Онлайн чтение книги Любимая мартышка дома Тан
5. Могила императрицы

– Часовых нет, – доложил из ночной черноты голос Сангака. – Можно подниматься.

Перед нами темным горбом возвышался холм, прорезанный обращенной строго на восход широкой парадной лестницей в небо. Впрочем, ступени были только в начале, а дальше смутно белел гравий широкой аллеи, которая так же неуклонно вела вверх. По сторонам ее в два неподвижных ряда высились неразличимые во мраке тяжелые фигуры.

Судья Сяо, в парадном облачении и высокой черной шляпе, облеченный всеми полномочиями своей власти и сопровождаемый двумя стражниками, с пыхтением начал топать вверх по самой этой лестнице, а потом по гравию – по самой середине. А наш отряд, укутанный в темное, крался среди деревьев сбоку.

Мы с самого начала не ожидали увидеть на вершине этого холма ничего хорошего. Помню, мы лишь подобрались к его подножию, как на сердце почему-то стало очень тяжело, дыхание начало прерываться.

И вот – стоило нам сделать несколько десятков шагов вверх – как произошло нечто уже совсем необъяснимое: земля мягко покачнулась под нашими ногами.

…Вся затея была, конечно, совершенным идиотизмом. Но что мне оставалось, если после двух с лишним недель бессмысленного просеивания базарной болтовни (и более ценной информации от чиновников мелкого и крупного ранга) в наших руках оказалось лишь несколько зерен более-менее ценной информации?

Во-первых, мы узнали, что уже после инцидента в моем доме ведьма Чжао неоднократно мелькала на крышах Чанъани.

Во-вторых, без особого труда «языки и уши» выяснили, что если нужен хороший убийца, то нет никого лучше трех карликов – известных акробатов братьев Ляо, в дневное время веселивших публику в цирке на Западном рынке.

Одновременно выявилось, что братья Ляо без работы не сидят – загадочные смерти от удара острым тонким предметом в глаз или висок стали в столице буквально эпидемией, и никто из обычной публики не знает, кем эти смерти причиняются.

К сожалению, и о любимой шутке братьев Ляо – отправляться на дело в сопровождении двух других циркачей, переодетых солдатами, – удалось узнать довольно быстро. Но и этот путь вел в никуда. Потому что, как мы далее выяснили – и совершенно тому не удивились, – карликов в цирке в последние дни стало почему-то только два, а где третий – неизвестно. Да и вообще весь их цирк с Западного рынка исчез, погрузился в повозки и выехал зарабатывать деньги куда-то то ли в Лоян, то ли еще подальше.

В общем, полный тупик.

Зато в наших руках с каждым днем оказывалось все больше информации о странных ритуалах, которые проводились по ночам неизвестными людьми на нескольких императорских могилах. И вот это было уже чрезвычайно интересно.

Чаще всего говорили о том, что какие-то довольно высокопоставленные люди хотят поднять из-под земли армию из десяти тысяч глиняных солдат первого императора, жившего почти тысячу лет назад. Поднять – и двинуть в бой, использовать в своих никому не понятных планах.

Но эта информация для нас была бессмысленной, потому что могила первого императора династии Цинь если и существовала, то место ее не было известно никому. Она просто затерялась в череде войн, явлениях все новых династий. Ведь и сама столица за прошедшие века несколько раз поменяла местоположение все в той же долине, где она располагалась и сегодня, и, под каким холмом погребены самые древние из императоров, сегодня никто уже не знал. Зато об этой пропавшей могиле рассказывали странные вещи – и в основном шепотом.

Говорили, что найти ее можно по страшному тухлому запаху, идущему из-под земли. Император якобы умер во время инспекции какой-то дальней провинции, и опасавшиеся смуты чиновники втайне повезли его тело обратно, а чтобы ни у кого не вызывал вопросов начинавший просачиваться из экипажа запах, они навалили туда рыбы. Вонь ее с тех пор никуда не ушла, надо просто найти правильное место в холмах, окружавших столицу.

Сказка о десяти тысячах глиняных воинов, ждущих под землей приказа повелителя мертвых, была не единственной. Говорили также, что на потерявшемся пути к гробу страшного первого императора, живьем закапывавшего в землю тех, кто слишком внимательно читал труды Учителя Куна, разлиты реки жидкого металла, от которого поднимаются испарения, и испарения эти смертельны.

Говорили, что наглеца, идущего в темных подземных коридорах к этому гробу, может поразить стрела из арбалета, натянутого тысячу лет назад и остающегося в каменных руках подземного воина.

Но были слухи и о других курганах, других ритуалах, причем наиболее часты и внятны оказались рассказы о всем известной и вполне реальной могиле – усыпальнице той самой, уже известной нам по докладу Вана, императрицы У, в двух часах езды от столицы.

Посланные туда Юкуком люди привезли очень странные новости: на могилу, представлявшую собой громадный холм, за последние месяцы несколько раз приходили какие-то люди, читали там заклинания и жгли благовония. Что было бы вполне нормально, если бы это не происходило иной раз по ночам, причем жившие неподалеку служки во время этих посещений запирались в своих хижинах на ночь и боялись показывать оттуда нос.

Вроде бы какое дело было нашему самаркандскому торговому дому до некромантских забав местных чиновников и книжных людей?

Но дело в том, что все, что мне оставалось на тот момент, – действовать методом «палки в муравейник». Имелось в виду, что если ты не можешь проникнуть в муравейник, то вполне способен просто разворошить его палкой и ждать, пока трудолюбивые муравьи вынесут из него все самое ценное. В худшем случае ты не теряешь ничего, теряют только муравьи. Я знал немало владык, которые использовали этот метод против соседних царств, которые их чем-то не устраивали.

– Сангак, что, если нам размяться? – предложил я. – Это лучше, чем сидеть и ждать, пока к тебе подошлют очередного убийцу по непонятным причинам.

– Размяться никогда не мешает, но зачем? – резонно спросил он.

– Собираются и делают что-то явно незаконное люди, которые, возможно, имеют отношение к нашим делам. Мы нападаем на них и в переполохе берем одного-двух в плен и задаем ему вопросы, – объяснил я. – Они еще потом спасибо нам скажут, что мы держим их тайны при себе. Если ничего интересного не узнаем – что ж, ничего не приобрели, ничего не потеряли. Но никогда не вредно завести новые знакомства среди людей, которым есть что скрывать.

– Как вам угодно, хозяин, – без особого энтузиазма отозвался Сангак. – Но что, мы просто так нападем на людей, жгущих благовония на могилах?

Ответ я продумывал уже дня три:

– Ну почему же просто так. В империи есть судьи. Которые должны защищать честных торговцев, подвергшихся козням колдунов и некромантов. При этом честные торговцы не только могут, но и обязаны помочь властям в их работе. Конечно, попробуй докажи, что колдуны чем-то нам навредили. Но колдовство все же запрещено, так что мы на стороне закона. Нам скажут спасибо.

Естественно, я не собирался идти к судье сам, более того, я вообще был намерен во время всей операции держаться на заднем плане и прикидываться одним из слуг. Жалобщиком выступил якобы независимый от моего торгового дома согдийский купец, некто Чийус, который в любом случае уже готовился отбыть с караваном домой.

И – что меня заинтересовало – по словам Чийуса, судья Сяо абсолютно не удивился его жалобе, напротив, он вымолвил что-то вроде «они опять за свое!». И без малейших колебаний принял на веру день – точнее, ночь – очередного странного ритуала на могиле императрицы: запуганные служащие сказали Юкуку, что гости появятся там через два дня, привезя с собой курения и все необходимое. Мне оставалось только надеяться, что информация окажется верной, и именно в эту ночь на могиле будет что посмотреть.

Юкуку я приказал остаться дома. Он воспринял это философски, как и все, что было связано с его почтенными годами, но посмотрел на меня хитрым взглядом водянистых глаз и спросил:

– Что, плохо?

Я отлично понял, о чем он, и пожал плечами:

– Безделье – опасная штука.

Речь, конечно, шла не обо мне, у меня хватало дел даже с закупкой простой шелковой пряжи или, на худой конец, того крестьянского шелка, которым здесь платили налоги. Он стоил сущие гроши. Но в ткацких мастерских Бизанта его распускали на нити, а нити использовали для создания новых тканей, в том числе, может быть, и тех, что свешивались до зеленого мраморного пола из-под гигантского, невообразимого купола главного храма на вершине горы над чистым синим морем. Того купола, который будто свисал с неба на невидимых цепях и вызывал восторженные слезы тех, кто видел его впервые.

Итак, у меня-то дела были. Но заставлять простых ребят Сангака, раздосадованных смертью своих товарищей в моем доме, сидеть и ждать неизвестно чего – это была нелучшая идея. Срочно требовалась маленькая встряска и победа, неважно над кем.

А вдобавок в ситуации, когда под подозрением оставались практически все мои люди – и они это знали, – мне было полезно лишний раз показать, что моя жизнь не только в их руках. Вот почему шестеро всадников на скромных осликах поджидали нас на пустой, быстро темнеющей дороге среди длинного ряда тополей, по которой катил возок судьи Сяо, а за ним – наша неторопливая кавалькада во главе с изображавшим из себя главного Чийусом.

Шестеро на осликах обменялись улыбками с людьми Сангака, и у тех полезли на лоб глаза.

Потому что все новоприбывшие были невысокими человечками одинакового роста и возраста, не очень молодыми, но никоим образом не старыми. Крепкими, подвижными, с похожими, как у братьев, и одинаково добродушными лицами. А еще в их внешности было что-то вызывающее мгновенное уважение. Если не страх.

У каждого к седлу был приторочен толстый бамбуковый зонтик, очень странно выглядевший летним вечером, совершенно не пахнувшим дождем.

– Давненько я не видел «невидимок», – шепотом сказал мне Сангак.

Я молчал, рассматривая завидневшуюся на горизонте горообразную могилу императрицы.

«Невидимки», двигаясь грациозно, как речные коты, мгновенно скрылись из виду в зелени за нашими спинами, как только мы начали подниматься на окутанный тьмой холм.

А дальше произошло нечто очень странное: из сизо-серого, уже по-настоящему ночного сумрака вдруг нам навстречу по самой земле беззвучно понеслись, как бешеные, такие же сизо-серые тени. Одна чуть не задела мою ногу и исчезла в кустах.

– Крысы, – прошептал кто-то у меня за плечом.

– Нет, – отозвался голос Сангака. – Это… просто кошки. Много кошек. Они чего-то испугались. Что здесь творится, в самом-то деле?

Вот тут-то висевшая среди сизой равнины внизу, под склоном холма, странная душная тишина прервалась глухим гулом, и холм начал уплывать у нас из-под ног.

Судья Сяо к этому моменту уже шествовал по центру поднимавшейся к вершине аллеи, между двух смутно темневших по обе ее стороны рядов толстоногих каменных животных: верблюды, кони, носороги, страусы…

Дальше виднелись очертания угрюмых каменных воинов с огромными головами в старинных шлемах до плеч.

Вновь вздрогнула земля, и верхняя часть одного воина с тупым гулким звуком обрушилась вниз, перегородив судье и его стражникам дорогу.

Судья упал на колено, стражники бросились поднимать его.

Земля затряслась мелко, со странным шорохом. Стало совсем темно.

– Кошки, – раздался сдавленный голос Сангака. – Эта женщина, которую посадили умирать… в большой кувшин… Она обещала стать после смерти кошкой… загрызть императрицу… Демоны! Колдовство!

Я оглянулся: все мои люди лежали, вжимаясь в землю. Лежал, собственно, и я. И не имел ни малейшего желания подниматься на ставшие мягкими ноги.

Но если в своей жизни я что-то знал об искусстве повелевать людьми, то это «что-то» говорило мне сейчас: я должен подняться первым.

Лидер может ездить на лучшем коне и отдыхать, когда другие работают. Он может посылать своих людей на смерть. Но при этом он должен твердо знать две вещи. Первая – никогда не отдавать приказа, насчет которого есть хоть малейший шанс, что его не выполнят. И вторая – что бывают ситуации, когда он должен первым стать лицом к лицу с опасностью. Иначе следующий его приказ может оказаться тем самым, который не будет выполнен.

Я оперся на руку, стал на колено. Земля шаталась и сухо скрипела.

– Эр-р-лик, – сказал я громким шепотом.

Кто-то рядом со мной всхлипнул и закрыл голову руками, услышав имя повелителя тьмы.

– Эрлик! – продолжил я хрипло. – К тебе обращаюсь, восставший против Бога Небесного. Ты не испугаешься иноземных демонов, ты рассеешь их одним движением своей черной руки и сгинешь вновь в глубинах земли, которую ты сотрясаешь. Алла, тебя прошу – ты защитишь верных тебе от демонов и разверзающейся бездны, именем сына и пророка твоего Гесера заклинаю тебя!

Сзади раздалось что-то между сипением и рычанием: грузный Сангак, упрямо мотая круглой головой, пытался встать на ноги. За ним шевелились и другие. А во тьме аллеи впереди угадывались очертания судьи Сяо, который без всяких молитв уже был на ногах, и стражники почтительно отряхивали его одежду.

Земля вздохнула еще раз и успокоилась. И в повисшей жуткой тишине с далекой вершины холма явственно послышалось заунывное пение.

(Уже потом, к утру, улучивший момент Сангак пристыженным голосом сказал мне:

– Хозяин, если бы я был уверен, что вы знаете такие молитвы, я бы не испугался.

Я величественно кивнул ему. Я не знал никаких молитв, заговаривающих демонов из глубин земли. Я придумал эту молитву там же и тогда же, на кургане императрицы У – просто потому, что надо было что-то немедленно придумать.)

…Судья оглянулся, неодобрительно осмотрел нас, хрюкнул носом, проверил, прямо ли сидит черная шапка, не выпала ли удерживающая ее шпилька, – и вновь двинулся вперед и вверх, во мрак.

Мы были уже на вершине, аллея кончилась. Справа в темноте завиднелась белая колонна – каменная стела с закругленным верхом, на таких писали список заслуг покойного. А сзади нее, слева и справа, угадывались ровные ряды неподвижных фигур – небольших, не в полный человеческий рост, мне по плечо. Эти бестрепетные ряды были бы страшны, если бы я не знал, что передо мной – двор императрицы в миниатюре, выстроившиеся по рангу каменные чиновники слева от аллеи и такие же каменные ряды иноземных послов и крупнейших иностранных торговцев справа. Может быть, когда-нибудь на чьей-то могиле в Поднебесной появится истукан, изображающий и меня, мелькнула в голове мысль.

Между двумя этими недвижными каре мы снова двинулись вперед – там, уже довольно близко, мигали желтые точки огоньков, угадывалось смутное движение и доносилось заунывное пение – сутр Учителя Фо? Молитв к подземным демонам?

Но я не успел задуматься об этом, потому что часть каменных истуканов справа и слева ожила и бросилась на нас из черноты – здоровенные парни с толстыми палками в руках.

Судья Сяо не успел грозно окликнуть их, потому что в этот момент из-за деревьев и кустов по правую сторону аллеи навстречу нападавшим рванулись другие темные тени. «Невидимки», если я правильно разглядел в темноте, шли клином, состоявшим из трех пар. Оружие в империи было запрещено, и в руках «невидимки» держали короткие палки, незадолго до этого бывшие зонтиками.

Первый из пары бросался под ноги противнику и бил по этим ногам палкой, второй обезвреживал упавшего с удивительной быстротой и легкостью, лупя ему по пальцам рук. Слышались только короткие вскрики и глухой хруст ударов. Почти мгновенно шестерка раскидала атаковавшую нас толпу, и тут уже в дело вступила моя охрана и стражники судьи.

Помню, в какой-то момент судья оказался впереди всех – и вдруг выросший как из-под земли недобитый неизвестный с ревом пошел на него.

Двойка «невидимок» взялась неизвестно откуда в тот же момент. Один мячиком взлетел в воздух и нанес своему противнику совершенно неожиданный удар – сверху, потом, приземлившись тому на плечо, исчез за его спиной. Второй «невидимка», почему-то раскинув руки в стороны, двинулся на противника с фронта – но тут детина покачнулся, будто у него подломились колени, и начал заваливаться назад. После чего двойка растворилась в темноте.

Воющее пение во тьме к этому моменту прервалось, среди подсвеченного огоньками удушливого дыма благовоний метались багровые неуклюжие тени, одна за другой исчезая во тьме. Но некоторые замерли в неподвижности, потому что на стражников судьи запрет на ношение оружия не распространялся, и лезвия маячили перед самым носом нескольких некромантов. Я не сомневался, что по крайней мере одна пара «невидимок», повинуясь моему приказу, уже отлавливает кого-то из убегающих и тащит их совсем не в ту сторону, в которую они пытались скрыться.

Судья, стоя неподвижно среди этого хаоса, высоким голосом отчитывал тех, кто не успел убежать, и требовал, чтобы они встали на колени и признали свои преступления.

В этот момент Сангак потянул меня за рукав, указывая влево, где под стеной в окружении кольца дрожащих огоньков что-то лежало на земле.

Это были очертания иссохшего человеческого тела, укутанного в темные тряпки. Из-под одной из них торчала часть черепа и длинные седые волосы.

Тут судья Сяо, оказавшийся рядом, пролаял что-то все тем же высоким голосом. После чего в руке его оказалась дубина – видимо, из тех, с которыми кинулись на нас нападавшие, – и судья неловко, промахиваясь, начал лупить этой дубиной по трупу. Поднявшаяся пыль гасила один огонек за другим.

– Ведьма Чжао, если не ошибаюсь, – шепнул я Сангаку, не отходившему от меня ни на шаг. – Теперь, по местным верованиям, у нее начнутся большие неприятности в загробном мире, и ей будет не до нас. Здесь считают, что тело, предаваемое земле, должно быть целым…

…Слово судьи Сяо, наверное, открывало городские ворота даже ночью, но ведь нам были нужны также и квартальные ворота. Да и в любом случае судья, прочитав Чийусу торжественную речь насчет того, что благодаря ему обезврежены опасные колдуны, остался сторожить арестованных – их было много – и ждать подкрепления. А мы остаток ночи провели в среднего качества винной лавке с внешней стороны западных ворот. «Невидимок» с нами уже не было – они ведь жили не в городе, а среди караванщиков, но один из них уверенно кивнул мне на прощание, показав два пальца.

Два человека, следовательно, должны были уже к следующему полудню рассказать нам хоть что-то полезное.

А пока можно было послушать ночных птиц, умолкших, только когда из серого предутреннего воздуха начали возникать плоские контуры деревьев и горбатых серых крыш.