В конце лета интерес к бейсболу, в который изредка сражались обитатели Болота, чтобы хоть чем-то убить время, выдохся, и оздоровительные упражнения приняли новую форму. Бейсбол сменил американский футбол. В минуты праздности доктора обменивались пасами и ударами, носились друг за другом с одного конца поля на другой под крики: «Я свободен!», «Классный захват!», «Ястреб, я сейчас сфинтю Дюку, а ты финти блок нападающего, я тебе передам мяч по дороге», «Давай! Кидай! Молодчина! Сэмми Бо [36] для нас никто!»
— Знаете, что нам нужно сделать? — сказал Ястреб, когда однажды днем они, измочаленные игрой, ввалились в Болото.
— Выпить, — веско заявил Дюк.
— Не, — отверг Ястреб, — нам надо создать футбольную команду.
— Ага, а играть-то с кем? — спросил Дюк.
— С «Медведями Чикаго», — сказал Ловец, — это шанс попасть домой.
— Нет, спасибо, — сказал Дюк. — Я уж лучше здесь сдохну.
— Послушайте, парни, — сказал Ястреб. — Я не шучу. Мы тут снова стали ссориться. Надо чем-нибудь заняться. Тот бугай — Волмер, из снабженцев, играл центровым за Небраску. Лопух был запасным полузащитником в Оклахоме.
— Помоги нам Бог, — взмолился Ловец.
— Еще есть Пит Риззо.
— Он был игроком третьей линии на поле, — сказал Дюк.
— Но он же еще в школе в футбол играл.
— А как команду назовем? — спросил Дюк.
— «Грин-Бэйские толстокожики Горячих Губок» — предложил Ловец.
— Тогда Громила МакКарти, чур, за нашу команду играет, — сказал Дюк.
— Да, погодите вы, — сказал Ястреб. — Я серьезно. Там у них есть какая-то лига. 325 эвакогоспиталь в Йонг-Донг-По заявил, что они чемпионы, потому что в прошлом году разгромили две другие команды. Я знаю где достать настоящего профессионального игрока, а если мы их обыграем, можно подзаработать на ставках.
— Да он чокнутый! — сказал Ловец.
— Агааа, — сказал Дюк, — что за игрок-то?
— Вы когда-нибудь слыхали об Оливере Венделе Джонсе? — спросил Пирс.
— Неа, — сказал Ловец.
— Звучит как имечко для нигера, — сказал Дюк.
— Отбрось расовые предрассудки. А о Копьеносце Джонсе слыхали?
— Ага, — сказал Ловец.
— Это, быть может, лучший фуллбэк в профессиональной лиге со времен Нагурски [37], — сказал Ястреб.
— Хорошо, — сказал Ловец. — А какое он отношение к нам имеет?
— Ты же ничего в последнее время о нем в газетах не видел, так ведь? — спросил Ястреб.
— Может быть только мельком, — сказал Дюк.
— Ври больше, — сказал Ястреб. — А знаешь, почему ты о нем ничего не слыхал?
— Не-а, — сказал Дюк, — просвети нас.
— Нет, наоборот не говори, — сказал Ловец. — Мы с удовольствием проведем все свободное время в догадках.
— Вы ничего не слыхали о Копьеносце Джоне, — сказал Ястреб, — потому что его настоящее имя — доктор Оливер Вендел Джонс, и он нейрохирург в 72 эвакуационном госпитале в Тэгу.
— Черт, — сказал Ловец.
— Ага, — согласился Дюк.
— Но как получилось, — поинтересовался Ловец, смешивая напитки, — что ты такой эксперт в этом вопросе?
— Потому, — ответил Ястреб, — что когда я был Тэгу перед тем, как меня, упирающегося и орущего, притащили сюда, я жил в одной палатке с Копьеносцем. Он учился в каком-то захолустном колледже для цветных, но учился усердно, и поступил в медшколу. В колледже он играл в футбол, но его не замечали. После медшколы он женился и решился на ординатуру. Естественно, ему нужны были деньги, и потому по выходным он стал играть в полупрофессиональной лиге где-то около Нью-Джерси. Кто-то заметил его и его взяли в «Филадельфийские Орлы». Он был великолепен несмотря на то, что не мог все время отдавать игре. О том, что доктор, он помалкивал. Но это быстро всплыло бы, если бы не призыв в армию, как раз когда он становился знаменитым.
— И ты единственный здесь, кто знает об этом? — спросил Ловец.
— Парочка цветных знает кто он такой, но будут молчать, потому что он попросил их.
— Хорошо, — сказал Ловец. — И ты правда думаешь, что нам удастся его добыть?
— Конечно, — сказал Ястреб.
— Эй, минуточку, — вмешался Дюк. Знаю я вас, янки, чего вы там задумали. Вы эт-та, собираетесь притащить этого нигера и поселить его в Болоте? Так?
— Так, — подтвердил Ястреб.
— Хорошо, — сказал Дюк. — Если уж вы сможете жить с ним, то и я смогу. Дома все равно отмываться после житья с парочкой янки.
— Так как мы его сюда вытащим? — спросил Ловец.
— Проще простого, — сказал Ястреб. — Мы скажем Генри, что больше жить без нейрохирурга не можем. Если он на это не клюнет, скажем правду. В Генри тоже живет маленький корыстолюбец.
— Окей, — согласился Ловец. — Пошли его штурмовать.
— А этот Нигер в хорошей форме? — поинтересовался Дюк.
— Этому сукину сыну долго жрать пончики придется, чтоб из неё выйти. Уж среди наших-то его точно никто не остановит, — заверил Ястреб. — А еще вдобавок он классный парень.
Пять минут спустя, ввалившись без стука, хирурги прервали Генри Блэйка, который стоя на карачках увлеченно копался в армейском сундуке в поисках, затесавшихся среди носков и рубашек, личных документов.
— Упс, — сказал Ловец, когда Генри поднял на них взгляд. — Не туда попали. Это, наверное, какой-то синтоистский храм.
— Похоже на то, — сказал Ястреб. — Прости нас, о святой человек!
— Да бросьте кривляться, — сказал Генри, поднимаясь. — Чего вам, негодяи, надо?
— Выпить, — сказал Ловец.
— У вас и палатке хватает выпивки, — отпарировал Генри, пялясь на них. — Еще чего надо?
— Держи, — сказал Ловец, протягивая Генри скотч, пока Ястреб и Дюк наливали себе. — Расслабься.
— Генри, — начал Ястреб, — ты ведь не первый, кого застукали за религиозным возрождением. У нас тоже возрождение веры.
— Чего-чего? — начал Генри. — Какого…
— Генри, — сказал Ловец, — на нас снизошло озарение. Нам нужен нейрохирург.
— Точно, — подтвердил Дюк.
— Да вы, чо, сбрендили? — сказал Генри.
— И после всего, что мы сделали для армии, — сказал Ловец, — разве мы много просим?
— Пожалуйста, — сказал Ястреб, преклоняя колена перед Генри. — Пожалуйста, о Святой Отшельник, пошли нам нейрохирурга.
— Мы серьезно, — сказал Ловец.
— Ага, — сказал Дюк.
— Хорошо, — сказал Генри, все еще пялясь на них. — В чем тут подвох?
— Футбол.
— Что?
— Футбол.
— Какой к черту футбол? — сказал Генри.
— Ну, правда, — сказал Ястреб, — все просто. Мы хотим создать футбольную команду и сыграть с 325 корпусом в чемпионате Кореи, а для этого нам нужен нейрохирург. Ты же хочешь, чтобы 4077 МЭШ стал чемпионом Кореи по футболу? Кто знает, может нас пригласят на Роуз Боул [38]?!
— Да черт с ним, — сказал Ловец. — Прикинь только, сколько можно заработать на ставках на самих себя!
— Объясните только, — сказал Генри, навострив уши, — а какое отношение к этому имеет нейрохирург?
— Слыхал об Копьеносце Джоне? — сказал Ястреб. — Ну цветной. Игрок профессиональной лиги.
— И что?
— Прямо сейчас он не в лиге, и мы можем получить его.
— Мы? Как?
— Скажи генералу Хаммонду, что тебе позарез нужен нейрохирург, и нужен именно капитан Оливер Вендел Джонс из 72 эвакуцационного.
Потребовалась минута, чтобы до Генри дошло.
— Ты серьезно? — сказал Генри? — Ты не шутишь?
— Видите? — обратился Ястреб к остальным. — Я же говорил вам, Генри верит в свободное предпринимательство.
— Ты чертов свистун, — сказал Генри. — Ты правда думаешь, что нам его удастся заполучить?
— Конечно, — сказал Ястреб. — Никто тут не знает кто он, кроме пары его друзей, которые ничего не скажут.
— Отлично, — сказал Генри и стал мерить пол шагами. — Хорошая мысль. А знаете еще что?
— Что?
— Хаммонд, — сказал Генри, расхаживая, — он воображается себя местной звездой и называет себя тренером 325 госпиталя. Да ведь он застрял где-то в футболе времен Пуджа Хеффелфингера [39]. Да он, черт возьми, не знает даже основ современной игры!
— Хорошо, — сказал Ловец.
— Он настолько генерал, что вместо футбольных упражнений на тренировках только всех строит, — сказал Генри.
— Тогда мы можем провернуть дельце? — спросил Ястреб.
— Да, — ответил Генри, — но с одним условием.
— Каким?
— Я хочу быть тренером, — сказал Генри.
— Все, что пожелаете, Тренер, — подтвердили они в унисон.
— Хаммонд, ха! — сказал Генри. — С какой стати он решил, что он тренер?
На следующий день Ястреб написал письмо капитану Оливеру Венделу Джонсу и посвятил его в свой план. Он восхвалял условия работы в Двойном-неразбавленном; в ярких красках расписал дружескую атмосферу Болота и пригласил капитана Джонса стать в их тесном кругу четвертым. Затем обратил внимание на выгоды, как финансовые, так и материальные, которые можно извлечь из скромного матча против 325 части. В то же время полковник Генри Блэйк, хихикая про себя, сделал соответствующий запрос генералу Гамильтону Хаммонду. Десять дней спустя в двери Болота оказался капитан Джонс, зслонивший собой весь дверной проем.
— Бог мой! — сказал Ловец. — Полное затмение, темнота в полдень! Вы посмотрите на его габариты!
— Пьет он двойной бурбон и колу, Ловец, — сказал Ястреб, подпрыгивая и пожимая руку капитана Джонса. — Добро пожаловать, Копьеносец!
— Вы уверены, что я по адресу? — сказал капитан Джонс, ухмыляясь.
— Точно по адресу, — сказал Ястреб. — Познакомься с Ловцом. Пожми руку Дюку. А теперь пожми руку двойному бурбону.
Капитан Джонс пожал. Если честно, он подал руки нескольким двойным бурбонам, пока остальные, как обычно, признавались в любви к мартини марки «Ловец». Ястреб и капитан Джонс обменялись парочкой воспоминаний, а затем вмешался Ловец.
— Скажи мне вот что, — обратился он к капитану Джонсу. — откуда такое погоняло: Копьеносец?
— Приходилось и копье метать, — сообщил им Джонс. — Кто-то стал называть меня так, и газетчики решили, что это неплохое прозвище, и оно ко мне прилипло.
— А как вы с Ястребом стали таким друзьями не разлей вода в Тэгу?
— Ну, — сказал Джонс. — Меня туда направили, там совсем не было цветных, и отдельной комнаты для меня не нашлось. Ястреб пошел к командующему и сказал: «Скажите этому верзиле, что может жить со мной, если хочет».
— Мило, — сказал Ловец, — но маловато для ордена Доблестного легиона. [40]
— Да никто и не раздает тут медали, — сказал Копьеносец, — но вокруг столько двуличностей. Самые худшие из них — типы, которые просто из кожи вон лезут чтобы показать, что цвет кожи для них не имеет значения, а вот если бы я не был цветным, они бы меня и не заметили. Они — часть бремени черных.
— Понятно, — сказал Ловец.
— Ну а вообще, — продолжал Копьеносец, — там было полно цветных, и я знал нескольких. Некоторые изредка заходили ко мне. Иногда Ястреб оставался с нами, но чаще всего он сбегал. Однажды я спросил: «Ястреб, почему ты избегаешь моих друзей?»
— И этот парень, — сказал Копьеносец, кидая в сторону Ястреба, — говорит мне: «Тебе все здешние белые нравятся?» Я ответил: «Нет, Ястреб, и спасибо». Вот так и вышло.
— Ну, и черт с этим, — произнес Ястреб. — Давайте сменим тему.
— Минуточку, — сказал Дюк, до сих пор лишь наблюдая за беседой. — Я кое-что хочу сказать.
— Что? — сказал Копьеносец, глядя прямо на него.
— Я из Джорджии, — сказал Дюк.
— Я в курсе, — сказал Копьеносец.
— Если, эт-та, у меня с тобой будут недоразумения [41], — сказал Дюк, — только мы сможем их понять. Эти янки не смогут, но что я хочу сказать — у меня нет к тебе претензий. А если у тебя возникнут — скажи мне.
Капитан отхлебнул выпивки, оскалился и посмотрел на Дюка.
— И у меня к тебе нет, Малыш-Дюк, — сказал он.
— Минуточку, — сказал Дюк, уставившись на капитана Джонса. — С чего это ты зовешь меня Малышом Дюком?
— Ну, — сказал Копьеносец, — Ястреб написал мне про вас двоих, и сказал, что ты из городка Форрест в Джорджии, так?
— Ну да, — откликнулся Дюк, — но…
— Твой папаша — доктор?
— Ага.
— У него маленькая ферма к северу от городка?
— О, нет, — сказал Ловец. — только не это…
— Да подожди ты, — сказал Дюк. — Он прав. Пусть говорит.
— А кому сдавали в аренду ферму? — спросил капитан Джонс.
— Джону Маршаллу Джонсу, — ответил Дюк.
— Мне стоило стать юристом, — сказал Оливер Вендел Джонс. — А что стало с Джоном Маршаллом Джонсом?
— Его прирезал другой негр, — ответил Дюк.
— А что с его семьей?
— Они уехали на север.
— Точно, — сказал капитан Джонс. — Они подались на север. А знаешь, откуда они взяли денег на поездку?
— Нет.
— Доктор продал ферму, заплатил по долгам семьи и дал моей маме тысячу долларов. Они прозвали его Большой Дюк. Как тебе это, Малыш Дюк?
Капитан Форрест промолчал. Он просто сидел, глядя на капитана Джонса, и тряс головой.
— Понял, почему я не в обиде? — сказал Копьеносец.
— Дюк, — сказал Ястреб, — как сказал Грант генералу Ли в Аппоматоксе: «Сдаешься?» [42]
— Ага, — ответил Дюк.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления