Онлайн чтение книги Леди Полночь Lady Midnight
Пролог

Лос-Анджелес, 2012 год

Киту особенно нравились те вечера, когда работал Сумеречный базар.

Такими вечерами ему позволялось выходить из дома и помогать отцу в палатке. Впервые он принял участие в Сумеречном базаре, когда ему было семь. Прошло еще восемь лет, а он до сих пор чувствовал то же самое удивление и предвкушение чуда, шагая по Кендалл-элли через центр Пасадены к глухой кирпичной стене. Ведь стоит ему пройти сквозь нее – и перед ним откроется мир ярких красок и сияющих огней.

Всего в нескольких кварталах отсюда были магазины «Эппл», торговавшие смартфонами и ноутбуками, лавки органических продуктов и кафе, филиалы «Американ Аппарель» и модные бутики. Но здесь переулок выходил на огромную площадь, со всех сторон обнесенную стенами, чтобы случайные зеваки не забредали на Сумеречный базар.

Базар устраивали теплыми ночами, и он одновременно был и не был. Шагая среди ярко украшенных палаток, Кит понимал, что все это разноцветье исчезнет с восходом солнца.

Но пока было возможно, он наслаждался каждой минутой. Нелегко было обладать Даром, когда ни у кого вокруг его нет. Даром это называл отец, хотя сам Кит не понимал, что в этом такого хорошего. Синекожая гадалка Гиацинт, чья палатка стояла у самого края базара, называла это Зрением.

Киту это слово казалось более подходящим. Он почти ничем не отличался от обычных детей, но и впрямь видел такое, чего другие видеть не могли: крошечных пикси, взлетавших с сухой травы вдоль растрескавшихся тротуаров; бледные лица вампиров на ночных автозаправках; когти оборотня, в которые превращались у него на глазах барабанящие по барной стойке пальцы какого-то парня… Кит был таким с детства, и его отец тоже. Зрение передавалось из поколения в поколение.

Сложнее всего было не реагировать. Однажды по дороге домой из школы Кит увидел драку оборотней на заброшенной детской площадке. Они рвали друг друга на части. Кит остановился и закричал. Подошли полицейские, но смотреть им было не на что. С тех пор отец почти не выпускал его из дома. Кит учился по старым книгам да играл в видеоигры в подвале, а на улицу если и выходил, то только днем или в ночь Сумеречного базара.

На базаре не приходилось бояться себя выдать. Там все было пестро и странно – даже для завсегдатаев. Ифриты водили на поводках дрессированных джиннов, красавицы пери танцевали перед лотками, на которых сверкали разноцветные и очень опасные порошки. В палатке с баньши любому желающему обещали сообщить дату его смерти, хоть Кит и не представлял себе, с чего бы вдруг кому-то захотелось такое узнать. Клурикон предлагал прохожим найти пропавшие вещи, а хорошенькая юная ведьма с короткими ярко-зелеными волосами продавала зачарованные браслеты и кулоны для привлечения суженого. Кит взглянул на нее, и она улыбнулась.

– Эй, Ромео! – Отец Кита слегка пихнул его локтем. – Хватит строить глазки. Помоги мне с вывеской.

Он пинком подвинул Киту железный табурет и протянул дощечку, на которой было выжжено название палатки: «У Джонни Грача».

Название было не из лучших, но Кит давно понял, что природа обделила его отца воображением. Что странно, думал он, забираясь на табуретку, чтобы закрепить вывеску: ведь среди его клиентов были колдуны, оборотни, вампиры, водяные, упыри, вурдалаки и даже одна русалка (с которой они тайком встречались в парке морских развлечений.)

Впрочем, может, простая вывеска подходила лучше всего. Отец Кита продавал зелья и снадобья, а из-под полы приторговывал запрещенным оружием, но покупателей привлекало не это. Их привлекало то, что Джонни Грач очень многое знал. Он первым узнавал обо всем происходящем в Нижнем мире Лос-Анджелеса, и не было такого человека, на которого он не мог бы выйти или предоставить компромат. Джонни обладал информацией и готов был делиться ею за разумную плату.

Кит спрыгнул с табурета, и отец протянул ему две пятидесятидолларовые банкноты.

– Разменяй у кого-нибудь, – сказал он, не глядя на сына и листая извлеченный из-под прилавка красный гроссбух, в котором были перечислены все его должники. – У меня мельче нет.

Кит радостно кивнул и отошел от палатки. Любое поручение становилось прекрасным предлогом побродить по базару. Он прошагал мимо прилавка, усыпанного белыми цветами, от которых струился тяжелый, сладкий, ядовитый аромат; затем миновал другой, где несколько человек в дорогих костюмах раздавали листовки, а плакат у них за спиной гласил: «Ты полукровка? Ты не одинок. Слуги Хранителя приглашают тебя на лотерею. Поймай удачу за хвост!»

Темноволосая женщина с ярко-красными губами попыталась сунуть листовку в руку Киту. Тот отказался, и она метнула злобный взгляд поверх его головы, на Джонни. Отец лишь усмехнулся в ответ. Кит закатил глаза – культов было пруд пруди, и каждая секта почитала собственного ангела или демона. Но все без толку.

Заметив одну из своих любимых палаток, Кит купил стаканчик красной граниты, вкус которой сочетал в себе маракуйю, малину и сливки. Кит старался ничего не покупать у незнакомцев, ведь на базаре продавались такие напитки и сласти, которые могли сломать тебе всю жизнь. Но предосторожности были излишни: никто и так не рисковал связываться с сыном Джонни Грача. Джонни Грач всегда все про всех знал. Стоило кому-то перейти ему дорогу – и его секреты тут же становились достоянием общественности.

Кит вернулся к ведьме с зачарованными украшениями. У нее не было палатки – она, как всегда, сидела на цветастом парео из тех, что по дешевке продавались на Венис-Бич. Кит подошел ближе, и она подняла глаза.

– Привет, Вьюрок, – сказал он.

Имя вряд ли было настоящим, но именно так ее называли все завсегдатаи базара.

– Привет, красавчик. – Она подвинулась, чтобы освободить Киту место. Браслеты у нее на запястьях и на щиколотках звякнули. – И что же привело тебя в мою скромную обитель?

Кит сел рядом с ней. Его старые джинсы давно протерлись на коленях. Жаль, он не мог забрать отцовские деньги себе и купить новые!

– Отец послал меня разменять две полусотни.

– Тс-с! – Ведьма поднесла палец к губам. – Кое-кто тебе за эту сотню горло перережет, да еще и кровь твою продаст, выдав за драконью.

– Со мной такого не случится, – уверенно ответил Кит. – Здесь меня никто не тронет. – Он откинулся назад. – Разве что я сам того захочу.

– Жаль, у меня не осталось оберегов от бесстыдных заигрываний.

– Да я сам твой оберег от бесстыдных заигрываний!

Кит улыбнулся двум прохожим – высокому, симпатичному парню с седой прядью в темных волосах и девушке-брюнетке, глаза которой скрывали солнечные очки. Они не обратили на него внимания. Вьюрок же посмотрела на парочку, которая шла прямо за ними, – грузного мужчину и женщину с каштановыми волосами, заплетенными в длинную косу.

– Защитные амулеты? – подмигнув, предложила ведьма. – С ними вам неприятности не страшны. Есть медные и золотые, не только серебряные.

Женщина купила кольцо с лунным камнем и пошла дальше, болтая со спутником.

– Как ты догадалась, что они оборотни? – спросил Кит.

– По глазам поняла, – объяснила Вьюрок. – Оборотни часто покупают то, чего не собирались. И никогда не обращают внимания на серебро. – Она вздохнула. – Продажи этих амулетов взлетели до небес, когда начались убийства.

– Какие еще убийства?

Вьюрок поморщилась.

– Какая-то запутанная магия. Тела покрыты демоническими письменами. Кто обгорел, кто утонул… Руки отрезанные… Каких только слухов не ходит. И как только ты ничего не знаешь? Ты что, сплетен не слушаешь?

– Нет, – ответил Кит. – Не слушаю обычно.

Он смотрел вслед паре оборотней, которые приближались к северному углу базара, где ликантропы частенько покупали все необходимое – столовые приборы из дерева и железа, аконит, срывающиеся одним махом штаны (ну, насчет последнего Кит только предполагал, что такое приобретение оборотню не помешает).

На базаре собирались все обитатели Нижнего мира, но каждый вид старался держаться наособицу. Вампиры в своем уголке покупали ароматизированную кровь и искали новых жертв для порабощения – из тех, кто недавно лишился хозяина. В оплетенных виноградом беседках собирались фэйри, которые торговали амулетами и предсказывали судьбу. Закон налагал на них много ограничений, так что они располагались в стороне от основной части рынка. Немногочисленные грозные колдуны занимали палатки в дальнем конце базара. Каждый из них носил на себе особую метку, которая выдавала его демоническое происхождение: у одних были хвосты, у других – крылья или рога. Однажды Кит видел колдунью с синей, как у рыбы, кожей.

А еще были люди, обладавшие Зрением, вроде самого Кита и его отца, – простецы, обычные люди, одаренные способностью видеть Сумеречный мир и смотреть сквозь чары. Вьюрок тоже была одной из таких: ведьма-самоучка, она заплатила колдуну, чтобы тот научил ее основным заклинаниям, но предпочитала не привлекать к себе излишнего внимания. Людям не положено заниматься магией, хотя любой может нелегально научиться ее применять. Так можно заработать неплохие деньги, если, конечно, тебя не поймают…

– Сумеречные охотники, – сказала Вьюрок.

– Откуда ты узнала, что я о них думаю?

– Они здесь. Двое.

Она мотнула головой куда-то вправо. Глаза ее тревожно вспыхнули.

На базаре почувствовалось напряжение. Торговцы принялись незаметно убирать с видных мест пузырьки и коробочки с ядами и снадобьями и зачарованные черепа. Джинны на поводках спрятались за спины хозяев. Пери прекратили танцевать и провожали Сумеречных охотников серьезными, холодными взглядами.

Охотников было двое – юноша и девушка, лет семнадцати, может, восемнадцати. Юноша был высок и хорошо сложен, на голове у него красовалась копна рыжих волос. Лица девушки Кит не видел, но ее светлые локоны волнами струились до талии. На спине у нее висел золотистый меч. Она шагала с такой уверенностью, которую невозможно подделать.

Оба охотника были в черных доспехах – плотной защитной одежде, которая выдавала в них нефилимов: наполовину людей, наполовину ангелов, бесспорных властителей всех сверхъестественных созданий на Земле. Их Институты, подобные огромным полицейским участкам, действовали в каждом крупном городе планеты, от Рио до Багдада, от Лахора до Лос-Анджелеса. Принадлежность к клану Сумеречных охотников передавалась по наследству, но при желании они могли обращать в нефилимов и обычных людей. Потеряв множество своих в Темной войне, они отчаянно хотели пополнить свои ряды. Ходили слухи, что они могут похитить любого, кому еще не исполнилось восемнадцати и кто проявил хоть какую-то предрасположенность к их ремеслу.

Другими словами, любого, кто обладал Зрением.

– Они идут к палатке твоего отца, – прошептала Вьюрок.

Она оказалась права. Киту стало не по себе, когда он увидел, как они завернули за угол и направились прямо к вывеске «У Джонни Грача».

– Вставай.

Вьюрок вскочила и потянула Кита за руку, а затем, наклонившись, быстро собрала все товары в платок, на котором только что сидела. Кит заметил у нее на руке странный символ – волны под языками пламени. Впрочем, может, это и не означало ничего особенного.

– Мне пора, – сказала она.

– Ты боишься Сумеречных охотников? – удивленно спросил Кит, отступая в сторону, чтобы не мешать ведьме со сборами.

– Тс-с, – шикнула она и поспешила прочь, сверкая яркой шевелюрой.

– Ну и дела, – буркнул Кит и побрел обратно к отцовской палатке.

Он подошел сбоку – голова опущена, руки в карманах. Отец, конечно, накричит на него, если он покажется при Сумеречных охотниках, особенно учитывая эти толки, будто они насильно забирают всех простецов, наделенных Зрением, и все же Кит не мог не подслушать разговор.

Блондинка наклонилась, уперлась локтями в деревянный прилавок.

– Рада тебя видеть, Грач, – широко улыбнувшись, сказала она.

Красивая, подумал Кит. Старше его. А юноша, что с ней, еще и выше его на голову. К тому же, она – Сумеречный охотник, а значит, ни о каком свидании и речи быть не могло, но восхититься ее красотой это не мешало. Обнаженные руки, длинный бледный шрам от локтя до запястья. По всей коже – черные татуировки, какие-то непонятные символы. Одна выглядывала из-под выреза рубашки. Кит сообразил, что это руны – священные метки, которые наделяют Сумеречных охотников силой. Их носили только нефилимы. Стоило начертить их на коже простеца или какого-нибудь обитателя Нижнего мира, и несчастный сходил с ума.

– Кто это с тобой? – спросил Джонни Грач, слегка кивнув в сторону юноши. – Твой знаменитый парабатай?

Кит еще живее заинтересовался парой охотников. Любой, кто знал о нефилимах, знал и о парабатаях. Двое Сумеречных охотников клялись друг другу в вечной верности и обещали всегда сражаться бок о бок. Они давали обет жить и умереть друг за друга. Парабатаи имелись у самых знаменитых Сумеречных охотников в мире – у Джейса Эрондейла и Клэри Фэйрчайлд. Это даже Киту было известно.

– Нет, – протянула девушка и взяла с полки возле кассы банку с зеленоватой жидкостью. В ней якобы хранилось любовное зелье, но Кит-то знал, что на самом деле там обычная вода, подкрашенная пищевым красителем. – Джулиану не по душе такие места. – Она окинула взглядом базар.

– Я – Кэмерон Эшдаун. – Юноша протянул руку, и Джонни пожал ее, улыбаясь чуть насмешливо. Кит воспользовался моментом, чтобы скользнуть за прилавок. – Парень Эммы.

Блондинка (значит, ее зовут Эмма!) едва заметно вздрогнула. Может, сейчас Кэмерон Эшдаун и вправду ее парень, подумал Кит, но вряд ли надолго таковым останется.

– Ну-ну, – пробормотал Джонни, отбирая банку у Эммы. – Полагаю, ты пришла забрать то, что мне оставляла.

Он вытащил из кармана какую-то красную тряпочку. Кит изумленно посмотрел на нее. Что интересного могло таиться в обычном лоскутке?

Эмма выпрямилась. На лице у нее отразилось нетерпение.

– Ты что-нибудь разузнал?

– Если бросить ее в стиральную машину вместе с белым бельем, носки точно порозовеют.

Нахмурившись, Эмма забрала тряпочку.

– Я серьезно, – сказала она. – Ты понятия не имеешь, скольких пришлось подкупить, чтобы ее достать. Ее нашли в Спиральном Лабиринте. Это обрывок рубашки, в которой моя мать была в день своей гибели.

Джонни поднял руку.

– Я знаю. Я просто…

– Не нужно сарказма. Это я могу сыпать шуточками, а твое дело – добывать информацию и сообщать ее, когда следует.

– И получать за нее плату, – добавил Кэмерон Эшдаун. – Не так уж плохо получать плату за сведения, а?

– Я ничем не могу вам помочь, – признался отец Кита. – В ней нет магии. Это просто тряпка. Изодранная, побывавшая в морской воде, но в целом совершенно обыкновенная.

На лице Эммы явно промелькнуло разочарование. Не пытаясь скрыть свои чувства, она забрала тряпочку и сунула ее в карман. К собственному удивлению, Кит вдруг проникся сочувствием к этой девушке: до сих пор он и представить себе не мог, что когда-нибудь будет сопереживать Сумеречному охотнику.

Эмма посмотрела на него, как будто он случайно высказал свои мысли вслух, и ее глаза загорелись.

– Так ты тоже обладаешь Зрением? Как и твой отец? – спросила она. – Сколько тебе лет?

Кит похолодел. Отец быстро заслонил его собой.

– Слушай, Карстерс, ты, кажется, хотела расспросить меня о недавних убийствах, – сказал он. – Или ты еще ничего об этом не слышала?

Похоже, Вьюрок была права, подумал Кит: об этих убийствах знали все и каждый. Тон отца выдавал беспокойство, и Кит понял, что ему стоило бы убраться подобру-поздорову, да только за прилавком он был как в ловушке – все пути к отступлению отрезаны.

– До меня доходили слухи о погибших простецах, – ответила Эмма. Большинство Сумеречных охотников вкладывали в это слово, обозначающее обычных людей, куда больше презрения, но в голосе Эммы не слышалось ничего, кроме усталости. – Но мы не выясняем, почему простецы убивают друг друга. Это дело полиции.

– Но были и мертвые фэйри, – возразил Джонни. – Нашли несколько тел.

– Мы не можем вмешиваться, – сказал Кэмерон. – Ты ведь знаешь. Нам запрещает Холодное перемирие.

Кит услышал тихий шепоток из соседней палатки и понял, что не он один навострил уши.

Холодным перемирием назывался один из законов Сумеречных охотников. Точнее, это охотники называли его законом, а на деле это было просто наказание. Перемирие заключили лет пять тому назад, и Кит почти не помнил, как обстояло дело раньше.

Когда Киту было десять, во вселенной Нижнего мира и Сумеречных охотников разразилась война. Сумеречный охотник Себастьян Моргенштерн восстал против своих товарищей: перебираясь из Института в Институт, он убивал нефилимов или захватывал власть над их телами. Так он сколотил чудовищную армию полностью подчиненных ему рабов. Большинство Сумеречных охотников из Института Лос-Анджелеса либо погибли, либо вошли в эту армию.

Иногда Киту снились кошмары о тех временах. Кровь лилась по коридорам, которых он никогда прежде не видел, а на стенах чернели руны нефилимов.

Волшебный народ поддержал Себастьяна в его попытке уничтожить Сумеречных охотников. Кит слышал о фэйри в школе – эти милые существа якобы жили на деревьях и носили шляпы из цветов. Но на самом деле Волшебный народ не имел ничего общего с этими детскими сказками. К числу фэйри принадлежали и русалки, и гоблины, и злобные водяные, и прекрасные эльфы, занимавшие высокое положение в своих кругах. Высокие, красивые и опасные, эти эльфы делились на два Двора: Благой Двор во главе с королевой, которую никто не видел вот уже много лет, и Неблагой Двор – темную обитель вероломства и черной магии, король которой славился своей жестокостью.

Так как фэйри были обитателями Нижнего мира и в свое время поклялись в верности Сумеречным охотникам, их предательство было непростительным. Сумеречные охотники жестоко наказали их: по условиям Холодного перемирия фэйри обязались выплатить Сумеречным охотникам солидную сумму на восстановление разрушенных зданий и лишились армии, а остальным обитателям Нижнего мира запрещалось помогать им в чем бы то ни было. За помощь фэйри полагалась суровая кара.

Фэйри были древним и гордым волшебным народом – по крайней мере, так гласили легенды. Но Кит знал их только как разоренный и сломленный народ. Большинство обитателей Нижнего мира и других жителей теневой зоны на границе мира простецов и мира Сумеречных охотников не таили на фэйри зла. Но никто не хотел идти против воли Сумеречных охотников. Вампиры, оборотни и маги старались держаться подальше от фэйри и встречались с ними только в таких местах, как Сумеречный базар, где деньги ценились выше закона.

– В самом деле? – криво усмехнулся Джонни. – А что, если я скажу, что найденные тела были покрыты письменами?

Эмма подняла голову. Ее глаза, темно-карие, почти черные, составляли удивительный контраст со светлыми волосами.

– Ну-ка повтори!

– Ты и так все слышала.

– Что за письмена? Тот же язык, что и на телах моих родителей?

– Не знаю, – покачал головой Джонни. – Это только слухи. Но все-таки подозрительно, правда?

– Эмма, – предостерегающе начал Кэмерон, – Конклаву это не понравится.

Конклавом называлось правительство Сумеречных охотников. Насколько Кит мог судить, Конклаву вообще ничего не нравилось.

– Мне плевать, – отмахнулась Эмма. Явно забыв о существовании Кита, она прожигала глазами его отца. – Расскажи мне все, что тебе известно. Дам две сотни.

– Идет. Но я не так уж много знаю, – признался Джонни. – Сначала кто-то пропадает, а через несколько дней находят тело.

– И когда же в последний раз кто-то пропал? – поинтересовался Кэмерон.

– Две ночи назад, – сказал Джонни, отрабатывая плату. – Тело, вероятно, подбросят завтра ночью. Вам остается лишь схватить того, кто это сделает.

Эмма скрестила руки на груди.

– Так почему бы тебе не подсказать нам, как это сделать?

Джонни хмыкнул.

– Болтают, будто следующее тело обнаружат в Западном Голливуде. Возле бара «Саркофаг».

Эмма восторженно хлопнула в ладоши. Ее парень тревожно шепнул ей что-то, но Кит понял, что тот зря теряет время. Он еще ни разу не видел, чтобы девчонки приходили в такой восторг – даже от знаменитых актеров, бой-бэндов или украшений. Эта девушка просто дрожала от возбуждения при мысли о трупе.

– А что же ты сам этого не сделаешь, раз столько знаешь об убийствах? – спросил Кэмерон у Джонни.

А у него красивые зеленые глаза, подумал Кит. Кэмерон и Эмма прекрасно смотрелись вместе. Кит даже немного позавидовал им. Интересно, как выглядит пресловутый Джулиан? Раз он поклялся этой девушке в вечной платонической дружбе, должно быть, с внешностью у него все хуже некуда.

– Просто не хочу, – ответил Джонни. – Это опасно. Но вы, ребята, любите опасность. Так ведь, Эмма?

Эмма улыбнулась. Кит догадался, что Джонни неплохо ее знал. Она явно не в первый раз приходила к нему с расспросами – и как только он раньше ее не замечал? Впрочем, ему не на каждый базар удавалось выбраться. Снова сунув руку в карман, Эмма вытащила несколько банкнот и протянула их Джонни. Может, она и дома у них бывала? Когда покупатели приходили к ним домой, отец отправлял Кита в подвал и велел вести себя тише воды ниже травы. «Я общаюсь с такими людьми, с которыми тебе лучше не встречаться», – только и говорил он.

Однажды Кит случайно поднялся наверх, когда его отец беседовал с группой каких-то чудищ в длинных балахонах с капюшонами. По крайней мере, выглядели они как настоящие чудища: веки и губы их были зашиты, головы обриты наголо. Но отец потом объяснил Киту, что это монахи, Безмолвные Братья, Сумеречные охотники, которых мучили при помощи магии, пока они не перешагнут границы земного. Зашитые рты не мешали им общаться: Безмолвные Братья могли читать чужие мысли и телепатически передавать собственные. После этого случая Кит ни разу больше не поднимался наверх, когда у отца проходили «встречи».

Кит знал, что его отец – преступник. Он понимал, что Джонни зарабатывает на жизнь, торгуя секретами, хотя при этом никогда не врет и гордится качеством своих сведений. Кит догадывался, что и сам займется этим в будущем. Сложно жить обычной жизнью, когда постоянно приходится притворяться, будто ты не замечаешь, что происходит у тебя под носом.

– Что ж, спасибо за информацию, – сказала Эмма, отворачиваясь от палатки.

Золотистая рукоять ее меча поблескивала на солнце. Интересно, каково это – быть нефилимом? Жить среди людей, которые видят то же самое, что и ты. Не бояться того, что скрывается в сумраке.

– Увидимся, Джонни, – бросила она и подмигнула, но не Джонни, а Киту.

Джонни повернулся к сыну, а Эмма и ее парень растворились в толпе.

– Ты ей что-то сказал? – спросил Джонни. – Что это она тобой так заинтересовалась?

Кит поднял руки, защищаясь от нападок.

– Ничего я ей не говорил, – пробормотал он. – Она просто заметила, что я слушаю.

– В следующий раз постарайся не высовываться, – вздохнув, велел ему Джонни.

Сумеречные охотники скрылись из виду, и базар снова ожил. Заиграла музыка, зазвучали громкие голоса.

– А ты хорошо знаешь эту девушку?

– Эмму Карстерс? Она уже не первый год ко мне заглядывает. Похоже, запреты нефилимов ей нипочем. Мне она нравится – ну, насколько вообще могут нравиться Сумеречные охотники.

– Она хочет, чтобы ты выяснил, кто убил ее родителей.

Джонни открыл ящик.

– Кит, я не знаю, кто убил ее родителей. Может быть, фэйри. Это случилось во время Темной войны. – Казалось, он что-то недоговаривал. – Да, я решил ей помочь. И что? Деньги не пахнут.

– А еще ты хочешь, чтобы Сумеречные охотники пока не обращали на тебя внимания, – предположил Кит наудачу и, судя по всему, попал в точку. – Ты что-то замышляешь?

Джонни захлопнул ящик.

– Может быть.

– Ну вот, торгуешь секретами, а своих тайн не выдаешь, – пробурчал Кит, засунув руки в карманы.

Отец приобнял его, что случалось нечасто, и заявил:

– Мой главный секрет – это ты.