Онлайн чтение книги Месть под расчет
Глава 18

Утреннее небо, лазурная арка, под которой плыли пенящиеся кучевые облака, словно противопоставляло себя грозному вчерашнему небу. Вот и морские чайки заполнили воздух своими хриплыми криками. Земля же еще не забыла бурю, и Сент-Джеймс, стоя у окна с чашкой чая в руке, смотрел на вывороченные кусты и поломанные ветки.

На подъездной аллее с южной стороны валялась битая черепица с крыши, там же лежал покореженный флюгер, вне всяких сомнений, с одного из ближайших строений, составлявших часть ограды. Оборванные цветы напоминали яркие коврики из фиолетовых колокольчиков, розовых бегоний, живокости, усыпанные розовыми лепестками. Осколки стекла сверкали, как алмазы, на камнях, а одно небольшое, почему-то неразбившееся окошко лежало на луже, напоминая ледяной наст. Садовники уже взялись за дело, и Сент-Джеймс слышал их голоса из парка вперемежку с завываниями электрической пилы.

Постучавшись, в комнату вошел Коттер.

– Вот то, что вы ждали, – сказал он. – В общем-то неожиданный ответ. – Он пересек комнату и подал Сент-Джеймсу конверт, который тот взял из стола в конторе, когда разговаривал с леди Хелен Клайд. – Телефонный номер принадлежит Тренэр-роу.

– Вот так так, – проговорил Сент-Джеймс, ставя чашку на столик и задумчиво вертя в руках конверт.

– Не пришлось даже звонить, мистер Сент-Джеймс, – продолжал Коттер. – Ходж сказал, чей это номер, едва я показал ему конверт. Похоже, ему не раз доводилось набирать его.

– Все же вы позвонили, чтобы убедиться?

– Позвонил. Он принадлежит доктору Тренэр-роу. И он знает, что мы отыскали его.

– От Томми ничего?

– Дейз сказала, что он звонил из Пендина. – Коттер покачал головой. – Они никого не нашли.

Сент-Джеймс нахмурился, вспомнив свои сомнения насчет плана Томми, не пожелавшего призвать на помощь ни береговую охрану, ни полицию. С шестью фермерами на двух баркасах он еще до рассвета отправился проверять все побережье от Пензанса до Сент-Ивса. Лодки были выбраны маленькие, чтобы они могли подобраться к любому предмету на воде и в случае необходимости причалить к берегу, и достаточно быстрые, чтобы потребовалось не больше нескольких часов на всю работу. В случае, если поиск завершится ничем, придется повторить его на суше. Тогда это займет несколько дней. И, нравится Томми или нет, в этом случае ему не увильнуть от контакта с местной полицией.

– Этот уик-энд меня доконал, – проговорил Коттер, переставляя чашку на поднос, который находился на тумбочке рядом с кроватью. – Хорошо хоть, Деб уехала в Лондон. Ей и без того хватило.

Коттер словно рассчитывал на такой ответ Сент-Джеймса, который позволил бы развить затронутую тему. Но Сент-Джеймс молчал.

Встряхнув халат Сент-Джеймса, Коттер повесил его в шкаф, потом выровнял стоявшие в ряд ботинки, стукнул вешалками и щелкнул замками чемодана, лежавшего на верхней полке.

– Что будет с моей девочкой? – не выдержал он. – Между ними ведь нет никакой близости. Совсем нет, и вам это известно. Не то что с вами, я прав? Не то что в вашей семье. Ну конечно, они богаты, чертовски богаты, но деньги не прельстят мою Деб. Вам известно это не хуже, чем мне. Вам известно, к чему тянется Деб.

К красоте, к созерцанию, к цвету неба, к неожиданно появившейся мысли, к мелькнувшему вдали лебедю. Он-то знал, всегда знал. А теперь ему надо было забыть об этом. Открылась дверь, и Сент-Джеймс обрадовался избавлению от трудного разговора. Вошла Сидни, однако из-за дверцы шкафа Коттер не заметил, что они уже не одни.

– Вы не можете сказать, что ничего не чувствуете, – стоял на своем Коттер. – Я же знаю. И всегда знал, что бы вы там ни говорили.

– Я не вовремя? – спросила Сидни.

Коттер захлопнул дверцу и застыл на месте, переводя взгляд с Сент-Джеймса на его сестру и обратно.

– Посмотрю, что там с машиной, – неожиданно сказал он, извинился и вышел.

– В чем дело? – спросила Сидни.

– Ни в чем.

– Непохоже.

– И тем не менее.

– Понятно.

Сидни стояла возле двери, держась за ручку. Поглядев на нее, Сент-Джеймс засомневался, стоит ли отпускать ее одну. Вид у нее был болезненный, черные круги под глазами, лицо осунувшееся и тоже как будто почерневшее, глаза безжизненные, пустые, скорее поглощающие, чем отражающие свет. Да и одета она была в выцветшую тяжелую юбку и свитер не по размеру. Волосы нечесаные.

– Я уезжаю. Дейз отвезет меня.

То, что еще вчера казалось разумным, теперь, когда Сент-Джеймс поглядел на сестру при дневном свете, представлялось рискованным.

– Сид, почему бы тебе не остаться? Попозже я сам отвезу тебя домой.

– Так лучше. Я хочу уехать. Правда.

– Но от вокзала…

– Я возьму такси. Не волнуйся. – Она повернула ручку двери, словно проверяя ее. – Насколько я поняла, Питер исчез?

– Да.

Сент-Джеймс рассказал сестре обо всем, что случилось после того, как он уложил ее в постель. Она слушала, не глядя на него. А он чувствовал, как она становится все более напряженной, и понимал, что это связано со злостью, прозвучавшей в вопросе о Питере. После вчерашнего шока, вызвавшего в Сидни покаянное настроение, Сент-Джеймс не был готов к подобной перемене, хотя и понимал естественную причину ее злости, а также ее желание крушить и ломать, чтобы кто-то ощутил хотя бы часть ее боли. Самое тяжелое наступает, когда становится ясно, – как бы ни сопереживали тебе люди, находящиеся рядом, – родственники, друзья, никто не в состоянии разделить твою боль. И тогда наваливается одиночество. А Сидни к тому же была единственным человеком, оплакивавшим Джастина Брука.

– Очень удачно, – сказала она, когда он умолк.

– О чем ты?

– О том, что он рассказал мне.

– Что рассказал?

– Джастин мне рассказал, Саймон. О том, что Питер был в коттедже Мика. О том, что они поругались. Он рассказал мне. Он рассказал мне. Ты понял? Все ясно? – Сидни не двинулась с места. Будь это иначе, вбеги она в комнату, разорви занавески и покрывало, разбей единственную вазу с цветами, Сент-Джеймс испугался бы меньше, так как Сидни была бы собой. А она вела себя непривычно. Только голос выдавал ее страдания, да и то она в общем-то контролировала его. – Это я сказала ему, чтобы он пошел к Томми, – продолжала Сидни. – Когда арестовали Джона Пенеллина, я сказала ему, что он не должен молчать. Он не имеет права молчать. Он должен исполнить свой долг – так я сказала. Должен открыть правду. А ему не хотелось быть втянутым в убийство. Он же понимал, что осложнит положение Питера. А я стояла на своем. Я сказала: «Если кто-то видел Джона Пенеллина в Галл-коттедже, то кто-то мог видеть там тебя и Питера». Лучше самому все рассказать, сказала я ему, прежде чем полицейские вытянут это из какого-нибудь соседа.

– Сид…

– А он мучился, потому что бросил Питера с Миком. Мучился, потому что Питер был не в себе, так он страдал без кокаина. Он мучился, потому что не знал, что там произошло после его ухода. И я уговорила его пойти к Томми. Он пошел. А теперь он мертв. И до чего же это удачно, что Питер исчез как раз тогда, когда так и хочется задать ему очень много вопросов.

Сент-Джеймс подошел к сестре и закрыл дверь:

– Полицейские думают, что Джастин умер в результате несчастного случая. У них нет никаких оснований предполагать убийство.

– Не верю.

– Почему?

– Просто не верю.

– Он был с тобой в ночь на субботу?

– Естественно, он был со мной. – Она откинула назад голову и застыла в этой горделивой позе. – Мы любили друг друга. Он хотел быть со мной. Он пришел ко мне. Я не звала его. Он сам пришел.

– Он объяснил, почему должен уйти?

Сидни раздула ноздри:

– Саймон, он любил меня. Он хотел меня. Нам было хорошо вместе. А тебе это неприятно, правда?

– Сид, не надо сейчас спорить о…

– Правда? Правда?

В коридоре послышались женские голоса. Горничные обсуждали, кто будет пылесосить, а кто мыть ванны. На мгновение голоса стали громкими, а потом совсем стихли, когда женщины стали спускаться по лестнице.

– Когда он ушел?

– Не знаю. Не обратила внимания.

– Он что-нибудь сказал?

– Его что-то беспокоило. Сказал, что не может заснуть. Иногда на него находило. Мы любили друг друга, и он успокаивался, а иногда сразу же хотел еще.

– Но в субботу было не так?

– Он сказал, что пойдет спать к себе.

– Он оделся?

– Он?.. Да, он оделся. Наверно, ему надо было увидеть Питера, – сделала вывод Сидни. – Иначе зачем ему одеваться, ведь его комната напротив? А он оделся. Надел носки и туфли, брюки, рубашку. Полностью оделся, только галстук не взял. – Сидни вцепилась в юбку. – Постель у Питера не была разобрана. Я слышала, как говорили сегодня. Джастин не сам упал. Ты знаешь, что он не сам упал.

Сент-Джеймс не стал спорить с сестрой. Он размышлял о том, что означает тот простой факт, что Джастин оделся, уходя от его сестры. Если Питер Линли всего лишь хотел поговорить с Джастином, то было бы естественнее сделать это дома. Но с другой стороны, если он хотел избавиться от него, вполне разумно позвать его туда, где всякое может случиться. Но если так, почему Джастин согласился встретиться с Питером наедине?

– Сид, все это лишено смысла. Джастин ведь не был дураком. Зачем ему понадобилось встречаться с Питером на скале? Да еще посреди ночи? Да еще после разговора с Томми, когда Питер наверняка Жаждал его крови? – Тут он вспомнил, что было в пятницу на берегу. – Если, конечно, Питер не обманул Джастина, не поймал его на крючок.

– Какой?

– Саша.

– Ерунда.

– Тогда кокаин. Они же вместе отправились в Нанруннел добывать его. Может быть, Питер использовал его как морковку.

– Это не сработало бы. Джастин бросил. Это не сработало бы после того, что случилось между нами на берегу. Он ведь просил прощения. Сказал, что бросает наркотики. Что больше ни за что…

Сент-Джеймс не сумел скрыть недоверие к словам Сидни, и увидел, как меняется ее лицо.

– Саймон, он обещал. Ты же не знал его, как знала я. Ты не понимаешь. Но если он обещал, когда целовал меня… тем более когда… Было такое, что он особенно любил.

– Боже мой, Сидни.

Она заплакала:

– Ну конечно. Боже мой, Сидни. Что еще ты можешь сказать? Зачем тебе понимать? Ты никогда ничего подобного не чувствовал. Зачем тебе? У тебя есть наука. Зачем тебе любовь, страсть? Ты все время занят. Проекты, конференции, лекции да еще будущие эксперты, которые припадают к твоим стопам.

Ей вновь захотелось ранить кого-нибудь, и Сент-Джеймс понял это. Но он сам ничем не спровоцировал этот взрыв. И не ожидал его. Более того, была она права или нет, он не мог найти слова, чтобы ей ответить.

Сидни провела ладонью по глазам:

– Я уезжаю. Когда отыщешь малыша Питера, скажи ему, что мне есть о чем с ним поговорить. Уж поверь, я буду очень ждать этого.

***

Найти дом Тренэр-роу оказалось проще простого. Стоило лишь выехать с Пол-лейн на окраину деревни – и сразу глазам представал большой, самый большой, дом в округе. Разумеется, если смотреть на него с точки зрения обитателей Ховенстоу, это было довольно скромное строение. Зато в сравнении с коттеджами, лепившимися к склону горы внизу, это была огромная вилла с большими окнами, глядевшими на бухту, и в окружении тополей, за которыми каменные стены с белыми оконными рамами гляделись очень эффектно.

За рулем «Лендровера» сидел Коттер, и Сент-Джеймс увидел виллу сразу нее, как только закончилась береговая дорога и начался спуск в Нанруннел. Они кружили, проезжая порт, магазины, отели. Возле «Якоря и розы» повернули на Пол-лейн. Здесь шоссе еще оставалось неубранным после вчерашней бури, перевернувшей баки для мусора. Потом дорога пошла вверх, и мусора стало меньше, зато валялось много веток с деревьев, с живой изгороди, с кустов. В лужах отражалось небо.

От Пол-лейн узкая дорога шла к северу, и на ней был указатель «Вилла». Фуксии тяжело переваливались через каменную стену, за которой был сад и аккуратная аллея вела между флоксами, колокольчиками и цикламенами прямо к дому.

Подъездная аллея поворачивала возле куста боярышника, и Коттер затормозил, остановив машину в нескольких ярдах от парадной двери внутри портика с колоннами в греческом стиле, по обеим сторонам которого стояли вазоны с ярко-красной геранью.

Сент-Джеймс внимательно оглядел фасад:

– Он живет здесь один?

– Насколько мне известно, один, – ответил Коттер. – Но, когда я позвонил, трубку взяла женщина.

– Женщина? – Сент-Джеймс тотчас вспомнил о Тине Когин и номере телефона, найденном в ее квартире. – Послушаем, что доктор имеет сообщить нам.

На стук в дверь Тренэр-роу не вышел. Вместо него показалась молодая женщина, очевидно из Вест-Индии, и когда она заговорила, по лицу Коттера стало ясно, что о Тине Когин можно забыть. Тайна ее исчезновения, по-видимому, не прояснится в результате визита к доктору Тренэр-роу.

– Доктор никого не принимает тут, – сказала женщина, переводя взгляд с Коттера на Сент-Джеймса, и ее слова прозвучали как отрепетированные, словно ей довольно часто приходится их произносить, и не всегда любезно.

– Доктор Тренэр-роу знает о нашем визите, – сказал Сент-Джеймс. – Мы не пациенты доктора.

– А… – Она улыбнулась, показывая большие зубы, казавшиеся еще белее на фоне кофейного цвета кожи, и распахнула дверь. – Прошу вас сюда. Он любуется своими цветами. Каждое утро он идет сначала в сад, а потом уж едет работать. Всегда так. Я скажу ему, что вы приехали.

Она привела их в кабинет, и Коттер, со значением поглядев на Сент-Джеймса, сказал:

– Я тоже пойду в сад.

Следом за женщиной он покинул кабинет, и у Сент-Джеймса не было сомнений в том, что у нее не останется от Коттера ни одного секрета насчет того, кто она, откуда и что делает в доме доктора Тренэр-роу.

Оставшись один, Сент-Джеймс огляделся. Ему нравились подобные кабинеты, где стоял легкий аромат старых кожаных кресел, переполненных книжных шкафов, камина со сложенным в нем и дожидающимся спички углем. Стол стоял возле большого окна, выходящего на бухту, однако, чтобы прекрасный вид не мешал работе, сидеть за ним можно было лишь лицом внутрь комнаты. Посреди лежал открытый журнал, заложенный ручкой, словно чтение было прервано на середине статьи. Сент-Джеймс не мог сдержать любопытства и подошел посмотреть, что за журнал читал доктор Тренэр-роу.

Это был американский научный журнал, писавший о проблемах раковых заболеваний, с фотографией женщины в белом халате на обложке. Она стояла, прислонившись к столу с огромным электронным микроскопом на нем. «Скриппс Клиник. Ла Джолла», – было напечатано под фотографией, и еще фраза: «Есть ли границы биологических исследований? »

Сент-Джеймс заглянул в статью, которую не дочитал доктор Тренэр-роу. Это была специальная статья о протеогликанах.

– Не самое простое чтение, не так ли?

Сент-Джеймс поднял голову. В дверях стоял Тренэр-роу, одетый в отлично сшитый костюм-тройку. В петличке у него красовалась прелестная розочка.

– Да уж, это не для меня, – ответил Сент-Джеймс.

– О Питере что-нибудь известно?

– Пока нет.

Тренэр-роу закрыл дверь и жестом пригласил Сент-Джеймса сесть в одно из кресел.

– Хотите кофе? Должен сказать, Дора отлично его готовит.

– Нет, спасибо. Дора – ваша домоправительница?

– В самом широком смысле. – Тренэр-роу коротко и невесело улыбнулся. Вероятно, его замечание следовало считать шуткой, отвергнутой последовавшими за этим словами. – Томми рассказал вчера о том, что Питер виделся с Миком Кэмбри в ту ночь, когда он умер. И о Бруке тоже рассказал. Не знаю, до чего вы додумались, но я знаю мальчика с его шести лет и знаю, что он не убийца. Он не способен на насилие, тем более на надругательство, которому подвергся Мик Кэмбри.

– Вы хорошо знали Мика?

– Не так хорошо, как другие. Не более, чем положено знать домохозяину. Я сдавал ему Галл-коттедж.

– Давно начали сдавать?

Тренэр-роу отвечал не задумываясь, но тут нахмурился, словно сообразив, что ему устраивают допрос.

– Около девяти месяцев назад.

– А кто жил в доме до него?

– Я жил. – Тренэр-роу поерзал в кресле, выдавая свое неудовольствие. – Вряд ли вы приехали ко мне с визитом вежливости в такую рань. Вас прислал Томми, мистер Сент-Джеймс?

– Томми?

– Вне всяких сомнений, вам все известно. Мы уже многие годы не в ладах. А теперь вы расспрашиваете меня о Кэмбри. Расспрашиваете о коттедже. Это ваша идея допросить меня или она принадлежит Томми?

– Моя. Но Томми известно, что я собирался навестить вас.

– Из-за Мика?

– На самом деле нет. Исчезла Тина Когин. Мы думаем, что она, возможно, в Корнуолле.

– Кто?

– Тина Когин. «Шрюсбери Корт Апартментс». В Паддингтоне. У нее был номер вашего телефона.

– Понятия не имею… Говорите, Тина Когин?

– Ваша пациентка? Или, может быть, бывшая пациентка?

– Я не принимаю пациентов. Разве что бывают случайные пациенты, которые хотят попробовать разрабатываемые лекарства. Но если Тина Когин была одной из них и исчезла… Простите меня, но есть только одно место, куда она могла отправиться, и это не Корнуолл.

– Может быть, вы встречали ее в другом качестве?

У Тренэр-роу был непонимающий вид.

– Простите?

– Она, вероятно, проститутка.

Очки в золотой оправе съехали на кончик носа доктора, и он водворил их на место, прежде чем спросить:

– Там было мое имя?

– Нет. Только номер телефона.

– А мой адрес?

– Нет.

Тренэр-роу вскочил с кресла, подошел к окну позади стола и долго стоял там.

– Я уже год как не был в Лондоне. Может быть, дольше. Собственно, это не важно, если она якобы приезжала в Корнуолл. Возможно, она звонила всем подряд. – Он криво усмехнулся. – Вы не знаете меня, мистер Сент-Джеймс, поэтому можете мне не верить. Но все же я позволю себе сказать, что не в моих привычках платить женщине за секс. Некоторым это раз плюнуть. Я знаю. Но я всегда предпочитал страсть, а не работу. Это не в моем духе – сначала торговаться, потом платить.

– А как насчет Мика?

– Мика?

– Его видели выходящим из ее квартиры как раз утром в ту самую пятницу. Он мог дать ей ваш телефон? Возможно, для какой-то консультации?

Тренэр-роу легко коснулся пальцем бутоньерки.

– Почему бы и нет? – задумчиво отозвался он. – Хотя обычно пациентов направляют врачи, но могло быть и такое, если она болела чем-нибудь серьезным. Мик знал, что я занимаюсь лекарствами от рака. Он взял у меня интервью, когда только занялся своей газетой. Не исключено, что он дал ей мой телефон. Но Кэмбри и проститутка? Это станет пятном на его репутации. Его отец всегда, во всяком случае весь последний год, только и делает, что кричит о неотразимости своего сына. Поверьте мне, он ни разу не упомянул о проститутках. Если верить Гарри, женщины сами бросались на несчастного парня, так что ему ничего не оставалось, как снимать штаны в ответ на жаркие просьбы очередной красотки. Для Гарри настанут тяжелые времена, если выяснится, что его сына убили из-за проститутки. Кажется, он верит, что это дело рук дюжины-двух обманутых мужей.

– Или одной обманутой жены?

– Нэнси? – скептически произнес Тренэр-роу. – Разве можно представить, что она кому-то причиняет боль? Но далее если бы он вывел ее из себя – не секрет, что она знала о его любовных похождениях, – когда она это сделала? Не могла же она раздвоиться.

– Ее не было в киоске минут десять.

– Разве этого хватит, чтобы прибежать домой, убить мужа и вернуться как ни в чем не бывало обратно? Звучит нелепо, особенно если знать Нэнси. Кому-нибудь, может быть, такое и удалось бы, но Нэнси не актриса. Убей она мужа, ей бы ни за что такое не скрыть.

Вне всяких сомнений, Тренэр-роу был прав. С начала и до конца Нэнси если и пыталась солгать, то делала это очень неумело. Сначала шок, потом неподдельное горе, потом страх. Она не притворялась. Не могла она сбегать домой, убить мужа, а потом изобразить ужас. И Сент-Джеймс стал мысленно перебирать подозреваемых. Джона Пенеллина видели неподалеку от коттеджа так же, как Питера Линли и Джастина Брука. Возможно, Гарри Кэмбри тоже заходил туда. А где был Марк Пенеллин? И еще оставался невыясненным мотив. Любой из тех, о которых они знали, не мог считаться неопровержимым. Тем не менее мотив был очень важен, без него никак не получалось восстановить реальную картину смерти Мика Кэмбри. Сент-Джеймс увидел Гарри Кэмбри, как только Коттер вывел машину на Пол-лейн. Он шел навстречу и энергично замахал руками, едва завидел их. Сигарета описала огненный круг в воздухе.

– Кто это? – спросил, притормаживая, Коттер.

– Отец Мика Кэмбри.

Коттер припарковал машину возле тротуара, и Гарри Кэмбри прильнул к окошку, за которым сидел Сент-Джеймс. Когда он просунул голову внутрь, запахло табаком и пивом. Однако с того субботнего утра, когда Сент-Джеймс приходил к нему вместе с леди Хелен, внешне он преобразился в лучшую сторону. На нем была чистая одежда, волосы расчесаны, да и щеки выбриты, хотя не очень аккуратно.

Он тяжело дышал и морщился, словно слова причиняли ему боль.

– Мне сказали, что вы будете тут проезжать. Пойдемте ко мне. Я вам кое-что покажу.

– Нашли записи? – спросил Сент-Джеймс.

Кэмбри покачал головой:

– Нет. Но я нашел другое. – Когда Сент-Джеймс открыл дверцу, Кэмбри влез внутрь и кивнул после того, как ему представили Коттера. – Я понял, что означают цифры. Помните? С субботы крутил их не переставая. Теперь я знаю, что они означают.

***

Коттер оставался в пабе и за пинтой эля дружески беседовал с миссис Свонн. Когда Гарри Кэмбри вел Сент-Джеймса наверх, он что-то всерьез с ней обсуждал.

На сей раз, в отличие от первого посещения Сент-Джеймсом редакции, служащие были на месте, все лампы включены, что создавало совершенно иную атмосферу; сотрудники, сидевшие в трех из четырех отдельных закутков, или стучали на пишущих машинках, или разговаривали по телефону. Длинноволосый парень изучал фотографии, приколотые к доске, тогда как его сосед раскладывал газетные полосы на зеленом столе. Во рту у него была нераскуренная трубка, а карандашом он выстукивал стаккато на пластиковом держателе. За столом, соседним со столом Мика, женщина набирала какой-то текст на компьютере. У нее были мягкие темные волосы, не закрывавшие лицо, и когда она подняла голову и посмотрела на него, Сент-Джеймс увидел, что Джулиана Вендейл на редкость красива и у нее умный взгляд. Интересно, изменился или не изменился ее статус в газете после смерти Мика, подумал он.

Гарри Кэмбри провел Сент-Джеймса в пустой закуток, где почти не было мебели, а украшения на стенах определенно говорили о том, что Гарри был владельцем закутка, в котором ничего не изменилось за то время, пока он занимался своим сердцем, а не газетой. Ясно было, что Мик Кэмбри не желал занимать кабинет отца и продолжать его дело. Окантованные вырезки из газет давно пожелтели, однако они были гордостью Гарри: заметки о катастрофе на море, в которой погибли двадцать спасателей, о несчастье, случившемся с местным рыбаком, о спасении ребенка из шахты, о потасовке во время праздника в Пензансе. Заметки сопровождались фотографиями – оригиналами тех, что были напечатаны рядом с заметками в газете.

На столе лежал свежий номер «Споуксмена», открытый на редакционной статье. То, что написал Мик, было обведено жирным красным фломастером. На стене напротив висела карта Великобритании, и Кэмбри подвел Сент-Джеймса к ней.

– Я все думал и думал о цифрах, – сказал он. – Мик был очень аккуратным насчет всякого такого. Он не стал бы хранить бумажку, не будь она важной для него. – Кэмбри полез в нагрудный карман за сигаретами, вытряхнул одну и закурил, прежде чем продолжить. – Кое-что еще неясно, но я на правильном пути.

Сент-Джеймс обратил внимание на клочок бумаги, прикрепленный рядом с картой. На этом клочке была часть таинственного послания, найденного под столом Мика. 27500-М1 Доставка/Транспорт, а под этим 27500-М6/Доход. На карте две дорожные линии были прочерчены красным. M1 шла к северу от Лондона, а М6 – к северо-западу ниже Лестера и к Ирландскому морю.

– Смотрите, – заговорил Кэмбри, – M1 и М6 идут рядом южнее Лестера. Потом M1 обрывается в Лидсе, а М6 заканчивается в Карлайле. В Солвей-Форт.

Сент-Джеймс внимательно его слушал, и, когда Гарри Кэмбри сделал паузу, он ничего не сказал. В голосе Гарри звучало нетерпение, когда он заговорил снова:

– Да вы только посмотрите на карту. Посмотрите-посмотрите. От Мб можно добраться до Ливерпуля, правильно? Еще в Престон, в Моркамб-Бэй. Отсюда чертовски легко…

– Попасть в Ирландию, – заключил Сент-Джеймс, вспомнив о редакторской статье, которую прочитал накануне утром.

Кэмбри отправился за газетой, свернул ее.

– Он знал кого-то, кто продает оружие ИРА, – проговорил он, не вынимая изо рта сигареты.

– Каким образом Мик зацепился за такой сюжет?

– Зацепился? – Кэмбри вынул сигарету изо рта и потряс газетой. – Мой мальчик не цеплялся. Он был журналистом, настоящим журналистом. Он слушал. Он разговаривал с людьми. Он сопоставлял факты. – Кэмбри вернулся к карте. – Оружие сначала идет в Корнуолл, – произнес он, используя сложенную газету как указку, – а если не в Корнуолл, то в какую-то бухту на юге. Его грузят на корабль, возможно, в Северной Африке или в Испании, а то и во Франции. Корабль идет вдоль южного побережья… Плимут, Борнмаут, Саутгемптон, Портсмут. Естественно, корабли идут по одному. Товар привозят в Лондон и тут его соединяют. Потом из Лондона его везут по M1 или М6, потом до Ливерпуля или Престона. Или Моркамб-Бэй.

– А почему не отвезти оружие сразу в Ирландию?

Еще спрашивая, Сент-Джеймс уже знал ответ на свой вопрос. Чужой корабль в Белфастском порту наверняка вызвал бы подозрения, и ему пришлось бы пройти тщательный таможенный осмотр. Зато английской корабль никаких подозрений не мог вызвать. Но зачем англичанам посылать оружие в помощь тем, кто восстает против них же?

– На бумажке были еще цифры, – сказал Сент-Джеймс. – Они что-то значат?

Кэмбри кивнул:

– Думаю, это регистрационный номер. Может быть, цифры имеют отношение к кораблю. Или к оружию. Какой-то код. Теперь главное – не ошибиться. Мик был близок к решению.

– Больше вы ничего не нашли?

– Того, что нашел, уже достаточно. Я знаю моего мальчика. Я знаю, что он искал.

Сент-Джеймс смотрел на карту, размышляя о цифрах на клочке бумаги. Редакторская статья о Северной Ирландии появилась в воскресенье, через тридцать часов после смерти Мика. Если это как-то связано, убийца знал о статье, которую должны были напечатать в воскресенье утром. Сент-Джеймс думал о том, какова вероятность услышанного им от Гарри Кэмбри.

– Вы здесь храните старые материалы?

– Это не старый материал, – ответил Кэмбри.

– Все равно. Здесь или не здесь?

– Здесь. Вон там.

Кэмбри повел Сент-Джеймса в комнатку-закуток, и когда он открыл дверь, глазам Сент-Джеймса предстали связки газет. Он посмотрел на них, взял первую попавшуюся связку с полки и обернулся к Кэмбри:

– Вы не могли бы достать для меня ключи Мика?

Кэмбри заметно удивился:

– У меня есть лишний ключ от коттеджа.

– Нет. Я говорю обо всех ключах, которые у него были. У него ведь было несколько ключей? От машины, от коттеджа, от конторы. Вы можете достать их? Полагаю, Боскован забрал их, поэтому вам придется подыскать предлог. Они нужны мне на пару дней.

– Зачем?

– Имя Тины Когин вам что-нибудь говорит? – ответил вопросом на вопрос Сент-Джеймс.

– Когин?

– Да. Она живет в Лондоне. Мик знал ее. Думаю, у него мог быть ключ от ее квартиры.

– У Мика были ключи от полудюжины квартир, насколько я знаю его.

Кэмбри вынул сигарету изо рта и оставил Сент-Джеймса в одиночестве. Просмотрев в течение часа подшивку за последние полгода, Сент-Джеймс не узнал ничего нового, разве что руки у него стали черные. Насколько он мог судить, придуманный Гарри Кэмбри мотив, объясняющий убийство его сына, был не хуже и не лучше любого другого. Когда он закрыл дверь и обернулся, то увидел, что Джулиана Вендейл, поднеся чашку с кофе к губам, наблюдает за ним. Она стояла рядом с шумной кофеваркой в углу.

– Ничего? – спросила она, ставя чашку на стол и поправляя волосы.

– Всем кажется, что он работал над чем-то важным.

– Мик все время над чем-то работал.

– И все из его проектов попали в печать?

Джулиана свела брови вместе, и между ними появилась неглубокая морщинка – единственная морщинка на гладком лице. Из разговора с Линли пару дней назад Сент-Джеймс знал, что Джулиане уже за тридцать, но выглядела она моложе.

– Не знаю, – ответила она. – Я не всегда знала, над чем он работает. Но меня бы не удивило, если бы он набрел на что-то и не довел дело до конца. Ему часто казалось, что он напал на что-то, что может продать в Лондоне. Но этого ни разу не случилось.

Сент-Джеймс и сам уже все понял. Доктор Тренэр-роу сказал, что Мик интервьюировал его, однако ни одного материала по этому поводу Сент-Джеймс не обнаружил в газетах. Он сказал об этом Джулиане Вендейл.

Она налила себе еще кофе в чашку и сказала не поворачиваясь:

– Ничего удивительного. Мик, вероятно, думал, что сможет представить его этакой матерью Терезой – корнуоллский ученый посвящает себя спасению чужих жизней, – а оказалось, доктор Тренэр-роу не лучше всех нас, грешных.

Или, подумал Сент-Джеймс, потенциальный сюжет был наживкой, чтобы получить интервью у доктора Тренэр-роу и собрать информацию, а потом передать ее вместе с телефоном Тренэр-роу попавшей в беду подруге.

Джулиана продолжала:

– Это его стиль. Он всегда так работал с тех пор, как вернулся в «Споуксмен». Думаю, он искал сюжет, чтобы сбежать отсюда.

– Ему не хотелось жить тут?

– Для него это был шаг назад. Ведь он был свободным журналистом… Правда, у него не очень получалось. А потом заболел отец, и ему пришлось вернуться, чтобы держать на плаву семейный бизнес.

– Вам это было не по силам?

– По силам, конечно. Но Гарри хотелось, чтобы Мик взял газету в свои руки. Подозреваю, ему хотелось навсегда вернуть Мика в Нанруннел.

Сент-Джеймсу показалось, что он понял, о чем мечтал Гарри Кэмбри. Тем не менее он спросил:

– А какое место предназначалось вам в планах Гарри?

– Гарри считал, что мы должны работать вместе. И надеялся на лучшее. Ему было не занимать веры в обаяние Мика.

– А вам?

Джулиана держала чашку в ладонях, словно желая согреться. У нее были длинные пальцы. Колец она не носила.

– А мне нет. Когда Гарри это понял, он стал приглашать Нэнси Пенеллин в рабочие часы, а не в уик-энд.

– А что насчет развития газеты?

Она махнула головой на компьютер:

– Мик сделал попытку. Купил новое оборудование. Хотел все модернизировать. А потом как будто потерял к этому интерес.

– Когда?

– Примерно когда Нэнси забеременела. – Джулиана пожала плечами. – А когда они поженились, он и вовсе стал надолго пропадать.

– Вел расследование?

Она улыбнулась:

– Вел расследование.

***

Они шли по узкой улице к бухте. Наступило время отлива. Пять человек загорали на узкой прибрежной полосе. Возле них несколько ребятишек плескались в воде, крича от восторга, когда волна касалась их ножек.

– Узнали, что хотели? – спросил Коттер.

– Какие-то клочки, которые не укладываются в картину. Никак не могу соединить Мика с Тиной Когин и Тину Когин с Тренэр-роу. Одни предположения.

– Возможно, Деб ошиблась. Возможно, она видела не Мика.

– Да нет. Видела она Мика. Все правильно. Он знал Тину Когин. Но я не знаю, что их связывало.

– Похоже, это-то как раз проще некуда, если верить миссис Свонн.

– Ей не нравился Мик, да?

– Она ненавидела его, это так. – Коттер несколько секунд не сводил глаз с ребятишек и улыбнулся, когда девочка лет трех-четырех шлепнулась, обдав остальных тучей брызг. – Но если она говорила правду о Мике и его женщинах, тогда, насколько я понимаю, его убил Джон Пенеллин.

– Это почему?

– Потому что, мистер Сент-Джеймс, он страдал из-за дочери. Мужчине тяжело видеть, как его дочь мучит другой мужчина. Особенно если он не может это прекратить. Мужчина все сделает для своей дочери.

Сент-Джеймс узнал наживку, тем более что утренний разговор остался незаконченным с точки зрения Коттера. Однако ему не хотелось задавать вопрос, который естественно вытекал из слов Коттера: А что бы вы сделали? Сент-Джеймс знал ответ.

– Вы узнали что-нибудь от домоправительницы? – спросил он совсем о другом.

– От Доры? Немного. – Коттер поставил локти на ограждение. – Она обожает доктора. Только и делает, что работает, говорит она. Отдает всего себя науке. А когда не работает, посещает выздоравливающих больных где-то за Сэйнт-Джастом.

– То есть тоже работает?

– Похоже на то.

Сент-Джеймс вздохнул. Не в первый раз ему приходилось признавать, что его поле деятельности – наука, изучение места преступления, анализ улик, уточнение деталей, отчеты. У него не было способности проникать в чужие мысли, да и интуиция не проявляла себя. Более того, его это не интересовало. И чем глубже он погружался в нагромождение всего и всякого, тем сильнее ощущал свою некомпетентность.

Достав из кармана записку, которую Гарри Кэмбри дал ему в субботу, Сент-Джеймс подумал, что сейчас годится любое направление поисков. Если заблудился, подумал он, мысленно смеясь над самим собой, то все равно куда идти, лишь бы идти.

Коттер тоже заглянул в записку.

– МР, – сказал он. – Это что? Member of Parliament! Член парламента?

Сент-Джеймс посмотрел на него:

– Что вы сказали?

– Ну буквы. МР.

– МР? Нет…

Говоря это, Сент-Джеймс держал клочок бумаги на солнце и только теперь заметил, как темнота в редакционном офисе и его собственное предубеждение помешали ему правильно понять написанное. Много потрудившись на грязной бумаге, ручка и здесь писала плохо. Вот «Р» и получилась как единица. А шестерка – наверняка буква «С».

– Бог ты мой!

Сент-Джеймс нахмурился, внимательно разглядывая остальное. Выбросив из головы оружие для Ирландии и все прочее, он быстро осознал очевидное. 500. 55. 27500. Если пятьсот умножить на пятьдесят пять, то получается двадцать семь тысяч пятьсот.

Потом ему пришла в голову первая связь, соединяющая обстоятельства, которые имели отношение к смерти Мика Кэмбри. Положение «Дейз» не выходило у него из головы. Вот о чем надо думать. Это ниточка.

Сент-Джеймс представил побережье Корнуолла. У него не было сомнений в том, что Линли со своими людьми тщательно осмотрел все бухты от Сент-Ивса до Пензанса, однако это было так же бесполезно, как вот уже многовековое патрулирование прибрежной полосы, где скалы похожи на пчелиные соты. И пещер там не счесть. Сент-Джеймс отлично знал это. Ему не надо было спускаться вниз, чтобы убедиться в том, что эти места – рай для контрабандистов, умеющих управляться с лодкой в известном до последней пяди районе.

Лодка могла приплыть откуда угодно от Порт-гварры до Сеннен-Коув. Хоть из Сциллиса.

– Что дальше? – спросил Коттер.

Сент-Джеймс сложил бумажку:

– Надо найти Томми.

– Зачем?

– Пора ему отдохнуть.