Онлайн чтение книги Лётчики
43

Утро Мартынов встретил в благодушном настроении: из Москвы на адрес части по железной дороге следовали пять новых самолётов. Хорошо!.. Упершись ногами в спинку кровати, Мартынов проделал несколько гимнастических упражнении, укрепляющих мышцы живота. «Толстеть, толстеть начал». По утрам, если хватало времени, он всегда принимал холодный душ, но сегодня времени не было: до завтрака необходимо повторить заданный урок по немецкому и заехать на строительство.

Поднимаясь наверх по доскам, он с удовлетворением вдыхал запахи свежераспиленного леса, стружек, замазки. Свет проходил через широкие окна, в огромном, сером, неуютном зале гулял ветер. Мартынов похлопал прораба по плечу:

— К маю закончим, а?

Прораб развёл руками:

— К маю навряд ли, а вот к августу наверняка. Масла нет, красить нечем.

— Масла? Неужто не нашли?

— Всё облазили.

— Гм!

Возле кабинета уже ожидал с папкой начальник штаба — Мартынов молча вошёл в кабинет. Начальник штаба раскрыл папку: деловой день начался. Полигон просил грузовую машину для подвоза извести. Своя машина стоит в ремонте, а полигон необходимо готовить к весне. Давно ли машина в ремонте?.. Месяц? «Отпустить машину на два дня». Комиссия по ремонту помещения штаба представила своё заключение: полы необходимо перестилать, доски тронуты грибком. Расход по смете увеличивается на двадцать одну тысячу. Гм!.. Аэродромные собаки плохо несут службу, а расходы по содержанию на них большие. «Выяснить, почему плохо. Перевести на довольствие из кухонных остатков». Механические мастерские выпустили из ремонта мотор, в воздухе отказала масляная помпа. Второй случай. «Вызвать начальника мастерских». Комсомольцы подшефного колхоза бесплатно навозили льда в ледник. «Объявить благодарность».

Смета из санчасти. По приказу из округа все строительства должны быть закончены летом текущего года. Комбинат требует шестьдесят восемь тысяч рублей. «Послать в округ». При инспекторском осмотре команды связи обнаружено, что красноармейцы по утрам моются не до пояса. «Наложить взыскание на начальника команды». Бумажка из райкома партии с выговором, он — член райкома — пропускает уже второе заседание. Мартынов покривился. Не хватало времени. Он так старался распределить свой день, чтобы ни одна минута не пропадала даром. Начальнику штаба казалось, что командир части слишком поспешно расправляется с бумагами, внешне это так и выглядело, на самом же деле каждое, самое пустяковое дело сопровождалось у него целой гаммой своих соображений. Он давно знал, что полы в штабе затронуты грибком. И не только в штабе: позавчера на вечере танцев он упорно думал, придется ли менять в клубе полы или нет? А постороннему могло показаться, что командир части просто разглядывает танцующих. Неделю назад повезли в город роженицу, дорога тряская, и она разродилась в автомобиле. О строительстве он беспокоился больше начальника санитарной части, но у него была выдержка и выработанная невозмутимость командира.

Начальник штаба выкладывал бумажки одну за другой, и каждой из них давалось такое направление, чтобы все они работали на одно — на усиление боевой подготовки, пусть это будет дело даже о простой аэродромной собаке.

Ого, уже одиннадцать? А к завтрашней игре ещё не подработана задача.

— Всё?

— Тут ещё секретные приказы…

— Оставьте, я их сам просмотрю. Кстати, конторку мне сделали?

— Так точно, прикажете внести?

— Да.

Он закурил и посмотрел на небо — погода неважная. По двору на простой телеге везли обед караулам. «Опять хлеб раскрытым возят!» Взял блокнот: «Напомнить, чтобы закрывали хлеб и сделали повозку на резиновом ходу».

В это время позвонили. То, что он услышал по телефону, взорвало его.

— Оставить все на месте, я сейчас сам приеду!

Он выбежал на двор. «Поломка… На земле, не в полете!» Проходя мимо технических мастерских, он подумал, что на обратном пути обязательно отчитает начальника мастерских. Возле сломанного самолёта стояли инженер и техник. Поломка, действительно, была нелепая: машину собирались выводить из ангара, техник неточно подвёл под костыль тележку, самолёт опустили, и тележка проломила ферму хвоста. Мартынов в злом недоумении развел руками: неприятности подкрадывались с самой неожиданной стороны. Уже совершенно злой, он пошагал в мастерские.

Хрусталёв с командиром штурмовой ехали на аэродром. Командир эскадрильи добродушно подтрунивал над Хрусталёвым.

— Значит, враги?.. А всё ж, я думаю, ты отстанешь со своим отрядом. Был бы у меня отряд, я бы программу к январю закончил. А вот попробовал бы ты с эскадрильей, когда на шее такая орава!..

— Зря хвалишься, — хмуро отвечал Хрусталёв, управляя машиной, — что вам погода? Есть сто метров высотёнки, и ходи бреющим. Нас погода режет.

— Не говори! Не в одной погоде дело. А организация полетов, а четкость штабной работы, да мало ли что?.. Вы и на этом сядете…

— Посмотрим.

На главных воротах аэродрома висел щит, украшенный зеленью: «Привет ударникам боевой подготовки». Плакат был написан большими, яркими буквами и останавливал внимание за полкилометра.

— Каково, а? — показал командир эскадрильи. — Ишь, как чествуют! Учись!

— Рано в учителя вылезаешь, — желчно огрызнулся Хрусталёв и чуть не наехал на часового.

— Ты хоть на невинных людях не вымещай досады. Совсем дошёл.

Оба пошли узнавать погоду. К счастью, дежурила не Вера: за последние дни у Хрусталёва с ней отношения стали совсем невыносимы. Сводка сообщала проходящую снежную облачность и ветер.

— Ты как хочешь, а я летать не буду. Куда мне торопиться?

— А я буду, — хмуро и твёрдо ответил Хрусталёв, — ничего страшного не вижу.

— Награду хочешь получить?..

— Мы за наградами не гонимся.

— Дуй, дуй, желаю не поскользнуться!

Отряд в полном составе ожидал в ангаре. Хрусталёв читал на лицах людей готовность выполнять любое приказание. Сколько хмурой решимости в глазах обычно весёлого Алексеенко, как старательно вытирает Савчук уже сто раз обтёртую плоскость. Попов лишний раз проверяет бомбодержатели, сколько энергии в сжатых губах молчаливого Евсеньева! А Клинков! А Нестерова, а Гаврик, а вся остальная молодёжь! Да разве можно выразить чем-нибудь эту досаду на бездеятельность, эти истомленные от бесконечных ожиданий лица? Всё готово! Перечищены и проверены моторы, пристреляны пулеметы, магазины набиты патронами, в планшетах карты, на них давно размечены пункты, кажется, и в самом спокойствии машин скрыто боевое нетерпение. Такой подъём и готовность бывают только перед боем, когда грызут удила кони, когда нужно прорвать кольцо. Казалось, отряд дышал одной грудью.

— Выкатывай самолёты!

Этого только и ожидали.

— На хвост!.. Пошёл на мотор!

Самолёты переставлялись на лыжи, один за одним взрывались в рёве моторы, светлели вспотевшие лица, радостно охали железные бочки из-под бензина.

Через полчаса, вздымая снежные вихри, с победным пением отрывались машины от земли. Как приятно сжимать отвыкшей ладонью ручку и удерживать ногами направление!.. Вот уже и высота для первого разворота. Как послушно идёт самолёт!.. Снежный горизонт ровно течёт по капоту. Ах, чёрт возьми, да разве ж может когда-нибудь понять это чувство человек, сам не управлявший самолётом!

Всё шло хорошо, и Хрусталёв весело шагал по снегу, вслушиваясь в торжественную музыку моторов, но в самый разгар полетов на старт примчался командир части.

— Кто вам разрешил открывать полеты?..

— У нас по расписанию полётный день.

А вы знаете, что без моего личного разрешения никто летать не может?

— Насколько я помню, такого специального приказа не было.

— Не было, не было, — багровея, передразнил Мартынов, — извольте слушать, когда с вами разговаривает старший начальник!.. Вы на маневрах мне свинью подсунули и опять собираетесь разложить машину?.. Сейчас же выкладывайте требование посадки!..

— Товарищ командир части, разрешите заметить, что никаких предпосылок к этому не наблюдается.

— Извольте исполнять приказание без разговоров! Кто отвечает за часть — я или кто-нибудь другой?

Отвернувшись, Мартынов сердито сложил руки за спину. Хрусталёв отдал распоряжение — и самолёты, недовольно приумолкая, потянулись на посадку.

День был испорчен. Андрей от души сочувствовал командиру отряда. Да только ли один Андрей?.. Обиднее всего было то, что ветер к полудню совсем приутих.