Онлайн чтение книги Черная Птица L'Oiseau noir
Глава XII. О том, каким образом пожар может принести пользу

Только через три дня Вильямс окончательно поправился от тех тяжелых испытаний, которые ему пришлось пережить.

Для него, привыкшего к утонченной роскоши и довольству, чья жизнь протекала до сих пор так тихо и мирно, было нелегко очутиться в недрах пустыни, вдали от всякой помощи; в результате его тщеславное хвастовство было сломлено навсегда. К несчастью, это случилось слишком поздно, чтобы исправить то зло, которое он, сам того не подозревая, причинил близким ему людям.

– Невежество – это величайшее из зол, как сказал какой-то ученый! – произнес Вильямс в виде публичного покаяния.

И он первый заговорил о том, чтобы вернуться назад и через подземный ход войти снова в покинутый ими домик.

– Ах, мой друг, – кротко заметила госпожа Курти, – если бы вы сейчас же сообщили мне ваш разговор с Люси, скольких несчастий мы могли бы избежать!

– Правда, это было бы гораздо лучше.

– Дорогая мама, – сказала Дженни, краснея, как вишня, – и мне приходило в голову то же самое, что Люси.

– Почему же ты не сказала мне этого сейчас же?

– Но я просто не решилась сказать!

– Милые дети, – заметила госпожа Курти, – в том ужасном положении, в котором мы теперь находимся, каждый должен высказывать все мысли, какие только приходят ему в голову.

– Тем более, – прибавил Вильямс, – что дети вообще обладают непосредственным и верным чутьем и здравым смыслом и действуют по влечению сердца. Если бы Дженни имела смелость высказать вслух то, что она думала, быть может, все наши несчастия уже давно бы теперь кончились.

– О, прости меня, мама! – вскричала девочка.

– Забудем об этом, – сказала госпожа Курти, – должно быть, мы недалеко от пещеры. Почему бы нам не вернуться сейчас же назад?

– Милая мама, ничто не мешает нам вернуться в пещеру, но боюсь, что это все-таки нам не удастся!

– Почему бы нам и не вернуться к пещере, если мы отъехали от нее всего на каких-нибудь несколько миль?

– Это правда, конечно, но ведь ты знаешь, что расстояние в пустыне очень трудно определить, все зависит от того, чтобы хорошенько изучить то направление, по которому едешь, и отмечать некоторые места по дороге, чтобы по ним разыскать затем обратный путь. Но мы не сделали этого, когда выехали из пещеры; мы отправились наудачу, сворачивая то направо, то налево в поисках удобного места для стоянки и не заботясь о направлении, по которому едем.

– Итак, по-твоему, мы заблудились?

– Увы, да! Посмотрите кругом: все эти леса, долины, холмы так похожи друг на друга, – они нисколько не отличаются от других таких же лесов, долин и холмов. Как найти дорогу в этом невероятном хаосе!

– Конечно, мы не сумеем этого сделать. Но твоя собака Добряк? Ведь у нее превосходное чутье и необыкновенный инстинкт: она может легко найти ту дорогу, которую мы ищем.

Девочка печально покачала головой.

– Ты сомневаешься в этом? – сказала мать, от внимания которой не ускользнуло это безнадежное движение.

– Добряк не найдет дороги, милая мама, потому что невозможно дать понять ему, чего я от него хочу.

Было решено, что они останутся стоять лагерем на том же месте, чтобы не углубиться еще дальше в незнакомые места. Люси, Вильямс, оба негра и Добряк должны были одни отправиться на поиски дороги, а Джордж и Джемс – остаться оберегать госпожу Курти, Дженни и негритянок.

Поиски тянулись несколько дней и имели единственным результатом то, что все были измучены до полного изнеможения. Люси не жаловалась и была настоящим олицетворением терпения, мужества и поразительного самоотвержения. Вильямс первым признал полную бесполезность бесцельных поисков, которые и не могли увенчаться успехом. Он откровенно высказал это госпоже Курти, которая, поняв наконец всю тщетность бесплодных усилий, решилась отказаться от надежды найти пещеру. Тогда оставалось только сняться с места и отправиться вперед, направляя путь к востоку.

После долгого странствования по голой пустыне, на которой не видно было ни одного дерева, беглецы добрались наконец до опушки огромного леса и расположились на отдых под его первыми деревьями. Около десяти часов вечера разразилась гроза и пришлось искать приют под густыми ветвями. Но в четыре часа утра гроза утихла, и небо стало снова лазорево-голубым, усеянным бледными звездами.

Американские леса состоят обыкновенно из одного вида деревьев и защищены – приблизительно на протяжении одного километра – целой чащей непроходимого кустарника и лиан, сквозь которые можно пробиться только с топором в руке. Растительность уменьшается, утончается и исчезает по мере того, как света становится менее и солнце не в силах проникнуть в чащу. Тогда эти леса принимают дикий и внушительный вид, деревья растут по прямым линиям, образуя огромные аллеи, исчезающие из виду по всем направлениям; в то же время не видно около них ни одной травинки. Деревья – все одного и того же вида – до такой степени похожи друг на друга, растут так симметрично, что их невозможно отличить, и те, кто недостаточно знаком с жизнью в этих местностях и не умеет ориентироваться, после нескольких шагов теряют верное направление и, не в силах найти его снова, кружат на одном месте.

Таков был и тот лес, через который надо было проехать нашим беглецам.

Как только солнце поднялось довольно высоко, Люси и Вильямс отправились знакомиться с местностью.

Вернулись они довольно разочарованные, в особенности Вильямс, который очень сожалел, что не последовал советам Черной Птицы.

– Никогда нам не удастся пробраться сквозь этот лес! – сказал он уныло.

– О, крестный папа, как вы можете так говорить! – ответила Люси, – Подумайте только, что по ту сторону леса должна быть совсем близко пещера!

– Ну что же? – спросила госпожа Курти, когда разведчики вернулись к месту стоянки.

– Ужасно! – сказал только Вильямс, который еще находился под живым впечатлением того, что видел. – Если мы только вступим в этот чудовищный лес, то уже никогда не выйдем из него.

– Крестный папа! – сказала с упреком Люси.

– Я должен сказать правду, как она ни ужасна! – возразил тот. – Здесь вовсе нет протоптанных дорожек, только одни узкие и прямые ряды деревьев, бесконечно убегающие вдаль. Придется бросить фургон и навьючить вещи на лошадей. Что с нами будет, если даже предположить, что нам посчастливится не заблудиться, хотя это кажется мне невозможным?!

Девочка молчала: крестный отец говорил правду, и ей нечего было ответить на это.

– Что мы будем делать? – проговорила госпожа Курти. – Мы совсем обессилели и остались почти без припасов.

– Мама, – сказала Люси, – сколько раз отец и вы говорили нам: «Будьте настойчивыми, не теряйте бодрости; кто упорно добивается своего, того и Бог не оставляет!»

– За себя я не боюсь, – сказала госпожа Курти, – но у меня не хватает мужества смотреть на ваши страдания!

– О, мама, дорогая мама! – вскричала Дженни. – Мы вовсе не страдаем, а терпеливо переносим наше положение!

– Если бы ты знала, – заметил Джемс, – как мы с Джорджем гордимся тем, что можем тебя охранять и беречь твой сон!

– О да, милая мама, – горячо отозвался и Джордж, – мы с Джемсом теперь стали совсем взрослыми мужчинами!

– Что касается меня, дорогая мамочка, – сказала с решительным видом Люси, – то я говорю тебе от имени всех нас, что мы привезем тебя к папе, которого мы все так любим и к которому уже скоро вернемся!

Когда все немного успокоились после этой простой, но в то же время трогательной сцепы, разговор продолжался.

– Надо, однако, покончить с этим вопросом, – заметил Вильямс. – Зачем нам здесь останавливаться?

– Увы, я сама не знаю, что будет лучше! – печально ответила госпожа Курти.

– Но ведь не можем же мы остаться здесь! – сказала Люси.

– Почему бы и нет? – спросил Вильямс.

– По многим причинам, крестный папа! Прежде всего потому, что здесь нет воды для питья, потом – мы тут не будем достаточно защищены; нам доказала это гроза, разыгравшаяся сегодня ночью. Кроме того, здесь нет дичи, а не можем же мы питаться только нашими припасами?!

– Это все основательные доводы! – сказал Вильямс.

– Да, – прибавила госпожа Курти, – но думаешь ли ты, что мы все это найдем в лесу?

– Нет, не думаю, мама!

– В таком случае я возвращаюсь к прежнему своему вопросу: что же нам делать?

– Мне кажется, я отыскала средство! – проговорила Дженни.

– Какое средство, моя девочка?

– Средство иметь хорошую воду.

– В чем же оно?

– Посмотрите сюда, в эту сторону; разве вы не замечаете там внизу массу деревьев?

– И то правда, – радостно воскликнула Люси. – Дженни спасет нас всех.

– Каким это образом? Я еще ничего не понимаю! – сказала госпожа Курти.

– Эти деревья, такие свежие и развесистые – в то время как по всем другим направлениям не видно ни одного похожего, – показывают, что здесь есть какой-нибудь источник воды, вероятно, впадающий в реку Красную; с его помощью мы скоро найдем дорогу домой. – В какую бы реку он ни впадал, там, наверное, есть сколько-нибудь воды.

– А в воде рыба! – закричал радостно Джемс.

– Совершенно верно, – заметил, смеясь, Джордж. – По крайней мере у нас будут сразу питье и еда!

– Эти деревья совсем близко от нас. Мы должны сейчас же запрячь лошадей и отправиться туда! – сказал Джемс.

– Да, это будет самое лучшее, что мы только можем сделать! – подтвердил и Вильямс.

– Едемте, – сказала госпожа Курти, обнимая и целуя Дженни, которая сияла от радости, что ей удалось сделать такое важное открытие.

Час спустя маленький караван расположился лагерем на берегу довольно широкой речки с чистой, как кристалл, водой; казалось, она перерезала лес насквозь. Скоро наловили рыбы и зажарили ее на костре. Вода оказалась превосходной. Наши беглецы приободрились и стали надеяться на лучшее будущее.

– Ну, что же мы теперь предпримем? – спросил Вильямс.

Погода стояла восхитительная, и путешественники мирно беседовали после ужина.

– Вот что нам надо сделать, – сказала Люси. – Необходимо, не покидая берега реки, которая не позволит нам заблудиться больше того, что уже есть, устроить в лесу тропу, чтобы можно было укрыться там под большими деревьями, потому что теперь как раз сезон гроз и нам непременно нужен кров.

– Вполне разумно! – заметил Вильямс.

– Но как мы проведем тропу? Ведь мы не пионеры и не лесные бродяги!

– Это правда, крестный папа, но мы имеем в своем распоряжении очень простое средство.

– Ба! Какое же это?

– То, которым пользуются индейцы, крестный папа: поджечь деревья.

– Бог мой! Это идея! Мы славно осветим лес.

– Вовсе не так уж сильно, как вы думаете, крестный папа. Только одна опушка будет гореть, да и то не вся, но этого будет достаточно для наших целей.

– Честное слово, это превосходная мысль!

– Тем более что огонь, кроме того что откроет перед нашими глазами более обширные виды, еще может оказать нам другую важную услугу.

– Не буду этого отрицать, деточка. Но когда мы за это примемся?

– С восходом солнца, крестный.

– Почему же не сейчас?

– Потому что нам необходимо принять меры предосторожности.

– Какие же, например?

– Во-первых, самим уйти отсюда, а затем занять такое место, где бы мы могли не бояться зверей, которых, должно быть, выгонит лесной пожар как раз в нашу сторону.

– Бог мой! Это требует размышления. Ты права, дитя мое, примемся за дело завтра.

На другой день, за два часа до восхода солнца, беглецы отправились на довольно высокий холм на берегу реки, на вершину которого фургоны въехали без особенного труда.

Вильямс, Джордж и Джемс собрали хворост в четыре или пять больших куч, на расстоянии одна от другой, и подожгли их, как только увидели, что маленький караван достиг вершины холма. Потом они вскочили на лошадей и поскакали во всю прыть к о стальным.

Величественное зрелище представлял лес, объятый пламенем, с его столетними деревьями, которые корчились и горели со страшным треском, похожим на удары грома. Множество разных животных покинули свои логовища и, гонимые пожаром, бросились искать нового приюта под другими деревьями. Быть может, лес выгорел бы весь целиком, если бы не разразилась страшная гроза, которая залила пожар ливнем, не стихавшим больше восьми часов. На третий день, с восходом солнца, воздух был наполнен целыми облаками дыма, но огня уже не видно было.

Лес выгорел на довольно значительном пространстве и таким образом перед нашими беглецами открылась великолепная дорога. На пятый день наш караван пустился в путь и стал огибать реку. Под вечер была выбрана купа столетних деревьев, где и разместились на ночлег. Через несколько часов все общество погрузилось в глубокий сон, но было внезапно разбужено громким лаем Добряка.

– Боже мой! – вскричала Люси, протирая глаза. – Что случилось?

Она вскочила на ноги одним прыжком и хотела позвать Добряка; но вдруг остановилась на месте, как вкопанная, и стала прислушиваться. Ей почудилось точно кто-то говорит недалеко от нее. Вдруг она испустила радостный крик и бросилась к кому-то с распростертыми объятиями: это был ее отец, Черная Птица, управляющий и человек двенадцать рабочих с плантации сопровождали его.

Когда первое волнение немного улеглось, дело объяснилось. Оказалось, что Черная Птица долго находился между жизнью и смертью, так как его рана все не заживала. Наконец, через двое суток, еще не вполне поправившись, он во что бы то ни стало захотел отправиться на поиски беглецов. Лай Добряка помог ему напасть на их след и открыть их присутствие.

Люси рассказала до мельчайших подробностей все, что произошло с ними с той поры, как беглецы покинули дом. Подчеркивая самоотверженность своих братьев и сестры, девочка совсем не упоминала о том, что сделала сама, но эта скромность с ее стороны только придала еще большую цену той настоящей роли, которую она играла во всем этом деле. Полковник, несмотря на то, что он был закаленным, суровым и испытанным солдатом, плакал как ребенок, слушая ее рассказ, и даже сам Черная Птица был взволнован.

Нельзя описать радость полковника по поводу свидания со своей семьей, которую он считал потерянной навеки. Затем госпожа Курти сообщила мужу о самоотверженном поведении детей, в особенности же Люси.

– Не считая того, что и я обязан ей жизнью, – прибавил Вильямс с чувством. – Без нее я погиб бы безвозвратно в этой пустынной местности. Я этого никогда не забуду!