Онлайн чтение книги Легенда Португалии
2

Любимые родственники опаздывали.

Женя, который давным-давно зарегистрировался на рейс, выбрав себе приятное место у окошка, начинал нервничать. Регистрация шла своим чередом, от длинной очереди пассажиров прямого рейса Москва – Лиссабон остался куцый хвостик. Обольщаться не стоит: минут через пятнадцать милые служащие аэропорта регистрацию прикроют, и Люся с Васей останутся с носом.

«Может, оно и к лучшему», – мрачно думал Женька, машинально постукивая пальцем по циферблату наручных часов. Возможно, судьба таким образом намекает, что Ильясов был прав и родственники в этой поездке – совершенно лишние. Стрелки неуклонно ползли вперед, еще немного – и нужно отправляться на таможенный и паспортный контроль. И гори оно все синим пламенем.

«Матери позвоню перед посадкой», – малодушно решил Женька. Он уже почти придумал, какие фразы произнесет и как выразит сожаление («Мам, я же говорил, надо было в Турцию! Ну, что теперь…»), когда надежды улететь в одиночестве исчезли.

– Женюрик сидит, скучает, – пробасили у него за спиной, и Ильясов, еле сдержавшись, чтоб не застонать, поднялся и обернулся. Вася стоял рядом, усмехаясь, и протягивал руку. Пришлось пожать.

– Привет, Женька, – чирикнула Люся и поцеловала его в щеку.

– Привет, – вздохнул он. – Идите в очередь, регистрация заканчивается.

– А мы рядом сидеть будем? – поинтересовалась сестренка.

– Не знаю. Вряд ли.

Они утопали, волоча за собою два объемных чемодана и сумки – и как теперь все в багажник запихивать?.. Ильясов проводил родственничков взглядом.

Забавная парочка. Женя никогда особо не был близок со сводной сестрой и ее мужем (слишком уж в разных областях находились их жизненные интересы), но даже при малом объеме общения он удивлялся, что они друг в друге нашли, – или, скорее, как эти голубки еще не разругались в пух и прах. Такие пары всегда скандалят. Наверное, и Люся с Васей скандалили, Женька не знал. Но жили вместе вот уже семь лет, он на свадьбе присутствовал и даже снимал бесплатно, из родственных чувств. Хотя какие там чувства…

Люся была маленькая, кругленькая, похожая на кадушку, в каких закатывают огурцы. Волосы тускло-русого цвета, либо собранные в хвост, либо – в малопонятный узел на затылке. У Люси были пухлые руки, бледные серые глаза и желтоватая улыбка. Рядом с ней Вася смотрелся могучим шкафом. Ширина Васи равнялась его высоте, а высота доходила до двух метров. Портрет дополняли мощная челюсть, кустистые брови, могучая шея и ручищи орангутанга. Женька был абсолютно уверен, что по юности Вася отжимал мобилы у пацанов в подворотнях. Сейчас он окончательно заматерел, начал лысеть, но редеющие волосы тщательно на лысину зачесывал.

Люся и Вася жили неприхотливой, или, как говорила Женькина утонченная подруга Ольга, обывательской жизнью: смотрели свой «Аншлаг» и футбол по телевизору, ездили за грибочками по осени, пололи грядки на купленной дачке и ругались с соседями, которым не нравилось, что рукастый Вася вечно что-то в квартире чинит. Бывало, и пивка накатывали, под воблу и все тот же футбол, но о бытовом пьянстве речи не шло, это Женька точно знал – от матери. Хотя Марина Викторовна рассказывала, что Вася иногда перебирал пива с мужиками. Кажется. Женя все эти разговоры пропускал мимо ушей – его не интересовали ни сплетни, ни родственники. Он с ними общался на семейных торжествах вроде чьего-то дня рождения, под салатики и торт, и этого ему вполне хватало.

Хватало, чтобы понять, что это за люди и почему у него нет с ними ничего общего.

«Сноб ты, Ильясов, – сказал себе Женька, – как есть сноб». И пускай. Пусть он лучше будет снобом, чем перестанет читать нормальные книги и перейдет исключительно на газету «Спорт-Экспресс», как Вася, или на любовные романы в мягких обложках, как Люся. «А сейчас, дорогие радиослушатели, перед вами выступит группа «Шаурма» со своим новым хитом «Он так мяукал!»

Женька эту глупость старательно обходил – радио выключал, телевизор принципиально не смотрел, новости читал в Интернете – а эти ничего, смотрели, слушали и новости узнавали по сплетням в желтой прессе.

Как так жить? И сможет ли он вынести неделю всего этого? И не много ли трагизма, или в самый раз?..

Родственнички возвращались, уже без чемоданов, зато с посадочными талонами в руках.

– Ты где сидишь? – спросила у Женьки Люся.

– Место 15 А.

– Вот черт! А у нас 24 В и С, – покачала головой сестра.

– Да какие проблемы! – гаркнул Вася. – Поменяемся. Давайте, рота, шагом марш, на выход!

Вася, в отличие от Женьки, не отправившегося в армию по состоянию здоровья, честно отслужил и любил вспомнить старые времена и выразиться по-военному.

На этапе таможенного контроля родственники разделились: Женька задержался – пограничники, как обычно, долго разглядывали содержимое его фоторюкзака и трогали аккуратно уложенные объективы, а Люся с Васей немедленно пропали в дьюти-фри. Покончив с формальностями, Ильясов уселся неподалеку от нужного выхода на посадку, достал электронную книжку и уткнулся в нее. Если нельзя избавиться от родственников, надо их игнорировать. Для него важнее всего Софи.

Минут через десять объявили посадку, Женька огляделся и понял, что Люся с Васей по-прежнему неизвестно где. Искать их в зоне дьюти-фри аэропорта Домодедово – занятие изначально бесполезное. Люся может нюхать духи. Вася может курить или с умным видом разглядывать бутылки виски. В любом случае родственники не глухие, не слепые и уже давно не маленькие. Женька подхватил рюкзак, показал свой посадочный талон стюардессе и прошел в самолет.

Соседками его оказались две милые девушки – блондиночка и рыжая – щебетавшие о каких-то общих знакомых. Обе взглянули на Женю с большим интересом. Ильясов улыбнулся им и поздоровался, предчувствуя, что хотя бы пятичасовой перелет в Лиссабон будет приятным.

Через пять минут он выяснил, что рыженькую зовут Даша, белокурую – Инга, что обе они первокурсницы МГИМО, а в Португалию летят на несколько дней – посмотреть столицу и походить по музеям, замкам и монастырям. Если бы не Софи, Женька не упустил бы случая взять на себя многообещающую роль гида (и неважно, что в Португалию он сам летит впервые). Наклонившись к Инге, сидевшей рядом с ним, Ильясов заговорщическим тоном произнес:

– Девушки, если к вам подойдут такие довольно объемные люди, мужчина и женщина, и попросят поменяться с ними местами, не соглашайтесь ни за что.

– Это иностранные шпионы, которые хотят вас убить? – хихикнула Даша.

– Хуже. Это мои родственники.

– О-о! – на лицах отразилось понимание. – Хорошо, мы вас не выдадим!

Женька привстал и посмотрел назад – но нет, места Люси и Васи оставались пустыми, да и мимо родственники пока не проходили, не заметить их нельзя. Почти все пассажиры уже расселись, стюардессы ходили и закрывали багажные отделения, просили пристегнуть ремни и готовились к демонстрации мер безопасности. «Неужели…» – подумал было Ильясов, и тут его во второй раз постигло жестокое разочарование: появились Люся и Вася, запыхавшиеся и обвешанные пакетами из дьюти-фри. В пакетах многозначительно позвякивало.

– О, Женька! – заговорил Вася, поравнявшись с пятнадцатым рядом. – Так вот ты где! Слушайте, девушки, может…

Белозубая стюардесса в форме португальских авиалиний мгновенно оказалась рядом.

– Sir, take your seat, please.

– Сядьте на места, – перевел Женя ненаглядным родственникам.

– Разберемся, – прогудел Вася и двинулся к двадцать четвертому ряду.

Даша и Инга негромко засмеялись.

– Так вот почему вы просили!..

– Зачем вы летите с ними?

– Если б я знал, – буркнул Женя и пристегнул ремень.

Самолет покинул грешную землю и серебристой стрелой пронзил низкие облака, и в салоне радостно, предвкушающе засияло солнце.

Женька всегда любил этот момент путешествий, когда все еще впереди, когда еще нет ни впечатлений, ни воспоминаний, которые затем сольются в единое целое, что и окажется в итоге чувством страны. Страны, куда ты летишь и которую пока совсем не знаешь. Страны, которая будет зафиксирована мгновениями и деталями на картах памяти твоего фотоаппарата, и потом ты станешь ее воспринимать именно так – сквозь эти цвета, контрастность и резкость, и лица, и каменную кладку, и цветочное буйство.

Ильясов всю жизнь мыслил кадрами, чередой запечатленных мгновений. И сейчас он автоматически отметил, что Дашу хорошо снимать в три четверти, а Ингу – в фас, и немного приподнять подбородок.

Жаль, поездка получается не такой, как предполагалось. Однако пять часов полета можно об этом не думать, просто болтать с хорошенькими девушками и привычно производить на них впечатление.

Минут через сорок после взлета Женя встал, извинился и отправился в туалет. Аэробус был здоровенный, туалеты для экономического класса располагались как в хвосте, так и в середине салона, и потому Женька пошел в середину, чтобы лишний раз не показываться на глаза родственникам. Он надеялся, что Люся и Вася о нем забудут.

Не тут-то было.

Когда Ильясов возвратился к своему ряду, девушек на привычных местах не наблюдалось. У прохода сидела Люся, посередине – Вася, оба – довольные, как бизнесмены, заключившие сделку века.

Женя посмотрел вдоль прохода – так и есть: рыжая и золотистая макушки торчали на двадцать четвертом ряду.

– А мы поменялись! – радостно огласил Вася очевидный факт. – Теперь вместе полетим!

Не ответив, Женя прошел дальше. Девушки глянули на него с испугом.

– Слушайте, я понимаю, мы обещали, – горячо заговорила Даша, – но они чокнутые, ваши родственнички. Этот мужик сказал, что им позарез необходимо сидеть с вами, и если мы не уступим места, он нас на руках перенесет…

– Дело не в том, что он сказал, а как, – перебила Инга. – Мы не решились связываться. Извините.

Вася-дембель в своем репертуаре. Понятно.

Ильясов кивнул, принес свои извинения и вернулся на место. Сидеть рядом с зятем оказалось настоящей пыткой, в основном из-за Васиной толщины. Женя был худым и невысоким, и расположившийся на среднем сиденье «шкаф» просто вжимал его в иллюминатор.

Пережить оставшееся время полета оказалось непросто. Родственники громко разговаривали, вспоминая последнюю поездку в Египет, раскрошили половину самолетного завтрака, а Вася опрокинул Женьке на джинсы остатки своего кофе. К счастью, кофе к тому времени успел остыть; к несчастью – запасные джинсы находились в чемодане, на самом дне, и это означало, что перед Софи придется предстать с безобразным коричневым пятном на коленке.

– Салфеточкой потри, – деловито посоветовала Люся, протягивая Жене влажную салфетку для рук. Ильясов взял и угрюмо потер, разумеется, безрезультатно. Кофе был хороший, а потому впитался на совесть.

– Спасибо, Вася, – процедил Женька.

– Да не сердись, брат! – Зять хлопнул Ильясова по плечу так, что Женя едва не уткнулся носом в свой недоеденный бутерброд. – Подумаешь, беда! Во, смотри, – Вася ткнул пальцем в жирное пятно на своей футболке, – я тоже обляпался и не переживаю!

– Я в отеле застираю, Васенька, у меня с собой порошок есть, – проворковала Люся, и от этого диалога Женьку чуть не стошнило.

Как, как они живут?! Как можно гордиться тем, что ты уронил кусок масла на свою могучую грудь, небрежно потер пятно ладошкой, да так и ходишь целый день? Как можно брать с собой в поездку стиральный порошок (а что там еще у них в чемодане? Плита? Кастрюли и сковородки? Любимое мягкое сиденье для унитаза?!) и потом застирывать испачканную футболку в раковине или в душе? Что это за мышление такое? Что это за… провинция, блин? А ведь москвичи оба…

Остаток полета Ильясов смотрел в окно. Молча.

Самолет заходил на посадку красиво – так, что виден был и раскинувшийся внизу Лиссабон, и устье реки Тежу, и длинные мосты через нее, и залив. Солнце эффектно сверкало на водной глади, город струился по холмам, и Женькино настроение понемногу начало исправляться. Черт с ними, с родственниками. Сейчас он увидит Софи, и впереди целая неделя с ней.

Путешествие началось, и все кругом было уже не такое, как всегда, не будничное. Какие-то надписи на португальском (хотя больше на английском, международном). Таможенник, посмотревший в паспорт и показавший белые зубы в широкой улыбке. Солнечный свет в громадных окнах. И даже в аэропорт проникал этот изумительный запах – сухой травы, нагретой солнцем до упоительной хрусткости.

Пока ждали выдачи багажа, Ильясов сходил в туалет и кое-как оттер коварное пятно на коленке; полностью оно не исчезло, но поблекло, и то хлеб. Вернувшись, Женя обнаружил, что чемодан его как раз выплывает на ленте транспортера. Ильясов подхватил имущество под сытый черный бок. Родственники все еще ждали своих сумок.

– Я выйду, мне надо Софи встретить, – сказал Женя. – Как получите багаж, присоединяйтесь.

И он поспешно зашагал прочь, пока его не остановили.

Хотя бы пара минут есть! Первые мгновения встречи с женщиной, в которую так безнадежно влюбился…

Софи прилетела часом раньше и теперь ждала Женьку у выхода с его рейса – тонкая, как ветка ивы, в чем-то нежно-бежевом, Ильясов даже поначалу не разглядел, в чем именно. Она помахала рукой, едва его увидев, и Женька махнул в ответ, быстро обогнул парочку неторопливых пассажиров и поцеловал Софи в щеку.

– Привет.

– Привет! – девушка улыбалась. – Наконец-то я вижу тебя не на экране компьютера, в этом жутком качестве, как из фильма ужасов.

– Я тоже не мог дождаться. – Это была фраза из мира любовных романов в мягких обложках, но по-французски Женя выражался куда романтичнее, чем по-русски. Русский язык, великий и могучий, отлично годился для работы, а вот французский, да еще в обществе Софи, шел исключительно в приглаженном варианте.

– Где твоя сестра и ее муж? – француженка заглянула за спину Женьки и, никого не увидев, непонимающе нахмурилась. – Они не прилетели?

– К сожалению, прилетели.

– Тебя это огорчает? – Она коснулась его плеча узкой ладошкой. – Не стоит. Впереди путешествие, нельзя огорчаться в самом начале.

– Плохая примета?

– О да. Французская плохая примета. – Софи улыбалась так, что Ильясов смотрел на нее, смотрел и вдруг понял: «Она будет моей».

Ему неважно как, неважно когда, но эта женщина просто обязана быть его! Нет, не обязана, никаких насильственных обязательств, просто… так случится. Она об этом еще не знает, но однажды они будут вместе. Хотя сейчас это кажется практически невозможным.

– Что-то случилось? – спросила Софи. – Ты странно на меня смотришь, Эжен.

– Все хорошо, – медленно произнес он, стараясь, чтобы голос звучал как обычно, и тут кто-то похлопал Женю по плечу. Судя по силе удара – Вася.

Родственники стояли рядом, увешанные своим багажом, которым можно мамонта убить, и улыбались так лучезарно, что при всем желании их нельзя было заподозрить в нехороших намерениях.

– Софи, познакомься, – сказал Женька, – это моя сестра Люся и ее муж Вася. Ребята, это моя… подруга, Софи Ламарре, – добавил он уже по-русски и с обреченностью приговоренного подумал о том, что в ближайшие дни ему придется переводить, переводить, переводить… непрерывно.

– Люсиль и Базиль! Как мило. – Софи тут же переиначила имена на французский лад и поочередно пожала родственничкам руки. – Я рада с вами познакомиться.

– Какая хорошенькая! – восхитилась Люся. На фоне легкой, будто из слоновой кости вырезанной Софи она смотрелась еще невыгоднее, и Женька внезапно ее пожалел, но тут же приказал себе не поддаваться подобным чувствам. И правильно, так как Люся сразу добавила: – А говорят, француженки знают толк во всяких любовных штучках. Правда, что ли, Женька?

– Неправда, Люська, – в тон ей ответил Ильясов, продолжая лучезарно улыбаться, чтобы Софи, пока еще мало понимавшая по-русски, не заподозрила неладного.

– Да что они там могут знать, – как теплоход, прогудел на весь зал прилетов непосредственный Вася. – В ней веса, как в кошке. Баба должна быть в теле! – и он похлопал Люсю по округлому плечику. Сестра кокетливо хихикнула.

Софи переводила взгляд с них на Женю, ожидая, пока ей переведут.

Благослови, господь, британских ученых, которые пока не придумали, как встроить синхронный переводчик в человеческие мозги!

– Люсиль и Базиль, – сказал Женя, – выражают свое восхищение твоим внешним видом и вашим знакомством. Предлагаю пойти за машиной.

– О, конечно.

У Софи был с собою небольшой, абрикосового цвета чемоданчик и сумка через плечо. Вряд ли она отдала бы свой багаж Ильясову (эмансипация достигла невиданных высот, зачастую переходящих в чистейшей воды абсурд), да и он не смог бы взять это абрикосовое нечто. Но хотел.

«Это из пионерского детства, – мрачно подумал Женька. – Дергай одноклассницу за косички и носи ее портфель, тогда она поймет, что нравится тебе». Беда в том, что, во-первых, ему уже за тридцать, детство осталось далеко позади, а во-вторых, во Франции с пионерией как-то… иначе. Культурный контекст совсем другой. Хотя пионерская организация там существовала, насколько Женя помнил.

– Идем, – велел Женя родственникам, повернулся, высматривая табличку с многозначительной надписью «Rent a car»[2]Аренда автомобиля (англ.). , и тут мужской голос, бархатный, как коробочка с обручальным кольцом, произнес совсем рядом:

– Mon Dieu, Sophie! C’est toi? Est-il possible?[3]Мой бог, Софи! Это ты? Возможно ли это? ( фр.)