Онлайн чтение книги Лейли и Меджнун Layli va Majnun
ГЛАВА II

Тот, кто уроки мне давал не раз

В науке слова, так повел рассказ:

Для Кайса начали искать вокруг

Наставника и знатока наук.

В той местности наставник славен был,

По нраву ангелам он равен был.

Учил детей он племени всего:

Не знал отрадней бремени сего.

Звезда наук, он был земле не чужд,

Открыл он сердце для народных нужд.

Высокий саном, был он к лести глух,

Превыше сана был высокий дух!

Был гнев его горячим, жестким был, —

В его руках и камень воском был!

Был гнев самумом, — не губил он роз,

Из племени былинки не унес.

Вкусивший светлый хлеб его щедрот,

Лепешкой жалкой солнце назовет!

Конюшней старой пред его страной

Казался беспредельный мрак ночной.

Родимый кров от недругов храня,

Он был сильнее ветра и огня.

От всех печалей мира и невзгод,

Как крепость, ограждал он свой народ.

Жемчужинами был мудрец богат,

Но лишь одною восхищался взгляд.

Взрастил он много роз в своем саду,

Но лишь одной ценил он красоту,

Светильником гордился лишь одним, —

Как искра, тлело солнце рядом с ним!

В его дому была свеча одна,

Как в небесах всегда одна луна,

Но та свеча была такой луной,

Перед которой слепнет глаз дурной.

Нет, не свеча, а кипарис блестит,

Которому завидует самшит!

Нет, не луна, а счастья звездный дар,

Не звездный дар, а солнца грозный жар!

Кто губы разгадает, кто поймет?

По цвету — финики, по вкусу — мед.

Ланитам кто сравненье дать готов?

То — луны под завесой облаков.

Как солнце — лик ее в ночи волос,

Ночное небо солнцем обожглось!

О ночь! Лейли! Мы смотрим на тебя, [2] О ночь! Лейли! Мы смотрим на тебя.  — Имя «Лейли» по-арабски означает «ночь».

Рассвета блеск забыв и разлюбя.

Две брови черные на белом лбу,

Соперничая, начали борьбу,

Но родинка вмешалась в бранный спор,

И брови не воюют с этих пор.

Даруют брови, сведены басмой,

Свет полнолунья, спорящий со тьмой,

Их кипарисами назвать могу:

Не правда ль? Ветер их согнул в дугу!

Два глаза — два могучих колдуна.

Им сила чародейная дана.

О, дремой осененные глаза!

Истомой опьяненные глаза!

Над вами кипарисы в жаркий день

Простерли страстного желанья тень.

Чему я уподоблю ряд ресниц?

То — войско негров у своих границ.

Мигание? То негры пред тобой

Затеяли междоусобный бой.

Нет, неграми ресницы не считай!

Давно богат газелями Китай,

Потребны копья нам для ловли их,

Ресницы — копья. Взять готов ли их?

Но черный мускус пролила газель, [3] Но черный мускус пролила газель. — Мускус добывается из особых желез некоторых разновидностей газелей.

И копья стали черными отсель…

Ее лицо в приманку нам дано,

А родинка — приманное зерно.

Попался на приманку человек,

И стал он пленником любви навек.

Так сладостен ее прекрасный рот,

Что стали и слова ее как мед.

В губах собрала сердца чистоту.

Родник живой воды — слюна во рту.

О все животворящие уста,

Рубинами горящие уста!

Гранильщик им ущерба не нанес,

В них — сок янтарный виноградных лоз…

Стройна, как молодое деревцо.

Мертвец воскреснет, увидав лицо.

Живой узрит — бессмертье обретет,

Другая жизнь к нему тогда придет.

Она, как мысль правдивая, чиста,

Как жалобы народной правота.

Две темные, тяжелые косы —

Две ночи в блеске неземной красы.

Вот почему ты Ночью названа!

Ты — Ночь могущества, ее луна! [4] Ты — Ночь могущества, ее луна!  — Ночь могущества — ночь, в которую, по мусульманским повериям, была ниспослана священная книга Коран.

Тебя хвалить захочет сын земли, —

Не сыщет слова, равного «Лейли»!

И всех ночей чудесней эта ночь,

И свет очей отца такая дочь.

Покой богатый ей отец отвел,

Покой — луны прекрасной ореол:

Он школой был. Подобные звездам,

Сияли дети, собранные там.

Учитель, о котором речь была,

Их наставлял на добрые дела.

Он райской гурией Лейли назвал:

Уроки ангел гурии давал.

Об этой школе всюду шла молва,

Хвалебные текли о ней слова.

О ней родитель Кайса услыхал

И счел ее достойною похвал.

И Кайса в эту школу отдал он,

Как повелел обычай и закон.

Был Кайс наставнику в ученье дан:

Жемчужина упала в океан.

И, радуясь жемчужине своей,

Стал океан светлей и веселей,

И в добрый час, и справедлив, и строг,

Учитель вывел на доске урок.

Но сколько ни писал он, — все равно

Казалось, Кайс об этом знал давно!

Когда сокровище вселенной — Кайс

Учиться начал, — несравненный Кайс, —

Была месяцеликая больна.

Была тоска подруг по ней сильна.

Ее природа — солнца горячей…

Есть горечь некая в жару лучей!..

Горит светильник. Масла ты подлей —

И будет он гореть еще светлей.

Песок полдневным солнцем накален.

Огнем ожги — и жарче станет он.

О пери! Огненная у тебя душа, —

И вдруг подул самум, огнем дыша!

Она любила финики и мед,

Вино, воспламеняющее лед.

Четыре — мед, самум, душа, вино —

Соединились: тело зажжено!

И пери лихорадкою больна:

Вошла в нее украдкою она.

Лейли дрожит, как тополь поутру,

Как белый тополь на степном ветру,

И тело рвется на куски… не ложь:

Землетрясение — такая дрожь.

И желтым стал огонь ее лица,

Как нежной розы желтая пыльца,

Родные собрались вокруг Лейли,

Врачей искусных к ложу привели.

Что пользы нам от сотни лекарей?

Природа может вылечить скорей!

Что пользы нам, что воскрешал Иса? [5] Что пользы нам, что воскрешал Иса?  — Иса (Иисус) почитался мусульманами как воскреситель мертвых.

Творит одна природа чудеса.

Хотя врачи руками развели,

Но сжалилась природа над Лейли:

Вернула силы ей, недуг исчез,

Вновь стала пери чудом из чудес,

Улыбка на губах — стократ светлей,

Румянец на щеках — стократ милей.

Соскучилась ученая краса,

Услышать хочет школы голоса.

И волосы, подобные мечте,

Искусно убрала ей мешшате

И, красоту украсив красотой,

Застыла, восхищенная звездой.

Два завитка — веди сравненье в даль! —

Как в слове «хадд» удвоенное «даль»! [6] Как в слове «хадд» удвоенное «даль»!  — «Хадд» — щека. Буква «даль» имеет форму завитка.

А родинка над ртом — открою вам —

Как точка черная над словом «фам»; [7] Как точка черная над словом «фам». — «Фам» — рот. Над буквой арабского алфавита «ф» ставится точка.

Подобная индусу-колдуну,

В рубинах губ таит она слюну!..

Ее уста — живой воды родник,

И пламень губ в живой воде возник!

Огонь румянец на щеках разжег,

Их золотой осыпал порошок.

Два глаза, подведенные сурьмой,

Соперничают с полуночной тьмой.

Не молния грозы — ее лицо,

А молния красы — ее лицо.

Да, молния: то — ливня бедствий жди,

То — милостей посыплются дожди!

Вкруг шеи ожерелье зажжено,

Как звезды вкруг луны, горит оно.

Повязка — лунный луч на волосах…

Рок видит смерть свою в ее глазах!

Вся хороша, от головы до ног,

Любви душа — от головы до ног!

Она выходит. Властная краса

Смущает мир земной и небеса.

За ней — служанки, юны и стройны,

Как приближенные самой весны.

И в школе стало празднично, светло:

Игривое веселие пришло!

Учитель счастлив: миновал недуг.

Он отпустил гулять ее подруг.

Как солнце для небес и для земли,

Была для школы светочем Лейли:

Лейли, как ночь весны, сердца влечет!

Ей оказали девочки почет, —

Созвездья так приветствуют луну,

Так сад встречает юную весну.

Все расцвело. Лишь дерево одно

Дыханьем осени обожжено,

Пылает увядания огнем,

И пожелтела вся листва на нем:

Увидел Кайс весеннюю зарю,

И стал он весь подобен янтарю.

Вокруг царила юная весна, —

Его лицо покрыла желтизна,

Дыханье осени в его крови:

Восточный вихрь ворвался, вихрь любви.

По телу слабому пошел озноб,

Росой холодной увлажнился лоб.

Он чувствовал: сейчас конец придет,

В беспамятстве сейчас он упадет.

Его лицо менялось каждый миг.

Он обезумел: он любовь постиг.

Любви пригубил чашу в первый раз,

Хлебнул глоток — и опьянел тотчас.

Но, мучаясь, он пересилил страсть,

Чтобы на землю тенью не упасть.

На Кайса поднял взор его кумир…

Ей показался темным светлый мир!

В огонь упала слабая душа,

Сгореть в любовном пламени спеша.

Волненье Кайса ей передалось.

Он для нее прозрачным стал насквозь.

Лейли глядит — и видит только страсть.

Да, и она любви узнала власть!

И с тонкостью понять ему дала,

В каком она огне, и поняла

Потом сама: «Когда ему сейчас

Не помогу, для посторонних глаз

Он явной сделает свою любовь,

Мы встретиться тогда не сможем вновь,

Ему не разрешат учиться тут,

Преграду между нами создадут».

И молвила, подняв глаза с трудом:

«Друзья мои! Давайте в сад пойдем;

Всей школой хорошо гулять в саду!..»

Ученики ликуют: раз в году

Такая радость красит долю их:

Учитель отпустил на волю их!

И Кайс, усилье сделав над собой,

Смешался тоже с резвою гурьбой…

Искусный садовод в саду любви!

Мне розовую чашечку сорви:

Скажу, на завязь бросив быстрый взгляд,

Какие розы разукрасят сад!