Эпилог Дж. Б. П

Онлайн чтение книги Дядя Ник и варьете Lost Empires
Эпилог Дж. Б. П

Несмотря на все мои протесты Хернкасл отказался добавить хоть слово, чтобы придать рассказу законченность, — иногда он бывает страшно упрям, — но согласился встретиться со мной для заключительного разговора. Это было несложно, так как я живу в Лондоне, а они с женой находились у дочери в Хемпстеде. Дочь их Энн Трайфорд была вдовой; она много лет провела на государственной службе и теперь работала помощником делопроизводителя в министерстве торговли. Вот все, что мне о ней известно, так как мы никогда не встречались. Ее дочь, Мэг Трайфорд, была студенткой факультета искусств и любимицей Хернкасла, о чем я знал еще до поездки в Хемпстед. Артрит мучил его теперь меньше, чем в Аскриге, он без особых усилий смог открыть мне дверь и провел наверх, в гостиную второго этажа. Там было красивое полукруглое окно, три ряда белых книжных полок, несколько цветных литографий Вийяра и Богляра, которые, по словам Хернкасла, он купил в Париже до войны по двадцать пять шиллингов за штуку (теперь каждой из них цена около семидесяти фунтов), и три его собственных акварели, которыми я полюбовался перед началом нашего разговора.

— Жена и Мэг уехали куда-то за покупками, — сказал он, — но к чаю обещали вернуться. — Я все время забываю, что вы так и не познакомились с Нэнси.

— Да, и сегодня для меня это — главное, — ответил я твердо. — Ведь раз вы отказываетесь окончить свой рассказ, читатель так и остается в неизвестности, почему эта девушка, не отвечавшая на письма, вдруг кинулась вам на шею.

— Знаю, знаю. Но она скоро вернется, так что подождем ее прихода. Что еще?

— А еще, что сталось с остальными, Ричард? — Я замолчал, так как он вдруг засмеялся. — В чем дело?

— Извините, Джей-Би, но вы так это сказали, да еще назвали меня Ричардом, — ну точь-в-точь — дядя Ник.

— Кстати, о нем мне хочется узнать прежде всего. Ведь вы время от времени опережали события и кое о ком рассказывали, например, о Рикарло. Но о большинстве умолчали, и мы можем только гадать. В том числе и о дяде Нике.

— Вы правы. — Хернкасл начал раскуривать свою трубку. — И давайте-ка покончим с ним до возвращения Нэнси. Она его никогда не любила. Просто терпеть не могла. Хотя и ей приходится признаться, что мы ему кое-чем обязаны. То, что он в конце концов сделал, сыграло огромную роль в моей жизни.

Он выпустил струйку дыма и задумался, а я не стал его торопить. Мы, старики и курильщики, умеем ждать и не спешить.

— Ну так вот, насчет дядюшки. Он очень негодовал на меня. И не только потому, что я пошел в армию. Он действительно мечтал о том, чтобы я поехал с ним в Америку. И потому писал нечасто, тем более что из-за войны вообще не знал, где я, и пересылал письма через свою сестру, а мою тетку, Мэри. Он так в Америке и остался и в Англию даже гостить не приезжал. Но в 1917 году он оставил сцену и вошел в дело одного своего приятеля, в Дэйтоне, штат Огайо. Они выпускали небольшое прицельное приспособление для авиационных пулеметов. Дядя получил развод и женился на богатой вдове, родственнице своего компаньона. Умер он внезапно от сердечного приступа, в 1926 году. К тому времени он был миллионером. Он оставил мне двадцать пять тысяч долларов, вот почему я и сказал, что Нэнси не может не признать, что мы ему кое-чем обязаны. Благодаря этим деньгам, на которые мы прожили несколько лет, я смог бросить преподавание, — я был учителем рисования, — и начал сам писать. Это имело огромное значение для всей нашей жизни. Его вдова приезжала к нам, когда путешествовала по Европе, но мы ей не очень-то приглянулись, да и сами не пришли от нее в восторг. В «Палладиуме» я видел иллюзиониста, который показывал фокус с ящиком, «Мага-соперника», «Исчезающего велосипедиста» и мою «Волшебную картину», но у него это выглядело куда хуже, во всяком случае, в моих глазах. Ведь не считая Дэвида Дэванта, дядя Ник был одним из лучших иллюзионистов. Но он не был счастливым человеком, не умел им быть. Он ничего не получил ни от любви к Женщине, ни от Искусства; он не умел черпать ни из какого источника сокровенных жизненных ценностей. В каком-то смысле можно сказать, что я многому научился у него от противного. — Хернкасл снова помолчал и только попыхивал трубкой. — Да, дядя Ник… К концу его жизни со стороны могло показаться, что мы любили друг друга куда меньше, чем на самом деле. Но это была настоящая привязанность.

Я подождал, но, видя, что он не собирается продолжать, сказал:

— Кстати, Ричард, я совсем забыл рассказать вам. В начале двадцатых годов я после долгой и напряженной работы любил зимним вечером заглянуть в «Колизей». Я отчетливо помню, что видел там ваших друзей, американских комиков Дженнингса и Джонсона. У них был очень смешной номер.

— В то время я их тоже видел. И частенько приходил к ним за кулисы выпить стаканчик. Но больше они не приезжали, и я не знаю, какова их судьба. В том-то и беда, Джей-Би, что в наши годы разговоры о том, что с кем сталось, всегда оказываются грустными. Теперь вы, конечно, спросите о Джули. С этой темой тоже надо покончить до прихода Нэнси. Ее не назовешь человеком узких взглядов, но по ее мнению все, что я писал о наших взаимоотношениях с Джули, — просто мерзость. Я не согласен с ней. Я должен был честно написать обо всем, что произошло, о чем я думал и что переживал. Но о Джули мне почти нечего сказать. Через несколько лет она вернулась из Южной Африки, сыграла одну-две хороших роли в театрах Вест-Энда и в 1918 году умерла во время эпидемии инфлюэнцы. Я бы и не узнал об этом, если б Нэнси не прислала мне газетную вырезку. Бедняжке Джули не очень-то везло в жизни.

— Да, Ричард, и Томми Бимишу тоже не повезло. Я видел его перед первой войной и согласен с вами: это был замечательный комик. Потом я забыл о нем и вспомнил, лишь когда увидел несколько строк в «Манчестер Гардиан». Это было в конце двадцатых годов, он только что умер. У меня создалось впечатление, что последние годы жизни он провел в доме для умалишенных.

— Бедняга! — сказал Хернкасл. — Он, видно, был на грани уже тогда, весной четырнадцатого, хотя во время войны еще иногда разъезжал с гастролями.

— А что сталось с Сисси Мейпс?

— Я видел ее всего один раз. Это было в тысяча девятьсот шестнадцатом году. Я ехал домой в отпуск и мог встретиться с Нэнси только на следующий день. Она работала в госпитале, в Хэмпшире, и всегда старалась получить отпуск, когда я приезжал. Так вот, в этот первый вечер я оказался предоставленным самому себе и решил пойти в «Палас» на вечернее представление. Было еще рано, и я вошел в один из больших соседних ресторанов; он был ярко освещен, и там полно было проституток и охотников до них. Ну вот, стою я у стойки и вдруг невдалеке вижу Сисси с какой-то другой женщиной. И накрашены обе так, что, как говорится, лошади пугаются. Значит, сбылось предсказание инспектора Крабба. Он ведь предупреждал, что после ухода Сисси очень скоро попадет на панель. Сисси меня тоже заметила, начала всматриваться, узнала и подбежала раньше, чем я успел сделать шаг ей навстречу. Но оказалось, что Крабб ошибся, да и я тоже. Она работала на военном заводе, где-то в северо-восточном районе Лондона; работа была тяжелая, но заработок хороший. У нее был жених, сержант-пулеметчик; они собирались пожениться, как только он приедет на побывку. А в тот день у нее с подружкой просто выдался свободный вечер. Конечно, мы провели его вместе, я рассказал ей свои новости, она была в восторге, что я снова встретил Нэнси, и мы вспоминали дядю Ника. Она дала мне свой адрес, но я его потерял вместе с другими документами, как только снова попал в часть. Больше я ее никогда не видел и ничего о ней не слыхал. Могу только надеяться, что она вышла замуж за своего сержанта, и он вернулся домой живым.

— Что ж, как старый пехотинец, на своем опыте могу сказать, что пулеметчики часто оставались живы там, где мы погибали. Кстати, я, кажется, не писал вам, что хорошо помню Лили Фэррис и ее скучный номер. Это было еще до войны, но я вспомнил о ней, только когда прочел у вас.

— Я знаю только, что Мерген умер где-то в конце войны, а она уехала в Австралию и осталась там. Но как там она жила, я не знаю. Да по правде сказать, и не интересуюсь. Теперь, конечно, ее уже давно нет на свете.

— Бьюсь об заклад, что все они умерли.

Проговорившая эти слова вошла незамеченной. Хернкасл поспешил познакомить нас. И я сразу понял, что эта подвижная маленькая женщина, далеко не молодая, седая и морщинистая, но с живыми глазами и быстрыми решительными движениями, вполне могла быть той самой Нэнси, только после пятидесяти лет явно счастливой жизни.

— Вы, я вижу, заняты грустными разговорами о том, «что сталось с таким-то». Ну что ж, не буду вам мешать… пока что. Пойду приготовлю чай.

— А где Мэг? — спросил Хернкасл.

— Она осталась в лавке, там, на углу, смотрит какие-то книги по искусству. Скоро вернется, но только чай пить не будет. Она его не любит. Современные девочки не любят ничего из того, что любили мы. Этим они подчеркивают свою независимость.

И она вышла из комнаты.

— Кто же там был еще? — начал я медленно. — Да, Тингли. Вы написали, что и Дорис, и дядя Ник, кажется, да и вы сами, — все ошибались насчет Арчи, но потом больше об этом не вспоминали. Что с ним сталось?

— Он оказался прав, а мы — нет. Как только он занялся синематографом — демонстрацией, а не производством фильмов, — его уже нельзя было остановить. Здоровья он был некрепкого, на войну его не взяли, и по мере того как росла популярность кино, он все богател и богател. В конце моего пребывания в Слэйде, — чтобы попасть туда, я должен был получить звание офицера в отставке, — году в двадцать втором, я встретил их, и она повезла меня в «Савой» в огромном роскошном «роллс-ройсе». Он все-таки нажил состояние, этот Арчи. Но мне всегда казалось, что без этого Дорис была бы счастливее. Они живы, обоим под восемьдесят, живут на Бермудских островах. У них там несколько моих картин, на которые мне хотелось бы взглянуть еще раз… Они приглашали, но проезд нам не по карману, а за счет Арчи ехать не хочется. Так обстоят дела у Тингли.

— А так — у нас, — добавила его жена, ввозя в комнату чайный столик. И разговор пошел обо всем и ни о чем, как всегда бывает, пока передают чашки и тарелки. Но когда все уселись, Хернкасл посмотрел на меня и улыбнулся в усы.

— А теперь, Джей-Би, повторите то, что вы мне сказали в начале нашего разговора, помните, о читателе, оставшемся в неведении…

— Я говорил вашему мужу, что из-за его отказа добавить несколько слов к финальной сцене все повисает в воздухе, и читатель остается в неведении, почему вы, не отвечавшая на его письма, вдруг бросились ему на шею.

— Когда я услышала, как он окликнул меня по имени… и увидела его в этой жуткой форме, у меня, как молния, блеснула мысль… Я поняла, что люблю его.

— Это понятно. Но, как я догадываюсь, вас с самого начала тянуло к нему, вы были наполовину влюблены…

— Больше чем наполовину.

— Вот я и не могу взять в толк, почему же вы все-таки не писали?

— Сказать по правде, я написала, как только началась война. Но письмо, видно, не дошло. У актеров всегда бывают накладки. А раньше я не писала потому, что была чересчур горда и упряма. Я считала, что влюбилась слишком быстро и легко. Он был очень хорош собой — сейчас этого не скажешь, верно? Да ты не дергайся, Дик. И я видела, что все женщины им интересуются. Ну вот, а потом случилась эта маленькая размолвка, как раз когда я уходила из варьете, но я только о том и мечтала, чтобы он приехал в Плимут и мы помирились. Но его драгоценная Джули Блейн объявила мне, что у них связь, и я подумала: «Ах, так! Значит, и он такой же как все!» А после этого он вдруг прислал письмо, и я опять терялась в догадках. Но я не позволила себе послать ответ, часами сочиняла письма, а писать не писала. И решила, что буду просто ждать. Думала так: если у него это серьезно, то он опять напишет. А если не серьезно, то писем больше не будет. Так я испытывала его. Знаю, знаю, что вы хотите сказать…

— Ничего подобного, — поспешно запротестовал я.

— Я поняла по выражению вашего лица. Да, для девушки восемнадцати лет, да еще более чем полувлюбленной, я вела себя очень сурово. Но я же сказала, что была чересчур горда и упряма. Я слишком долго жила среди тех, кто был прямой противоположностью мне. Среди мягкотелых людей, без капли гордости. Это были капризные модницы и веселые собутыльники. Всегда готовые разнюниться после рюмочки. Забулдыги и подлипалы. Не скажу, что Сьюзи и Боб тоже были из таких… Вы помните их по книге Дика?

— Помню. А что с ними стало?

— Сейчас скажу. Только не с самого начала. Боб был призван, но всю войну просидел в форте, в Шотландии. После войны они еще выступали в концертах, в эстрадных театрах, но без особого успеха. И поэтому в тридцатом году совсем оставили сцену и открыли гостиницу в Южном Девоне. Не перебивай, Дик, я знаю, что это было ужасно. Боб умер во время второй мировой войны, а Сьюзи — лет десять назад. Она так и не простила мне, что я бросила сцену тогда, в конце четырнадцатого года… Она унаследовала все семейное честолюбие, а я — все маленькие таланты. Мне было нетрудно выполнять то, что от меня требовали, и я выполняла хорошо, но терпеть этого не могла. Вообще не хотела выступать. В определенном смысле… — Она замолчала и в нерешительности посмотрела на мужа: — Я никогда не говорила тебе, Дик, но теперь, когда у нас Джей-Би и идет разговор о книге…

— Если он это выдержит, то я выдержу наверняка, дорогая, — сказал Хернкасл.

— Тогда все в порядке. В определенном смысле, — сказала она, метнув на Хернкасла грозный взгляд, как делала, судя по описанию Ричарда, и пятьдесят лет назад, — я могла бы оказать плохое влияние на его книгу…

— Чепуха!..

— Помолчи, Дик. Видите ли, мы уже много лет не говорим о нашей жизни в варьете, даже не вспоминаем, ведь это было сто лет назад и длилось очень недолго. Но когда Дик начал вспоминать, он, естественно, все обсуждал со мной. А я ведь сцену и вправду ненавидела и подумала, что, сама того не желая, могу заставить его изобразить все куда в более мрачном свете. Знаете, все думают, что в старом мюзик-холле царили только радость и веселье: кругом одни золотые сердца, остряки и таланты. Публика смеется до упаду и плачет горькими слезами — даже Мэг так считает… А я еще раз перечитала то, что написал Дик, и увидела, что у него варьете совсем не такое, и частично тут моя вина, а люди не любят, когда разбивают их иллюзии… — Она остановилась, чтобы перевести дух.

— Я старался как можно точнее описать все, что видел и чувствовал, — сказал Хернкасл, тщательно подбирая слова. — Я считаю, что к тысяча девятьсот тринадцатому году, когда варьете превратилось в большой бизнес, оно пришло в упадок. Оно уже не было всплеском талантов. Все талантливое ушло в кино. Например, Чаплин, Стэн Лорел и остальные. И тем не менее мне бы очень хотелось, чтобы вы видели Нэнси такой, какой впервые увидел ее я.

— Хватит, Дик…

— Постой минутку. — Он поднял руку. И сверху до нас донеслась музыка, там отбивали какой-то немыслимый ритм. — Это Мэг завела свой проигрыватель. Давайте потихоньку поглядим на нее. Это может дать вам некоторое представление.

— Он хочет сказать, что она очень похожа на меня, на ту, какой я была в то время. Удивительно, как семейное сходство перепрыгивает через поколение. Энн, ее мать, ничуть на меня не похожа, а в Мэг сразу видно сходство.

Мы медленно и осторожно прокрались на верхний этаж. Нас оглушила какая-то дурацкая барабанная поп-музыка. Мы подобрались к самой двери и по очереди заглянули в щель. Я увидел молоденькую девушку в черном свитере и выцветших джинсах: она весело выделывала антраша перед проигрывателем. Белокурая, вся в коротких кудряшках, невысокого роста, с довольно решительным лицом, она была необыкновенно привлекательна. Нас она не заметила и выделывала свои антраша в каком-то другом, куда более счастливом мире, может быть, на иной планете. Мы тихонько сползли вниз, ощущая на спине груз тысячелетий.

— Да, — сказал Хернкасл, когда снова можно было говорить. — Вот вам Нэнси, такой она была. Все повторяется.

— Только платье и музыка переменились, — откликнулась его жена, и что-то похожее на вздох вырвалось из ее уст.

Я почувствовал, что не должен молчать:

— Платье и музыка всегда меняются, верно?

Без сомнения, я мог бы сказать что-нибудь более мудрое или остроумное; но хватит, пора уже кончать нашу повесть.


Читать далее

1 - 1 12.04.13
Пролог Джона Бойнтона Пристли 12.04.13
Книга первая
1 12.04.13
2 12.04.13
3 12.04.13
4 12.04.13
5 12.04.13
6 12.04.13
7 12.04.13
8 12.04.13
Книга вторая
1 12.04.13
2 12.04.13
3 12.04.13
4 12.04.13
5 12.04.13
6 12.04.13
7 12.04.13
8 12.04.13
9 12.04.13
10 12.04.13
Книга третья 12.04.13
Эпилог Дж. Б. П 12.04.13
Эпилог Дж. Б. П

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть