Онлайн чтение книги Звонок в прошлое Landline
Глава 4

Подойдя к двери кабинета, Джорджи увидела записку, прилепленную секретаршей Памелой. Должно быть, записка появилась еще вчера, а она, уходя вечером, не удосужилась взглянуть.

Джорджи уже звонила ему по дороге, когда ехала сюда. Ей хотелось разогнать холод и скованность их вчерашнего разговора. Его мобильник не отвечал.

Ничего удивительного. Нил часто бросал телефон где попало: на кухне или даже в машине. Иногда отключал, а потом забывал включить звонок. Но чтобы намеренно игнорировать ее звонки… До сих пор такого еще не было.

Джорджи не стала оставлять ему голосовое сообщение. Что-то ее удержало. Но Нил хотя бы увидит, что она ему звонила. Это уже немало.

Их вчерашний разговор был очень странным…

С одной стороны, человек, которого подняли с постели, всегда говорит несколько странно. Но его ответные слова, когда она спросила про мать: «В лучшем виде. Все они». Что значит «все»? На какое-то мгновение Джорджи показалось, будто он говорит о своем отце.

Отец Нила умер три года назад. Он работал мастером в железнодорожном депо. Прямо на работе у него случился инфаркт. Когда Маргарет позвонила сыну и сообщила печальную весть, Нил потом вернулся в спальню. Он молчал. Смотрел на Джорджи и молчал. Тогда она во второй раз видела его плачущим.

Джорджи пыталась рассуждать логично. Нил, конечно же, устал от дороги и от двух девочек, за которыми постоянно надо следить. Он лег спать в родительском доме, в своей старой комнате… Это могло навеять массу воспоминаний об отце.

А может, она придумывает то, чего нет? «Все они» означало – его мать, Элис и Нуми.

Джорджи отодвинула чашку с недопитым кофе и поставила мобильник на зарядку.

Сет внимательно следил за каждым ее движением.

– У тебя что, месячные на подходе?

Возможно, в других кабинетах такой вопрос сочли бы оскорбительным. Но Джорджи не обиделась. Нельзя работать с человеком бок о бок каждый день и ни разу не заикнуться о твоем предменструальном синдроме.

Или подобные разговоры нужно было оборвать еще в самом начале, очертив границы допустимых тем. Однако Джорджи не жалела, что не очертила их.

– С чего ты взял? – вопросом ответила она на вопрос Сета. – Я прекрасно себя чувствую.

– По виду не скажешь. На тебе та же одежда, что и вчера.

Джинсы. Старая футболка Нила, в которой он ходил на концерты «Металлики». Кардиган.

– Нам пора бы иметь кабинет попросторнее. Где множество белых досок для записи гениальных идей. И где так и тянет облачиться в строгую деловую одежду.

– Точно. Ты и вчера была во всем этом, – будто не слыша ее, сказал Сет. – И еще вчера эта одежда выглядела очень уныло.

Джорджи шумно выдохнула:

– Вчера я заехала к матери на обед. Очень устала и заночевала у нее. Тебе еще повезло, что утром я приняла душ.

Она вымылась шампунем Хизер, и теперь от ее волос пахло инеем.

– Говоришь, заехала к матери на обед? И выпила лишнее, после чего не решилась сесть за руль?

– Сет, ты чем слушаешь? Я же тебе сказала, что очень устала и осталась ночевать.

Сет сощурился и посмотрел на нее:

– Ты и сейчас выглядишь усталой.

Джорджи нахмурилась. Сам Сет был образцом свежести и бодрости. Клетчатая хлопчатобумажная рубашка, золотисто-коричневые брюки с высокими отворотами, открывающими голые лодыжки, замшевые спортивные туфли. Казалось, он только что вышел из магазина сети «Банановая республика». Или ей только казалось. Джорджи уже забыла, когда в последний раз бывала в этих магазинах. Сейчас всю одежду она заказывала через Интернет, и то когда старая приходила в негодность.

А вот Сет всегда следил за собой. И с годами его внимание к своей внешности становилось все пристальнее. Удивительно, но он совсем не менялся. Не постарел ни на один день с тех самых пор, как они с Джорджи впервые встретились в далеком 1994 году.

Первый раз она увидела Сета сидящим на столе у симпатичной девицы. Он болтал ногами и поигрывал локонами хозяйки стола. Тогда Джорджи не придала этому значения. Увидев девицу, она обрадовалась. Значит, женский пол допущен в это святилище, именуемое редакцией «Спуна»[4] «Спун» – студенческий юмористический журнал, придуманный автором. В переводе с английского «spoon» означает «ложка»..

Потом Джорджи узнала, что эта девица бывает здесь лишь по средам, принося рекламу для размещения в журнале. «Девчонки не вписываются в комедию», – сказал тогда Сет. Эта фраза не звучала комплиментом, но была куда лучше мнения других парней из редакции. Те просто говорили: «Девки слишком занудливы».

После четырех лет работы в студенческом юмористическом журнале Сет убедил кое-кого из них в существовании исключений из правила.

Поскольку «Спун» издавался Лос-Анджелесским университетом[5]Этот университет придуман автором. На самом деле в Лос-Анджелесе находится Калифорнийский университет., это определило выбор Джорджи, где ей учиться. К тому же там был неплохой театр. Наконец, учась в ЛАУ, она по-прежнему могла жить дома.

Но главной причиной все-таки был «Спун». Джорджи очень хотелось там работать.

Читать журнал она начала еще в девятом классе. Выбрасывать старые номера у нее не поднималась рука. Джорджи аккуратно отрывала их обложки и наклеивала на стену своей комнаты. Все знали, что «Спун» для Западного побережья – то же самое, что «Гарвард лампун»[6]Юмористический журнал Гарвардского университета. В переводе с английского «Harvard Lampoon» означает «Гарвардский пасквиль». Издается с 1876 года. для Восточного, только остроумнее и интереснее по оформлению. Авторы многих любимых ею комедий начинали свой путь в «Спуне».

Едва поступив в университет, Джорджи в первую же неделю спустилась в подвальное помещение студенческого союза, где находилась редакция (она же – компьютерная лаборатория). Царившие здесь шум и суматоха подсказали ей: она пришла по адресу. Джорджи была согласна на любую работу, будь то приготовление кофе или вычитывание частных рекламных объявлений. Но конечно же, ей ужасно хотелось писать.

Сет был первым, кого она увидела в редакции «Спуна». Второкурсник, а уже редактор. Поначалу он был единственным, кто поглядывал на Джорджи во время заседаний редколлегии.

Но это объяснялось просто: Сету нравилось смотреть на девиц.

Тогда это было главным его занятием. Каковым и осталось. К счастью для него, девицы – и тогда, и сейчас – отвечали ему взаимностью.

Обаяние и внешность Сета производили должное впечатление. Карие глаза, густые рыжеватые волосы. Он одевался как парни из группы «Бич бойз» в начале их творческой карьеры.

Джорджи привыкла к его клетчатым рубашкам и слаксам цвета хаки.

Она привыкла к самому Сету. Он вечно сидел то на ее столе, то плюхался рядом с ней на диван. Еще со времен работы в «Спуне» Джорджи привыкла к его вниманию, потому что почти всегда оказывалась единственной девушкой в кабинете.

И потому что вместе они составляли хорошую команду.

Это стало заметным с самого начала. Джорджи и Сет смеялись над одними и теми же шутками. Вместе их индивидуальное чувство юмора сразу повышалось. Стоило одному войти в кабинет, как другой тут же начинал что-нибудь изображать.

С тех пор Сет называл Джорджи своим тайным оружием. Остальные парни в «Спуне» подчеркнуто ее не замечали. А зря. Джорджи обладала весьма своеобразным остроумием.

–  Людям наплевать, кто пишет сценарии их любимых ситкомов, – любил повторять Сет. – Им все равно, будь то крутой парень с очками в маленькой тонкой оправе (это были девяностые годы) или крутая светловолосая девчонка (то есть Джорджи). Держись меня, Джорджи, и мы нигде не пропадем.

Она держалась.

После университета они с Сетом делали сценарии нескольких ситкомов, идущих получасовыми выпусками. Почему-то каждый новый сценарий был несколько хуже предыдущего.

Наконец судьба улыбнулась им, подбросив «Джефф сыт по горло». Это был настоящий хит. Зрители привыкли к новой жвачке и требовали продолжения. Уровень юмора их уже не особо волновал. Волновались лишь Джорджи, Сет и команда язвительных, циничных сценаристов. Главное, это был хит, а в команде проекта Джорджи и Сет играли первые скрипки.

Возможно, они бы считали этот проект вершиной своей карьеры, если бы не внезапное предложение от Джафари.

С тех пор как им позвонили от этого телевизионного магната, Сета не оставляло приподнятое настроение. Поначалу все выглядело не слишком радужно. На первой встрече с ними Махер Джафари смеялся до слез, однако потом наступила странная тишина. Возможно, по здравом размышлении он понял, что «Бегущее время» не вписывается в формат его каналов. Письмо, которое он им прислал, больше смахивало на отказ. И вдруг пару дней назад им позвонили и сказали, что Джафари срочно нуждается в замене одного шоу, слетевшего в середине сезона. Словом, ему срочно требовался готовый сценарий и не особо затратный.

Второго приглашения к Джафари не было. Он ограничился телефонным звонком.

– Я вспомнил идею вашего проекта, – сказал он Сету и Джорджи. – Вы управитесь за неделю?

Сет клятвенно пообещал, что за неделю они обязательно управятся.

После звонка Джафари Сет взгромоздился на стул и закричал:

– Джорджи, это наш «Клан Сопрано»! Джорджи, это наши «Безумцы»![7] «Клан Сопрано» – криминальный телесериал. «Безумцы» – драматический сериал из жизни 1960-х годов.

– Успокойся и слезь со стула, – сказала ему Джорджи. – Подумают, будто ты пьян.

– Скорее всего, так оно и будет. Я собираюсь напиться, а время – всего лишь иллюзия.

– И твоя уверенность иллюзорна. Нам до Рождества не выдать четыре сюжета.

Сет не прекратил танцы на стуле. Запрокинув голову, он мотал ею, словно разматывал невидимое лассо.

– До двадцать седьмого мы обязательно управимся. У нас еще целых десять дней.

– Десять дней, бо́льшую часть которых я проведу в Омахе, в доме свекрови. Мы едем туда на Рождество.

– К чертям Омаху! Нам дорог каждый день.

– Сет, хватит плясать на стуле. Давай поговорим.

Сет остановился, хмуро глядя на Джорджи:

– Джорджи, ты меня слышишь? Махеру Джафари срочно нужно наше шоу. Не чье-нибудь, а наше! Понимаешь? То, ради которого мы появились на свет. Возможно, это наша миссия.

– Неужели ты думаешь, будто кто-то приходит на землю с миссией писать сценарии телевизионных комедий?

– Да, – без малейшей улыбки ответил Сет. – Мы.

Похоже, Сет уверовал в их миссию. Им овладела странная неугомонность. Джорджи могла с ним спорить. Могла даже не замечать. Сет не переставал улыбаться. Он постоянно что-то напевал себе под нос. Такое поведение должно было бы ее раздражать, но Джорджи привыкла и к этому.

Она повернулась, чтобы спросить о сроках подачи сценария к очередному выпуску «Джефф сыт по горло»… А закончилось тем, что она просто смотрела на него.

Сет улыбался себе и двумя пальцами тюкал по клавиатуре, набирая текст электронного письма. Он продолжал дурачиться. У него даже брови ходили ходуном.

Джорджи вздохнула.

Все шло к тому, чтобы однажды они соединились. Сет и Джорджи.

В общем-то, они соединились давно. Они и так постоянно виделись и общались вот уже почти двадцать лет. С первого дня их встречи.

Но речь шла об их полном соединении. Все считали, что так оно и будет. Джорджи тоже так думала.

Правда, это случится не раньше, чем Сет исчерпает все прочие возможности, а очередь его поклонниц и воздыхательниц растает. Он не торопился, и Джорджи ничего не говорила. Она, что называется, взяла номерок и терпеливо дожидалась своей очереди.

Пока однажды не прекратила дожидаться.

Сет удалился в другую комнату, где сидели сценаристы их команды. Джорджи решила снова позвонить Нилу. Ей ответили после третьего гудка.

– Алло! Нил?

Нет, это не Нил.

– Элис, это ты?

– Да.

– Это мама.

– Знаю. Телефон играл твою песню.

– Какую?

– Вот эту.

Элис запела «Good Day Sunshine».

Джорджи закусила губу:

– Значит, у папы звонки от меня отмечены этой песней?

– Ага.

– Хорошая песня.

– Ага.

– Элис, а где сейчас папа?

– На улице.

– На улице?

– Снег чистит, – пояснила Элис. – Здесь столько снега навалило. У нас будет настоящее белое Рождество. Как в другой песне.

– Замечательно. Вам понравился полет?

– Угу.

– А что больше запомнилось, когда вы летели?.. Элис, ты куда пропала?

Ее девочкам нравилось отвечать на звонки и звонить самим. Однако сам процесс разговора им быстро надоедал.

– Элис! Ты что, телевизор смотришь?

– Угу.

– Поставь его на паузу и давай поговорим.

– Не могу. У бабушки нет паузы.

– Тогда выключи на несколько минут.

– Не умею.

– Ну хорошо… – Джорджи старалась говорить без раздражения. – Я по вас очень скучаю.

– Я тоже по тебе скучаю.

– Я люблю вас всех… Элис?

– Ну чего?

– Передай телефон Нуми. Я хочу и с ней поговорить.

Послышалось шарканье. Джорджи показалось, что мобильник успел побывать на полу. К счастью, связь не прервалась.

– Мяу!

– Нуми? Это мама.

– Мяу.

– Мяу. Что делаешь?

– Мы смотрим «Чипа и Дейла».

– Бабушка обрадовалась вашему приезду?

– Она сказала, что нам можно посмотреть «Чипа и Дейла».

– Хорошо. Я люблю тебя.

– Ты самая лучшая мамочка в мире!

– Спасибо. Нуми, скажи папе, что я звонила. Скажешь?

– Мяу.

– Мяу. Так ты скажешь папе?

– Мяу!

– Мяу, – ответила Джорджи, завершив звонок.

В ее мобильнике было несколько снимков девочек, и теперь она просматривала их. Джорджи терпеть не могла телефонных разговоров с детьми. Ей казалось, что они далеко-далеко от нее. Телефон заставлял ее почувствовать свою беспомощность. Если что-нибудь произойдет, он не сможет вмешаться и помочь. Однажды так оно и случилось. Джорджи позвонила домой из машины. Элис тогда была поменьше. Телефон выскользнул из детской ручонки и свалился в тарелку с кашей. Джорджи извелась, слушая, как ее дочь сопит и решает, нужно ли его оттуда доставать.

Телефон искажал голоса дочек, и те звучали писклявее. Совсем как у малышей. Джорджи слышала их дыхание и с особой остротой ощущала, до чего она по ним скучает. Она вдруг осознавала, что они могут жить и расти без нее.

Если не звонить девочкам, легче вообразить, будто на все время ее работы мир застыл в неподвижности.

Но она им звонила каждый день. Обычно по два раза.

Работа над сценарием «Бегущего времени» затянулась до позднего вечера. Кончилось тем, что Скотти заснул, упершись затылком в спинку стула. Он спал с открытым ртом. Сет не хотел его будить.

– По крайней мере, завтра нам не нужно будет его дожидаться.

Но Джорджи пожалела сочинителя острот. Она высыпала в открытый рот Скотти три пакетика подсластителя. Скотти чихнул и проснулся. Затем Джорджи заставила его выпить половину банки диетической кока-колы. Все вместе позволит ему не уснуть за рулем.

Скотти поехал домой, а они с Сетом остались. Сегодня они работали в основном над персонажами. Создавали генеалогическое древо телевизионной семьи, рисуя цветными фломастерами на белой доске. Дерево получилось раскидистым. По ходу мгновенно придумывались истории, связывающие одних родственников с другими.

Если честно, они не столько придумывали, сколько вспоминали свои прежние идеи. Некоторые оказывались безнадежно устаревшими. Хлоя решает стать эмо, но сама не понимает, кто они такие. Адам слишком горячо защищает Монику Левински . Джорджи чувствовала, что сама становится частью придуманного семейства. Она уже слышала в мозгу голоса своих персонажей.

– А ведь наше шоу заставит людей смеяться. Я это чувствую. Согласна?

Сет стоял к ней спиной, очищая стену от бумажек с отвергнутыми версиями сцен.

– Согласна. Но мы движемся медленнее, чем надо бы.

– Мы всегда движемся медленно. И всегда успеваем.

– Да. – Джорджи потерла усталые глаза.

Когда она снова подняла голову, Сет смотрел на нее и улыбался. Так он улыбался только ей: не столько ртом, сколько глазами.

– Поезжай домой и хорошенько выспись, – сказал он. – Ты едва стоишь на ногах.

Он не преувеличивал. Ей пора ехать домой.