Войдя в прихожую, Элла сразу заметила в темноте мигающий огонек автоответчика. Она любила это мигание. Не так грустно и одиноко, когда знаешь, что кто-то тебя ищет, кому-то ты нужна, пусть даже по делу. Она зажгла свет. Ого, целых три звонка. Но первый звонок был пустым: кто-то, очевидно, не захотел разговаривать с автоответчиком. Второй был от подруги: «Элка, как придешь, позвони, тоска заела. Потоскуем вместе!» Тосковать одной или вдвоем с подругой не хотелось. А вот третий звонок… Незнакомый, очень вежливый мужской голос сказал: «Элла Борисовна, Аксентьев Николай Васильевич по поручению вашей матери, Людмилы Штойерманн. Пожалуйста, свяжитесь со мной по следующим телефонам…»
Элла рухнула в кресло. Оно жалобно застонало. Элла не верила своим ушам. «По поручению вашей матери»… Четверть века прошло… Да, она ушла, когда мне было одиннадцать, теперь мне скоро стукнет тридцать шесть, а в последний раз я слышала о ней двадцать три года назад, но тогда у нее была другая фамилия. Вспомнила! Зачем, интересно, я ей понадобилась? Старая стала, о душе думает? Ерунда, она родила меня рано, ей чуть за пятьдесят, о душе в таком возрасте не думают… Или она тяжело больна? Или обеднела? Мысли были холодные, несмотря на волнение, и злые. Злость была ей несвойственна, и потому она чувствовала себя ужасно. И первым делом позвонила подруге – развеять невероятным происшествием ее тоску.
– Машка, хандришь?
– Ой, Элка, какая ты умница, что позвонила! Я просто на стенку лезу! Такая тоска заела!
– Ничего, я тебя сейчас развлеку! По полной программе!
– Да? – оживилась Машка. – Мужик завелся?
– Нет, моя мамаша объявилась!
– Какая мамаша? – не придумала ничего умнее подруга.
– Родная.
– Господи, твоя святая воля! Она что, письмо прислала?
– Да нет, какой-то дядька позвонил, оставил сообщение на автоответчике. «По поручению вашей матери»!
– И что теперь?
– А я знаю? Я ему еще не звонила.
– С ума сошла? Звони сейчас же!
– Не могу. Мне страшно.
– Страшно? Почему?
– Не знаю, страшно, и все!
– Вообще звонить не будешь?
– Да нет, позвоню, скорее всего…
– Слушай, может, она умирает и хочет прощения попросить? Может, каждая минута дорога, а ты со своими страхами… Звони немедленно, а то потом будешь всю жизнь мучиться, не простишь себе…
– Думаешь? – неуверенно спросила Элла.
– Думаю, думаю. А может, наоборот, тебе там наследство обломилось. Может, она уже… ушла из жизни и оставила наследство. «По поручению вашей матери»… Она ж могла дать ему поручение еще при жизни.
– Да вряд ли, тогда бы меня разыскивала Инюрколлегия.
– Так, может, он как раз и работает в Инюрколлегии? Еще миллионершей станешь.
– Нет, – засмеялась Элла, но смех был нервный. – Это не моя стезя. Мне даром ничего в жизни не давалось.
– Ладно, чем гадать, звони немедленно. А потом перезвонишь мне. – И Маша первой бросила трубку.
Элла еще раз прослушала сообщение – в первый раз она не записала телефоны. Затем в полном смятении набрала номер. Отозвался приятный женский голос.
– Можно попросить Николая Васильевича, – дрожащим голосом спросила она.
– А кто его спрашивает?
– Элла Якушева. Николай Васильевич оставил мне сообщение на автоответчике…
– Одну минутку! Коля, тебя просит какая-то Элла!
– Алло! Элла Борисовна, вы?
– Да, я только что пришла с работы… Что это значит?
– Это значит, что ваша мать вас разыскивает, я хотел убедиться, что это вы и нет никакой ошибки. Как девичья фамилия вашей мамы?
– Берлина, Людмила Семеновна Берлина.
– Откуда она родом?
– Из Одессы.
– А как звали ее родителей?
– Евгения Вениаминовна и Семен Григорьевич.
– А ваша девичья фамилия?
– Якушева. Мой отец Борис Петрович Якушев.
– Ну что ж, Элла Борисовна, могу вас обрадовать, это действительно ваша мать, она живет в Вене и жаждет с вами увидеться. Я дам вам все ее координаты…
– Извините, Николай Васильевич, а она… здорова?
– Насколько я знаю, вполне. Вы думаете, что она решила вас найти, так сказать, на смертном одре? Смею вас заверить, это не так. Ваша матушка весьма спортивная, энергичная и подтянутая дама. Но она не так давно овдовела… Впрочем, лучше она сама вам все расскажет. Записывайте телефон и адрес.
Элла покорно записала.
– А вы позволите мне дать ваши координаты госпоже Штойерманн?
– Да, пожалуйста.
– Благодарю вас. Что ж, я могу считать свою миссию исполненной. Всего наилучшего.
Элле было трудно дышать. Она встала и вышла на балкон. Во дворе гуляли собачники. Элла всегда немного завидовала им. У них был свой мир. Они общались, дружили, даже женились. Она частенько за ними наблюдала. В феврале среди них вдруг появилась молоденька женщина с маленькой, смешной собачонкой, дня через три к ней прилип мужчина со здоровенным догом, а в мае они сыграли свадьбу… У Эллы тогда даже мелькнула мысль тоже завести себе собачку, но она жила одна и хорошо помнила фильм своего детства «Белый Бим Черное Ухо». Нельзя держать собаку, когда живешь одна, мало ли что может с тобой случиться… Вот и сейчас на лавочке сидели двое: хозяйка таксы и хозяин тойтерьера. Элла точно знала, что у тойтерьера есть хозяйка, а у таксы хозяина нет. Как бы в результате этих прогулок семейная ситуация не поменялась, тем более что такса очень красива, вернее, ее хозяйка.
Внезапно раздался звонок. Элла в испуге бросилась к телефону.
– Ну что? – требовательно спросила Маша. – Дозвонилась?
– Да.
Элла вкратце пересказала ей разговор с Аксентьевым.
– В Вене живет? Здорово, смертельно красивый город.
– Ну и что?
– Как – что? Поедешь к мамочке в гости, в венскую оперу сходишь, пирожные там, говорят, обалденные. Слушай, а ты матери-то звонила?
– Нет. И не собираюсь.
– Как? Почему?
– Не хочу!
– Глупости, Элка, все-таки мать есть мать.
– Справедливо замечено, но не в моем случае.
– Ерунда! Она же наверняка раскаялась, ищет тебя…
– Ничего, поищет, а потом опять замуж выскочит – и ей не до меня будет.
– Надо же, я даже не подозревала, что ты такая твердокаменная… Сколько лет тебя знаю, ты всегда мне казалась немножко курицей, уж извини.
– Бабушка тоже считала, что я курица… Слушай, вот про корову, которая не телится, говорят «яловая», а про курицу, которая не несется?
– Элка, кончай! Этот твой юморок… Значит, будешь ждать звонка матери?
– Не буду! Я звонков не жду вообще, забыла?
– Так то от мужиков, а тут совсем другое дело.
– Да то же самое, только еще хуже. Когда мужики предают, это вроде естественно, я уж давно от них ничего не жду, а когда мать…
– Так и не простила?
– Я много лет уже об этом не думала, а сейчас все всколыхнулось…
– А если она позвонит, разговаривать будешь?
– Наверное. Послушаю, что она мне скажет.
Но она ждала этого звонка, боялась и ждала.
Он раздался в девять утра. Элла сразу поняла – это звонит мать.
– Элла? – раздался красивый, глубокий голос, показавшийся ей незнакомым. – Элка, это мама!
У Эллы вдруг пересохло во рту.
– Эллочка, ты меня слышишь? Алло, алло!
У нее появился акцент, мелькнуло в голове у Эллы.
– Алло! Алло!
– Да, мама, я слышу!
– Господи, Эллочка, детка моя, как ты живешь? Эллочка, ты можешь меня простить, я так перед тобой виновата! Господи ты боже мой, я даже не знаю, как говорить-то с тобой… ты же совсем уже большая, да? Ты, наверное, многое в жизни уже поняла и сможешь простить свою маму? Ну почему ты молчишь?
– Я… Я не знаю…
– Понимаю, тебе трудно, столько лет прошло… Знаешь, нам необходимо встретиться – чем скорее, тем лучше, поговорить, я готова на коленях просить у тебя прощения, я так боялась, что не найду тебя. Эллочка, детка, как ты, как тебе живется?
– Почему тебя вдруг это заинтересовало? Ты хотя бы знаешь, что бабушки уже нет?
– Я почему-то так и думала, – упавшим голосом проговорила мать. – Я перед ней страшно виновата… Страшно… Но все было так сложно… Я расскажу тебе свою жизнь… Я надеюсь, ты поймешь и простишь свою беспутную мать… – Она всхлипнула. – Скажи, а у меня есть внуки?
– Нет и никогда не будет, – жестко ответила Элла.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления