Онлайн чтение книги Леди Полночь Lady Midnight
6. Те, что мудростью нас превзошли

В комнате Марка было пыльно.

Несколько лет после его исчезновения никто не заходил внутрь, пока однажды, в восемнадцатый день рождения Марка, Джулиан не распахнул дверь и не вычистил все в приступе ярости. Одежда Марка, его настольные игры и старые игрушки – все это отправилось в кладовку. В комнате не осталось ничего личного – только голые стены да немного мебели.

Эмма раскрыла пыльные шторы, распахнула окна и впустила внутрь свет, а Джулиан тем временем поднял брата по лестнице и положил его на кровать.

Постель была заправлена давно, и одеяло покрылось тонким слоем пыли. Когда Джулиан опустил на него Марка, пыль поднялась, и Марк закашлялся, но так и не очнулся.

Эмма отошла от окна. Пыль клубилась в лучах яркого света, заливавшего комнату, и создавала причудливые формы, качающиеся в едином танце.

– Он так исхудал, – сказал Джулиан. – Он почти ничего не весит.

Плохо знающий его человек счел бы, что его лицо ничего не выражает: оно казалось абсолютно спокойным, лишь мягкие губы сжались в тонкую линию. Но именно так Джулиан выглядел, когда внутри него бушевали чувства, которые он пытался скрыть – обычно от младших сестер и братьев.

Эмма подошла к постели Марка. С минуту они оба смотрели на него. Его локти, колени и ключицы и правда слишком сильно выпирали из-под одежды – потертых джинсов, заправленных в высокие кожаные ботинки, и футболки, ставшей почти прозрачной от множества стирок. Спутанные светлые волосы падали ему на лицо.

– Это правда? – тихо спросил кто-то с порога.

Эмма повернулась. В комнату с опаской вошли Тай и Ливия, позади них, у двери, стояла Кристина, которая смотрела на Эмму, всем своим видом говоря, что она пыталась их задержать. Эмма покачала головой. Она прекрасно понимала, что остановить близнецов, когда они решали во что-то вмешаться, было невозможно.

Вопрос задала Ливви. Она посмотрела мимо Эммы на Марка, который лежал на кровати. У нее перехватило дыхание.

– Это правда.

– Не может быть. – Пальцы Тая лихорадочно бегали: он сгибал и разгибал их, считая про себя от одного до десяти и от десяти до одного. Он смотрел на бесчувственного брата и не мог поверить своим глазам. – Волшебный народ не возвращает того, что однажды забрал.

– Верно, – мягко сказал Джулиан, и Эмма в очередной раз удивилась, как он может говорить так мягко, когда в душе творится настоящий кавардак и хочется закричать и разлететься на тысячу кусочков. – Но все-таки иногда они возвращают то, что принадлежит тебе по праву.

Тай не ответил. Его пальцы все еще бегали. Однажды отец Тая попытался справиться с этим и крепко прижал руки сына к бокам, когда его что-то расстроило, приговаривая: «Тихо, тихо ». Тай запаниковал, его стошнило. Джулиан ни разу не делал ничего подобного. Он просто говорил, что в минуты волнения к нам всем прилетают бабочки: у кого-то они трепыхаются в животе, а у Тая – садятся на руки. Таю нравилось такое объяснение. Он обожал мотыльков, бабочек, пчел – всех, кого природа наделила крыльями.

– Я помню его другим, – тоненьким голоском заметил кто-то. Это была Дрю, которая выглядывала из-за плеча у Кристины и держала за руку Тавви.

– Ну да, – сказала Эмма, – Марк ведь теперь на пять лет старше.

– Но он не кажется старше, – возразила Дрю. – Он просто выглядит иначе.

Повисло молчание. Дрю была права. Марк не казался старше, уж точно не на пять лет. Отчасти это объяснялось его худобой, но было и еще кое-что.

– Он все эти годы жил в стране фэйри, – объяснил Джулиан. – А время там идет по-другому.

Тай шагнул вперед. Его глаза скользили по кровати, изучая брата. Друзилла держалась в стороне. Когда Марк пропал, ей было всего восемь. Должно быть, ее воспоминания о нем были окутаны туманом. А Тавви… Тавви было всего два. Для него лежащий в постели юноша был совершенным незнакомцем.

Но Тай… Тай помнил. Он подошел совсем близко к кровати, и Эмма готова была поклясться, что видит, как работает его быстрый ум, которым светились его серые глаза.

– Все логично. Есть множество историй о людях, которые проводили всего одну ночь с фэйри, а вернувшись, обнаруживали, что прошло уже сто лет. Для нас прошло пять лет, а для него, наверное, всего два года. Вы кажетесь ровесниками, Джулс.

Джулиан прочистил горло.

– Да, – кивнул он. – Да, так и есть.

Тай наклонил голову.

– Почему они вернули его?

Джулиан не знал, что сказать. Эмма не двигалась. Она понятия не имела, как объяснить всем детям, которые смотрели на них огромными глазами, что их пропавший брат, вернувшийся, казалось, уже навсегда, возможно, появился лишь на время.

– У него кровь идет, – сказала Дрю.

– Что?

Джулиан включил стоящую на тумбочке лампу, которая питалась от колдовского огня, и в комнате стало гораздо светлее. Эмма ахнула. На плече у Марка появилось кровавое пятно, которое медленно расплывалось на ткани истрепанной белой футболки.

– Стило, – бросил Джулиан и протянул руку.

Другой рукой он стянул с плеча брата футболку и обнажил ключицу, на которой открылась незалеченная рана. Из раны сочилась кровь. Она шла не очень быстро, но Тавви все равно вскрикнул от ужаса.

Эмма сняла стило с ремня и бросила его Джулиану. Она не произнесла ни слова, но этого и не требовалось. Джулиан поймал стило на лету и тотчас дотронулся кончиком до кожи Марка, собираясь нарисовать целительную руну…

Вдруг Марк закричал.

Его глаза открылись, он ошалело посмотрел на Джулиана и замахал грязными, окровавленными руками, пытаясь выбить стило из рук брата.

– Убери его, – прорычал он и попытался сесть. – Убери его, убери от меня эту штуку!

– Марк…

Джулиан наклонился к брату, но тот оттолкнул его. Может, он и исхудал, но сил у него было достаточно: Джулиан пошатнулся, и Эмма почувствовала, как его боль слабым отголоском вспыхнула у нее в голове. Она бросилась вперед и встала между братьями.

Она хотела уже закричать на Марка, но тут увидела его лицо. Его глаза округлились и побелели от страха, рука прижалась к груди – там что-то было, что-то поблескивало на цепочке у него на шее, – и в следующую секунду он свалился с кровати, все его тело задергалось, он с трудом поднялся на четвереньки.

– Все назад, – скомандовал Джулиан братьям и сестрам. Он не кричал, но голос его был сух и властен. Все попятились к двери. Тавви чуть не заплакал, но Дрю вовремя подхватила его на руки и вынесла в коридор.

Марк забился в угол комнаты и замер там, обхватив руками колени и прижавшись спиной к стене. Джулиан пошел было к нему, но остановился, беспомощно держа в руке стило.

– Не прикасайся ко мне этой штукой, – сказал Марк.

Его голос – очень знакомый голос Марка, но при этом очень холодный и четкий – совсем не соответствовал его жалкому виду. Марк не сводил глаз с Эммы и Джулиана.

– Что с ним не так? – чуть не шепотом спросила Ливви.

– Стило, – тихо ответил Джулиан.

– Но почему? – удивилась Эмма. – Разве может Сумеречный охотник бояться стила?

– Ты говоришь, я трус? – бросил Марк. – Оскорбишь меня еще раз, и я выпущу из тебя всю кровь, девчонка.

– Марк, это Эмма, – сказал Джулиан. – Эмма Карстерс.

Марк залез еще дальше в угол.

– Ложь, – отмахнулся он. – Все это ложь. Иллюзия.

– Я – Джулиан, – не отступал Джулс. – Твой брат Джулиан. А это Тиберий…

– Мой брат Тиберий совсем ребенок! – прокричал Марк, вдруг побледнев и замахав руками. – Маленький мальчик!

Повисло жуткое молчание.

– Я уже не маленький, – наконец сказал Тай. Его пальцы порхали все быстрее, как бледные бабочки в тусклом свете дня. – Я уже не ребенок.

Марк ничего не ответил. Он закрыл глаза, и по его щекам, смешиваясь с грязью, покатились слезы.

– Хватит. – Ко всеобщему удивлению, это произнесла Кристина. Все повернулись к ней, и ей стало неловко, но все же она упрямо вздернула подбородок и продолжила: – Разве вы не видите, что это пытка для него? Давайте все выйдем из комнаты…

– Идите, – сказал Джулиан, снова посмотрев на Марка. – Я останусь здесь.

Кристина покачала головой.

– Нет, – немного виновато, но твердо ответила она. – Все мы. – Она сделала паузу. Джулиан сомневался. – Пожалуйста.

Она пересекла комнату и открыла дверь. На глазах у пораженной Эммы Блэкторны один за другим вышли из комнаты. Через минуту все уже стояли в коридоре, а Кристина закрывала дверь.

– Не знаю, – сказал Джулиан, как только щелкнул замок. – Оставить его там одного…

– Это его комната, – возразила Кристина. Эмма удивленно смотрела на подругу: и как ей удавалось сохранять такое спокойствие?

– Но он ее не помнит! – взволнованно воскликнула Ливви. – Он вообще ничего не помнит.

– Он помнит, – сказала Эмма, положив руку на плечо Ливви. – Просто все, что он помнит, изменилось.

– Но мы не изменились!

Ливви казалась такой удрученной, что Эмма притянула ее к себе и поцеловала в макушку, что оказалось совсем непросто: Ливви была всего на пару сантиметров ее ниже.

– Еще как изменились, – вздохнула Эмма. – Все мы. И Марк тоже.

– Но в комнате пыльно, – встревожился Тай. – Мы выбросили все его вещи. Он решит, что мы забыли его, что нам нет до него дела.

– Я сохранил его вещи, – подмигнул ему Джулиан. – Они внизу, в кладовке.

– Отлично. – Кристина хлопнула в ладоши. – Они ему понадобятся. И еще кое-что: сменная одежда, все, что сохранилось с тех пор. Все, что может быть ему знакомо. Фотографии, старые вещи.

– Мы все принесем, – вызвалась Ливви. – Мы с Таем.

Тай обрадовался услышать конкретные указания к действию. Тихонько переговариваясь, они с Ливви спустились вниз.

Проводив их взглядом, Джулиан порывисто вздохнул, и в этом вздохе напряжение смешалось с облегчением.

– Спасибо, что заняла их.

Эмма пожала Кристине руку. Она чувствовала гордость за подругу, ей так и хотелось сказать: «Смотрите, она всегда знает, что делать!»

– Откуда ты знаешь, что делать? – спросила она вслух.

– Это мой конек, помнишь? – подмигнув, ответила Кристина. – Фэйри и последствия Холодного мира. Само собой, Волшебный народ вернул его в обмен на услугу и желает, чтобы он немедленно приступил к исполнению своей части сделки, таково уж их жестокое нутро. Но ему нужно время, чтобы восстановиться, чтобы заново узнать этот мир и собственную жизнь. Они просто швырнули его обратно, как будто для него нет ничего проще, чем снова стать Сумеречным охотником.

Джулиан прислонился к стене. Его полузакрытые глаза пылали темным огнем.

– Они ранили его, – сказал он. – Зачем?

– Чтобы ты сделал то, что сделал, – ответила Эмма. – Чтобы ты вытащил стило.

Джулиан выругался.

– И чтобы я увидел, что они сотворили с ним? Увидел, как он меня ненавидит?

– Он ненавидит не тебя, – возразила Кристина. – Он ненавидит самого себя. Он ненавидит свою сущность нефилима, потому что его этому научили. Ненависть за ненависть. Фэйри – древний народ, и таково их представление о справедливости.

– Как Марк? – Диана появилась на верхней площадке лестницы и подошла к ним. Подол ее юбки шуршал у самого пола. – С ним кто-нибудь есть?

Джулиан объяснил, что произошло, и Диана молча его выслушала, застегивая на поясе оружейный ремень. Она надела ботинки, собрала волосы. У нее на плече висела большая кожаная сумка.

– Надеюсь, он сумеет отдохнуть, – сказала Диана, когда Джулиан закончил. – Кьеран сказал, что дорога заняла у них два дня. Они все ехали по стране фэйри, без сна, без отдыха. Должно быть, он просто валится с ног.

– Кьеран? – удивилась Эмма. – Так непривычно называть эльфов по именам. Он ведь эльф?

Диана кивнула.

– Кьеран – принц фэйри. Он сам этого не сказал, но это вполне очевидно. Иарлаф принадлежит Неблагому Двору, он не принц, скорее один из сановников. Это заметно.

Джулиан взглянул на дверь комнаты брата.

– Я должен вернуться…

– Нет, – перебила его Диана. – Вы с Эммой сейчас отправитесь к Малкольму Фейду. – Она порылась в сумке и вытащила документы, переданные ей Кьераном. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это всего два пергаментных листа, тонких, как луковая кожица. Чернила, казалось, пропитали их насквозь. – Отнесите ему эти бумаги. Посмотрим, что он сможет с ними сделать.

– Сейчас? – переспросила Эмма. – Но…

– Сейчас же, – отрезала Диана. – Волшебный народ дал вам – точнее, нам – три недели на раскрытие убийств. Марк будет с нами три недели. Потом они заберут его назад.

– Три недели?  – эхом отозвался Джулиан. – Но этого и близко не достаточно!

– Я могу пойти с ними, – предложила Кристина.

– Нет, Кристина, ты нужна мне здесь, – сказала Диана. – Кто-то должен присмотреть за Марком, а дети с этим не справятся. А я не могу. Мне нужно идти.

– Куда? – спросила Эмма.

Но Диана лишь покачала головой. Неожиданно возникшая вокруг нее стена была весьма знакомой. Эмма уже не раз на нее налетала.

– Это важно, – только и ответила Диана. – Доверься мне, Эмма.

– Я всегда вам доверяю, – пробормотала Эмма себе под нос.

Джулиан промолчал. Эмма подозревала, что скрытность Дианы тоже его тревожит, но он никогда этого не показывал.

– Но это все меняет, – сказала Эмма, постаравшись подавить так и рвавшиеся наружу эмоции – облегчение и радость, даже триумф, чувствовать который было никак нельзя. – Из-за Марка. Из-за Марка вы готовы позволить нам выяснить, кто за этим стоит.

– Да. – В первый раз с момента своего появления в коридоре Диана посмотрела Эмме прямо в глаза. – Должно быть, ты рада. Ты получила именно то, что хотела. У нас теперь не осталось выбора. Нам придется расследовать эти убийства и делать это втайне от Конклава.

– Но это не я подстроила, – запротестовала Эмма.

– Когда у тебя нет выбора, Эмма, это всегда плохо, – сказала Диана. – Когда-нибудь ты это поймешь. Я только надеюсь, что еще не слишком поздно. Возможно, ты считаешь, что все складывается как нельзя лучше, но уверяю тебя, это не так. – Она отвернулась от Эммы и посмотрела на Джулиана. – Джулиан, как тебе прекрасно известно, это расследование незаконно. Холодный мир запрещает взаимодействие с Волшебным народом и уж точно запрещает работу на фэйри, какими бы ни были обстоятельства. Нам лучше выяснить все как можно быстрее и как можно осторожнее, чтобы у Конклава не возникло возможности узнать, чем мы занимаемся.

– А когда мы закончим? – спросил Джулиан. – Когда Марк вернется? Как мы это объясним?

В глазах у Дианы что-то промелькнуло.

– Об этом мы подумаем, когда настанет время.

– Значит, мы пытаемся обогнать оба Двора и Конклав, – заключил Джулиан. – Прекрасно. Может, нам еще кого-нибудь разозлить? Спиральный Лабиринт? Схоломант? Интерпол?

– Пока что никто на нас не злится, – заметила Диана. – Давайте все так и оставим. – Она протянула бумаги Эмме. – Просто для ясности: мы не можем взаимодействовать с Волшебным народом и не можем приютить у себя Марка, не сообщив об этом, но другого выбора у нас нет, поэтому вывод один – за пределами этих стен никто ни о чем знать не должен. Я отказываюсь открыто лгать Конклаву и надеюсь, что мы успеем все закончить, прежде чем они начнут задавать вопросы. – Она серьезно посмотрела по очереди на каждого из ребят. – Нам нужно работать вместе. Эмма, больше никаких споров со мной. Кристина, если ты захочешь перевестись в другой Институт, мы поймем. Мы просто попросим тебя оставить это между нами.

– Нет! – воскликнула Эмма.

Но Кристина уже качала головой.

– Я не буду просить о переводе, – сказала она. – Я сохраню ваш секрет. Теперь это и мой секрет.

– Хорошо, – кивнула Диана. – Что касается секретов, не говорите Малкольму, как к нам попали эти бумаги. Не упоминайте о Марке, не упоминайте о посланцах фэйри. Стоит ему хоть о чем-нибудь проговориться, и он будет иметь дело со мной.

– Малкольм – наш друг, – возразил Джулиан. – Мы можем ему доверять.

– Я просто хочу удостовериться, что он не навлечет на себя неприятности, если вдруг кто-то узнает, – объяснила Диана. – При необходимости он должен будет все отрицать. – Она застегнула куртку. – Так, вернусь завтра. Удачи.

– Ну вот, теперь нам предстоит угрожать верховному магу, – пробормотал Джулиан, когда Диана спустилась в холл. – Час от часу не легче. Может, еще совершить налет на резиденцию клана вампиров и дать пощечину самому Ансельму Найтшейду?

– Подумай о последствиях, – предостерегла его Эмма. – Больше никакой пиццы, представляешь?

Джулиан невесело ухмыльнулся.

– Джулс, я могу и одна навестить Малкольма, – предложила Эмма. – А ты останься здесь, дождись, пока Марк…

Она не закончила, потому что точно не знала, чего именно они ждали от Марка.

– Нет, – ответил Джулиан. – Малкольм мне доверяет. Я лучше всех его знаю. Я смогу убедить его сохранить все в секрете. – Он выпрямил спину. – Мы пойдем вместе.

Как парабатаи. Как и должны.

Кивнув, Эмма поймала Кристину за руку.

– Мы мигом вернемся, – сказала она. – Ты справишься?

Кристина прикоснулась к медальону, висящему на шее.

– Я присмотрю за Марком, – кивнула она. – Я справлюсь. Все будет в порядке.

Эмма почти поверила ей.

Иметь статус верховного мага было весьма прибыльно – так всегда думала Эмма, оказываясь возле дома Малкольма Фейда. Дом был похож на замок.

Малкольм жил вверх по шоссе от Института, за Кэнан-Дьюм-роуд. Там высоко вздымались утесы, засыпанные зеленоватыми морскими стеклышками. Дом был защищен чарами, которые скрывали его от взглядов простецов. Сидя за рулем – как сейчас сидела Эмма, – нужно было вглядеться в точку между двумя утесами, и там появлялся серебристый мост, после которого дорога уходила вверх, на холмы.

Эмма съехала на обочину. По обе стороны от шоссе были припаркованы автомобили, в основном принадлежавшие серфингистам, которых привлекал дикий пляж к западу от дороги.

Выдохнув, Эмма заглушила двигатель.

– Что ж, – сказала она, – пора…

– Эмма, – перебил ее Джулиан.

Она замолчала. Джулиан не сказал и двух слов с тех пор, как они покинули Институт. Эмма не могла его винить. Она и сама не знала, что сказать, и позволила себе отвлечься на дорогу, сосредоточившись на необходимости внимательно смотреть по сторонам. И все-таки она знала, что Джулиан сидит рядом, что его голова откинута на подголовник, глаза закрыты, а лежащие на коленях руки сжаты в кулаки.

– Марк решил, что я – это отец, – отрывисто произнес Джулиан, и Эмма поняла, что он заново переживает тот жуткий момент, когда в глазах его брата появилась надежда – надежда, связанная не с ним. – Он не узнал меня.

– Он помнит тебя двенадцатилетним, – объяснила Эмма. – Он всех вас помнит детьми.

– И тебя тоже.

– Сомневаюсь, что он вообще меня помнит.

Джулиан отстегнул ремень безопасности. Браслет из морских стеклышек у него на левом запястье вдруг вспыхнул яркими цветами: огненно-рыжим, насыщенно-золотистым, по-блэкторновски синим.

– Он помнит, – сказал Джулиан. – Тебя вообще невозможно забыть.

Эмма удивленно посмотрела на него, но в следующее мгновение Джулиан уже вышел из машины. Она поспешила за ним и захлопнула водительскую дверцу. Машины со свистом проносились по шоссе.

Джулс стоял возле моста и смотрел на дом Малкольма. Эмма видела, как тонкая хлопковая футболка обтягивала его лопатки, как изгибалась его шея, как светлела кожа в тех местах, где волосы скрывали ее от солнца.

– Фэйри – те еще жулики, – не поворачиваясь, заметил Джулиан. – Они не захотят отдавать Марка. Ведь в нем кровь фэйри смешалась с кровью Сумеречного охотника, а это очень ценится. Когда все будет кончено, они найдут лазейку, чтобы забрать его с собой.

– Решать ему, – сказала Эмма. – Ему выбирать, остаться с нами или уйти.

Джулиан покачал головой.

– Я понимаю, этот выбор кажется очень простым, – произнес он. – Но на самом деле не все так просто.

Они пошли по ступенькам. Лестница спиралью поднималась меж холмов. Зачарованная, она была видна только сверхъестественным существам, и то не с первого раза. При первом визите Эммы Малкольму пришлось встретить ее у шоссе и проводить до дома. Она шагала, то и дело посматривая вниз и удивляясь, что все эти простецы, которые проносились по шоссе в блестящих машинах, даже не догадывались, что над ними в небо уходит хрустальная лестница.

Теперь она уже привыкла к этому. Стоило увидеть лестницу один раз, и она больше не скрывалась с глаз.

Джулиан шел молча, но Эмму это не беспокоило. В машине он говорил искренне. Он смотрел на нее спокойно и прямо. Он говорил, как Джулиан, ее Джулс, который жил в ее голове, в ее сердце, в каждой клеточке ее тела, который всегда пронизывал ее насквозь, как жилы и нервы.

Лестница вывела их на тропинку, ведущую к двери дома Малкольма. С последней ступеньки можно было аккуратно сойти на землю, но Эмма спрыгнула и подняла пыль. Мгновение спустя рядом с ней приземлился Джулиан. Он тотчас протянул руку, чтобы поддержать подругу, и его пальцы прочертили пять теплых линий у нее на спине. Ей не нужна была помощь – из них двоих именно она, пожалуй, лучше умела держать равновесие, – но Джулиан всегда подставлял ей плечо, даже не задумываясь. Это был своего рода рефлекс.

Эмма взглянула на него, но он, казалось, был погружен в мысли и даже не заметил этого прикосновения. В следующую секунду Джулиан отстранился, и лестница позади них растворилась под действием чар.

Они стояли возле двух обелисков, которые возвышались по обе стороны от тропинки на манер парадных ворот. На каждом были вырезаны алхимические символы: знаки огня, земли, воды и воздуха. Вдоль тропинки были высажены пустынные растения: кактусы, кустистая полынь, калифорнийская сирень. Над цветами жужжали пчелы. У самих железных дверей тропинка была засыпана осколками морских ракушек.

Эмма постучала, и двери отворились с едва слышным шипением. Белые коридоры, расходившиеся в разные стороны, были увешаны репродукциями картин в стиле поп-арт. Джулиан тихо стоял рядом с Эммой. Он не взял с собой арбалет, но к запястью у него был пристегнут нож – Эмма почувствовала его, когда Джулиан слегка подтолкнул ее рукой.

– Вперед, – сказал он. – Там голоса.

Они прошли в гостиную. Комната была идеально круглой, вся из стекла и стали, из нее открывался захватывающий вид на море. Эмме всегда казалось, что этот дом мог бы принадлежать какой-нибудь кинозвезде: здесь все – от стереосистемы, проигрывавшей классическую музыку, до уходящего в бесконечность бассейна на самом краю утеса – было модным и ультрасовременным.

Малкольм – в черном костюме, очень простом и явно не дешевом – развалился спиной к океану, на длинном диване, протянувшемся от стены до стены. Чародей улыбался и согласно кивал двум мужчинам в похожих костюмах, которые стояли перед ним с дипломатами в руках и что-то взволнованно говорили.

Заметив новых гостей, Малкольм махнул им рукой, а затем небрежно щелкнул пальцами, и его посетители – белые мужчины за сорок с очень неприметными лицами, – не моргая, застыли на месте.

– У меня каждый раз мурашки по коже, когда ты так делаешь, – призналась Эмма.

Она подошла к одному из замерших мужчин и задумчиво толкнула его. Он слегка покачнулся.

– Не сломай кинопродюсера, – предостерег ее Малкольм. – А то мне придется прятать тело в саду камней.

– Это ведь ты его заморозил! – Джулиан присел на подлокотник дивана. Эмма плюхнулась на подушки рядом с ним, положила ноги на журнальный столик и пошевелила пальцами, выглядывающими из сандалий.

Малкольм недоуменно посмотрел на них.

– Но как же мне иначе поговорить с вами так, чтобы они ничего не услышали?

– Мог бы попросить нас подождать, пока ты с ними не закончишь, – предложил Джулиан. – Никто бы не умер.

– Вы – Сумеречные охотники. С вами любой вопрос может быть вопросом жизни и смерти, – резонно заметил Малкольм. – Кроме того, я не уверен, что с ними вообще стоит связываться. Это кинопродюсеры. Они хотят, чтобы я магическим образом обеспечил успех их фильму. Но он просто ужасен. – Он хмуро взглянул на киноплакат, лежавший на диване. На нем в сторону зрителя летело несколько птиц и значилось название: «Орлиный взрыв-3: пух и перья».

– А что же в этом фильме такого, о чем еще не рассказали в «Орлином взрыве-1» и «Орлином взрыве-2»? – поинтересовался Джулиан.

– Еще больше орлов.

– Какая разница, насколько он плох? Плохие фильмы вечно срывают куш, – сказала Эмма. Она знала о фильмах больше, чем ей хотелось. Большинство Сумеречных охотников не интересовались культурой простецов, но в Лос-Анджелесе от нее не было спасения.

– Плохому фильму нужно заклятие посильнее. У меня будет больше работы. Но платят хорошо. Я как раз подумывал, не проложить ли в доме железную дорогу. Можно было бы крекеры с кухни на поезде привозить…

– На поезде? – переспросил Джулиан. – Не великоват ли он для этих целей?

– Нет, он маленький. Средних размеров. Такой примерно. – Малкольм отмерил рукой совсем небольшое расстояние от пола. – Будет ездить и пыхтеть: чух-чух… – Он щелкнул пальцами, чтобы поставить акцент, и кинопродюсеры ожили. – Ой! – воскликнул Малкольм, когда они моргнули. – Как неудачно вышло.

– Мистер Фейд, – сказал тот, что постарше, – вы рассмотрите наше предложение?

Малкольм уныло посмотрел на плакат.

– Я вам сообщу.

Продюсеры направились к выходу, и тот, что помладше, чуть не подпрыгнул, увидев Эмму и Джулиана. Эмма не могла его винить. Ему, должно быть, показалось, что они появились из ниоткуда.

– Прошу прощения, джентльмены, – извинился Малкольм. – Это мои племянники. Поймите меня правильно, семья зовет.

Простецы переводили взгляд с Малкольма на Эмму с Джулианом и обратно и явно не могли взять в толк, откуда взялись такие взрослые племянники у человека, которому на вид было лет двадцать семь. Наконец, старший из мужчин пожал плечами.

– Приятно отдохнуть, – сказал он, и продюсеры вышли из комнаты, оставив после себя шлейф дорогого одеколона.

Малкольм поднялся и подошел к ребятам, чуть припадая на одну ногу. Походка у него вообще была странноватая – Эмма подозревала, что однажды он был ранен и не смог полностью восстановиться.

– С Артуром все в порядке? – спросил он.

От Эммы не укрылось, как Джулиан едва заметно напрягся.

– Да, все хорошо.

Фиолетовые глаза Малкольма – его колдовская метка – на миг потемнели, а затем прояснились, как небо, с которого вдруг ушли все облака. Он благосклонно улыбнулся гостям, подошел к бару, устроенному возле одной из стен, и налил себе стаканчик какого-то прозрачного напитка.

– Тогда чем я могу вам помочь?

Эмма подвинулась, наклонилась к журнальному столику и выложила на него копии бумаг, переданных фэйри.

– Помнишь, мы говорили о том, что случилось пару дней назад… – начала она.

Малкольм отставил стакан и взял бумаги.

– Опять этот демонический язык, – сказал он. – Тот самый, что и на найденном в переулке теле и на телах твоих родителей… – Он присвистнул. – Вы только посмотрите! – пробормотал он, постучав пальцем по первой странице. – Кто-то перевел первую строчку. «Огонь к воде».

– Дух захватывает, правда? – спросила Эмма.

Малкольм покачал головой, и его светлые, почти белые волосы слегка всколыхнулись.

– Может, и так, но я ничего не смогу с этим сделать, если вы по-прежнему действуете втайне от Дианы и Артура. Я не хочу навлечь на себя неприятности.

– Диана не против, – заверила его Эмма. Малкольм с подозрением посмотрел на нее. – Правда. Позвони ей и спроси сам…

Она замолчала, заметив, что в комнату, держа руки в карманах, вошел молодой человек – высокий, с небрежно лежащими черными волосами и кошачьими глазами. На вид ему было лет двадцать. На нем был белый костюм, который резко контрастировал с его смуглой кожей.

– Магнус! – воскликнула Эмма и вскочила на ноги.

Магнус Бейн был верховным магом Бруклина, а также представлял чародеев в Совете Сумеречных охотников. Пожалуй, он был самым известным магом во всем мире, хотя догадаться об этом было нелегко. Он казался совсем юным и всегда был добр к Эмме и Блэкторнам, с которыми познакомился во время Темной войны.

Эмме Магнус нравился. При каждой встрече с ним она вдруг понимала, что нет ничего невозможного. Они давно не виделись, но в прошлый раз он выглядел точно так же – вплоть до насмешливой улыбки и тяжелых колец на пальцах.

– Эмма, Джулиан, рад вас видеть! Что вы здесь делаете?

Эмма взглянула на Джулиана. Может, им и нравился Магнус, но по мелькнувшему на лице Джулса недовольству она поняла, что сейчас тот ему не рад. Им и так пришлось раскрыть секрет Малкольму, а еще один знающий человек, тем более член Совета…

– Что привело тебя на наше побережье? – как будто невзначай спросил Джулиан.

– После Темной войны Конклав стал отслеживать применение той магии, которую использовал Себастьян Моргенштерн, – сказал Магнус. – Он черпал энергию из темных источников, из кругов ада и других подобных мест, чтобы стать могущественнее и продлить себе жизнь. Древние греки называли это «некиомантеис».

– «Некромантия», – перевела Эмма.

Магнус кивнул.

– С помощью Спирального Лабиринта и Безмолвных Братьев, включая Захарию, мы создали карту, – продолжил он, – на которой отображаются места, где используется некромантия. Мы засекли вспышку в пустыне недалеко от Лос-Анджелеса, и я решил заглянуть к Малкольму и выяснить, не известно ли ему что-нибудь.

– Это был некромант-одиночка, – сказал Малкольм. – Диана сказала, что разобралась с ним.

– Боже, ненавижу некромантов-одиночек! – воскликнул Магнус. – Неужели так сложно не нарушать запретов?

– Наверное, не так уж просто, когда главный запрет гласит: никакой некромантии, – предположила Эмма.

Магнус ухмыльнулся.

– Ладно, в любом случае мне не сложно было заглянуть к вам по дороге в Буэнос-Айрес.

– А что в Буэнос-Айресе? – спросил Джулиан.

– Алек, – ответил Магнус. Он уже пять лет встречался с Александром Лайтвудом. Новый закон позволил Сумеречным охотникам вступать в брак с обитателями Нижнего мира (кроме фэйри), но Алек и Магнус до сих пор не поженились. Эмма не знала причин. – Он поехал проверить один вампирский культ. Ничего особенного, просто рутинное задание, но он умудрился попасть в переплет.

– Ничего серьезного? – уточнил Джулиан.

Он знал Алека Лайтвуда дольше, чем Эмма: семейство Блэкторнов всегда водило дружбу с Лайтвудами.

– Ситуация не из простых, но не критическая, – сказал Магнус, а Малкольм тем временем направился к двери.

– Позвоню Диане. Мигом вернусь, – бросил он и исчез в коридоре.

– Итак… – Магнус сел на диван, заняв освобожденное Малкольмом место. – Что же привело вас к верховному чародею Города Ангелов?

Эмма взволнованно переглянулась с Джулианом, но не смогла придумать никакого выхода, кроме как подскочить к Магнусу и ударить его по голове, а это было бы в высшей степени нежелательно.

– Понял, вы не можете мне сказать. – Магнус подпер подбородок руками. – Вы здесь из-за убийств? – Заметив удивленные взгляды ребят, он добавил: – У меня есть друзья в Схоломанте. Катарина Лосc, например. Меня интересует все, что связано с бесконтрольной магией Волшебного народа. Малкольм вам помогает?

Джулиан едва заметно покачал головой.

– Несколько тел принадлежало фэйри, – сказала Эмма. – Нам нельзя вмешиваться. Холодный мир…

– Холодный мир отвратителен, – бросил Магнус, и его шутливое настроение как ветром сдуло. – Наказывать весь народ за то, что натворила лишь жалкая его часть! Лишать законных прав целую расу! Изгонять твою сестру… – добавил он, взглянув на Джулиана. – Я говорил с ней. Она помогала с созданием нашей карты – в такой сложной магии без щитов не обойтись. Ты часто с ней общаешься?

– Каждую неделю, – ответил Джулс.

– Она говорит, ты никогда не жалуешься, – заметил Магнус. – По-моему, она боится, что ты не до конца искренен с ней.

Джулиан промолчал. Он и правда беседовал с Хелен каждую неделю – с ней говорили все обитатели Института, передавая друг другу телефон или по очереди подходя к компьютеру. И правда, что Джулиан никогда ей ни на что не жаловался и только уверял ее, что все хорошо, что у них все в порядке и нет ни единого повода для беспокойства.

– Помню ее свадьбу, – сказал Магнус, и его взгляд смягчился. – Вы были еще совсем детьми. Но мы ведь и на другой свадьбе встречались?

Эмма и Джулиан озадаченно переглянулись.

– По-моему, нет, – ответил Джулс. – Разве была еще какая-то свадьба?

– Хм, возможно, память начинает меня подводить, – пробормотал Магнус. Впрочем, судя по голосу, он вряд ли сам в это верил. Откинувшись на спинку дивана, он вытянул ноги и сунул их под журнальный столик. – А что касается Хелен, я уверен, она просто переживает. Она ведь твоя старшая сестра. Вот Алек, например, явно переживает за Изабель, по поводу и без.

– Что ты знаешь о лей-линиях? – вдруг спросила Эмма.

– А что о них знать? – удивился Магнус. – На лей-линиях заклинания становятся мощнее.

– Имеет ли значение тип магии? Черная магия, магия колдунов, магия фэйри?

Магнус нахмурился.

– Когда как. Впрочем, лей-линии редко используют для усиления черной магии. Обычно они служат для перемещения энергии. Как система подачи магии…

– Ого! – воскликнул вернувшийся Малкольм, потрясенно взглянув на Эмму. – Диана подтвердила ваши слова. Сказать, что я поражен, – это ничего не сказать. – Он посмотрел на Магнуса. – Что происходит?

В его глазах вспыхнул огонек – то ли от удовольствия, то ли по какой-то другой причине. Порой Малкольм вел себя совсем как ребенок и мог часами болтать о поездах, подвозящих крекеры, и фильмах про орлов, но когда требовалось, был серьезен и собран, как никто другой.

Магнус раскинул руки, положив их на спинку дивана.

– Мы обсуждали лей-линии. Я сказал, что они усиливают магию, но только магию определенного типа, а именно магию, которой требуется перенос энергии. Кажется, Малкольм, вы с Катариной Лосс однажды столкнулись с какой-то проблемой из-за лей-линий, когда ты еще жил в Корнуолле?

По лицу Малкольма пробежала тень.

– Точно не помню. Магнус, хватит докучать Эмме и Джулиану, – сказал он, и в его голосе послышалось раздражение. Наверное, так в его случае проявлялась профессиональная ревность. – Это моя территория. У тебя в Нью-Йорке есть свои заблудшие души.

– Да, например, отец моего ребенка, – заметил Магнус.

Нет, Магнусу не довелось никого рожать, хотя мысль об этом и вызвала улыбку у Эммы. На самом деле они с Алеком Лайтвудом усыновили ребенка-чародея по имени Макс, вся кожа которого с ног до головы сверкала яркой синевой.

– А остальные, – добавил Магнус, – спасли мир. По крайней мере, однажды.

Малкольм махнул рукой в сторону Джулиана и Эммы.

– Я возлагаю на них большие надежды.

– Уверен, не зря, – улыбнувшись, ответил Магнус. – В любом случае мне пора. Меня ждет долгая дорога, а Алек терпеть не может, когда я опаздываю.

Все стали прощаться. Магнус похлопал Малкольма по плечу, обнял Джулиана, а затем и Эмму. Приблизившись к ней, он наклонился, случайно стукнул ее плечом по лбу и прошептал ей кое-что на ухо. Эмма удивленно посмотрела на него, но Магнус лишь развернулся на каблуках и, посвистывая, направился к двери. На полпути он взмахнул рукой, и послышалось знакомое шипение Портала. Комнату заполнил запах жженого сахара, и в следующую секунду Магнус исчез.

– Вы рассказали ему о расследовании? – встревожился Малкольм. – Он говорил о лей-линиях.

– Это я спросила о них, – призналась Эмма. – Но не сказала, зачем мне знать. И даже не упомянула о переводе тех рун.

Малкольм снова взглянул на бумаги.

– Полагаю, вы не скажете мне, кто именно перевел первую строчку? Огонь к воде. Хорошо бы знать, что это означает.

– Мы не можем сказать, – ответил Джулиан. – Но переводчик, скорее всего, тоже не понял ее смысла. Ты ведь сможешь использовать ее как ключ? И расшифровать остальную часть послания?

– Возможно. Жаль, конечно, что я не знаю этого языка.

– Язык очень древний, – сказала Эмма. – Он появился раньше, чем нефилимы.

Малкольм вздохнул.

– Да, многого из вас не вытянешь. Демонический язык, очень древний, будем отталкиваться от этого. Я поспрашиваю в Спиральном Лабиринте.

– Только не скажи там лишнего, – предостерег его Джулиан. – Мы уже говорили, Конклав не должен узнать о нашем расследовании.

– А это значит, что в нем замешаны фэйри, – заключил Малкольм и довольно улыбнулся, увидев, как ужаснулись его гости. – Не бойтесь, я никому не скажу. Холодное перемирие я ненавижу, как и все обитатели Нижнего мира.

Джулиан и бровью не повел. Ему бы в покер играть, подумала Эмма, сделал бы блестящую карьеру.

– Сколько времени тебе нужно? – спросил он. – На перевод?

– Несколько дней.

Несколько дней. Эмма попыталась не выдать своего разочарования.

– Простите, быстрее у меня не получится, – виновато сказал Малкольм. – Пойдемте, я прогуляюсь с вами. Мне нужно подышать.

Солнце вышло из-за облаков и заливало своими лучами лужайку Малкольма. Пустынные цветы слегка подрагивали на дующем из каньона ветру. Притаившаяся за кустом ящерица внимательно смотрела на них. Эмма показала ей язык.

– Мне не по себе, – вдруг признался Малкольм. – Мне все это не нравится. Некромантия, демонические языки, серия непонятных убийств. Расследование без ведома Конклава. Осмелюсь сказать, все это попахивает опасностью.

Джулиан молча смотрел на холмы в отдалении. Ответила Эмма:

– Малкольм, в прошлом году мы отразили атаку целого батальона демонов-форнеусов – сплошные щупальца без лиц. Не пытайся нас напугать.

– Я и не пытаюсь. Видите ли, большинство людей старается избегать опасности.

– Но не мы, – весело сказала Эмма. – Щупальца, Малкольм. И нет лиц!

– Упрямцы… – вздохнул Малкольм. – Просто пообещайте, что позвоните мне, если я вам понадоблюсь или если вы что-то узнаете.

– Обязательно, – кивнул Джулиан.

Интересно, его тоже мучило жуткое чувство вины из-за того, что им приходилось скрывать все от Малкольма? С океана налетел ветер. Песок поднялся в воздух и закружился множеством маленьких смерчей. Джулиан откинул волосы со лба.

– Спасибо за помощь, – добавил он. – Мы знаем, на тебя можно положиться.

Он направился прямо к лестнице, которая вспыхнула серебром, как только он подошел ближе.

Малкольм нахмурился, его лицо потемнело, несмотря на яркое полуденное солнце, лучи которого отражались в искрящемся океане.

– Не стоит чересчур полагаться на меня, – сказал он так тихо, что Эмма засомневалась, хотел ли он, чтобы она его услышала.

– Но почему? – удивленно спросила она, повернувшись к нему. Его глаза напоминали цветки жакаранды.

– Потому что я вас подведу. Как и все остальные, – ответил Малкольм и пошел обратно в дом.