Онлайн чтение книги Лекарство от иллюзий
Глава первая. Новенький, новенькая…

Мышка бежала, хвостиком махнула…

Русская народная сказка

Генку Сидорова перевели в десятый класс в середине недели.

9-й «Б» возмущенно гудел. Не то чтобы Генка был всеобщим любимчиком. К нему привыкли. К его вечным закидонам – молчаливости, чтению энциклопедий под партой, хроническим пятеркам, – к тому, что его всегда и везде ставили в пример. К его «наладоннику», с которым он не расставался даже в столовой. К его странному увлечению Цоем.

– Ничего себе подарочки! – присвистнул болтун и шутник Андрюха Васильев, когда к середине дня стало известно, что Генка у них больше не появится. – А почему сейчас-то? Не могли до Нового года подождать?

– Тебя, Васильев, забыли спросить, – оторвалась от заполнения журнала химичка Людмила Ивановна.

– И спросили бы! – с вызовом произнес Анд-рюха.

– И его не спросили, и тебя, – хмыкнул красавец Павел Быковский, отправляя сделанный самолетик в полет по классу. – Это у нас теперь такое демократией называется. Добровольцы по вызову!

– Ой, ой, много вы понимаете, – покачала головой Людмила Ивановна. – Не вашего это ума дело.

– Хоть бы нам кого-нибудь на развод дали… – Андрюха подпустил в голос слезу. – Атожмы загнемся без свежей крови! – Ион стал медленно подходить к столу химички с протянутой рукой.

– Шут гороховый, – вздохнула учительница, закрывая журнал. – Будет, будет вам новенькая. Навеселитесь еще.

– Фиг с ней, с новенькой, – Васильев запрыгнул на парту. – Ябыне отказался посмотреть на нашего гения в новых обстоятельствах. Кто со мной?

Вызвался проведать Генку весь класс, но до кабинета географии, где сидели старшеклассники, дошли лишь четверо.

– Эй, – Васильев ломился в кабинет, но его выкидывали обратно в коридор. – Сидорова позовите! Ничего себе система! – хихикнул он. – Они его там небось уже на запчасти разобрали и продали вражеской разведке.

– Болтун, – недовольно поджала губы Рязан-кина. Андрюха пропустил это замечание мимо ушей, хотя в любом другом случае непременно ответил бы. Но с Ксюшей у них завязывалось что– то вроде романа. Об этом в классе пока особенно не говорили. Активно обсуждался недавний скандал с Галкиным, и всем было не до Васильева с Ря-занкиной.

– Ну, что они там? Умерли, что ли? – не выдержал Быковский, но тут дверь сама распахнулась.

Одного взгляда на Сидорова было достаточно, чтобы понять, что дружеского вливания в новый коллектив не произошло.

Выглядел Генка плохо – бледный, хмурый, стоял согнувшись, смотрел в пол. Таким своего отличника девятиклассники раньше не видели.

– Ну, как дела? – растеряно спросил Павел, не зная, что стоит говорить в подобных ситуациях.

– Да ничего, – протянул Генка, пряча руки в карманы. «Наладонника» у него не было. Без своего верного друга Генка казался маленьким и беспомощным. В его неопределенном «ничего» слышалась тоска.

– Как они тебя сюда засунули? – еле слышно спросила Ксюша.

– Молча, – ответил за отличника Васильев. Прислонившись к косяку двери, он наблюдал за десятиклассниками. – Как будто они тебя когда-нибудь о чем-нибудь будут спрашивать! – Он довольно хмыкнул, кого-то высмотрев. – А смотри, здесь народ ничего. Вон та девчонка – симпатичная!

При этих его словах Сидоров еще больше нахмурился.

– А почему ты без своего Цоя сидишь? – Быковский, единственный во всем классе, занимался музыкой, он один понимал Генкино увлечение группой «Кино». – Послушал бы, отвлекся. Что киснешь-то? Хочешь, я тебе что-нибудь найду? – Он потянул из-за воротника заправленные туда наушники.

Генка не ответил, только глубже засунул руки в карманы.

– Слушайте, ну разве так можно? – не выдержала Рязанкина. – Против воли переводить в другой класс? Давайте поговорим с директрисой, пусть она вернет Генку обратно.

– Поговорила одна такая! – воскликнул Ва-сильев. – Аеезаушко да на мороз, чтобы проветрилась.

– Разбили, да? – Маканина стояла дальше всех, наверное, никто и не заметил, что она осталась, поэтому вопрос ее прозвучал неожиданно.

Сидоров густо покраснел и глубоко задышал, сдерживая слезы.

– Я знаю, что надо делать! – Маканина резко повернулась и побежала к лестнице.

Ее проводили взглядами, но с места не сдвинулись.

– Атас! – вдруг шарахнулся со своего наблюдательного пункта Васильев.

– Ну, так и будете здесь стоять?

На пороге класса возник здоровенный детина. Одной рукой он опирался о косяк, а другой многозначительно сжимал и разжимал кулак как раз на уровне лиц девятиклассников.

– Шли бы вы, дети, на свой этаж, – мрачно посоветовал парень. – И ты, малой, играть ходи к себе в песочницу. – Он как-то нехорошо посмотрел на Генку. – Не води к нам свои ясли.

Первым ушел Павел. За ним побежала Ксюша. Васильев упрямо стоял около двери, делая вид, что слова старшеклассника к нему не относятся.

– Ну, а тебе отдельное приглашение нужно? Катись отсюда! – гаркнул детина и захлопнул перед опешившим Васильевым дверь.

– Это кто? – Андрюха проявлял чудеса упрямства.

– Алекс, – вздохнул Генка. – Просто Алекс. И он побрел прочь по коридору. На отдых у

него было еще три минуты. А потом прозвенит звонок, и учителя вместе с десятиклассниками снова начнут устраивать ему «переэкзаменовку» – заставлять складывать в уме пятизначные числа, вспоминать даты всех войн, возводить в квадрат и извлекать корень.

Генка никогда не ошибался. Это особенно злило его новоиспеченных товарищей по парте. Алекс уже пообещал, что за повышенную «ум-ность» быть Генке на ближайшей физкультуре штангой в воротах. И Сидоров, который никогда не принимал участия в жизни класса, впервые ощутил всю тяжесть коллективного бытия. «На-ладонник» его разбили на первой же перемене. Один тип толкнул, выбив из его рук пластиковую коробочку, второй наступил… Все потом долго и притворно ахали.

Генке было плевать на гнилое сочувствие десятиклассников. Была у Сидорова и другая печаль, главная причина, по которой он несколько лет отказывался переходить именно в этот класс. Все предыдущие годы ему удавалось избегать переселения, вот и сейчас он должен придумать, как выпутаться из этого сложного дела.

– Стой! – перехватил он пробегавшего мимо малыша. – Ручка и тетрадка есть?

Мальчишка испуганно посмотрел на старшеклассника и кивнул.

– Доставай! – Растерянности малыша Генка не заметил, он обдумывал свой план. – Написать кое-что надо.

– Ты потом ручку верни, она у меня новая, – солидно произнес мальчишка, оценив уровень Генкиной опасности как очень низкий. – И если будешь рвать страницы, то дергай из середины. У меня потом листочки теряются.

Сидоров машинально закивал головой, думая о своем.

Малыш заглянул через плечо севшего на корточки Генки.

– Заявление, – прошептал он и качнулся назад. У Сидорова был хороший крупный почерк, так что мальчишка легко смог прочитать, ЧТО пишет его ручкой в его тетради старшеклассник.

– Хорошая у тебя ручка, держи, – поднялся Генка. Как его и просили, он выдернул страницу из середины, отдал тетрадь хозяину и медленно пошел к лестнице.

Ему еще нужно было попасть в кабинет директора.

– Хватит, расходились! – прогнала его прочь секретарша. – Это вам не проходной двор, чтобы так просто к директору вламываться. Там и так толпа. Если что-то нужно, иди к завучу. Надежда Валерьевна не обязана с каждой вашей мелочью разбираться.

Генка еще какое-то время постоял, размышляя, как лучше поступить. Выход был один: идти на следующей перемене к завучу.

Сидоров даже не догадывался, что за «толпа» перед этим рвалась к директору. А были это все те же Маканина, Васильев, Быковский и Рязанкина. Но им не повезло. Надежда Валерьевна их не приняла.

– Опять 9-й «Б»? – недовольно нахмурилась она, закрывая за собой дверь кабинета. – Не о чем нам с вами разговаривать! Все вопросы решайте со своим классным руководителем. И вообще, приказы по школе не обсуждаются, – проворчала она напоследок и вышла в коридор.

Ребята машинально потянулись за ней.

– Но ему там плохо! – вдруг выпалила Олеся Директриса даже головы в ее сторону не повернула

Она уже ушла довольно далеко, но вдруг остановилась и поманила Олесю к себе

– Да, Маканина! – Надежда Валерьевна мазнула взглядом по застывшей четверке – Прихватите с собой Стешу, она с мамой в приемной сидит Постарайтесь ее не обижать А то как бы очередные доброхоты не пришли ко мне просить и за нее тоже!

В приемной обнаружилась испуганная девочка с двумя жиденькими хвостиками, такую и заметить-то сразу было бы проблематично А уж пятнадцати лет ей и подавно никто бы не дал

От удивления, что Стеша оказалась такой маленькой, Маканина застыла с открытым ртом

– Эта, что ли, наша новенькая? – скривился Васильев, откровенно рассматривая бледную Стешу

Под пристальными взглядами девятиклассников робкая улыбка сбежала с тонких губ новенькой Она покосилась на сидевшую рядом с ней низенькую женщину с острым личиком и такими же испуганными, как у нее, глазками

– Что уставились? Пошли. – Павел хлопнул Васильева по плечу – Звонок уже был

Стеша не сдвинулась с места

– Стеша – это Степанида? – Васильев продолжал рассматривать новенькую

– Стефания, женщина.

Андрюха прыснул и толкнул в бок Олесю.

– Маканина, тебе было велено ее взять? Вот и бери.

Олеся недовольно поджала губы.

– Пойдем. Она кивнула в сторону коридора. В ее душе зародилось нехорошее предчувствие, что не зря эту серую мышку навязали именно ей. – У нас сейчас химия на четвертом этаже. Расписание перепишешь внизу, там стенд висит. Меня зовут Олеся. С остальными потом познакомишься.

На каждое Олесино слово Стеша кивала, но было понятно, что она ничего не запоминает. Ма-канина вздохнула и вышла в пустой холл первого этажа. Урок начался, и надо было спешить.

– Ну что, так и будем тянуться до конца жизни? – раздраженно поинтересовалась химичка, откладывая мел и вытирая руки. – Маканина, кого ты там привела?

– Это новенькая!

Олеся прошла к своему месту, оставив Стешу у двери.

– А-а-а, – заулыбалась Людмила Ивановна. – Помню, помню, проходи. Маканина, с тобой как раз место после перевода Сидорова освободилось, пусть девочка к тебе сядет. Как тебя зовут?

– Стеша, – прошептала новенькая, мелкими шажками продвигаясь вдоль среднего ряда.

– Как?

В классе повисла тишина

– Стефания Беленькая, – чуть громче произнесла новенькая, и девятиклассники захихикали

– Ну да, ну да… – Толстая Людмила Ивановна с трудом сошла с приступки возле доски и направилась к своему столу. – Красивая фамилия. И имя тоже. Садись скорее.

Олеся недовольным взглядом проследила за робкими перемещениями Стеши по классу. Вообще-то, место освободилось не рядом с ней, а рядом с Лизой Курбаленко, Сидоров сидел впереди Олеси. За Олесиной партой место свободно было давно, с начала года, когда ее тогда уже бывшая подружка Курбаленко перебралась вперед, к Генке, вытеснив Плотникову на ряд около стены.

И теперь, значит, Генкино место готовы отдать новенькой. Неужели Сидоров не вернется?

Стеша бесшумно отодвинула стул, села, быстро достала тетрадки и замерла.

Все с немым удивлением разглядывали нежданное явление. Выглядела Стеша и правда неказисто. Старенький бежевый свитер с высоким воротом, вельветовая юбочка, эти дурацкие куцые хвостики, бледное лицо, маленький остренький носик. И только руки у новенькой были красивые. Тонкое хрупкое запястье, узкая ладонь, длинные пальцы с маленькими узелками суставов, аккуратно обработанные ногти.

Заметив, что Олеся смотрит на ее руки, Стеша спрятала их под парту и потянула рукава свитера вниз.

М-да, персонаж…

– Внимание! – постучала мелом по доске Людмила Ивановна. – Посмотрели на меня! Первые ряды скоро шею свернут. Вы что, нового человека впервые видите?

– Такого – впервые, – развел руками Васильев.

– Поговори мне еще, – махнула пухлой рукой химичка. – Людей он не видел…

– Нет, ну интересно все же, откуда они берутся? – не унимался Андрюха. – Как на свет появляются?

– Об этом ты у своей мамы спроси. – Учительница тяжело вздохнула: спорить с Васильевым – бесполезное занятие, легче его было заткнуть. – А сейчас у нас урок. На перемене поговорите.

Маканина обреченно покачала головой и щелкнула ручкой. В начале четверти она всегда давала себе мысленное обещание разобраться с химией. Вот и сейчас она сделала то же самое, но прошел месяц, и она опять запуталась в этих формулах и уравнениях – учитель из Людмилы Ивановны был плохой.

– Ну, и откуда ты такая беленькая? – подступил к новенькой Андрюха, когда мучительный урок химии закончился.

– Мы просто переехали, – пискнула Сте-ша. – И эта школа… Просто она рядом с нашим домом и…

– И вообще все в этой жизни просто, – развел руками Васильев.

– Отстань от нее, – отстранила его Рязанки-на. – Человек первый день у нас, а ты уже наезжаешь.

– Первый раз в первый класс! – весело воскликнул Андрюха. – «Из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши девчонки?…» – фальшиво пропел он, протягивая руку к Стешиному хвостику.

– Нашел игру! – оттолкнула Васильева Ксюша. – Давно переехали? Где живете?

– Мы просто жили в коммуналке, в центре. – Широко распахнутыми глазами Стеша смотрела на Рязанкину. Ксюшино внимание она восприняла как участие в ее судьбе, желание подружиться. Но у Рязанкиной был свой интерес, она оценивала – достойный или недостойный перед ней стоит человек. – Нас просто расселили и дали здесь квартиру. Я еще пыталась ездить в старую школу, но просто это далеко и неудобно. И меня перевели…

– Просто, – подсказал Васильев и заржал.

– А родители у тебя кто? – Ксюша хотела выяснить вполне конкретную вещь – стоит или не стоит общаться с этой странной девочкой, и главным показателем ее оценки был имущественный ценз, сколько денег зарабатывают родители, кто они по профессии.

– Родители? – замялась Стеша и опустила глаза.

– Ладно, не напрягайся, – освободила ее от неловкого ответа Рязанкина. Для себя она уже решила, что новенькая никогда не будет принадлежать к ее кругу общения.

– Слушай, а почему у тебя имя такое странное? – вклинился в образовавшуюся паузу Васильев. – Ты немка, что ли?

– Нет, это польское имя, – Стеша стала заметно смелее.

– Для польки ты чисто говоришь по-русски, – задумчиво произнес Быковский, разглядывая ухоженные Стешины руки. Заметив, что на ее руки смотрят, Беленькая спрятала их за спину.

– Нет, это не я из Польши, – робко улыбнулась она. – Просто бабушка у меня из Польши. А меня в честь нее назвали.

– А меня назвали в честь Андрея Первозванного! – гордо выпятил грудь Васильев. – А его, – ткнул он пальцем в Быковского, – в честь Павла Первого. Правда, похож? Играет на скрипке и готов командовать полками. Маканина, что ты на меня так смотришь? – поймал он осуждающий взгляд Олеси. – Тоже мне мать Тереза! Не боись, и тебе сейчас какую-нибудь честь придумаем. О! Будешь у нас княгиней Ольгой. Ну, женой князя Игоря. Что, опять недовольна? Игоря нет? Сейчас подыщем! – Ион стал оглядываться, щелкая пальцами. – Официант! Официант! Игоря ко второму столику!

– Дурак, – прошептала Маканина, выбираясь из толпы. С Васильевым она предпочитала не связываться, хватит с нее этих глупых шуточек.

На освободившееся место тут же протиснулась Аня Плотникова.

– А занимаешься ты чем? – Ей тоже было интересно узнать что-нибудь о новенькой.

– Я просто… – начала Стеша и замялась.

– Она занимается просто, – заржал Андрю-ха. – Утром зарядка, вечером физподготовка! А днем она работает на ЦРУ. Разобранный пистолет спрятан в трусиках.

От такого напора Стеша окончательно растерялась и теперь сидела, переводя непонимающие взгляды с одного лица на другое.

– Все путем, Беленькая! – хлопнул ее по плечу Андрюха. – Пошли покурим, перетрем наши вопросы.

– Я не курю. – Казалось, Стеша сейчас заплачет.

– Ну никаких недостатков, – развел руками Васильев, отходя в сторону. – Прямо ангел. Завтра без крыльев не приходи!

В растерянности Стеша положила руки перед собой, и Павел снова посмотрел на них.

– Ты занимаешься музыкой? – спросил он тоном знатока.

– Чуть-чуть, – прошептала Беленькая. Больше ее никто ни о чем не спрашивал.