Онлайн чтение книги Полицейский-апаш Le Policier apache
12. ИДЕЯ ПАПАШИ МОША

Как ни был весь Париж озабочен и потрясён страшными преступлениями, совершёнными в эти последние дни, он всё же не мог оставить без внимания приезд знаменитого американского детектива, который начал своё пребывание в столице с того, что задержал профессионального вора-карманника и избежал дьявольской ловушки, расставленной Фантомасом. Кроме того, Том Боб уже успел дать несколько сенсационных интервью парижским газетам, в которых он категорически заявлял о своём несогласии с официальной версией, утверждающей, будто Жюв — это Фантомас, а Фандор — его сообщник. Одним словом, вмешательство американского сыщика грозило ещё больше запутать и без того непонятное дело. Впрочем это было очень на руку тем, кто хотел отвлечь внимание префектуры от своих собственных преступлений, в частности, жильцам двух верхних этажей в доме на улице Сен-Фаржо. Этот дом вызывал у полиции пристальное внимание. Ведь именно здесь была найдена пуговица с формы кассира, а также убито трое полицейских. Весь дом был обыскан сверху донизу, а его обитатели были подвергнуты подробнейшим расспросам. Однако соседи не смогли сообщить ничего принципиально нового. Следствие же было уверено в одном: убийцей полицейских, а может быть, и разъездного кассира был журналист Фандор, которого приютил, на своё несчастье, жилец пятого этажа г-н Мош. Но теперь предстояло выяснить самое главное: куда же убийца кассира запрятал труп. Именно с этой целью весь дом № 125 по улице Сен-Фаржо был тщательно обыскан с подвала до чердака. Жильцы порядком устали от постоянных визитов полиции и были довольны, что, благодаря сенсационным заявлениям американца, она направила свою деятельность в иное русло.

Однажды утром, три дня спустя после приезда Тома Боба в Париж, папаша Мош возвращался в свою квартиру на улице Сен-Фаржо. Он прошествовал мимо консьержки, которая уже давно перестала удивляться его неожиданным приходам и частым отсутствиям, и начал неторопливо подниматься на пятый этаж. Легонько насвистывая, он вошёл в свою квартиру и тщательно закрыл за собой дверь, как он всегда теперь делал, наученный горьким опытом своего соседа Поле. Затем папаша Мош широко открыл окно в первой комнате, где стоял затхлый запах пыли, плесени и табака. Потом старый стряпчий снял редингот и облачился в свой домашний пиджак, а на голову, вместо шляпы с высокой тульёй, водрузил красную бархатную шапочку. Проделав всё это, он принялся за разбор многочисленной почты. Эта процедура, впрочем, никогда не занимала у него много времени, поскольку все письма — каждый день не меньше двенадцати — Мош отправлял себе сам, исключительно для того, чтобы произвести впечатление на консьержку внушительным объёмом своей корреспонденции. Мош даже не трудился вскрывать конверты, так как, естественно, знал, что там нет ничего, кроме пустых листов бумаги и газетных вырезок. Однако в этот день среди вороха бутафорских посланий Мош обнаружил, к своему немалому изумлению, одно всамделишное письмо. Старый стряпчий с лихорадочной поспешностью вскрыл дорогой конверт и начал читать:

«Милостивый государь, сообщаю вам, что завтра я прибуду в Париж и в среду утром приду в вашу контору, чтобы вернуть деньги, которые вы любезно ссудили мне некоторое время назад…»

Г-н Мош прервал чтение и радостно потёр руки.

— Хе-хе! Вот так приятный сюрприз! В первый раз должник приходит ко мне сам, без лишних напоминаний… Впрочем, если это тот, кто я думаю, то ничего удивительного здесь нет… так… а вот и подпись. Ну конечно! Это же мой молодой друг Аскотт, тот самый неврастеник-англичанин. Итак, сколько же мне должен этот благородный юноша?..

Папаша Мош встал из-за стола, снял с полки какой-то гроссбух и начал его торопливо листать.

— Ага, вот… Я дал ему взаймы полтора года назад пятнадцать тысяч франков. Значит, с учётом процентов, он должен мне сегодня… двадцать две тысячи. Хорошенькое дельце, чёрт возьми! Если бы мне каждый день попадались такие олухи, я бы скоро стал миллионером!.. Однако может быть я рано обрадовался? В письме ещё четыре страницы…

И Мош снова принялся за чтение.

— Нет-нет, всё в порядке, — пробормотал он, — денежки он мне вернёт.

Внезапно мерзкая физиономия Моша недовольно скривилась.

— Посмотрите, какой гордый!.. Пишет, что, вернув долг, хочет прервать со мной всякие отношения… надеется, что мы больше никогда не встретимся. Ну уж нет, голубчик! Так просто ты от меня не уйдёшь! Курочка несёт золотые яйца, а папаша Мош её возьми да отпусти? Хе-хе, как бы не так!

Мош решил, что ему надо во что бы то ни стало завоевать доверие Аскотта. В этот момент раздался звонок, и стряпчий поспешил в прихожую. Повернув ключ в замочной скважине, он широко распахнул дверь. Однако на пороге, вместо ожидаемого Аскотта, стояла Нини Гиньон.

— Здрасьте! — сказала она и, не дожидаясь приглашения, бесцеремонно вошла в квартиру. — Что же это получается, папаша Мош? Нас с Поле подставили, а сами в кусты? Всё-то вас дома нет, как сквозь землю провалились. Я каждый день и звоню, и стучу вам, а вы и не думаете открывать!..

— Деточка, — прервал её Мош, — ты могла бы быть со мной повежливее. В конце концов, я всегда желал тебе только добра.

Нини Гиньон так и подскочила от возмущения.

— Это вы-то?! А кто подцепил деньги, а нас с Поле обвёл вокруг пальца? Да были бы у меня эти денежки, что вы спёрли, я бы была уже далеко отсюда.

Нини раздражённым жестом откинула со лба свои непослушные волосы. Мош глядел на неё, не говоря ни слова.

— Это ещё не всё! — гневно продолжала она. — Я хочу, чтобы вы вытащили меня из этого дела! Мне уже всё это вот так надоело! А нет, так я пойду в префектуру и кое-что порасскажу там…

— Такая милая, славная девочка, — сахарным голосом проговорил Мош, — никогда так плохо не поступит.

Но Нини не трогали комплименты.

— Ещё как поступлю! — пообещала она.

— Объясни в конце концов, что происходит, — потребовал стряпчий.

— Я боюсь, что меня сцапает полиция. Лягавые здесь каждый день околачиваются. Да ещё этот Поле… Я боюсь его! Мне всё время кажется, что однажды он прикончит меня, как прикончил этого кассира. И потом, у него в жилах не кровь, а вода. Он каждую ночь потеет от страха, кричит во сне. Короче, парень совсем свихнулся. Если вдруг полиция возьмёт его за жабры, он так перетрусит, что выложит всё как есть.

— Бедная девочка, я так тебе сочувствую, — лицемерно произнёс Мош. — Но что же я могу сделать? Вы убили человека, деньги исчезли… При чём тут я, известный и честный коммерсант?

Нини поняла, куда клонит Мош: если дело раскроется, то на его помощь рассчитывать нечего. Но подруга Поле была тоже не так проста. Сунув Мошу под нос свой маленький кулачок, она прошипела:

— Ну вот что, папаша. Если только меня сцапает полиция, то я им всё расскажу про твои тёмные делишки, и тебе сильно пообдерут пёрышки, ты уж поверь. А если ты согласишься мне помочь…

— То что тогда? — спросил Мош, живо заинтересовавшись.

— Тогда, — продолжала Нини, с чисто женской естественностью меняя угрожающий тон на ласковый и приторно-сладкий, — мы с вами договоримся и обстряпаем дело так, чтобы за всё ответил Поле… Ну как?

Столь недвусмысленное предложение не могло не понравиться старому мошеннику. Он одобрительно кивнул головой.

— Это неплохая идея, детка. Только ты-то на что мне нужна?

Нини, успокоенная направлением, которое принял разговор, бесцеремонно плюхнулась в единственное кресло, стоявшее в комнате, и задумчиво уставилась в потолок.

— У меня такое чувство, — произнесла она, словно размышляя вслух, — что со всеми этими новыми делами Поле не сегодня завтра арестуют. Троих шпиков укокошили, пуговицу эту чёртову нашли, лягавые теперь в доме днюют и ночуют… Не к добру всё это! Да ещё американец какой-то приехал. Ловкий, должно быть, тип, если за две минуты Красавчика в каталажку упрятал. Скоро и до Поле очередь дойдёт. А мне что делать? В тюрьму за ним отправляться, что ли? Сначала в Сен-Лаго гнить, а потом в колонии комаров кормить? Нет уж, дудки! Меня мамочка не для того на свет родила. Так что, вы уж подыщите мне, папаша Мош, безопасное местечко повыше, где потеплее и посытнее. А уж я себя покажу! Да и вы в накладе не останетесь.

Мош, посмеиваясь, слушал рассуждения Нини. И впрямь, что-то было в этой порочной и смышлёной девушке с горящими как угли глазами.

Вдруг раздался звонок в дверь.

— Кто это? — испуганно спросила Нини.

— Не бойся, — успокоил её Мош. — Девять часов — это моё приёмное время. Наверное, пришёл кто-нибудь из клиентов. Спрячься куда-нибудь, а потом потихоньку смоешься.

На пороге действительно стоял г-н Аскотт.

Мош, со свойственным ему лицемерным притворством, рассыпался в слащавых приветствиях. Однако англичанин лишь холодно кивнул головой в ответ на любезные кривляния ростовщика.

— Не окажет ли мне милорд честь пожаловать в гостиную? — извивался Мош.

Сухо поблагодарив, Аскотт прошёл в комнату.

— Я не милорд, сударь, — счёл нужным уточнить он. — Меня зовут просто Аскотт. Титул лорда принадлежит моему уважаемому отцу.

— Отцы, они, знаете ли, того… умирают, — бестактно брякнул Мош, — а сыновья вместе с наследством получают и титул, так ведь?

Молодой человек брезгливо передёрнул плечами.

— Я запрещаю вам говорить в таком тоне о моём отце. Кроме того, имейте в виду, если вам это неизвестно, что титул передаётся старшему наследнику, а я младший.

Г-н Мош словно не расслышал сурового предупреждения Аскотта.

— А если и старший брат…

— Довольно, сударь! — гневно перебил англичанин. — Мы сейчас же рассчитаемся, и все отношения между нами будут закончены.

Мош зачем-то открыл дверь в соседнюю комнату.

— Позвольте мне, милостивейший государь, уважаемый джентельмен, отлучиться на несколько секунд. Мне нужно закончить дела с одной очень важной клиенткой, которая ждёт меня в бюро.

Ожидая ответа, Мош согнулся в поклоне.

— Поторопитесь, — бросил Аскотт.

Ростовщик скользнул в соседнюю комнату, где, не смея шелохнуться, сидела Нини. Мош подвёл её к окну, где было больше света. Затем он взял Нини за подбородок и, убрав со лба девчонки упрямые чёрные кудри, которые вечно лезли ей в глаза, стал внимательно вглядываться в её лицо.

Изумлённая Нини не сопротивлялась.

— Очень хорошо! — заявил Мош, довольный результатами своего осмотра, — если тебе убрать волосы со лба, ты будешь очень молодо выглядеть.

— Но я и так не старая! — запротестовала Нини. — Мне ещё семнадцати нет.

— Знаю, знаю, — сказал Мош. — Когда ты не очень пьяна и не слишком раскрашена, ты похожа на настоящего ангелочка. Покажись ты в церкви, тебе грехи без исповеди отпустят… Так, а теперь покажи руки.

Нини молча повиновалась. Мош внимательно осмотрел её пальцы и ногти.

— Ну что ж, неплохо, — пробормотал он. — Как раз то, что нужно. Не слишком запущенные и не слишком ухоженные.

Затем Мош взял девушку за плечи и, глядя ей в глаза, восторженно зашептал:

— Детка, мне пришла в голову великолепная, блестящая идея, и если ты будешь на уровне, мы устроим с тобой вдвоём нечто потрясающее! У меня за стеной сидит олух, глупый, как спелая груша. Срывай не хочу! От тебя требуется только одно: выглядеть получше. Умойся, приоденься, причешись, только не вздумай краситься и надевать шляпу. Он должен принять тебя за невинного ангела, а не за шлюху. Имей в виду: ты честная девочка из трудовой семьи, читаешь катехизис, слушаешься маму. Об остальном позабочусь я. Давай по-быстрому, выйдешь через чёрный ход.

Нини с полуслова поняла, что от неё требуется.

— Идёт, папаша! — захохотала она, изо всех сил хлопнув Моша по животу.

Затем девушка лёгкой походкой выпорхнула из комнаты.

— Да это просто алмаз, — пробормотал Мош, глядя вслед Нини. — Я займусь её воспитанием, и, если она будет меня слушаться, я сделаю из неё настоящий бриллиант!

Однако прежде чем строить планы на будущее, Мош решил заняться настоящим. Приняв внушительный и строгий вид, старый мошенник вернулся в соседнюю комнату, где его ждал Аскотт. Англичанин уже приготовил деньги.

— Вот вам, Мош, двадцать пять тысяч. Выдайте мне, пожалуйста, расписку в получении.

Ростовщик прикинулся удивлённым.

— Так значит, вы мне должны двадцать пять тысяч?

— Да-да, двадцать пять, — нетерпеливо подтвердил Аскотт.

На самом деле, англичанин случайно вернул Мошу на три тысячи больше, но старый мошенник предпочёл этого не заметить.

С солидным и торжественным видом он открыл несгораемый шкаф и извлёк единственную вещь, которая там находилась, — совершенно пустую бухгалтерскую книгу. Значительно покашливая, старый аферист перевернул несколько белых страниц и добрался до той, на которой было выведено имя Аскотта. Затем ростовщик долго шевелил губами, словно производя сложные расчёты, и наконец объявил:

— Мой уважаемый клиент, позвольте вам заметить, что вы ошиблись. Вы должны мне не двадцать пять, а всего лишь двадцать четыре с половиной тысячи. Я честен, сударь, и сверх положенной суммы не возьму ни сантима!

Услышав слова Моша, непроницаемый англичанин несколько смягчился.

— Подумать только, папаша Мош, вас словно подменили!

— Милостивый государь! Честность в делах была и остаётся моим главным принципом! — напыщенно произнёс Мош. — Благодаря этому я имею почтенную и постоянную клиентуру. Я хочу, чтоб вы знали, господин Аскотт, что и теперь, и всегда, как только я понадоблюсь вам, я к вашим услугам.

— Этого я вам не обещаю, сударь, — сухо произнёс Аскотт. — Я предпочитаю вообще не иметь дела с людьми вашей профессии. Кроме того, моя жизнь переменилась. Я много путешествую, у меня есть деньги и дом в Париже, так что я больше не нуждаюсь в ваших услугах.

— Ах да, я слышал, что вы приобрели очаровательный особняк на улице Фортюни.

— Откуда вам это известно? — изумлённо спросил Аскотт.

Мош самодовольно фыркнул.

— Когда вращаешься, как я, в деловом и финансовом мире, то находишься в курсе всех крупных сделок и покупок.

— Ах вот оно что! — недоверчиво процедил Аскотт.

Тем не менее англичанин был очень удивлён тем, что какой-то мелкий, сомнительный ростовщик знает о приобретении особняка, которое было сделано всего несколько недель назад через посредство солидных банкиров с Пляс де Пари.

Однако Мош, как оказалось, был действительно хорошо осведомлён. Вскоре он ещё больше озадачил Аскотта.

— Наверняка, это уютное гнёздышко на улице Фортюни предназначается для вашей новой возлюбленной. Я слышал даже, что это русская княгиня, некая Соня Дамидова, с которой вы вместе плыли на «Лотарингии».

Аскотт возбуждённо вскочил на ноги.

— Да я вижу, эта новость облетела весь Париж! Однако ваши сведения, сударь, уже устарели. Я действительно ухаживал за княгиней Соней Дамидовой, причём весьма успешно, однако некоторые события сильно нарушили мои планы.

— Бедный господин Аскотт! — сокрушённо прошептал Мош. — Подумать только, променять вас на какого-то американского детектива!

Аскотт вытаращил глаза.

— Откуда вам всё это известно?! — вскричал он.

Мош вежливо потупился.

— Ну что вы, сударь, мне известно далеко не всё… Так, маленькие детали. У Сони Дамидовой ума не больше, чем у птички, если она влюбилась в этого проходимца.

— О да, — подхватил Аскотт, — она такая трусиха, что без любовника-полицейского ей никак не обойтись.

— Что касается меня, — продолжал молодой человек, — я вполне излечился от чувств к этой женщине и вообще светским дамам. Мне надоели эта бессмысленные любовные связи, разорительные во всех отношениях. Ничего, кроме забот и разочарований, они не приносят… Я хочу начать спокойную, серьёзную жизнь…

— Прошу прощения, сударь, — прервал его Мош, кто-то позвонил.

Он открыл дверь и, притворяясь изумлённым, громко воскликнул, так чтобы слышал Аскотт:

— Я не ожидал, что ты придёшь. Ну молодец, молодец, молодец, что заглянула к старику. Заходи, моя маленькая Нини! Как здоровье твоей почтенной матушки и моей милой сестры? Всё хорошо, всё в порядке? Ах, я так рад!

Нини поднялась на цыпочки и поцеловала своего новоиспечённого дядюшку в лоб. Она вела себя так естественно и непринуждённо, что позавидовала бы любая актриса.

Любовница Поле точно выполнила указания Моша. Она была одета очень чистенько и скромно и всем своим невинным, свежим видом напоминала юную парижанку из честной трудовой семьи среднего достатка.

Папаша Мош, сияя, смотрел на неё. Старый хитрец в одну секунду превратился в почтенного и любящего дядюшку, который молча гордится целомудрием и красотой своей юной племянницы. Нежно взяв Нини за плечи, он подвёл её к Аскотту, который с интересом наблюдал за этой трогательной семейной сценой.

— Позвольте, дорогой клиент, представить вам мою милую племянницу, Эжени Гиньон, — произнёс Мош с видом заботливого и счастливого папаши. — Она у нас уже честная труженица, зарабатывает целых три франка в день. А ведь ещё совсем маленькая, шестнадцати нет. Правда, выгладит немножко постарше.

Аскотт вежливо поклонился.

— Да она просто прелесть, — пробормотал он.

Мош, словно не заметив этих слов, обратился к Нини.

— Не стесняйся, деточка, покажи господину Аскотту, что ты хорошо воспитана.

Нини опустила глаза и робко протянула Аскотту ручку, которую тот несколько дольше, чем следует, задержал в своих нервных пальцах.

Но достойный дядюшка, для которого дело было важнее всего, деликатно напомнил племяннице, что он занят.

— Моя милая деточка, — сказал он, звонко чмокнув Нини в щёку, — у тебя, наверное, сегодня тоже много работы.

— Конечно, дядюшка, — произнесла Нини нежным, мелодичным голоском, — мне нужно отнести корсаж даме с третьего этажа и ещё заглянуть к заказчице, что живёт рядом с Биржей. Я хотела только напомнить тебе, милый дядюшка, что мама ждёт тебя сегодня к ужину.

Мош невозмутимо и серьёзно выслушал реплику Нини. Затем он посмотрел ей в глаза. Старый притворщик был поистине восхищён своей ученицей. Как она естественно себя ведёт, как она избегает смотреть на Аскотта и лишь время от времени кидает на него косые взгляды, словно думая, что он этого не замечает! Да, с помощью Моша Нини далеко пойдёт, это уж точно!

Дядюшка и племянница трогательно распрощались. Нини сделала Аскотту милый реверанс, а тот взглянул на неё горящими глазами.

Очаровательное видение исчезло, и хладнокровный англичанин дал волю своему возбуждению. Вскочив с места, он большими шагами начал ходить по комнате. Мош, казалось, ничего не замечал. Он притворялся очень занятым и раскладывал на письменном столе какие-то бумаги. Старик вздрогнул, когда Аскотт окликнул его по имени.

— Господин Мош!

— Что будет угодно моему уважаемому клиенту?

— Господин Мош, — начал Аскотт после некоторого колебания, — у вас такая… приятная и милая племянница…

— Э-хе-хе, — прокряхтел Мош, словно не понимая, чего от него хотят, — у неё красивые глаза, но она ведь ещё совсем ребёнок. Кто знает, что из неё получится?.. Главное, когда она подрастёт, найти ей достойного, честного мужа…

— Послушайте, Мош, — нетерпеливо перебил Аскотт, — познакомьте меня с вашей племянницей.

— Но, сударь мой, я ведь вас уже с ней познакомил!

— Вы либо недогадливы, господин Мош, либо, наоборот, слишком хитры… Я хочу с ней познакомиться не так, как сейчас, а гораздо ближе… Одним словом, я хочу сделать её своей любовницей.

Старый мошенник подскочил на месте, прикидываясь обиженным и возмущённым.

— Ах, сударь, сударь! — воскликнул он плачущим голосом. — Такого я от вас не ожидал! И это мне, Мошу, вы делаете подобное предложение?! Конечно, Нини бедна. Добродетель и красота — вот всё, что у неё есть. Это, конечно, немало, даже много. Но я клянусь вам Господом Богом, что никогда, никогда не соглашусь на эту гнусную сделку! За кого вы меня принимаете, сударь?!

Однако Аскотт не отступил.

— Послушайте, Мош, вы же неглупый человек. Какой вам вред с того, что ваша племянница станет моей любовницей? Тем более что это я, а не какой-нибудь проходимец.

— Но, но сударь мой… дорогой клиент… — заикаясь, бормотал Мош, превосходно изображая стыд и отчаяние, — какая мне разница вы или кто-нибудь другой? Моя племянница — ещё ребёнок. Она целомудренная, прилежная, работящая и чтобы я… её дядя… да как вы могли себе это представить?!

Аскотт прервал излияния Моша.

— Сколько вы хотите?

Тот рухнул в кресло, закрыл лицо руками и завопил, задыхаясь от рыданий:

— Господи, в чём я грешен перед тобой? Почему со мной так обращаются? Моя маленькая девочка — единственный свет в окошке! Я всего лишь бедный адвокат… А её мать — это ведь святая! И надо же было… Боже… надо же было…

Мош не докончил фразы, так как в этом не было надобности. Сквозь расставленные пальцы старый мошенник внимательно наблюдал за Аскоттом. Тому, видимо, надоело ждать, пока старик кончит голосить. Схватив шляпу и перчатки, молодой человек ринулся прочь из квартиры. Поняв, что с дядей ему договориться не удастся, он бросился догонять племянницу, пока она не успела далеко уйти. Мош только этого и ждал. Он на цыпочках вышел в прихожую, приоткрыл дверь и начал напряжённо прислушиваться. Аскотт тем временем, перегнувшись через перила лестницы, увидел Нини, которая стояла этажом ниже.

— Мадемуазель, подождите секундочку! Мадемуазель! — звал Аскотт, задыхаясь от волнения.

— Кто там? — раздался нежный голосок Нини. — Это вы, дядюшка?

Аскотт побежал вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

— Нет, мадемуазель, это не дядюшка, это я… господин, который только что был у него в бюро… мне нужно сказать вам одну вещь. Можно вас проводить?

Вскоре голоса замерли в отдалении.

Мош вернулся в квартиру. Лицо его сияло. Он неловко подпрыгивал, как дрессированный медведь.

— Получилось! Чёрт меня возьми, получилось. Ай да папаша Мош!