Глава 15. Старик Кати

Онлайн чтение книги Меч обнажен
Глава 15. Старик Кати

— Визитёр из-за Канала, — ответила женщина. Её безмятежность была непоколебима. — Он ищет помощи, чтобы попасть в Норриподер.

— Норриподер! Невозможно! Они рыскали вокруг до тех пор, пока не перепахали собственными носами большую часть земли. Я не знаю, что Линдерс им рассказал, но это, наверное, было…

— Гуго Линдерс? — вмешался Лоренс. — Что заставляет вас думать, будто он хоть что-то сказал наци?

Хендрик пожал плечами, как будто ответ был очевиден.

— Почему? Потому что паршивцы не проявляли интереса к городку, пока не взяли Гуго в заложники. Он был хорошим другом йонхеера Ван Норриса и мог знать что-нибудь о том, что стало с сокровищами этого Дома. Захватчики их так и не нашли. Во всяком случае, они усиленно охраняют те места.

— Один человек там бывает, — тихо сказала Кати.

Хендрик вздрогнул, а потом перевёл оценивающий взгляд на её округлые формы. Девочка вызывающе встретила его, подняв подбородок и прищурив глаза.

— А это кто? — снова спросил гость хозяйку.

— Моя помощница, — в её ответе проскользнула вспышка раздражения. Ей явно не понравился этот вопрос или, возможно, тон, которым он был задан.

— С каких это пор необходимо совершать набеги на интернаты…

— Успокойтесь! — теперь сталь её голоса проявилась полностью. — Вам следовало бы знать, что из интернатов вышли многие лучшие из нас!

— Дети не должны вмешиваться, — продолжал он упрямо, изогнутая вена поперёк его высокого лба набухла, а пальцы стискивали подлокотник кресла. Лоренс был озадачен подобными признаками гнева, совершенно не вязавшимися с обстановкой. Как будто человек из Лейдена был лично оскорблён присутствием здесь Кати.

— У Кати есть веская причина вмешиваться — как вы это называете, — хозяйка восстановила самообладание. — И я не думаю, что вы, минхеер Хендрик, прибыли сюда, чтобы критиковать мои порядки.

— Действительно, юффру, простите, пожалуйста, мою вспышку. Это всё из-за того, что я испытываю неприязнь, видя юных, вовлечённых в эти темные опасные пути…

«Ложь, ложь», — тикало предостережение в голове Лоренса. То, что возбудило мужчину, касается не возраста Кати, это что-то ещё, как будто он её опасается.

— Но что там было сказано насчёт человека, способного войти в Норриподер, — довольно спокойно спросил подпольщик.

— Старик приходит и уходит, когда пожелает, — Кати отвечала так, как будто не замечала отголосков бури, промчавшейся у неё над головой.

— И этот старик?..

— Он сумасшедший, — объяснила юффру Стаатс. — До войны, говорят, он служил неподалёку. Сейчас бродяжничает. Но всегда каждый месяц возвращается в Норриподер. Бедняга, кажется, хочет сохранить связь с местом, которое он считал своим домом.

— Он один из нас? — упорствовал Хендрик.

— Один из нас? — юффру Стаатс рассмеялась. — Разве я не сказала, что у него не всё в порядке с головой. Он не может связно произнести и двух слов. Нет, он ничто, для нас он бесполезен.

— Что ж, это оставляет проблему нашего юного друга по-прежнему не решённой, — Хендрик снова обратил внимание на Лоренса. — Мы должны посмотреть, что можно сделать для него. Но сейчас, минхеер, я должен попросить вас уйти. То, что мы будем обсуждать, — не для посторонних. Вы понимаете?

— Естественно, — Лоренс коротко кивнул и шагнул обратно в холл. У него сложилось своё собственное мнение. Юффру Стаатс может рассматривать Хендрика как оправданный риск. Но он не будет. Ему не понравился этот человек. И дорогу в Норриподер он выберет сам, а не по указке этого гладкоречивого Хендрика.

Лоренс едва успел ступить на лестницу, когда Кати тоже вышла, закрыв за собой дверь. Сделав это, она сняла башмаки, подобрала их и сделала движение, приглашая Лоренса следовать за ней в заднюю часть дома.

Он знал, что в носках можно двигаться бесшумно. Но Кати двигалась впереди него, как привидение. Их путь вёл по коридору, где он был изловлен хозяйкой, в огромную кухню.

Там Кати села на скамью у очага и поставила свои башмаки.

— Эти деревянные подошвы, — заметила она, — всем объявляют, что кто-то идёт.

— Что мы собираемся делать? — резко спросил Лоренс.

Кати долгое мгновение рассматривала его.

— Вы сказали, что хотите попасть в Норриподер. Что, если я смогу показать вам дорогу?

— Её? — Лоренс ткнул большим пальцем в сторону фасада.

— Нет. И не его, — исступлённо пробормотала она.

— Значит, он и тебе не понравился…

— Почему бы и нет, — девочка была довольно логична. — Даже хозяйка не знает всего. Он пришёл, благосклонно отрекомендованный теми, кому она доверяет. Но мне он не нравится. И я думаю, что вам было бы лучше проделать этот путь самому.

— Я и сам так думаю! — Лоренс сел на скамью напротив неё и, натянув ботинки, завязал шнурки. — Если ты сможешь вывести меня из сада…

Юноша взглянул вверх и обнаружил, что Кати пристально его изучает. Её глаза, эти поразительно прекрасные глаза, столь резко контрастирующие с ее испорченным лицом, соединились с его взглядом. Девочка спокойно сбросила свой фартук быстрым движением пальцев, и он заметил её руки, отнюдь не похожие на руки служанки, не взирая на шрамы и мозоли, наоборот, руки с длинными пальцами, созданными для творчества.

— Кто ты, Кати?

— Мы не задаём этот вопрос никому — теперь, — ответила она. — Я Кати, служанка, остальное не имеет значения. Прошлое сгорело, как вы сами это поняли. Клянётесь ли вы мне, минхеер, в том, что всё ещё верите, что ваша задача в Норриподере послужит на благо нашего дела?

— Я клянусь, Кати.

— Тогда достаточно.

Она поднялась и подошла к буфету, из которого достала кусок песчаного хлеба. Глядя на него, она засмеялась.

— Богатая плата, вполне подходит для глупых голландцев. Но по крайней мере, мы можем есть это и всё, что они дозволяют нам. Человек быстро усваивает, как мало надо для жизни, и пестует ненависть — и надежду. Они живут хорошо и ведут себя бесцеремонно. В городах они заставляют маленьких детей выпрашивать шоколад, снимая эти сцены своими фотоаппаратами. А потом, когда фотографирование завершено, забирают свои подачки обратно.

— Вы знаете, каково это, быть постоянно голодным? Постепенно тупеть, не имея возможности согреться, чтобы избавиться от боли в животе? Мы, голландцы, знаем это. Они прошли через эту страну прожорливой ордой. Скот, продукты, зерно — всё забрано. Фермер умирает от голода посреди своих собственных полей. Их «Новый порядок» ни что иное, как бездонное германское брюхо, в которое должна поместиться вся пища мира.

Она бросила хлеб в маленькую закрытую корзинку и добавила тонкий ломтик сухого сыра. Потом мотнула головой в сторону запертой на засов двери.

— Сюда.

Лоренс вытащил засов и открыл дверь. Они вышли в маленький внутренний дворик, окружённый несколькими приземистыми постройками. Кати протопала к одной из них и мягко стукнула ладонью в закрытую дверь.

— Это Кати.

— Входи, малышка.

Лоренс почти отшвырнул девочку с дороги.

— Клаас! — у него едва хватило благоразумия, чтобы не закричать.

Но человек, скорчившийся на вонючей кипе прелого сена, был не Клаас. Лоренс отказывался верить, что вялый рот, сочащийся слюной в уголке, тусклые бессмысленные глаза, сгорбленное нескладное тело принадлежат Клаасу, которого он знал всю свою жизнь.

И этот сумасшедший не узнал Лоренса, никак не отреагировав на его присутствие. Вместо этого создание жадно схватило корзинку с провизией, поставленную Кати на пол. Он набросился на хлеб и безвкусный сыр, словно умирающий с голоду, издавая животные звуки удовольствия.

— Послушай, старик, — Кати наклонилась над ним. — Ты должен кое-что сделать.

Впервые на лице старика появились признаки осознанности. Он посмотрел на девочку, взяв её руку в свою и поднеся к губам, что-то при этом бормоча. Он напевно говорил что-то снова и снова. И Лоренс вынужден был примириться с правдой. Это был Клаас, сидящий на корточках в грязи и обращающийся к Кати, как к «Великой леди» и «Королеве внутреннего дворца».

— Клаас, — юноша упал на колени перед жалкой развалиной, — ты помнишь меня? Я Лоренс, Лоренс, которому ты рассказывал сказки, Лоренс, которого ты учил обращаться с крисом. Клаас, это Лоренс Ван Норрис вернулся домой. Неужели ты не можешь меня вспомнить?

Но Клаас даже не повернулся, чтобы взглянуть на него. Он пристально смотрел на Кати, какой-то смятенный поиск прищурил ему глаза и прочертил морщинами пергаментную кожу похожего на глину лица.

— Ты слышишь, малышка? — спросил он. — Это туан Безаар зовёт меня. Но он был старым, а теперь у него снова молодой голос…

Кати достаточно быстро сообразила, как воспользоваться предоставившейся возможностью.

— Это твой туан Безаар, старик. Он хочет пройти в Норриподер и ты должен показать ему дорогу. Но у него есть враги и он не может идти открыто. Ты знаешь тайные тропы? Спасибо, старик.

— Кто смеет угрожать туану Безаару! Эта полукровка Снур или Чёрный Генри? Они вернулись за жёлтой жемчужиной, туан Безаар?

Когда Лоренс хотел было ответить, Кати предостерегающе помахала рукой. Она взяла руку Клааса и говорила медленно, как говорят с маленьким ребёнком, когда хотят, чтобы что-то отпечаталось в его памяти.

— Туан Безаар опасается тех, кто одет в чёрное и серое. Они не должны увидеть его. Но он должен до браться до Норриподера, и поэтому он пришёл за помощью к тебе, Клаас, — к тебе!

Эта просьба достигла цели. Голова Клааса поднялась в чём-то напоминающем прежнюю высокомерную осанку, вялые черты лица, казалось, подобрались в соответствующую маску, знакомую Лоренсу многие годы. Даже плечи его распрямились.

— Не беспокойтесь об этом.

И они поверили этому обещанию. Раздавленный ум Клааса снова приобрёл должный образ. Лоренс задал Кати безмолвный вопрос и она ответила вслух. Клаас, казалось, не заметил её слов.

— Да, ему можно доверять. Он служил у меня раньше. Я временами сомневаюсь, так ли он безумен, как мы уверены. Его ни разу не засекли и я бы доверилась ему скорей, чем другим, — девочка резко кивнула в сторону дома, где Хендрик, по-видимому, всё ещё был поглощён своим очень важным делом.

— Как мы выберемся отсюда? Охраняются ли ворота?

— Да. Но раз солдат впустил Хендрика, значит, он подкуплен или один из нас. У нас есть друзья даже среди высшего командования гестапо. Но нет необходимости связываться с ним. У меня есть собственный секрет, о котором известно только старику.

И она отшвырнула ногой кипу грязного сена. Клаас неуклюже пытался ей помочь. В гнилых досках пола обозначился квадратный контур люка. Клаас подцепил пальцем железное кольцо и поднял крышку. Он лишился разума, но не силы.

Они спрыгнули в грубо выкопанную яму и Кати, не сказав ни слова на прощание, прежде чем Лоренс смог спросить или возразить, опустила люк, оставив их в кромешной тьме. Он мог слышать стук её деревянных подошв, когда она уходила. А потом всё стихло.

— Итак, минхеер Лоренс, вы вернулись?

— Клаас! Но…

Ответом был гортанный смешок в темноте. Но этот звук исходил не из губ и горла почти идиота, увиденного им в старом сарае наверху.

— Старик ещё чего-то стоит, а? Но сейчас не время и не место для пустой болтовни. Вперёд, минхеер Лоренс.

Клаас подал ему свою твёрдую руку и они стали продираться сквозь узкий проход; голова юноши время от времени задевала о кровлю.

— Дальше поползём. Опускайтесь на колени!

Пока он полз, тяжёлые сабо Клааса то и дело оставляли болезненные царапины на его пальцах. Руки юноши вязли в скользкой глине, которая к тому же насквозь промочила одежду.

— Поверните здесь и будьте осторожны.

Лоренс как раз вовремя поднял руку, чтобы попасть ею в старую кладку. Потом он мало-помалу нащупал путь вокруг крутого изгиба, чтобы увидеть впереди серый диск, означавший наличие дневного света. Голова и плечи Клааса временами загораживали его, когда они продвигались, но спустя короткое время они оба сидели на каких-то черепках у края воды.

— Это часть старой дренажной системы, — объяснил Клаас. Он потянул за верёвку, уходившую другим концом в воду, и вытащил старую полузатопленную лодку.

— Спускайтесь и устраивайтесь, как сумеете, — скомандовал он.

Лоренс подчинился, не задавая вопросов. Он словно снова стал десятилетним мальчиком, когда Клаас контролировал большую часть его жизни. Когда он уселся на влажный настил, старик набросил на него грязную попону, сделанную из кусков мешковины. Затем Клаас занял своё место в лодке и отчалил.

— Но почему ты…

— Потерял рассудок, минхеер? Кто присматривается к дураку или проверяет жизнь слабоумного? О, моя роль «старика» сейчас в самый раз. Я изображаю его больше года. Никогда не предполагал в молодости, что достигнув преклонных лет, стану Гурвинеком.

— Гурвинек — марионетка, — сухо заметил Лоренс, его сейчас уязвляла мысль о своём поведении в сарае. — Полагаю, что никто не дёргает за твои ниточки.

Клаас рассмеялся, обрадованный и удовлетворённый.

— Этого они не делают. Вы, минхеер, первый, кто заглянул под маску.

— А Кати?..

— Малышка? — было ли это лишь воображением слушателя, или голос Клааса действительно странно смягчился? — Нет, она тоже не знает. Ей и так живётся нелегко. Зачем мне добавлять ей знания, представляющие опасность? Если меня поймают, а это маловероятно, так как мысли у этих детей Сатаны следуют только проторенными путями, а под ними можно путешествовать в безопасности, то я никого не потяну за собой. Тем более малышку.

— А как насчёт хозяйки?

— Дурак тот, кто полагается только на собственную мудрость, — Клаас сплюнул в воду. — Однажды она споткнётся, потому что не видит ловушек у себя под ногами. Когда это случится, я постараюсь избавить от неё малышку. Это призрак воинственной королевы. Но давайте подумаем о вас, минхеер Лоренс.

— Я иду за Цветами.

— Что? Но там же на каждом шагу ищейки. Они ничего не знают, но многое подозревают. И они приготовили сети для вашего возвращения.

— Я должен ждать до пятнадцатого. Мне надо где-то спрятаться…

— Вы можете сделать то, зачем пришли, и уйти прочь ещё до утра!

— Что ты имеешь в виду?

— Я был с туаном, когда он покупал сейф. Он говорил, что режим времени плохо работает. После того, как вы покинули Голландию, я пошёл к изготовителю сейфа и поговорил с его главным мастером. Этот сейф был снят с производства. Его можно открыть в любое время в течение последних пяти месяцев — и он будет открыт сегодня. Мы поболтаемся здесь, изображая рыбаков, пока не стемнеет. За этим участком канала наблюдения практически не ведётся. Потом пойдём через парк к развалинам.

Всё прошло так, как и планировал Клаас. Сумрак застал лодку под когда-то гордыми водяными садами Норрисов. Лоренс изучал береговую линию из-под попоны, пока Клаас в роли старого идиота бормотал и трясся над леской, тянущейся под воду.

— Наружная дверь подвала во внутреннем дворе открыта. Мы можем там пройти.

Лоренс старался не думать о том, что эта почерневшая скорлупа, успешно оккупированная зелёными лозами и спутанной травой, и была имением Норрисов. О том, что это место стало могилой трёх человек, он вообще предпочитал забыть.

Они прокрались во внутренний двор. Дверь подвала сгорела дотла и медленный спуск не представлял трудностей. Клаас вытащил маленький карманный фонарик. Тоненький луч света помогал избегать явных ловушек.

Каждая деталь того дня, когда он в последний раз посетил это место, чётко отпечаталась в мозгу юноши. Лоренс мог бы поклясться, что найдёт сейф с закрытыми глазами. Но наткнувшись на массу обломков, заваливших проход, он обнаружил, что не имеет ни малейшего представления о том, как их преодолеть. Пришлось обратиться за помощью к Клаасу.

Дело кончилось небольшими раскопками, они по очереди разгребали куски обугленного дерева, пепел и непонятные сплавившиеся комки. Дважды пришлось поднимать полуобгоревшие балки. Затем они добрались до той части подвала, которая простиралась за домом. Здесь путь оказался сравнительно свободным.

И вот настал момент, когда Лоренс опустился перед сейфом, тщательно вытер пальцы и набрал на диске шесть букв. Что если слесарь был не прав? Что если сейф не откроется до пятнадцатого? Или, быть может, хитроумный замок заело и он никогда не откроется.

Юноша втиснул своё ухо почти внутрь стального кожуха, пытаясь услышать работу механизма. Но звук текущей воды за стеной заглушал всё вокруг.

«Л — О — Р — Е — Н — С». Лоренс по-голландски, Лоренс по-английски. Имя, которое он делил со своим заморским другом. Всё сделано, откроется ли дверь? Он резко потянул за упрямый металл, не сдвинувшийся ни на дюйм.

— Твой слесарь… — начал он раздражённо.

— Поверни один раз направо, — приказал Клаас, — а потом приподними, когда потянешь.

Лоренс повиновался и на этот раз дверь стронулась с места, неохотно, с протестующим визгом петель, прозвучавшим как раскат грома для их сверхчувствительных ушей.

Ему не потребовался фонарик, чтобы найти плюшевый футляр на внутренней полке. Но когда юноша открыл его крышку, Клаас повернул фонарик вниз, выхватив каждую сверкающую грань драгоценного камня. Он был здесь и абсолютно неповреждённый.

— Очень мило, минхеер!

Лоренс и Клаас обернулись словно один человек — лицом к бедствию. В проходе стоял Хендрик, улыбаясь при свете мощной лампы. Его рука была протянута словно в приветствии, но в ней был пистолет, нацеленный на них. А с ним пришли и другие — люди, одетые в чёрные пальто, имевшие, казалось, особый блеск, как будто они были покрыты надкрылками чёрных жуков.


Читать далее

Глава 15. Старик Кати

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть