Онлайн чтение книги Легенда ночи
Часть первая. Поверье

Я сидела на лекции по сценарному мастерству, но совсем не слушала преподавателя. Мой взгляд постоянно обращался к окну. Февраль в Москве был очень снежным. Казалось, что природа наверстывает упущенное из-за аномально теплой осени и спешит выдать всю порцию холода и снега. Вот и сейчас в огромное окно аудитории беспрерывно летят крупные снежинки, и от этого пейзаж за стеклом кажется размытым и искаженным.

– Лада, не соблаговолите повторить, что я сейчас рассказывал? – раздался громкий голос, как мне почудилось, прямо над моим ухом.

Я вздрогнула и повернула голову. Наш преподаватель стоял в проходе между столами и довольно ехидно на меня смотрел.

– Я, конечно, понимаю, что вид за окном кажется вам интереснее, чем та информация, которую я пытаюсь до вас донести. И все-таки? Я жду!

Однокурсница Ира, сидящая рядом, аккуратно повернула маленький ноутбук, я скосила глаза и четко прочитала:

– Даже в самом маленьком рекламном ролике мы должны соблюдать основные законы драматургии, то есть обязательно должны быть экспозиция, завязка, развитие сюжета, захватывающая дух кульминация и развязка. Иначе получится бесхребетное произведение, похожее на недоваренную кашу.

Я увидела, как у преподавателя взлетели брови.

– Я так и сказал «недоваренная каша»? – явно удивился он.

В аудитории раздались смешки, затем несколько голосов подтвердили про «кашу».

– Ну хорошо, хорошо! – улыбнулся преподаватель. – Главное, чтобы вы потом эту «кашу» не выдавали на экран. Спасибо, Лада! – зачем-то поблагодарил он меня и вернулся к своему столу. – Продолжим?

Я посмотрела на улыбающуюся Иру и тихо сказала:

– Спасибо! Выручила!

Она лишь кивнула и вновь стала стучать по клавиатуре. Я вздохнула и тоже уткнулась в экран своего ноутбука. Но никак не могла сосредоточиться на предмете. Буквально через пять минут я перестала слышать рассуждения о важности правильно выведенной кульминации и отдалась своим мыслям.

Мне нравилось учиться. Правда, я пока была на первом курсе, но предметы оказались очень интересными. Из нас готовили режиссеров рекламы, и я сама выбрала именно этот институт, хотя мама настаивала, чтобы я получила профессию врача. Она много лет работала акушеркой и мечтала, чтобы единственная дочь пошла по ее стопам. Но такая специальность меня совершенно не привлекала. Я с детства отличалась буйным воображением, любила фантазировать, придумывать всевозможные истории, поэтому стать режиссером рекламы, или, как нас еще называли, клипмейкером, мне показалось очень заманчивым и соответствующим моему характеру и способностям. И пока не разочаровалась.

Но именно сегодня мне не сиделось на лекциях. С утра странная тоска не давала покоя. Я думала лишь о Греге, он буквально стоял у меня перед глазами. Мы не виделись уже больше месяца, и я ничего не знала о нем. Его не было ни «В контакте», ни в аське, его телефон находился постоянно «вне зоны», и сам он не выходил на связь. И что меня особо угнетало, Грег ни разу за это время мне не приснился.

С Грегом, вообще-то его зовут Григорий, я познакомилась прошлой осенью в октябре. Произошло это случайно. Хотя сейчас я думаю, что все в мире предопределено и случайностей как таковых не бывает. Однажды я прочитала в одной из книг Сафарли[2]Сафарли Эльчин – русскоязычный писатель, живущий в Турции. Родился в Баку в 1984 г. следующее высказывание: «Случай – это псевдоним Бога, когда он не желает подписываться своим именем» – и полностью с ним согласна. Мама отправила меня на несколько дней в деревню к бабушке. Осень была необычайно теплая и туманная. 19 октября у меня день рождения. Наша встреча произошла примерно за неделю до него. Кстати, как потом выяснилось, у Грега день рождения тоже в октябре, но 21-го. И ему тоже восемнадцать лет, как и мне. Но… ему всегда восемнадцать, а вот я взрослею, и это неизбежно. Я вдруг представила, что мне уже сорок, я выгляжу располневшей матроной, с морщинами на лице и тщательно прокрашенными, чтобы скрыть седину, волосами, а рядом мой любимый, все такой же юный, стройный, с нежной белой кожей, ясными голубыми глазами, густыми черными блестящими волосами. Подступили невольные слезы, и я отвернулась к заснеженному окну.

– Вот вы думаете, что законы драматургии – это что-то отвлеченное, научное и ничего общего с обычной жизнью не имеющее, – услышала я громкий голос преподавателя и повернула голову.

Он медленно ходил по проходу между столами, и эта фраза отчего-то привлекла мое внимание. Хотя, похоже, не только мое, но и остальных студентов – в аудитории наступила относительная тишина.

– Что вы имеете в виду? – раздался звонкий голос одного из моих сокурсников.

Преподаватель остановился и посмотрел на спросившего. Его глаза блестели.

– Эти законы отлично применимы в жизни и помогают понять получше всяких доморощенных психоаналитиков… например, то, что происходит между двумя влюбленными.

– А если тремя? – спросил кто-то озорным голосом.

И все дружно рассмеялись.

– Количество партнеров сути не меняет, – не смутился преподаватель. – Вы анализируете, понимаете, когда наступила завязка, и, вооруженные знаниями, можете отследить, как пойдет развитие… сюжета, то бишь ваших отношений. Также вы четко знаете, что развитие романа непременно приведет к кульминации. Без этого никуда! А потом всегда следует развязка. Кстати, именно момент спада часто приводит к ссорам и разрыву. Если все это держать в голове, то можно избежать подобных спадов и ссор.

– Но ведь тогда получается манипуляция чистой воды, – вдруг сказала Ира. – Разве в любви такое возможно? Когда любишь, полностью теряешь голову, тут уж не до отслеживания всех этих кульминаций, развязок и тому подобного.

Все притихли и внимательно смотрели на преподавателя. Он поправил очки, вздохнул и сказал, что мы пока дети, верим во всякие романтические бредни, а любовь – это искусство, и хотим мы того или нет, оно строится по вполне определенным законам.

– Закончим лирическое отступление и вернемся к материалу, – добавил он. – Кульминаций в сюжете может быть несколько, но по накалу они всегда разнятся…

Но я уже его не слушала. Полученная только что информация заставила меня задуматься. Да, несомненно, в чем-то наш преподаватель прав. «Экспозицией» наших с Грегом отношений можно считать ту первую встречу. Я увидела драку в овраге. Деревенские парни напали на незнакомого мне молодого человека. С первой встречи он произвел на меня неизгладимое впечатление своей утонченностью, бледностью, аристократизмом и какой-то странной неуязвимостью. Он небрежно отмахивался от нападавших, словно от надоевших мух. Их явно бесило, что они втроем не могут с ним справиться. Когда я вмешалась, они убежали. Так я и познакомилась с Грегом. Но он тогда даже не попытался взять мой телефон, что меня, конечно, сильно задело. А вот «завязка» произошла несколько позже. Я вновь встретилась с ним в ночном клубе буквально через несколько дней и в первую минуту не узнала его, так как из брюнета с короткой стрижкой он превратился в длинноволосого блондина.

Я улыбнулась, вспомнив, как тогда недоумевала, а потом злилась, потому что Грег казался явно равнодушным ко мне, да еще пригласил мою подругу Лизу покататься на машине. Теперь я знаю, что это была манипуляция, он хотел привлечь мое внимание.

«Милый мой, любимый! – с тоской подумала я, вновь глядя в окно. – Где ты сейчас? Я так хочу тебя увидеть, поговорить с тобой, обнять, почувствовать твои поцелуи!»

– Ладка, ты чего сегодня такая? – раздался шепот, и я украдкой вытерла глаза.

Повернувшись, столкнулась с любопытным взглядом Иры.

– Случилось чего? – продолжила она. – Ты опять лекцию не пишешь. Препод уже на тебя косится.

– Так… обдумываю то, что он сказал о развитии отношений по определенным законам, – тихо ответила я.

– С парнем своим поругалась, – сделала она странный вывод.

Я внимательно посмотрела на Иру. Мы как-то сразу подружились, еще с начала занятий. С ней я общалась чаще, чем с другими однокурсниками. А после новогодних каникул Ира решила, что мы – лучшие подруги, постоянно ходила со мной, сидела рядом на лекциях. Хотя мне, по большому счету, было все равно. Ее круглое румяное лицо, каштановые волосы, подстриженные в короткую мальчишескую стрижку, карие небольшие глаза и пухлые красные губы не были лишены привлекательности. Правда, она была полноватой, если не сказать толстой, но абсолютно не комплексовала по этому поводу. У нее был общительный характер, и она со всеми находилась в отличных отношениях. Но я никогда с ней не откровенничала и не делилась своими переживаниями. Поэтому меня немного удивило такое предположение.

– С чего ты взяла, что у меня вообще есть парень? – прошептала я.

– Конечно, есть! Просто ты очень скрытная, Ладка, – с обидой заметила она. – А ведь я считаю тебя своей подругой.

– И я тебя, – не совсем уверенно ответила я.

– Я даже вчера совершенно случайно его увидела. И он очень хорош собой. В жизни не видела такого интересного пацана!

При этих словах я так сильно вздрогнула, что дернула «мышкой» и тут же выпустила ее, с испугом посмотрев в экран монитора. С файлом все было в порядке.

– Поясни, – взволнованно сказала я, повернувшись к ней.

Она молча пододвинула мой ноутбук, свернула текст лекции, зашла в «Мои документы» и открыла фотографию.

– Ты же сама мне вчера разрешила после второй пары почитать материал про Дзеффирелли[3]Франко Дзеффирелли – итальянский режиссер. у тебя в ноуте… пока ты ходила перекусить. И я совершенно случайно открыла этот снимок.

– Случайно?! – раздраженно спросила я. – А не потому ли, что тут стоит подпись «Грег и Лада»?

– Ну прости! – умильным тоном сказала Ира и заглянула мне в глаза. – Любопытно стало!

– Надеюсь, ты никому тут его не демонстрировала? – поинтересовалась я.

– Что ты! Никому!

Мы замолчали и обе посмотрели на открывшуюся фотографию. Увидев любимое бледное лицо Грега, я закусила губу. Это был снимок картины, на ней мы сидели на земле спиной друг к другу, причем Грег находился как бы в ночи, а я – на свету. Я смотрела на его точеный профиль, на короткие черные волосы, на бледно-розовые приоткрытые губы, и меня заполняла нежность. Я погладила экран.

– Красавчик, – восхищенно прошептала Ира. – Ты тут тоже хороша!

Я перевела взгляд на свои распущенные светло-русые волосы, золотящиеся на солнце, на розовое лицо с серыми глазами, небольшим, чуть вздернутым носом и улыбающимися алыми губами. На этой картине я нравилась сама себе, но мне казалось, что Рената чуть приукрасила мою внешность. Рената – сестра Грега, и именно она нас нарисовала.

– А фотки есть? – не унималась Ира. – А то тут вы нарисованные. Хотелось бы посмотреть на твоего парня во плоти, так сказать.

Но я не успела ей ответить, так как преподаватель приблизился к нам и грозно сказал, что кульминацией сегодняшней лекции, по всей видимости, явится наше немедленное изгнание из аудитории.

– Если вам неинтересен материал, – добавил он, – можете вообще не посещать мои занятия. Но и на зачет тогда надеяться бессмысленно.

– Простите, – пискнула Ира и выпрямилась.

– Мы – само внимание, – сказала я и обворожительно ему улыбнулась.

– Последнее предупреждение, девушки, – заметил он и отошел от нашего стола.

Я закрыла снимок и уткнулась в текст лекции. Но по-прежнему не могла сосредоточиться.

«И у нас была своя кульминация, – думала я. – Это случилось, когда я уже безумно влюбилась в Грега и узнала, что он… вампир».

Я повторила про себя это слово, но оно уже не пугало меня так, как раньше. Я вспомнила, как это произошло. Тогда в моей жизни появилось сразу несколько новых знакомых. Например, Динар. Обычный паренек, правда, неравнодушный ко мне, – так я думала. Дино был альбиносом. Его узкие глаза и высокие скулы при белоснежных волосах выглядели странно. Когда мы встретились, ему было двадцать два года, и я считала его взрослым и умным.

Еще я познакомилась с Ренатой. Правда, сперва она казалась мне довольно странной девушкой. Обстоятельства сложились так, что однажды мы очутились в одном из подземелий Москвы. Никогда не забуду перенесенного мною шока. Ведь я думала, что люди, с которыми я общаюсь последнее время, обычные ребята. И вдруг узнаю, что Грег и Рената – вампиры, а Дино – охотник за ними. К тому же Дино оказался дампиром, то есть рожденным от земной женщины и вампира. Как выяснилось, я для него служила лишь приманкой, с помощью которой он вышел на Грега и Ренату.

На этом моем воспоминании лекция закончилась. Все закрыли ноутбуки. По правде говоря, я устала, и у меня даже начала болеть голова. После перемены мы должны были идти в учебную монтажку. Но я решила отправиться домой.

– Перекусим? – предложила Ира.

Я посмотрела на ее круглое улыбчивое лицо, потом перевела взгляд на собирающихся сокурсников. Я знала, что многие меня недолюбливают, считают слишком гордой и необщительной, хотя это не так. Но вместе с тем я пользуюсь успехом у парней нашего курса. Однажды в течение недели я получила пять приглашений на свидание. Позже я поняла, что их притягивает мой замкнутый вид, отсутствие всякого кокетства в сочетании с хорошеньким личиком и ладной фигурой. Видимо, они чувствуют, что я совершенно ими не интересуюсь. А это, как известно, всегда раззадоривает. Я запомнила фразу из одного фильма. У героя спрашивают: «Почему ты так сильно ее любишь?» И он отвечает: «Потому что я ей… не нужен!» А мне действительно не нужен ни один из этих парней, мое сердце навечно отдано Грегу.

Но из-за моего успеха у однокурсников все девушки дружно меня невзлюбили. И только Ира общалась со мной с явным удовольствием. Я ценила это, к тому же мне нравился ее открытый характер, правда, иногда закрадывалась мысль, что она не так проста, как хочет казаться. Но я не задумалась над этим.

– Лада, ты сегодня определенно зависаешь, – заметила Ира, не дождавшись моего ответа.

– Знаешь, я, наверное, домой пойду, – сообщила я. – С утра что-то голова болит, неважно себя чувствую.

– Так еще занятия по видеомонтажу! Пропустишь?

– Скорей всего, да, – кивнула я. – Дашь потом списать?

– Сегодня же тема «Кодирование фильма в MPEG-2», а потом в монтажке еще работать будем.

– И что? – вяло ответила я. – Не могу, понимаешь? Голова просто раскалывается!

– А таблетку? – озабоченно предложила Ира.

– Принимала, не помогло!

– Давление, наверное, – пробормотала она. – Или из-за парня своего страдаешь?

Я не ответила, потому что ее настойчивое любопытство стало меня раздражать. Сунула ноутбук в сумку, покидала туда остальные вещи и направилась к выходу из аудитории.

На улице я вдохнула полной грудью морозный воздух и подставила лицо под летящие снежинки. Они скользили по моим щекам, таяли на губах.

– О, какая хорошенькая снегурка! – раздался мужской голос.

Я открыла глаза и недовольно посмотрела на проходившего мимо мужчину. Он зачем-то подмигнул мне и устремился дальше по улице.

«А ведь я даже без косметики!» – подумала я и улыбнулась.

Последнее время представители противоположного пола действительно стали обращать на меня намного больше внимания, чем раньше. Конечно, я уже была не школьницей, но не сказать, что моя внешность как-то кардинально поменялась. Стиль одежды стал более строгим, но это лишь когда я ходила на лекции, остальное время по-прежнему носила джинсы, кроссовки, свитерки, куртки с капюшонами. Мне было удобно в спортивной одежде. Мама, правда, пыталась как-то повлиять на меня и предлагала купить что-нибудь элегантное или даже «гламурное», но меня раздражали вычурные наряды в этом стиле. Хотя многие девушки в институте одевались именно так. Мне же казались смешными все эти короткие юбки, узкие сапоги на высоченных каблуках или платформах, обтягивающие кофточки с неприличными декольте и обязательно какими-нибудь блестящими узорами из пайеток или стразов, похожих на битое бутылочное стекло. А уж макияж и вовсе вызывал недоумение. Словно девушки приходят не на лекции, а выходят как индейцы на тропу войны, таким вызывающим был раскрас. Сама я косметикой практически не пользуюсь, только если собираюсь куда-нибудь в театр, клуб или на вечеринку к друзьям.

К тому же лишних денег на изысканные наряды у нас с мамой нет. С отцом они давно развелись, и мама категорически отказалась от его помощи. И на то были свои причины. Так что мы жили только на ее зарплату. Она работала в частном роддоме и получала неплохие деньги, но все равно при нынешней дороговизне нам их не всегда хватало. Я уже подумывала о том, чтобы пойти подрабатывать, но мама была против. Она считает, что я должна окончить хотя бы первый курс, а там уже решать, смогу ли выкроить время на работу. Я учусь в негосударственном институте. Он называется Технический институт культуры, обучение тут исключительно платное и недешевое. И студенты здесь соответствующего уровня. В основном из обеспеченных семей, некоторые – выходцы из известных киношных династий. Многие приезжают в институт на дорогих машинах. И, насколько я знаю, никто из моих сокурсников не подрабатывает.

Мое обучение оплатил отец. Он вполне обеспеченный, работает PR-директором одного из крупнейших рекламных агентств Москвы. Тогда я еще с ним общалась и считала его лучшим человеком на свете. Но потом все изменилось…

Я свернула с Большой Андроньевской, на которой находился институт, на Таганскую улицу. Пройдя дворами, оказалась на Воронцовской, где и был мой дом. Мама работала посменно, сегодня она была в ночную. Войдя в квартиру, я позвала ее. Но мама не откликнулась. Видимо, куда-то ушла, причем недавно – борщ на плите был еще горячим.

Я пообедала и отправилась в свою комнату. Постояв в задумчивости у компьютера, все-таки решила пока за него не усаживаться. Легла на кровать и уставилась в потолок. Настроение, неважное с утра, окончательно упало. Я с трудом сдерживала слезы, настолько сильная тоска на меня навалилась. Я, не отрываясь, смотрела на картину, висящую на стене напротив кровати. Именно ее фотографию видела Ира.

«Какая она чрезмерно любопытная, – раздраженно подумала я и вытерла слезинки в уголках глаз. – Нужно будет удалить снимки картины из ноута!»

Взяла плеер, воткнула наушники, нашла альбом группы «Серебро» и вновь улеглась. Смотрела на бледный профиль Грега на картине и страстно желала, чтобы он оказался рядом… и прямо сейчас.

слышала я в наушниках и не сводила глаз с картины.

Я вспомнила, что Рената обладает необычайной способностью входить внутрь собственных картин. Это ее любимое развлечение. Она рисовала, к примеру, солнечную опушку, покрытую цветами, затем оказывалась на ней и наслаждалась ясным летним днем без всякого для себя вреда. В обычной жизни и Рената, и Грег избегали солнечного света. Нет, он не сжигал их, как это описано во многих легендах о вампирах, но в его лучах они впадали в состояние, похожее на анабиоз, и могли стать легкой добычей охотников.

Я смотрела на Грега, прислонившегося спиной ко мне. Грег находился на той половине, которая изображала глубокую ночь. Небо казалось почти чернильным, земля словно была окутана темно-фиолетовой дымкой тумана, и ноги Грега тонули в нем. Но его бледный профиль четко выделялся, и Грег был как живой. Мне даже подумалось в какой-то миг, что я заметила трепет его длинных ресниц…

Я настолько погрузилась в созерцание любимого лица, что стала успокаиваться и впадать в какое-то заторможенное состояние. Мои глаза медленно закрылись, улыбка приподняла уголки губ.

– Любовь в тебе и во мне… и она никогда не закончится, – прошептала я.

– Никогда не закончится, – услышала я нежный голос, звучавший словно эхо.

Я почувствовала легкое щекотание ресниц по моей щеке, повернула голову и утонула в кристально чистой голубизне глаз. Увидела, как плавно опускаются длинные черные ресницы, прикрывая этот затягивающий в себя прозрачный омут, и счастливо вздохнула.

– Грег, – прошептала я в его раскрытые губы, – ты вернулся…

Меня не удивило его внезапное появление. Грег был вампиром, а значит, обладал сверхспособностями и мог исчезать и появляться, где и когда ему вздумается.

– А я и не уходил, – еле слышно ответил он и легко прижался прохладными губами к моим задрожавшим губам. – Я всегда с тобой, любовь моя.

– Ты всегда во мне, – отозвалась я. – И это упоительно! Но я очень тоскую, когда не вижу тебя! Где ты был так долго?

Я отодвинулась, легла на бок и подперла рукой голову, не сводя с него глаз.

– Когда я тебя оставил… – начал он.

– Это было в начале января, – с горечью заметила я, – а сейчас уже конец февраля.

– Неужели ты забыла, в какой момент я тебя оставил? – Он лег на спину.

Я, едва касаясь, провела пальцем по его высокому лбу, затем спустилась по контуру носа и коснулась приоткрытых губ. Грег слегка укусил меня за кончик пальца, я машинально отдернула руку, и он тихо рассмеялся.

– Видишь, я стал спокойнее относиться к твоей близости, – заметил он. – И даже могу легко кусать тебя без опасения, что потеряю над собой контроль.

Я вновь коснулась его рта пальцами, словно приглашая еще раз укусить. Но он лишь подул на них, смешно сложив губы в «сердечко». Я тут же склонилась и припала к ним. Мне невыносимо хотелось почувствовать их вкус, окунуться в восхитительное ощущение близости, возникающее всегда, когда мы рядом. Мне чудилось, что все мое тело тает, мы сливаемся с Грегом и превращаемся в одно существо, что нас словно бы окутывает покрывало нежности, теплоты, умиротворения и мы оказываемся в огромном светящемся коконе, заполненном любовью.

Грег целовал меня нежно и осторожно, но мне уже хотелось более сильных ощущений. Нежность разгоралась изнутри страстью, словно из прохладной сердцевины голубого колокольчика вырастала алая жаркая роза. Но я помнила, как обычно Грег реагировал на подобные бурные проявления чувств, как он из ласкового парня превращался в жаждущего крови вампира и с невероятным трудом останавливался в последний момент и оставлял меня. Поэтому я старалась изо всех сил сдерживать себя и целовать его мягко и легко. Но Грег в этот раз сам словно разгорался изнутри. И я почувствовала, что в глубине его холодной сущности начинает полыхать пламя. Он, не разжимая объятий, перевернул меня на спину и лег сверху. Мое домашнее платье из очень тонкого трикотажа позволяло максимально ощущать прикосновения его тела, и мне казалось, будто я лежу голой. Я обхватила Грега руками, мы целовались, не отрываясь, и я практически потеряла голову.

И вдруг во время очень долгого и глубокого поцелуя я ощутила знакомое мне давление все увеличивающихся резцов и невольно отпрянула. Грег оторвался от меня. Я смотрела на его бледное лицо и блуждающий взгляд, на приподнятую верхнюю губу, на обнажившиеся белоснежные зубы с длинными острыми клыками, но страха, как раньше, уже не испытывала. Я безоговорочно верила Грегу и знала, что он ни за что не причинит мне вреда. Я просто ждала, когда он придет в себя.

Постепенно его лицо приняло невозмутимое выражение, кожа разгладилась, зрачки сузились, красные губы побледнели, словно от них отхлынула кровь, и сомкнулись, спрятав зубы.

– Любимый, – тихо сказала я и, освободившись из его объятий, села, поправляя сбившееся платье.

– Лада, – прошептал он и заглянул мне в глаза.

– Все-таки ты еще не можешь спокойно переносить мою близость.

– Пока не могу, – после паузы ответил он и лег на спину, заложив руки за голову.

– Решения проблемы все еще нет? – еле слышно спросила я.

– Я стараюсь, – сказал он и закрыл глаза.

Узнав, что парень, которого я полюбила всей душой и без которого не представляла дальнейшей жизни, вампир, я испытала шок. Пыталась забыть его, не встречаться, ничего больше не знать ни о нем, ни о его близких, но у меня ничего не получилось. Это было сильнее меня. Любовь, возникшая между нами, была поистине нечеловеческой и какой-то гипнотической, она жила в нас вопреки всему. Грег рассказал мне о поверье, которое ходило между вампирами. Будто бы если девушка с чистой душой, к тому же не знавшая физической любви, искренне полюбит вампира, то он сможет пройти обратное превращение и стать нормальным человеком. Когда я об этом узнала, моей радости не было предела. Тогда исполнилась бы моя самая заветная мечта, Грег был бы со мной всю жизнь, мы бы жили, как обычная пара, старились вместе. Возможно, у нас были бы дети. Я не хотела ничего другого и только в этом видела единственно возможное для меня счастье.

Но все оказалось не так просто. Моя близость сводила его с ума, а уж воздействию девственной крови он вообще не смог бы сопротивляться. Я была готова на все, лишь бы он стал обычным парнем, хотела полностью ему принадлежать. Но Грег ни разу не смог выдержать даже вполне невинные ласки. Его сущность мгновенно давала о себе знать, и он хотел лишь одного – укусить меня, напиться моей крови. Причем ни он, ни Рената уже давно не охотились на людей. Они держали дома кроликов, их кровь и служила им пищей.

Последний раз мы пытались в январе. Это было в его загородном особняке, который находился в деревне, где мы и познакомились. После Нового года я приехала к бабушке на пару дней. Грег меня ждал. Оказавшись в его особняке, мы поднялись на второй этаж в его комнату. Мы целовались, ласкали друг друга… Но скоро я там осталась в одиночестве, потому что Грег, почувствовав, что не может с собой справиться, исчез. Помню ощущение пустоты и потери, охватившее меня. Я вернулась в дом бабушки, закрылась в комнате и проплакала несколько часов. А потом начала терпеливо ждать, когда Грег снова появится. И вот дождалась.

Мы не виделись больше месяца, и мне показалось, будто что-то в нем изменилось. Не внешне, нет. Я внимательно смотрела на его утонченное аристократичное лицо, на черные ресницы, бросающие трепещущие тени на бледные щеки, на тонкий нос, на изящно очерченные губы и не замечала особых перемен. Грег выглядел так же, как четыре месяца назад, когда я впервые его встретила. Но при этом он казался мне более мягким и каким-то беззащитным. Грег напоминал сейчас милого маленького мальчика, в нем не осталось практически ничего от того загадочного и опасного молодого человека демонического вида, каким я его знала в первый месяц знакомства. И эта метаморфоза вызвала у меня прилив материнской нежности, появилось желание защитить его, оберечь, приласкать.

Я потянулась к нему, он открыл глаза и повернулся ко мне. Я легла рядом и положила голову ему на плечо. Он обнял меня и тихо вздохнул.

– Должен же быть какой-нибудь выход, – сказала я, поглаживая его грудь. – Решение наверняка существует.

– Я уже не знаю, – ответил он. – Может, все это просто сказки, как считает Рената, и обратного пути нет.

– Что ты такое говоришь?! – возмутилась я и даже села, упираясь руками в его грудь и глядя в глаза. – Как это нет? Что же тогда с нами будет?

– Ничего, – усталым голосом произнес Грег, отводя с моего лица упавшие пряди. – Так и будем жить. Обещаю, что никогда не предам тебя, не оставлю… до самого конца.

При этих словах слезы навернулись на мои глаза. Я тут же представила, как становлюсь старухой, а он все так же молод. Это видение посещало меня уже не раз и вводило в глубочайшую меланхолию. Да и какая бы девушка смирилась с подобным? Грег внимательно смотрел на меня.

– Не хочу так! – тихо сказала я и снова легла рядом, обнимая его. – В крайнем случае я ведь могу стать вампиром и тогда буду твоей подругой навечно.

Я почувствовала, как при этих словах Грег вздрогнул, и обняла его крепче, уткнувшись носом ему в шею.

– Нет, только не это! – взволнованно произнес он. – Ты сама не понимаешь, что говоришь. Быть вампиром не так замечательно, как кажется. Да, мы производим неизгладимое впечатление своей неподражаемой красотой, но это лишь изощренный замысел Тьмы. Наша красота – приманка для людей. Мало кто может устоять перед ней, поэтому жертвы столь легко идут к нам в руки. Но представь на миг, каково это быть таким вечно, знать, что это никогда не закончится, постоянно бороться со своей черной сутью или не бороться и множить себе подобных, и убивать… без конца убивать… Никакие ваши земные ужасы с этим не сравнятся. И ты хочешь, чтобы я по своей воле тебя такой сделал? Пусть даже ради того, чтобы мы не расставались вечно?

Грег отстранил меня и приподнялся на локте. Его глаза горели, прекрасное лицо исказилось.

– Тогда остается одно, – мягко произнесла я. – Попытаться выполнить условия поверья.

– Или оставить тебя навсегда, – еле слышно добавил он.

– Нет! – вскрикнула я и обняла его.

– Лада, ты уже дома? – раздался в этот момент голос мамы.

И мои руки уже обнимали пустоту. Я быстро вытерла глаза и навесила на лицо дежурную улыбку. Мама заглянула в комнату. Ее лицо казалось встревоженным.

– Я думала, что ты сегодня допоздна в институте, – сказала она, входя и садясь на край кровати. – Ты же говорила, что у вас две пары, а потом еще вроде монтаж и семинар по… уж и не помню по чему.

– По итальянскому кино, – сказала я, пытаясь принять невозмутимый вид. – Просто я почувствовала себя неважно и ушла раньше. Голова что-то разболелась, а анальгин не помог.

– Анальгин?! – тут же возмутилась она. – Зачем же сразу? Нужно давление измерить. Что-то ты бледненькая, да и глаза красные! Наверное, опять за компьютером сидела?

– Нет, видишь же, я лежу, – ответила я, а мама встала и быстро вышла из комнаты.

Я знала, что она сейчас вернется с тонометром. Так и произошло. Давление у меня оказалось выше, чем обычно, и мама удивилась. Как правило, оно у меня было низким.

– Что же это? – задумчиво проговорила мама, трогая мой лоб. – Давление скачет? А тебе ведь всего восемнадцать! Уже вегетососудистая дистония? Быть того не может! Я ведь все отслеживаю!

– Мама, да не волнуйся ты так, – сказала я и встала, – а то у самой голова разболится. Тем более что у меня уже все прошло, и я чувствую себя намного лучше. Сейчас чаю выпью и вообще буду в норме. Тебе когда на дежурство?

– Да уже скоро, – озабоченно ответила она. – Я в универсам ходила, колбаски свежей, сыра купила. И вафельный тортик, шоколадный, твой любимый.

– Вот и чудненько! – как можно более радостным голосом произнесла я. – Как раз к чаю.

– Может, мне позвонить на работу и поменяться сменами? – задумчиво проговорила она.

– Это еще зачем? – удивилась я. – Мам, я абсолютно здорова! Сейчас чаю выпью и примусь за учебу. Домашние задания у нас всегда интересные. Это тебе не в школе. Мы проходим итальянских мастеров. В плане у нас Франко Дзеффирелли. Его фильм «Ромео и Джульетта» я смотрела несколько раз, а вот «Бесконечную любовь» ни разу не видела. Ира принесла мне сегодня диск. Хочу посмотреть его вечерком.

«Вот если бы вместе с Грегом!» – мелькнула мысль. И я украдкой вздохнула.

Когда мама ушла на работу, я действительно поставила фильм «Бесконечная любовь», уселась на диван в гостиной и начала смотреть. Верхний свет включать не стала, зажгла лишь маленькое бра в виде золотистого шара, висящее над диваном, обняла подушечку и не сводила глаз с экрана. История совсем юных влюбленных, против связи которых категорически возражали родители, была очень трогательной и романтичной. Но я думала о Греге и без конца теребила цепочку с кулоном, который он мне подарил в новогоднюю ночь. Кулон представлял собой округлый прозрачный флакончик, выточенный из алмаза. И он был заполнен кровью Грега. От этого казалось, что кулон рубиновый. Кровь не меняла цвет, не густела, а оставалась свежей, словно Грег только что накапал ее в флакон. Правда, я его с тех пор ни разу не открывала. Я знала, что кровь вампира ядовита, Грег сразу предупредил меня об этом. Но в малых дозах, сказал он, его кровь является чем-то вроде антисептика. Он хотел хоть как-то оберечь меня, когда не находился рядом. Я это понимала. Для меня кулон стал чем-то вроде живой частицы моего любимого, и когда мне становилось особенно тоскливо, я гладила и целовала его холодную поверхность.

– Милый мой, – шептала я, поглаживая кулон, – как мне хочется быть с тобой! Ну почему мы так редко видимся?

Я отлично знала ответ на этот вопрос, но все-таки постоянно задавала его себе и мечтала, что наступит такое время, когда мы не будем разлучаться ни на один миг.

На экране в этот момент главные герои встретились после длительной вынужденной разлуки в номере дешевого отеля. Причем девушка твердо решила, что их любовь обречена и поэтому им лучше расстаться навсегда. Я прижала кулон к щеке и с трудом сдерживала слезы, наблюдая, как она озвучивает свое решение. Юноша выглядел таким страдающим, раздавленным, растерянным, что я не выдержала и расплакалась. И вдруг девушка на экране тоже не выдержала. Они бросились в объятия друг друга и начали жадно, страстно целоваться.

– Не плачь, – раздался рядом тихий голос.

Я вздрогнула и открыла заплаканные глаза, уже начиная улыбаться. Возле меня сидел Грег.

– Я так мучаюсь, когда ты плачешь, – сказал он. – Даже если виной тому обычный фильм.

– Любимый! – с восторгом прошептала я и придвинулась к нему.

Грег обнял меня и стал баюкать, приговаривая, что все будет хорошо.

– Ты ведь хочешь, чтобы мы проводили как можно больше времени вместе, – произнес он.

– Больше всего на свете! – подтвердила я. – Счастье – это когда ты рядом!

– Твоя мама вернется лишь утром? – уточнил он, и у меня сильно забилось сердце от волнения и предвкушения.

– Не раньше десяти утра, – ответила я и посмотрела в его засиявшие глаза. – Неужели ты хочешь…

– Останусь с тобой на всю ночь, – прошептал он.

– Люблю тебя, – одновременно сказали мы, не сводя глаз друг с друга.

В эту нашу первую ночь мы легли в постель не раздеваясь. Я боялась, что во сне могу не выдержать и Грег не выдержит тоже, если мы будем обнаженными. Я даже заменила домашнее короткое платье на трикотажный комплект из футболки и брючек. Грег остался в джинсах и водолазке. Мы выключили свет, забрались под тонкое стеганое покрывало и прижались друг к другу.

– Сладких снов, – прошептал он мне на ухо.

Я хотела ответить тем же, но вспомнила, что вампиры никогда не спят, уютно устроилась у него на плече и, как ни странно, довольно быстро уснула.

Проснулась я на рассвете, открыла глаза и сонно улыбнулась, глядя на едва различимое белое лицо Грега. Он смотрел на меня, его глаза блестели.

– Любимый, – прошептала я, чувствуя, что внутри все тает от его близости.

– Поспи еще, – ласково сказал он. – Не могу на тебя налюбоваться. Ты во сне похожа на ангела.

Грег коснулся моего лба губами и прижал меня к себе.

– Если бы так было всегда, – еле слышно проговорила я и снова уснула.

Когда зазвонил будильник и я открыла глаза, то сразу почувствовала холод и пустоту постели. Я была одна. Зажав кулон в руке, я повернулась на бок и обняла подушку. Мне показалось, что наволочка все еще хранит аромат Грега, и я уткнулась в нее носом, глубоко вдыхая запах. У меня было покойно на душе, ночь, проведенная в объятиях любимого, принесла умиротворение. Душа словно купалась в огромном море нежности, заполнявшем ее до отказа.

– Любимый, – пробормотала я и поцеловала кулон.

Когда все-таки я заставила себя встать, а мне нужно было в институт к первой паре, то, зайдя на кухню, тихо рассмеялась. Раньше Грег мне дарил цветы, а сейчас я увидела коробку с моими любимыми пирожными, целую гору винограда, яблок и груш и упаковку со свежей клубникой.

– Бог мой, как я все это объясню маме? – пробормотала я и открыла коробку с клубникой.

Пахла она восхитительно и выглядела так, как будто только что снята с грядки, причем выращена не в теплице, а в открытом грунте.

На первую пару – это был компьютерный дизайн – я все-таки немного опоздала и, заглянув в аудиторию, увидела, что преподаватель уже там. Я извинилась и быстро юркнула на свое место. Открыв ноутбук, вперила внимательный взгляд в препода и попыталась вникнуть в то, что он говорит. Ира толкнула меня локтем и зашептала:

– Чего опоздала?

– Проспала, – тихо ответила я. – Мама в ночную была, никто не разбудил вовремя.

– А будильник на что? – еле слышно хихикнула она. – Или ты с мальчиком своим была?

Ее неуемное любопытство выводило из себя, и я ответила довольно грубо:

– А твое какое дело?

Ира моргнула, ее лицо приняло растерянное и обиженное выражение, и я тут же устыдилась.

– Нет, не с мальчиком, – уже мягче ответила я. – Просто вчера за компом засиделась.

– Лада! – громко произнес преподаватель. – Мало того, что вы опоздали, так еще и болтаете!

– Извините! – быстро сказала я и сделала вид: я вся внимание.

Преподаватель кивнул и заговорил о важности освоения графического редактора. Мы с Ирой молча слушали, но иногда переглядывались и улыбались. У меня было отличное настроение. И хотя Грег исчез так рано, что мы с ним даже не попрощались, воспоминание о его присутствии рядом всю ночь вызывало в душе восторг и прилив любви.

«Мама часто дежурит по ночам, – думала я, – и никто не мешает нам проводить время вместе. Это было восхитительно! Столько часов в его объятиях!»

– А ты все улыбаешься, – услышала я шепот и повернула голову.

Ира смотрела с хитринкой. Ее карие глаза буквально впивались в мое лицо.

– И все-таки ты помирилась со своим парнем, – сказала она. – У тебя такой радостный взгляд.

Мне не хотелось омрачать свое настроение, поэтому я не стала ей ничего говорить. Пусть думает что хочет.

Две пары пролетели незаметно. Потом был перерыв около двух часов, и я задумалась, куда пойти. Воспоминание о горе фруктов и коробке с пирожными заставило вновь улыбнуться. Но я знала, что мама спит после ночного дежурства, и не хотела ей мешать.

– Сейчас куда? – поинтересовалась Ира. – Ты же рядом живешь? Наверное, домой?

– Скорее всего, нет, – задумчиво ответила я. – Мама отдыхает, у нее была ночная смена.

– А-а, – протянула она. – Ясненько!

– Что, девчонки, пошли в кафешку? – предложил однокурсник Дима, проходя мимо нашего стола.

Он был у нас главный красавец, почти все девушки на него заглядывались. Удивляло, что он не выбрал актерскую стезю, тем более что был внуком очень известного народного артиста России. Поначалу Дима это скрывал, что было легко, так как он носил другую фамилию. Но шила в мешке не утаишь, и скоро все знали, кто его родной дед. Это придало ему в глазах девчонок еще больше очарования, но он держался несколько обособленно и никого не выделял. Такое поведение лишь подогревало их пыл. Ира, насколько мне известно, тоже давно уже пала жертвой его обаяния и красоты.

Дима остановился и с ожиданием посмотрел на нас. Я увидела, как щеки Иры заливаются краской, как умоляюще она смотрит на меня, и решила согласиться ради подруги.

– Можно и в кафе, – ответила я и улыбнулась.

Дима тоже улыбнулся, подхватил Иру под руку и двинулся к выходу из аудитории. Я пошла следом, невольно отмечая, какой фурор произвело на однокурсников внимание Димы к нашим скромным персонам. Причем на нас неприязненно смотрели не только девушки, но и парни. Мне, по большому счету, было все равно, а вот Ира просто млела от счастья. Я видела, как она обернулась и окинула замерших ребят торжествующим взглядом, потом подмигнула мне и расплылась в улыбке.

«Кафешкой» в понимании Димы был весьма помпезный ресторан «Тиффани». Он находился не так далеко от института, на Нижегородской улице, но Дима усадил нас в свою «Тойоту». Ира, по-моему, потеряла дар речи от счастья. Она села на переднее сиденье и не сводила глаз с Димы. Про мое существование она словно бы и забыла. Я сидела сзади и думала о Греге. Мы мгновенно доехали до ресторана. Дима помог нам выйти из машины.

Когда мы оказались внутри, Ира замерла, изучая зал. Множество светильников, все явно ручной работы, витражные окна, стойка бара с полупрозрачной вставкой из оникса, колонны, мраморно-гранитный пол, пейзажи на стенах, гобеленовые скатерти, мебель из массива бука – все выглядело дорого и изысканно. Когда мы уселись за столик и начали изучать меню, Ира наконец вышла из ступора и придушенным голосом заметила, что она никогда не бывала в подобных заведениях.

– Кто знает, может, мы теперь всегда будем тут обедать в перерыве между лекциями, – попробовала я пошутить.

Но Ира не уловила юмора и посмотрела на меня явно испуганно.

– Ты цены видела? – прошептала она. – Накладно будет тут не то что обедать, но и просто чашку кофе выпить.

– Девочки, я вас пригласил, поэтому не волнуйтесь, – снисходительно произнес Дима. – За все плачу я.

– Спасибо, – прошептала Ира и расслабилась.

– А я предлагаю взять для всех готовый бизнес-ланч, – сказала я. – К тому же это вполне доступно, вот тут цена указана.

– Ну вот, облом, – недовольно заметила Ира. – Я-то уже вознамерилась попробовать блюда японской кухни с весьма заковыристыми названиями.

– Ира, возьми себе, что хочешь, – улыбнулся Дима.

Когда официант принес наш заказ, а я все-таки настояла на бизнес-ланче для себя, мы вначале ели молча. Но во время десерта расслабились и стали болтать обо всем. Я периодически поглядывала на Диму. Он, конечно, красив, но мне такой тип никогда не нравился. У него правильные черты лица, но большие темно-карие глаза с густыми загибающимися ресницами – девчонки как-то в аудитории на спор положили на эти ресницы по несколько спичек, и они не упали, – довольно пухлые красные губы и длинные вьющиеся каштановые волосы, на мой взгляд, выглядят слишком женственно. Хотя Ира так явно не считала. Она смотрела на Диму, как кошка на миску сметаны. Мне даже показалось, что ее глаза замаслились. Дима общался с нами ровно, никого особенно не выделяя, и я недоумевала, зачем он нас вообще пригласил на этот помпезный обед и на кого хочет произвести впечатление.

Потом мы вместе доехали до института. Дима помог нам выбраться из машины и отправился с нами в аудиторию. Когда мы вошли, взгляды сокурсниц, обращенные на нас, были красноречивы и явно враждебны. Но меня это, по правде говоря, мало волновало. А вот Ира смотрела на всех с гордым видом. Она даже попыталась пересесть от меня к Диме, но он сделал вид, что не понимает ее довольно прозрачных намеков, и устроился на последнем ряду, где обычно, и, как всегда, в одиночестве. Дима не стремился общаться с сокурсниками, и в этом мы были похожи. Для Иры лекция прошла мимо сознания. Она без конца вертелась, оглядывалась, шептала мне, что еще с осени без ума от Димы, и в конце концов получила строжайшее предупреждение от преподавателя. Но и это не привело ее в чувство. На ближайшей перемене она все еще пребывала в возбужденном состоянии, замучила меня разговорами о достоинствах Димы, упорно строила ему глазки и, наверное, раз сто сказала мне, что приняла твердое решение и прямо с этой минуты садится на строгую диету, чтобы как можно скорее сбросить лишний вес. Что, кстати, не помешало ей съесть плитку шоколада «в одно лицо».

«И это тоже, наверное, любовь, – думала я, наблюдая за ее разрумянившимся оживленным лицом. – Хотя, может, просто увлечение».

Я посмотрела на равнодушное лицо Димы, он в этот момент разговаривал с одной из сокурсниц и не обращал никакого внимания на Иру, и в душе ее пожалела. Я отлично понимала, что у нее нет никаких шансов. Да, Ира симпатичная девушка, но простовата, с милым, но маловыразительным лицом. Одевается она довольно консервативно, правда, ее полнота ничего другого и не позволяет. И, видимо, из-за этого выглядит значительно старше своих лет. Я знала, что ее родители довольно обеспеченные люди, но разбогатели не так давно, в шальные 90-е. Ира мне об этом не раз рассказывала с какой-то непонятной для меня гордостью. Они оплатили ее очень недешевое обучение, хотя профессию клипмейкера всерьез не воспринимали. На самом деле у меня тоже вызывало недоумение, зачем Ира выбрала именно эту специализацию. Да, она усидчиво занималась, дотошно записывала лекции, но, как говорится, звезд с неба не хватала, на мой взгляд, творческое начало в ней напрочь отсутствовало.

А вот Дима был явно на своем месте и в своей среде. В третьем модуле[4]Модуль – образовательный блок. Модульный учебный план для любого уровня профессионального образования состоит из образовательных блоков (гуманитарного, естественнонаучного, общетехнического, профессионального). ( Прим. автора .) у нас появился предмет «Режиссура». Ее преподавал один довольно известный театральный режиссер, и Дима был с ним на «ты». Все знали, что он лучший друг их семьи и Диму в раннем детстве чуть ли не на коленях качал. К тому же и учился Дима отлично, явно получая удовольствие от процесса и абсолютно не мучаясь над творческими заданиями, как это бывало с Ирой.

Я вновь посмотрела на Диму. Он сидел на краешке стола в небрежной позе, картинно откинув на плечи длинные вьющиеся волосы, и по-прежнему о чем-то оживленно разговаривал с девушкой. Она с ним активно кокетничала и поглядывала в нашу сторону. Ира уже злилась и периодически шипела мне на ухо весьма нелестные замечания о Диминой собеседнице. Он в этот момент поймал мой взгляд и вдруг широко улыбнулся. Я растерялась, а Ира посмотрела на меня с недоумением. Следующую пару она только и делала, что восторгалась вниманием Димы.

– Мы первые, кого он пригласил составить ему компанию, – шептала она. – А может, он всегда там обедает?

– И тебе никто не мешает, – с улыбкой ответила я. – От института рукой подать, а деньги на обеды у родителей возьмешь.

Я хотела подшутить над ней, но Ира восприняла мои слова всерьез. Она округлила глаза, придвинулась ко мне и зашептала еще возбужденнее:

– А ведь точно! Мне никто не мешает обедать в «Тиффани»! Место-то не куплено! А предки меня и так регулярно снабжают кругленькой суммой. Главное, создать у Димочки привычку видеть меня там постоянно, чтобы он сам хотел есть в моей компании.

– Ира! – тихо рассмеялась я. – Да ведь не факт, что он постоянно там питается!

Это, видимо, не приходило ей в голову. И она замолчала, нахмурив брови. Остаток лекции прошел более-менее спокойно.

После окончания занятий я решила сразу отправиться домой. Было уже почти пять вечера. Я знала, что мама и сегодня дежурит ночью, поэтому предвкушала, как Грег вновь появится у меня и, возможно, снова останется до утра. Мы, правда, ни о чем таком вчера не договаривались, но я уже привыкла, что он возникает из пустоты тогда, когда считает нужным, и так же внезапно исчезает. Мой любимый был «иной формой жизни», как он сам мне не раз говорил, поэтому я уже не удивлялась. В конце концов, ко всему привыкаешь. Грег, как и его близкие, конечно, создавал видимость обычной жизни. Он ездил на машинах, хотя я знала, что ему не составляет труда перемещаться в пространстве методом, похожим на телепортацию; пользовался Интернетом и мобильным телефоном, хотя мог читать мысли людей; имел квартиру, хотя, в принципе, подобное жилище ему не требовалось. Он был вынужден пользоваться видимыми благами цивилизации, чтобы не вызывать подозрения у окружающих. К тому же ни Грег, ни его близкие не могут долго жить на одном месте, ведь вампиры не старятся и находятся всегда в том возрасте, в котором произошло превращение. Поэтому через несколько лет они покидают насиженное место и перебираются куда-нибудь, где их никто не знает. Грегу вечно было восемнадцать, Ренате – двадцать. Я знала, что у них есть еще двое родичей – Порфирий и Атанас. Но с ними я пока была не знакома лично и даже не знала, как они выглядят и сколько им лет. Грег рассказал мне только, что они стали вампирами из-за родового проклятия, которое наложил на все поколения один из предков. Оно заключалось в том, что все самоубийцы этого рода становились вампирами.

Я не застала маму, так как пришла позже, чем рассчитывала. Решила, что неплохо бы придать квартире романтический вид, и заглянула по пути в торговый центр, накупила свечей в виде розовых сердечек, потом зашла в отдел нижнего белья и долго стояла возле необычайно нежного воздушного комплекта из белой короткой сорочки на узких бретельках и такого же короткого пеньюара из кружевной бледно-розовой ткани. Я представляла, как появлюсь перед любимым в таком облачении, что он скажет, как посмотрит. К тому же у меня были подходящие белые чулочки с розовой кружевной резинкой по краю. Они идеально подошли бы к такому наряду. Но меня смущала его цена. Комплект был мне явно не по карману.

Последнее время денежные вопросы вызывали у меня раздражение. Раньше с этим было проще… Мой отец вполне обеспеченный и состоявшийся человек, и я всегда им гордилась. Он никогда не жалел для меня денег, хотя настаивал на том, чтобы мама не знала, что он спонсирует какие-то мои покупки. Когда мне исполнилось шестнадцать, он открыл счет в банке на мое имя и положил туда кругленькую сумму, что сразу решило многие проблемы. Я снимала деньги со счета втайне от мамы, когда в этом возникала необходимость. Но потом кое-что произошло, и я увидела отца совсем с другой стороны. То, что я узнала, было словно ледяной водопад, внезапно обрушившийся на меня. Отец в молодости занимался бизнесом, у него было концертное агентство. И вот совершенно случайно мне стало известно, что это самое агентство устраивало на контрактной основе танцовщиц в зарубежные шоу, но на самом деле девушки попадали в публичные дома. Я пришла в ужас. Отец всегда вызывал мое восхищение, являлся для меня идеалом. И вдруг «бог» превратился в самого настоящего демона. Я мгновенно возненавидела его, вернула ему банковскую карточку и отказалась не только от какой-либо помощи, но и от общения с ним. Мама пыталась поговорить со мной, но я ничего не хотела слушать и твердо стояла на своем – у меня больше нет отца.

«Если бы не Грег, – подумала я, поглаживая кружева пеньюара, – я никогда бы не узнала правду… Стоп! – сказала я себе. – А ведь действительно именно Грег открыл мне глаза. Но зачем ему это было нужно? Что им двигало? Ведь он не мог не понимать, какую боль мне принесет подобное открытие! Тогда зачем?»

Я впервые задала себе этот вопрос.

– Вам помочь? – раздался над моим ухом голос продавца-консультанта, и я вздрогнула от неожиданности – так глубоко задумалась. – Отнести на кассу? Вы берете? – настойчиво спрашивала она.

– Да, – решила я, хотя внутренне сжалась, так как цена все еще казалась мне непомерной.

Продавщица мило мне улыбнулась и взяла вешалку с комплектом. Я походила еще между кронштейнами с нижним бельем, но уже ничего не выбирала, а смотрела на модели скорее машинально. Когда подошла к кассе, вначале хотела отказаться от покупки, но, вновь увидев сорочку и пеньюар, все-таки заплатила. Я еще задержалась возле цветочной палатки, так как дома не было ни одного букета. Мне хотелось, чтобы аромат цветов создавал праздничную атмосферу. Но все-таки решила ничего не покупать, да и денег практически не осталось.

Дома я первым делом бросилась в ванную. Вымыв голову, высушила и подвила волосы, но косметикой решила не пользоваться. Потом примерила купленный комплект. Полупрозрачная сорочка красиво облегала мою фигуру, а розовые кружева пеньюара подчеркивали нежный тон кожи. У меня не было подходящей обуви под этот комплект, и я осталась босиком. А потом все-таки надела белые чулочки. Я стояла перед зеркалом и смотрела на горящий алой кровью кулон на моей груди. Он явно дисгармонировал с воздушным утонченным нарядом, но снимать его мне не хотелось. Я так привыкла к его холодящей округлой тяжести, что не представляла себя без него.

Расставив свечи довольно хаотично и на полу, и на журнальном столике, и на тумбочке возле телевизора, я зажгла их и выключила свет. Потом после небольшого раздумья поставила диск английской группы «My Dying Bride»[5]Му Dying Bride ( англ. ) – «Моя умирающая невеста»., играющей в стиле дум/дэт-метал. Я любила именно это направление рок-музыки и, как выяснилось, Грег тоже.

слушала я композицию под названием «A Kiss To Remember»[7]«Поцелуй на память». и смотрела на мигающие огоньки свечей. Комната наполнялась сладким запахом розового масла свеч. Я закрыла глаза и стала ждать, сама не зная чего.

Аромат вдруг усилился, по моему лицу пролетело легкое дуновение, и вдруг что-то прохладное заскользило по щекам. Я открыла глаза и увидела, что на меня откуда-то сверху летит целый ворох лепестков, похожих на вишневые. Они падали на диван, скользили по ткани сорочки, застревали в моих волосах и кружевах пеньюара. Я тихо засмеялась, увидев улыбающееся лицо Грега.

– Я знала, что ты появишься, – прошептала я и потянулась к его приоткрывшимся губам.

Он осторожно снял с моего локона розовый лепесток. Я вздохнула и закрыла глаза. Поцелуй был легким, словно это цветок, падая, скользил по моим губам.

– Ты очень красивая и будто олицетворяешь цветы сакуры. Мне отчего-то захотелось тебя ими осыпать, – услышала я шепот.

– Как они пахнут! – улыбнулась я. – Мне кажется, что я очутилась в саду с цветущей вишней.

– И мне нравится твой кружевной наряд, – не меняя тона, сказал Грег.

Я почувствовала, как его руки снимают пеньюар с моих плеч… и вот начали сползать тонкие бретельки сорочки… Холодные губы коснулись моей шеи, спустились ниже… Я замерла, впитывая эту ласку. Сорочка соскользнула, обнажив мою грудь, но я не шевельнулась. Мне хотелось более откровенных ласк. Грег вздохнул, и я открыла глаза. Он отстранился и не сводил с меня горящих глаз.

– Никогда не видел девушки прекраснее, – прошептал он.

– Люблю тебя, – тихо ответила я и придвинулась к нему.

Я провела пальцами по его холодной щеке, потом чуть потерлась о нее носом. Его приоткрытый рот невыносимо притягивал, но я заметила, как верхняя губа начинает приподниматься.

– Этому не будет конца! – с горечью произнесла я и отодвинулась от него.

– Я обожаю дум-метал. Это ведь «My Dying Bride»? – уточнил Грег, не ответив на мое замечание. – Но сегодня отчего-то эта композиция наводит на меня тоску. И я не хочу, чтобы моя невеста умирала…

Он замер, не сводя с меня глаз, потом обнял и нежно поцеловал. Я ответила. Мы начали целоваться более страстно. Моя сорочка спустилась до трусиков, и Грег гладил мое тело, сжимал его. Я стала стягивать его свитер. Он мне помог. Потом прижался к груди обнаженным торсом. И холод его кожи обжег меня. Я гладила его плечи, провела пальцами по спине, прижавшись к нему и припав к губам. Мы замерли, сцепив объятия. Поцелуй был настолько глубок, а наши тела так плотно прильнули друг к другу, что мне показалось на миг, будто мы превратились в одно существо. Это было настолько возбуждающе, что я совершенно потеряла голову. Я перевернула Грега на спину и легла сверху. И вдруг увидела, как запрокинулось его лицо, как прекрасные черты искажаются мукой, а рот раскрывается в знакомой мне устрашающей гримасе. И вот я уже вижу растущие и заостряющиеся клыки, их кончики упираются в нижнюю покрасневшую губу, слышу тихое рычание. И тут же соскакиваю с Грега и убегаю в другой конец комнаты, на ходу поднимая соскользнувшую до бедер сорочку и накидывая лямочки на плечи.

Я забралась с ногами в кресло и сжалась в комочек. Грег все так же лежал на диване и упорно смотрел в потолок. Его резцы не уменьшались, и мне на миг стало страшно. Я вдруг четко осознала, с каким хищником нахожусь в одной комнате. Моя интуиция подсказала, что делать, и я сидела, почти не дыша, не шевелясь и ничем не привлекая к себе внимания.

«Бог мой, ему так плохо, – думала я, глядя на него с жалостью, – я даже и представить не могу, с чем ему приходится бороться! Но ведь должен же быть какой-то выход!»

Я увидела, что Грег судорожно вздохнул, его рот закрылся, лицо успокоилось. И вот он медленно сел и привалился к спинке дивана. Вид у него был утомленный, он словно смотрел в глубь себя.

– Милый, давно хочу спросить, – как ни в чем не бывало начала я, и он тут же вздрогнул, вскинул на меня глаза, а его верхняя губа вновь приподнялась.

Я в испуге замолчала. Но Грег мгновенно справился с собой. В этот миг альбом «My Dying Bride» закончился, и любимый вздохнул. Я встала, подняла с пола пеньюар, надела его. Потом поставила диск Leona Lewis. Ее дебютный альбом назывался «Spirit», композиции были в основном медленными и романтичными. Нежный чувственный голос певицы завораживал, и я надеялась, что Грегу понравится эта музыка и принесет умиротворение.

– Хорошо, – тихо одобрил он. – Так о чем ты хотела меня спросить?

Я замялась, не зная, как начать. Но сочла, что момент самый подходящий и нужно срочно перевести наше общение в другое русло.

– Я давно хотела выяснить, зачем ты открыл мне правду о моем отце, – собравшись с духом, сказала я.

– Я открыл? – Он сделал вид, что не понимает.

Грег умел вводить меня в гипнотический транс. Причем иногда я как бы попадала в чужое воспоминание. Это выглядело как другая реальность, правда, я оставалась невидимой и неосязаемой для тех, кто был в этом воспоминании. Грег, когда я еще даже не подозревала, что он вампир, объяснил мне, что обладает экстрасенсорными способностями и при их помощи влияет на мое сознание. И я ему поверила. Несколько раз он оказывался рядом со мной и моим отцом. И тут же у меня возникали видения, которые и позволили мне заподозрить папино темное прошлое. А потом я начистоту поговорила с мамой, и она вкратце рассказала мне правду.

– Если бы не те видения, я так ничего бы не знала и любила его по-прежнему, – объяснила я.

– Но ведь ты сама много раз пыталась выяснить у родителей, почему они развелись, – уклончиво ответил Грег.

Я увидела, что он совсем успокоился и вновь походит на обычного парня.

– И они всегда утаивали от меня истинную причину, – упрямо проговорила я. – Не юли! Говори все, как есть!

Грег вскочил и быстро заходил по комнате. Я следила за ним и в душе не могла не восхищаться звериной грацией его движений. Вдруг он резко повернулся и сделал ко мне шаг. Остановившись напротив кресла, в котором я сидела, он оперся руками о поручни и навис надо мной. Я сжалась, мне не понравилось выражение его лица. Оно было жестким, я бы даже сказала – презрительным.

– Твой отец не заслуживает доверия и любви такой дочери, как ты, – четко проговорил он. – Я не хочу, чтобы ты общалась с подобными людьми, поэтому решил, что тебе лучше узнать правду. К тому же что в этом плохого лично для тебя? А забраться в его память, открыть нужные ящички оказалось очень просто. Особенно легко проделывать это с теми, у кого одинаковое со мной имя. А твоего отца, как и меня, по странному совпадению зовут Григорий. Так что я быстро во всем разобрался. И пусть я считаюсь монстром, кровожадным убийцей, существом без жалости, но даже я ужаснулся, увидев жуткие картины истязания, принуждения и изнасилования девушек. Твой отец отлично знал, что с ними происходит, но продолжал продавать «живой товар» ради наживы.

– Не хочу больше ничего слышать! – закричала я. – К тому же я больше с ним не общаюсь, ты это знаешь!

– Этого я и добивался, – спокойно заметил он и отошел от кресла.

Он встал посреди комнаты, скрестив руки на груди. Его лицо было мертвенно-бледным, губы – бескровными, глаза горели ярким голубым огнем. Я вновь видела того загадочного утонченного парня, в которого влюбилась, еще не зная, кто он. Но и теперь я не могла сказать, какой из его обликов мне нравится больше, и часто склонялась к мысли, что вид милого простого парня мне кажется более привлекательным.

– Я поступил правильно, открыв тебе глаза, – мрачно сказал он.

– Мы с тобой сейчас ссоримся, словно обычные… ну как самая обыкновенная парочка, – заметила я, пытаясь разрядить обстановку, но в душе продолжая испытывать досаду из-за его вмешательства в мою жизнь.

Я все еще помнила ту боль, ведь я с детства обожала отца, считала его кумиром и примером для подражания. И у меня тогда даже возникло ощущение, будто папа в одночасье умер.

– Эх, если бы мы действительно были самой обыкновенной парой! – с горечью произнес Грег.

Я видела, что он снова изменился. Его лицо стало более… человечным, что ли, глаза наполнились печалью, губы порозовели и приоткрылись.

– Иди ко мне! – позвала я.

Он приблизился, но сел на пол возле кресла. Я опустила одну ногу. Грег улыбнулся и провел пальцами по белому капрону чулка.

– Мне нравится, – сказал он.

Тут же стянул чулок до щиколотки и прижался щекой к моей голени. Потом начал целовать ногу, поднимаясь губами к колену. Я замерла от этой интимной ласки. Но Грег вдруг отшатнулся, встал и ушел на диван. Я смотрела на трепещущие огоньки свечей и с горечью думала, что наш романтический вечер определенно не удался. Мне стало ужасно обидно. Я поправила чулок, встала и вышла на кухню. Открыв холодильник, достала бутылку сухого белого французского вина, которое подарила маме в благодарность одна из пациенток. Я знала, что Грег не употребляет ничего из обычной пищи или напитков, но решила, что будет неплохо, если я чуть-чуть выпью. Думала, это поможет мне расслабиться и вернуть безмятежное настроение. Я открыла бутылку, взяла бокал и хотела вернуться в комнату. Но Грег уже вошел в кухню и с удивлением смотрел на вино.

– Вот решила немного выпить, – сказала я и поставила бутылку на стол.

Грег сел и поднял на меня глаза. Я устроилась напротив, пододвинула к себе блюдо с фруктами, налила в бокал вино. Он молча наблюдал, как я делаю глоток. Я решила, что ему тоже хочется выпить вместе со мной, что ему грустно, так как он не может ощутить головокружения от алкоголя, расслабления и дурашливого веселья. Именно так на меня действовали небольшие порции вина. Я приподняла бокал, тихо произнесла: «За нас!» и сделала еще глоток. Грег молчал. И я испытала неудобство оттого, что пью в одиночку.

– Ты, наверное, все еще помнишь, каков вкус вина, – сказала я, сама не зная зачем.

– Все еще помню вкус плохого самогона, – ответил Грег.

Мне не понравилась его усмешка. Я посмотрела на него более внимательно. Не похоже было, что он о чем-то сожалеет или жаждет ощутить опьянение. Но ведь он уже давно перестал быть человеком.

– Я знаю, как наступает опьянение, – сказал Грег. – Более того, я могу это увидеть, словно нахожусь внутри тебя.

– И как? – довольно равнодушно спросила я, не понимая серьезности его тона.

К тому же алкоголь уже начал свое дело, и я чувствовала, что в голове становится легко и хочется смеяться без причины.

– Просто я обратил внимание, что ты никогда не отказываешься ни от коктейлей, ни от шампанского. Хотя сейчас все девушки употребляют алкогольные напитки, это нынче модно…

Я с недоумением посмотрела на него, не принимая его показавшийся мне менторским тон. Грег выглядел отстраненным и чужим. Я вновь осознала, что он не обычный парень, не просто мой возлюбленный, а кто-то глубоко чуждый человеческой природе. Мне стало настолько неприятно, что мурашки побежали по спине, и я даже невольно содрогнулась.

– Ну не так уж и модно, – вяло попробовала я возразить. – Хотя да, все мои друзья любят выпить в компаниях… ну, чтобы просто расслабиться. Что в этом плохого?

– Ты помнишь, я родился в 1905 году, прошло уже больше ста лет… Так что я могу отследить кое-какие тенденции. И хочу заметить, что за последние годы в этой стране появилась именно мода на алкоголь. Только посмотри, сколько рекламы того же пива, сколько компаний сидит по дворам и пьет его литрами. А коктейли в баночках? Если бы ты видела то, что вижу я, ты бы ужаснулась и немедленно вылила вино в раковину.

– Вообще-то это очень дорогое вино, настоящее французское, между прочим! – задиристо произнесла я. – А не какое-нибудь там дешевое пиво! Или баночные коктейли! Я, кстати, пиво не очень-то и люблю!

– Лада, представь, у тебя же буйное воображение. Под влиянием алкоголя клетки твоего мозга погибают прямо сейчас. И это не зависит от качества напитка.

– Кошмар какой-то! – заметила я, но отодвинула бутылку в сторону. – И ты это видишь?

– Да! Думаешь, мне легко на это смотреть? Ведь я тебя люблю! Честно говоря, меня мало занимают другие люди, пусть делают что хотят, хоть насмерть запиваются! Но ты! Ты должна знать такие вещи. И поверь, я сказал правду!

– Хочешь, чтобы я вообще не употребляла спиртное? – спросила я и нечаянно икнула, тут же тихо засмеявшись от неожиданности и прикрыв рот рукой.

– Именно! Никогда! – кивнул он.

– Подумаю, – пообещала я. – Но ведь столько пишут и говорят о пользе вина в малых дозах, я имею в виду хорошее качественное вино.

– Лада! Это многовековой бизнес, и никто с этого пути уже не свернет, никто не скажет вам правду, слишком велики будут убытки.

Я смотрела на Грега и понимала, что он действительно заботится обо мне. Он вновь показался мне близким и понятным, его лицо утратило отстраненное выражение и стало милым.

– Я обязательно подумаю над тем, что ты мне рассказал, – пообещала я. – Но знаешь, я так мечтала о сегодняшнем вечере, представляла, как мы проведем его вместе… мне хотелось романтики…

«А не выслушивать лекцию о вреде алкоголя», – чуть не добавила я, но вовремя прикусила язык.

– Я тоже хотел побыть с тобой, и только поэтому я здесь, – ответил он. – Но я ведь не человек, Лада… хотя я уже сам не могу понять, кто я… все так странно…. Ко мне иногда, проблесками, возвращаются давно забытые человеческие ощущения. И мне кажется, что они ослабляют мои способности вампира.

– И пусть ослабляют! Ты же стремишься стать обычным парнем!

– Да! Раньше я этого хотел, потому что испытывал мучения от вечного существования на земле, от непрекращающейся борьбы со своей злой сущностью. Потом полюбил тебя. И сейчас хочу этого уже ради нашей любви.

– Ты был в Лондоне, что-то удалось узнать? – спросила я и пододвинула к себе бутылку с вином. Но, поймав взгляд Грега, тут же заткнула ее пробкой и убрала в холодильник. Его улыбка доставила мне удовольствие.

– Был, – кивнул он. – И даже поговорил с Атанасом. Он самый древний из нас, к тому же когда-то пытался выполнить условия поверья.

– И что? – оживилась я. – Что он тебе сказал?

– Он лишь посмеялся, – задумчиво ответил Грег. – Атанас… он… не такой, как мы с Ренатой…

Я видела, что ему трудно говорить об этом, и решила помочь.

– Знаю, что он питается не только кровью животных, но и… людей, – сказала я, – что он жесток, ненавидит юных девушек больше остальных именно из-за неудачной попытки выполнить условия поверья.

– Да, так и есть, – подтвердил Грег. – Он заявил, что обратное превращение невозможно, так как Тьма никогда этого не допустит. И меня тревожит…

Он вдруг замолчал. Я ждала. Но Грег смотрел словно в глубь себя, и мне казалось, что он отсутствует в реальности. Напряжение стало невыносимым.

– Что тебя тревожит? – тихо спросила я.

– Его лютая ненависть, – так же тихо ответил он. – Знаешь, Лада, я думаю, что пора тебе с ним познакомиться.

– Зачем? – испугалась я.

– Увидев, как мы любим друг друга, поняв, что ты необыкновенная девушка и все у нас серьезно, Атанас, возможно, изменит свое мнение и раскроет мне то, чего я не знаю.

– Но разве ты не можешь просто прочитать его мысли?

– Нет! Я не читаю мысли себе подобных, к сожалению… А может, и к счастью. Да, думаю, так будет лучше всего! – уверенно произнес он. – Когда у тебя заканчивается модуль?

– Во второй половине марта.

– Вот тогда и поедем! А документами я сам займусь! – решительно проговорил Грег.

Я смотрела на его улыбающееся лицо. С языка рвалось замечание, что я не могу себе позволить подобную поездку, мама ни за что не даст мне денег, а своих у меня нет. Но мне было стыдно, я не могла говорить об этом со своим парнем, пусть и вампиром, хотя знала, что Грег к вопросу денег относится совершенно равнодушно. Он никогда не говорил о состоянии своей семьи, но я могла себе представить его размеры – они жили веками, имели доступ к любым денежным средствам, антиквариату, произведениям искусства, да мало ли еще к чему… Я в это никогда особенно не вникала.

– Давай я подумаю пару дней, – уклончиво ответила я. – Нужно решить кое-какие вопросы.

Грег остро посмотрел на меня. И, зная о его способности читать мысли, хотя он последнее время уверял меня, что ему все труднее прочесть мои, я тут же начала думать о красоте его глаз, не позволяя мелькнуть даже тени мысли о денежных затруднениях.

Остаток вечера мы провели мирно. Я поужинала, Грег развлекал меня разговорами. Потом я вымыла посуду. Мы посмотрели фильм «Кровь и шоколад», вяло обсуждая историю любви девушки-оборотня и художника, она казалась далекой от реальности и совершенно киношной, затем улеглись спать. Грег в этот раз разделся до белья. Я со смущением смотрела на его стройное тело: широкие плечи, узкие бедра и длинные ноги. Все-таки ему было всего восемнадцать, и фигура выглядела мальчишеской. Она была поджарой, спортивной и, несомненно, в моем вкусе. Грег нырнул под одеяло и прижался ко мне. Страсть сразу охватила меня, и я обняла его в ответ. Ткань моей сорочки была настолько тонкой, что казалось, отсутствовала. Но Грег легко поцеловал меня в щеку, потерся носом о мои губы, потом развернул меня спиной к себе, обнял и уткнулся в шею.

– Спи, любимая, – только и сказал он.

Я закрыла глаза, поняв, что Грег не хочет больше подвергать нас опасности. Возможно, он решил не возобновлять попыток, пока не узнает точно условия выполнения поверья.

«Где же мне взять денег? – уже засыпая, думала я. – Он прав, мне лучше поехать в Лондон и познакомиться с его близкими. Мало ли! Вдруг Атанас смягчится и расскажет то, что знает».

Денежный вопрос решился очень легко. Утром, когда я проснулась, Грега рядом не было, он исчез, не разбудив меня. Мне нужно было ко второй паре, поэтому я могла поспать подольше. С дежурства вернулась мама и осторожно заглянула в мою комнату. Я вздрогнула и машинально провела рукой по простыне. Я в постели была одна.

– А ты почему еще не встала? – удивилась мама.

– Мне ко второй паре, – ответила я и потянулась.

– А-а, – протянула она.

– Но уже встаю! – улыбнулась я.

– Я пока чайник поставлю, – сказала мама и закрыла дверь.

Я поцеловала подушку с той стороны, где лежал Грег, и соскочила с кровати. И тут же заметила на письменном столе конверт. С недоумением его открыла. И вытащила пластиковую карточку и записку.

«Лада, я знаю, что ты девушка щепетильная, – прочитала я, – но другого выхода не вижу. Ты отказалась от помощи отца и поступила, по моему мнению, совершенно правильно. Я решил вместо карточки, которую ты ему вернула, дать тебе другую. Только прошу, не возражай! Это правильно! Счет открыт на твое имя, и на нем только твои деньги. Если бы ты знала размеры моего состояния, то поняла бы: здесь настолько малая его часть, что ее можно сравнить с атомом. Я считаю тебя членом нашей семьи, и ты имеешь полное право распоряжаться этими средствами. К тому же они тебе необходимы. Мало ли куда потребуется ехать или что-то делать для выполнения нашей задачи. Я не хочу, чтобы отсутствие денег тебе мешало. Кстати, по поводу поездки в Лондон. Мне кажется, что ты можешь смело сказать маме, что это я тебя пригласил и купил билеты. Если ты меня действительно любишь, то все поймешь правильно и примешь мой подарок. Люблю тебя».

Я так растерялась, что поначалу испытывала противоречивые чувства. То мне хотелось немедленно позвонить Грегу и вернуть карточку, то, наоборот, поблагодарить его за заботу и принять деньги. Так ничего и не решив, я отправилась умываться, но сама все думала о его подарке. Думала и когда завтракала. Мама посматривала на меня с любопытством. Потом заметила, что я или не выспалась, или сильно влюбилась, так как совершенно отсутствую в реальности. Я вздрогнула, чуть не опрокинула чашку с кофе и подняла на нее глаза. Мама улыбалась.

– Просто решаю, принять ли мне приглашение Грега, – сказала я.

– Какое? – заволновалась она.

– Он хочет, чтобы я после окончания модуля навестила его в Лондоне. Я же тебе говорила, что он сейчас там с дедушкой.

Мама явно удивилась и нахмурилась.

– Билеты он оплатит, приглашение пришлет. Он мне вчера звонил и сказал, что сам позаботится о документах.

– Каким образом, если он сейчас в Лондоне? – резонно заметила мама.

– Его сестра здесь, и она всем займется, – на ходу придумала я, хотя понятия не имела, где сейчас Рената.

– Но деньги, Лада? – спросила мама и с ожиданием на меня посмотрела. – Я, конечно, могу выделить тебе определенную сумму, но не так много, – добавила она.

– Спасибо, мне много и не нужно, если только на какие-то мелочи. Грег купит мне билеты туда и обратно, а жить я буду у его родственников, – сказала я и окончательно поняла, что приму подарок.

И сразу стало спокойнее на душе, я расслабилась и улыбнулась.

– Ох, дочка! Не хитри! – заметила мама. – У вас что, все так серьезно?

– Пока не знаю, – уклончиво ответила я. – Но Грег мне очень нравится. Его семья – весьма обеспеченные люди. Пригласили меня в гости. Почему бы не поехать?

– Да я только за. Вот твой отец удивится! – немного злорадно добавила она. – Он от Норвегии все еще в себя не пришел! А что он думает? Только он может позволить себе возить тебя по заграницам? Я вот тоже кое-что могу!

Перед Новым годом она помогла одной сорокалетней роженице, и та в благодарность отправила меня на новогодние праздники в Лиллехаммер, где жила ее дочь. Я отлично провела время, и, по всей видимости, мама не удержалась и сообщила об этом отцу. И я видела, что сейчас она предвкушает, как расскажет ему о том, что я на весенние каникулы отправилась не в деревню к бабушке, а улетела в Лондон.

– Поезжай, доченька! – с воодушевлением произнесла она. – Нельзя упускать такую возможность… Да и такого парня! – добавила она.

Я глянула на нее и заулыбалась.

– А что? – сказала она. – Приятный молодой человек, хорошо воспитан, видно, что из приличной семьи, к тому же не беден, что в наше время немаловажно. И я уже с ним знакома.

«Эх, знала бы ты, из какой он «приличной» семьи!» – подумала я.

Грег больше не появлялся, его телефон вновь был «вне зоны», но я уже не волновалась, так как привыкла к его исчезновениям. К тому же я усердно занималась, старалась не раздражать преподавателей, чтобы благополучно сдать все зачеты и спокойно уехать.

По сценарному мастерству в качестве зачетной работы нам задали сочинить нестандартный сюжет рекламного ролика пива. Я довольно долго думала, как преподнести материал и выстроить действие. К тому же мне не давали покоя слова Грега о вреде алкоголя. Я ему верила. Но весь мир употребляет спиртное, и ничего. Так что я даже обрадовалась, что нам дали эту тему для учебного ролика, это была хорошая возможность глубоко изучить материал. Ира приставала ко мне с просьбой помочь – подобные творческие задания были для нее нереально сложными, но я посоветовала ей посмотреть рекламу пива и сотворить что-нибудь похожее.

До сдачи сценария оставалось все меньше времени, и как-то вечером я решила вплотную им заняться. Для начала изучила в Интернете материалы, касающиеся производства пива, потом прочитала историю его появления в разных странах, затем посмотрела варианты рекламы. Но мысли все крутились вокруг того, что сказал Грег, и мешали мне сосредоточиться и придумать завлекательный сюжет «пивного» ролика.

– Чего я мучаюсь? – спросила я саму себя. – Нужно посмотреть, что вообще имеется по данной проблеме. А то, понимаете ли, Грег видит, как гибнут клетки.

После небольшого раздумья я набрала в поисковике слова «алкоголь и мозг» и углубилась в изучение появившихся ссылок. Их оказалось немало. Я бегло просматривала их, но ничего конкретно пугающего и подтверждающего слова Грега не видела. Пока не наткнулась на отрывок из книги «Правда и ложь о разрешенных наркотиках», автором которой являлся Углов Ф. Г.

«Я хирург, я всю жизнь оперирую больных. И я видел то, чего не видят обычные люди. У человека нет такого органа, который бы не страдал от приема спиртных изделий – любых, неважно, водка ли это, вино или пиво. Однако больше всех и тяжелее всех страдает мозг. Потому что там концентрация алкоголя максимальна…

Изменения в веществе мозга вызываются тем, что алкоголь ведет к склеиванию эритроцитов. Снабжение мозговой клетки кислородом прекратится. Такое кислородное голодание, если оно продолжается 5–6 минут, приводит к гибели, то есть к необратимой утрате мозговой клетки…

…при более тонком исследовании выясняется, что изменения в нервных клетках такие же резкие, как и при отравлении очень сильными ядами. Эти изменения необратимы, что неизбежно сказывается на умственной деятельности…

Если бы кто-нибудь устно или в печати начал пропагандировать «умеренное» употребление гашиша или марихуаны или предложил бы учить детей с ранних лет «культурно» принимать хлороформ, что бы мы сказали об этом человеке?..

Почему же мы не помещаем в психиатрическую больницу или не сажаем в тюрьму тех, кто на всю страну пропагандирует употребление с ранних лет алкоголя – такого же наркотика, который по своему вредному влиянию не отличается от хлороформа?»

Буквально проглотив этот текст, я пришла в ужас. Грег оказался во всем прав! И я поняла, насколько сильно он хотел, чтобы я оставалась здоровой, какую заботу проявлял обо мне. Я схватила телефон и позвонила маме. Она была на дежурстве и ответила довольно сдержанно.

– Мам, ты занята? – торопливо спросила я. – У меня буквально пара вопросов. Мне для занятий нужно.

– Могу говорить, но недолго. Что там у тебя?

– Это на тему алкоголя. Я прочитала статью некоего Углова и пришла в ужас.

– Ты имеешь в виду известного на весь мир хирурга Углова Федора Григорьевича? – уточнила она.

– Наверное. Тут у меня отрывок из его книги «Правда и ложь о разрешенных наркотиках».

– Тогда это он. Это великая личность! Он скончался на 104-м году жизни и оперировал до последнего, – сказала мама. – И книгу его я знаю. Она в свое время наделала немало шума.

– А то, что там написано по поводу гибели клеток?

– Это правда. В результате приема спирта мозг как бы задыхается, и именно это удушение вызывает состояние опьянения.

– Ты меня просто удивляешь! – возмутилась я. – Ты медик и знаешь, как все обстоит в реальности. А ведь сама позволяешь себе алкоголь, да и мне резко не запрещаешь. И никогда не запрещала!

– Все намного сложнее, чем ты думаешь, – немного нервно ответила она. – Людям необходимо хоть как-то расслабляться. Жизнь штука сложная, а алкоголь мгновенно действует на нервную систему. И мы привыкаем к этому. Других-то способов не ищем, да и не хотим искать. Мы все – продукт системы, с детства верим устойчивым стереотипам.

– Никогда больше не буду пить! – сурово произнесла я. – Никогда и ничего, даже пива. И тебе не позволю!

– Ого! – мама явно удивилась. – Хорошее начало. Я уже иду! – крикнула она кому-то. – Все, дочурка, мне пора в операционную. Дома поговорим.

– Удачного дежурства! – пожелала я и положила трубку.

И тут же села писать сценарий будущего ролика. Я сделала его в виде разговора двух мультяшных персонажей – наглой вороны и хитрого кота. Кот уговаривал ворону спуститься с дерева и попробовать пива, соблазняя ее отличным вкусом и последующим кайфом. На самом деле она для него была лишь добычей. Но когда ворона все-таки не выдержала и слетела, они напились вместе, стали вести себя, как законченные идиоты, и в результате уснули в обнимку. И их обоих сожрала бродячая собака.

Когда преподаватель разбирал наши работы, то моему сценарию уделил особое внимание. Вначале он сказал, что даже не знает, ставить ли мне зачет: я не выполнила основного условия проекта и не разрекламировала товар так, чтобы покупатель сразу же захотел бежать за ним в магазин.

– У Лады получился, безусловно, интересный сюжет, но он скорее подходит для антиалкогольной кампании, – сказал он. – А ты что, против употребления пива?

– Категорически против, – ответила я, и в аудитории зашумели.

– А что? – вдруг вмешался Дима. – Я вот тоже против пива, тем более такого дешевого и некачественного, которое продают на всех углах.

– И я против! – поддержала нас Ира и оглянулась на Диму.

– Однако ваши ролики отлично рекламируют это самое пиво, – заметил преподаватель.

В результате он все-таки поставил мне зачет, правда, заметил, что впредь мне лучше четко следовать поставленной задаче, и я вздохнула с облегчением.

Это была пятница, к тому же последняя пара последнего дня модуля. Мы могли отдыхать всю следующую неделю. Когда мои однокурсники вышли из института, сразу начали обсуждать, в какую кафешку лучше направиться и отметить это дело. Но я хотела пораньше оказаться дома, а еще забежать в торговый центр возле метро и купить кое-что из одежды. С самого утра я ужасно нервничала из-за скорой встречи с родными Грега и вдруг подумала, что мне лучше сменить мой обычный спортивный стиль на более элегантный и предстать перед ними в образе леди, одетой модно и изысканно.

Я быстро направилась к выходу на улицу, как вдруг меня догнал Дима. Ира, которая уже распрощалась со мной, сделала вид, будто что-то забыла, и ринулась к нам.

– Может, посидим где-нибудь? – предложил Дима и пошел рядом со мной, не обращая внимания на крики однокурсников: чего, мол, взять с трезвенницы.

– И я с вами, – встряла Ира, хотя ее никто не приглашал.

Я заметила, как Дима недовольно на нее покосился, но потом мило улыбнулся и сказал, почему бы и нет. Ира тут же расцвела и подхватила его под локоть. Мы вышли на улицу, я свернула в сторону Таганки. Там неподалеку от метро есть бутик итальянской одежды. Но Дима не отставал, и я не понимала, чего ему нужно. Неужели я ему настолько нравлюсь, что он решил весьма недвусмысленно мне это показать? В данный момент мне было не до выяснения отношений и тем более не до признаний. Я лихорадочно вспоминала, где еще поблизости есть магазины с элегантной одеждой.

– Куда ты так бежишь? – недовольно поинтересовалась Ира. – И куда мы направимся? – повернулась она к Диме.

Меня все это стало раздражать, я притормозила и сказала:

– Вообще-то я не собираюсь ничего отмечать! К тому же у меня абсолютно нет на вас времени!

Я увидела, что Дима залился краской, а Ира улыбнулась довольно ехидно.

– Но ведь мы не увидимся больше недели, – растерянно произнес он. – Я думал, посидим где-нибудь, поболтаем о том о сем. А вечерком, может, куда-нибудь в клуб закатимся. Неохота расставаться вот так сразу… – он запнулся, глянул на Иру и закончил: —…с вами, девчонки!

– Вы извините, – более спокойным тоном сказала я, – но у меня завтра утром самолет, а я даже вещи не успела собрать. Так что, ребята, идите куда-нибудь без меня.

– Вот как, – разочарованно заметил Дима. – Улетаешь, и тебя не будет все каникулы?

– И далеко, если не секрет? – встряла Ира. – Она всегда такая скрытная! – добавила она, прижавшись к плечу Димы и заглядывая ему в глаза. – Никогда ничего мне не скажет! А ведь подругами считаемся!

– Ну не обижайся, Ирусь! – сказала я и улыбнулась. – Никакой особой тайны тут нет. Лечу на неделю в Лондон… к знакомым.

– Вау! – сказала она и округлила глаза.

Лицо Димы стало отчего-то грустным.

– А сейчас-то ты куда? – поинтересовалась Ира.

– На Таганку. Хочу кое-что купить для поездки, – ответила я.

В этот момент из моей сумочки донесся звонок мобильного. Я достала телефон. Номер был незнаком, и я ответила настороженно.

– Лада, привет! – услышала я девичий голосок. – Это Рената.

– Ой, привет! – удивилась я, так как давно с ней не общалась и, по правде говоря, думала, что она тоже уехала в Лондон. – Секунду, – сказала я ей.

Прикрыв телефон рукой, посмотрела на притихших ребят.

– Ладно, не будем тебе мешать! – сообразил Дима. – Веселых каникул!

Он нагнулся и нежно поцеловал меня в щеку. Отклониться я не успела.

– Давай, пока! – сказала Ира. – Как вернешься из своего Лондона, звякни!

– И вам хорошенько отдохнуть, – ответила я и улыбнулась.

Ира подхватила Диму, и они пошли обратно к институту.

– С кем это ты? – услышала я, когда вновь приложила телефон к уху.

– Так, однокурсники. Уже ушли. А ты где?

– В Москве… пока, – ответила Рената. – Знаю, ты завтра улетаешь к Грегу. Может, заглянешь ко мне ненадолго? Я живу все там же.

– Хорошо, скоро буду, – пообещала я. – Но вначале мне нужно зайти в магазин, забыла купить кое-что из одежды, – зачем-то сообщила я.

– Хочешь произвести впечатление на моих родственничков? – угадала Рената, но мне показалось, что она сказала это скептически. – Лада, ты забываешь, что мы не люди, а вернее даже – н е люди!

– Не забываю, – тихо ответила я. – В общем, подождешь? Никуда не торопишься?

– А куда мне торопиться? – усмехнулась Рената. – Я вечно свободна. Приходи, когда сможешь. Я дома. Консьержа предупрежу.

Я убрала телефон в сумку и почувствовала, что начинаю волноваться. Не могла понять, зачем Рената меня позвала. Мы с ней практически не общались.

Но времени оставалось совсем мало, и я устремилась к магазину итальянской одежды. Он был небольшим, продавец с порога бросилась ко мне, тут же навесив на лицо любезную улыбку. Я обратила внимание, что между кронштейнами бродит пара покупательниц с весьма кислым выражением лиц.

– Вам помочь? – начала продавщица заученный текст. – Что вы хотите подобрать? Особый случай?

– Что-то деловое, но элегантное, – задумчиво сказала я. – Понимаете, у меня встреча с… – я запнулась, потом тряхнула волосами и продолжила: —…с родителями моего парня. И они меня увидят впервые.

Лицо продавщицы приняло более живое выражение. Она окинула меня внимательным взглядом.

– У вас стройная пропорциональная фигура, – произнесла она, – и рост стандартный, так что проблем не будет. Вы пришли в нужное место! На какую сумму вы рассчитываете? – спросила она и одарила меня улыбкой.

– На любую, – равнодушно ответила я.

Продавец тут же воодушевилась и ринулась к кронштейнам. Она довольно быстро подобрала мне несколько комплектов, и я отправилась в примерочную. Мне понравился брючный костюм из тонкой серой шерсти. Он сидел так, словно его шили специально на меня. Пиджак был немного ниже талии, с узкими лацканами и застегивался на одну пуговицу. Красный топ с короткими рукавами отлично с ним гармонировал. Я выглядела элегантно и на свой возраст. Я решила взять этот комплект, хотя цена впечатляла.

Примерив коктейльное платье сочного бирюзового цвета, увидела, что мне лучше взять на размер меньше. Вышла из примерочной, чтобы попросить продавца принести другой размер, и столкнулась с Лизой.

– Упс! – радостно произнесла она. – Вот так встреча!

И Лиза засмеялась. Я смотрела в ее карие глаза, на румяные щеки и тоже стала улыбаться. Лиза была моей лучшей подругой. Мы не расставались с детского сада, жили в соседних домах, ходили в одну школу и всегда сидели вместе. Но когда Лиза после девятого класса поступила в колледж, решив стать стилистом причесок, а я осталась в школе, то поневоле мы уже не могли видеться так часто. А после того как я стала встречаться с Грегом, мы практически не общались. Надо заметить, последнее время я вообще неохотно общалась с кем бы то ни было из друзей. Моя любовь к вампиру не оставляла иного выбора, и я инстинктивно отдалилась даже от Лизы. Правду сказать я не могла, а лгать не хотелось. К тому же Лиза была с ним знакома.

– Отучилась? Чего в выходные делать будешь? – как ни в чем не бывало спросила она. – Классное платье! Хочешь купить? Но тут все уж очень дорого! – не меняя тона, добавила она.

– Хочу, но размер, мне кажется, нужно меньше, – сказала я.

– Сейчас продавщицу позову! – ответила она. – А ты пока сними это.

Я нырнула в примерочную. Лиза появилась через пять минут с платьем нужного мне размера. Когда я его надела, она заглянула в кабинку и восхитилась.

– Ну, супер! Тебе бесподобно идет и фасон, и цвет! – тараторила она. – Выглядишь, как девушка из высшего общества! Идешь куда-то? Институтская вечеринка?

Несмотря на ее добродушный и веселый вид, я видела, что Лиза на самом деле немного напряжена. Видимо, она все-таки обижалась на меня за то, что я сильно отдалилась от нее за последнее время. И я просто не знала, как ей сказать, что завтра улетаю в Лондон.

Когда я оплатила покупки и мы вышли на улицу, Лиза шумно вздохнула и заметила, что охота уже снять надоевшие за зиму теплые вещи. Возле метро мы свернули на Воронцовскую и направились к нашим домам. Подруга болтала без умолку, рассказывая о последних новостях в колледже и в личной жизни. Когда мы оказались во дворе и подошли к моему подъезду, она вдруг замолчала и укоризненно на меня посмотрела.

– И все-таки ты очень изменилась, – заметила она, останавливаясь и поворачиваясь ко мне. – Мы так редко видимся! И даже по телефону нечасто разговариваем. И в аське ты намного реже появляешься. Я ничегошеньки про тебя не знаю. Что происходит, подруга? Или ты стала хуже ко мне относиться?

– Ну что ты! – мягко произнесла я. – Просто с этим институтом совсем не остается времени. Я ведь сейчас почти ни с кем во дворе не общаюсь. С занятий домой прихожу такая уставшая, что уже ничего не хочется. Ты же понимаешь, что первый курс самый сложный!

Я видела, что Лиза хоть и молчит, но не верит ни одному моему слову. Но разве я могла озвучить ей хотя бы часть правды? Конечно, нет. Я никому на свете не могу рассказать о том, что люблю вампира.

Я вспомнила, что обещала Ренате сегодня приехать, и заторопилась домой.

– Ты извини, Лиза, – покаянно произнесла я, – но я завтра утром улетаю в Лондон, а вещи еще не собрала.

Я видела, как округлились ее глаза, и она закусила губу, словно от жгучей обиды.

– Я хотела тебе позвонить сегодня вечером и все рассказать, честно! – торопливо продолжила я.

– Понятно, – сказала Лиза. – Ты это, когда вернешься, так хоть фотки по почте вышли. Интересно посмотреть, как там… Лондон…

– Думаю, мы встретимся, я все подробно тебе расскажу, посмотрим на компе фотографии.

– Ладно, – хмуро ответила она. – Удачной поездки!

Лиза отвернулась и быстро направилась к своему дому. Мне стало неловко. Захотелось ее окликнуть, пригласить в гости, поговорить, как раньше, по душам. Но нужно было еще съездить к Ренате, собрать чемодан. К тому же быть с Лизой откровенной, как раньше, я не могла, поэтому сдержала порыв, развернулась и направилась в свой подъезд.

Мама была на дежурстве и должна вернуться поздно вечером. Я сложила купленные вещи в дорожную сумку, быстро перекусила и вышла из дома. Рената жила в Замоскворечье, в том же доме, что и Грег. Их две огромные квартиры занимали весь верхний этаж весьма помпезной современной высотки. Когда консьерж открыл мне дверь подъезда, я увидела, что он уже предупредительно вызвал лифт. Я поднялась на 14-й этаж, мельком глянула на закрытую дверь квартиры Грега, вздохнула и направилась к его сестре. Она жила напротив. Я отчего-то начала сильно волноваться. Дверь распахнулась, Рената кивнула мне и пропустила в квартиру. С прошлого моего посещения здесь ничего не изменилось. Рената родилась в восемнадцатом веке, видимо, поэтому испытывала слабость к вещам той эпохи. Ее огромная гостиная была заполнена резной мебелью красного дерева, вычурными старинными светильниками, изящными статуэтками и прочими предметами антиквариата.

– Присаживайся, – пригласила Рената ровным тоном и изящным жестом показала на диван, стоящий между двумя огромными французскими окнами.

Я довольно робко села. Рената остановилась напротив меня. Я смотрела на ее тоненькую фигурку, облаченную в лиловое длинное платье с неизменным корсетом, на бледное аристократичное лицо с большими темно-карими глазами, на черные волосы, распущенные по плечам, на приоткрытые чувственные губы и вдруг подумала, что она очень хорошенькая девушка и наверняка ни один мужчина не в силах устоять перед ее яркой красотой. Рената улыбнулась, но я знала, что она не умеет, как Грег, читать мысли людей.

– Как поживаешь? – спросила я первое, что пришло в голову.

– Как всегда, – ответила она и отступила на шаг.

Я знала, что она научилась сдерживать себя и давно питается кровью животных, но все равно инстинктивно чувствовала опасность. Рената взяла стул и поставила его спинкой ко мне. Затем оттащила его подальше от дивана, на котором я сидела, и уселась, как на коня, расставив ноги и положив руки на спинку. Широкий подол ее платья приподнялся, и я заметила, что она в узких сиреневых туфельках на высоких шпильках. Она продолжала молчать, изучая меня. И я начала нервничать и машинально теребить плетеный браслет из мелкого речного жемчуга.

– Ты все еще любишь Грега? – наконец спросила она.

– Люблю, – ответила я и чуточку расслабилась.

– Атанас настроен крайне враждебно, – сообщила она после паузы. – И я не понимаю, зачем Грег хочет, чтобы ты с ним встретилась. Но меня он никогда не слушал!

Рената стала постукивать кончиками туфелек, и я завороженно смотрела, как мертвенно бледнеет ее лицо, а верхняя губа приподнимается. В душу заполз страх, и я сжалась. Но Рената быстро справилась с собой, ее лицо разгладилось и напоминало личико дорогой фарфоровой куклы, губы побледнели и сомкнулись.

– Грег надеется, что, увидев нас вместе и поняв, что мы по-настоящему любим друг друга, Атанас изменит свое мнение, захочет помочь и расскажет все, что ему известно о поверье.

– Это навряд ли, – усмехнулась она и перестала постукивать туфельками. – Атанас замкнутый, он слишком долго живет на земле, и его сущность давно утратила что-либо человеческое. Даже я иногда его боюсь и не люблю проводить с ним время.

– Поэтому ты все еще здесь? – уточнила я.

– Да, – кивнула Рената. – В этом году весна затяжная. Уже вторая половина марта, а еще снег не сошел. Да и солнца почти нет.

– Это так, – согласилась я, припоминая, что€€€ она как-то рассказала о «сне вампира».

Они с Грегом давно не питались человеческой кровью, поэтому их сущности трансформировались. Они уже не могли «сгореть» на солнце. Но если долго оставались под солнечными лучами, то впадали в своего рода анабиоз. И в этот момент они становились уязвимы для охотников. Поэтому и Рената, и Грег избегали солнечных дней и жарких стран.

– Как поживает Дино? – спросила она спокойным тоном, но я вздрогнула при упоминании этого имени.

– Понятия не имею, – быстро ответила я. – Я с ним не общаюсь.

– И он не пытается тебя найти? – продолжила она, пристально на меня глядя.

Я встала и сделала к ней шаг. Рената не шелохнулась.

– Хочешь сказать – Грега? – спросила я и приблизилась. – Что ты ходишь вокруг да около? Говори как есть! Ты его видела?

Рената усмехнулась:

– Если бы я его видела, то необходимость в подобном вопросе отпала бы!

– Вы же обещали! – укоризненно заметила я.

– Мы обещали его не искать, – усмехнулась Рената. – Но если он сглупит и сам на нас выйдет, то, извини, щадить его никто не собирается. Так что пусть на рожон не лезет! – с угрозой добавила она и резко встала.

При этом движении стул опрокинулся, я машинально хотела его подхватить, и тут мой браслет отчего-то порвался, и на пол со стуком посыпались жемчужинки. Рената замерла, ее глаза расширились, ноздри раздулись. Я остановилась в испуге, не понимая, что ее ввело в такой ступор. И вдруг она упала на колени, начала лихорадочно подбирать жемчужины и монотонно считать: «Один, два, три…» Я бросилась помочь, но она крикнула, чтобы я отошла подальше. Тогда я опустилась на диван и молча в недоумении наблюдала, как она ползает по полу. Когда Рената набрала полную горсть жемчужин, она в растерянности еще минут пять продолжала искать. Я не знала точное количество бусинок в браслете, но смотреть, как она продолжает поиски со страдальческим видом, стало невыносимо, поэтому я спросила:

– Сколько их у тебя?

Рената вскинула глаза и пробормотала:

– Тридцать, ровно тридцать… А где тридцать первая? Где?

Казалось, будто она впала в какой-то странный транс, поэтому я громко произнесла:

– Их и было ровно тридцать! Искать дальше бесполезно.

Лицо Ренаты приняло более осмысленное выражение. Она шумно вздохнула и наконец поднялась с колен. Подойдя ко мне, высыпала жемчужины в мои подставленные ладони. Я быстро убрала их в сумку.

– Их всего тридцать, – со вздохом пробормотала она.

И я увидела, что Рената окончательно пришла в себя.

– А сколько нужно-то?

– 666, – ответила Рената. – Мне нужно 666! – повторила она.

– Ну откуда в маленьком браслете такое количество, сама рассуди? – засмеялась я. – Но число знаковое. Может, объяснишь, в чем дело?

– Я устала, – сказала она. Подойдя к шкафу, достала потрепанную книгу и небрежно бросила ее на диван. – Найди легенду «Счет вампира», а я отлучусь ненадолго.

И Рената тут же покинула комнату.

«Подкрепиться пошла, не иначе», – неприязненно подумала я, вспомнив, что в ее квартире имеется кухня, заставленная клетками с живыми кроликами.

Меня невольно передернуло, но я постаралась отогнать неприятные мысли и взяла книгу. Это было старинное издание, еще с буквой «ять». Назывался сборник «Сказания и легенды о вампирах». Рената собирала подобную литературу, к тому же у нее была коллекция фильмов о вампирах. Я раскрыла книгу, но оглавление отсутствовало. Тогда я принялась листать страницы в поисках нужной легенды. Мой взгляд цеплялся за различные тексты преданий. Их было много, и все они казались интересными. Я бегло читала:

«…Каждое полнолуние поднимается из безымянной могилы мертвец и блуждает по кладбищу в поисках своей жертвы. Если он найдет одинокого прохожего, то схватит его за горло и спросит: «Какое у меня имя?» Если прохожий не ответит, вампир выпьет его кровь, а тело унесет в могилу…»

Это была легенда о безымянном вампире с Ольшанского кладбища. Затем я наткнулась на рассказ о князе Лукаше. Он как-то подслушал разговор мертвецов на кладбище о том, что свежая кровь продляет молодость.

«…Князь Лукаш убил служанку, наполнил ее кровью чашу и выпил. На некоторое время князю показалось, что к нему возвращается молодость. Через несколько дней он убил еще одну служанку, а потом и ее малолетнего сына и выпил их кровь. Когда прошел месяц, соседи стали жаловаться, что пропадают люди. Солдаты ворвались в дом к Лукашу и увидели его сидящим на груде мертвых тел и пьющим кровь. Солдаты убили Лукаша, но его труп не решились похоронить на кладбище, а кинули в колодец, что был в подвале дома, и замуровали его. Говорят, что с тех пор недалеко от Градчан можно встретить старого князя, который просит у прохожих крови, чтоб вернуть себе молодость…»

Я листала книгу дальше и наткнулась на легенду о шарфе-вампире.

«…Питер выбежал из дома и начал повсюду искать красный шарф, при этом всем рассказывал историю, что его жену задушил шарф-вампир».

И вот я дошла до легенды «Счет вампира» и с интересом стала читать.

«Тьма породила вампиров, и Тьма играет с ними, словно со своими любимыми детьми. Давным-давно создала она китайского вампира по имени Куанг-Ши (Kuang-shi). Он отличался от людей заостренными кончиками ушей и длинными острыми резцами, которые не убирались по его желанию и торчали всем напоказ. Но в Древнем Китае много было странных личностей, выглядевших еще и не так причудливо, поэтому на Куанг-Ши никто внимания не обращал. К тому же он казался слабым и больным. И таковым и являлся. Тьма сделала его слепым, немым и не выносящим солнца. Он бродил среди людей и молил Тьму направить его на путь истинный. Все, что ему удавалось, – это вытягивать жизненную энергию у пожалевших его. И он питался лишь этим.

И вот однажды Куанг-Ши приютила на ночлег бедная одинокая вдова. Он начал по привычке вытягивать у нее жизненную энергию, она почувствовала слабость и уснула. Он ощупью нашел вдову и впервые попробовал свежей крови. И чем больше он ее высасывал, тем сильнее становился. К утру Куанг-Ши прозрел, обрел голос, наполнился злостью и жаждой крови. Он решил, что отныне может владеть миром, и попросил Тьму научить его, как стать еще сильнее, чтобы сравняться с самим Сатаной. Тогда Тьма открыла ему один секрет. Если вампир сможет довести счет чего-нибудь, неважно чего, до магического числа 666, то тут же станет равным самому Сатане. Она завещала всем вампирам – неважно, откуда они и какие, – стремиться к этому числу и считать все, что попадется им на пути. И с тех пор ни один из них не может устоять при виде рассыпанного зерна, риса, бус, опилок и всего прочего, мелкого и кажущегося количеством 666.

Люди пользуются этим суеверием, и во многих странах существуют обычаи рассыпать на могиле вампира зерна, чтобы он считал их, когда вылезет ночью на охоту. Если он не сможет закончить до рассвета, то охота так и не состоится. И при первых лучах солнца вампир вновь заберется в могилу».

Я вспомнила, как Рената ползала по полу, ее остекленевший взгляд, и вздрогнула, когда она вошла в комнату.

– Ознакомилась? – нервно спросила она.

Я кивнула, закрыла книгу и положила ее на диван.

– Я даже рада, что ты рассыпала бусы, – сказала она. – Зато теперь знаешь, как защитить себя.

– Хорошо, буду всегда носить при себе… пакетик с маковыми зернышками, к примеру, – сказала я и улыбнулась.

Я хотела пошутить, но Рената восприняла мои слова серьезно. Она одобрительно кивнула и заметила, что это разумно.

– Никто из вампиров не может устоять перед счетом, – добавила она. – А уж маковые зернышки! Их так много! Их запросто может оказаться именно 666!

– А разве нельзя просто прекратить считать? – спросила я.

– Ну, у людей тоже есть непреодолимые суеверия, – ответила Рената. – Вы чисто машинально плюете, к примеру, через левое плечо, чтоб вас не сглазили, или стучите по дереву. Разве вы задумываетесь? Так и мы.

– Ясно, – сказала я. – Но мне неприятно думать, что я должна защищаться… от тебя или Грега.

– Речь вовсе не о нас! – нахмурилась она.

– Ясно, – повторила я. – Лучше закроем тему, а то мне как-то не по себе.

– Хорошо, – улыбнулась она. – Вообще-то я позвала тебя затем, чтобы попросить отвезти кое-что Грегу.

Рената поманила меня за собой. Мы вышли из гостиной и направились в ее мастерскую. Рената была необычайно талантливым художником. А так как вампиры не отображаются ни на фото, ни на видео, то мне ее искусство было только на руку. Я тосковала вдали от любимого, у меня не было его фотографий. А вот картина была. Но существовала еще одна соверсия. Она находилась у Грега. На ней мы уже поднялись с земли и стояли, все так же прислонившись спинами друг к другу. Кроме того, Рената добавила лазоревую бабочку, которая сидела на моей приподнятой и раскрытой ладони. Когда я смотрела на картину, мне отчего-то безумно хотелось, чтобы бабочка перелетела на темную половину и опустилась на руку Грега. Сама не знаю, откуда возникло такое желание.

«Может, Рената нарисовала еще одну версию? – обрадовалась я, заходя за ней в мастерскую и внимательно осматривая стены. – И там моя фантазия осуществилась».

Новых картин было немало. Но нас с Грегом я не увидела. Зато посередине стены висел большой портрет седовласого мужчины. Он был в черном, находился в каком-то тонущем во мраке помещении, его серебристая седина красиво выделялась на общем темном фоне. Но его лицо меня испугало. По нему было понятно, что это жестокий, черствый человек. Резкие, неприятные черты, сжатые, узкие бледные губы, мертвенно-серое лицо вызывали неприязненное чувство. А горящие злобой угольно-черные глаза пугали. Казалось, что они живые и следят за мной с полотна.

– Атанас, – коротко представила Рената.

– Как реалистично, – заметила я и тут же решила, что обязательно заведу себе маленький мешочек, наполню его до отказа маком и буду всегда носить с собой.

Рената, видимо, думала о чем-то подобном. И хотя она не умела читать мысли, вдруг тихо проговорила:

– Вижу, ты постоянно носишь кулон с кровью Грега. Знаю, что он дал тебе его как лекарственное средство… на всякий случай. Но вот что интересно: его вид, исходящая от кулона энергия странным образом меня успокаивают. Надеюсь, что она таким же образом повлияет и на…

Рената замолчала и повернула голову к картине. Я невольно тоже посмотрела на портрет. Мне показалось, что Атанас довольно ехидно улыбается, а его глаза неотступно следят за мной.