Онлайн чтение книги Лицо для Сумасшедшей принцессы
Глава 4

Все случилось в точности так, как и планировал Аберон. Спустя три дня после достопамятных событий произошедших в лавке Киры, Высшая магическая эльфийская ложа, возглавляемая королем Шеарраном, собралась на очередное заседание. Из доносов прикормленных шпионов наследник знал, что на повестку дня вне очереди вынесли проект срочного изменения закона о порядке престолонаследования. Но коварная дама, именуемая судьбой, продолжала беспричинно благоволить к опальному принцу. Прямо на заседании совета нескольким самым старым магам неожиданно сделалось дурно. А через час после экстренно прерванного совещания, занемог и сам король. Лекари бессильно разводили руками, отчаявшись отыскать разумную причину страшной кровавой рвоты и мучительных спазмов, беспощадно раздиравших внутренности несчастного короля. Легкомысленные, но опытные в интригах придворные, мгновенно сообразившие – куда дует ветер власти, усиленно лебезили перед Абероном, искусно разыгрывавшим картину вселенской скорби. К утру Шеарран, пятнадцатый Повелитель из династии эль-Реанон скончался, ненамного опередив своих магов, еще бившихся в ужасающей агонии. Аберон стал королем Поющего острова. Нашлось лишь незначительное количество смельчаков, осмелившихся воспротивится скоропалительному воцарению альбиноса-выродка. Бунт подавили с беспримерной жестокостью. Войско демонов денно и нощно, бдительно и неусыпно охраняло королевскую резиденцию, а отряды горгулий старательно патрулировали вассальные провинции. Двух или трех недовольных попросту разорвали на куски без суда и следствия. После этого народ не только испуганно притих, но даже начал подобострастно славить нового мудрого правителя, ведущего страну по пути развития и процветания. Аберон остался премного доволен.

Однако, вскоре нашлась таки небольшая ложка дегтя, значительно подпортившая монаршую бочку меда. Принцу Лионелю удалось бежать. В сопровождении нескольких преданных людей он сумел оторваться от преследования и на утлом торговом суденышке инкогнито покинул пределы острова, растворившись на огромном континенте людей. Король-убийца впал в ярость.

Именно поэтому и сидел он сейчас с нахмуренным челом в своем заново отделанном, белом тронном зале, недовольно взирая на нерасторопных подданных. Да еще эта некстати уловленная крамольная мысль, мелькнувшая в голове одного из провинившихся. В душе короля тяжело клокотала черная злоба. Но в этот самый момент он неожиданно уловил тонкий ментальный призыв Астора, властно торопивший его как можно быстрее прибыть в комнату, где находилась картина связи. Альбинос гневно скрипнул мелкими зубами, одним взмахом бледной длани приказывая всем немедленно удалиться. « Что могло понадобиться от меня гранд-мастеру, да еще так срочно?» – недоумевал свежеиспеченный король. Нет, он конечно нисколько не боялся могучего союзника, но умеренная осторожность, как говорится, не помешает даже богу.

Аберон не тратя времени даром, проворно спустился в потайную лабораторию. В глубине активированной картины жарко пылал мраморный камин, а сам принц демонов уютно разместился в мягком, низком, обшитом мехами кресле. Глядя на романтично-одухотворенное лицо Астора, эльф изумленно приоткрыл рот. Перед креслом стояла наполовину опустошенная бутылка с красным вином, и лежал профессионально набросанный портрет полуобнаженной, вооруженной мечом девушки. Король с первого взгляда узнал как полуприкрытое золотой маской лицо, так и роскошные медно-рыжие волосы. «Влюбился, как есть – влюбился!» – сделал неутешительный вывод альбинос. До этих пор он был гораздо лучшего мнения о сердечной непоколебимости великого мага-демона. Вот, к примеру, сам Холодный… эльф только собирался погрузиться в не очень то приятные воспоминания, как принц наоборот, вынырнул из мира волшебных грез и наконец-то соизволил заметить спешно прибывшего сообщника.

– А, это ты, – Астор потянулся с томной грацией большого хищника. – Вино будешь?

Аберон изумился еще сильнее. Ведь не пьянствовать же на самом деле позвал его гранд-мастер?

Из картины выдвинулся до краев наполненный бокал. Король послушно принял предложенное угощение и сделал пробный глоток. Вино обладало отменным вкусом. Но все-таки… Аберон кашлянул. Астор понимающе улыбнулся.

– Да, да, не намекай так усиленно. Вино конечно вином, но у меня возникла некоторая сложно разрешимая проблема.

Альбинос насторожился, показывая – я весь во внимании.

– Мы нашли Хроники Бальдура, спрятанные в Долине кленов, – продолжил принц. – И даже осмелились вступить в контакт с Ледяными ярлами. Но для того, чтобы они смогли обрести жизнь и сумели выйти за пределы проклятых земель, им экстренно требуются две жертвы. Первая должна непременно быть мужского полу и нести в себе каплю крови богов.

– И где же Ваша светлость умудрилась раздобыть подобного кандидата? – потрясенно спросил Аберон.

– О, – нехорошая ухмылка исказила красивое лицо принца, сделав его почти отталкивающим, – у меня уже имеется искомый претендент. Я не вникал во все тонкости религиозных убеждений Тварей стужи, но понял, что ему предстоит стать чем-то вроде сосредоточия их коллективной силы. К счастью, принц Ужас не так давно преподнес мне кое-кого в обмен на пару штук отличного оружия, созданного мной лично. Я назвал эти клинки Мечами стихий.

Альбинос одобрительно хихикнул. Будучи в курсе всех злоключений королевского дома Нарроны, он догадывался, кого именно мог принц-узурпатор так безжалостно презентовать своему магическому покровителю.

– Но мне непременно нужна вторая жертва, – напомнил принц. – Твари просят непорочную девицу не старше двадцати лет, красивую собой и происходящую из благородного эльфийского рода!

Король обрадовано расхохотался. Во всем его облике так и читалось бурное ликование, смешанное с неприкрытым злорадством:

– Я с особым старанием исполню эту просьбу Вашей милости! Вы получите искомую деву через несколько дней.

Принц благодарно поклонился.

« Ну, вот и все, – злопамятно решил Аберон, поднимаясь вверх по лестнице. – Я получил возможность отыграться с лихвой! Теперь-то глупая Лилуилла пожалеет о своем отказе, так недопустимо унизившим мою гордость, и задевшем мое самолюбие!».

Несколько месяцев тому назад, альбинос имел несчастье просить руки и сердца самой завидной невесты острова, очаровательной княжны Лилуиллы, приходившейся единственной дочерью старому князю ил-Рианон, двоюродному брату покойного ныне короля Шеаррана. Княжну по праву называли не только прекраснейшей девой Поющего острова, слава об ослепительной красоте которой распространилась далеко за пределы эльфийского государства, но и самой сладкоголосой его обитательницей. Аберон Лилуиллу не любил совсем, хотя усиленно разыгрывал роль пылкого влюбленного, буквально засыпая мнимый предмет своего обожания букетами шикарных цветов, подкрепленными более дорогими и вещественными подарками. Альбинос вообще оказался напрочь лишен элементарной способности любить, допуская, что любая, даже самая грязная ложь, произнесенная в интересах важного дела – всегда считается политикой. Наивная пустышка княжна как никто лучше подходила на роль будущей королевы. Но все его подношения неизменно возвращались обратно, даже не будучи распечатанными. Лилуилла испытывала по отношению к Аберону только отвращение, смешанное с паническим ужасом. И более того, она благосклонно принимала одновременные ухаживания младшего принца, красавчика Лионеля, отвечая ему симпатией и взаимностью. Но сейчас все изменилось. Выродок-альбинос стал королем, а Лионель сбежал с острова, спасая собственную шкуру. Теперь Аберон мог бы взять недотрогу силой, но он жаждал отмщения своей поруганной гордости намного сильнее, чем просто банального утоления низменной скотской похоти.

« Ну чтож, прекрасная Лилуилла, – насмешливо думал король, покидая тайное подземелье. – Ты не захотела стать королевой Ширулшэна, не захотела изведать моих супружеских ласк. Посмотрим, придутся ли тебе по вкусу обжигающе-холодные поцелуи Ледяных ярлов!».

« Жила-была непутевая Сумасшедшая принцесса! – отстраненно размышляла я, не сводя глаз с двух странных полупрозрачных ураганов, медленно формирующихся и закручивающихся над поверхностью замерзшей реки. – Ну что ж, сама виновата …!»

Последние слова я, по давней и уже неоднократно навредившей мне привычке, опять произнесла вслух. Разобравший мой вердикт Огвур восхищенно хохотнул и пошире расставил мускулистые ноги, возбужденно перекидывая из руки в руку отполированную рукоять секиры. Я улыбнулась уголками губ, вполне разделяя боевой азарт орка. Никто не виноват в том, что появляется на свет прирожденным бойцом или магом, врачевателем или поэтом. Многие из нас интуитивно осознают собственное предназначение и развивают его любым доступным способом, порой, расходуя для этого весь отпущенный, но недолгий срок пребывания в смертном человеческом теле. Опыт дается нам нелегкой ценой, методом проб и просчетов, подчас – смертельно опасных и неоправданно рискованных. Несмотря на сотни прочитанных умных книг, все мы остаемся рьяными практиками, предпочитающими совершать собственные ошибки, нежели вдумчиво и безопасно, но, конечно же – сугубо теоретически, учиться на чужих. И порой ничего так не осложняет нашу жизнь, как эта простая истина, ибо даже чужие промахи в собственном исполнении всегда выглядят намного элегантнее. Жизнь – странная штука, по большей своей части совершенно неподдающаяся логическому объяснению. « Настоящая жизнь – это когда собеседники, выслушавшие правдивый рассказ о ней, начинают скептически качать головой и насмешливо говорят – так не бывает!» – утверждает Эткин. « Относиться к жизни серьезно – слишком скучно, а не серьезно – чрезвычайно опасно!» – с видом эксперта поддерживаю я мудрое изречение хулиганистого дракона. И возможно, именно сейчас, мне и предстоит проверить – чего стоят на деле все эти наши из пальца высосанные принципы, потому что, наблюдая за призрачными ураганами, я по наитию поняла – время разбрасывать камни закончилось, наступало время собирать тех, кого эти самые камни пришибли.

Ураганы приближались. Там где они проходили – жухла и серела трава, покрывались морозной изморозью ветки отмерших кустарников, а птицы погибали прямо на лету, бездыханными комочками осыпаясь на землю. На нас надвигалось что-то несовместимое с самим понятием жизнь! Лезвие Нурилона засветилось холодным голубоватым пламенем, огненная сила разливалась по его рукояти, горячими волнами перетекая в мои руки, окутывая меня живительным дыханием мощи великих демиургов. Меня окружил светящийся кокон какого-то энергетического поля.

– Гоблин меня задери, это что-то новенькое! – выдохнула я онемевшими от напряжения губами.

Огвур смотрел на меня ошарашено.

– Что это с тобой? – удивился он.

– Мой волшебный клинок почуял своего истинного врага и активизировал все доступные магические ресурсы. Отойди в сторону, Белый волк, эти враги тебе не по зубам.

– Еще чего! – упрямо набычился тысячник. – Я не привык отступать!

Ураганы подступили вплотную к нам. Рядом заклубились два почти незримых, едва видимых облака, практически не различимых в тусклом солнечном свете. Исходящий от них холод леденил кожу, сковывал движения, превращал выдыхаемый нами воздух в клубы студеного искрящегося пара. Существа перемещались слишком быстро, постоянно ускользая из поля зрения, итак практически не способного засечь их хаотично изменяющиеся формы и размытые контуры. Внезапно что-то тонкое и полупрозрачное просвистело в стылом тумане, и два пальца на правой руке Огвура, сжимавшей Симхеллу, отделились от смуглой кисти, повиснув на жалких лоскутах кожи. Орк пронзительно закричал, падая на колени и зажимая страшную рану, пытаясь остановить поток алой крови, хлынувший на траву. Краем глаза я засекла крадущиеся движения Ланса, достающего из сумки свой миниатюрный арбалет.

– Не смей! – коротко приказала я. – Болт не причинит им вреда. Забирай Огвура и уводи его в таверну. Там отыщи в моем багаже огарок белой свечи тетушки Чумы и залечи его раны!

– А ты? – опасливо отозвался полуэльф, заботливо подхватывая побледневшего от сильной кровопотери орка.

– Уходите! – повторно потребовала я, отступая в сторону и уводя за собой призрачных тварей. – Вы мне ничем не поможете, а напротив – только помешаете. Это не ваш бой.

Твари благоразумно подходили ко мне с противоположных сторон, наступая синхронно и одновременно, вынуждая постоянно вертеть головой, угрожающе поводя пылающим лезвием клинка. К счастью, я уже давно и дольно успешно усвоила основное правило боя – дальновидный, желающий пожить подольше, смотрит не вперед, а вокруг себя. Кем бы ни являлись эти странные существа – проявлением стихии, демонами, животными или людьми – они, безусловно, обладали мощным интеллектом и отлично развитой способностью к стратегическому ведению боевых действий. Они согласованно и планомерно оттесняли меня к хрупкому льду, покрывавшему поверхность реки. Провались я в полынью, и мне неизбежно грозит быстрая и мучительная гибель. Кроме того, теперь я прекрасно понимала природу возникновения страшных подмороженных ран, ставших причиной смерти могучих кентавров.

Под моей пяткой угрожающе хрупнул первый прибрежный ледок. Я замерла на краю берега. Отступать дальше стало уже некуда…

Генрих де Грей отложил мастерок, потер ноющую поясницу и медленно выпрямил натруженную спину. Его мятая, испачканная строительным раствором рубашка сейчас мало походила на парадное облачение, достойное высокого титула последнего Повелителя. К тому же, из рода, ведущего начало от самого легендарного короля сильфов. Но барон неприкрыто радовался своему непрезентабельному, затрапезному внешнему виду. Узкая замшевая полоска пересекала загорелый от работы на свежем воздухе лоб, не позволяя отросшим волосам лезть в покрасневшие от недосыпания глаза. Генрих работал не покладая рук. Трудился наравне со всеми, с радостным волнением отмечая, как с каждым днем все выше поднимаются белокаменные стены вновь отстроенной столицы – чудесного города Силь. Рассказывают, что согласно древней легенде, когда-то очень давно существовал только один великий, единый город сильфов и белых эльфов – сказочный Эль-силь, с замками – увенчанными золотыми куполами, с мостовыми – выложенными серебряными плитами. И не нашлось бы в целом мире града краше Эль-силя. Но на противоположной горе стояла грозная крепость, принадлежавшая клану синих – цитадель Ширул-эль-шэн. С тех пор минула не одна сотня лет. Синие эльфы ушли на Поющий остров, где почти восстановили свое былое величие. Сильфы зажили отдельным городом – Силем. А остатки белых стали вольными стрелками и охотниками, по преданию, оберегающими подступы к галерее Трех порталов, подобно скрепляющему стержню, пронизывающей скрытую глубь земли. Впрочем, многие из рассеянных по чужим землям белых эльфов, теперь собрались на освобожденных сильфских территориях, помогая отстраивать возрожденный Силь, предназначенный стать их новым домом.

После продолжительной войны с полчищами Ринецеи, от некогда величавого города остались одни руины. Барон удрученно бродил среди закопченных, осыпающихся каменной крошкой остовов крепостных стен, запинался о вывороченные, вздыбившиеся после магических ударов валуны, некогда образовывавшие парапеты тонкоструйных фонтанов. Память короля Грея, дарованная Повелителю, услужливо рисовала пышные картины славного прошлого. Вот здесь, именно на этом месте, когда-то простиралась многолюдная торговая площадь, а вон там – красовалась облицованная розовым мрамором беседка. А еще выше, на холме, господствующим над ровными, как по линейке выстроенными кварталами, находился дворец правящего королевского рода. Генрих тяжело вздыхал, судорожно сглатывая подступавшие к горлу слезы. Повелители не плачут. Повелители строят и восстанавливают, пекутся о благе своих верных подданных и совершают подвиги, постойные пера самого известного летописца. А еще – о Повелителях слагают прекрасные баллады, наподобие тех, которые иногда исполняет Сумасшедшая принцесса – невозможная Ульрика де Мор…

Да, она была невозможно упряма, невозможно храбра, невозможно горда, но и позабыть ее, тоже оказалось невозможно! Впрочем, почему же была? Принцесса есть и сейчас, но Генриху она так и не принадлежит… Барон, уже не в первый раз, неловко пробовал подобрать слова, точно передававшие бы его мучительную тоску по ныне далекой Ульрике. Отчаянное уныние – терзавшее израненное, очерствевшее от несправедливого отказа сердце. Но красивые слова не собирались слушаться того, кто привык управляться с рапирой – а отнюдь не со стихами, и оказался так наивно не сведущ в делах сердечных. А страдающей душе срочно требовалось отвлечься хоть на что-то малозначительное, лишь бы только не думать поминутно об ее зеленых смеющихся глазах и малиново-сладких губах, чаще всего – сложенных в ироничную усмешку. Увидит ли он ее еще когда-нибудь? Или же ему суждено уже никогда ее не встретить?

Ни о чем другом Генрих теперь и думать не мог. Рожденная в сердце песня, легкокрылой птицей рвалась в поднебесье, лишая барона воли и желания к дальнейшему существованию. И только тяжелая, монотонная физическая работа немного уменьшала давящий на душу груз, переводя его в спасительную, отупляющую усталость до предела измотанных мышц. Труд стал для него лучшим лекарством, а скорее – сильнейшим одурманивающим наркотиком, успешно заглушающим болезненные воспоминания и подавляющим несбыточные мечты. Поэтому и трудился Повелитель наравне со всеми от самого восхода солнца и до его заката. А потом бездумно, как подкошенный валился в свою одинокую, никем не обогретую постель, и засыпал глубоким сном без сновидений.

Но сердечная рана их Повелителя, определенно, пошла на пользу всему остальному народу сильфов. Город Силь рос и хорошел буквально на глазах. С каждым днем все выше и выше вздымались его ровные стены, весело зеленели молодые кленовые аллеи вокруг заново восстановленного дворца, а золотые пучеглазые рыбки с вуалевыми хвостиками вновь беззаботно резвились в прозрачной воде фонтанов, доверчиво всплывая на поверхность и выпрашивая хлебные крошки. Генрих не жалел золота, щедро оплачивая услуги лучших эльфийских архитекторов и магов, украшавших молодой город и создававших могучую магическую защиту, призванную усилить толщу каменных башен. И только один Марвин, с которым Генрих уже успел крепко сдружиться, отдавал свой талант совершенно бесплатно. Хотя барон не без основания подозревал, что главной причиной неожиданного трудолюбия молодого некроманта стала вовсе не внезапно возникшая симпатия к народу сильфов, а страх, испытываемый им перед грозной тещей – королевой Смертью. Да и неиссякаемая и не к месту проявляемая ревность вспыльчивой супруги Лепры, быстро и весьма изрядно утомила красавца-мага. Сестрица Оспы и Чумы отличалась поистине необузданным характером, а строительство Силя стало удобным поводом для временной разлуки с несдержанной на язык и пощечины возлюбленной. «Я должен помочь Генриху, – мягко убеждал жену Марвин. – А ты немного отдохнешь от меня, займешься новыми нарядами, пообщаешься с сестрами!» Лепра милостиво позволила уговорить себя. Впрочем, любое выдуманное оправдание всегда смотрится гораздо убедительнее, чем – оправдание правдивое.

Хрупнувший под моей пяткой ледок стал очевидным предупреждением – дальше отступать некуда. Я щурила глаза, пытаясь одновременно уследить за обеими тварями, к тому же – итак едва видимыми. « Да кто же они такие, гоблин их раздери! – злобно ругнулась я. – Какого демона потребовалось им в моих землях?» В голове постоянно вертелась какая-то важная мысль, напрямую касавшаяся этих загадочных существ. Вроде бы совсем недавно я то ли видела их мимолетно, то ли слышала от кого-то о чем-то подобном. О каких-то неведомых врагах… А может, это был сон? Но нет, хоть убей, в настоящий напряженный момент я, не смотря на все усилия разбудить спящую память, никак не могла вспомнить ничего определенного. А в следующую минуту, видимо сообразив, что добровольно топиться или проваливаться в полынью я не собираюсь, твари взвыли странными дребезжащими голосами и пошли в наступление. От их воплей у меня даже дыхание пресеклось, в жизни не слышала ничего омерзительнее. Да рядом с ними, смахивающий на привидение Хранитель галереи Трех порталов выглядел настоящим милашкой и симпатяшкой.

Наверно, меня спасла интуиция. Я не увидела, а скорее каким-то шестым чувством ощутила острое как бритва, прозрачное лезвие, стремительно пронесшееся в паре миллиметров от моей шеи, и успела плавно отклониться в сторону. В холодном воздухе закружился клочок срезанных рыжих волос. Тварь разочарованно заскрипела. Не оставляя мне времени на передышку, на меня тут же бросилось второе агрессивное существо. И опять – меня снова спасла отнюдь не собственная ловкость, а предупреждающий бледный солнечный зайчик, вовремя отразившийся от лезвия противника, одно приближение которого тут же покрывало мои локоны белым налетом изморози. Клинок Нурилона встретился с невидимым оружием. Раздалось громкое шипение, которое можно услышать, когда пышущую жаром заготовку будущего меча погружают в бочку с холодной водой.

– Спаси меня Аола! – испуганно взмолилась я. – Похоже, эти твари и в самом деле сделаны изо льда!

Часто ли каждому из нас приходится попадать в действительно опасную ситуацию? Не знаю, но так тяжело как сейчас, мне не приходилось даже во время боя с моим недавним врагом и сводным братом – принцем Ужасом. Только что я неразумно сетовала, как трудно отражать удары ледяных тварей и жаловалась самой себе – что хуже быть уже не может. Но стоило тварям напасть на меня одновременно, как тут же стало ясно – я сильно ошибалась… Я вертелась из стороны в сторону, приседала, проскальзывала под призрачно мелькающими лезвиями и исполняла настоящие балетные пируэты, никогда не доступные мне ранее. Соприкосновение моего меча и ужасного оружия морозных существ рождало сноп искр. Думаю, со стороны это выглядело даже красиво. Но я не имела ни малейшего шанса устоять хотя бы против одного из этих бойцов. А уж против двоих… Неожиданно, при очередном наклоне, я ощутила что-то узкое и твердое, надавившее на мой бок. И как же я могла забыть! В боковом кармане колета лежало Зеркало истинного облика, уже не раз выручавшее меня в затруднительных случаях. Я отскочила в сторону, выхватила из кармана волшебный артефакт и, повернувшись вполоборота, поймала в его стеклянной поверхности отражение одной из тварей. От ужаса я глухо вскрикнула и чуть не выронила зеркало из пальцев. Попав в поле действия магического предмета, существо стало видимым. Зеркало явило мне что-то омерзительно бесформенное, напоминавшее перекрученный ворох склизких сизых щупалец, в самой гуще которых тут и там постоянно открывались треугольные, зубастые пасти. Тварь обладала десятком гибких, тощих, хлыстообразных конечностей, каждая из которых оканчивалась огромным, острым, стеклянно поблескивающим когтем-лезвием. Я застыла как вкопанная, не в силах отвести взгляда от жуткого зрелища. Пользуясь моей неосмотрительной оплошностью, тварь с победным ревом прыгнула на мою открытую для налета спину. Не поворачиваясь, я что было сил ударила мечом назад, попав точно в один из разверстых ртов необычного врага. Тварь жалобно взвыла, дернулась, но не смогла сдержать поступательного движения и по инерции еще сильнее нанизалась на пылающее острие Нурилона. Поток синей, дурно пахнущей жижи хлынул из рассеченного тела, мгновенно ставшего видимым. Вторая тварь, совершенно взбешенная видом издыхающей на земле напарницы, взмахнула всеми когтями… У меня не оставалось времени для того, чтобы освободить меч от густой, вязкой серой массы, в которую стремительно превращалось убитое мною существо. Я просто бросила клинок, выхватила из ножен Разящую иглу и метнула ее во второго противника. Тонкая дага мелькнула в воздухе и напрочь отсекла твари одну из конечностей. Коготь упал на увядшую траву. Раненое существо оглушительно завопило, поджало искалеченный обрубок конечности и, свернувшись в воронку урагана, взмыло в небо. До меня еще долетали его яростные, полные мстительного обещания вернуться и поквитаться, вопли, когда оно стремительно улепетывало прочь. Убитая тварь растекалась, таяла как мороженое, превращалась в лужу серой жидкости, медленно впитывающейся в песчаный речной берег. Вскоре от нее не осталось ни малейшего следа.

Я жалобно всхлипнула, опустилась на колени и, закрыв лицо руками, бурно разрыдалась от пережитого потрясения, боясь поверить в то, что я каким-то чудом осталась жива.