Онлайн чтение книги Манъёсю Ten Thousand Leaves
КНИГА ЧЕТВЁРТАЯ

О, день один

Хоть кто сумеет ждать,

Но много долгих дней,

Как я здесь ожидала,

Ни у кого в душе не хватит сил!

Со времен богов,

Друг за другом в мир придя,

Множество людей

Наполняет всю страну,

Словно стаи резвых птиц —

Адзи —

Взад, вперед снуют,

Но тебя, что мной любим,

Нынче нет тебя со мной.

И весь день, пока с небес

Солнце не уйдет,

И всю ночь, пока рассвет

Не разгонит тьму,

Я тоскую о тебе,

И заснуть не в силах я,

Наконец она прошла,

Долгая глухая ночь!

Как шумят, летая между гребней гор,

Птицы адзи, собираясь стаей,

Проходя, шумит народ вокруг,

Но печально нынче у меня на сердце,

Оттого, что нет тебя со мной…

На дороге в Оми,

Где гора есть Токо,

Есть Река сомнений —

Исаягава…

Полон я сомнении: эти дни в разлуке

Тосковала ль обо мне она?

Когда я друга моего ждала,

Полна любви,

В минуты эти

У входа в дом мой дрогнула слегка бамбуковая штора —

Дует ветер…

Пусть это был не он, а только ветер,

Но это знак, что любит он тебя,

Я зависти полна.

Когда бы я ждала и вдруг подул бы ветер,

О чем тогда я стала б горевать?

Там, где бухта Ману,

Там, где заводь стоит,

Перекинут мосток за мостком…

Оттого ль, что все время о ней я грущу,

Мне любимая грезится в снах…

Берега у реки покрывают цветы ицумо —

Это значит “всегда”.

О, всегда, о, всегда

Приходи, милый мой,

Ты желанным мне будешь всегда!

Уцепившуюся

За рукав одежды,

Плачущую горше, чем дитя,

Если ты меня оставишь, милый,

Что я буду делать без тебя?

О, когда уйду, тебя оставив,

Будешь тосковать, наверно, без меня,

Пряди черные волос раскинув

На подушек мягкие шелка,

Тёмной ночью бесконечно долгой!

О человеке том, который дал узнать,

Что есть на свете ты, любимая моя,

О нем теперь,

Когда растет тоска,

Я не могу без гнева вспоминать!

Тебя, друг милый, на кого не наглядеться,

Как на сияющую в небесах луну,

В горах, что в утренних лучах сверкали,

Тебя оставила я одного,

Простясь, на горном перевале…

Как сотнями рядов гнездятся листья

Цветов хамаю, что растут на берегах

У бухты дивной красоты — Куману,

Так велика тоска на сердце о тебе,

И все ж с тобой наедине нам не встречаться!

И люди те,

Что жили в старину,

Ужели так же, как и я, страдали

И, о возлюбленной своей грустя,

Ночами долгими не спали?

Все это не дела

Лишь нынешних времен,

И люди в старину, бывало,

Куда сильней любили, чем теперь,

И даже в голос плакали немало!

Не оттого ль, что думаю, бывало:

“Пусть сотни, сотни раз он посетит меня!” —

Хотя гонец приходит от тебя,

Но сколько ни придет,

Всегда мне мало!

Там, в далекой Исэ, охраняемой ветром богов,

Там, у берега моря, нарвав себе оги- траву,

Может, лег ты уснуть,

Сном забывшись в пути

На пустынном чужом берегу…

О, с давних пор на склонах Фуруяма,

Где машут девы белотканым рукавом

Своим возлюбленным,

Стоит священная ограда…

С таких же давних пор я полюбил тебя!

На миг один короткий, как рога

Оленей молодых, что бродят в поле летом,

На самый краткий миг —

Могу ли позабыть

О чувствах нежных милой девы?

Яшмовых одежд затихнул шорох,

О, какой тоскою полон я,

Не сказав любимой,

Что осталась дома,

Ласкового слова, уходя…

К дому твоему дорогу, милый мой,

И дорогу в Сумисака,

Где живу,

Не забуду, верно, никогда

До тех пор, пока на свете я живу…

Теперь

О чем еще задумываться мне? —

Ведь это сердце,

Полное тобою,

Все целиком тебе принадлежит!

Любимый мой,

Не думай ни о чем,—

Пусть даже на пути нам встретятся невзгоды,

Не брошу никогда тебя в беде,

Я за гобой пойду в огонь и в воду!

Ах, из-за горьких слез,

Что просочились

Сквозь изголовья мягкие шелка,

Как будто на волне, качаясь, я спала:

Так сильно я тебя любила…

С этой ночи, как расстанутся навеки

Рукава одежды нашей белотканой,

Ты и я —

Как тосковать мы будем…

Оттого, что нет надежды нам на встречу…

Как на чистый блеск зеркал,

Что в ларцах своих хранят

Жены нежные у нас,

На чудесных берегах

Мицу любовались все,

Глядя на морскую гладь.

На чудесных берегах

Свой заветный красный шнур

Не развязываю я,

Все тоскую о жене,

О возлюбленной своей,

И поэтому в тоске,

Словно плачущий журавль,

Что бывает поутру

Скрыт туманом на заре,

Только в голос плачу я…

И мечтая в тишине,

О, хотя бы часть одну

Среди тысячи частей

Той тоски, что полон я,

В сердце заглушить своем,

Я решил пойти взглянуть

На места, где дом родной.

Но когда я посмотрел:

Там, средь Кацураги гор,

Вставших флагом голубым,—

В дальних белых облаках,

Протянувшихся грядой,

Спрятан был от глаз мой дом…

В дальнюю, как свод небес,

В глушь далёкую страны

Отправляюсь я теперь,

Остров Авадзисима,

Что лежал передо мной,

Я оставил позади —

И гляжу все время я

В сторону, где на пути

Остров Авасима есть.

Там, в затишье,

Поутру

Лодочников голоса

Раздаются над водой,

Там, в затишье,

Ввечеру

Звуки весел слышны мне,

И по волнам я плыву,

Рассекая их в пути,

И кружусь, плывя меж скал…

Проплываю бухту я

Инабидзума.

Будто птица на воде,

Я качаюсь на волнах…

Вот и Наносима —

Остров, что зовется “Дом”.

На скалистых берегах

Пышным цветом расцвела,

Наклонясь к земле, трава,

Что зовут “не — говори”.

О, зачем я, уходя,

Словно слушая траву,

Ничего жене своей

На прощанье не сказал?

О, верно, уходя, все буду я считать

И месяцы, и дни,

Когда вернусь под нашу кровлю,

И вновь друг другу мы постелим в изголовье

Одежды белотканной рукава…

О милый мой, куда, в какие дали

Направился ты, скрывшись с глаз моих,

Как водоросль на дне?

Не горы ли Набари

В пути далеком переходишь ты сейчас?

На полях осеннею порой

Льнет один к другому колос, когда жнут,—

Так же крепко обнимались мы с тобой.

Ах, не оттого ли средь людей

Обо мне и ходит слух такой?

Как много хвороста сухого

Здесь, на полях в Оохара,

Так много раз с тоскою думал я:

“Когда же, наконец, когда?” —

И нынче ночью встретился с тобою!

Ни одного стежка иглой не пропускала

В одежде, что надета в путь тобой.

Мне кажется, что все, любимый мой,

В одежду эту вложено душою,—

И даже сердце тоже — там, с тобой!..

Я знаю, что плохой считается приметой.

Шнур — порванный,

Когда ты спишь один…

Но не могу помочь беде своей нежданной

И только громко в голос плачу я!

Скрепить бы мне твой шнур

Покрепче нитью,

Что у меня была,

Свив нитку в три ряда,

Но я не сделала — и нынче каюсь в этом!

И к деревьям, что священными зовутся,

Прикасаются порой руками,

Ты же мне твердишь,

Что ты — жена чужая,

И тебя запрещено касаться!

Тебя, любимый, что всегда являлся

В долину Касуга,

Без страха проходя дорогой горной,—

Я не вижу ныне,—

Все эти дни живу я без тебя…

Ты, что всегда на дождь ссылаясь,

Сидишь, закрывши плотно дверь,

Вчера ты не был ли наказан

С небес извечных

Хлынувшим дождем?

О, пусть бы хлынул дождь

С небес извечных!

Скрываясь от дождя, ты б дома заперся,

И я тогда б с тобой, любимый, вместе

Дождливый этот день до ночи провела!

Простую женщину из Адзума- страны,

Что для тебя в саду своем растила,

Срезала коноплю, сушила,

Стелила для тебя и так тебя любила,

Заботясь о тебе, — не забывай ее!

Как гребень яшмовый

В шкатулке драгоценной,

Что девушки хранят, — любимая моя…

Наверное, состарилась она:

Мы долго не встречались с нею!

Ведь, говорят,

Тот, кто терпеть умеет,

Тому и годы нипочем.

Но сколько ж времени у нас прошло,

Что я такой тоскою полон?

Хоть и лежал

Под мягкой теплой фусума,

Но оттого, что милой

Не было со мною,

Я напролет всю ночь от холода дрожал!

О ночь, когда твой черный конь,

Чернее черных ягод тута,

Шагая по камням, минуя брод реки Сахо,

Сюда ко мне приходит…

Пускай бы эта ночь продлилась целый год!

Как непрерывно набегает вновь и вновь

Речная рябь на отмели песчаной

В Сахо, где слышен крик тидори постоянно,—

Любовь моя

Не утихает ни на миг…

Скажешь мне: “Приду”,—

А, бывало, не придешь,

Скажешь: “Не приду”,—

Что придешь, уже не жду,

Ведь сказал ты: “Не приду”.

У переправы на реке Сахо,

Где слышен постоянно крик тидори,

Там, где речная отмель широка,

Дощатый мостик перекину для тебя,—

Все думаю, что ты придешь, любимый!

У реки Сахо, прошу,

Высоко на берегу

Не косите вы засохшую траву!

Пусть останется нетронутой она,

Чтобы в ней я спрятаться могла,

Лишь пора весенняя придет!

У переправы на реке Сахо,

Где слышен постоянно крик тидори,

Там, где речная отмель широка,

Дощатый мостик перекину для тебя, —

Всё думаю, что ты придёшь, любимый!

У реки Сахо, прошу,

Высоко на берегу

Не косите вы засохшую траву!

Пусть останется нетронутой она,

Чтобы в ней я спрятаться могла,

Лишь пора весенняя придёт!

Как для коня гнедого делают ограду,

Чтобы ее не смог он перейти,

Так мной оставлен на твоем пути

Запрета знак. И в чувствах девы милой

Не сомневаюсь я теперь!

Как звук далекий тетивы,

Натянутой на ясеневом луке,

Привет издалека

Донесся до меня —

И рада я была тому привету!

Милое дитя, что во дворец идет,

Где указывают людям день работ,

Дорого для сердца моего…

Удержать ее — опять страдать,

Отпустить ее — погибель для меня!

Как на следы прилива, что отхлынул

От берегов в заливе Нанива,

Так на тебя

Все любоваться будут,

И зависти душа моя полна!

Оттого, что не со мной

Ты — любимая жена,

И далек теперь мой путь,

Что отмечен был давно

Яшмовым копьем,

Небо горьких дум моих —

Неспокойно у меня,

Небо горестей моих —

Неспокойно у меня.

Если б облаком мне стать,

Что плывет на небесах,

Если б птицею мне стать,

Что летает в вышине,

Завтра полетел бы я

И любимой все сказал!

И тогда из-за меня

Не было б у ней беды,

И тогда из-за нее

Не знавал бы бед и я.

О, когда бы нам теперь,

Как и прежде,

Вместе быть!

Не сплю давно в объятьях рук твоих,

На изголовий из мягкой ткани…

Когда подумаю —

В разлуке минул год

Без встреч, любимая, с тобою!

Как бухта в Оу,

Где прилив отхлынул,

Печальна одинокая любовь…

Тоскуя о тебе, пойду я вновь

Далекой, прежнею дорогой…

Так равнодушно и жестоко

Не говори со мной, прошу тебя,—

Ведь даже день один,

Когда тебя здесь нету,

Мучителен, как рана, для меня!

Не дает покоя мне молва людская:

Все шумит и мучает меня…

Не встречались мы,—

Не думай, мой любимый,

Будто сердцем изменила я!

О, если б ты, любимый мой,

Сказал бы мне, что сдержишь обещанье.

Тогда б к тебе —

Пусть велика молва —

Я все равно пришла бы на свиданье!

Оттого ли, что думалось мне,

Навряд ли опять

Повстречаюсь я с милым,

Утром сегодня разлука с тобой

Лишила меня и надежды, и силы.

В непрочном бренном этом мире

Молва людская велика.

Что ж, в будущих мирах

Мы встретимся, мой милый,

Пусть нынче счастье нам не суждено!

Нет твоего гонца,

Что постоянно

Спешил привет мне принести домой…

Как видно, ты колеблешься, любимый,

И нынче мы не встретимся опять.

О прекрасный мой супруг,

Ты, что следуешь в пути,

Где изволит проходить

Наш великий государь

Вместе с свитою его,

Вместе с теми, кто стоит

Во главе несметных войск,

Славных воинских родов!

Гуси по небу летят…

Там, в Кару,

Минуя путь,

И любуясь Унэби —

Той горой, что все зовут

Девой чудной красоты

В перевязях жемчугов,

И в страну направясь Ки,

Там, где платья хороши

Из простого полотна,

Ты, наверное, идешь

Возле склонов Мацути…

О любимый! Там идя

И любуясь, как летит,

С веток осыпаясь вниз,

Клена алая листва,

Не тоскуешь, верно, ты

С нежной думой обо мне,

А о странствии своем,

Где подушкою в пути

Служит страннику трава,

На ночлег остановясь,

Думаешь с восторгом ты!

И хотя могу понять

Думы тайные твои,

Но не в силах больше я

Молча оставаться здесь.

Много, много тысяч раз

Думала пойти я в путь

За тобою, милый мой,

Но ведь тело у меня

Слабой женщины, увы!

Потому бессильна я…

Спросят стражи на пути,

Будут мне чинить допрос,

Я не знаю, что сказать

И какой держать ответ.

Оттого, собравшись в путь,

Медлю я идти к тебе…

Чем проводив тебя,

Здесь мучиться в тоске,

Я лучше б нынче стать хотела

С тобою вместе в Ки горами Имосэ,

Где милый неразлучен с милой!

О, если бы пошла я за тобою,

Ища следы твои,

Любимый мой,

В стране далекой Ки страж у заставы,

Наверно, все равно не дал бы мне пройти!

В Миканохара,

Где стояли мы в пути,

Что отмечен был давно

Яшмовым копьем,

Повстречался я с тобой,

Милая моя.

Как на облака небес,

Только издали взирал

На тебя тогда.

Не пришлось ни разу мне

Говорить с тобой.

И когда томился я

В сердца тайной глубине,—

Боги неба и земли

Подарили мне тёбя.

И из шелка рукавами

Обменялись мы с тобой,

И, доверясь мне душою,

Стала ты моей женой,

О, пускай была бы долгой

Эта ночь, как сто ночей,

Долгих осени ночей!

С тех пор, как я ее увидел

Вдали перед собой, как облака небес,—

И телом, и душой

Я покорился

Возлюбленной моей!

Коль быстро эта ночь

Сменяется рассветом,

Нам ничего уже не сделать с ней…

Как я молил богов, чтоб ночь продлилась долго,

Так долго, как осенних сто ночей!

О боги неба и земли!

Нам помогите

До той поры, пока мой милый друг,

Что в дальний путь идет, где травы — изголовье,

Не возвратится вновь к себе домой!

Если ты, кому я доверяла,

Как вверяются большому кораблю,

От меня уйдешь,—

Как тосковать я буду

До свиданья нового с тобой!

Как тем волнам, что приливают в бухту

Далеких островов, где множатся пути

В страну Ямато,

Нет покоя,

Так и тоске моей покоя не найти!

Не оттого ль, что думаешь,

Мой милый,

Ты обо мне: “Пускай бы умерла!” —

Подряд две ночи никогда ты не приходишь,—

То ночь с тобой, то снова я одна!

Как дальние края

Небесных облаков,

Ты от меня далек, возлюбленный, и все же,

Пусть только сердцем мы достигнем тех краев,—

Любить и вдалеке возможно!

Из-за того сакэ

Из Киби,

Которым старый мой приятель угостил,

Я, опьянев, лишилась сил,

Прошу, подайте мне рогожку!

Вино, что готовил,

Тебя ожидая,

На отдыхе в Ясунону,—

Неужель в одиночестве выпью я ныне,

Без старого друга, один?

Корабль в Цукуси

Не пришел еще,

И все же, несмотря на это,

Уже заранее ко мне пришла печаль,

Что ты уже далеко где-то…

Я тороплю корабль скорее плыть,

На рифы натыкаюсь под водою.

Перевернешься?

Что ж, перевернись,—

Я с радостью погибну ради милой!

Дары, что я принес в священный храм

На алтари богов, что землю сокрушают,

Возьму назад,

Напрасны те дары,

Я все равно с тобою не встречаюсь!

Спокойно жил

И не знавал беды…

И вот на старости невольно

С такою сильною любовью

Пришлось мне встретиться теперь!

Когда я от любви к тебе умру,

К чему мне радости земные?

Ведь только ради дней,

Пока живу на свете,

Любимую увидеть я хочу!

О, если б ты сказала мне, что любишь,

На самом деле не любя меня,

То знай, что боги

Рощ святых Микаса среди полей Ону

Твою узнают ложь!

Ты напрасно только заставляешь

Брови у людей

Чесаться без конца,—

Все равно ты не встречаешься со мною,

О любимая моя!

До этих дней,

Когда настала старость

И пряди черные смешались с сединой,

С такой безудержной тоской

Еще ни разу в жизни не встречалась!

Ты, с кем молва меня связала

Понапрасну,—

На горном сугэ не было плодов,—

Любимый мой, с кем ночи ты проводишь,

С кем спишь вдвоем?

О том, что виделись в Отомо, в Мицу,

Я людям не скажу,

Хоть ночью при луне,

Сиявшей ярко-алым блеском,

Была тогда с тобой наедине!

К тебе, идущему в далекий путь,

Где травы служат изголовьем,

Исполнен я горячею любовью

И оттого я провожал тебя

По побережью дальнему Сика!

В тот день,

Когда минуешь горы

В Суо, в стране Ивакуни,

Богам, как должно, жертвы принеси —

Опасны людям дальние дороги!

Как непрерывно сотнями рядов

Бегут на каменистый берег волны,

У мыса, у священного, шумя,

Так, милый друг, встаю, ложусь ли я,—

К тебе всегда любовью я исполнен!

Песня старшего секретаря Асада Ясу

Как будто бы травою мурасаки,

Которой, говорят, свои одежды

Окрашивают люди из Китая,

О, так же я свое окрасил сердце,

И о тебе все время полон думой!

Когда приблизится печальный день

И ты отправишься, мой друг,

В страну Ямато,—

Олени, что резвятся на полях,

И те подымут крик и будут громко плакать!

Ночь лунная сегодня хороша,

Вода прозрачная с журчанием струится,

Все, кто уходит в путь,

Кто не уходит в путь,

Давайте будем здесь гулять и веселиться!

С тех пор, как тебя проводил,

На кого неустанно глядел,

Словно в ясное зеркало я,—

В час вечерний и в утренний час —

Я в глубокой печали теперь…

Хоть белыми черные волосы стали,

Что черными были, как ягоды тута,

А время пришло

Повстречаться с тоскою,

Что болью тяжелою ранит мне сердце…

Здесь живя, не пойму,

Далеко ли Цукуси?

Верно, в той стороне,

Где далекие горы,

Над которыми тянутся белые тучи…

Как журавль в тростниках

В бухте той Кусакаэ

Бродит в поисках пищи,

Так и я… Как мне трудно!

Как мне трудно без друга!

О, с этих пор

В горах Кинояма

Унылой мне покажется дорога,

А я мечтал, что буду много, много,

Еще несчетно раз ходить по ней к тебе!

Мою одежду

Не давай носить другим,

Хотя ее касались руки

Простого рыбака из Нанива,

Что из воды вытаскивали сети…

О милый сад у дома моего,

Где жил и думал я беспечно,

Что в том саду

Жить буду вечно,

Как вечны небо и земля!

С тех пор, как виделись с тобою,

И часа даже не прошло,

А кажется:

Прошли и месяцы, и годы…

Так сильно мною ты любим!

О милый мой,

Кого хочу увидеть,

Кого люблю всем сердцем глубоко,

Как глубоко сокрыты корни сугэ

В земле средь распростертых гор!

Если только будем жить на свете,

Может быть, и встретимся с тобою…

Почему же ты

Явился мне во сне

И говорил: “Умрем, любимая, в разлуке”?..

Пусть даже мужественный рыцарь

И любит сильно, всей душой,

Но все же

С чувством слабых женщин

Его любовь нельзя сравнить.

Ужель любовь так быстро увядает,

Как лунная трава- цукигуса?

От друга моего,

О ком тоски полна,

И слова до меня не долетает!

Подобно облакам, что поутру встают

Над Касуга- горой

И с ней не расстаются,

О, если б так же ты все время был со мной,

Ты, на кого хочу все время любоваться!

Бывает так,

Что оставляют и уходят,

Но, сердцем всем

Жену свою любя,

Уйти в далекие края возможно ль, милый?

Коль не встречаются,

То, может быть, не любят,

Но, глядя на любимую мою,

Ее без памяти люблю

И потому, что делать мне, не знаю!

На мой подарок, что дала на память,

Гляди всегда и вспоминай меня!

Нить новояшмовых годов длинна —

И долго — сколько годы будут длиться —

Я тоже буду помнить о тебе!

Как сосны мацу на горе Тоба,

Где птицы белые летают,

Все время жду тебя,—

Ведь “мацу” значит “ждать”.

О, эти месяцы, что жду тебя, тоскуя…

Ах, ничего не зная обо мне,

Скучающей в селе далеком Таму,

Где по старинке в танце машут рукавом,

Ты так и не пришел в мой дом,

Как я тебя ни ожидала!

Ты можешь думать:

“Новояшмовые годы уже прошли,

Теперь уж все равно”,—

Но думать так нельзя, прошу тебя, мой милый,

Об имени моем по-прежнему молчи!

Ах, о моей любви

Ты не сказал ли людям?

Я видела во сне,

Что ларчик дорогой

Открыли и оставили открытым!..

Как плачущий журавль во мраке черной ночи,—

Лишь слышен крик его издалека,—

Ужели так же буду плакать я,

Лишь вести о тебе из стран далеких слыша

И больше никогда не видя здесь тебя?

Любя тебя,

Страдая безысходно,

У Нарских гор

Под маленькой сосной

Стою, исполненная горя и тоски!

Как тает белая роса

У дома моего

На травах, озаренных лучом вечерним,

Таю нынче я,

Любя тебя любовью безрассудной!

Пока не умерла,

Пока еще живу,

Как я могу о милом позабыть?

Пусть даже с каждым днем во много, много раз

Еще умножится моя тоска!

И даже мелкий тот песок на побережье,

Где много-много будешь дней идти,

С моей тоскою

Может ли сравниться?

Ответ мне дай, страж островов морских!

В непрочном и неверном мире

Так много глаз людских везде,

И потому тоскую о тебе,

Хотя живем с тобою близко,

Как близки камни, что мостком лежат в воде.

Да, от любви ведь тоже умирают люди!

Река, вода которой не видна,

Течет глубоко под землею, — так и я,

Невидимо для всех людей на свете

Я таю с каждым месяцем и днем…

Из-за тебя,

Кого я видела так мало,

Вдали, как утренний туман,

Я жизнь отдать и умереть готова,

Любя тебя, тоскуя о тебе!

В море, в Исэ, страх внушают могучие волны,

Что с шумом несутся

К скалистым своим берегам…

Человека, который внушает мне трепет,

Продолжаю любить до сих пор!

И в сердце даже

Я не думала, любимый,

Что будет так мучительна тоска,

Хотя ни горы, ни река

Не разлучают нас с тобою…

Лишь только наступает вечер,

Растет и множится в душе моей тоска,

И кажется, что ты, с кем раньше я встречалась,

Мне шепчешь нежные слова

И все стоишь передо мною!..

Когда б случалось так,

Чтоб умирали люди

Из-за тоски, что принесла любовь,

О, тысячу бы раз тогда, наверно,

Я умирала б вновь и вновь!

Во сне я нынче увидала,

Что бранный меч

Держу я при себе,

О, что же та примета означала? —

С тобой увидимся, мой друг!

Когда бы у богов и неба и земли

Вдруг справедливости не стало,—

О, только бы тогда

Мне умереть пристало,

Не встретившись, любимый друг, с тобой!

И я люблю, и ты не забывай!

Как ветер, дующий все время в бухте этой,—

Нет ни минуты, чтобы дуть он перестал,—

Вот так и ты, чтоб ни одной минуты

Ты обо мне не забывал!

Хоть и звучит здесь колокол вечерний,

Что говорит всем людям:

“Спать пора!” —

Но о тебе тоскою я полна,

И потому забыться сном не в силах!..

Любить того,

Кто вас не любит,—

И пользы нет, и нету смысла,

Как кланяться чертям голодным,

В буддийский храм придя молиться!

И в сердце даже

Думы не имела

О том, что вновь вернешься ты туда,

В селенье старое,

Где раньше я жила!

О, если б только ты здесь находился рядом,—

Пусть даже я не видела б тебя,—

Но слишком далеко

Теперь ты от меня,

И потому я оставаться здесь не в силах…

Не оттого ль, что думаю всегда

О том, что вряд ли вновь мы встретимся с тобою,

Вся грудь моя

Так сильно в эти дни

Наполнена тоскою безысходной!

И дальше мы с тобой

Должны молчать,

Зачем же вновь

Мы начали встречаться?

Ведь все равно ничем не кончится любовь…

Говорят, когда о чем-нибудь тоскуешь,

Вряд ли не заметят это люди.

Только с этим я нисколько не считаюсь,

Постоянно о тебе тоскую,

Жить на этом свете — я не в силах!

О тебе, что мне в ответ

Любовь не дарит,

Понапрасну буду только в голос плакать,

Так что из-за слез насквозь промокнут

Рукава одежды белотканой…

Милый мой,

Пускай в ответ любовь не даришь,

Но покрытое шелками изголовье,

Что тебе принадлежит, любимый,

Пусть всегда мне снится в сновиденьях!

Пусть бранного меча клинок вонзили,—

Об имени моем

Не сожалею я,—

Ведь годы долгие до этого жила

Без встреч, любимый мой, с тобою!

Оттого ль, что все сильней любовь,

Как прилив, что набегает с новой силой,

Заливая берег,

Где растет камыш,—

Не могу тебя забыть я, милый!

Средь ночи

Призывающие друга

Тидори! В час, когда грущу одна,

Обиды и тоски полна,

И вы кричите, — крепнет мое горе!

Словно корни камыша,

Что уходят глубоко

В землю в бухте Нанива,

Озаренной блеском волн,

Глубока твоя любовь,—

Говорил ты мне тогда.

Оттого, что клялся мне

Верным быть в своей любви

Ты на долгие года,—

Сердце чистое свое,

Словно чистый блеск зеркал,

Отдала тебе навек.

И был гранью этот день

Для моей любви к тебе…

Как жемчужная трава

Клонится у берегов

С набегающей волной,

В эту сторону и ту,—

В эту сторону и ту

Сердцем не металась я,—

Как большому кораблю,

Я доверилась тебе…

Сокрушающие мир

Боги ль разделили нас?

Или смертный человек

Нас с тобою разлучил?

Но тебя, что навещал

Каждой ночью,—

Нет теперь…

И гонца, что приходил

С веткой яшмовой,—

Все нет…

И от этого в душе

Нестерпима нынче боль!

Ягод тутовых черней —

Черной ночью напролет,

С ярко рдеющей зарей —

До конца весь долгий день —

Все горюю о тебе,

Но напрасна скорбь моя!

Все тоскую о тебе,

Но не знаю, как мне быть?

И недаром говорят

Все,

Что женщина слаба,

Словно малое дитя,

Только в голос плачу я

И брожу, блуждая, здесь.

Не дождаться, верно, мне

Твоего гонца…

Когда б ты с самого начала

Не уверял,

Что это — навсегда,

То разве тосковала б я

Так безутешно, как тоскую ныне?!

Не оттого ль, что обо мне

Все время думаешь с любовью,

Ты, что скитаешься в пути,

Где травы служат изголовьем,

Мне нынче грезишься во сне!

В пути, где травы служат изголовьем.

Так много долгих дней скитаюсь я!

И только о тебе

Я полон нежной думы,

Ты не тоскуй, любимая моя!

Закатилася луна

За иглы сосен,

Листья алых кленов отцвели…

Так же, как они, ушел и ты, любимый.

И проходят ночи без тебя…

О милая моя, о ком все говорят,

Что стоит встретить на дороге,—

И улыбнешься вмиг.

А я тоскую так,

Что, словно снег упавший, таю…

По берегу я шел,

Переплывал моря,

Прими же от меня в подарок карасей,

Что плавают среди морской травы,

Что выловил я только для тебя!

Из-за тебя

О нас шумит молва,

И потому святое очищенье

Я в водах Асука иду принять

В заброшенное старое селенье!

Верно, рукава моей одежды

Думаешь своим ты сделать изголовьем,

Рыцарь доблестный,

В слезах я утонула,

Волосы покрылись сединою…

То, что волосы покрылись сединою,—

Я не думаю,—

А вот про слезы,

Как бы ни было, уж так иль этак,

Допытаюсь о причине слез!

Почему, скажи мне,

Твой гонец пришел?

Я тебя ведь ждал, а не его,

В нетерпенье места я не находил,

Ожидая друга своего!

Ведь первые цветы

Осыпаться должны! —

Меня покинет дева молодая…

Но оттого, что велика молва людская,

Решиться не могу я к ней прийти!

В тебе сочувствия,

Я вижу, не найти,

Когда подумаю о том, как ты велела

Обратно мне домой идти,

Куда ведет такая дальняя дорога!..

Глазами вижу, но руками

Дотронуться не смею никогда,

Как лавр зеленый,

На луне растущий,—

Любимая моя, — что делать с ней?

Не оттого ли, что тоскуешь сильно,

Пригрезился ты мне во сне

На изголовье,

Крытом мягкой тканью,

К одной прижавшись стороне?..

И дома, находясь с тобою,

Я сколько ни гляжу, не нагляжусь,

А здесь, в пути,

Где изголовье — травы,

Мне радостно с супругом вместе быть!

Хотя и взял с собою я жену

В далекий путь, где травы — изголовье,

Но все равно я здесь ее храню,

Как жемчуг дорогой в ларце,

Своей любовью!

Мою одежду

Я в знак памяти дарю!

И ты, не покидая изголовья, что крыто шелком,

Обними ее с любовью,

И вместе с ней ложись и спи!

С одеждою, что ты, любимый мой,

Мне подарил, когда мы были вместе,

Как знак супружества,

Не разлучусь вовек,

Пускай она и бессловесна!

С тех пор, как я с тобой расстался,

Всего лишь ночь одна прошла,

И все ж

Покоя не найдет душа,

Как будто месяцы прошли в разлуке…

Песня, посланная девицей в ответ

Не оттого ли, что, друг мой любимый,

Ты полон все время глубокой тоски,

В снах этих черных, как ягоды тута,

Ты грезишься мне И заснуть не даешь…

О твоем селе,

И близком, и любимом,

Словно о колодце дальнем облаков,

Неизменно думаю с тоскою,

А еще и месяц не прошел…

Ты считаешь, что сказать: “Я порываю”,—

Это значит — поразить бедой,

А каленый меч

Приставить и не ранить,

Разве это лучше, милый мой?

Я милую люблю

И вот — обеспокоен:

Напрасно думал я — лишь стоит полюбить

И сразу, как на прялку нить,

Легко к себе привлечь ее сумею!

Если б в этом мире,

Суетном и бренном,

Я была бы женщина простая,

Воды Анасэ, что перейти хотела,

Разве я тогда не перешла бы, милый?

Как я теперь

Печалюсь и горюю,

Когда подумаю, что отпустить могла

Тебя, которого без памяти любила

И берегла, как жизни этой нить…

Вот день приблизился,

Когда должны расстаться

Одежды нашей белотканой рукава,

И тяжко так на сердце у меня,

Что только в голос горько плачу!..

Бывает часто:

Рыцарь доблестный, любя,

Горюет без своей любимой,

А что печаль его,

Известна ль ей она?

Нет дня, чтобы в сердечной глубине

Я о тебе, любимый, позабыла,

Тоскую я.

Но не встречаться нам:

Из-за тебя шумит молва людская!..

Немало долгих дней

Прошло без встреч с тобою,

И вот теперь, в разлуке, без меня,

Как ты живешь, ты счастлива ли ныне?

Тревожусь я, любимая моя!

Травы летние кудзу не рвутся…

И гонец твой приходил ко мне всегда…

Нынче ж нет его —

И я полна тревоги:

Кажется, нагрянула беда!

Как видно, ты жила, любимая моя,

В стране бессмертья,

Там, где старости не знают:

С тех пор, как в старину мы виделись с тобой,

Ты снова юной и прекрасной стала!

С небес извечных

Вновь упали

На землю иней и роса.

И те, кто оставались дома,

Меня с любовью, верно, ждут.

Владельцу жемчуга

Жемчужину отдав,

Уж как-нибудь

С подушкою своею

Теперь вдвоем попробую я спать!..

В душе

Тебя я никогда не забывал,

Но много было дней, когда случайно

Тебя, любимая, я просто не встречал.

Ах, целый месяц миновал в разлуке…

Ведь месяца еще не миновало,

Как были мы с тобой вдвоем,

И если б я сказал,

Что я тоскую,

Наверно, ты сочла б меня лжецом!

О, если бы, не чувствуя любви,

Мои уста тебе солгали,

То боги неба и земли

Про ложь мою немедленно б узнали,—

Не сомневайся же во мне!

Ведь только я, увы,

Любви к тебе полна!

А то, что милый мой

Мне говорит, что любит,—

Его слова — услада лишь одна!

Хоть говорила я тебе,

Что больше я любить не буду,

Но сердце бедное мое! —

Оно меняется легко,

Как лепестки цветов ханэдзу…

Я ведь знаю,

Что сколько ни буду грустить,

Не получит любовь никакого ответа,

Почему же тебя продолжаю любить

Так сильно, так много?..

С давних пор

Шумит молва людская.

Если продолжаться будет так всегда —

Горе нам! Скажи мне, мой любимый,

Что нам впереди сулит судьба?

Эти люди меня разлучают с тобою,

Чтобы мы разошлись навсегда,—

Я и ты.

Мой любимый, тебя умоляю я ныне,—

Ты не слушай людской клеветы!

Когда, измучившись в тоске,

Встречаюсь я с тобой,—

Хотя б в минуты эти

Ты нежные слова скажи мне до конца,

Коль думаешь любить меня навеки!

У мыса Садэносаки,

Который сотнями рядов от глаз скрывает

Цепь гор далеких Агонояма,

Садэ расставившее милое дитя

Пригрезилось мне ныне в сновиденье…

О милое дитя, прелестная жена,

Что горячо любима мною,

Чей голос дорогой похож на пенье птиц,

Что, пролетев Сахо,

Поют под кровлей дома!

Пусть боги берегов морских шумят,

Пусть льют дожди в Исоноками,

О, помешает ли поток дождя,

Раз я сказал, любимая моя,

Что мы увидимся с тобою?

Песня Абэ Мусимаро

Смотрю все время на тебя,

Но не могу налюбоваться,

И как с тобою мне расстаться

И от тебя уйти,

Не знаю я…

С тех пор, как виделись с тобою,

Не так уж много

Дней прошло,

А я не нахожу покоя,

Все время я живу в тоске!..

Измучившись в тоске,

Я наконец с тобою!

Еще луна не скрылась в небесах

И, значит, ночь укроет нас от взоров…

Побудь еще немного, подожди!

Не такой ты человек, мой милый,

Чтоб любовь к тебе исчезла навсегда,

Как белые проходят облака

Над дальнею горой, где с каждым днем и утром

Пурпурнее становится листва…

Румянцем алым, как плоды у померанцев,

Средь распростертых гор

Любовь свою открой!

И будем мы рассказами делиться

И будем видеться с тобой!

О, приходи сюда

На свет луны,

Не далека ко мне дорога

И распростертых гор

Нет на твоем пути…

Хоть озаряют чистым светом

Ночную мглу лучи луны,

Но все равно —

Мятущееся сердце

Решить не в силах, надо ли идти…

Как дешевый перстень иль запястье

В счет не входят,

Так и жизнь моя…

Почему же продолжаю я

Милую любить с такою силой?

О, если сердце чистое такое,

Как в алтарях святые зеркала,

Ты милому однажды отдала,

То пусть потом заговорят об этом,—

Что будет значить для тебя молва!

Как на нить нанизывают жемчуг,

Повторяют, словно клятву, те слова:

“И теперь, и после, навсегда!”

Но напрасно: после первой встречи,

Говорят, жалеют о своих словах!

На болотах Саки, там, где расцветают

Нежных оминаэси цветы,

Все покрыли ныне ханакацуми…

Никогда такой любви не знала,

Что теперь я чувствую к тебе!

С тобой, к кому любовь

Чем дальше — глубже,

Как дно морское, что уходит вглубь,

С тобой я непременно встречусь,

Пусть даже годы долгие пройдут!

О, как тоскую я о человеке том,

Которого совсем не знаю,

В ком не уверена, как в этих облаках,

Что по утрам стоят

Над Касута- горою!..

О, если б только встретиться с тобою,

Побыть бы мне с тобой наедине,

Быть может, было бы покончено с тоскою,

Что губит понапрасну жизнь мою,

Сверкающую яшмой драгоценной…

О, если б ты сказал мне “нет”,—

Твоей любви не добивалась бы я силой,

Любимый мой, глубоки корни сугэ,—

Глубоко было бы отчаянье мое,

И о тебе всю жизнь я б тосковала!

О, верно, слышал ты

Про злую клевету,

Которой разлучить хотят нас люди,

Ждал с нетерпеньем я,

Но не явился ты!

Когда бы ты сказал,

Что лучше все порвать,

То разве стал бы я,

Нить жизни обрывая,

С отчаяньем таким о друге тосковать?

Пусть ты в ответ

Любви своей не даришь,

Но все равно

Люблю я горячо,

Любви своей все сердце отдавая…

О, это сторона,

Где страшен суд молвы,

И потому прошу тебя, любимый,

Смотри, чтоб алый цвет тебя не выдал,

Пусть даже ты погибнешь от тоски!

Теперь

Пускай умру, любимый мой!

Ведь даже если б я осталась жить,—

Ты не сказал бы, верно, никогда

О том, что будешь навсегда моим!

Молва людская, словно заросли кругом,

И оттого, мой друг любимый,

Двойными ножнами стал для меня наш дом,

Ушла я из него и буду жить в разлуке,

Тоскуя без конца всю жизнь о тебе…

Это время —

Как будто бы тысячи лет

Миновали с тех пор, как разлука пришла…

Или это тоскую так сильно лишь я,

Мечтая все время о встрече с тобой?

О любящее мое сердце,

Что думает: “Прекрасен ты!”

Оно, как воды быстрые реки:

Пускай плотины не дают бежать потокам,

Те все равно сметут помехи на пути!

Заметно для других, подобно облакам,

Что горы голубые рассекают,

Прошу тебя,

Ты, улыбаясь мне,

Не делай так, чтоб люди догадались!

Ни горы, ни моря

Не разделяют нас,

Но почему мы редко стали

И видеться,

И говорить с тобой?..

Сияющее солнце это

Они мне делают ужасной тьмой,

О слезы горькие!

Насквозь одежды влажны,

И нет тебя, что высушила б их!

Сто чинов придворных,

Слуг придворных много,

Но средь них одна — любимая моя,

Та, что безраздельно сердцем моим правит,

Та, что постоянно в думах у меня!

Безжалостная милая моя

О жалости ко мне совсем забыла!

Когда подумаю —

Ведь до каких границ

Ты человеческое сердце иссушила!

Ужели суждено мне только тосковать,

И не пройдет вовек моя тоска,

Как не проходят в небе облака

Над полем Акицу,

Что тянутся грядою…

Коигуса — “любовь-траву”,

Что восемь заняла б возов,

Я на один сложила воз…

Копила долго я любовь,—

И в этом сердце виновато!

“Не будет теперь любви”,—

Подумала я про себя…

Но вот —

Откуда пришла любовь?

И схватила, скрутила вмиг?

Разве пройдет тоска

По людям, что дома ждут?

В Идзумо — дальнем селе,

Где лягушки кричат,—

Долгие годы прошли…

Не говори,

Чтоб ни о чем не слышать!

Как скошенная на лугах трава разбросана,—

В смятенье мои думы —

Тревожит их твоя судьба!

Как облака, что утренней порою

Над полем Касуга, клубясь на небесах,

Густеют все сильней,—

Растет моя любовь

Сильнее с каждым месяцем и днем!

Как быстрая вода, текущая меж скал,

Что много тысяч раз помехи встретит,

Чтобы одним потоком стать в конце,—

И мы с тобой потом соединимся,

Пусть даже встречам не бывать теперь!

Ужель, придя к любимому порогу,

Тебя не увидав,

Покинуть вновь твой дом,

Пройдя с мученьем и трудом

Такую дальнюю дорогу!

При встрече случайной едва-едва

Человека чужого приметила я,

В какой это будет,

В какой же день

Я издали снова увижу его?

Месяц ясный в ту черную ночь,

Словно черные ягоды тута,

До сих пор

Не могу я забыть,

И все время полна я тоски!

Со дня того, как виделись с тобою,

Любимый мой,

До нынешнего дня,

Одежды белотканой рукава

Минуты даже не были сухими.

Я хочу, чтоб жизнь моя была

Долгою и прочной,

Что канат,

Оттого что без конца хочу

Любоваться на тебя, любимый мой!

Деву юную, прелестную, в венке,

Что зовется ханэкадзура,

Я во сне однажды—увидал…

И с тех пор в сердечной глубине,

Продолжаю я ее любить…

Здесь девы юной и прелестной

Нет в венке,

Что называют ханэкадзура,—

К какой же это девушке, скажи,

Горит любовью сердце бедное твое?

Не знаю я,

Как справиться с тоскою,

И оттого еще сильней люблю —

Достигла горького предела

Любви, отвергнутой тобой!

Неужели встретиться с тобою

Мне отныне больше не судьба,

Белотканый мой рукав

Я заколдую,

И тебе, любимый, я не дам уйти!

Во мраке ночи

Неспокоен путь,—

Луну ты подожди

И выходи, мой милый!

Хотя бы в этот миг мне на тебя взглянуть!

При блеске месяца, плывущего по небу,

Я встретила тебя всего один лишь раз,

Мельком взглянул,

И ныне в снах

Ты грезишься мне постоянно!

В том пруду,

Где утки серые резвились,

Облетев с деревьев, закачались листья…

Я же никогда не буду колебаться,

И навеки верным будет это сердце…

Оттого ль, что грех рукой коснуться

Криптомерии, что чтят

Жрецы из Мива,

Где богам вино подносят люди,—

Мне с тобою встретиться так трудно?

Услышав про молву людскую,

Что словно изгородь меж нами поднялась,

Любимый мой

Колеблется душою,

И эти дни свиданий нет у нас.

В душе

Всегда храню любовь к тебе,

Но не судьба нам встретиться с тобою,

И горя, и тоски я полон!

Лишь издали любуясь на тебя…

По чистой отмели

У переправы,

Проехав на коне через Сахо,

Где раздается пение тидори,

Когда достигну дома твоего?

Ни дня, ни ночи

Я не различаю,

Тоскою по тебе

Полна душа моя,

Наверное, во сне ты видела меня?

Того человека,

Что пощады, как видно, не знает,

Я люблю безответной любовью…

И от этой любви

Так печально на сердце…

Вдруг неожиданно

Увидел я во сне

Улыбку нежную любимой девы,

И в сердца скрытой глубине

Горит огонь, не угасая…

Я думал о себе, что рыцарь я,

Исполненный и мужества, и силы,

А сам лишь чахну все сильнее и сильней,

Любя тебя,

Тобою нелюбимый!

На тысячи мелких кусков

Сердце мое раскололось,—

Так сильно

Тебя люблю я.

Ужель ты не знаешь об этом?

Ведь я живу

Средь распростертых гор,

Столичного не знаю обхожденья,

Прошу к моим поступкам снисхожденья,

За них не сетуй на меня!

Чем жить мне так,

Как я живу,

Чем без тебя в тоске томиться,

Хотел бы в дерево, в скалу я превратиться,

Чтоб ни о чем не тосковать!

Хоть и уходила я

Не на век, не в дальний край,

Но хозяюшка моя,

Дорогая дочь моя

Все стояла у ворот,

С грустной думой

Глядя вдаль.

Ягод тутовых черней

Ночь ли, день ли — все равно

Не могу о ней забыть,

Истомилась без нее,

Исхудала от тоски.

И от горя моего

Вечно влажны рукава!

Если буду я о ней

Так безумно тосковать,

То в селе моем родном,

Верно, не смогу прожить

Даже месяц без нее…

Как утром пряди разметавшихся волос,—

В смятенье думы нежные твои,

И, верно, оттого,

Что ты в такой тоске,

Тебя я видела сегодня в снах…

О вода прозрачная в пруду,

Где ныряют утки ниодори,

Если жалость есть в тебе, вода,

Дай тогда увидеть государю

Сердце, полное любви к нему!

Чем жить, всегда тоскуя о тебе,

Лишь издали любуясь на тебя,

Хотела б уткой стать,

Живущей на пруду

У дома государя моего!

Траву “позабудь”

Я на шнур свой повесил,

Но сделал напрасно:

Постылая эта трава!

Названье ее оказалось пустыми словами…

Страны, где не было б совсем людей,

Такой страны ужели нет на свете?

Чтобы уйти туда

С любимою моей

И с ней наедине забыть страданья эти!

Когда бы ты был яшмой дорогой,

Тебя надела бы на руки.

Но в мире суетном

Ты просто человек,

И удержать тебя мои бессильны руки…

С тобой ночами виделись всегда…

Но отчего же

Из-за встречи прошлой ночью

Шумит теперь, не умолкая,

О нас с тобою злобная молва?

Пускай на тысячи ладов

Шумит молва,

Мне все равно, что с именем моим,

Но имени коснулись твоего,—

Тебя жалея, горько плачу!

О, ныне для меня все это не кручина,

Об имени своем не сожалею я,

Теперь я не такой…

И если ты — причина,

Пусть сотни раз шумит о нас молва!

В этом мире бренном и непрочном,

Разве снова нам придется жить?

Почему же,

Не встречаясь с милой,

Буду ночи проводить один?

Чем так мне жить, страдая и любя,

Чем мне терпеть тоску и эту муку,—

Пусть стал бы яшмой я,

Чтоб милая моя

Со мной осталась бы, украсив яшмой руку!

Вершина Касуга

Подернулась туманом,

И сердце грусть заволокла…

О, в эту ночь, когда луна сияет,

Смогу ли я уснуть без милого, одна?

В ту ночь, когда луна была светла,

Вставал и выходил я за ворота,

Гадал у перекрестка на слова

И на шаги — так я хотел тогда

К тебе, моя любимая, прийти!

Пусть что угодно

Говорит молва,

Но все равно, — как на пути в Вакаса

Гора “Потом, любимый” поднялась,—

И мы потом увидимся, любимый!

О этот мир и бренный, и унылый!

Как тяжело порой бывает жить,

Когда подумаешь —

Любить уже нет силы,

И суждено лишь умереть!

Гора Потом, Любимый…

Оттого лишь,

Что ты сказала мне: увидимся потом,—

Тот человек, что умереть бы должен,

Находит силы жить еще теперь!

Не будут ли все это лишь слова,

Что после мы увидимся с тобою?

Всем сердцем хочешь ты,

Чтоб верил в это я,

А, может, мы не встретимся с тобою?..

О, эти встречи

Только в снах с тобою,—

Как это сердцу тяжело…

Проснешься — ищешь, думаешь — ты рядом.

И видишь — нет тебя со мной…

Даже пояс,

Которым один раз меня обвязала

Дорогая моя,

Я три раза могу обвязать.

Вот что стало со мною!

О несчастная моя любовь!

Даже если семь тяжелых скал,

Что под силу только тысяче людей,

Целиком взвалил бы на себя —

Мне не вызвать жалости богов!

Как только наступает вечер,

Я открываю дверь в свой дом

И жду любимую,

Что в снах мне говорила:

“К тебе я на свидание приду!”

И ночью, и утром

Пусть видимся мы,

Но кажется мне,

Что не видел тебя,

И только сильнее тоска…

В бренном этом мире, где я прожил долго,

Я еще не видел красоты такой…

Слов не нахожу —

Такой занятный

Маленький мешочек, вышитый тобой.

Одежду, что в знак памяти дала

Моя любимая,

Я вниз надену.

До дня, пока вдвоем не буду с нею,

Одежду эту не сниму!

Пускай умру я от любви к тебе.

Живу или умру — одни и те же муки.

Так для чего же из-за глаз людских,

Из-за людской молвы

Я мучаю себя?

Хотя бы в снах увидеть тебя,

Тогда еще можно жить.

Но жить вот так,

Не видя тебя,

Не лучше ли мне умереть?

Всегда конец любви

Несет печаль с собой!

Другое — у меня:

Мне почему-то тяжко

Начать встречаться, милая, с тобой!

После встречи с тобою

И дня не минуло,

А как я тоскую,

Все больше и больше,

Теряя рассудок…

Когда я тоскую так сильно,

И вижу твой облик

Лишь в думах,—

Как быть мне, что делать, не знаю,

Здесь глаз осуждающих много!..

Я думал всегда, если встречусь с тобою,

Ненадолго, быть может, успокою тоску.

Но напрасно я думал:

Все сильней и сильнее

Растет после встречи тоска!

Когда я уходил домой

Рассветной раннею порою,

Моя любимая

Была полна тоски,

И грустный образ все стоит передо мной…

Шел от тебя домой

Рассветною порою,

И оттого, что это было много раз,

Грудь у меня как будто раскололась

И пламенем пылала в этот час.

Быть вдалеке,

Когда ты любишь, — тяжко…

Придумай так,

Чтоб с милою сестрой

Мне быть бы вместе день-деньской!

Когда ты далеко, печалюсь и терплю,

Но слышать постоянно,

Что близко ты живешь от моего села,

И никогда тебя не видеть,—

Вот я о чем безудержно скорблю!

Так высоко, как горные вершины,

Где белые простерты облака,

Любимая моя сестра…

О, если б я могла

Увидеться теперь с тобою!

Ну как, скажи,

Когда-нибудь сюда,

В мой жалкий дом,

Поросший всюду мохом,

Быть может, ты войдешь, побудешь у меня?

Как плачущий журавль

Среди равнин Такэда,

Раскинувшихся далеко вокруг,

И день, и ночь тоскует о подруге,—

Так я тоскую о тебе!

Полна тоски,

Опоры не имея,

Как птица средь теченья

Быстрых рек,

О ты, дитя мое, как я тебя жалею!

Не избегаешь нашей встречи,

Не говоришь, что постарела я,

О, большей частью

Грусть приходит позже,

Когда такая встреча уж была!

Ведь яшмовую нить скрепили

Такие прочные особые узлы,

И потому

Не можем мы

Не повстречаться вновь с тобою!

Песня Отомо Якамоти, посланная в ответ

Пускай тебе исполнится сто лет

И дряхлый твой язык

И бормотать не сможет,

Я все равно тебя не стану избегать;

Забота о тебе любовь мою умножит!

Пусть цепь далеких гор

Нас разделяет.

Ночь лунная светла,

И, стоя у ворот, любимая моя

Меня, быть может, поджидает!

Дорога далека…

Любимая ведь знает,

Что к ней поэтому навряд ли ты придешь,

Но все ж стоит и, верно, ожидает,

Мечтая увидать тебя!

Не оттого ль, что далеки

Пути в столицу,—

Ты далека, любимая моя!

Все это время в снах тебя не вижу я,

Хотя не раз молил богов об этом!

В Куни, где ныне правят всей страною,

В разлуке с милой провожу я дни

Уже давно

И все мечтаю:

Уехать бы, увидеться скорей!

О, в эти дни, когда все время льют

С небес извечных на землю дожди,

Когда я здесь

Совсем один средь гор,

Как преисполнен я мучительной тоски!

Лишь потому, что много глаз людских,

Мы не встречаемся с тобою.

Но даже в сердце, я не скрою,

Нет мысли у меня

Тебя забыть!

И даже в лжи

Всегда есть доля правды!

И, верно, ты, любимая моя,

На самом деле не любя меня,

Быть может, все-таки немного любишь?

Я развязал свой шнур в надежде,

Что хоть во сне

Увидимся с тобой,

Но, видно, ты о встрече не мечтаешь,

Поэтому и в снах не снишься мне.

Ведь даже дерево безгласное и то

Цветы обманные адзисаи имеет,

Что могут обмануть и жителей села,

Таких искусных, как Моротора.

Я вижу, что тобою я обманут!

Пусть тысячу мне раз

Ты скажешь, что любим,

Но вое равно словам искусным этим,

Не уступающим словам Моротора.

Я не могу уже поверить!

С тех пор как старое село покинул,

Где плачут птицы удзура,

Тоскую о тебе…

Но что могу я сделать? —

С тобою встретиться надежды нет!

О, сказанные только что слова,

Кем сказаны, чьи были те слова? —

Ведь словно на полях средь гор вода,

Где поднялась рассада риса,

Стоишь на месте ты и не спешишь сюда!

О, если бы пошел взглянуть я на плетень

У дома, где живет любимая моя,

Тогда, наверно б,

Сразу от ворот

Она вернула бы назад меня!

Могу ли уверять,

Что я иду к тебе,

Мечтая поглядеть на дивный твой плетень?

О нет! Иду, любимая, к тебе

Лишь для того, чтоб на тебя взглянуть!

Что до дерева, покрытого корой,

Из которого ты хочешь сделать крышу,—

Горы близко,

Завтра все достану,

Все тебе я принесу домой!

Пусть деревья принесу с корою,

Буду помогать, траву срезая,

Все равно

Меня хвалить не будешь

И не скажешь мне: “Какой прилежный!”

Ночью черной, как черные ягоды тута,

Вчера ты домой отослала с порога…

Хоть сегодняшней ночью

Не вели мне вернуться,—

Ведь такою далекою шел я дорогой!

Ветер бушевал у берегов, Но меня не испугал тот ветер:

Для любимой,

Даже омочив рукав,

Я жемчужные срезала травы…

И позапрошлый год,

И год прошедший,

И этот год — все также я люблю,

Но деву милую мою

По-прежнему мне трудно встретить!

Наяву —

Опять сказать нельзя…

О, пусть бы хоть во сне я мог увидеть,

Что изголовьем, на котором сплю,

Мне служат рукава моей любимой!

Как белая роса, что, засверкав, легла

На травах возле дома моего,

Так жизнь

Недолговечна, как роса,

Но мне ее не жаль, раз нет с тобою счастья!

Весенние дожди

Все льют и льют…

А вот цветы на белой сливе

Еще до сей поры никак не расцветут,—

Не оттого ль, что слишком молодая?

Ах, мнится мне,

Как будто сон все это,

Когда приходит

От любимого, тебя,

По многу раз гонец в знак твоего привета!

Посадил я

Слишком молодую сливу,

Что еще цветами даже не цвела,

И шумит о нас кругом молва,

Оттого я и тоскую ныне!

С какой тоской

Мечтаю я теперь,

О, если б в час, когда туман весенний

Легчайшей дымкой стелется вокруг,

Пришли бы вести от тебя, мой друг!

О, были б только сказаны слова,

Что прошумели бы, как шум весенних ветров,

А время пусть идет…

Пусть нынче не судьба…

Но будет все лишь так, как ты желаешь…

Глубоки корни сугэ, что растут

В тени у скал,

В ущелье горном.

И так же глубоко тебя любя,

Я разве не плачу взаимною любовью?

Ведь, говорят, дождей весенних ждут,

Как видно, в этом нынче дело.

Ах, слива юная

У дома моего

Еще раскрыть бутоны не успела!