Онлайн чтение книги Маг
6. ЧЕТЫРЕХЛИКИЙ НАВОН

Данила улыбнулся мокрыми глазами и выдавил сквозь слезы:

– Давай...

– Обрисовываем ситуацию, – начал я свое рассуждение. – Мы смогли вытащить тебя из весьма скверной ситуации...

– Ага, – перебил он меня, – и сразу попали в не менее скверную. – Похоже, он начинал злиться, и это меня обрадовало – значит, он несколько успокоился.

– Я бы так не говорил. Ты был захвачен, по моим сведениям, весьма скверными людьми, и что они собирались с тобой сделать, мы не знаем. Только вряд ли это было что-то хорошее. Особенно если вспомнить тех ребят в широких штанишках, которые пытались нас изловить в этом самом санатории...

– И мою маму... – вдруг добавил Данила тихим, каким-то придушенным голосом.

– Ну-ка, расскажи мне поподробнее, что ты помнишь о маме? – потребовал я.

– Ну, когда она меня ночью разбудила, я ничего не понял. Только лицо у нее было такое... Не ее. И она на меня не смотрела, а как будто... Ну я не знаю... Как будто что-то у меня за спиной было и она это разглядывала. И еще она почти совсем ничего не говорила. Когда я проснулся, она сказала: «Пойдем, тебе надо спастись». Я спросил – куда идти, а она молчит. Я ей говорю: «Может, папу разбудить?» – а она: «Нет, не надо его беспокоить». А потом молчала до самой машины. Когда этот тип дверцу открыл, она меня на сиденье усадила и говорит: «Вот мой сын – спасите его». А потом сразу повернулась и пошла назад. А этот... Как он ей вслед улыбался!.. – Мне показалось, что Данила сейчас опять расплачется, но он судорожно сглотнул и добавил: – А когда он увидел, что я за ним наблюдаю, он сразу отвернулся от мамы, подмигнул и пшикнул мне в лицо из какого-то баллончика. Дальше я ничего не помню, только уже когда у тебя на плече лежал...

Он помолчал, но я чувствовал, что ему еще что-то хочется сказать.

– А ты знаешь, что с моей мамой? Она что, заболела или?.. – Тут он замолчал окончательно, и я понял – вот то главное, что его мучает.

– Ну что ж, давай сначала о маме, – возобновил разговор я. – Ты же знаешь – она вступила в этих... в детей Единого-Сущего? – Его физиономия презрительно скривилась, но он только молча утвердительно кивнул.

– Это, дорогой мой, не просто какое-то там религиозное направление. Это довольно странная организация, о которой вообще ничего не известно. Ты читал листовки, которые разносила твоя мама?

– Так в них ничего же нет. Какие-то непонятные слова...

– Вот именно. И кто эту организацию возглавляет, тоже непонятно. Это мы с тобой теперь знаем, что они что-то такое с людьми делают, что... Ну ты видел, что они делают из людей. – Он снова согласно кивнул. – Тогда ты понимаешь, как хорошо, что мы смогли тебя от этих... – я не смог подобрать слова, – ...забрать?

– Да. А теперь-то мы где. Ты мне скажи, мы хотя бы на Земле?

Вопрос был не из легких. Я помолчал, обдумывая тактику дальнейшего разговора. Рядом со мной сидел восьмилетний ребенок. Конечно, Данила был очень умен, сообразителен и выдержан, но ему было всего восемь лет! Восемь! В таком возрасте напугать, сбить с толку очень просто. А мне этого крайне не хотелось. Но и откровенно врать тоже было нельзя. Мы должны были полностью доверять друг другу. Мы должны были быть одной командой.

– Я не знаю, где мы находимся, – начал я наконец спокойным голосом, – и пока что никто на Земле или, вернее, в нашем мире этого не знает. Я попробую тебе рассказать одну теорию, правда, не знаю, насколько ты в ней разберешься... – добавил я, улыбнувшись.

Данила взглянул на меня и в его глазах зажегся интерес.

– Ты ведь физику в школе еще не проходишь? Поэтому, наверное, еще не знаешь, что весь наш мир состоит в основном из материи и энергии...

– Почему это не знаю? – вдруг перебил меня Данила. – Это еще когда мне папа рассказал. Я потом даже про Большой Взрыв читал!

– Вот как?! – Я и вправду был удивлен. – И что, все понял?

Данила смутился, но не слишком сильно.

– Не все, конечно, но в принципе представить могу. – Что представить, он не уточнил.

– А переход энергии в материю и обратно?..

– Ну, это самое простое. Солнце светит и греет. Свет и тепло – это энергия. Деревья на земле берут эту энергию и превращают ее в... дерево... – Он вдруг моргнул, словно удивился. – Потом, если дерево поджечь, получатся опять свет и тепло...

Данила внимательно взглянул на меня, словно проверяя, все ли я понял.

– Правда, там есть еще эта... – Он наморщил лоб, вспоминая казавшееся ему нелепым слово.

– Энтропия?

– Точно! – Наконец-то он улыбнулся.

– Ну раз ты представляешь себе взаимопревращение энергии и материи, тогда мне осталось рассказать тебе совсем немного. – Я помолчал. – Все материальные объекты между собой связаны пространством. Пространство – это не пустота...

– Разве вакуум – это не пустота?

Научный разговор явно пошел Даниле на пользу – слезы высохли, глаза блестели интересом, он был готов к серьезной полемике.

– Нет. Даже в самом глубоком вакууме имеются частицы материи, не говоря уже об энергетических полях. Но я о другом. Поскольку материальные объекты связаны пространством, человек по этому самому пространству может добраться до любого материального объекта. Понимаешь?

– Ну это ты о полетах в космос на другие планеты.

– В общем – да. Все было бы достаточно просто, если бы не человеческий разум. Этот странный инструмент, созданный природой, больше чем что-либо иное способен влиять на саму природу. Способен создавать в природе цивилизацию. Причем, видимо, у разума при создании цивилизации есть два пути: либо, используя руки, а затем все более и более сложные инструменты и машины, создавать цивилизацию индустриальную, как у нас на Земле, либо, познавая и используя скрытые пока от землян возможности собственного мозга и тела, строить цивилизацию магическую!

Глаза Данилы горели как две Сверхновые, рот приоткрылся, и даже прижатые обычно уши встали торчком. Он буквально затаил дыхание.

– Так вот. Получается, что цивилизация машинная может достичь других миров, преодолев соединяющее их пространство при помощи машин. Но есть и другой путь. Магический. Различные миры, правда, по-видимому, только населенные разумными существами, связаны между собой обитающим на них Разумом. В каждом из таких миров имеются переходы в другие миры, только они, как правило, всегда закрыты и открываются при особых условиях. Обычно это какое-то сочетание звуков, реже – особая освещенность, еще реже – что-нибудь совсем экзотическое, вроде какой-то определенной жидкости... Помнишь, мы с тобой как-то говорили о том, как в океане иногда пропадают корабли, а в небе самолеты?

– Ха! Конечно, помню. Мы еще карту тогда рисовали...

– На земле и людей много бесследно исчезает. И далеко не все... – Тут я запнулся, очень мне не хотелось говорить с Данилой о смерти.

– Ну в общем, некоторые из тех, кто считается пропавшим, на самом деле просто пересекли границу между мирами и оказались в совершенно другом мире!.. Так вот когда мы убегали от мужиков в пижамах, мы с тобой одну такую границу и прошли.

– Это когда ты стишок читал... – не то спросил, не то припомнил Данила.

– Вот-вот! Но я все делал в спешке и поэтому не знаю, куда мы перешли, в какой мир. Теперь нам с тобой надо найти обратный переход. К себе домой...

– А через тот, ну, через который мы сюда попали, нельзя?

– Нет, Данилка, тот переход схлопнулся. Его больше нет.

– А как же мы теперь искать будем? Ты знаешь, где искать?

– Пока не знаю. Надо немного осмотреться, расспросить местных жителей. Может, где-то есть место, в котором исчезают люди, звери или предметы. В общем, надо набрать информации, а затем, как ты говоришь, расставить акценты...

Данила задумчиво склонил голову набок, но по незатухающему блеску его глаз я понял, что он уже далеко от терзавших его растерянности и страха. У него появились надежда и цель. Правда, он не представлял себе всей сложности нашей задачи, но, может, это было и к лучшему.

– А теперь, дружок, пойдем помоем перед едой руки и физиономии, а также, как сказала твоя подружка, пописаем. – Я хлопнул Данилу по плечу.

Он поднял голову и почесал свой курносый носишко.

– Ага. Только я еще одно не понимаю. Если мы здесь будем искать переход несколько дней, мои мама и папа будут очень волноваться. Они же не знают, что у нас все в порядке!

Я улыбнулся: Данила очень точно «расставлял акценты».

– А вот эту проблему мы с тобой уже решили. Ты же слышал, я разговаривал перед нашим уходом. Этот человек – мой очень хороший друг. Он предупредит наших родных, что мы можем немного задержаться, чтобы они не волновались.

Он довольно улыбнулся и, схватив с одной из постелей полотенце, побежал к лестнице с криком:

– Кто второй – тот без компота!..

Я облегченно вздохнул и двинулся за ним. Что ж, теперь паренек будет воспринимать наше приключение, как каникулярное путешествие. Дай Бог, чтобы таким оно и оказалось.

Внизу никого не было, но пока мы с Данилой приводили себя в порядок, в столовой зазвякала посуда. Когда мы чистенькие и приглаженные вошли в столовую, Соня с матерью заканчивали накрывать на стол.

Кроме них в столовой находился маленький, сухонький, белый как лунь старик, с худым, заострившимся лицом и ясными, внимательными изумрудно-зелеными глазами. Он сидел в углу столовой в низком деревянном кресле, а на коленях у него покоилась толстая книга в темном переплете. Едва мы появились на пороге, он повернулся в нашу сторону и молча принялся нас разглядывать. При этом он гораздо больше внимания уделил Даниле. Тот, слегка смущенный таким вниманием со стороны незнакомого старика, прижался ко мне и притих. Несколько минут спустя старик так же молча перевел взгляд на меня, но лишь скользнул по моей фигуре глазами.

После проведенного осмотра он аккуратно заложил страницы закладкой, закрыл свою книгу и, поднявшись с кресла, вышел из комнаты.

Соня, до тех пор с важным видом сновавшая из кухни в столовую и обратно с различными тарелками в руках, тут же подбежала и заговорщицки зашептала Даниле на ухо:

– Ты моему дедушке Навону очень понравился, он тебе точно что-нибудь подарит!..

Я присел рядом с ней на корточки и тихо спросил:

– А я? Я твоему дедушке понравился?

– Ты хороший, но ты большой. Ему с тобой не очень интересно.

Тут она быстро отскочила в сторону и сделала вид, что поправляет что-то на столе. Через мгновение в комнату вернулся дед и сразу направился к стулу, стоявшему во главе стола. За ним в комнату вошел мужчина, по-видимому, отец Сони. Он проследовал к столу и занял место справа от старика. Дед посмотрел на нас и показал глазами на стулья слева от себя. Мы с Данилой так же молча заняли предложенные нам места.

Как только мы уселись, в столовую вошла Лайта с большой супницей в руках. Когда она поставила супницу на стол и открыла крышку, из нее повалил такой ароматный пар, что у меня сразу, что называется, «потекли слюнки». Лайта, улыбаясь, разливала свое варево в миски, которые ей подавала Соня, и ставила эти миски перед нами. Первым свою миску получил дед, за ним – мы с Данилой, а последним – сидящий справа от деда мужчина. Когда Лайта ставила перед ним миску, он украдкой, так, чтобы никто не увидел, погладил ей руку. Ни сама Лайта, ни Соня за стол не сели, а ушли на кухню. Дед, бросив на нас быстрый взгляд, взял с одной из тарелок большой пирог и, откусывая от него, принялся хлебать из миски варево. На столе стояло несколько тарелок с разными пирогами и маленькими хлебцами, два небольших блюда с зеленью, маленькие судки с разного цвета соусами, солонка и два довольно изящных глиняных кувшина, наполненных какой-то темной жидкостью.

Я взял в руку пирог с той же тарелки, что и дед, откусил от него и, зачерпнув ложкой со странно изогнутой ручкой, осторожно попробовал похлебку. Уж не знаю, из чего она была сварена, но через секунду я уже вовсю хлебал из своей миски. Данила тоже склонил свою белую голову над столом и сосредоточенно черпал ложкой, откусывая от пирога. За столом царило молчание.

Мы с Данилой первыми прикончили свои порции похлебки, и тут же перед нами поставили широкие, мелкие тарелки, наполненные гречневой кашей вперемешку с кусочками мяса. Каша была полита какой-то густой подливкой и пахла очень аппетитно. Я оглядел стол. Дед как раз взял один из кувшинов и налил себе полную кружку темного напитка. Я тоже протянул руку к ближайшему кувшину и, наклонив его над своей кружкой, по запаху понял, что наливаю пиво. Я не большой любитель пива, но, отхлебнув горьковатого напитка, вдруг почувствовал, как голова у меня прояснилась, а окружающие предметы обрели четкость. Я принялся за кашу и краем глаза заметил, что перед Данилой поставили кружку с киселем.

Закончив с кашей, я понял, что сыт по горло, но еще в одном глотке пива я себе не отказал. Как раз в этот момент дед отодвинул свой стул от стола и поднялся. Мы втроем тоже встали из-за стола. Тут из двери, ведущей на кухню, показалась плутоватая мордашка Сони. Она заметила, что Данила бросил в ее сторону угрюмый взгляд, и поманила его маленьким согнутым пальчиком. Данила глянул на меня и, получив разрешающий кивок, двинулся за девчушкой, а я прошел из столовой по коридору и вышел во двор.

День клонился к вечеру. Солнце уже зашло, в воздухе разлилась мягкая прохлада. Чистое, безоблачное небо быстро темнело, и только светлая полоса на западе еще освещала притихшую землю. Недалекий лес еще приблизился молчащей чернотой, но почему-то не пугал, а успокаивал, словно добрый друг, обещая укрытие и помощь.

Я присел около дома на аккуратную струганую скамейку и посмотрел на небо, которое уже зажгло первую яркую звезду.

– Все. Полез туман назад в свое болото... – спокойно прозвучал рядом со мной низкий хрипловатый голос. Я повернулся. Рядом сидел старик-хозяин и тоже глядел в небо. Немного погодя он повернулся ко мне и глянул прямо мне в глаза.

– Что ж, гость, расскажи, каким ветром занесло вас в наши края? Кто вы, откуда и куда идете?..

Его смуглое лицо, изрезанное морщинами, было спокойно до безмятежности, как может быть спокойна природа рано утром или поздно вечером. И только глубокие изумрудные глаза тлели непонятной яростью, чуть припорошенной жизненным опытом.

– Это правда, что ни ты, ни мальчонка не имеете иных обличий?..

– Правда, отец...

Почему я назвал его «отец», не знаю, но его взгляд, на секунду вспыхнув, как-то сразу помягчел, а губы слегка тронул намек на улыбку.

– Еще сегодня утром я находился в совершенно другом мире и даже не предполагал, что вечером окажусь у вас в гостях.

Я помолчал, собираясь с мыслями. Старик поглядывал на меня, ожидая продолжения.

– Мы с отцом Данилы очень давние друзья. Поэтому он сегодня ночью позвонил именно мне. У него случилось несчастье...

И я рассказал этому молчаливому старику с внимательным придирчивым взглядом о всех событиях, случившихся с нами за этот день. Он слушал меня не перебивая, а когда я закончил свой рассказ, опустил голову и надолго задумался. Наконец он тряхнул своей совершенно седой шевелюрой и подвел итог своим размышлениям.

– Значит, вы из другого мира и к нам попали ненароком, а теперь будете искать дорогу назад – к себе домой? Хм! Занятная история! И вы не можете менять обличье...

Он снова бросил на меня испытующий взгляд, как будто это самое неумение было каким-то чудом.

– Тогда ты, Белоголовый, не обижайся, но придется тебе пройти одно маленькое испытание... Как, согласен?

– Конечно... – пожал я плечами.

Дед вытянул за шнурок висевший у него на шее под рубахой маленький серебряный свисток и, еще раз внимательно взглянув на меня, резко в него подул.

Раздалась мелодичная трель, но ничего не произошло. Только, словно в ответ, слегка завибрировал перстень у меня на левой руке.

Дед немного подождал, внимательно глядя на меня, а затем довольно констатировал:

– Ну что ж, похоже, ты рассказал правду...

– Вообще-то мы попали в ваш мир не совсем ненароком, – решил уточнить я. – Я знал, что ухожу в другой мир. Не знал только в какой, да и выхода другого у меня не было.

Дед бросил на меня еще один изучающий взгляд, согласно покивал головой и задумчиво, про себя, произнес странную, на мой взгляд, фразу:

– Значит, выход все-таки есть... Значит, границы не непроходимы... – Потом, помолчав немного, продолжил: – Так вот, Белоголовый... – так я вторично услышал прозвище, которое потом прилипло ко мне надолго, – ...я вам помочь вряд ли смогу. Нет у нас в округе таких мест, где бы люди или животные пропадали. Правда, я слышал, что в горах за Черной скалой есть перевал, называемый Косым, и что на этом перевале порой творятся непонятные вещи, в том числе вроде бы и люди пропадали. Даже рыцари в полном вооружении. Но слух этот давний. В горы уже давно никто не ходит...

– Почему? – переспросил я.

– А зачем туда идти? После Великой Войны и Небесного Удара горы стали непроходимыми и очень опасными, так что людям там делать нечего. Придется вам идти к Многоликому, к его Черной скале. Если кто и поможет, то только он.

– Еще захочет ли он помогать?..

Старик сурово посмотрел на меня, а затем, вспомнив, видимо, что я чужой в его мире, ответил:

– Многоликий поставлен заботиться о людях. Раз ты на его земле, он тебе обязательно поможет. Только вот не знаю, как вы до него доберетесь?

Он снова взглянул на меня, на этот раз как-то оценивающе.

– Тебе бы, Белоголовый, коня положено иметь да десять-двенадцать ликов. Голова-то, глянь, прям сусальное золото.

Я не понял, какая связь между моей головой, конем и «ликами», но тут же подумал, что мне действительно не помешал бы Борзый – гнедой, статный жеребец, с которым я очень сдружился за время пребывания на полигоне. Старик, видимо, поняв мое замешательство, пояснил:

– В наших краях люди со светлыми волосами очень редки. Они, как правило, владетельные сеньоры и всегда имеют много личин. Так что вам, белоголовым, одноликими быть-то не положено. – Он вздохнул и продолжил: – Мальчонке-то твоему, Даниле, по его возрасту да голове уже лика три-четыре положено иметь, а он...

Тут он вдруг посуровел и недовольно добавил:

– Правда, говорят, сейчас многие отказываются от многоличья. И среди сеньоров тоже. Мы-то живем на отшибе, новости к нам долго тащатся, но, слыхать, появился в нашей земле не то колдун какой-то, не то волшебник, так он вроде бы объявил многоличье вредным... или неправильным... не знаю. Только по его получается, что людям обличье менять нельзя. А кто с ним не согласен, те, говорят, долго не живут. К нам его проповедники еще не забредали, да и то сказать – кому здесь проповедовать, нас всего-то на выселках четырнадцать человек. А по городам этот... колдун вроде бы большую силу взял.

Старик опять ненадолго замолчал, словно задумался.

– Так вот, – продолжил он, – коня мы тебе не достанем. Неоткуда. Но снеди в дорогу соберем, еще кое-что с собой дадим. Дорогу разобъясним. Провожатого бы вам... Да нет, никто не пойдет. Некогда.

Он глянул на небо. Там, в чернильно-фиолетовой бездне ярко горели гроздья лучистых сиреневых звезд.

– Ладно. Спать надо ложиться. И вам надо как следует отдохнуть. Путь-то неблизкий. Да еще пешком. – Он снова взглянул на небо. Я тоже поднял глаза.

Когда я оторвался от притягивающего звездного блеска, старика рядом уже не было. Он ушел так же бесшумно, как и появился.

Я уже совсем собрался возвращаться в свою комнату, как вдруг услышал громкий шепот, раздававшийся из-за кустов, окаймлявших садовую дорожку.

– ...Ну почему не получится?.. Ну почему? Ты же даже не попробовал!.. Ты же большой!.. Попробуй!..

Шепот явно принадлежал Соне.

– И пробовать нечего... Тоже мне, нашла дурака! Я тебе уже объяснял – там, откуда я пришел, люди не могут превращаться в зверей. И нечего мне пробовать, все равно не получится!.. – зашептал в ответ серьезный Данила.

– Да, не получится, – огорченно согласилась Соня. – Дед говорит, что надо очень захотеть, просто почувствовать себя тем, кем ты хочешь стать! А ты не хочешь...

Она немного помолчала, а потом тихо добавила:

– А дед сказал, что ты очень способный, а дядя Илюха – вообще колдун...

– А за колдуна по шее получить можно... – повысил голос Данила. – Дядя Илья меня знаешь откуда вытащил! И вообще, первый раз человека увидели – и сразу колдуном обзываться!

– Ты чего!.. «Обзываться», – возмутилась вдруг Соня. – Это, может, у вас, у одномордых, колдун – обзывание, у нас колдун – это знаешь!..

По ее тону было понятно, что у них, у... не знаю, уж как и назвать, ну ладно... «у них» колдун – это высшая степень уважаемости и образованности. Хотя интересно, с чего это ее дед решил, что я – колдун. Да еще такой серьезный. А тайный разговор между тем продолжался.

– А за одномордого по шее получить можно... – начал повторяться Данила. – Какой я тебе «одномордый»? Подумаешь, тоже мне... двуликий Янсус нашелся!..

Имя он переврал, но было интересно, откуда это Данила знал сие римское божество.

– А это кто?.. – тут же заинтересовалась Соня.

– Это у нас на Земле божество такое было, – наставительно поведал Данила. – У него сразу два лика, спереди и сзади.

– Сразу два! – изумилась Соня. – Не по очереди?!

Секунду помолчав и, видимо, придя в себя от изумления, она горячо зашептала:

– Вот видишь! У вас тоже многоликие были, а ты не хочешь попробовать. Это же так просто! Ну что, ты никогда не чувствовал себя какой-нибудь зверушкой или птичкой? Тебе что, никогда не хотелось полетать или поплавать?..

– Знаешь что, Сонька, ты от меня отстань! Я уже тебе сказал – не смогу! Не умею! У нас в школе этому не учат...

Тут я решил вмешаться:

– Ну, Данила, это не аргумент, в наших школах многому не учат...

За кустами притихли. Потом раздалось шуршание и на дорожке появился Данила, а за ним и хитренькая мордашка Сони высунулась из кустов.

– Как ты считаешь, – продолжил я, улыбнувшись, – меня вот этому в школе научили? – И, тряхнув небрежно кистью, я пробормотал короткий наговор.

Посредине соседней цветочной клумбы появился здоровенный бурый заяц, колотивший в стоящий рядом с ним барабан картофельной толкушкой и отбивным молотком. Правда, при этом не раздавалось ни звука. Глаза ребятишек стали размером со старый, советский пятак, а Соня даже слабо охнула. Заяц энергично продолжал извлекать из барабана абсолютно бесшумную музыку, а я с удовольствием рассматривал свой довольно удачный морок.

– А почему музыки не слышно? – пришел в себя Данила.

– Ну что ж ты хочешь, чтобы он всю округу перебаламутил. Люди все-таки отдыхают...

Соня между тем медленно, словно сомнамбула, вытянув вперед ладошку, приближалась к бодро размахивающему лапами зайцу. Наконец она коснулась его, но ее крошечные пальчики беспрепятственно прошли сквозь бурую шерстку, лишь слегка окрасившись в коричневое. Тут она взвизгнула, и заяц пропал.

– Значит, ты действительно колдун? – Данила был удивлен.

– Ну какое же это колдовство? Так, небольшой фокус...

– А еще?.. – Соня уже стояла рядом, приплясывая от нетерпения и возбужденно поблескивая своими темными глазами.

– Дядя Илюха, сотвори коршуна зеленого! Ну сотвори!..

«Интересно, зачем ей зеленый коршун», – подумал я, но вслух сказал:

– Нет, ребята. Сегодня уже поздно, поэтому ничего творить не будем. Тем более что зеленых коршунов я никогда не видел, а сочинять невиданные мороки слишком сложно. Мы сейчас отправимся спать, а завтра я вам что-нибудь еще покажу.

Я поднялся со своей скамейки и, взяв ребятишек за руки, медленно двинулся к дому. Ребята шлепали по песку дорожки голыми подошвами и помалкивали. Только когда мы уже подошли к крыльцу, Данила пробормотал себе под нос:

– Может, действительно волка попробовать? – но я не обратил на его слова внимания.