороны – маг, в Великом Искусстве оказавшийся с учителем наравне.

Но ничего. Вот Уолт – сосредоточен, напряжен, такое впечатление, что коснись его – молния проскочит, как между двумя катушками в лаборатории кафедры магии природы. Его не смущает, что рядом Бессмертный. Он готов бороться до самого конца, хотя шансы не равны. Значит, будет бороться и Эльза. Она не подведет ни учителя, ни Уолта. А потом, может быть, Уолт улыбнется. Улыбнется, как тогда, на полигоне, когда она вышла победительницей в схватке между студентами кафедры боевой магии и сумела отразить все атаки малой ипостаси Червя Почвы, и Уолт радовался, искренне радовался ее победе…

– Как это понимать, Магистр? – «Жрец» прищурился.

– Очень просто, – сказал учитель Джетуш.

Угорр покачивался, продолжая упираться в землю нижней челюстью. Неразборчиво бормочущий под нос Глюкцифен выглядел растерянным. Тем не менее влезать в разбирательства смертных он не торопился. Уолт поглядывал то на убога, то на «жреца». Эльза на всякий случай приготовилась активировать Молот Ярости, одно из свернутых в ауре заклинаний. Впрочем, если уж так, то можно воспользоваться Пламенным Дождем и Земным Разрывом. Как и Молот, они полностью ноэматизированы и частично ноэзированы, и осталось соединить их с гиле. Жаль, Свитков нет. В них обычно компактно свернуты все три составляющих магии, и нужно лишь небольшое мысленное усилие для чародейства.

– Ну и? – прервал затянувшееся молчание «жрец». – Я жду объяснений.

– Объяснений? – Учитель Джетуш прищурился. Ой-ой-ой! Сейчас что-то будет!

– Ну, – начал Земной маг, – я размышляю о том, включить ли в контракт пункт об отсылке лже-жреца в Болота Нижних Реальностей или же просто оставить тебя здесь. – Магистр улыбнулся и посмотрел на учеников. – Уолт, Эльза, забирайтесь в… транспорт. А я пока решу проблему.

– Нечего решать, экселенц Сабиирский. – «Жрец» вздохнул и нехотя продолжил: – Я понял. Ладно, представлюсь. Игнасс фон Неймар. Тринадцатый отдел Седьмого департамента Конклава. Приставлен следить за Уолтом Намина Ракурой приказом Великого Архимага Клода де-Сигри Лойда. Аналоговую «слепку» приказа и Метку Конклава вы можете обнаружить в ауре, если позволите показать ее.

Эльза похолодела. Конклав. Седьмой департамент. Если дать короткое определение: департамент внутренних расследований. Наблюдение и анализ дел магов, принявших, но нарушивших Номосы Конклава.

Неужели Уолт замешан в чем-то предосудительном по меркам Верховного совета магов?!

Уолт не выдержал – выругался. И, схватив Эльзу за руку, потащил ее внутрь угорра. Девушка видела, что ему хочется остаться и разобраться с Игнассом, выяснить, почему сотрудник Конклава следит за ним, но…

Но это не ее дело, отчетливо поняла она. Уолт не хочет втягивать ее в свои проблемы. Что бы сейчас ни сказал конклавовец учителю Джетушу, Эльза этого не услышит. Меньше знаешь – крепче спишь, да, Уолт?

Но все-таки…

Подземелье и убоги. Конклав и сотрудник Седьмого департамента. И еще – загадочная Инфекция, ради избавления от которой Бессмертные обращаются за помощью к смертным.

Все-таки этого многовато для трех боевых магов.

Пускай даже из Школы Магии.