Онлайн чтение книги Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих Le Vite de’piu eccelenti Pittori, Scultori e Architetti
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ДЖОВАННИ АНТОНИО СОЛЬЯНИ ФЛОРЕНТИЙСКОГО ЖИВОПИСЦА

Мы часто видим, что среди тех, кто занимается словесностью, а также ремеслом, требующим изобретательности, люди мрачные более прилежны и с большим терпением переносят тягости трудов, а потому редко бывает, чтобы люди такого склада не достигали превосходства в такого рода занятиях, как это и было с Джованни Антонио Сольяни, флорентийским живописцем, который и по внешнему виду, как сама мрачность, был холоден и мрачен. И так это умонастроение на него действовало, что никакими мыслями от художественных вещей он не отвлекался, разве только семейными заботами, которые он очень близко принимал к сердцу, хотя и был достаточно обеспечен, чтобы сводить концы с концами.

Занимаясь искусством живописи, он в течение двадцати четырех лет состоял при Лоренцо ди Креди, с которым он и жил, всегда его почитая и помогая ему всякого рода услугами. Сделавшись за это время отменнейшим живописцем, он во всех своих работах обнаруживал себя и позднее самым верным учеником своего учителя и подражателем его манере, что видно уже по первым живописным его работам в церкви Оссерванца на холме Сан Миньято под Флоренцией, где он воспроизвел образ с Рождеством Христовым, повторив то, что Лоренцо написал для монахинь св. Клары, и не хуже самого Лоренцо. А после того как он ушел от названного своего учителя, он написал маслом в церкви Сан Микеле ин Орто для цеха виноторговцев св. Мартина в епископском облачении, благодаря чему приобрел известность отменнейшего мастера. А насколько Джованни Антонио высоко почитал работы и манеру фра Бартоломео ди Сан Марко и изо всех сил старался приблизиться к ней колоритом и насколько сильно он ему подражал, видно по одному образу, который был им только начат, но не закончен, так как не понравился ему самому. Образ этот он при жизни держал у себя в доме как ненужную вещь, но после его смерти он был продан как старье Синибальдо Гадди, который дал его дописать Санто Тито из Борго, бывшему тогда юношей, и поместил его в своей капелле в церкви Сан Доменико во Фьезоле. На образе этом волхвы поклоняются Иисусу Христу на коленях у Матери, а сбоку – портрет художника, сделанный с натуры и очень на него похожий.

После этого для мадонны Альфонсины, супруги Пьеро деи Медичи, он написал образ, помещенный по обету на алтарь капеллы Мучеников в камальдульской церкви во Флоренции. На образе этом изображены распятый св. Аркадий и другие мученики с крестами в руках, две же фигуры, наполовину прикрытые одеждой и наполовину обнаженные, стоят на коленях, поставив кресты на землю, а в воздухе – несколько маленьких путтов с пальмовыми ветвями в руках. Образ этот, выполненный с большой тщательностью и законченный с хорошим вкусом, проявлявшимся в колорите и весьма живых лицах, был помещен в названной камальдульской церкви. Однако, так как во время осады Флоренции монастырь этот был отнят у отцов-пустынников, свято совершавших в этой церкви богослужения, и позднее был передан монахиням Сан Джованнино ордена иерусалимских рыцарей, а в конце концов и разрушен, названный образ по приказанию синьора герцога Козимо был перенесен в церковь Сан Лоренцо, в одну из капелл семейства Медичи, как работа, которую можно причислить к лучшим произведениям Сольяни.

Им же для монахинь Крочетты была написана маслом Тайная вечеря, получившая тогда большое одобрение, а для Таддео Таддеи на Виа деи Джинори в табернакле он написал фреской распятого Христа с предстоящими Богоматерью и св. Иоанном и несколькими ангелами в воздухе, которые оплакивают его совсем как живые. Произведение это получило заслуженно большое одобрение и как работа фреской выполнено отменно. Его же рукой в трапезной аббатства черных монахов во Флоренции написано Распятие с ангелами, летающими и плачущими, с большим изяществом, внизу же Богоматерь, св. Иоанн, св. Бенедикт, св. Схоластика и другие фигуры. Для монахинь же Святого Духа на набережной Сан Джорджо он написал на двух холстах, находящихся в церкви, св. Франциска и св. Елизавету, королеву венгерскую и сестру этого ордена. Для сообщества Чеппо он очень красиво расписал хоругвь, какую носят в процессиях, где с одной стороны он изобразил Посещение Богоматери, а с другой – св. Николая епископа с двумя мальчиками, в одежде флагеллантов, из которых один держит перед ним книгу, а другой три золотых шара. На образе в церкви Сан Якопо сопр'Арно он написал Троицу с бесчисленным множеством путтов и коленопреклоненными св. Марией Магдалиной, св. Екатериной и св. Иаковом, по бокам же стоят две фигуры, написанные фреской: кающийся св. Иероним и св. Иоанн, а на пределле три истории он поручил своему ученику Сандрино дель Кальцолайо, и они получили большое одобрение.

В местечке Ангиари он написал маслом на дереве на торцовой стене одного сообщества Тайную вечерю с фигурами в естественную величину, а на боковых стенах, а именно с одной стороны Христа, омывающего ноги апостолам, а с другой – слугу, несущего два сосуда с водой. Работа эта весьма там почиталась, ибо поистине вещь это редкостная, и принесла ему честь и пользу. Одна его картина с Юдифью, отрубившей голову Олоферна, была послана в Венгрию, как вещь отменно прекрасная, а другая, с усекновением главы Иоанна Крестителя, где в перспективе он изобразил наружный вид капитула Пацци, того, что в первом дворе Санта Кроче, подобным же образом была послана заказавшим ее Пауло да Терраросса в Неаполь, как вещь прекраснейшая. Также и для одного из членов семьи Бернарди он написал две другие картины, помещенные в одной из капелл церкви Оссерванца в Сан Миньято. Там изображены маслом две фигуры в естественную величину, а именно св. Иоанн Креститель и св. Антоний Падуанский. Образ же, который должен был находиться между ними, поскольку Джованни Антонио по природе был в работе медлительным и неторопливым, писался так долго, что заказчик умер. И потому образ этот, на котором должен был быть изображен усопший Христос на коленях у Богоматери, так и остался незаконченным.

Когда после всего этого Перино дель Вага уехал из Генуи, поссорившись с дожем Дорна, и стал работать в Пизе и когда Стаджо, скульптор из Пьетрасанты, начал отделывать мрамором новые капеллы в последнем нефе собора, а также помещение, что позади главного алтаря, служащее ризницей, было постановлено, чтобы названный Перино, как будет рассказано в его жизнеописании, начал вместе с другими мастерами заполнять живописью эти мраморные украшения. Но так как Перино был снова вызван в Геную, то поручили Джованни Антонио приложить руку к картинам, которые должны были заполнить упомянутую нишу за главным алтарем и изображать жертвоприношения Ветхого Завета, как прообразы жертвоприношения Святейших Даров, стоявших тут же на середине главного алтаря. И тогда Сольяни на первой картине изобразил жертвоприношение, совершенное Ноем и его сыновьями по выходе их из ковчега, а рядом жертвоприношения Каина и Авеля, которые получили большое одобрение, но больше всего нравились жертвоприношения Ноя, за то, что там были великолепнейшие лица и части фигур. Картина с Авелем прекрасна очень хорошо написанным пейзажем и лицом Авеля, которое кажется самой добротой, в отличие от лица Каина, имеющего вид настоящего злодея. И если бы Сольяно продолжал работать настолько же бодро, насколько вяло он работал до сих пор, он благодаря попечителю, от которого он получил заказ и которому очень нравились его манера и добросовестность, довел бы до конца все работы в соборе. А между тем помимо названных картин он написал тогда лишь один образ, предназначавшийся для капеллы, которую начал Перино. Закончил он его во Флоренции и так, что он очень понравился пизанцам и был признан отменно прекрасным. Изображены там Богоматерь, св. Иоанн Креститель, св. Георгий, св. Мария Магдалина, св. Маргарита и другие святые.

И так как образ был одобрен, попечителем ему были заказаны еще три образа, за которые он принялся, но не закончил при жизни названного попечителя, на чье место был выбран Бастьяно делла Сета, увидевший, что дело затягивается, и передавший заказ на четыре картины для главного алтаря названной ризницы сиенцу Доменико Беккафуми, превосходному живописцу, который сразу принялся за дело, как об этом будет рассказано на своем месте, но написал один лишь образ, остальное же доделали другие живописцы.

А Джован Антонио закончил не спеша с большой тщательностью два других образа и в обоих изобразил Богоматерь в окружении многочисленных святых. В завершение же всего он вернулся в Пизу и написал там четвертый и последний образ, который получился хуже остальных то ли из-за старости, то ли из-за соперничества с Беккафуми, либо по другой причине. Однако попечитель Бастьяно, видя медлительность этого человека, заказал, чтобы довести дело до конца, остальные три образа аретинцу Джорджо Вазари, который написал два из них, те, что подле дверей переднего фасада. На том, что со стороны Кампо Санто, изображена Богоматерь с сыном на руках, которого ласкает св. Марта. Там же стоят на коленях св. Цецилия, св. Августин, св. Иосиф и св. Гвидо – отшельник, а спереди обнаженный св. Иероним и св. евангелист Лука и несколько путтов приподнимают полог, другие же несут цветы. На другом же он написал, как того хотел попечитель, еще одну Богоматерь, с сыном на руках, разрубленного св. Иакова, св. Матфея, св. Сильвестра, папу и св. Турне, рыцаря. И чтобы не повторять выдумки других, хотя, впрочем, он и в другом сильно от них отклонялся, получив заказ написать Мадонну, он изобразил ее с усопшим Христом на коленях, других же святых как бы присутствующими при снятии со креста. А на крестах, расположенных выше, имеющих вид древесных стволов, распяты двое обнаженных разбойников; кругом же кони, люди, распинающие Христа, Иосиф с Никодимом и Мариями были им изображены, дабы удовлетворить попечителя, которому хотелось, чтобы на всех названных образах были помещены все святые, находившиеся раньше в различных старых уничтоженных капеллах, для возобновления памяти о них в новых. Не хватало, помимо названных, еще одного образа, который написал Бронзино, с обнаженным Христом и восемью святыми. Таким образом и было покончено с названными капеллами, с которыми Джован Антонио мог бы справиться единолично, не будь он таким медлительным.

А так как он заслужил от пизанцев большую благодарность, ему после смерти Андреа дель Сарто предложено было написать образ для сообщества св. Франциска, оставленный названным Андреа незаконченным. Образ этот находится ныне в названном сообществе, что на площади Сан Франческо в Пизе. Для попечительства упоминавшегося собора он нарисовал несколько узоров для балдахинов и еще много таких же во Флоренции, так как он занимался этим охотно и в особенности вместе со своим другом – флорентийским живописцем Томмазо ди Стефано.

Когда Джованни Антонио был приглашен братией монастыря Сан Марко во Флоренции расписать торцовую стену их трапезной за счет одного из их братьев-послушников по имени деи Молетги, имевшего в миру большие денежные средства, ему захотелось постараться показать, на что он способен, и написать там Христа, насыщающего пять тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами. И он уже сделал рисунок со многими женщинами, детьми и другими лицами, находящимися в смятенной толпе, но эта история не понравилась братии, заявившей, что им нравятся вещи земные, обыкновенные и простые. Тогда, по их желанию, пришлось ему написать св. Доминика, как он, находясь в трапезной со своей братией, обнаруживает, что нет хлеба, и возносит моление к Богу, и весь стол чудесным образом покрывается хлебом, принесенным двумя ангелами в человеческом обличии. В произведении этом он так изобразил многих монахов из находившихся тогда в монастыре, что они кажутся живыми, в частности же послушника деи Молетги, прислуживающего за столом. После этого он написал в полутондо над столом св. Доминика у подножия креста с Распятым и плачущих Богоматерь и св. Иоанна Евангелиста, по сторонам же св. Екатерину Сиенскую и св. Антонина, флорентийского архиепископа, принадлежащего к этому ордену; все это было выполнено для работы фреской очень чисто и тщательно. Но гораздо лучше вышло бы у Сольяни то, что он задумал, ибо живописцы лучше выражают свои замыслы, чем чужие. С другой же стороны, честь и тому, кто, отказываясь от своего, не ропщет. Набросок тот с хлебами и рыбами находится у Бартоломео Гонди, которому кроме большой картины, написанной собственноручно Сольяни, принадлежит также много рисунков и головных портретов, написанных красками с натуры на грунтованных листах, полученных им от жены Сольяни, близким другом которого он был, после его смерти. Есть и у нас в нашей Книге несколько его рисунков, поистине прекрасных.

Для Джованни Серристори Сольяни начал большой образ, предназначавшийся для церкви Сан Франческо дель Оссерванца, что за воротами Сан Миньято, с бесчисленным множеством фигур; некоторые головы там чудесны и лучше всех, когда-либо им написанных. Однако когда названный Джованни Серристори умер, образ этот был еще не закончен, но тем не менее Джованни Антонио не спеша дописал его, так как получил за него сполна, и передал его мессеру Аламанно, сыну Якопо Сальвиати и зятю и наследнику Джованни Серристори; тот же передал его вместе с рамой монахиням ордена св. Луки, поставившим его на главный алтарь своей церкви, что на Виа Сан Галло.

Во Флоренции Джованни Антонио выполнил и много других вещей, частично оставшихся по домам горожан, частично же отправленных в разные места, но после того как было рассказано о главных, упоминать о них не приходится.

Был Сольяни человеком честным и весьма благочестивым и всегда занимался своими делами, не докучая никому из своих собратьев по искусству.

Учеником его был Сандрино дель Кальцолайо, расписавший табернакль на Канто делле Мурате, а для больницы дель Темпио он написал св. Иоанна Крестителя, призывающего бедняков в этот приют; сделал бы он и еще больше и лучше, если бы не умер молодым.

Его учеником был также Микеле, ушедший потом учиться к Ридольфо Гирландайо, имя которого и принял, а равным образом и Бенедетто, уехавший с Антонио Мини, учеником Микеланджело Буонарроти, во Францию, где написал много прекрасных вещей, и, наконец, Заноби да Поджино, выполнивший много работ для города.

В завершение всего, претерпев много от каменной болезни, усталый уже и немощный Джованни Антонио отдал душу Богу пятидесяти двух лет от роду. Смерть его принесла большое огорчение, так как он был человеком добрым и манера его очень нравилась, благодаря тому что он выражал благоговейность и именно так, как это нравится тем людям, которые, не прельщаясь трудностями в искусстве и всякими смелостями, любят произведения искренние, простые, нежные и изящные.

После его смерти было произведено вскрытие и нашли три камня, величиной в яйцо каждый. А при жизни он ни за что не соглашался, чтобы их вынули, никого и слушать не хотел.