Глава VI. О том, как неожиданно прервано было совещание полковника с его другом

Онлайн чтение книги Черная Птица L'Oiseau noir
Глава VI. О том, как неожиданно прервано было совещание полковника с его другом

Полковник присоединился к своей семье только тогда, когда позвонили к ужину. Он извинился перед Вильямсом Гранмезоном, что его задержали неотложные распоряжения, которые надо было отдать рабочим. Но Вильямс, слушавший с большим интересом рассказ госпожи Курти, едва заметил отсутствие своего друга, хотя и принял его объяснения, по обыкновению, с самой любезной улыбкой.

Полковник во время своего длинного разговора с Леоном Маркэ условился с ним, что они расскажут Вильямсу об опасности, которая нависла над плантацией, чтобы он также мог быть настороже и обеспечил себя от какого-нибудь неприятного события насколько возможно скорым возвращением в Новый Орлеан.

Ужин прошел очень весело; дети изощрялись друг перед другом в остроумных выходках, радостно возбужденные благодаря прелестным подаркам, которыми Вильямс битком набил свой чемодан и карманы широкого сюртука. Люси и Джордж, как старшие, были наиболее щедро оделены, как и следовало ожидать, но и младшие дети, которых Вильямс знал только по письмам полковника, не были им забыты. Люси получила от своего крестного отца две прекрасные книги, интересные и в то же время поучительные, с массой гравюр и, кроме того, кусок лионского шелка на платье и накидку с капюшоном и рукавами, чтобы одевать в сырые и свежие вечера, девочка была на седьмом небе от радости и не знала, как и благодарить своего крестного отца за такой приятный сюрприз. Но самым счастливым и гордым своим подарком был, без сомнения, Джордж, так как Вильямс, давно зная его мужественный и буйный характер, привез ящик, обшитый русской кожей и содержащий превосходный карабин. Подарок этот пришелся как нельзя более кстати и невозможно было бы придумать чего-нибудь более подходящего. С семилетнего возраста мальчик брал правильные уроки гимнастики, верховой езды и фехтования у Леона Маркэ – лучшего учителя, какого только можно было бы достать; и Джордж, который очень любил эти физические упражнения, делал в них быстрые успехи. А за последние два года, когда Джемс тоже стал принимать участие в этих уроках, Джордж сделался, так сказать, учителем своего брата, так что к двенадцати годам он удивительно развился физически: высокий, стройный, красиво сложенный, он казался по крайней мере на три года старше своего настоящего возраста.

Но кроме этих физических упражнений, Джордж, как и его брат и сестры, должен был серьезно заниматься иностранными языками, науками, музыкой и рисованием. Специально для этого полковник пригласил учителя и гувернантку, которые под его неусыпным руководством, должны были научить детей всему, что им следовало знать, чтобы занять впоследствии почетное место в обществе, в котором им предстояло жить.

Итак, подарок Вильямса доставил Джорджу величайшую радость. Ужин прошел очень весело, и вечер был чудесный.

Около десяти часов вечера полковник захотел сам проводить своего друга в назначенную для него и роскошно меблированную комнату. Попрощавшись уже и пожелав спокойной ночи, полковник вдруг остановился в дверях и сказал с чувством:

– Ты устал?

– Я! Ни капли! Я проехал сегодня всего несколько миль. Прошлую ночь я провел на плантации у Рукета, на берегу притока Красной реки.

– Знаю, это в трех или четырех милях отсюда!

– Вот именно. Эти Рукеты – милейшие люди. Они ухаживали за мной, как за каким-нибудь принцем, и сегодня утром не хотели меня отпускать.

– Узнаю этих гостеприимных людей! – сказал полковник. – Но, конечно, ты желаешь теперь спать?

– Честное слово, нет! Уверяю тебя, что я привык ложиться очень поздно. В Новом Орлеане, как ты помнишь, разумеется, живут скорее ночью, чем днем.

– Это верно.

– Так что, откровенно говоря, я нахожу тот час, когда вы ложитесь спать, немного ранним.

– И что же из этого следует?

– Что я не усну раньше часу или двух.

– Я понимаю тебя. Не стесняйся со мной, милый друг. Мы расходимся рано ради детей, которым надо ложиться вовремя. Ведь дети, ты знаешь, требуют продолжительного сна; но я и мой помощник, Леон Маркэ, ложимся позже.

– Прекрасный человек этот Маркэ! – заметил Вильямс.

– И испытанной верности! – прибавил полковник. – Это чистый клад для меня. В былое время он служил лейтенантом под моим началом. Я был очень счастлив, что нашел его и взял к себе.

– Да, он, по-видимому, очень предан тебе.

– Он готов для меня в огонь и в воду. Я уж и счет потерял всем случаям, когда он мне спас жизнь.

– О-о!

– Верно, мой друг. И вот, по вечерам, когда все в доме улягутся спать, мы с ним проводим чудесные часы вдвоем за стаканом грога, покуривая сигары и трубки и болтая о прошлом, что всегда имеет столько прелести для старого солдата.

– Но это просто восхитительно! – воскликнул Вильямс.

– Прибавь к этому, – заметил полковник, – что ночи в этих местах удивительно хороши, небо усыпано звездами, а воздух напоен ароматом; все время слышишь какие-то таинственные звуки, глухие и гремящие, неизвестно от чего происходящие и которые кажутся могучим дыханием заснувшей природы.

– И ты, неблагодарный друг, – вскричал Вильямс, – вместо того, чтобы предложить мне принять участие во всех этих прелестях, которыми я не могу наслаждаться в городе, невозмутимо пожелал мне спокойной ночи и оставил меня на произвол судьбы! О, это дурно, Лионель, это поистине преступление и оскорбление дружбы!

– Ты прав, – улыбнулся полковник. – Но я думал, что ты устал. Ведь вы, городские жители, не приспособлены к жизни на плантациях и не закалили себя на открытом воздухе; довольно какого-нибудь пустяка, чтобы вы раскисли и расхворались. Как же я мог решиться?..

– Та-та-та, твои слова не имеют ни малейшего смысла, и твой предлог никуда не годится. Просто ты эгоист и хочешь захватить все только себе самому. Подумай, мой друг, что, оказывая мне гостеприимство, ты тем самым налагаешь на себя обязанность заботиться о моем счастье и развлечениях во все время, что я пробуду у тебя.

– Это справедливо, и я сделаю в этом отношении все, что только будет в моих силах.

– Я буду безжалостен и не уступлю своего права ни на йоту, так и знай наперед. И, для начала, я требую, чтобы меня не оставили одного, точно старого беззубого льва, а позволили мне провести славный вечерок, или, вернее, ночь, в обществе твоем и этого милейшего Леона Маркэ, которого я уже полюбил до безумия, даром, что почти не знаю его; но последнее обстоятельство нисколько не беспокоит меня, так как мы познакомимся еще.

– Ну раз уж ты так сильно желаешь этого, иди за мной!

– В добрый час! Я буду следовать за тобой по пятам.

Они вышли из комнаты и направились прямо в помещение управляющего, которое было в конце коридора.

Леон Маркэ ожидал их прихода с нетерпением.

Полковник сиял от удовольствия: он заставил своего друга самого напроситься на то, чтобы быть членом их интимных собраний, чего он сам сильно желал. Действительно, Вильямс Гранмезон был умным человеком, и его мнение в таком серьезном деле, как обсуждение мер, которые следовало принять при настоящих обстоятельствах, могло иметь большое значение.

Полковник и его друг вошли в гостиную, очень скромно, но уютно меблированную. Три больших окна выходили на просторный балкон, где стоял стол, на котором было расставлено несколько бутылок разной формы, сахарница, стаканы, графины с замороженной водой и ящики с сигарами. Синее небо усеяно бесчисленными яркими звездами, которые сверкали, как бриллианты. Луна щедро изливала на землю бледный меланхолический свет своих молочно-голубых лучей. Мошки кружились, резвясь, в легком тумане, окутывавшем землю, который постепенно становился все светлее и прозрачнее, пока воздух не сделался так чист, что можно было окинуть взором далекий горизонт. Глубокая тишина царила в этой чудной задремавшей природе, которая, казалось, только что вышла из рук Творца.

Полковник представил Леона Маркэ своему другу, и затем все трое уселись на балконе. Несколько минут длилось молчание.

Величие и гармония природы действуют так сильно, что впечатлительные натуры бессознательно испытывают что-то вроде религиозного экстаза при виде того грандиозного зрелища, которое открывается перед их глазами, и охотно отдаются мечтам, имеющим странную прелесть и уносящим их из этого мира в другой, лучший, созерцая который они забывают обо всем на свете.

Наконец, без видимой причины, трое мужчин внезапно вздрогнули, точно очнувшись от своих сладких грез: машинально проведя рукой по влажным лбам, они бросили вокруг себя отуманенный, еще не вполне сознательный взгляд и удобнее уселись в своих креслах. Очарование рассеялось – они упали с облаков на землю.

Леон Маркэ, в качестве хозяина, стал предлагать прохладительные напитки.

– Вот, рекомендую, настоящий ямайский ром; выбирайте себе гаванские сигары, я ручаюсь за их качество!

Мужчины закурили, изредка обмениваясь двумя-тремя незначащими и неинтересными фразами: они, если можно так выразиться, сидя у моря, ждали погоды. Между тем время шло, и надо было покончить с серьезным вопросом, единственной целью настоящего собрания.

По знаку полковника, Леон Маркэ открыл огонь, представив как простое воспоминание, не имеющее важности, рассказ о том, что произошло несколько месяцев назад между собственником плантации и скваттерами.

Вильямс Гранмезон слушал управляющего с величайшим вниманием. Когда тот умолк, полковник, видя, что его друг задумался о чем-то, посмотрел ему прямо в лицо и сказал слегка насмешливо:

– Ну, друг Вильямс, как ты находишь эту историю? Полагаешь ли ты, что мы хорошо выпутались из беды?

Вильямс покачал головой.

– Я нахожу эту историю очень интересной, но мне трудно поверить ей.

– Все рассказанное – от начала и до конца – правда! – живо возразил полковник.

– Ну тогда позвольте мне вам сказать, что у вас в руках было удивительное счастье, но что по собственной вашей ошибке и благодаря великодушию благородной души, не имевшему здравого смысла, вы его не только в настоящее время упустили из рук, но и совершенно потеряли надежду когда-либо получить в будущем. Таково мое мнение, если вы желаете его знать!

– Но ведь сам ты не стал бы действовать при подобных обстоятельствах иначе?

– Конечно, стал бы! Напротив, я был бы неумолим и без всякого колебания применил бы закон Линча к этим жалким людям, которые – можешь быть в этом совершенно уверен – не пощадили бы тебя, если бы держали в своих руках, как ты держал их в своих.

– Как! И это ты говоришь таким образом?

– Ты хочешь, наверное, знать мое искреннее мнение, Лионнель?

– Да, друг мой!

– Прекрасно. Для меня теперь ясно, что эта история была рассказана господином Маркэ не случайно, что у тебя была известная цель, когда ты задумал открыть ее мне.

– Быть может.

– Не быть может, а наверняка!

– Ну, положим, что так. Я именно спрашиваю у тебя твое мнение и очень дорожу им.

– Отлично, ты будешь удовлетворен.

– В добрый час, мы слушаем!

– Слушай мой друг и, главное, поучайся! Ты знаешь, что я – только мирный гражданин, никогда не сделавший ни одного выстрела из ружья, если не считать того, что несколько раз стрелял случайно в воробьев, да и то промахивался из религиозного чувства. И мое искусство в этом отношении таково, что я в десяти шагах промахнулся бы в корову из лучшего ружья в мире. Но хотя я и стреляю плохо, это не мешает мне, как я полагаю, верно рассуждать.

– Я знаю это, старый друг, и в этом еще нет большого греха!

– Об этом и речи нет, я знаю сам, чего я стою! Не забывай о том, дорогой Лионнель, что то, что хорошо, остается хорошим навсегда, а напротив – что дурно, то и всегда будет дурно.

– Ты прав.

– А если ты сам сознаешь это, то почему же сделал такую грубую ошибку?

– Как это?

– Ты сейчас поймешь.

– Посмотрим, посмотрим! – сказал лейтенант, потирая от удовольствия руки; казалось, он уже заранее соглашался с мнением Вильямса.

– Вы сейчас увидите, в чем дело, если желаете. Вы имели дело с разбойниками, которые не признают ни веры, ни закона. Ты, друг Лионнель, попался в руки этой разбойничьей шайки, как настоящий скворец, и не знаю уж, как бы ты и выпутался из беды, если бы наш друг Леон Маркэ так ловко не принял умных мер предосторожности.

– Узнаю его, я опять обязан ему своей жизнью! – сказал полковник, пожимая руку своего старого лейтенанта.

– К чему это! – ответил управляющий. – Разве мы не в расчете с вами, полковник?

– В расчете! Хорошо сказано! – сказал с улыбкой Вильямс. – Но будем продолжать. Счастье внезапно меняется: разбойники, считавшие себя победителями, должны просить у тебя пощады. И что же, умоляют они тебя о помиловании? Нет, напротив – они выражают жажду мстить тебе! И ты, вместо того, чтобы сейчас же повесить их без всякого снисхождения, унижаешь их своим глупым великодушием. Твоя снисходительность дурной пробы увеличивает их ненависть к тебе, невольно выставляя им все величие твоей души. Еще глупее то, что ты даешь им доказательство того, как не доверяешь им, тем, что велишь сломать у них на глазах их оружие. Несомненно, что эти разбойники, – а они не могут быть никем другим – никогда не простят тебе всего этого, и – с их точки зрения – они будут сто раз правы!

– Это верно! – проговорил управляющий, несколько раз утвердительно кивнув головой.

– Положим, что так, – заметил полковник, кусая губы. – А что бы ты сделал на моем месте, Вильямс?

– Бог мой, дело совсем просто, дорогой Лионнель. У тебя было целых два средства выйти с честью из того капкана, в который ты сам добровольно попался, неизвестно ради чего.

– Извини, я…

– Дашь ли ты мне договорить?

– Да, продолжай… Но я не вижу этих двух средств, о которых ты говоришь.

– Сейчас ты их увидишь. Это просто до чрезвычайности, только слушай хорошенько.

– Да, я слушаю так, что не пророню ни словечка. Я весь обратился в слух.

– Нельзя было колебаться: надо было или повесить их, или уж простить.

– Понятно!

– Дай мне закончить.

– Сделай одолжение.

– Раз они были бы повешены, – мужчины и женщины, все вместе, – все было бы кончено. Кто мертв – тот мертв и не может напоминать о прошлом!

– Совершенно верно, но…

– Дай договорить, я сейчас кончу!

– Пожалуйста!

– Или я помиловал бы их.

– Ну а что же я сделал?

– Ты сделал глупость.

– Гм!

– Нечего говорить «гм»! Вовсе не так легко давать помилование, как ты воображаешь, и в особенности разбойникам с такими силами. Что касается меня, я бы сказал им: «Дети мои, вы потеряли партию, которую считали выигранной; вы славные люди, но вас, вероятно, натолкнула на ваш поступок крайняя нужда; кроме того, я уверен, что вы не знали, что находитесь на моей земле, вы думали что имеете право делать на ней что угодно; но вы ошиблись. Я не поставлю этого в вину – это может со всяким случиться. По берегу реки Красной немало земель, не имеющих хозяев, и вам не трудно будет найти подходящий вашим требованиям участок, до которого никому не будет никакого дела. Если у вас не хватает провианта, то я могу вас снабдить им. Если у вас недостаток в оружии, порохе и пулях, я доставлю вам все это. Расстанемся же добрыми друзьями, и верьте мне, что все, что только я мог бы сделать для вашего удовольствия, я сделаю в пределах возможного, потому что я тоже не богат». Тогда разбойникам, обязанным тебе многим, не осталось бы ничего другого, как благодарить тебя. У них не было бы никакой причины желать тебе зла; они уехали бы с благодарностью, и все было бы покончено между тобою и ими, потому что у них не оставалось бы ни малейшего предлога не только мстить тебе, но даже и сердиться на тебя.

– Да, во всем этом много правды, но, к несчастью, теперь уже поздно об этом сожалеть!

– Очевидно, что эти негодяи только выжидают удобного случая, чтобы отомстить тебе, и как только этот случай представится, они не упустят его!

– Как ты это легко говоришь! – произнес полковник.

– А, бог мой! Я говорю, что думаю. Как знать? Быть может, этот случай представился уже им, и они вернулись сюда ускоренным маршем, чтобы привести в исполнение план такой мести, какая тебе и во сне не снится.

– Ты не ошибаешься, Вильямс! Ты роковым образом, совершенно бессознательно, являешься пророком.

– Я, пророком? Ты шутишь!

– Ничуть. То событие, о котором тебе рассказывали, случилось уже много времени тому назад, Вильямс.

– Ну так что же?

– А то, милый друг, что моему старому лейтенанту, Леону Маркэ, было дано сегодня знать, всего несколько часов тому назад, что эта разбойничья шайка спешно вернулась в наши края.

– Возможно ли?

– Это положительно верно, – сказал управляющий, – я знаю эти сведения от вполне надежного человека, к которому имею полное доверие.

– Гм! В этом мало утешительного! – возразил Вильямс. – Удивительная удача для меня, приехавшего сюда развлечься! Если так будет продолжаться и дальше, то я получу много удовольствия! Что же вы предполагаете предпринять?

– Защищаться, черт возьми! – вскричал полковник.

– Это само собой разумеется, но надо быть в силах это сделать.

– У нас до шестидесяти человек, которые постоят за себя и в которых мы уверены.

– Это недурно. Но, очевидно, эти негодяи ловко расставили свои западни и приняли меры предосторожности на будущее.

– Не знаю, я ничего не нахожу возможным предпринять, раньше чем их план действий не выяснится.

– Гм! Сначала следует обезопасить детей и женщин.

– Я и сделаю это прежде всего.

– И ты будешь прав. Впрочем, если бы можно было… В это время под балконом послышался довольно сильный шум.

– Тише! – произнес управляющий.

Он поднялся, схватил ружье и, нагнувшись над перилами балкона, крикнул, щелкая пружиной ружья:

– Кто там?

– Друг! – ответил чужой голос.

– Странная вещь! – пробормотал управляющий.

Не колеблясь ни минуты, он спустил с перил балкона веревочную лестницу, которой, очевидно, часто пользовался, чтобы уходить из дому, не привлекая внимания кого-нибудь.

– Поднимайтесь, – сказал он.


Читать далее

Густав Эмар. Черная Птица
Глава I. Знакомство с господином и госпожою Курти 26.01.15
Глава II. Плантация издали 26.01.15
Глава III. Глава, из которой узнается масса интересных вещей 26.01.15
Глава IV. Глава, в которой читатели обстоятельно знакомятся с героиней этой правдивой истории 26.01.15
Глава V. Возвращение к прошлому, чтобы лучше осветить настоящее положение дел 26.01.15
Глава VI. О том, как неожиданно прервано было совещание полковника с его другом 26.01.15
Глава VII. В которой маленькая Люси доказывает свой ум и нежное сердце 26.01.15
Глава VIII. Люси выставляет себя с очень выгодной стороны и берет на себя ответственность за свои поступки 26.01.15
Глава IX. В которой Вильямс Гранмезон узнает, что его крестница хитрее, чем он предполагал 26.01.15
Глава X. Как хитрый вождь команчей обманул старого скваттера, который сам думал обмануть его 26.01.15
Глава XI. Каким образом Вильямс захотел очутиться в роли лесного бродяги и как он понял, что был не прав 26.01.15
Глава XII. О том, каким образом пожар может принести пользу 26.01.15
Глава XIII. В которой Черная Птица обнаруживает дипломатические таланты 26.01.15
Глава XIV. Мисс Люси дает новые доказательства своего нежного сердечка и ума 26.01.15
Глава VI. О том, как неожиданно прервано было совещание полковника с его другом

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть