Онлайн чтение книги Стена глаз Me no Kabe
СЛЕДСТВИЕ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

1

Через час в гостиную вошёл молодой журналист.

— Тамура-сан, звонят из главной редакции.

Тамура с возгласом энергично вскочил со стула.

— Извини. Сейчас вернусь с хорошими вестями! Улыбнувшись Тацуо, он вышел из гостиной.

Попросив коллег в Токио выяснить, что надо, Тамура принялся ждать. Ответный звонок раздался довольно скоро. Тамура сразу же схватил трубку.

— Да-да. Это я. Спасибо за труд. Ну как?

— Я побывал в «Красной луне», и оказалось, что хозяйка, Умэи Дзюнко, как раз на месте.

— Что-что? На месте? — Глаза Тамура округлились от недоумения. — Послушай, а ты как следует рассмотрел? Ты не перепутал её с какой-нибудь официанткой?

— Я хоть и ношу очки, но каждый день их протираю. Можешь не сомневаться, я не ошибся. Я даже поговорил с хозяйкой.

Тамура разочарованно вздохнул, но тут ему кое-что пришло на ум.

— Подожди-ка, а она всё время там была? Я имею в виду, не отлучалась ли она из Токио в эти четыре-пять дней? Ты не спрашивал?

— Я и сам до этого додумался. Хозяйка сказала, что вот уже два месяца не выезжала из Токио. Конечно, я спросил об этом между прочим. А потом перепроверил у одной официантки, которая в меня влюблена. Всё так и есть.

Тамура промолчал. Лицо у него было расстроенное.

— Алло, алло, — раздался в трубке голос собеседника.

— И это всё?

— Нет, вот ещё у зама есть к тебе дело. Передаю трубку.

— Эй, это ты, Тамура? — раздался мрачный густой голос. — Ну как ты? Всё уладил?

— Нет, осталось ещё немного.

У Тамура никак не складывались отношения с этим замом.

— Ну раз так, сразу же возвращайся сюда. С тех пор как ты уехал, дел невпроворот.

— Ну что за абсурд. Не прошло и трёх дней, как я здесь. Подождите немного.

— Брось прохлаждаться, надо поторапливаться. Расследование этого дела затягивается, пусть им занимается полиция. Под силу ли тебе с ней тягаться? А пока ты раскатываешь, следствие совсем зашло в тупик.

— А публикация насчёт носилок в сегодняшних утренних газетах — это тоже свидетельство тупика?

— Ну, это только видимость. Просто чтобы пустить пыль в глаза. На самом-то деле всё у них стоит на мёртвой точке.

Втайне Тамура разделял такую оценку. То, что даже обнаружение носилок послужило толчком для расследования, указывало на его крайнюю медлительность. С такими темпами интеллектуальное преступление не разоблачишь! За спиной этих событий стоят правые силы. Сказать об этом — так даже у зама настроение переменится. Но пока не удалось нащупать ничего достоверного, рассказывать нельзя.

— А чем вызвана такая спешка?

— Да тут снова дело о коррупции. Без такого способного человека, как ты, нам туго приходится. Возвращайся сегодня вечерним поездом.

Раздосадованный Тамура швырнул телефонную трубку.

Увидев Тамура в плохом настроении, Тацуо решил: что-то случилось.

— Ну что?

— Да ничего. Всё плохо.

Тамура сердито плюхнулся на стул и жадно закурил сигарету.

— Хозяйка «Красной луны» не покидала Токио. Это — первое.

— Надо же.

— Я получил приказ срочно вернуться в Токио. Это — второе. Тамура сидел надувшись.

Тацуо не хотел говорить о том, что Уэдзаки Эцуко причастна к этому делу. Он сам пока не понимал почему.

— Расследование, похоже, ещё не особенно продвинулось, — прервал Тамура размышления Тацуо. — Итак, зам велел мне возвращаться. Это несколько неожиданно, но, ты знаешь, как ни странно, не так уж ужасно.

Тацуо удивился перемене настроения приятеля и взглянул на него. Прежнее суровое недовольство сошло с его лица, на губах заиграла лёгкая улыбка. Тамура был известен непостоянством своих настроений.

— Видишь ли, мне ведь сказали, что Умэи Дзюнко не покидала Токио. Я думаю, это ложь. Этого не может быть. Никто, кроме неё, не мог приехать к Фунэдзака Хидэаки. Вернувшись в Токио, я думаю разоблачить эту ложь. Может, тут-то и откроется их ахиллесова пята.

Глаза у Тамура снова заблестели, и он засмеялся. Тацуо почувствовал себя мерзавцем, но так и не смог сказать другу про Уэдзаки Эцуко. Он сам понимал, как нелепо выглядит.

— Что касается действий Фунэдзака Хидэаки, то я попросил местного корреспондента газеты следить за ним. По правде, если даже я продолжал бы оставаться здесь, ничего конкретного выяснить бы не удалось.

Тамура совсем примирился с тем, что ему надо возвращаться в Токио.

— Ну вот, меня отправляют в Токио, а ты что будешь делать?

— Н-да-а. — Тацуо состроил задумчивую мину, но на самом-то деле он уже принял решение.

Женщина, приезжавшая к Фунэдзака Хидэаки — это, несомненно, Уэдзаки Эцуко. Местный корреспондент описал именно её черты лица и фигуру. Эцуко находится в Мидзунами. Она осуществляет связь между Фунэдзака и Хоригути.

По дням всё совпадает. Приехав из Токио в Удзи-Ямада, Уэдзаки Эцуко получила от Фунэдзака указания и отправилась в Мидзунами. Мидзунами — это станция, где поздним вечером вышел из поезда подозрительный мужчина. Если так, то и сам этот мужчина, называющий себя Хоригути, тоже находится в Мидзунами.

Тацуо захотелось ещё раз побывать в этом маленьком городке. Он слышал на почте, что из-за отсутствия сегодня наличных денег клиентка придёт только завтра около полудня. «Ладно, я тоже отправлюсь на почту, — решил Тацуо. — Попробую встретиться с Уэдзаки Эцуко, которая придёт за деньгами. Конечно же, я встречу её там».

— Да, такие дела. Ну а я попозже вернусь в Токио, — как ни в чём не бывало сказал Тацуо. На самом же деле он сильно волновался.

Тем же вечером Тамура сел в поезд, идущий в Токио. Тацуо провожал его на станции. Тамура высунулся из окошка и махнул рукой.

Тацуо заночевал в гостинице, а наутро снова сел в поезд линии Тюосэн.

Наверно, он встретится с Уэдзаки Эцуко. В полдень она появится на почте. После одиннадцати этот поезд прибудет в Мидзунами. Уже скоро. Уже скоро.

Поезд прибыл в Мидзунами в одиннадцать тридцать две. Возможно, ожидался тайфун, и как его предвестье дул сильный освежающий ветер.

Тацуо сразу же знакомой дорогой отправился на почту. По пути он всё время был настороже — не появится ли где Уэдзаки Эцуко. Но попадались одни лишь местные жители.

Толкнув входную дверь почты, он обнаружил внутри только двух или трёх посетителей. Одни мужчины. Часы на фасаде показывали одиннадцать сорок пять. «Успел», — подумал Тацуо.

Он присел в уголке на стул для посетителей. Спокойно закурил сигарету, но глаза уже неотрывно следили за окошком с надписью: «Аккредитивы». Всякий раз, как открывалась входная дверь, Тацуо кидал в её сторону быстрый взгляд…

Сколько ни хлопала дверь, заходили всё не те люди. Ровно в двенадцать окошко закрылось. Появилась табличка: «Перерыв на тридцать минут» . Служащая расставила на столе завтрак. Она пристально поглядывала на Тацуо.

До половины первого делать было нечего, и Тацуо вышел на улицу. Эти тридцать минут показались ему нескончаемо долгими.

Промаявшись полчаса, Тацуо вернулся на почту. К окошку выдачи аккредитивов подходили всё не те люди. Волнение Тацуо усиливалось — он ждал, что вот-вот, стуча каблучками, появится статная Уэдзаки Эцуко.

Настал час дня, затем половина второго. Она не приходила. В конце концов Тацуо это стало казаться странным. Эцуко ведь торопилась. Если было сказано — в полдень, то должна же она была прийти хоть к часу? «Не случилось ли чего?» — мелькнула у Тацуо мысль.

Служащая из-за окошка обратилась к Тацуо:

— Вам что-нибудь нужно?

Её удивило, что он сидит здесь так долго.

Тацуо встал и решился спросить:

— Да вот, жду тут одного человека. Женщину, которая должна прийти получить деньги по аккредитиву на сто тысяч иен.

Круглолицая девушка за окошком с подозрением посмотрела на Тацуо:

— Это ваша знакомая?

— Да. — Тацуо сглотнул слюну.

На лице девушки отразилось колебание. Она, видимо, не могла решиться, сказать или не сказать. Наконец всё-таки сказала:

— Что касается этой госпожи, то она уже приходила до полудня.

Тацуо был поражён. Надо же, какое невезение!

— До полудня? Но я ведь жду с одиннадцати часов сорока пяти минут, — сказал он в отчаянии.

— Она приходила в половине одиннадцатого.

Видимо, на почте сумели пораньше приготовить наличные. Слишком рано. По телефону они сказали — после полудня. Тацуо охватила ни с чем не сравнимая досада.

Оставалась последняя надежда.

— Это была женщина двадцати одного — двадцати двух лет, сравнительно высокая?

— Да, — насторожённо ответила служащая.

— Тонкое лицо, большие глаза, красиво очерченный нос… — Тацуо стал описывать Уэдзаки Эцуко и вдруг невольно понял, что рисует образ красавицы. Эта фраза произвела немного комичное впечатление, и на губах служащей заиграла лёгкая усмешка.

— Да, красивая женщина. Не из местных.

Сомнения не было. Тацуо сделал последнюю попытку.

— Значит, это всё-таки моя знакомая. С этим аккредитивом связаны кое-какие обстоятельства. Не могли бы вы сказать мне, на чьё имя он получен?

Служащая всё ещё была насторожена. Она посмотрела на мужчину, сидевшего за соседним столом. Тот слышал весь разговор. Мужчина встал со своего места и подошёл к окошку.

— Есть правило, запрещающее это делать. Но если у вас сложились какие-то особые обстоятельства, будьте добры вашу визитную карточку. Мы, может, сделаем для вас исключение.

Мужчина, видимо, почувствовал, что здесь возникает необычная ситуация. Тацуо дал ему свою визитную карточку. Служащий посмотрел на неё и сказал девушке: «Покажите». Тацуо поблагодарил его. Девушка достала из пачки две квитанции и показала, на всякий случай придерживая их за края пальцами.

Каждая квитанция была на пятьдесят тысяч иен. Имя получателя Действительно женское, но не Уэдзаки Эцуко.

Тацуо достал записную книжку.

«Ёсино Садако. Префектура Яманаси, уезд Китакома, Бамура-синдзё» .

Имя вымышленное, но Тацуо всё-таки записал его. Аккредитивы были выписаны почтовым отделением Токио-Кёбаси — на них стоял круглый штемпель. Дата на штемпеле — конец апреля.

Всё совпадало.

Тацуо ещё раз поблагодарил служащих, вышел и побрёл по городу. Уэдзаки Эцуко пока находится здесь. Всего три часа назад она побывала на почте. Очевидно, она исполняла роль посыльного и получила сто тысяч иен для человека, которого зовут то ли Хоригути, то ли Ямамото. Значит, и этот тип тоже поблизости. Где же они оба?

Собственно говоря, кто же такая Уэдзаки Эцуко? Может, просто связная между Фунэдзака и ростовщиком Ямасуги Китаро, которые имеют какие-то прочные отношения? Или…

Тацуо охватили мрачные чувства. Ему никак не хотелось думать, что Уэдзаки Эцуко состоит в особых отношениях с этими преступниками.

…Тацуо встряхнул головой. Что за чувство овладело им? Неужели он настолько увлечён этой женщиной…

И всё же, эти двое находятся где-то поблизости!

2

Носилки подобрали мальчишки на побережье Манадзура в префектуре Канагава и принесли в полицейский участок. Они лежали сразу под высокой скалой, мимо которой шла железнодорожная линия Токайдо. Мальчишки оказались там около трёх часов пополудни двадцать восьмого апреля и видели, как прошёл поезд, направляющийся в Токио. Носилок под скалой ещё не было. Позже установили, что это поезд-экспресс «Хацусима», следовавший до Ито.

Мальчишки миновали это место и вышли на утёс близ моря, где они играли минут двадцать. Возвращаясь, они обнаружили возле железной дороги носилки. Их явно выкинули из экспресса «Западное море», который проходит через девять минут после экспресса «Хацусима».

Именно в тот день экспрессом «Западное море» был отправлен под видом больного адвокат Сэнума. Получив из полицейского отделения в Одавара эти носилки, штаб следствия счёл их важным вещественным доказательством, способным вывести на след похитителей, и начал тщательное расследование.

Носилки в Токио изготовляли в трёх местах. Сыщики обошли их и установили, что эти носилки — производства фирмы «Саэки идзай», расположенной в токийском районе Хонго. Определили это по качеству холста — разные фирмы использовали разные его виды. Тщательно изучив найденные носилки, сотрудники «Саэки идзай» установили, что они были изготовлены в двадцать седьмом году Сёва[16]Сёва — эпоха правления императора Хирохито (1926–1989).. И в самом деле, носилки были старые и обшарпанные.

В тот год фирма «Саэки идзай» произвела двести пятьдесят складных носилок. Сто пятьдесят из них были поставлены большими партиями в больницы и санатории. Оставшаяся сотня была передана для розничной продажи в магазин медтехники «Кудзирая», часть товара отправлена по заказам в маленькие провинциальные больницы, а часть продана покупателям. Кому были проданы носилки, поступившие в свободную розничную продажу, сказать было нельзя, но в основном сделки фиксировались в гроссбухе. Штаб следствия составил списки покупателей как в фирме «Саэки», так и в магазине «Кудзирая» и принялся за их проверку… До этих пор всё шло именно так, как сообщалось в газетах.

Поскольку данные носилки довольно долго были в употреблении, возник вопрос: не имущество ли это какой-нибудь больницы? Чтобы установить это, требовалась гигантская работа. Проверили по списку все больницы, но только ухлопали массу времени. Поскольку носилки были старые, часть из них оказалась сломана и превратилась в утиль, часть как-то незаметно исчезла, хоть и числилась по инвентарным книгам. Выяснение всего этого потребовало от сыщиков большой настойчивости.

Этой работой занялись несколько человек. Как и предполагали, вскорости появились первые результаты.

Сыщик А. проверял больницу Ариёси, расположенную в квартале Камэдзава токийского района Сумида. Администратор больницы сразу же сказал:

— Что касается этих носилок, то у нас действительно украли одни.

Сыщик насторожился.

— Когда это произошло?

Администратор посмотрел в дневник и назвал число. Поняв, что это произошло накануне тайного вывоза из Токио адвоката Сэнума, сыщик заинтересовался. Он поторопился в штаб следствия и вернулся в больницу с. найденными носилками. Теперь его сопровождали ещё трое опытных сыщиков.

— Это, конечно, наши носилки. Их у нас украли, — категорически заявил администратор, лишь взглянув на носилки.

— Но почему их украли? Расскажите подробнее, как это было.

Сыщики приготовили блокноты.

— Эти носилки стояли, прислонённые к стене, рядом с другими носилками, у входа в третье отделение больницы, — сказал администратор и сам провёл сыщиков к этому месту.

Больница была сравнительно большая, и третье отделение помещалось в другом здании. Как и в любой больнице, угол при входе был превращён в своего рода чулан. Тут и стояли пресловутые носилки.

— Вот отсюда-то их и утащили, — сказал администратор и показал пальцем на дверь, ведущую во внутренний больничный дворик: — Вынесли вон туда. На плечах.

— На плечах? — переспросил один из сыщиков. — Откуда вы это знаете? Кто-нибудь видел?

— Видела санитарка Говорит, это был мужчина лет тридцати в белой рубашке и тёмных брюках. Вёл он себя спокойно, так что она приняла его за больничного разнорабочего. В нашей больнице много персонала, и они часто не знают друг друга в лицо. Мужчина вытащил носилки к входу, погрузил в поджидавшее такси, сел сам, и они выехали через центральные ворота.

— Это тоже видела санитарка?

— Нет, одна медсестра. Она тоже ничего не заподозрила — слишком степенно он держался. Мы поняли, что произошло, лишь дней через десять, во время инвентаризации. Поскольку носилки были старые, мы не заявили о пропаже в полицию.

Сыщики записали рассказ, зарисовали место происшествия и доложили обо всём в штаб.

Кража произошла накануне отправки адвоката Сэнума со станции Токио и на следующий день после его похищения со всенощного бдения в доме Тамару Тосиити. Полиция предположила, что кража носилок осуществлена в соответствии с планом и преступники, наверно, с самого начала намеревались вывезти адвоката Сэнума со станции Токио.

— Раз он сел с носилками в такси, водитель, верно, помнит об этом. Надо сразу проверить городские фирмы такси, — приказал руководитель следствия.

Не прошло и двух дней, как водителя обнаружили. Конечно, он запомнил пассажира с носилками.

— Этот пассажир действительно сел в машину около двух часов пополудни в районе Канда-Мисаки. Это был мужчина лет тридцати в белой рубашке. Черты лица его я хорошенько не запомнил. Добравшись до больницы Ариёси, он попросил заехать в центральные ворота и подождать минут десять, после чего вышел. Не прошло и десяти минут, как он появился из больничного корпуса с носилками на плечах. Длинные носилки едва поместились в машине. Пассажир погрузил их, сел сам и велел возвращаться назад, в район Канда. Я был уверен, что он имеет отношение к больнице. В Канда он попросил остановить машину и вышел. Я получил плату за проезд и, уезжая, кинул на него прощальный взгляд. Мужчина стоял, подставив лицо солнечным лучам и обеими руками обхватив поставленные одной стороной на землю носилки. Было очевидно, что он поджидает другую машину. Я в поисках пассажиров поехал к Гиндзе и больше уже не оборачивался.

Согласно этому свидетельству, мужчина собирался пересесть на другую машину в квартале Суругадай. Поиски продолжались во всех таксомоторных фирмах, но пассажиров с носилками больше никто не возил. Ни один водитель не откликнулся.

— Он не стал пересаживаться в другое такси, а сел в частную машину, — заключил руководитель следствия Ягути. — Если бы он приехал на частной машине в больницу, то существовала бы опасность, что, чего доброго, кто-нибудь запомнит номер. Так что он вначале поехал на такси, а в Канда вышел из него. Не было ли очевидцев среди тамошних жителей?

Однако опрос жителей, которым занялось несколько десятков сыщиков, закончился безрезультатно. Никто не видел не только частного автомобиля, но даже самого мужчину в белой рубашке с носилками. В этом районе очень интенсивное движение машин и много пешеходов. Поблизости торговый квартал. Все спешат. Ниточка тут совершенно оборвалась.

Расследование тайно продолжалось в другом направлении. Тайна заключалась в том, чтобы не сообщать газетчикам. Штаб расследования пытался в последнее время, как только мог, сбить журналистов со следа. Когда все этапы следствия шаг за шагом описываются в газете, преступник узнает о предпринимаемых операциях, и это часто приводит к неудаче. Бывают, конечно, и такие случаи, когда полиция, наоборот, использует прессу. Но если уж случаются осечки с прессой, то это приводит к серьёзным осложнениям — теперь ведь нельзя использовать такую удобную меру, как запрет на публикации, практиковавшуюся до войны.

Это тайное расследование началось с изучения револьверных пуль, выпущенных в Тамару Тосиити. Одна из них, прострелив ему живот, засела в половице. Другая, пройдя через матрас, остановилась под циновкой. Опрокинув Тамару навзничь, преступник выстрелил ему в рот. Анализ пуль показал, что стреляли из автоматического пистолета — кольта сорок пятого калибра американского производства. Полиция оживилась. Потому что такими пистолетами были вооружены почти все солдаты американских военных баз. Но преступник был не из их числа. Он явно был японцем. Так что первое, что пришло на ум, — не идёт ли речь о каком-то японском служащем, имеющем отношение к американским базам, скажем о переводчике. И действительно, в стране много опустившихся бродяг из числа бывших переводчиков. Но из этого варианта выжать ничего не удалось.

«Пистолет от американского солдата может попасть не только к тем японцам, которые имеют отношение к базам. Часто случается, что американцы дают пистолет своим подружкам или проституткам в благодарность за утехи, а те, в свою очередь, сплавляют их по дешёвке японцам — за пять или шесть тысяч иен» — эта версия, высказанная одним из сыщиков, возобладала.

Если говорить о проститутках, то они обретались в основном в районе Татикава, и найти что-то можно было именно здесь. Следствие направило свои усилия в эту сторону.

Эта работа с самого начала была трудной. Проститутки в районе Татикава, как только речь заходила об этом происшествии, прочно умолкали, опасаясь, как бы их не втянули в историю. Ведь у каждой из них и так рыльце было в пушку.

Открыть эту устричную раковину удалось одному энергичному, опытному сыщику. Он воспользовался тем обстоятельством, что между проститутками непрестанно происходят свары. В пылу ссоры женщины выбалтывали тайны соперниц. И в прошлом это часто позволяло полиции напасть на след.

Американский солдат отдаёт проститутке в качестве платы за удовольствие пистолет. Проститутка за пять тысяч иен уступает его своему сутенёру или местной шпане. Те, в свою очередь, сбывают его за семь или восемь тысяч иен маклеру, который занимается скупкой американских товаров. Маклер продаёт пистолет уже за десять тысяч иен. Такая вот система.

Распутать эту цепочку почти невозможно. И даже если с большим трудом удаётся поймать сутенёра или маклера, оказывается, что они не знают ни имени, ни места жительства покупателя, и всё заканчивается безрезультатно.

Но полиция не сдавалась. На другие вещественные доказательства рассчитывать не приходилось, и она настойчиво разрабатывала эту версию. Расследование велось тщательно и долго, причём в строжайшей тайне, чтобы не пронюхали газеты. Идущие параллельно поиски адвоката Сэнума и его похитителей заглохли, так как на след здесь напасть не удалось. Штаб испытывал подавленность и беспокойство… Во всяком случае, так казалось посещавшим его журналистам.

Старый сыщик Е. после успешного опроса населения возвращался в штаб. С тех пор как произошло убийство, прошло уже достаточно времени, но, несмотря на это, старик каждый день в любую погоду отправлялся в район Татикава опрашивать народ.

— Говорят, что проститутка по имени Марико получила в феврале этого года кольт сорок пятого калибра от солдата-негра, который постоянно ходит к ней. Я узнал это от подружки Марико, живущей с ней вместе. Они сейчас как раз повздорили, — доложил сыщик Е. руководителю следствия Ягути. — Я допросил Марико, и она сразу же созналась. Пистолет она передала своему сутенёру по имени Ясуко. Она сердита на него за то, что он изменил ей с другой женщиной. Стал я разыскивать этого парня, а он, оказывается, уже завязал с делами и подался неизвестно куда.

Рассказ этот зародил у руководителя следствия сомнение: может быть, Ясуко и есть убийца? Но это сомнение опроверг сыщик Е:

— Я подробно расспросил о приметах Ясуко. Это невысокого роста мужчина лет двадцати двух, он носит сильные очки от близорукости. Я порасспрашивал сутенёров, и оказалось, что Ясуко не особенно водил с ними знакомство. Никто не знает, куда он отправился. Удалось только выяснить, что в апреле он шибко повздорил с пьяным американским солдатом и сломал себе ногу. Наверняка сцепились в драке, не договорившись о таксе за проститутку. Так что вряд ли он завязал с делами, просто где-то отсиживается, вот только где — неизвестно. Я надеялся что-нибудь узнать от его новой подружки и пошёл к ней. А она, кстати сказать, тоже смылась из Татикава, — рассказал старый сыщик. — Порасспросив как следует, я выяснил, что эта женщина переехала поближе к американской базе в Йокосука.

— Ты её там обнаружил? — в нетерпении спросил руководитель следствия.

— Обнаружил. Я уж ног под собой не чуял. Спросил у неё, где Ясуко, и она ответила, что тот сломал ногу и сейчас госпитализирован. Его положили в больницу Ариёси, что в квартале Камэдзава токийского района Сумида.

— Как ты говоришь — больница Ариёси? Она именно так и сказала?

— Да. Я пометил в записной книжке, чтобы не забыть.

Больница Ариёси! Уж не та ли самая, откуда украли носилки?

К тому же третье отделение предназначено для хирургических пациентов!

— Ладно. — Руководитель следствия встал. На его лице отразилось волнение. — Поехали сразу же в больницу Ариёси. Надо встретиться с Ясуко.

Руководитель следствия решил сам допросить его. Он немедленно вызвал машину и, чтобы журналисты ничего не заподозрили, сделал вид, что направился в туалет, а тем временем вышел через чёрный ход. Там к нему сразу же присоединились три сыщика.

3

Руководитель следствия прибыл в больницу, вызвал главного врача и представился ему.

— Его зовут Ясуко. Как фамилия, не знаю, но он сломал ногу в Драке с американским солдатом.

— А-а, есть такой. Вот этот. — Главный врач перелистал книгу регистрации пациентов. — Косиба Ясуо. Перелом левой голени. Госпитализирован в апреле.

— Покажите его нам, пожалуйста, — попросил главного врача руководитель следствия. — Косиба Ясуо, двадцать два года, живёт в Токио, район Кокубундзи, — продиктовал он сыщикам.

И главный врач повёл неожиданных гостей по длинному коридору.

— Подождите-ка, — остановился руководитель следствия. — А откуда украли носилки?

Главный врач показал место. И действительно, там в закутке стояли трое носилок. Руководитель следствия сопоставил, где находится это место и где вход в палату.

— Ну что ж, пошли к Косиба Ясуо, — поторопил главный врач.

В узкой комнате стояли четыре кровати. На трёх из них лежали больные. Главврач показал, кто им нужен, а сам в смущении вышел. Воздух в палате бы спёртый и зловонный. Косиба Ясуо, полуприсев, читал книжку. Поблёскивая очками, он взглянул на необычных посетителей.

— Вы — Косиба-кун? — спросил руководитель следствия тихим голосом, чтобы не потревожить других больных, и показал свою визитную карточку.

Косиба Ясуо, он же Ясуко, посмотрел на неё и несколько переменился в лице.

— Можете не волноваться. Мы пришли сегодня не по вашему делу. Надо спросить об одном человеке, которого вы знаете, — успокаивающе сказал руководитель следствия.

Ясуко послушно кивнул, но насторожился.

— Ты ведь продал американский пистолет сорок пятого калибра?

Ясуко явно струсил.

— Нет, хотя это и незаконно, мы сегодня не будем ругать тебя за это. Скажи, кому ты его продал? — спокойно спросил руководитель

следствия.

— Вам, наверно, Марико сказала? — впервые открыл рот Ясуко. У него был совсем ещё юный голос.

— Ну да.

— Скотина безмозглая!

— Не сердись. Ну так что, скажешь ты нам?

— Хм-м. — Ясуко состроил озабоченную физиономию.

Он не колебался — открыться или нет, а просто, видимо, не знал, как сказать. Сообразив это, руководитель следствия достал из кармана фотографию — фоторобот убийцы из Синдзюку.

Ясуко стал её рассматривать, но взгляд его оставался спокойным.

— Ты не ему продал?

— Нет, лицо незнакомое, — равнодушно ответил Ясуко, но фотографию из рук не выпускал.

— Посмотри хорошенько.

— Господин, а что он сделал этим пистолетом? — спросил Ясуко.

Руководитель следствия уловил в его лице какое-то движение и, решив не таиться, спросил:

— Ты газеты не читал?

— Нет, не читал, с тех пор как попал в больницу.

— Вот оно что. Этот мужчина в Синдзюку убил человека из кольта сорок пятого калибра.

Ясуко какое-то время молчал. Затем повернулся в кровати, неловко волоча загипсованную ногу.

— А сколько ему лет?

— Та-ак. Говорят, около тридцати.

Ясуко снова молча посмотрел на фотографию. Тут руководитель следствия почувствовал, что Ясуко знает этого человека.

— Он производит другое впечатление, чем на фотографии. Я знаю мужчину, который немного походит на этого типа и лицом, и по возрасту. Есть что-то общее и в причёске, и в глазах.

Фоторобот был неудачный.

— В самом деле? Значит, ты ему продал пистолет? Говори, ведь у нас нет намерения тебя прижать за это.

Ясуко сглотнул слюну. Поняв его состояние, руководитель следствия присел на свободную кровать и скрестил руки.

— Проданный пистолет был сорок пятого калибра?

Ясуко молча кивнул.

— Хм. Ну а как фамилия покупателя?

— Его зовут Куроикэ.

Стоящий рядом сыщик насторожился и пометил фамилию в блокноте.

— Куроикэ. Вот как. А дальше?

— Куроикэ… Куроикэ… Как же его звали? Немножко подзабыл.

— Не вспомнить?

— Так это было десять лет назад. Забыл.

— Десять лет назад?

— Да. Мы тогда с учителем Куроикэ…

— Учителем Куроикэ? — удивился руководитель следствия.

— Он был учителем средней школы. А я в то время учился в первом классе, — ответил Ясуко.

Руководитель следствия поменял позу и, чтобы успокоиться, закурил сигарету.

— Вот оно что. Понятно. Значит, этот Куроикэ — твой старый учитель? — начал он. Ему, видимо, хотелось распутать всё по порядку.

— Да. Но он только год преподавал. А потом бросил школу и куда-то уехал.

В лице Ясуко чувствовалась насторожённость.

— А где эта школа?

— В моей деревне. Деревня Харуно в уезде Минамисаку провинции Нагано. Школа называется Харуно-тюгакко.

Сыщик записывал всё в блокнот.

— Это очень красивое место у восточного подножия Яцугатакэ, — сказал Ясуко с любовью, простодушно.

— Надо же! Значит, учитель Куроикэ преподавал у тебя в средней школе в течение года?

— Да.

— Учитель Куроикэ тоже родился в вашей деревне?

— Думаю, что да. Жил он в посёлке Ёкоо и ездил в школу на велосипеде. Ёкоо расположен в горах на расстоянии полутора ри от деревни. Я ведь тогда был ребёнком, так что хорошенько не помню, был ли у Куроикэ там дом.

— Вот оно что! И куда отправился учитель Куроикэ, бросив школу?

— Говорили, будто бы в Токио. Я, по малолетству, не запомнил. Он сильный преподаватель гимнастики. Тогда ему было года двадцать два. Совсем молодой, так что нам он представлялся скорее не учителем, а старшим братом. Мы ему дали прозвище «братец Куро».

Взгляд Ясуко снова подёрнулся пеленой воспоминаний.

— Вот как! И значит, через десять лет ты встретил братца Куро в Токио? — Руководитель следствия перешёл к существу дела.

— Да. Случайно столкнулся с ним на скачках в Футю. Он меня уже забыл, но я-то его помнил. Я к нему отношусь с симпатией и сразу окликнул: «Сэнсэй!» С этого всё и началось. Дело было в феврале. День выдался холодный. Мы остановились в толпе и поговорили.

— В тот раз был разговор о пистолете?

— Да. Учитель Куроикэ спросил меня, что я делаю. Скрывать не имело смысла, и я ответил, что спекулирую американскими товарами. Тут он немного подумал и спросил: «Ну а коли так, тебе, наверно, попадаются пистолеты?» Я удивился. Он криво усмехнулся и сказал, что ради собственной безопасности хотел бы иметь пистолет. Добавил, что работа у него опасная — просто не хочет говорить мне о ней. Деньги есть, и он готов заплатить подороже. Я подумал: ну и дела, даже братец Куро взялся за сомнительную работёнку! Как раз тогда я купил у Марико пистолет и подумал, кому бы его продать. Вот я и ответил Куроикэ, что помогу. На следующий день снова были скачки, и мы договорились встретиться там же.

— И ты продал ему пистолет?

— Да, на следующий день мы встретились, как договаривались, и я передал ему пистолет. Отдал дешевле, за семь тысяч иен, — всё-таки мой старый учитель. Братец Куро надбавил ещё тысячу. Деньги у него, видно, были. А чем он, собственно, занимался? — спросил Ясуко.

— Не особенно чистой работой, — коротко бросил руководитель следствия и продолжил расспросы. — Ты помнишь, когда передал ему пистолет?

— Это было воскресенье во второй декаде февраля. В тот день как раз состоялись скачки. Если навести справки, вам станет ясно.

Оказалось, это было пятнадцатого февраля. За два месяца до убийства в Синдзюку.

— С тех пор вы не встречались?

— Не встречались. Меня только навестил худой парень лет двадцати семи и сказал, что он от учителя Куроикэ. Я ведь сказал учителю, где живу. Этот парень передал мне просьбу Куроикэ — раздобыть ещё один пистолет. Но я не рассчитывал, что мне в руки попадёт ещё один пистолет, и отказал. «Слишком это опасно», — подумал я.

— Когда это было?

— Думаю, в марте.

— Как его звали?

— Он не назвался. У него какой-то неприятный взгляд. Вы знаете, он был так назойлив, что даже приходил сюда, в больницу. Наверно, зашёл вначале ко мне домой, а там сказали, что я здесь. Всё хотел купить пистолет и просил научить, как это сделать. Но я и на сей раз отказал.

— А когда это произошло?

— День точно не помню. Где-то ближе к концу апреля.

Услышав это, руководитель следствия чуть прикрыл глаза в раздумье. Вероятно, этот визит произошёл перед похищением носилок.

— Ты не помнишь номера проданного пистолета?

— Я даже не посмотрел его.

— Вот как? Ну что ж, спасибо.

Руководитель следствия встал. Увидев это, Ясуко снова забеспокоился:

— Господин! А что, учитель Куроикэ из купленного у меня пистолета убил человека?

— Видимо, так. Ты тоже наделал дел, — коротко бросил руководитель следствия и в сопровождении сыщиков вышел из комнаты.

Совещание штаба следствия открылось.

Руководитель следствия, сидя на председательском месте, сделал доклад о сложившейся ситуации, а затем стал высказывать свою точку зрения:

— Преступник, совершивший убийство в Синдзюку, — это, очевидно, Куроикэ. Под именем Ямамото он работал в баре «Красная луна». Куроикэ состоял в шайке, преступления которой расследовал адвокат Сэнума. И когда сотрудник адвоката — Тамару Тосиити — стал настойчиво преследовать Куроикэ, тот потерял голову и убил Тамару. Несомненно, сделал он это из оружия, купленного у Косиба Ясуо. Короче говоря, как установила экспертиза, из кольта сорок пятого калибра американского производства. Затем у Куроикэ или у кого-то из его помощников появилась необходимость раздобыть ещё один пистолет. Вот почему, как свидетельствует Косиба, к нему пришёл с этой просьбой худой парень. Но Косиба ответил отказом. Тем не менее, когда он сломал ногу и лёг в больницу, худой парень посетил его ещё раз и попросил научить, как достать пистолет. Косиба снова отказал. К сожалению, он не помнит, в какой день это произошло. Вероятно, за несколько дней до кражи носилок. Словом, именно тогда тот худой парень увидел, что в коридоре больницы стоят носилки.

Затем Куроикэ убил Тамару и бежал, а его сообщники поняли, что им надо похитить адвоката Сэнума и спрятать его подальше от правосудия. И они задумали свою рискованную операцию: вывезти адвоката со станции Токио под видом больного. На этот раз понадобились носилки. Если бы они отправились покупать новые, они обратили бы на себя внимание столь специфической покупкой. Тогда один из сообщников — худой парень, — очевидно, вспомнил про носилки, которые он видел в больничном коридоре во время посещения Косиба Он сказал, что их легко можно украсть. Сообщники согласились. Осуществить это оказалось ещё легче, чем он думал. Нет сомнений, что именно на этих носилках они протащили адвоката Сэнума через станцию Токио и погрузили в экспресс «Западное море».

Никто не возражал против этой версии руководителя следствия.

Начальник первого следственного отдела Сатомура присутствовал на этом совещании. Он с большим вниманием слушал доклад, а затем как-то подался вперёд и с красным от напряжения лицом сказал:

— Пистолет всё ещё в руках этого Куроикэ. И что он может с ним сделать, находясь в бегах, мы не можем даже представить! Надо срочно поймать его. Теперь, когда мы напали на след, я хочу бросить на это все силы.

Руководитель следствия Ягути склонил голову в знак согласия. В этот момент всем показалось, что впереди забрезжила надежда.

Через два дня от командированного в район Нагано следователя было получено донесение: