Онлайн чтение книги От Лондона до Ледисмита через Преторию London to Ladysmith via Pretoria
Штаб генерала Буллера, 15 февраля 1900 г.

Армия перешла из Спирменс Хилл и Спрингфилда в Чивели, генерал Литтлтон, который принял от сэра Френсиса Клери командование второй дивизией и четвертой бригадой, прошел мимо Преториус Фарм 9 и 10 февраля, сэр Чарльз Уоррен, который прикрывал отход обозов с припасами и транспорта, последовал за ним 10 и 11 февраля. Регулярная кавалерийская бригада под командованием Бёрна-Мюрдоха была оставлена с двумя батальонами [425] удерживать мост у Спрингфилда, за которым, согласно донесениям, проявляли большую активность буры, отряды которых пересекли Тугелу.

12 февраля был дан приказ произвести рекогносцировку Гусарского холма, покрытого травой и лесом вздутия в четырех милях к востоку от Чивели, и это помогло обнаружить направление следующей атаки. Тот, кто читал описание этой войны, вероятно знаком с позицией у Коленсо, левый край которой упирается в скалистый, покрытый кустарником холм Хлангвейн, возвышающийся на британской стороне Тугелы. Если захватить этот холм и обезопасить его от перекрестного огня, тогда все траншеи форта Вайли и те, что тянутся вдоль берега реки, будут простреливаться боковым огнем, и позицию у Коленсо станет невозможно удерживать. Таким образом, Хлангвейн является ключом к позиции у Коленсо. Однако чтобы сохранить этот ключ, буры протянули дальше свой левый фланг, как при Тричардс Дрифт они растянули правый, пока он не забрался на высокий горный хребет к востоку от Хлангвейна. Длинные задержки дали противнику достаточно времени, чтобы построить укрепления: траншеи там снабжены крышей, предохраняющей от снарядов, и аккуратными амбразурами. Перед ними простирается голый склон, по сторонам поднимаются высокие холмы, с которых дальнобойные пушки могут вести перекрестный огонь. [426]

Мы должны сделать, в любом случае, несмотря на разочарование, мы надеемся и верим, что сделаем, последнюю попытку освободить Ледисмит. В то же время мы являемся армией, которая защищает южный Наталь. Если бы мы поставили на кон все, что у нас было при Потжитере, и проиграли, наши линии коммуникации были бы перерезаны у нас за спиной, и вся армия попала бы в плен или рассеялась. Здесь у нас за спиной железная дорога. Здесь, в отличие от Потжитера, мы не «построены во фланг». Тот факт, что войска, удерживающие конечный пункт железной дороги, могут теперь быть использованы для генерального сражения, дает нам уверенность и силу.

В восемь часов — мы никогда не встаем рано в этой войне — лорд Дундональд выступил из лагеря кавалерии. Иррегулярная конница была знакома с местностью, и мы вскоре заняли Гусарский холм, выгнав оттуда небольшой вражеский патруль и ранив двух буров. В полдень прибыл сэр Редверс Буллер и тщательно осмотрел местность в телескоп. В час мы получили приказ отходить, и сложная задача отведения передовых пикетов от близкого контакта с противником выполнялась под обстрелом.

На обратном пути в лагерь в Чивели с Гусарского холма необходимо пересечь широкий склон. Мы отошли на несколько миль в правильном порядке, и последние два эскадрона двинулись по этому склону к гребню на нашей стороне. Возможно, мы не слишком быстро поджали хвост, или враг в последнее время стал более предприимчив, во всяком случае, как только мы дошли до гребня, с Гусарского холма раздался одиночный выстрел, а вслед за ним началась беспорядочная ружейная стрельба. Дистанция была около 2000 ярдов, но эскадрон в сомкнутом строю представлял собой хорошую мишень. Я ехал сзади вместе с полковником Бингом, и, обернувшись, понял, что нам повезло. Хотя пули довольно часто падали среди людей, земля в 200 ярдах позади нас была вся в фонтанчиках пыли, поскольку погода была сухая. Буры целились слишком близко.

Через минуту мы добрались до гребня и до укрытия, и как только фронт оказался свободен, четыре маленьких пулемета Кольта из батареи капитана Хилла яростно затрещали. Южноафриканская легкая конница спешилась, залегла вдоль гребня и открыла огонь из ружей. Конная пехота Торникрофта расположилась [427] на левом фланге, а полк майора Гоу и Королевские Валлийские фузилеры, которые почти уже добрались до укрытия, развернулись по собственной инициативе и поспешили на звуки выстрелов.

Получилась странная маленькая стычка. Не менее 400 человек с каждой стороны стреляли так быстро, как это позволяют современные ружья. Между нами простирался ровный зеленый склон. За ним поднимались острые контуры Гусарского холма, два или три куста и несколько деревьев. Там были буры. Но невооруженным глазом их совсем не было видно, и не было дыма, который выдавал бы их позиции. Их можно было рассмотреть в телескоп — длинный ряд голов, торчащих из травы. Мы прятались таким же образом. И все же их пули — во всяком случае, их часть — находили нас, и я очень надеюсь, что некоторые наши пули нашли их.

Однажды, когда я проходил вдоль линии по какому-то делу, я заметил своего младшего брата, чье горячее желание поучаствовать в государственных конфликтах заставило меня, несмотря на дурные предчувствия, раздобыть ему чин лейтенанта. Он лежал на земле вместе со своими солдатами. Когда я подошел, то заметил, как он как-то резко дернулся — так бывает с человеком, в которого попала пуля. Я тут же спросил его, куда он ранен, и он что-то ответил. Он подумал, что пуля попала ему в гетр, и от этого онемела нога. Хотя брат был уверен, что пуля не вошла внутрь, отнеся его в сторону, мы обнаружили, как я и подозревал, что его нога прострелена. Рана была несерьезная, но врачи сказали, что ему придется провести месяц в госпитале. Это было крещение огнем, и я до сих пор удивляюсь странному капризу судьбы: она ранит в первой же схватке одного и все время охраняет другого.

Оставаться и продолжать перестрелку с бурами было не нашим делом и не доставляло нам удовольствия. Наша работа в тот день была закончена, и мы спешили домой к ужину. Поэтому, как только в действие вступила батарея, прикрывавшая наш отход, мы стали отходить, эскадрон за эскадроном, и, наконец, вышли из боя, поскольку буры не высказали желания последовать за нами. [428]