Онлайн чтение книги Макамы
Хульванская макама. (вторая)

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:

— К собраньям ученых тянуться я стал, как только мальчишкою быть перестал, как только с меня амулеты сняли и, как взрослому шейху, чалму повязали. Я жаждал, дабы не пропасть, к кладезю мудрости припасть. Я жадно впитывал влагу познанья, чтоб у людей добиться признанья. Распахнулись в мир ненасытные вежды — хотел я носить мудрецов одежды. В изученье наук я старался быть точным — не обходил даже малый источник.

Однажды в Хульване[17] Хульван  — город в средневековом Ираке на пути от Багдада к Хамадану. я очутился. И тут у друзей я добру поучился: узнавал, что украшает и что порочит, что губит, что добрую славу пророчит. Вдруг Абу Зейда я встретил в Хульване — того, с кем знакомство свел в городе Сане[18] Сана  — см. примеч. 11 к макаме 1.. И здесь добывал он себе хлеб насущный острым умом, ему присущим: он то возводил свой род к Сасанидам[19] Сасаниды  — иранская царская династия (224—651). См. также примеч. 209 к макаме 30., то утверждал, что сродни Гассанидам[20] Гассаниды  — династия южноарабского происхождения, правившая в VI — начале VII в. в арабском буферном государстве, расположенном на территории Сирии по границе с Византией., то выступал как нищий поэт, удивляя искусством мир, то смотрел гордецом, как величественный эмир. Пребывал Абу Зейд в положениях всевозможных, не раз побывал в обстоятельствах сложных. Он людей оплетал тонкою ложью — таков был закон его непреложный. Их души он потоками слов орошал, а потом плоды красноречия своего вкушал. Речами учтивыми Абу Зейд людей ублажал, их страсть к познанию утолял.

Посему все стремились его лицезреть, чтоб в доселе неведомое прозреть. И никто не пытался ему возражать: ведь мощный поток его слов не сдержать! Что хотел, Абу Зейд получал, ибо сладостно голос его звучал. Была его речь изящной, вкусной — и я влюбился в его искусство. Даром своим он меня покорил — я искренним чувством его отдарил.

Так в приятном общении дни летели, я много узнал за эти недели. Погасил он в душе моей сомнения, не возбуждая в ней самомнения. Но скоро нужда в сладкий кубок общенья струею влила колоквинт разлученья[21] Колоквинт  — стелющееся травянистое растение семейства тыквенных, имеющее очень горькие плоды.: Абу Зейда подвергла она испытанью, лишив его разом всех средств пропитанья. Тогда, наточив решимости меч, он задумал свои неудачи пресечь — пуститься от моря в степные места: авось сума его там не будет пуста. Так взял Абу Зейд за узду коня — с собой он увез и частицу меня.

Проходит год, проходят два, а я не знаю, где логово льва. Я много ездил, потом возвратился в город родной, где на свет появился. И стал посещать я хранилище книг — убежище тех, кто к слову приник. Заходили туда мои соплеменники, и дальних дорог забредали пленники. Однажды пришел туда старец седой, с бородою густой, в ветхой одежде, с сумою пустой. Сказал он всем приветствия слово, в сторонку сел — и нет его словно. Но вдруг развязал он меха острословия — и полились из них слова и присловия, всех, кто сидел вокруг, изумляя и восхищение их вызывая.

Потом старик соседа спросил:

— В какую книгу ты взоры свой углубил?

— Это — диван[22] Диван  — здесь — сборник стихов. Абу Убады[23] Абу Убада аль-Валид ибн Убейд аль-Вухтури (820—897) — известный арабский поэт традиционного направления., — ответил ему сосед. — В нем высот совершенства достиг поэт.

— Какие же бейты[24] Бейт  — стих, составленный из двух полустиший, рифмовка которых не обязательна. тебя восхитили?

— Вот они — строки, что сердце пленили:

Какое яркое сравнение! Слова, достойные восхищения!

Старик воскликнул:

— До предела поэзия оскудела! Ты ведь опухоль за жир принимаешь и холодные уголья раздуваешь. Вот я прочту стихи, и ты скажешь «Ах!», услышав в них все о красивых зубах.

И старик продекламировал:

Стихами слушатели насладились, совершенству их подивились и попросили их повторить, чтоб наизусть затвердить. И стали спрашивать, кто сочинил стихотворение это — из старых он или из новых поэтов. Старик ответил:

— Истину недостойно скрывать, правду следует знать: ваш нынешний собеседник — этих строк сочинитель. Свидетелем мне Аллах, судеб людских вершитель.

Такое утверждение вызвало в людях сомнение. Все молчали, но старик угадал, что́ каждый из них в мыслях своих скрывал, тогда он молвил, слова осуждения опережая, предметом насмешек быть не желая:

— О знатоки поэтических фраз! Не всегда ошибку воспримешь на глаз. Меж тем подозрение есть прегрешение, основание должно быть у решения. Плавлением драгоценный металл проверяется, проверкой сомнение устраняется. Людям известно с давних пор, что испытанье приносит мужу либо почесть, либо позор. Если хотите — меня проверьте, глубину тайников души измерьте.

Тут один собеседник поспешил сказать:

— Я знаю бейт красоты несравненной и прелести необыкновенной. Усладу он сердцу дает и уму — сочини подобный ему!

Не успел читавший и рта закрыть, как старик уже начал свои стихи говорить:

Люди находчивости старика подивились, от всех подозрений освободились и, не в силах сдержать восхищение, выказали ему уважение. А старик сказал, помолчав мгновение:

— Вот вам еще два бейта других — послушайте их:

Поэта по достоинству тут оценили, ливень стихов его восхвалили, почли общение с ним за честь, столько одежд старику надарили, что и не счесть!

Продолжал рассказчик историю так:

— Когда я ощутил полыханье его огня, воспоминания охватили меня. На пришельца я взгляд свой устремил и узнал того в нем, кого любил! Черты Абу Зейда я в нем разглядел, но как серуджиец-мудрец поседел!

С великой удачей себя я поздравил, стопы свои к Абу Зейду направил. Поцеловал я руку его и спросил:

— Какой злой ветер тебя носил? Борода была, как ночь, черна, отчего теперь серебрится она? Ведь я тебя, шейх, еле узнал!

В ответ он такие стихи сказал:

И пошел старик, унося с собой нашу любовь и сердечный покой.

Перевод В. Борисова