Онлайн чтение книги Звонок в прошлое Landline
Глава 5

Дом встретил Джорджи запертой входной дверью. В ее отсутствие никто не пытался туда влезть.

Уезжая, она из соображений безопасности кое-где оставила включенным свет. Поэтому ощущение темноты было скорее эмоциональным. Джорджи вдруг обнаружила, что не идет, а крадется на цыпочках.

– Это всего лишь я! – крикнула она.

Зачем? Просто чтобы доказать себе, что ей не страшно возвращаться одной в пустой дом.

Когда же она в последний раз возвращалась в пустой дом? Джорджи стала вспоминать. Получалось, что в этот – никогда.

В Калабасас они переехали около пяти лет назад, когда Джорджи была беременна Нуми. Прежде они жили в Силвер-Лейк, в приземистом бунгало ярко-зеленого цвета. Для семьи с двумя детьми дом был тесноват. Плюс окружение. На улице, где стояло их бунгало, было больше караоке-баров и татуировочных салонов, чем детей.

И все же Джорджи тосковала по тому месту. Не по татуировочным салонам и не по караоке-барам… Даже когда у них еще не было детей, они с Нилом не любили тусоваться. Джорджи скучала по дому. Пусть тесный, но до работы намного ближе. Ей нравился крошечный двор, поросший кустами. Во дворе торчала жакаранда с кривым жилистым стволом. Каждую весну дерево покрывалось липкими сиреневыми цветами, обильно падавшими на крышу ее старого «фольксвагена-джетта».

Тот дом они с Нилом обустраивали сами. Целый год по выходным они объезжали хозяйственные магазины и выбирали краски, споря о цвете и оттенках. Джорджи нравились яркие цвета.

–  Ну сколько можно выбирать такую пестроту? – не выдерживал Нил.

– Я не хочу жить в доме с унылыми тусклыми стенами.

– То, что я предлагаю, не унылые и не тусклые, а пастельные тона. У тебя просто искаженное восприятие цвета.

– Откуда это у меня искаженное восприятие цвета?

Нил почти всегда уступал Джорджи, и потому их дом в Силвер-Лейк больше напоминал жилище героев мультика «Яркая радуга». Места, покрашенные Джорджи, можно было отличить по небрежным краям и углам. У нее никогда не хватало терпения красить как следует.

Тогда у них обоих была работа. Нил трудился в выходные, и Джорджи, еще не познавшая радостей материнства, частенько проводила дни и вечера одна в доме. Она смотрела телевизионные шоу, которые Нил ни за что не стал бы смотреть вместе с ней. Фактически она смотрела все, что показывала телесеть «Уорнер бразерс». Возвращаясь домой, Нил укладывался на диван и мешал ей наслаждаться сюжетом, пока не наступало время готовить обед.

Тогда Джорджи еще делала вид, что помогает ему стряпать. На самом деле она попивала вино и лишь смотрела, как муж нарезает овощи.

–  А ведь ты мог на этом зарабатывать, – говорила она. – Резал бы себе помидоры для рекламы овощей или каких-нибудь незатупляющихся чудо-ножей.

Нил начинал резать громче и театрально взмахивал ножом над помидорами.

–  Я серьезно. Ты вполне мог бы участвовать в шоу «Железный шеф-повар» [8]Японское кулинарное шоу начала 1990-х годов..

– Или работать в закусочной «Эплби».

У Джорджи на кухне был свой уголок, где она и сидела, наблюдая за рождением кулинарных шедевров Нила. Он наливал ей слишком много вина и еще до конца приготовлений скармливал лакомые кусочки. Прямо с вилки, предварительно помахав ею, чтобы кусочек успел остыть…

Сколько же лет назад это было? Восемь? Десять?

В нынешней реальности Джорджи бросила ключи и мобильник на кофейный столик, загроможденный книжками Нуми, и пошла на кухню. В холодильнике еще оставалась жареная картошка с семгой, приготовленная Нилом два дня назад. Тогда Джорджи было не до еды, хотя она и проголодалась. Что ж, поест теперь. Тратить время на разогрев она не стала, а просто взяла кастрюлю, вилку и отправилась в гостиную, где села на диван и включила телевизор. Так, для освещения. Сегодня должны были показать два сюжета «Джефф сыт по горло». Один – повтор, второй – часовой сюжет с рождественской темой.

Эта рождественская тема их просто задолбала. По сценарию, Джефф и Трев завязали странные отношения с бездомной собакой, которую они вроде бы ненавидели. Джефф выталкивал собаку из дома, а Трев потихоньку пускал обратно. Затем Джефф шел ее искать, чтобы втихаря вернуть домой. Не обнаружив собаки во дворе, Джефф возвращался домой, натыкался на злосчастную псину и шумно выставлял ее за дверь. Закадрового смеха здесь было мало; в основном разные «эй» и «ой». Похоже, звукооператор не особо себя утруждал.

Собака оказалась сценарным просчетом.

Джефф Джерман потребовал, чтобы в съемках участвовала его собака – престарелая гончая-бигль. Она путалась в направлениях, а комик никому не позволял прикоснуться к своему сокровищу. Вдобавок оказалось, что у мальчишки, играющего Трева, аллергия на собачью шерсть. Мамаша весь день бегала за ним с эпинефриновым спреем. Слава богу, спрей не понадобился, но воспаленные глаза Трева слезились.

–  Так это же замечательно! – обрадовался Сет. – Зрители подумают, что он плачет от жалости к собаке.

– Давай вообще от нее избавимся, – предложила Джорджи. – Найдем другой ход.

– Ты просто не любишь собак. Чем мы ее заменим? Пушистой кошечкой?

– Я думала… может, осиротевшим ребенком?

– А что потом? Ребеночек понравится, и нас заставят придумывать новые эпизоды с ним.

Интересно, Сет сейчас тоже смотрит их опус? В таких случаях они посылали друг другу эсэмэски с комментариями. Но ее мобильник был подключен к розетке в другом конце гостиной. Вставать Джорджи не хотелось.

Вот если Нил позвонит, она вскочит и бросится к телефону.

Только Нил вряд ли станет звонить так поздно. За весь день он ни разу не позвонил. Может, девочки забыли ему передать? А сам он не догадался?

Джорджи за день звонила ему раз десять, если не больше, и постоянно натыкалась на голосовую почту. Тогда она позвонила на стационарный телефон его матери. Там без конца шли короткие гудки. Линия занята. Джорджи так давно не слышала коротких гудков, что даже смешалась.

Опустевшую кастрюлю она поставила на кофейный столик, а сама закуталась в плед.

– Эээээээй! – вопила закадровая аудитория.

Джорджи подняла глаза к потолку. Нил нарисовал там полосу из цветов. Она начиналась в углу, достигала стены и спускалась вниз. Синие цветы с белыми крапинками. Джорджи забыла их название.

Их дом в Калабасасе выбирал Нил. Ему понравились крыльцо и двор. Понравилась просторная кухня. А еще понравился настоящий второй этаж и чердак. Их дом в Силвер-Лейк имел полтора этажа. Спальня находилась под самой крышей. Нил морщился, когда шел дождь и струи били по крыше.

Они переехали сюда, когда Джорджи была на шестом месяце. Помогать мужу в малярных работах она уже не могла – не выносила запаха краски. В то время они с Сетом работали шоураннерами[9] Шоураннер – в американском телевидении – исполнительный продюсер, отвечающий за основное направление и развитие проекта и работающий также в качестве сценариста и редактора сценариев.. Работа такая, что не расслабишься. Джорджи чувствовала себя мусорным ведром, набитым доверху.

Такое ощущение сохранялось у нее на протяжении всей беременности. Вынашивая Нуми, Джорджи набрала больше веса, чем в свою первую беременность. Боли посещали ее чаще. Пальцы на руках распухли и приобрели фиолетовый оттенок. Поглядывая на них, Джорджи представляла себя Фиолетовой Девочкой из сказки ее детства. Иногда ей казалось, что под конец срока она превратится в шар и, когда у нее начнутся схватки, Сету придется выкатывать ее из кабинета.

Никаких схваток у нее не было. Джорджи хорошо умела беременеть, но произвести ребенка на свет без помощи врачей не могла. Обеих ее дочерей доставали из чрева, сделав кесарево сечение.

Джорджи радовалась, что Нил стал красить стены, не дожидаясь ее. Поначалу он по старой памяти выбирал яркие тона, в которые покрасил несколько помещений. Но затем его выбор сместился в сторону белого, бледно-желтого и бледно-голубого цветов.

Когда Нуми подросла настолько, чтобы играть с Элис на полу, Нил стал рисовать фрески. Как-то, вернувшись вечером с работы, Джорджи обнаружила возле своего шкафа раскидистую иву.

Нил рисовал сухопутные и морские пейзажи. Виды неба. Он покрыл фресками весь дом. Не успев закончить одну, брался за новую. Почему? Об этом Джорджи не спрашивала.

Нил не любил, когда ему задавали подобные вопросы. У него почему-то напрягалась челюсть. Отвечал он уклончиво, а иногда и дерзко, создавая у Джорджи ощущение, что она лезет не в свое дело.

Это касалось не только фресок. Почему-то любой вопрос воспринимался им как вторжение в его жизнь. В ту часть жизни, которая принадлежала только ему.

Казалось, он устал от неуместных вопросов, не нуждавшихся в ответах.

За годы совместной жизни с Нилом Джорджи начисто отучилась задавать вопросы. Это перешло у нее на подсознательный уровень.

А их новый дом действительно был намного уютнее прежнего…

Нил лучше умел выбирать оттенки красок. Лучше компоновал мебель. Джорджи этим похвастаться не могла. А когда он взял на себя стирку, в их доме перестало копиться грязное белье.

–  Конца не будет этой стирке, – иногда говорил он.

– Можно кого-нибудь нанять, – предлагала Джорджи.

– Мы не нуждаемся в наемных работниках.

У их соседей была нянька для детей, уборщица, косильщик и чистильщик бассейна. Еще один человек возился с их собакой и следил за домом. У Нила это вызывало только неприязнь.

–  Нельзя окружать себя сворой слуг, число которых превосходит твою семью. Мы не в особняке живем.

– Жаль, что мы не семейство Малфой, – вздохнула Элис. – У нас были бы домашние эльфы.

Нил читал ей книги о Гарри Потере.

Нил сам косил лужайку перед домом. У него не было красивого комбинезона, как у соседского косильщика. Нил надевал старые джинсы и такие же старые футболки, которые носил еще в старших классах школы. Он него всегда пахло солнцезащитным кремом. Без крема его кожа мгновенно обгорала. Но даже крем не спасал его шею от солнечных ожогов.

Нил подстригал деревья. Он хранил в холодильнике луковицы тюльпанов, а на оборотной стороне чеков из продуктовых супермаркетов рисовал планы переустройства сада. В постели он внимательно просматривал каталог семян и приставал к Джорджи с вопросами, какие растения ей больше нравятся.

–  Какие баклажаны ты хочешь? – допытывался он минувшим летом. – Фиолетовые или белые?

– А разве существуют белые баклажаны? Это все равно что… зеленая фасоль фиолетового цвета.

– Представь себе, такая фасоль существует. И желтые апельсины тоже.

– Подожди. Ты специально морочишь мне голову?

– Конечно, девочка. И это только начало.

– Ты никак флиртуешь со мной?

Нил повернулся к ней и, держа во рту колпачок ручки, сказал:

– Да. Флиртую.

Джорджи оглядела свою старую фуфайку и изрядно поношенные спортивные штаны:

– Это тебя мой наряд возбуждает?

Нил улыбнулся во весь рот, выронив колпачок:

– Представь себе.

Нил…

Завтра она позвонит ему с самого утра. Она обязательно его застанет. Ну, была пара неудачных дней. На нее навалились свои дела, на Нила – свои. И еще эта дурацкая разница во времени.

А он на нее рассердился.

Она все исправит. Не станет ни в чем его обвинять. Утром все будет лучше.

«Утро вечера мудренее», – засыпая, подумала Джорджи.