Онлайн чтение книги Мечты сбываются…
Глава 6

Луиз разозлилась, почувствовав, что краснеет. Почему при встрече с ним она каждый раз теряется? Неудивительно, что он все время смеется над ней!

– На самом деле я просто хотела посмотреть, помогает ли вам кто-нибудь по дому, пока у вас повреждена рука.

– А вы, оказывается, не только медсестра, но и социальный работник.

– Конечно нет. Просто я ехала мимо… – И тут ее голос оборвался на полуслове.

Заглянув через плечо Уэста, она заметила, что в доме все перевернуто вверх дном: на полу разбросаны книги, из буфета выдвинуты ящики, везде что-нибудь валяется.

– Боже мой, – пробормотала она, оторопев. – Что это вы затеяли? Не переезжаете ли случайно?

В прошлый раз, когда Луиз навещала его перед Рождеством, в коттедже царил полный порядок. Правда, Уэст – творческая личность. Может быть, ему нравится жить посреди такого бедлама?

– Нет, – мрачно ответил Закари. – Вчера, вернувшись из больницы, я обнаружил, что меня ограбили.

– Ограбили?! – переспросила она, глядя на него широко раскрытыми синими глазами. – Не может быть! Какой кошмар! Унесли что-нибудь ценное?

– Телевизор, всякие стереоустановки… Словом, все, что можно легко продать.

– Полицию вызвали?

– Явились всего полчаса назад и надолго не задержались. Сказали, что у них некому работать, потому что сейчас праздники и не одного меня ограбили. Пожаловались, что сбились с ног, разъезжая по вызовам. Не стали даже искать отпечатки пальцев или какие-нибудь улики. Мне показалось, что они не собираются кого-нибудь ловить, просто им нужно поскорее сбагрить это дело.

Луиз обвела гостиную взглядом.

– Вы уже нашли, кто поможет вам привести все в порядок?

– У меня есть домработница, но я отпустил ее на неделю на праздники. В данный момент она нежится в отеле в Хэррогейте. Я уже было сам начал уборку, но тут появились вы.

– Можете рассчитывать на меня, – сказала Луиз, поддавшись порыву, и была несколько разочарована, когда он не стал протестовать или спорить.

– Я надеялся, что вы предложите помощь, – невозмутимо ответил Закари, пропуская девушку в дом. – Если мы закончим вовремя, я успею заказать для вас ланч в “Черном лебеде” в Тэйретоне. Там лучшая кухня в округе. Но вам самой придется вести машину, сейчас я не в состоянии сидеть за рулем, сами знаете.

В гостиной Луиз сняла жакет.

– Если в доме есть продукты, я могла бы приготовить что-нибудь. Это единственная комната, которую разгромили?

– Да. Очевидно, злоумышленники поднимались наверх, но то, что их интересовало, находилось внизу, и, возможно, они торопились убраться отсюда до моего прихода. Скорее всего, предпочли не терять время зря. Полицейские сказали, что я легко отделался. Они видели кое-что и похуже.

– Но вам от этого не легче, – подытожила Луиз, и он поморщился.

– Нет.

Предстояла нелегкая работа, а Луиз устала после нескольких дней напряженных дежурств, но она привыкла к тяжелому труду и любое дело с непоколебимым упорством доводила до конца. Так что она вряд ли успокоится, пока не приведет гостиную в первоначальное состояние. Она утомилась, но не настолько, чтобы не заметить, что Закари побледнел, и предложила ему отдохнуть.

– Я в порядке, – коротко ответил он.

– Нет, не в порядке. Сядьте, не упрямьтесь. Что хорошего в том, если вам снова станет плохо?

Рот Закари скривился, и он заявил:

– Не люблю женщин-командиров!

– А я и не прошу меня любить, – возразила она, но его слова больно задели ее. – Я просто хочу, чтобы вы послушались здравого смысла и сели прежде, чем упадете.

– Хорошо.

Закари пожал плечами и медленно побрел к стулу. Успокоившись, Луиз вернулась к работе, а он некоторое время наблюдал за ней. Потом вышел в кухню. К ее удивлению, вернулся он с кофейником и с тарелкой толсто нарезанных бутербродов.

– Кафе уже закрылось, так что нам не удастся там перекусить. У меня небогатый выбор бутербродов – с сыром или с салатом. Какой хотите?

– Да любой, – ответила Луиз, не отрываясь от дел.

Закари невозмутимо посмотрел на нее.

– Хватит возиться с этой царапиной. Идите умойтесь, и мы поедим.

Луиз с досадой показала на глубокую борозду, оставленную грабителями на столе.

– Что заставляет людей вытворять такие мерзкие штуки? Этот стол совершенно испорчен и выглядит, как старая рухлядь.

– Он относится к позднему георгианскому периоду, – сообщил Закари, нахмурившись, и его покрытое шрамами лицо стало похоже на страшную маску, при виде которой люди бегут прочь. Но голос его звучал сдержанно и спокойно:

– Стол не очень ценный, но у нас он с тысяча восемьсот двадцатого года, и мне бы не хотелось расстаться с ним. Наверное, его можно восстановить. Я знаю мастера, который реставрирует старинную мебель, и на днях позвоню ему.

– Вот и славно, – ответила Луиз и, оглядев гостиную, добавила:

– Похоже, я все сделала.

– Конечно, так что идите мыться. Ванная на втором этаже, дверь налево.

Она побежала наверх и сразу же нашла ванную. Это была чудесная комната, выдержанная в светло-желтых тонах. Луиз пощупала одно из пушистых полотенец и подумала, сам ли Закари подбирал ванные принадлежности в тон стенам? На сосновой полочке она нашла нераспечатанный кусок мыла с приятным запахом лимона.

Когда Луиз вернулась в гостиную, Закари уже поставил на столик около высокого створчатого окна кофейные чашки и тарелки.

Как только она вошла, он начал разливать кофе, и Луиз вдруг почувствовала, что ужасно проголодалась. Ее ноздри с трепетом уловили восхитительный запах, и она сглотнула слюну.

– Садитесь и ешьте, – сказал Закари, пододвигая к ней тарелку, на которой лежал бутерброд с сыром.

Она с умилением посмотрела на толстый кусок хлеба.

– Вы часто едите на ланч бутерброды?

– Когда работаю – да. Я не могу тратить время на готовку или на поиски кафе. Я хожу туда, только если бываю свободен.

– Вы работаете каждый день? – спросила Луиз перед тем, как взять свой бутерброд, внутри которого разглядела огромный кусок чеддера, политый томатным соусом. На вкус это был соус домашнего приготовления.

Наступила пауза. Луиз озадаченно подняла голову и заметила, что лицо Закари побагровело, а губы плотно сжались. Что взволновало его? Уж очень он раним, подумала она, хотя, конечно, в последнее время ему здорово не везло. Несчастный случай, и как следствие его шрамы на лице и боль в душе, а теперь еще это ограбление. Любой на его месте станет вспыльчивым.

– Как правило, да, – наконец выдавил Закари.

Луиз остро почувствовала горечь в его словах, и ее сердце отозвалось на страдания художника.

– Вам пока не удается работать так, как раньше?

Он раздраженно посмотрел на нее.

– Я уже говорил вам, когда вы были здесь в прошлый раз, что после несчастного случая я не могу писать вообще. Нет, физически я здоров. Но у меня пропало желание. Я не знаю, что писать. Часами стою, уставившись на холст, и ничего не приходит в голову…

Закари нахмурившись замолчал, и она посмотрела на него с сочувствием.

– Я понимаю, вы расстроены…

– О Боже! – взревел он, бешено вращая глазами.

Луиз вздрогнула, уронив недоеденный бутерброд на тарелку.

– Вы расстроены… – передразнил он ее. – Ваша болтовня сводит меня с ума! Я художник. Я должен писать – и не могу, и не понимаю почему. Пытаюсь работать, но чем больше мучаюсь, тем хуже у меня получается.

Она облизнула пересохшие губы и с опаской пробормотала:

– Может, вам нужно сделать перерыв на недельку-другую?

– Думаете, я не делал? Я перепробовал все, что можно, но безрезультатно, – сказал Закари и зло посмотрел на нее. – Доешьте наконец свой бутерброд! И выпейте кофе, пока он не остыл!

Луиз покорно повиновалась в надежде, что это успокоит его. Ей не нравилось, что он так разбушевался.

– Кончили? – спросил Закари через десять минут, когда она допила вторую чашку кофе.

– Да, спасибо, бутерброд был замечательный.

Закари поднялся.

– Пойдемте со мной!

Она удивилась и тоже встала.

– Куда?

– Ко мне в мастерскую.

Она бросилась за ним, заинтригованная предложением. Ей ни разу не приходилось бывать в мастерской художника и не терпелось увидеть, что же это такое.

Его студия оказалась пристройкой к задней стене коттеджа, с огромными раздвижными окнами от пола до потолка. Благодаря им даже в пасмурный зимний день в комнате было светло. В центре на мольберте стоял подрамник с натянутым на него холстом. Закари порывисто указал на холст рукой.

– Вот все, что я сделал за последние девять месяцев!

Луиз озадаченно рассматривала размашистые красные мазки.

– Боюсь, я ничего не понимаю в современном искусстве, – вежливо сказала она, и Закари свирепо взглянул на нее.

– Это не искусство, глупая вы женщина! Недавно я пришел в такое отчаяние, что в ярости заляпал краской весь холст.

Луиз расстроенно прошептала:

– Понимаю… Я вам так со…

– Только не говорите опять, что сочувствуете мне, а то я вас чем-нибудь ударю! – прорычал он.

Она испуганно отступила к стеклянной стене.

– А что еще я могу сказать?

Неожиданно выглянуло солнце и осветило ее хрупкую фигурку в голубом платье. Закари прищурился, глядя на нее.

– Не двигайтесь, – сказал он вдруг.

– Почему? – спросила Луиз с робким удивлением в голосе, и в ее темно-синих глазах промелькнуло недоумение.

Закари взял в руки альбом для эскизов и уголь. Она смотрела, как быстро двигаются длинные пальцы его здоровой руки, и черные штрихи появляются на белой бумаге.

– Вы что, рисуете меня? – изумленно произнесла она.

– А чем еще, по-вашему, я занимаюсь? Луиз была слишком польщена, чтобы обижаться на его ворчание. Значит, у него появилось настроение работать, и вдохновила его она! Луиз пребывала на вершине блаженства.

Через некоторое время Закари отбросил уголь и посмотрел на эскиз, поджав губы.

– Можно взглянуть? – спросила Луиз, и он молча протянул ей альбом.

Она не могла отвести глаз от черных бархатистых линий, которые в точности запечатлели ее лицо.

– Здорово! Вы очень талантливы, мистер Уэст. Я завидую вам. У меня нет вообще никаких творческих способностей.

– Но быть такой хорошей медсестрой, как вы, тоже дар, – буркнул он. Луиз зарделась.

– Спасибо, но это не одно и то же, не правда ли? Существуют тысячи хороших медсестер, а талантливых художников – единицы. А когда вы перенесете эскиз на холст?

– Что? – Закари взглянул на нее с саркастической усмешкой. – Боюсь, это разные вещи. Наброски мне всегда давались легко. Делать зарисовки с того, что видишь перед собой, не более чем условный рефлекс. Это занимает несколько минут. Писать картину – совсем другое дело. Тут нужны часы напряженного труда. Можно работать неделями, месяцами… Но главное – вдохновение. Я должен знать точно, чего хочу, а именно этого мне не хватает последнее время – энергии творчества.

Луиз задумчиво кивнула.

– Понимаю.

Она почувствовала себя дурой, которую поставили на место. Закари Уэст, наверное, посчитал ее тщеславной и, без сомнения, презирает за то, что она возомнила себя источником его вдохновения.

Он бросил альбом на пол и встал рядом с ней возле окна.

– Что вы скажете о моем садике? Между прочим, я тут все сам делал. Конечно, сейчас вы не можете увидеть его в полном блеске: декабрь – мертвый сезон. Но я посадил много вечнозеленых кустарников, они защищают дом от морских ветров. И кстати, уже начали пробиваться подснежники, нарциссы и крокусы. Луиз удивленно посмотрела на него.

– Вы увлекаетесь садоводством?

– Мне кажется, такое времяпрепровождение успокаивает нервы, – ответил Закари. – А вон моя любимица. Скоро она покроется маленькими белыми звездочками.

Она почувствовала прикосновение его плеча, теплый запах мужского тела, и сердце ее бешено забилось.

Посмотрев в ту сторону, куда он указывал, Луиз увидела маленькое деревце без листьев, но все в бледных пушистых почках. Правда, глаза ее будто застилала пелена: настолько сильно волновала ее близость этого человека, что она ни на чем не могла сосредоточиться.

Луиз испугалась собственных чувств и, как только Закари пошевелился, поспешно повернулась, чтобы отойти. Они столкнулись. Инстинктивно девушка выставила вперед руки, чтобы не упасть, и ее пальцы уперлись в его шерстяной свитер.

– Извините, – пробормотала она, бросив на Закари смущенный взгляд. Луиз надеялась, что он не догадается об охватившем ее волнении.

Он саркастически посмотрел на нее, а в серых глазах мелькнула холодная усмешка.

– Нужно быть осторожнее, – протянул Закари. – И нечего так дрожать. Ведь я могу принять ваше смятение за заигрывание. Вам не понравилось, когда я поцеловал вас в прошлый раз. Вы упали в обморок от омерзения. Не хотите же вы, чтобы это повторилось, правда?

Ей стало не по себе от того, что он сказал. Неужели Закари действительно считает себя настолько уродливым?

– Вы мне не показались… – начала было она, но замолчала, не зная, как бы так возразить, чтобы он не принял это за кокетство. – То есть… все получилось не потому… Нет, я не считаю… – Луиз подняла на него глаза, полные печали и сострадания. – Не думайте, что перестали быть привлекательным…

– Нет? – язвительно подхватил Закари и грубо расхохотался. – В таком случае…

Он приблизился на шаг и обнял ее. У нее замерло сердце, когда Луиз ощутила нежные движения его рук. Одной он крепко держал ее за талию, а другая скользнула по спине вверх, и уверенные холодные пальцы стали поглаживать ей затылок.

Луиз затрепетала, не в силах справиться с собой. У нее возникло ощущение, будто она безмятежно стояла на берегу. Но нахлынула огромная волна, потащила ее в открытое море, и она начала тонуть в бешеных водах, с которыми невозможно было бороться.

Она закрыла глаза, чтобы не видеть ничего вокруг – ни тихой комнаты, ни сада за окном, ни невозмутимых вещей, которые могли бы предупредить ее об опасности следовать зову сердца, которые выхватили бы ее из водоворота чувств, куда увлекал ее этот человек. Ее здравый смысл мог бы воспротивиться, но Луиз все равно не пожелала бы его слушать. Она хотела испытать наслаждение, о котором прежде только мечтала, и, когда волевой рот Закари прикоснулся к ее теплым и покорным губам, радостно вздохнула, обняла его за шею и отдалась поцелую.

Он еще сильнее прижал ее к себе. Луиз ощутила, как поцелуй становится все более горячим и страстным, а по телу Закари пробежала чувственная дрожь. Сердце бешено застучало, и огонь заструился по ее венам. Он хотел ее. Именно тебя или любую другую женщину, ведь он так долго был один? – нашептывал ей тихий внутренний голос.

Луиз возмутилась: какая разница!

Главное заключалось в том, что и она хотела его – с того момента, когда впервые увидела, хотя и не могла сразу разобраться в себе. И неудивительно: такого с ней раньше не бывало.

Луиз думала, что ею движет сострадание, и сердце ноет оттого, что ей тяжело видеть, как его скручивает боль каждый раз, когда он просыпается. Она убеждала себя, что ее отношение к Закари Уэсту было обычным отношением медсестры к своему подопечному, к которому еще примешивалось и чувство вины.

Она лгала себе, и постепенно Луиз вынуждена была признать это. Дело было не в жалости.

Луиз часто задумывалась, способна ли она на любовь, о которой пишут стихи и слагают песни. Закари Уэст доказал ей, что да.

Он неожиданно оторвался от ее рта, но не поднял головы. Его губы прикоснулись к ее щеке, заскользили по гладкой шее, а рука принялась расстегивать круглые пуговицы на голубом платье.

Луиз погрузила руки в черную копну его волос. И казалось, будто их пряди сами накручиваются на ее пальцы.

Закари продолжал целовать ее шею, потом скользнул губами ниже, и Луиз застонала от удовольствия. Его разгоряченное лицо коснулось впадинки между ее нежными крепкими грудями. Он повернул голову, и она вдруг испытала небывалое наслаждение, когда его ресницы защекотали ее соски.

У Луиз перехватило дыхание. И тут Закари пробежал языком по ее груди – она не могла удержаться и вскрикнула от восторга.

Похоже, этот крик разрушил чары, которые сковали их обоих, потому что Закари вдруг замер. Тяжело дыша, он поднял голову. Его покрытое шрамами лицо было багровым.

Ей не хотелось возвращаться на землю из того рая, в который он завлек ее, но не могла же она вечно оставаться с закрытыми глазами. Нехотя Луиз подняла веки. И ее буквально ослепил зимний холод, когда она, все еще потрясенная и трепещущая, отважилась взглянуть Закари в лицо.

Теперь оно стало напряженным и бледным. Закари явно нервничал. Он отошел от нее подальше и встал, опустив руки и задыхаясь, будто участвовал в гонках, в которых должен был либо победить, либо умереть.

– Простите, – пробормотал он хрипло. – Ради Бога, не смотрите на меня так! Вы дрожите, как кролик в ловушке.

Закари поднял руку, словно хотел дотронуться до нее, но тут же опустил ее.

– Все в порядке. Я пришел в себя. Этого больше не случится. Хочу только сказать, что все началось как шутка. Я и пальцем больше не дотронусь до вас.

Насупившись, Закари замолчал и быстро отвел глаза, будто боялся взглянуть на нее.

– Поверьте, меньше всего я думал о сексе. У Луиз горело лицо. Боль и стыд душили ее. Невидящим взором она уставилась в сад. Шутка, думала она, чувствуя себя униженной. Значит, все это было для него шуткой?

– Я потерял контроль над собой, – сказал Закари глухим голосом. – Вы, наверное, изучали психологию и сможете понять, что происходит со мной. В первый момент я разозлился и поцеловал вас, потому что меня выводила из себя ваша жалость ко мне. Но когда уже хотел отпустить вас, я вдруг подумал о другом… о другой…

Луиз окаменела. Целуя ее, он думал о другой? Это так потрясло ее, что слезы сами собой выступили у нее на глазах.

– Поэтому я потерял голову, – продолжал Закари. – Идиотизм, правда? Глупо все время думать о том… о той…

Луиз сдерживала как могла слезы, но в то же время ее заинтриговали его слова. О той? О другой? О ком он говорил?

– Трудно даже сказать, существует ли она, – смущенно добавил Закари. – Я ее совсем не знаю. Ни имени, ни где она живет, ничего вообще. Увидел ее однажды издалека, и… – Он порывисто вздохнул. – Но ее образ преследует меня. Можете вы это понять?

– Да, – прошептала она, поглощенная собственной болью. – Да, могу.

Луиз понимала его лучше, чем он думал. Образ Закари тоже преследовал ее с тех пор, как она впервые увидела его, и с каждым днем все сильнее и сильнее.

– Можете? – Он посмотрел на нее с сомнением. – Если бы мне раньше сказали, что я буду мечтать о девушке, с которой даже незнаком, я бы рассмеялся. Это что-то вроде болезни, но я не могу вылечиться. Возможно, она живет только в моем воображении подобно миражу. Я тысячу раз твердил себе это. Нельзя влюбиться в девушку, с которой ты даже не разговаривал, это бред. В конце концов, что я знаю о ней?

Он резко повернулся, прошелся по студии, опять повернулся, опять прошелся, засунув руки в карманы своих голубых джинсов.

Луиз наблюдала за ним, что есть силы прикусив нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Она не особенно скрывала свои чувства.

Закари надрывно рассмеялся.

– Воспоминание о ней изводит меня, как ничто на свете! А она может быть тупой, как дерево, ветреной кокеткой или просто занудой. Или быть замужем и иметь двоих детей. Я находил самые веские причины, по которым ее следовало забыть, но не смог. Она снится мне каждую ночь, я просыпаюсь с мыслью о ней.

Луиз не представляла, что можно так переживать. Его эмоциональность, страстная напряженность в лице, порывистые движения вызывали в ней такую ревность, что впору было закричать.

– Я видел ее лишь раз, – медленно произнес Закари. – Как странно…

Он остановился, посмотрел на Луиз затуманенным взором своих серых, полуприкрытых веками глаз, будто его ослеплял свет, проникающий в студию сквозь большие окна.

– Как странно… – повторил он. – Это случилось в тот вечер. Как думаете: это совпадение или именно поэтому я не могу ее забыть?

Каким-то образом Луиз нашла в себе силы спросить низким прерывающимся голосом:

– В какой вечер?

Их глаза встретились, и между ними словно установилась внутренняя связь. Луиз уже знала ответ и, прежде чем он успел произнести хоть слово, прошептала:

– В тот вечер, когда случилась авария?

Закари кивнул.

Она тихо вздохнула, чувствуя смятение в мыслях, и попыталась найти какой-то смысл в том, что он говорил.

– Я находился где-то между Тэйретоном и Уинбери, – начал Закари. – Ехал довольно осторожно, потому что в багажнике были холсты и я не хотел, чтобы с ними что-то случилось. Думал о выставке. Волновался – ведь это должна была быть моя самая значительная выставка. Наступили сумерки, и я включил фары, потому что видимость стала скверной. Я уже выехал за город, а фонарей вдоль дороги не было. И вдруг впереди справа от меня промелькнуло что-то светлое… что-то белое на фоне забора или стены. Не помню… Я вздрогнул. Разобрать, что это такое, было невозможно. Я нажал на тормоз, и машина поползла черепашьим шагом.

Боже, о чем он говорит? – спрашивала себя Луиз, изумленно глядя на него своими темными глазами. Поймав ее взгляд, Уэст поморщился.

– Я знаю, что это смахивает на бред… Но я подумал… буквально на секунду… что это привидение.

– Привидение? – Она саркастически посмотрела на него. – Я полагала, что вы не из тех, кто верит в подобные вещи.

– Да, не из тех. Это, конечно, было не привидение, – твердо сказал Закари. – Но вы же знаете, какие шутки может сыграть с вами воображение, особенно в сумерках, когда все вокруг сереет и как будто растворяется в ночной мгле. Довольно коварное время суток. Я еще раз посмотрел в ту сторону, посмеиваясь над собой: не думал, что обладаю такой живой фантазией. И увидел девушку. Она медленно шла вдоль изгороди… Да, это была изгородь, теперь я точно вспомнил. Изгородь вокруг большого сада, в глубине которого, наверное, стоял дом. Но я не видел ничего, кроме нее. Казалось, она вечно бродит в этих сумерках в этом саду. На ней было что-то белое, свободное, развевающееся, как ночная рубашка викторианских времен.

Глаза Луиз недоверчиво расширились.

– Ночная рубашка? Девушка гуляла по саду в ночной рубашке?

Закари разозлился, словно она задала идиотский вопрос.

– Не думаю, что это была именно рубашка – просто похожа на нее. В том-то и дело: все было так странно, как будто я грезил наяву.

Он встретил взгляд Луиз и раздраженно нахмурился.

– Но так оно и было. Я не придумал… – настойчиво повторил он, хотя она не произносила ни слова.

Закари рассказывал о случившемся так, что Луиз сомневалась, видел ли он что-нибудь на самом деле. Но она не рискнула прервать его, пусть продолжает.

– Единственное, в чем я уверен, так это в том, что она была очень молоденькой, почти девочкой…

На лице Закари появилось мечтательное выражение, и он устремил взгляд куда-то далеко, будто эта девочка снова предстала перед ним на фоне серого декабрьского неба в его по-зимнему унылом саду.

Луиз с болью наблюдала за ним. Почему он не становился таким, думая о ней? Почему поглощен той, которую видел всего лишь раз или просто придумал?

Закари даже не смотрел на нее, не замечал ее чувств. Он был погружен в собственные переживания.

– Она была хрупкой, – продолжал Закари, – маленькой и тонкой, с поразительно длинными распущенными волосами, настоящей гривой, которые колыхались, когда она двигалась. Я мельком увидел ее лицо. Оно напоминало камею: с точеными чертами, тонкое, довольно бледное. Я замедлил ход, потом остановился и стал разглядывать ее. А она, хотя и смотрела в мою сторону, вряд ли заметила меня. Я чувствовал, что она была поглощена своими мыслями.

Луиз поразила горькая ирония ситуации – девушка даже не взглянула на него, вся во власти своих дум.

Смешно, не правда ли? Любовь как разноцветная карусель с громкой музыкой и яркими огнями – самое веселое развлечение на ярмарке жизни. Влюбленные непрерывно гоняются друг за другом по кругу, но им никогда не дотянуться до своих избранниц или избранников. А за ними мчится кто-нибудь, влюбленный в них, но им даже не приходит в голову оглянуться! Нахмурившись, Закари произнес:

– Мне показалось, что она несчастлива… Он оборвал фразу и с кривой усмешкой посмотрел на Луиз.

– Простите, что болтаю без остановки, просто все эти месяцы у меня не было возможности поговорить о ней. Я даже не смог вернуться и найти ее, потому что через несколько минут ваш отец выскочил из-за поворота и врезался в мою машину. С тех пор…

Его лицо застыло, шрамы мертвенно побледнели, и в глазах промелькнуло отчаяние.

– Я не сажусь за руль. Конечно, когда-нибудь это пройдет, но сейчас я либо ловлю такси, либо прошу друзей подвезти меня. Я не решаюсь обратиться к кому-нибудь, чтобы меня провезли по сельским дорогам и помогли найти девушку, чье имя мне неизвестно. Даже не знаю точно, где это было. Судя по всему, где-то между Тэйретоном и Уинбери. И потом, даже если я и отыщу ее… Посмотрите на меня! Разве захочет такая прелестная девушка взглянуть на человека, похожего на меня?

– Но вы не так уж скверно выглядите, как думаете, – сказала Луиз глухим голосом, и он опять разозлился.

– Не начинайте опять! Ладно, вы, медик, уже поставили диагноз. Сумасшедший? Страдаю манией? Или что еще?

Луиз чуть заметно улыбнулась.

– Я уверена, что вы действительно видели девушку в саду, и, без сомнения, она была очаровательна… Но вы “зациклились” на ней потому, что сразу после этого попали в аварию. Вы были очень больны и имели возможность лишь лежать в постели и размышлять. Как только окончательно поправитесь и начнете работать, вы забудете ее.

Она нарочно посмотрела на часы и сделала вид, что удивлена.

– Смотрите, сколько времени! Мне пора уходить, мистер Уэст! Надеюсь, полиция отыщет грабителей и вернет вам ваше добро.

Он проводил ее до двери.

– Спасибо, что помогли убрать комнату. Я бы до сих пор еще копался, если бы не вы.

– Все нормально, – сказала она. – Прощайте.

У этого слова был какой-то горький привкус. Луиз бросила его как бы невзначай, но оно многое для нее значило, и тяжело было его произнести. Прощай, моя любовь, подумала она, направляясь к машине.

– Увидимся! – крикнул ей вслед Закари, и Луиз вздрогнула.

Вряд ли, если он первым не сделает шаг навстречу.