Онлайн чтение книги Кто ты?
Глава 6

Мистеру Паркеру совсем не хотелось уезжать из Лондона. Он собирался посетить утром леди Леви, а потом переделать еще кучу дел, но все полетело к черту из-за назначенного судебного расследования насчет непрошеного гостя мистера Фиппса, а ведь ничего конкретного мистеру Саггу пока не удалось добиться. Присяжные и свидетели были вызваны на три часа. Не исключено, что мистер Паркер пропустил бы это событие, но он встретил утром в Скотланд-Ярде инспектора Сагга, и тот пробурчал сквозь зубы, будто детектив Паркер мешает расследованию, лезет не в свое дело, да еще действует вместе с лордом Питером Вимси, а уж это вовсе возмутительно. Правда, когда детектив Паркер прямо спросил его, будет судебное расследование или будет, он не мог отрицать, что расследование состоится и не мог помешать Паркеру присутствовать на нем, ибо это неотъемлемое право любого гражданина Великобритании. Таким образом, детектив Паркер незадолго до трех прибыл в суд и стал развлекать себя лицезрением людей, которые подкупом или угрозами старались занять местечко получше. Коронер, привыкший к точности, явился вовремя и, с раздражением оглядев переполненный зал, потребовал, чтобы открыли окна, таким образом напустив тумана на тех несчастных, которые сидели сбоку. Это вызвало возмущение среди публики, немедленно пресеченное коронером, заявившим, что лучше померзнуть немного, чем умереть от инфлюэнцы, а недовольные, которым не нравятся открытые окна, могут покинуть зал, кстати, не исключено, что он сам прикажет его очистить, если публика не будет вести себя тихо.

Проглотив таблетку и покончив с приготовлениями, коронер вызвал четырнадцать добропорядочных и законопослушных граждан Британии, привел их к присяге и объяснил в общих чертах, в чем суть дела об убийстве мужчины в пенсне. Попеняв пожилой даме в очках, которая во что бы то ни стало хотела вернуться в свой магазинчик сладостей, он отправил присяжных посмотреть на тело.

Мистер Паркер огляделся, обратил внимание на несчастного мистера Фиппса и служанку Глэдис, которые под охраной мрачных полицейских прошли в соседнюю комнату. Вскоре появилась худая пожилая леди в шляпке и накидке, а следом за ней в великолепной шубке и необыкновенной шапочке автомобилистки – вдовствующая герцогиня Денверская, в одно мгновение разглядевшая всех, кто сидел в зале, своими быстрыми черными глазами. Узнала она и мистера Паркера, который несколько раз был гостем в ее доме. Она кивнула ему и о чем-то переговорила с полицейским.

В мгновение ока перед мистером Паркером распахнулись двери в ложу прессы, и он оказался в первом ряду рядом с герцогиней, которая ласково с ним поздоровалась.

– Что случилось с бедняжкой Питером?

Паркер пустился было в объяснения, но тут коронер сердито посмотрел в его сторону. Один из присутствовавших в зале официальных представителей подошел к нему и что-то прошептал на ухо, после чего коронер кашлянул и проглотил еще одну таблетку.

– Мы приехали на машине, – сказала герцогиня. – Так утомительно... Дороги ужасные... А тут еще гости... Пришлось отправить их восвояси... Нельзя же было отпускать старушку одну, правда? Кстати, викарий... Он руководит Фондом реставрации церкви... Так вот, он мне рассказал... О боже, они возвращаются. Посмотрите, как расстроена пожилая женщина, а девушка изо всех сил старается сделать вид, будто каждый день видит голых мужчин... О, я хотела сказать, голые трупы. Знаете, все сейчас хотят походить на елизаветинцев... Ужасный человечек этот коронер, правда? Вот, опять он смотрит на меня. Думаете, он меня выгонит или предаст суду?.. Вот только за что?

Поначалу свидетельские показания не очень заинтересовали мистера Паркера. Злосчастный мистер Фиппс, который подхватил в тюрьме насморк, чихая и кашляя, повествовал о том, как обнаружил труп в восемь часов утра, когда отправился принимать ванну. Впав в шоковое состояние, он вынужден былсесть, потому что не мог стоять, и послал служанку, чтобы она принесла ему бренди. Прежде ему не приходилось видеть трупы. И у него нет ни малейшего представления, как этот попал к нему в ванну.

Да, он ездил в Манчестер. Вернулся в десять часов. Сдал чемодан в камеру хранения. Тут мистер Фиппс смутился, покраснел и стал нервно оглядываться.

– Итак, мистер Фиппс, – нелюбезно произнес коронер, – мы должны знать обо всех ваших передвижениях. Вы же сами понимаете, как это серьезно. К тому же, вы сами согласились давать показания, а ведь могли бы их не давать, но уж если вы согласились, то будьте добры говорить все.

– Да, – еле слышно откликнулся мистер Фиппс.

– Вы зачитали свидетелю его права, офицер? – спросил коронер, сверля взглядом инспектора Сапа.

Инспектор заверил коронера в исполнении своего долга и в том, что мистер Фиппс знает – его слова могут быть использованы против него в суде. Мистер Фиппс совсем смешался и проблеял, что не собирался... правда, не собирался делать ничего такого... неправильного.

Его слова развеселили публику, но коронер еще более ледяным тоном призвал ее к порядку.

– Кто-нибудь представляет мистера Фиппса? – сердито спросил он. – Нет? Вы не объяснили ему, что у него может... нет, должен быть адвокат? Вы не знали, мистер Фиппс, что имеете право на официальную защиту?

Мистер Фиппс ухватился за спинку кресла и едва слышно ответил:

– Нет.

– Невероятно, – заявил коронер. – Так называемый образованный человек и не знает о своих законных правах! Это ставит нас в весьма неприятное положение. Сомневаюсь, инспектор, что могу позволить арестованному вами подозреваемому... мистеру Фиппсу... давать показания. Весьма неприятное положение.

Пот выступил на лбу миссис Фиппс.

– Спаси нас, Боже, от наших друзей, – прошептала герцогиня на ухо Паркеру. – Если бы это кашляющее существо откровенно проинструктировало четырнадцать присяжных... Вы посмотрите, какие у них, словно недоделанные, лица... Я всегда думала, что это характерная особенность части среднего класса, у них как будто морды овец или телят (сваренных, конечно же)... Если бы оно откровенно проинструктировало их насчет обвинения нашего несчастного хрупкого Фиппса в предумышленном убийстве, он все равно не выразился бы яснее.

– Он не может позволить ему обвинить самого себя, – сказал Паркер.

– Вот глупость! – воскликнула герцогиня. – Ну как может человек сам обвинить себя в том, чего он никогда не делал? Вы, мужчины, ни о чем не думаете, кроме своей канцелярщины!

Тем временем мистер Фиппс, вытерев платком взмокший лоб, как будто осмелел. Он стоял, всем своим болезненным видом утверждая свое достоинство, и был очень похож на загнанного в угол маленького белого кролика.

– Наверное, мне придется рассказать, – заявил он, – хотя это очень неприятно для человека моего положения. Но мне никак не могло прийти в голову, будто меня могут обвинить в столь ужасном преступлении. Уверяю вас, джентльмены, мне этого не вынести. Нет. Лучше я скажу правду, хотя, боюсь, после этого... ну, да ладно, я все равно скажу.

– Мистер Фиппс, вы должны полностью осознать серьезность сделанного вами заявления, – напомнил ему коронер.

– Да. Я осознаю. Можно мне воды?

– Пожалуйста, – кивнул коронер и нетерпеливо посмотрел на часы.

– Благодарю вас, сэр. – Мистер Фиппс помолчал, собираясь с силами. – Итак, я действительно приехал в Лондон в десять часов. Однако вместе со мной в моем купе приехал еще один господин, который сел в поезд в Лестере. Поначалу я его не узнал, а потом выяснилось, что мы вместе учились в школе.

– Как фамилия этого господина? – спросил коронер, беря в руки карандаш.

– Боюсь, я не могу ее назвать... Понимаете... Ну, вы поймете... У него будут неприятности, если я назову его... Нет, я не могу это сделать, даже если от этого будет зависеть моя жизнь. Нет! – чуть не крикнул он. – Я знаю, что не имею права подвергать его опасности.

– Ладно, ладно, – успокоил его коронер.

Герцогиня наклонилась к Паркеру.

– Я в восторге от нашего маленького Фиппса, – прошептала она.

А мистер Фиппс продолжал:

– Когда мы вышли из поезда, я собрался было ехать домой, но мой друг воспротивился. Он сказал, что мы давно не виделись и должны... покуролесить, так он сказал. Боюсь, я дал слабину и позволил ему уговорить меня. Мы отправились в одно из его любимых мест. В притон, я так думаю, потому что уверяю вас, джентльмены, я никогда не бывал в таких местах и даже предположить не мог, куда он меня везет.

Чемодан я сдал в камеру хранения, потому что ему так хотелось, после чего мы сели в такси и поехали на угол Тоттенхэм-Корт-роуд и Оксфордстрит. Там мы немного прошли и свернули в переулок (не помню, какой), где я увидел открытую дверь. Внутри ярко горел свет. Мой друг подошел к мужчине за стойкой и купил какие-то билеты, причем тот спросил его что-то вроде: "Это ваш друг?" Мой друг ответил: "О да, он уже бывал тут прежде, правда, Альф?" (Так меня звали в школе.) Уверяю вас, джентльмены... сэр... – Мистер Фиппс былторжественен, как никогда. Я никогда там не был прежде, и ничто не заставит меня пойти туда еще раз.

Мы спустились по лестнице. В зале стояли бокалы с чем-то. Мой друг взял пару и заставил меня выпить. Не помню, то ли один, то ли два... Хотя, как правило, я не пью. Он разговаривал с другими мужчинами и с девушками... ужасно вульгарными. Я так подумал тогда, но ничего не сказал, кстати, среди девушек быломного хорошеньких. Одна из них уселась на колени к моему другу, назвала его милым старикашкой и позвала в другую комнату... Я тоже пошел. Там быломного народу, и все танцевали так называемые современные танцы. Мой друг тоже стал танцевать, а я сел на диван. Ко мне тоже подошла девушка и спросила, не хочу ли я потанцевать. Я отказался, и тогда она попросила купить ей джин. "Ты же угостишь меня, милый?" – спросила она. "А не поздно ли?" Но она успокоила меня на этот счет, и я заказал, что она хотела, джин с тоником... Я не мог поступить иначе, потому что не мог отказать в просьбе юной даме... Правда, не обошлось без уколов совести, ведь девушка была совсем молоденькой. Она обняла меня за шею и поцеловала, словно платила за выпивку... Ну, и я разволновался, – с вызовом произнес мистер Фиппс, хотя в голосе у него звучало сомнение.

С задней скамейки кто-то крикнул:

– Вот здорово!

И даже причмокнул губами.

– Выведите его из зала за неуместные выкрики, – возмущенно потребовал коронер. – Мистер Фиппс, продолжайте, пожалуйста.

– Около половины первого, насколько я помню, все немного оживились, а я стал искать моего друга, чтобы попрощаться с ним, не желая, как вы понимаете, дольше задерживаться там. И тут я увидел его с молодой особой, с которой они, по-видимому, неплохо поладили, если вы меня понимаете. Мой друг снял с ее плеча платье, а девушка смеялась... Ну, вот, – торопливо продолжил мистер Фиппс, – я подумал, что могу тихонько улизнуть, как вдруг услышал крики и не успел оглянуться, в зале было уже около полудюжины полицейских. Свет погас. Шум, вопли... Ужасно. Я ударился головой... Вот откуда у меня синяк, о котором меня спрашивали... Мне стало до смерти страшно... Я испугался, что не сумею выбраться, что мои фотографии появятся в газетах, как вдруг кто-то схватил меня за руку... полагаю, юная дама, которой я купил джин с тоником... и она сказала: "Сюда!" А потом потащила меня по коридору и вывела на улицу. Я побежал прочь и в конце концов оказался на Гудж-стрит. Здесь я сел в такси и приехал домой. Потом в газетах я прочитал отчеты о полицейской облаве, узнал, что моему другу удалось сбежать, а так как гордиться тут нечем, то мне не хотелось его называть. Поэтому я молчал. Это все.

– Хорошо, мистер Фиппс, – сказал коронер. – Мы проверим ваши показания. Итак, фамилия вашего друга...

– Нет. Только не это.

– Отлично. Тогда скажите нам, по крайней мере, в котором часу вы приехали домой.

– В половине второго, насколько я помню. Хотя, должен признаться, я был в таком состоянии...

– Понятно. Вы сразу легли спать?

– Да... Нет. Сначала я съел сэндвич и выпил молоко. Мне казалось, что это подлечит меня, – виновато проговорил свидетель. – Я ведь не привык пить так поздно, да еще на пустой желудок.

– Понятно. Вас кто-нибудь ждал?

– Нет.

– Сколько прошло времени, прежде чем вы легли?

Мистер Фиппс задумался.

– Около получаса.

– И вы не заходили в ванную комнату?

– Нет.

– И ничего не слышали?

– Нет. Я крепко спал. Так как я перевозбудился, то принял снотворное. А так как устал, да еще выпил, да еще снотворное, то проснулся только, когда меня разбудила Глэдис.

Дальнейший допрос не дал ничего интересного. Да, окно в ванной комнате былооткрыто, когда он вошел туда утром, в этом он уверен, потому что отругал за него служанку. Мистер Фиппс был готов ответить на любой вопрос, как он сказал, он был бы счастлив, на самом деле счастлив, до конца прояснить ситуацию.

Глэдис Хоррокс сообщила, что служит у мистера Фиппса три месяца. Ее прежние хозяева дали ей хорошую рекомендацию. В ее обязанности входит обойти вечером квартиру и в десять часов проводить миссис Фиппс в постель.

Да, она помнит, как все было в понедельник. Она заглянула во все комнаты. Помнит ли, закрыла или не закрыла она окно в ванной комнате? Нет, не помнит, по крайней мере, поклясться не может, но когда утром мистер Фиппс позвал ее туда, окно точно было открыто. Нет, она не заходила в ванную комнату до мистера Фиппса.

О да, прежде случалось, что она оставляла окно открытым, когда кто-нибудь поздно принимал ванну и опускал жалюзи. Миссис Фиппс принимала ванну в понедельник. Она всегда принимает ванну по понедельникам. Она очень боялась из-за того, что не закрыла в понедельник окно, и боялась, как бы ее не обвинили в убийстве из-за ее забывчивости.

Тут свидетельница разразилась слезами, и ей принесли стакан воды, а коронер поддержал себя третьей таблеткой.

Придя в себя, свидетельница рассказала, что заглянула во все комнаты, прежде чем лечь спать. Нет, невозможно, чтобы труп "прятали в квартире, а она этого не заметила". Весь вечер она просидела на кухне, а там не хватает места для готовки, какой уж труп! Старая миссис Фиппс сидела в гостиной. Да, она уверена, что заходила в столовую. Почему? Потому что оставила там сэндвичи и молоко для мистера Фиппса. Там никого не было... В этом она может поклясться. И в ее собственной спальне тоже никого не было. А в шкафу или в кладовке? Нет, она туда не заглядывала. Ни один нормальный человек не ищет у себя в шкафу скелеты, да еще ежедневно. Мог бы кто-нибудь спрятаться в шкафу или в кладовке? Мог бы.

На вопрос одного из присяжных (женщины) она ответила, что да, дружок у нее есть. Его фамилия Уильямс. Билл Уильямс... О да, конечно, Уильям Уильямс, если угодно. По профессии он стекольщик. Да, он бывал в квартире. Да, если угодно, он знаком с расположением комнат. А она когда-нибудь?.. О нет, никогда, и если бы она знала, что ей могут задать подобный вопрос, то она как приличная девушка ни за что не согласилась бы давать показания. Викарий прихода Святой Марии может подтвердить ее добропорядочность и добропорядочность мистера Уильямса. В последний раз мистер Уильямс заходил к ней две недели назад.

Нет, она виделась с мистером Уильямсом после этого. О да, в последний раз они виделись в понедельник... точно, в понедельник вечером. Что ж, если она должна говорить правду, то она ее скажет. Да, инспектор предупреждал ее, но от этого ведь никому нет вреда, так что лучше ей потерять место, чем быть повешенной, хотя это ужасно, если приличной девушке нельзя немного повеселиться, чтобы при этом не появился отвратительный труп, который втянул ее в неприятности. Уложив миссис Фиппс, она пошла потанцевать. В "Черном баране" как раз устроили Бал стекольщиков. Мистер Уильямс встретил ее и потом проводил до дома. Он может подтвердить, где она была весь вечер, ведь она никому не причинила вреда. С бала она ушла, не дождавшись конца. Наверно, часа в два она была дома. Ключи от квартиры она взяла у миссис Фиппс В ящике, когда миссис Фиппс отвернулась. Да, она просила отпустить ее, но ей отказали, так как мистер Фиппс былв отъезде. Девушка, как видно, ужасно переживала, что все так вышло, и боялась наказания. Ничего подозрительного, естественно, она не заметила, когда вернулась, и сразу отправилась спать. А теперь ей казалось, что лучше бы она умерла.

Нет, к мистеру и миссис Фиппс гости приходили очень редко, и сами они почти ни к кому не ездили. Входная дверь была заперта на засов, как обычно, когда она утром видела ее. Нет, она никогда не поверит, что мистер Фиппс способен на преступление. Благодарю вас, мисс Хоррокс.

Позвали Джорджиану Фиппс, и коронер приказал зажечь свет.

Допрос миссис Фиппс внес некоторое оживление в судебную процедуру, ибо его можно было без натяжек сравнить с игрой в "испорченный телефон". После пятнадцати минут мучительного экзамена для своего голоса и своей выдержки коронер оставил поле битвы за миссис Фиппс.

– Нечего запугивать меня, молодой человек, – с вызовом проговорила восьмидесятилетняя дама. – Лучше пожалейте свой желудок и не глотайте все время свои дурацкие таблетки.

После этого с места в зале поднялся некий молодой мужчина и заявил, что желает дать показания. Это былстекольщик Уильям Уильямс, которого привели к присяге и который подтвердил показания Глэдис Хоррокс относительно ее пребывания в "Черном Баране" в понедельник вечером.

Они вернулись к ней домой до двух часов, но после половины второго. Ему очень жаль, что он уговорил мисс Хоррокс пойти с ним на бал, хотя она не должна была этого делать. Ничего подозрительного он не замечал, когда бывал в квартире мистера Фиппса.

Инспектор Сагг сообщил, что его вызвали во вторник в половине девятого утра. Поведение служанки ему показалось подозрительным, и он арестовал ее. Изучив дело детальнее, он заподозрил, что убийство было совершено в ночь с понедельника на вторник, и поэтому арестовал мистера Фиппса. Никаких следов взлома он не обнаружил. Остались неясные следы на подоконнике в ванной комнате, указывающие на то, что кто-то проник в квартиру через окно. Во дворе никаких следов не обнаружено. Кстати, двор заасфальтирован. Он обследовал крышу, но ничего не обнаружил. По его мнению, труп был принесен в квартиру раньше, спрятан там, а потом преступник удалился через окно в ванной комнате. Не исключена помощь служанки. В таком случае, почему она не выпустила убийцу в дверь? Может быть, и выпустила. Нашел ли инспектор какие-то следы тайного пребывания трупа в квартире? Он не нашел ничего, что могло бы опровергнуть его пребывание в квартире. Почему он решил, что убийство было совершено в тот вечер, а не раньше?

Тут инспектор Сагг несколько растерялся, но решил сослаться на свой профессионализм. Однако, отвечая на дальнейшие вопросы, вынужден былпризнать, что его так называемые "факты" не выдерживают критики при пристальном рассмотрении.

Следы были найдены на ванне, однако преступник не забыл надеть перчатки.

Коронер: Из этого факта вы сделали вывод об опытности преступника?

Инспектор: Похоже, он стреляный воробей, сэр.

Присяжный: Инспектор, вы продолжаете настаивать на виновности мистера Фиппса?

Инспектор промолчал.

Коронер: В свете услышанного сегодня вы продолжаете настаивать на виновности Альфреда Фиппса и Глэдис Хоррокс?

Инспектор Сагг: Я считаю их поведение подозрительным. Фиппс мог придумать свою историю. А что до девицы Хоррокс, откуда нам знать, что Уильямс не является ее сообщником?

Уильям Уильямс: Ну, уж нет. Я могу привести сотню свидетелей...

Коронер: Будьте добры молчать. Но меня удивляет, инспектор, что вы в такой неподобающей манере делаете свои предположения. Это никуда не годится. Кстати, вы можете сказать нам, имела ли место полицейская облава в понедельник вечером в том самом районе, о котором нам говорил свидетель.

Инспектор Сагг (неохотно): Кажется, былочто-то в этом роде.

Коронер: Надеюсь, вы это проверите, инспектор. Мне кажется, я тоже читал об этом в газетах. Благодарю вас, инспектор. Вы свободны.

Были вызваны еще несколько свидетелей, которые рассказали то, что знали о характере мистера Фиппса и Глэдис Хоррокс. После этого коронер перешел к результатам медицинской экспертизы.

– Сэр Джулиан Фрик.

В зале заволновались, когда появился прославленный хирург и невропатолог. Он былне только знаменит, но и хорош собой, широкоплечий, стройный, с львиной головой. Он прикоснулся губами к Библии, которую ему с обычной скороговоркой подал секретарь, являя достоинство святого Павла, который с юмором воспринимает мумбо-юмбо суеверных коринфян.

– Я всегда считала его красивым, – прошептала герцогиня на ухо мистеру Паркеру, – почти Уильям Моррис. Грива, борода, а глаза какие! Эти красавцы вечно подчиняют себя какой-нибудь немыслимой идее... Нет, нет, я не хочу ничего говорить о социализме... он ведь как будто удался тем талантливым людям, которые были так безумно счастливы, воплощаясь в тканях и обоях, да и погода у них всегда солнечная... Я имею в виду Морриса, как вы понимаете... Но в реальной жизни все почему-то иначе... Уверена, будь у меня побольше храбрости, я бы непременно отправилась к сэру Джулиану, просто чтобы посмотреть на него... Такие глаза не забудешь... собственно, им только того и надо, но мне никогда не хватало храбрости... А вы что думаете?

– Вы – сэр Джулиан Фрик, – говорил тем временем коронер, – и живете при больнице Святого Луки, Принс-оф-уэльс-роуд, Баттерси. Работаете там же в больнице, где руководите хирургическим отделением?

Сэр Джулиан коротко ответил на эти вопросы.

– Вы были первым врачом, осматривавшим труп?

– Да.

– А потом вы проводили вскрытие вместе с доктором Гримбольдом из Скотланд-Ярда?

– Да.

– Вы согласны с названной причиной смерти?

– В общем, да.

– Расскажите подробнее, чтобы присяжным былопонятно.

– Во вторник около девяти часов утра я занимался одним научным исследованием в больнице Святого Луки, когда мне сообщили, что меня хочет видеть инспектор Сагг. Он сказал, что при загадочных обстоятельствах былобнаружен труп в одном из домов, принадлежащих Квин-Кэролайн-мэншнс. Он спросил меня, не может ли это быть дурацкой шуткой какого-нибудь студента. Но я убедил его, сверившись с нашими книгами, что у нас не пропал ни один труп.

– В чьем ведении находятся трупы?

– В ведении Уильяма Уоттса.

– Уильям Уоттс здесь? – спросил коронер.

Уильям Уоттс былвызван в суд и ожидал своей очереди давать показания.

– Полагаю, ни один труп больницы Святого Луки не остается без вашего внимания, сэр Джулиан?

– Конечно же, нет.

– Благодарю вас. Продолжайте.

– Инспектор Сагг попросил меня послать кого-нибудь из врачей осмотреть тело. Я же сказал, что пойду сам.

– Почему?

– Обычное любопытство, ваша честь.

Рассмеялся кто-то из студентов сэра Джулиана.

– Явившись в известную вам квартиру, я обнаружил труп, который лежал на спине в ванне. Я осмотрел его и пришел к выводу, что смерть наступила в результате удара, повредившего четвертый и пятый позвонки и приведшего к внутреннему кровотечению и частичному параличу мозга. Насколько я мог судить, мужчина умер, по крайней мере, за двенадцать часов до моего появления, а может быть, еще раньше. Никаких других признаков насилия я не обнаружил. Труп принадлежал сильному, ухоженному мужчине лет пятидесяти-пятидесяти пяти.

– Мог ли он сам нанести себе удар?

– Конечно, нет. Удар былнанесен тяжелым предметом сзади. Самому такой удар нанести невозможно.

– Мог он быть нанесен в результате несчастного случая.

– Не исключено.

– Если бы мужчина, например, выглядывал из окна, а рама с силой упала ему на шею?

– Нет. В этом случае были бы другие повреждения.

– Но он мог умереть из-за случайно упавшего на него тяжелого предмета?

– Это вероятно.

– Была ли смерть мгновенной, как вы думаете?

– Трудно сказать. Скорее всего, такой удар повлек за собой мгновенную смерть жертвы, или человек еще какое-то время прожил в состоянии паралича. В нашем случае я предполагаю, что умерший прожил несколько часов после удара. Свое заключение я делаю на основании состояния его мозга. Однако, должен сказать, что доктор Гримбольд и я на этот счет имеем разные мнения.

– Насколько я понимаю, былипредприняты меры для опознания трупа. Вы можете его опознать?

– Нет. Я никогда прежде не видел этого человека. Ваше предположение нелепо и не имеет под собой никакой основы. О подобном предположении я впервые узнал сегодня утром, и если бы узнал раньше, то сумел бы отреагировать соответствующим образом. Хочу выразить свое возмущение тем, кто посмел бессмысленно мучить даму, с которой я имею честь быть знакомым.

Коронер: Это не моя вина, сэр Джулиан, и я согласен с вами. Несомненно, жаль, что с вами не посоветовались.

Репортеры заскрипели перьями, в зале стали переговариваться, задавать друг другу вопросы, недоуменно пожимать плечами, а что касается присяжных, то они старательно делали вид, будто им все известно.

– Теперь относительно очков, найденных на трупе. Сэр Джулиан, они о чем-нибудь говорят вам как врачу?

– Довольно необычные стекла, но окулист вам скажет точнее. Я же только замечу, что, по моему мнению, они должны были бы принадлежать более пожилому человеку.

– Как врач, у которого было много возможностей наблюдать человеческую природу, вы можете сказать что-нибудь о привычках умершего?

– Скорее всего, это былчеловек умственного труда, разбогатевший не очень давно. У него в плохом состоянии зубы, да и на руках еще есть следы физического труда.

– Мог он быть австралийским колонистом, заработавшим много денег?

– Вполне вероятно. Но точно сказать не могу.

– Конечно же, нет. Благодарю вас, сэр Джулиан.

Доктор Гримбольд подтвердил показания своего знаменитого коллеги, сэра Джулиана, разве что, по его мнению, смерть наступила через несколько дней после удара. Мол, он осмеливается не согласиться с сэром Джулианом Фриком, но это вовсе не значит, что он настаивает на своей правоте. Такие вещи вообще трудно определимы, а тем более когда видишь труп, который стал трупом не меньше, чем за сутки до этого.

Вновь былвызван инспектор Сагг. Его попросили рассказать присяжным, какие шаги он предпринял для опознания трупа.

Описание трупа былоразослано во все полицейские участки, а также в газеты. Учитывая показания сэра Джулиана, послал ли он описание в порты? Да. Какие результаты? Пришел кто-нибудь, желающий опознать тело? Приходить-то приходили, но опознать никто не смог. Что былосделано, чтобы отыскать владельца очков? Инспектор Сагг попросил освободить его от ответа в интересах следствия. Могут ли присяжные посмотреть на очки? Очки былипереданы присяжным.

Вызванный Уильям Уоттс подтвердил показания сэра Джулиана Фрика в отношении прозекторской и хранения трупов. Он рассказал о системе, благодаря которой они попадают в его ведение. Обычно это те, кто умер в работных домах и государственных больницах. Они только в его ведении. Юные джентльмены не имеют права брать ключи. А как насчет сэра Джулиана Фрика и других хирургов? Нет, даже сэр Джулиан Фрик не имеет доступа к ключам. А в ночь с понедельника на вторник? И в ночь с понедельника на вторник они былив распоряжении Уильяма Уоттса. В любом случае, расследование ни к чему не привело. Ни один труп не исчез и никогда не исчезал. Вот так.

Коронер обратился к присяжным, напоминая им, что они не должны ни с кем разговаривать о том деле, которое слушается, тем более высказываться по поводу смерти жертвы. Он сказал им также, что они должны принять во внимание, что, согласно мнения врача, смерть могла наступить в равной степени в результате несчастного случая, самоубийства и убийства. Если они считают, что полученных данных недостаточно, они могут об этом заявить. В любом случае, их вердикт не должен стать определяющим для дальнейшего расследования, если они решат, что имело место убийство. С этим он отпустил присяжных, которые без слов понимали, что чем быстрее они придут к какому-то решению, тем лучше для всех.

Сэр Джулиан Фрик, закончив давать показания, перехватил взгляд герцогини и теперь направлялся к ней.

– Мы не виделись целую вечность, – заметила герцогиня. – Как поживаете?

– Много работаю, – ответил знаменитый врач. – Вот только что выпустил книгу. Трачу время бог знает на что. Вы уже видели леди Леви?

– Нет, – ответила герцогиня. – Бедняжка. Я ведь только сегодня приехала, специально ради этого заседания. Миссис Фиппс пока живет у меня... Все мой экстравагантный Питер... Бедняжка Кристина! Я заеду к ней. Вы незнакомы с мистером Паркером? Он расследует это дело.

– А... – Сэр Джулиан помолчал. – Знаете, я рад познакомиться с вами, – проговорил он, понизив голос. – Вы уже былиу леди Леви?

– Былсегодня.

– Она просила вас продолжать расследование?

– Да, – ответил Паркер. – Она думает, что сэр Рувим попал в руки какого-нибудь делового соперника. Или какие-нибудь шантажисты хотят получить за него выкуп.

– А вы что думаете? – спросил сэр Джулиан.

– Почему бы и нет?

Сэр Джулиан помедлил.

– Не присоединитесь ко мне, когда тут закончится?

– С удовольствием.

В эту минуту присяжные вернулись и заняли свои места. Коронер задал им полагающиеся вопросы и получил на них ответы.

Старшина присяжных сказал:

– Мистер коронер, мы пришли к выводу, что мужчина умер в результате удара тяжелым предметом, однако каким образом он получил этот удар, мы не знаем, так как не располагаем достаточной информацией.

* * *

Мистер Паркер и сэр Джулиан Фрик вместе шли по улице.

– До сегодняшнего дня, до встречи с леди Леви, я даже представить не мог, – говорил врач, – что это дело имеет отношение к пропаже сэра Рувима. Чудовищно. Такое предположение могло возникнуть только в мозгу самого нелепого из лондонских полицейских. Если бы я мог хоть на мгновение предположить это, то постарался бы разуверить его и избежать процесса.

– Я сделал все, что мог, – подыграл ему мистер Паркер, – едва меня привлекли для работы над делом Леви...

– Кто вас привлек, позвольте спросить?

– Сначала его домашние, потом его дядя, мистер Леви, который живет на Портмэн-сквер. Он написал мне и попросил продолжать расследование.

– Леди Леви подтвердила ваши полномочия?

– Конечно, – удивился Паркер.

Сэр Джулиан помолчал.

– Боюсь, я же и был первым, кто вложил эту мысль в голову Сагга, – с раскаянием произнес мистер Паркер. – Когда сэр Рувим исчез, я первым делом запросил сводку всех происшествий за день и на всякий случай отправился посмотреть на труп в ванне мистера Фиппса. Конечно же, я сразу понял всю нелепость моего предположения, но Саггу идея пришлась по вкусу... Кстати, должен заметить, у убитого много общего с сэром Рувимом, портрет которого я видел в его доме.

– Явное внешнее сходство, – подтвердил сэр Джулиан. – Верхняя часть лица довольно обычная, а так как сэр Рувим носил густую бороду, то у вас не было возможности сравнить губы и подбородок Я вас понимаю. Но эта версия непродуктивна. Мне ужасно неприятно видеть страдания леди Леви. Наверно, вам известно, мистер Паркер, что я старый, хотя и не очень близкий друг этого семейства.

– Так я и понял.

– Да. Когда я был молод, я... Короче говоря, мистер Паркер, я хотел жениться на леди Леви. (Мистер Паркер изобразил положенное удивление.) Как вам известно, я не женился, – продолжал сэр Джулиан. – Мы остались добрыми друзьями. И я всегда помогал ей в случае необходимости.

– Поверьте мне, сэр Джулиан, – сказал Паркер, – я всем сердцем расположен к вам и к леди Леви, и я все сделал, чтобы разубедить инспектора Сагга. К несчастью, сэра Рувима в тот самый вечер видели на Баттерси-Парк-роуд...

– Ах, так! – воскликнул сэр Джулиан. – Боже мой, да ведь мы уже дома! Может быть, заглянете ко мне на минутку, мистер Паркер? Попьем чайку... или пропустим по рюмочке виски...

Паркер с видимым удовольствием принял приглашение знаменитого врача, нюхом чуя, что они еще не все сказали друг другу.

Двое мужчин вошли в квадратный, отлично меблированный холл с камином. Дверь в столовую направо была открыта, и, когда сэр Джулиан позвонил, с другой стороны холла появился слуга.

– Что вы будете пить? – спросил сэр Джулиан.

– Я так продрог, что мог бы выпить пару галлонов горячего чая, если, конечно, вас, как специалиста по нервным заболеваниям, это не смущает.

– При условии, что у меня найдется подходящая чашка, – пошутил в ответ сэр Джулиан. – У меня нет никаких возражений. Чай в библиотеку. Немедленно, – сказал он слуге и пошел вверх по лестнице. – Я почти не пользуюсь нижними комнатами, разве что столовой.

Они поднялись в небольшую, но довольно уютную библиотеку на втором этаже.

– Эта комната соединена с моей спальней и это очень удобно, но я провожу тут немного времени, если учесть, что в основном занимаюсь в больнице наукой... Да, да, мистер Паркер, для теоретика ужасно, когда практикой нельзя заниматься всерьез. Вскрытие – вот где рождаются теории и правильные диагнозы. Врач должен постоянно тренировать глаза и руки. Для меня гораздо важнее быть здесь, чем на Харли-стрит. Когда-нибудь я покончу с консультациями и обоснуюсь тут. Буду тихо-мирно резать трупы и писать книги. Ах, мистер Паркер, столько времени уходит зря.

Мистер Паркер былс этим согласен.

– Очень часто, – продолжал сэр Джулиан, – я могу заниматься наукой только по ночам, после целого дня утомительной работы, а ведь наука требует напряженного внимания и точности, да еще работать приходится при искусственном освещении, которым я безусловно восхищаюсь, но от которого очень портится зрение. Ваша работа, вне всяких сомнений, в этом смысле еще менее полезна для здоровья.

– Да уж, – откликнулся Паркер. – Но, видите ли, условия – это часть работы.

– Да-да, вы правы. Взломщик вряд ли будет демонстрировать свое искусство при дневном свете или оставлять отпечаток ботинка на чистом сыроватом песке, чтобы он сразу попался вам на глаза.

– Всякое бывает. Но, уверен, ваши трупы бывают не менее хитрыми, чем мои взломщики.

– Бывают, бывают, – рассмеялся сэр Джулиан. – И я не меньше вашего горжусь, когда могу разгадать их загадки на благо общества. Невротики, знаете ли, самые изворотливые преступники... Они совершают столько всякого...

– Не меньше Леона Кестрела, – предположил Паркер, который принципиально читал детективы.

– Несомненно, – вежливо подтвердил сэр Джулиан, который детективов не читал. – И они замечательно умеют заметать следы. Но когда получаешь возможность покопаться внутри, мистер Паркер, скажем, трупа, а еще лучше – живого существа, то обнаруживаешь множество отпечатков – крошечные следы разложения, оставленные болезнью, сумасшествием, пьянством или чем-нибудь еще. Трудность в том, чтобы узнать, где начало, ведь наблюдаешь, как правило, внешние проявления – истерию, страх, робость, угрызения совести. Вы точно так же расследуете кражу или убийство и ищете следы преступника, как я исследую истерику или приступ благочестия и ищу тот раздражитель, который лежит в их основе.

– Вы рассматриваете его как физическое явление?

– Вне всяких сомнений. Мистер Паркер, мне известны труды другой школы, однако ее представляет слишком много шарлатанов или людей, занимающихся самообманом. Они говорят чепуху, а потом начинают сами в нее верить. «Sie habeп sich so weit dariп eiпgeheimпisst...» Мне бы хотелось исследовать мозги кого-нибудь из них, мистер Паркер, и тогда я мог бы показать вам мельчайшие изменения клеток, перебои и замыкания в нервной системе, которые являются причиной их заявлений и их сочинений. Во всяком случае, – проговорил он, не отрывая взгляд от своего гостя, – во всяком случае, если я не могу сделать это сегодня, то смогу завтра... или через год... Смерть не успеет меня забрать.

Несколько минут он просидел, молча глядя на огонь в камине своими неотразимыми сверкающими глазами, и красные искры вспыхивали в его волосах и бороде.

Паркер пил чай и наблюдал за сэром Джулианом. Естественно, его не очень интересовали причины нервных заболеваний, поэтому он думал о лорде Питере и о грозном Кримплшэме из Солсбери. Лорд Питер пожелал, чтобы он приехал, и это могло означать, что Кримплшэм оказал сопротивление или лорд Питер получил важный ключ для дальнейшего расследования. Однако Бантер сказал, что дело терпит до завтра. В конце концов, убийство на Баттерси проблема не Паркера. Он уже и так потерял много драгоценного времени, гоняясь за призраками. Пора ему вернуться к своей основной работе. Надо еще допросить секретаря Леви и хоть что-нибудь узнать о перуанской нефти. Паркер посмотрел на часы.

– Боюсь... Прошу прощения... Если позволите, – пробормотал он.

Сэр Джулиан вздрогнул, словно возвращаясь к реальности.

– Работа зовет? – с улыбкой спросил он. – О, я понимаю и не буду вас задерживать. Но мне бы хотелось сообщить вам кое-что в связи с вашим расследованием... вот только я не знаю... не думаю...

Паркер вновь откинулся на спинку кресла и сделал вид, что никуда не торопится.

– Я буду благодарен за любую помощь, которую вы сочтете возможным мне оказать, – проговорил он.

– Боюсь, это вам больше помешает, чем поможет, – коротко рассмеявшись, произнес сэр Джулиан. – Одним ключиком у вас станет меньше, а я нарушу одно из священных правил врача. Но поскольку... так уж получилось... кое-что выплыло наружу, то лучше сказать, чем не сказать.

Мистер Паркер издал невнятный звук, который у следователей заменяет привычную фразу священника: "Слушаю, сын мой".

– Сэр Рувим Леви в понедельник вечером был у меня, – заявил сэр Джулиан.

– Да? – не выразив удивления, переспросил мистер Паркер.

– Да. У него появились серьезные опасения относительно своего здоровья, – медленно продолжал сэр Джулиан, словно взвешивая каждое слово и не зная, как много он может открыть незнакомому человеку. – Он пришел ко мне, а не к своему личному врачу, потому что очень хотел скрыть свое состояние от жены. Я уже сказал вам, что мы давно знакомы, да и леди Леви консультировалась у меня летом по поводу своих нервов.

– У вас была назначена встреча? – спросил Паркер.

– Прошу прощения, – извинился погруженный в свои мысли сэр Джулиан.

– У вас была назначена встреча?

– Встреча? О, нет! Он появился совершенно внезапно, после обеда, когда я совсем его не ждал. Пришлось отвести его наверх и осмотреть. Ушел он около десяти часов. Так мне кажется.

– Могу я спросить, каков былрезультат осмотра?

– Зачем вам знать?

– Это могло бы пролить свет... объяснить его последующее поведение.

Паркеру показалось, что эта история никак не связана со всем остальным, однако он не мог не задуматься о том, случайно или не случайно сэр Рувим исчез после свидания с доктором.

– Понимаю, – задумчиво кивнул головой сэр Джулиан. – Да. Конечно. Но строго между нами. У меня тоже возникли серьезные опасения, но наверняка я ничего сказать не могу.

– Благодарю вас. Сэр Рувим ушел от вас в десять часов?

– Около того. Знаете, я не рассказал об этом, потому что сэр Рувим очень хотел сохранить свой визит в тайне, и если он все-таки добрался до дома в тот день, значит, его не сбила машина и на него не напали грабители.

– Правильно, – подтвердил мистер Паркер.

– Я не хотел нарушать свой долг, – сказал сэр Джулиан. – А вам все рассказал, потому что сэра Рувима случайно узнали на улице. Лучше уж мне самому все вам рассказать, чем вы будете рыскать вокруг и допрашивать моих слуг, мистер Паркер. Вы уж простите мне мою откровенность.

– Вы поступили правильно, сэр Джулиан. Моя профессия не из самых приятных. Тем более я благодарен вам за содействие. Иначе мне пришлось бы потратить много драгоценного времени, идя по ложному следу.

– Уверен, мне незачем просить вас отнестись с уважением к сделанному мной признанию. Если все узнают о тайне сэра Рувима, это может только повредить ему и причинить боль его жене, да и меня поставить в неловкое положение, особенно в отношении моих пациентов.

– Обещаю хранить тайну и только в случае крайней необходимости сообщить о вашем признании моему коллеге.

– У вас есть коллега в этом деле?

– Да.

– И кто же он?

– Очень надежный человек.

– Полицейский?

– Вы можете не опасаться. Ваше признание не попадет в анналы Скотланд-Ярда.

– Вижу, вы умеете хранить тайны, мистер Паркер.

– У нас тоже есть своя профессиональная этика, сэр Джулиан.

* * *

Возвратившись на Грейт-Ормонд-стрит, мистер Паркер обнаружил телеграмму: "Не приезжайте. Все в порядке. Возвращаюсь завтра. Вимси".