Онлайн чтение книги Мифы и легенды народов мира. т.3. Древний Египет и Месопотамия
ЗЕМНОЕ ЦАРСТВОВАНИЕ БОГА РА

Как был сотворен мир

Между двумя цепями гор, тянущимися вдоль нильских берегов, в напоенном солнцем просторе лежит царство Та-Кемет — «Черная Земля», как называют свою страну сами ее жители, древние египтяне. Если чужестранец — путешественник или приезжий торговец — спросит, почему земля «черная», ему охотно объяснят, что «черная» — значит живая, плодородная земля, а «Красная Земля» раскинула свои дышащие жаром пески по другую сторону горных хребтов; там — пустыня, царство злого Сета, там — смерть. А жизнь — здесь, в зеленой долине. Добрый речной бог Хапи — пожилой мужчина в набедренной повязке рыбака, увенчанный короной из связок папируса, лотосов и водорослей, владыка Нила и повелитель наводнений — каждый год заставляет реку разливаться вширь, а когда вода уходит, на пашнях и лугах остается густой слой плодородного ила. Это и делает землю Та-Кемет живой, черной…

Шумят по берегам тенистые рощи финиковых пальм, колосятся хлеба на полях, по водной глади плавают ослепительно прекрасные цветы — белые, голубые и розовые лотосы, в прибрежных тростниковых зарослях вьет гнезда водоплавающая дичь. Воздух звенит птичьим многоголосием.

Жители Та-Кемет построили города, воздвигли роскошные дворцы и величественные храмы. Один за другим плывут на юг корабли. Они плывут к южным каменоломням, где под охраной надсмотрщиков с плетками рабы добывают гранит и песчаник. Каменные глыбы по бревенчатым настилам волокут к берегу, грузят на палубы, и корабли отправляются в обратный путь. А в городах их ждут с нетерпением. На каждой пристани дежурят погонщики с упряжками быков. За небольшую плату они перетащат глыбы к храму — и вскоре трудами искусных каменотесов святилище украсится еще одной статуей бога, колонной или обелиском.

Бурлит жизнь в Та-Кемет. Ломятся переполненные зерном амбары, тучнеет скот, наливаются соком плоды во фруктовых рощах — и благодарные египтяне славят щедрого Хапи, поют ему хвалебные гимны и приносят жертвы.

Но не всегда было так, не всегда цвела и благоухала Черная Земля…

Давным-давно, много миллионов лет назад, на месте городов с их дворцами, храмами и оживленными рыночными площадями, где с утра до вечера не смолкают крики торговцев, наперебой расхваливающих свои товары^{[6]Массовая свободная торговля появилась в Египте сравнительно поздно — около XVI в. до н. э., до этого же было строгое государственное распределение продуктов и товаров.}, был Хаос — бескрайний и бездонный океан. Этот океан назывался Нун.

Мрачное он представлял зрелище! Холодные воды Нуна были неподвижны. Не было ни воздуха, ни тепла, ни света: все окутывал первозданный мрак, всюду царствовала тишина. И ничто не нарушало покоя. Проходили столетия, тысячелетия, а океан Нун оставался неподвижным.

Но однажды произошло чудо. Вода вдруг заплескалась, заколыхалась, и на поверхности появился великий бог Атум.

— Я существую! — воскликнул он, и Вселенная содрогнулась от громового голоса, возвестившего начало жизни. — Я сотворю мир! Я сделаю это, ибо мое могущество настолько велико, что я сумел сам себя создать из вод океана! Нет у меня отца и нет матери; я — первый бог во Вселенной, и я сотворю других богов!

А вокруг, как и прежде, все было объято непроглядным мраком и мертвенным безмолвием. В океане не было ни одного, даже самого крошечного, клочка суши, куда можно было бы ступить ногами, — все затопляла вода. Мрачная пучина уже клокотала, готовясь поглотить Атума: уже пенился внизу похожий на разинутую пасть чудовища водоворот и неумолимо затягивал бога в свое жерло. Надо было как можно скорей создать землю, хоть какой-нибудь островок. Спасение от гибели было только в этом.

С неимоверным усилием Атум оторвался от воды, воспарил над бездной и, воздев руки, произнес волшебное заклинание. В тот же миг раздался оглушительный грохот, и среди пенных брызг из пучины вырос холм Вен-Вен.

Атум опустился на холм и стал размышлять, что же ему делать теперь.

«Конечно, сперва я создам других богов, — думал он. — Только вот кого именно? Может быть, бога плодородия? Но ведь нет еще земли, на которой выросли бы травы и злаки, и нет людей, которые могли бы посеять зерно и собрать урожай… Лучше я создам ветер. Без ветра этот океан снова замрет и останется навсегда неподвижным. И еще я создам богиню влаги — чтоб воды океана подчинились ей».

И Атум создал бога ветра Шу и богиню Тефнут — женщину с головой свирепой львицы. Это была первая божественная пара на земле.

Но тут случилась беда. Непроглядный мрак все еще окутывал Вселенную, и в темноте Хаоса Атум потерял своих детей. Сколько он ни звал их, сколько ни кричал, оглашая водную пустыню горестными рыданиями, ответом ему было безмолвие. А это могло означать все что угодно, даже самое худшее. Может быть, Шу и Тефнут заблудились в океане, а может, они погибли в бездне.

В отчаянии Атум вырвал свой Глаз и, обращаясь к нему, воскликнул:

— Глаз мой! Сделай то, что я тебе скажу. Ступай в океан Нун, разыщи моих детей Шу и Тефнут и верни их мне.

Глаз отправился в океан. Атум поднялся на вершину холма Бен-Бен, сел на землю, горестно вздохнул и стал ждать.

Медленно текло время, дни проходили за днями, столетия за столетиями. Всюду был мрак, всюду тишина и холод. Потеряв, наконец, надежду вновь увидеть своих детей, Атум закричал:

— О горе! Что же мне делать? Мало того, что я навеки потерял своего сына Шу и свою дочь Тефнут, я вдобавок еще лишился Глаза!

И бог создал новый Глаз и поместил его в свою пустую глазницу.

Но, как только он сделал это, ему почудился шум где-то вдали. Бог насторожился: что это могло быть? Не грозит ли ему какая-нибудь новая, неведомая опасность?.. Он поднялся с земли, повернул голову и напряженно прислушался.

Нет, ему не почудилось! С каждой минутой шум становился все громче… кто-то шел к первозданному холму… уже можно было различить голоса… И бог узнал эти голоса — это были голоса его детей! После многолетних поисков Глаз все-таки нашел их в океане и теперь торжественно вел к холму Бен-Бен, где столетия напролет горевал безутешный отец. Не веря своему счастью, Атум заплакал от радости. Его слезы дождем хлынули на землю.

Когда Шу и Тефнут ступили на холм, бог кинулся было им навстречу, чтоб поскорее обнять, — как вдруг Глаз, весь багровый от ярости, подскочил к Атуму и прохрипел гневно:

— Что это значит?! Не по твоему ли слову я отправился в океан Нун и вернул тебе потерянных детей! Я сослужил тебе великую службу, а ты — и это благодарность! — ты тем временем создал себе новый Глаз и поместил его туда, где по праву до́лжно находиться мне!

— Не гневайся, — сказал Атум. — Я помещу тебя на лоб. Оттуда ты будешь созерцать мир, который я сотворю, будешь любоваться его красотой.

Но оскорбленный Глаз не слушал никаких оправданий. Желая во что бы то ни стало отомстить богу, он превратился в ядовитую змею кобру. С грозным шипением кобра раздула шею и обнажила смертоносные зубы, нацеленные в Атума.

Однако бог спокойно взял змею в руки и поместил к себе на лоб. С тех пор глаз-змея украшает короны богов и фараонов. Называется эта змея урей . Урей зорко смотрит вдаль, и, если на пути бога встретятся враги, он уничтожит их, испепелив своими лучами.

Из вод океана Нуна вырос белый лотос. Бутон раскрылся, и оттуда вылетел бог солнца Ра, увенчанный золотым диском. Растаяла первозданная тьма; мир наполнился живительным светом.

Увидев Атума и его детей, Ра заплакал от радости. Его слезы упали на землю и превратились в людей.

Шу женился на Тефнут. У них родились дети, вторая божественная пара: бог земли Геб и богиня неба Нут. Геб и Нут очень любили друг друга и появились на свет крепко обнявшимися. Поэтому в начале творения небо и земля были слиты воедино.

Но однажды Геб и Нут поссорились. Ссора вспыхнула из-за того, что богиня неба по утрам поедала своих детей — звезды. Разгневанный Геб напустился на супругу, осыпая ее проклятиями. Тогда, чтобы положить скандалу конец, солнечный бог Ра приказал Шу:

— Ступай и разлучи их! Если они не могут жить в мире, пусть живут врозь.

Богу ветра ничего не оставалось делать, как исполнить волю владыки. Он взмахнул руками, произнес заклинание, и в тот же миг по всей Вселенной завыл ураган. Сколько ни противились Геб и Нут, сколько ни напрягали силы, ветер разорвал их объятия. Небо отделилось от земли. В океане Нуне зачернели маленькие острова и огромные материки, вздыбились горные хребты, с гор потекли реки, и люди, родившиеся из слез Ра, покинули холм Бен-Бен и разбежались по зеленеющим долинам. Они построили города, вспахали поля и посеяли зерно. Возле холма Бен-Бен вырос город Иуну, а на самом холме люди воздвигли святилище солнечного бога Ра.

Наступил Золотой век — время, когда люди и боги жили на земле вместе^{[7]Термин «Золотой век» ввели греческие авторы, и его употребление в научно-популярной литературе стало традиционным, хотя для египетской мифологии этот термин явно неудачен: греки, согласно их легендам, в эпоху своего Золотого века жили без горестей и забот, а египетский Золотой век полон губительных засух, преступлений и кровавых побоищ.}.

* * *

Такая легенда о сотворении мира провозглашалась жрецами города Иуну. Греки называли этот город Гелиопо́лем, что означает «Солнцеград» — город, где поклоняются солнцу. Иуну был главным культовым центром солнечных богов Ра и Атума.

Однако в любом крупном городе был свой бог-покровитель, и почитался он там гораздо больше, чем во всех других городах Египта. Жрецы — служители такого божества стремились сделать роль своего бога в государственной религии как можно более важной. Для этого они разрабатывали свои собственные учения о сотворении мира, по которым именно их бог считался творцом и прародителем всех самых популярных и почитаемых богов Египта — Шу и Тефнут, Геба и Нут и богов, рожденных ими.

В древнейшей столице Египта городе Хет-Ка-Пта^{[8]Хет-Ка-Пта — «Крепость (или усадьба) души-Двойника Птаха». По-видимому, от этого названия и произошло название всей страны: греческое «Айгюптос» и затем современное «Египет». Сам город Хет-Ка-Пта греки называли Мемфисом.} творцом мира считался бог Птах (или Пта), покровитель искусств и ремесел. Птах создал сам себя, затем создал Атума, а уже Атум творил мир, действуя «согласно воле Птаха». Птах наделил богов могуществом, «вдохнул в людей жизнь», дал людям законы и письменность, сообщил им все магические заклинания, научил их поклоняться богам, орошать поля, строить дома, высекать статуи.

В городе Хемену (в поздней коптской огласовке — Шмуну, по-гречески — Гермопо́ль) провозглашалось иное учение: в первозданную тьму Хаоса влетела белая птица Великий Гоготун. Она снесла яйцо, в котором был свет. Этот свет и дал начало жизни.

Самое замечательное, что при таком обилии противоречащих друг другу учений не было ни одного учения, вера в которое считалась бы обязательной. Понятий «ересь», «еретик» не существовало, и никто не подвергался преследованиям со стороны жречества за «ложную, неправильную веру». Даже одна и та же легенда о сотворении мира могла существовать сразу в нескольких вариантах. Так, в Иуну почиталась мифическая птица Бену (которую греки отождествляли с фениксом). В начале творения Бену летал над водами Нуна и на холме Бен-Бен свил гнездо. Бену и стал прародителем жизни.

Миф о Великом Гоготуне тоже не был единственным в учении жрецов города Хемену. По другому мифу, мир сотворила Великая Восьмерка^{[9]Название города — Хемену — по-древнеегипетски означает «Восемь».} богов — четыре мужских божества с головами лягушек и четыре женских с головами змей. Боги Великой Восьмерки плавали в океане Нуне, создали яйцо и возложили его на первозданный холм. Из этого яйца вылупился бог солнца Хепри — «молодой Ра».

Бегство Тефнут в Нубийскую пустыню

Счастливо жили египтяне. Бог Шу пригонял им дождевые тучи^{[10]Версии мифов, где упоминается дождь («Нил с неба»), сложились в Дельте: в Южном Египте дождей практически не бывает.}, богиня Тефнут поливала пашни, щедрый Хапи удобрял поля, а великий Ра согревал землю своими золотыми лучами. Люди непрестанно благодарили богов за богатые урожаи. Они распевали гимны в храмах, украшали статуи богов цветами, поливали жертвенники пальмовым вином и благовонными маслами. Всем казалось, что жизнь вовеки будет такой же сытой и радостной. Откуда было знать людям, что уже в недалеком будущем на них обрушатся великие бедствия — засуха и мор.

А причиной тому послужила ссора, вспыхнувшая между Тефнут и Ра.

Гордая богиня дождя принимала от людей жертвенные дары и слушала сладкозвучные хвалебные песнопения в свою честь. Но вдруг на холме Бен-Бен, в храме солнца, зазвучала музыка. Это земледельцы благодарили лучезарного Ра за свет и тепло, которые он дарит Черной Земле.

И настроение у богини враз испортилось. Ей показалось, что, хотя египтяне и поют ей каждый день о своей любви, все-таки гораздо больше почестей воздается солнечному богу.

— Как же так! — нахмурилась она. — Солнце иссушает почву, и, если б не мои дожди, ни одно зерно, брошенное под соху, не проросло бы!

— Ты ошибаешься, — рассудительно возразил ей бог солнца, услыхав эти ее слова. — Посмотри на землю: по всей реке люди построили дамбы, плотины и оросительные каналы. Они сами питают поля водой, если нет дождя. Но что бы они делали без моих лучей?

— Ах так? — вскричала оскорбленная богиня. — Ладно! Раз мои дожди никому не нужны, я навсегда покидаю Та-Кемет!

Она превратилась в львицу и бросилась бежать, сверкая раскаленными как угли глазами и оглашая горы грозным рычанием.

— Остановись! — закричал ей вслед солнечный бог.

Но Тефнут не слушала его. Она мчалась, едва касаясь земли, и вскоре исчезла.

Поняв, что взывать к строптивой богине бесполезно, Ра замолчал. «Что же делать? — подумал он, тревожным взором окидывая берега Нила. — Ведь с ее уходом на землю обрушится смертоносная засуха, которая погубит всех людей, а ведь они ничем не провинились!.. Во что бы то ни стало надо вернуть эту своенравную гордячку».

— Тефнут! — крикнул он в последний раз, но в ответ услыхал лишь собственное эхо. Оно зловеще прохохотало в ущелье, и горы погрузились в безмолвие, такое же мрачное, какое миллионы лет назад царило в океане Нуне.

А солнце палило все сильней и сильней, — оно просто свирепствовало на небе! — и вскоре жара сделалась уже совершенно невыносимой. К вечеру земля на побережье ссохлась, стала твердой как камень, пожухла трава на заливных лугах, обмелели оросительные каналы. Ночью из пустыни налетел огнедышащий ветер и пригнал тучи раскаленного песка. Только к утру песчаная буря наконец стихла, и люди смогли выйти из домов. Многим пришлось вылезать через окно и отгребать песок от дверей — иначе их было не открыть. Песок покрывал сады, огороды, крыши, а плодовые деревья, еще вчера зеленые и свежие, были теперь как мумии с сухими скрюченными руками-сучьями.

Час спустя на главной площади города Иуну собралась толпа. Люди возбужденно переговаривались. То один, то другой поднимал голову и вглядывался вдаль: не покажется ли из-за гор хоть маленькая дождевая тучка? Но небо сияло бездонной, безнадежной голубизной, а солнечные лучи жгли все сильней, так что невозможно

уже было оставаться на открытом месте. Вскоре толпу облетела страшная весть: пересох Нил.

— О великая Тефнут! Чем мы прогневали тебя?! — в отчаянии заголосили люди.

И они всей толпой пошли в храм, надеясь умилостивить богиню влаги обильными дарами и песнопениями.

Между тем Ра пришел в Золотой Чертог — земной дворец богов.

Золотой Чертог был так великолепен, что с ним не могло сравниться ни одно здание, построенное людьми. Даже храм Мемфиса с громадными статуями богов и жертвенниками показался бы рядом с Чертогом ветхой лачугой пахаря. Чертог воздвиг сам бог Птах, покровитель ремесел, зодчества и живописи. И это поистине было творение, достойное великого бога! Все здание окружали исполинские колонны в виде связок папируса, снизу доверху изукрашенные резными надписями, прославляющими могущество Ра. У входа высились два обелиска, врезавшиеся в самое небо позолоченными верхушками. Полированное золото отражало солнечные лучи, рассыпая вокруг Чертога сияющие искры зайчиков. Тут же стояли сфинксы, увенчанные красно-белыми коронами. Их постаменты обвивали гирлянды живых цветов.

Главной и самой большой комнатой в Чертоге был тронный зал. Туда и прошел Ра. Он сел на свой золотой трон, взял в руки жезл и бич о трех плетях — символы власти, принял царственную позу и стукнул жезлом о пол, призывая слуг.

Еще не замерло эхо под потолком Чертога, а слуги уже пали к ногам божества.

— Что тебе угодно, владыка? — с молитвенно воздетыми руками вопрошали они.

— Приведите ко мне лунного бога Тота! — сказал Ра. — У него воистину мудрое сердце!^{[11]По древнеегипетскому поверью, ум находился в сердце. Однако египтяне знали о назначении мозга, поэтому слова вроде «у него сердце мудрое, как у Тота» они, скорее всего, понимали в том же смысле, в каком мы понимаем выражения «доброе сердце», «любить всем сердцем» и т. п.}

Слуги исчезли. Спустя несколько минут перед троном солнечного бога предстал Тот. Это был высокий, хоть и немного сутулый, мужчина с бронзово-смуглым телом; только голова у него была не человеческая, а птичья — голова ибиса: изогнутый длинный клюв и блестящие глаза, похожие на мокрые виноградины.

Он был в одной набедренной повязке, да голые плечи прикрывал полосатый праздничный платок.

— Здравствуй, Тот, — промолвил Ра. — Надо ли рассказывать тебе, что произошло?

— Мне уже все известно, — ответил Тот с почтительным поклоном.

Ра кивнул. Он знал, что от мудрого сердца Тота ничто не укроется, даже тайные помыслы богов известны ему. Недаром Тот считается покровителем знаний, мудрости, медицины и колдовства. Все волшебные слова и чудодейственные заклинания знает этот бог. Ни один египетский писец, ни один школьник не приступит к работе, не помолившись Тоту.

— Ты хочешь, чтобы Я привел Тефнут из Нубии? Ибо она убежала в Нубийскую пустыню, — произнес Тот, задумчиво вертя в руках пальмовую ветку — символ владычества над временем.

— Да, — сказал Ра. — Но учти: эта богиня очень могущественна и очень своенравна. Она приняла облик львицы. Силой ее назад не привести. Одолеть ее гнев можно только умом и хитростью. Поэтому я и обратился за помощью к тебе.

— Хорошо, — поклонился Тот. — Я исполню твой приказ. Я верну беглянку.

Сказав это, он превратился в маленького павиана и вышел из Чертога.

Долго бродил по Нубийской пустыне Тот, очень долго, но наконец ему удалось найти Тефнут. В облике львицы богиня дождя охотилась на антилоп. Приблизившись к ней, Тот поклонился и сказал:

— Здравствуй, могучая львица! Ра и все боги пребывают в великой печали, ибо ты покинула Та-Кемет.

Внемли же моему совету: не держи в сердце гнев, забудь свою обиду и вернись на родину.

— Убирайся прочь, маленький ничтожный павиан! — зарычала свирепая Тефнут. — Я не желаю тебя слушать. Уходи, или я растерзаю тебя в кровавые клочья!

Тот понял, что разумных доводов Тефнут слушать не будет. Поэтому он решил прибегнуть к лести. «Кто очень силен, обычно бывает и очень глуп, — подумал он, усмехаясь про себя. — А глупый охотно верит в любую льстивую ложь!.. Однако надо быть осторожным. Нельзя докучать ей настойчивыми уговорами. Вон какие у нее острые клыки!»

— Не трогай меня, львица, — промолвил он вкрадчиво и как бы виновато. — Я знаю, что ты — самая прекрасная и самая могущественная богиня!.. Но объясни мне: почему ты, такая сильная, боишься меня — маленькую слабую обезьянку? Почему ты испугалась? Я этого не могу понять.

— Я-a?! Тебя?! Боюсь?! — опешила львица и села с вытаращенными глазами и широко открытым ртом.

— А разве не так?! — Тот, в свою очередь, изобразил недоумение. — Но, богиня, рассуди сама! Если в дом человека заползет скорпион, человек сразу его убьет: прихлопнет сандалией, как только заметит. А почему? А потому, что человек, хоть он и сильней скорпиона, все-таки боится его: боится, что скорпион его ужалит… Или змея: она боится, что ей причинят зло, и из страха нападает на всех, кто подойдет близко, даже на безобидных коров. А большая корова боится маленького слепня и убивает слепня хвостом, едва он сядет ей на спину… И только владыка зверей лев — вот кто действительно могуч! Если к его логову приблизится шакал или обезьяна, он даже не взглянет на них; а если он дремлет, то даже и не подумает проснуться, услышав шум. Потому что он не знает страха. Ему не нужно убивать, чтобы доказать свое могущество. Убивает лишь тот, кто не уверен в своей силе и потому боится.

Тефнут стало очень стыдно.

— Так знай же: я не боюсь тебя, слабая тщедушная обезьяна! — взревела она свирепо, под этой свирепостью скрывая свое смущение. — Клянусь, я не трону тебя, потому что я — самая могущественная из богинь, и ты мне нисколько не страшен!

Довольный первым успехом, Тот подавил хитрую улыбку и, придав своему лицу выражение безысходной грусти, сказал со вздохом:

— Великая и прекрасная богиня! Твой супруг Шу очень тоскует по тебе. А земля Та-Кемет погрузилась в безмолвие, какого еще не было со времен сотворения мира! — Опустив глаза, Тот многозначительно помолчал. — В твоих храмах больше не устраивают торжества, богиня. Твои жрецы облачились в траурные одежды, твои алтари пусты, твои музыканты касаются струн, но струны не поют под их пальцами…

Тот по праву считался великим искусником красноречия: свирепая богиня мало-помалу разжалобилась. Чем вдохновенней Тот описывал ей бедствия, терзающие Та-Кемет, тем печальней становилось ее лицо и болезненней сжималось сердце от сострадания к людям, с которыми она, ослепленная беспричинным гневом, так несправедливо поступила. На глаза ее навернулись слезы. Богиня этого не заметила, зато проницательный Тот заметил сразу. Но бог ничем не выдал своего торжества и, придав лицу еще более скорбное выражение, воскликнул:

— Если ты забудешь свою обиду и вернешься в Та-Кемет, то снова станет полноводным Нил^{[12]С возвращением Тефнут из пустыни на родину египтяне связывали разливы Нила. Мистерии ухода и возвращения богини разыгрывались каждый год перед половодьем.}, зазеленеют поля, заколосятся ячмень и рожь! Ты — самая прекрасная богиня. Отныне никто не посмеет оспаривать у тебя право называться так. Люди и боги вовеки не забудут, как ужасен твой гнев. Вернись в Та-Кемет. Люди уже достаточно наказаны. Ведь если ты не вернешься, они все умрут, — продолжал павиан Тот, видя, с каким нескрываемым удовольствием Тефнут слушает его льстивые речи. — А если не останется людей, кто же будет тебя хвалить, услаждать твой слух музыкой и пением, украшать цветами твои статуи в храмах? Кто будет славить тебя, называя самой великой, самой прекрасной, самой могущественной? Кто превознесет твою несравненную мудрость?.. Между прочим, о восхитительная владычица воды, ты явила людям свое могущество, но ты пока ничем не доказала свою мудрость. Так докажи ее, и тебя будут славить еще больше!

— Как же мне это сделать? — озабоченно спросила львица Тефнут.

— Нет ничего проще, — ответил павиан, — самым мудрым считается тот, кто умеет подчинять свои чувства велению рассудка. Разгневаться может и глупец и мудрец, но глупец, ослепленный гневом, становится рабом своего гнева. В пылу бешенства он сам не ведает, что творит, и все его поступки ему же оборачиваются во зло. Так глупый путник, когда заупрямится его осел, в ярости осыпает животное бранью, потом принимается нещадно хлестать его сыромятной плеткой и забивает до смерти, после чего ему приходится плестись пешком и вдобавок нести на себе поклажу, взвалив ее на плечи. Как видишь, богиня, гнев его самого превратил в осла. Можно также сказать, что гнев превратил его в раба, ибо переноска тяжестей — это удел рабов. Изнемогая от жары, изрыгая брань и проклятия, глупец тащит тяжесть подобно длинноухому вьючному животному. В конце концов, когда идти с грузом становится невмоготу, он бросает свое добро под куст и из последних сил добирается до города. Наутро он нанимает погонщика и приводит его в то место, где был спрятан груз, но все уже растащили воры. Глупец лишился своего осла, своих вещей, за которыми он ездил в другое селение, и надо еще платить погонщику за напрасное беспокойство… Мудрый же, в отличие от глупца, не раб своих чувств, но их господин. Когда его осел заупрямится, мудрый хоть и почувствует, что в его сердце закипает гнев, однако он не станет давать воли гневу. Даже если он очень торопится, он не будет бить осла, а даст ему отдых и, хоть потеряет на этом час времени, все равно доберется до города раньше, чем глупец. К тому же он сохранит и свое добро, и своего осла, и не должен он будет платить погонщику, и не придется ему тащить на плечах груз, изнемогая от жажды и жары… Великая Тефнут! — закончил павиан свою речь. — Ослепленная праведным гневом, ты ушла из Та-Кемет, и люди увидели твое могущество. Но если теперь ты сумеешь победить свой гнев, люди поймут, насколько ты мудра. Вернись же на родину, львица. Помни: нет ничего дороже родины. Даже крокодил, когда он стареет, покидает чужбину и приплывает умирать в свой родной водоем. А люди говорят: лучше быть бедняком у себя на родине, чем богачом на чужой стороне.

Лесть маленького павиана и его разумные речи оказали действие на капризную Тефнут. Богиня дождя решила вернуться в Та-Кемет.

Она уже собралась торжественно объявить свое решение Тоту, уже открыла было рот, как вдруг замерла, пронзенная внезапной мыслью.

— Как! — едва не закричала она, сверкнув глазами, налитыми кровью от гнева. — Ведь я поклялась никогда не возвращаться! Я считала, что нет такой силы, которая заставила бы меня изменить мое решение. Я не послушалась бы и самого Ра, если б он пришел зазывать меня обратно в Та-Кемет, — и вдруг какой-то маленький ничтожный павиан мало того, что чуть не сломил мою непреклонную волю, но еще разжалобил меня и едва не заставил расплакаться!.. Меня, могучую, непобедимую львицу!.. Да я сейчас растерзаю эту наглую обезьяну!

Вздыбив шерсть, издав рычание, от которого содрогнулась пустыня, она выпустила острые, как кинжалы, когти и изготовилась к прыжку.

Маленький павиан задрожал от страха.

— Богиня! — закричал он. — Вспомни о своей клятве! Ведь ты именем Ра поклялась не причинять мне зла!

Тефнут в нерешительности застыла.

— Хорошо, павиан, — прорычала она после некоторого раздумья. — Очень жаль, но ничего не поделаешь. Придется мне сдержать свое обещание. Однако не смей воображать, что ты взял надо мною верх! Не ты заставил меня вернуться в долину Нила. Я сама решила так!

— Конечно! — горячо подтвердил Тот. — Разве может быть иначе? Разве кто-нибудь имеет власть над таким могущественным божеством, как ты? Ты решила вернуться на родину, и я восхищаюсь твоей мудростью! Я буду идти впереди твоего величества и буду развлекать твое величество песнями и плясками.

И они отправились в Та-Кемет.

Вернувшись на родину, Тефнут совершила торжественное шествие по городам. Жители Та-Кемет ликовали:

Наконец Тефнут встретилась с Ра. Увидев Тефнут, солнечный бог пустился в пляс от радости. В честь богини дождя был устроен пир, который продолжался много дней подряд. В благодарность за услугу, которую Тот оказал солнечному богу, он тоже был приглашен на пир.

Сказание об истреблении людей

Много веков солнцеликий Ра царствовал на земле. Ночной его обителью был белый лотос. Когда-то в стародавние времена этот цветок вырос в океане Нуне: он появился из солнечного луча, пронзившего первозданные холодные воды. Ра спал в благоухающем бутоне, а утром, когда распускались лепестки, бог пробуждался и торжественно взмывал в небеса, озаряя Та-Кемет золотым сиянием пламенного диска.

И весь день до самого заката бог солнца в облике сокола парил над своими владениями и зорко следил с поднебесья, все ли благополучно на земле. Иногда он опускался слишком низко. Тогда наступала засуха.

Править царством Ра помогали две богини, его дочери.

Южная часть Та-Кемет — от Дельты до первых порогов Нила у Слонового^{[15]Название, по-видимому, объясняется тем, что через этот остров в Египет с юга поступала слоновая кость. Греческое название острова — Элефанти́на — является буквальным переводом с древнеегипетского.} острова — пребывала под покровительством богини-коршуна Нехбет. Когда египтяне молились этой богине, им вспоминался прекрасный цветок — розовый лотос, поскольку имя «Нехбет» и слова «розовый лотос» вслух звучали очень похоже, почти одинаково. И священными эмблемами Юга стали лотос и водяная лилия.

А эмблемой Дельты стал папирус, и покровительница Севера, богиня-кобра, получила имя по цвету папируса — Уаджет, что означает «Зеленая».

Много-много столетий жизнь текла своим чередом, в согласии с законами, установленными всемогущими богами.

Лишь однажды, на триста шестьдесят третьем году правления Ра, против него подняли мятеж заговорщики — злые демоны, недруги солнца, покровители мрака и темноты. Превратившись в крокодилов, гиппопотамов и змей, они пошли на солнечного бога войной — целая армия крокодилов, гиппопотамов и гадов. Ведь врагов Ра египтяне всегда изображали в обликах этих животных.

Но владыка Вселенной быстро навел порядок. Узнав о мятеже, он велел своему сыну Гору вступить в битву с заговорщиками. Гор принял облик крылатого солнечного диска, взлетел ввысь и с небес обрушился на стан врагов так стремительно, что те немногие демоны, которых он не успел пронзить своим не знающим промаха копьем, без оглядки бежали. В память о блестящей победе сына Ра нарек его именем Гор Бехде́тский — поскольку битва с демонами была у города Бе́хдет — и велел Тоту поместить изображение крылатого солнечного диска на всех храмах Та-Кемет.

И жизнь опять вошла в привычное русло. Столетие за столетием в Та-Кемет царил покой.

Но время шло, и великий Ра состарился. В крыльях его уже не было прежней силы, острые соколиные глаза перестали различать мелкие предметы, когда бог солнца взирал с поднебесной высоты на долину Нила, притупился слух, покрылись хлопьями седины голубые волосы.

Однажды владыка мира, сидя в Золотом Чертоге на троне, обложенном пуховыми подушками, предавался горьким размышлениям о том, что могущество его иссякает.

— Как знать, одолел бы я теперь армаду вооруженных демонов, или мне такое уже не по силам? — в задумчивости проговорил он, разглядывая расписной потолок Чертога.

И случилось, на беду, что как раз в этот момент мимо дворца гнал упряжку быков один человек из близлежащего города. Услыхав, что сказал солнечный бог, этот человек вздрогнул, словно его хлестнули бичом по спине, боязливо втянул голову в плечи и ускорил шаг. Отойдя подальше от Чертога, он огляделся. Вокруг не было никого. Он сел на землю и, подперев голову рукой, глубоко задумался. Вдруг глаза его прищурились, и торжествующая улыбка расплылась по лицу. Он вскочил на ноги и побежал в город.

А Ра и не подозревал, что самые его сокровенные мысли, которые он не решился бы открыть даже богам из свиты, стали, по собственной его неосторожности, известны людям. Как обычно, он позавтракал, с наслаждением съев изысканные яства, что принесла ему на серебряном блюде Утренняя Звезда^{[16] Утренняя Звезда — Венера.}, — сочные плоды, финики, мед, орехи; умылся водой из священного озера и взлетел на небосвод. Снова ослепительные лучи затопили Та-Кемет, снова защебетали птицы, распустились цветочные бутоны, потянулись навстречу теплу колосья и луговая трава.

Вдруг Ра заметил, что в городе царит какое-то непонятное оживление. Люди толпились на главной площади и что-то горячо обсуждали.

— Что происходит там? — удивился бог. — О чем эти люди так неистово спорят?

Он вернулся в Чертог и приказал слугам немедленно привести к нему Тота.

— Ступай в город, узнай, что там случилось, а потом вернись и все мне расскажи, — велел он Тоту, когда бог мудрости и луны явился на зов.

— Мне незачем туда ходить, я уже все знаю, — ответил Тот.

— Тогда рассказывай! — воскликнул Ра, в нетерпении взмахивая жезлом.

— Мне незачем и рассказывать, — так же спокойно ответил Тот. — Посмотри в окно.

Бог солнца повернулся к окошку и обомлел. Чего угодно он ждал, но только не того, что открылось его взору. По речной долине маршировали полчища воинов. Ярко блестели на солнце мечи, развевались флаги, остро заточенные наконечники копий щетинились, как иголки у ежа. Армия приближалась. Многие воины уже вскинули на изготовку луки и целились.

— Что это значит, Тот?! — едва смог выговорить бог солнца.

— Это значит, что они хотят тебя убить и захватить власть, — ответил бог мудрости. — Кто-то им сказал, что ты уже одряхлел и не сможешь дать им отпор. Вот они и решили, что им легко удастся тебя свергнуть.

— Ах, вот как! — Ра стукнул жезлом. — Ну нет! Я еще силен!.. Послушай, Тот. Отправляйся и приведи сюда немедленно всех богов. Я хочу знать, что они думают об этом. Пусть они скажут, как нам бороться с мятежниками.

Вскоре в Золотой Чертог явились Шу, Тефнут, Геб и Нут. Последней пришла любимая дочь Ра — богиня веселья, любви, пляски и музыки Хатхор. Это была совсем юная и очень красивая девушка, облаченная в голубые одежды, ниспадающие до земли. Голову ее украшала корона — золотой диск и коровьи рога. Эти коровьи рога символизировали небо: ведь египтяне часто изображали небеса в виде коровы. Вокруг диска обвилась кобра-урей. Подняв голову, раздув шею и обнажив напитанные ядом зубы, змея грозно шипела. В руке у Хатхор был систр — музыкальный инструмент, состоящий из гирлянд металлических кружочков. Когда богиня встряхивала систром, гирлянды издавали мелодичный звон.

Войдя в тронный зал, все боги пали перед владыкой на колени.

— Что произошло? Зачем ты нас позвал? — спросили они.

— Произошло неслыханное! — воскликнул Ра. — Люди, которые родились из моих слез, платят мне теперь черной неблагодарностью. Я заботился о них, щедро дарил тепло их садам и полям, а они нацелили в меня свое оружие и хотят меня убить. Посмотрите в окно! Вон они идут. Коварные предатели!.. Ответьте же мне: что нам делать? Я бы, конечно, мог сжечь их всех своими лучами, но я решил сперва дождаться вас и выслушать ваши советы.

— Нет у тебя времени выслушивать наши советы! — закричал Геб. — Армия уже окружила Чертог. Злодеи вот-вот ворвутся сюда. Убей же их скорее, иначе будет поздно.

— Да, их надо проучить, — поддержал Геба бог воздуха Шу. — О владыка наш, великий Ра, зачем тебе нужны наши советы? Беспощадная расправа — вот наказание, которого они заслуживают. Если бы ты даже собрал всех мудрейших богов во главе с Тотом и они бы три года думали, как усмирить мятежников, все равно они не придумали бы ничего другого. Убей людей!

— Что ж, — сказал Ра, — если нет другого выхода…

Он подошел к окну и распахнул его. В тот же миг толпа воинов с громкими криками бросилась на приступ. Забряцало оружие, тонко зазвенела тетива на луках, в воздух взвилась туча стрел.

Ра произнес заклинание. Кобра-урей, дремавшая на его короне, зашипела, раздула шею, сверкнула глазами — и из змеиных глаз, подобно молниям, вылетели сотни раскаленных лучей. Стрелы мятежников вспыхнули и сгорели в воздухе, не долетев до окна. Потом загорелась трава. В одно мгновение вся земля перед Чертогом была охвачена пламенем.

Толпа смешалась. Но люди не кинулись врассыпную. Они отступили, укрылись в горной расселине, и лучники стали обстреливать дворец из укрытия.

— Смотрите! — воскликнул Ра. — Они все еще не образумились. Горы защищают их от лучей урея. — Он помолчал, испытующе глядя на богов. — Ну? Кто из вас может сказать, что нам делать теперь?

— Пусть кто-нибудь из нас пойдет в горы и сразится с ними, — неуверенно предложил Шу.

— Кто?

Боги не ответили. Ра поочередно оглядел их, и каждый, встречаясь взглядом с владыкой, опускал глаза. Каждый понимал, что, если сейчас сразиться с людьми, можно этим очень угодить Ра и снискать его особую милость. Но страшно было идти в бой в одиночку против такого огромного войска.

Ра нахмурился.

— Так кто же?

Он еще немного помолчал и в упор посмотрел на Геба. Геб под взглядом властелина весь сжался. Он понял, что Ра выбрал его. И бог земли проговорил тихо, но твердо:

— Пусть это будет… твоя дочь, богиня Хатхор.

Ра вздрогнул. В его очах сверкнули ненависть и досада, лицо помрачнело. Он не хотел подвергать свою дочь опасности. Но коварный Геб поставил его в безвыходное положение. Ра не мог отвергнуть предложение Геба, потому что этим он слишком явно бы показал свите, что готов пожертвовать кем угодно, лишь бы сохранить дочь. Властелину Вселенной это не к лицу: властелин должен быть суров и тверд, как гранитная скала. Бог солнца посмотрел на Хатхор и, подавив вздох, сказал:

— Иди же и убей их, дочь моя!

— Ты приказываешь это… мне? — переспросила Хатхор.

Можно было понять ее растерянность! Ведь она была богиней любви и добра, она привыкла веселить и ублажать людей. Она всегда помогала девушкам-невестам шить наряды к свадьбе, а женщинам — заботиться о семье и растить детей. Ее музыкой наслаждались от мала до велика все египтяне. И после этого она должна заняться убийствами, как свирепая жена бога Птаха — богиня войны Сохмет!..

Сохмет?.. Хатхор вспомнила про Сохмет, и сразу ей увиделся простой выход из безвыходного положения. Она, конечно, не могла ослушаться приказа владыки, несмотря даже на то, что он был ее родным отцом. Но она не могла и выполнить этот приказ — во всяком случае, до тех пор, пока она была доброй богиней Хатхор. Оставалось одно: перестать быть такой богиней.

Хатхор произнесла волшебное заклинание и превратилась в Сохмет.

А Сохмет, жена великого Птаха, покровителя искусств и ремесел, была богиней грозной, не знающей жалости. Гнев ее был страшен: он приносил засухи, эпидемии и мор. Египтяне боялись эту богиню до ужаса и потому изображали ее в виде лютой львицы или женщины с львиной головой. Нельзя было без содрогания смотреть даже на статуи Сохмет.

Вот в какое чудовище превратилась добрая богиня Хатхор! В свирепую львицу.

С кровожадным рыком львица выпрыгнула в окно и помчалась в горы. Вопль ужаса раздался в ущелье, когда египтяне увидели богиню, приближающуюся стремительными прыжками. Никто даже не выпустил стрелы в Сохмет, никто не метнул в нее копья — все побросали оружие и кинулись наутек, кто куда.

Но разве можно спастись от разлютовавшейся львицы? Сохмет в два прыжка настигла людей и стала безжалостно их убивать, орошая поля и горные склоны кровью и разбрасывая вокруг себя куски окровавленного мяса.

Ра молча наблюдал это побоище из окна. Боги столпились у него за спиной и тоже смотрели.

— Они уже достаточно наказаны, эти бунтари! Они больше никогда не причинят тебе зла. Пощади людей! — взмолилась наконец небесная богиня Нут, не в силах больше выносить страшное зрелище.

— Ты права, — согласился Ра. — Сохмет, богиня! — окликнул он львицу. — Оставь их и уходи. Ты уже выполнила то, что я тебе велел.

Львица обернулась.

— Ну уж нет! — прорычала она, оскалив окровавленные клыки. — Я уничтожу их всех до единого! Хочу досыта напиться кровью этих злодеев.

— Уходи! Я — владыка мира, я создал людей, и только я один имею право решать, жить им или нет. Повелеваю: уходи.

Но упрямая Хатхор-Сохмет не желала слушать отца. Ей очень понравилось пить человеческую кровь. Жажда мести заглушила в ней голос разума. Она снова набросилась на людей. Египтяне убегали, а львица их неотступно преследовала и не давала пощады никому.

Видя, какую безжалостную бойню устроила его любимая дочь, Ра понял, что уговаривать Сохмет бесполезно. И бог солнца не на шутку встревожился.

— Что нам делать? — воскликнул он, обращаясь к богам.

Ответом ему было растерянное молчание.

— Ведь она убьет всех людей! Не останется ни одного! — в отчаянии крикнул Ра.

Вдруг в окно впорхнула черная белогрудая птица с длинным клювом. Это был ибис, священная птица бога Тота. Ибис встряхнул перьями — и перед троном Ра предстал сам бог мудрости, луны и письменности Тот.

— Я научу вас, что делать, — сказал он своим спокойным уверенным голосом. — Прежде всего, владыка, погаси свои лучи. Пусть наступит ночь.

Ра погасил лучи. Смолкло пение птиц; ночной мрак окутал долину Нила.

— Теперь, — продолжал Тот с тем же каменным спокойствием, — теперь пошли своих рабов-скороходов к верховью Нила, на Слоновый остров. Там в горах есть каменоломни, а в тех каменоломнях есть один рудник, где очень много красного минерала «диди». Пусть твои гонцы наберут полные мешки этого «диди» и принесут сюда…

Договорить ему Ра не дал — перебил взволнованно:

— Я все понял! Воистину, Тот, ты — мудрейший из богов!.. Зовите же, зовите поскорее скороходов!

Гонцы помчались на Слоновый остров. Боги глядели им вслед до тех пор, покуда они не скрылись за горизонтом. Помочь скороходам они не могли, и оставалось одно — набраться терпения и ждать.

Гонцы вернулись через несколько часов с полными мешками «диди».

— Теперь, — приказал Ра, — отнесите это все на мельницу! Пусть мельники истолкут красный камень в порошок, а их рабыни пусть сварят как можно больше ячменного пива.

И опять потянулось томительное ожидание. Боги взволнованно ходили по залу. Один лишь Тот, как всегда, оставался невозмутим.

К утру владыке Вселенной наконец доложили, что пиво сварено. Целых семь тысяч сосудов. Ра вскочил с трона.

— Скорее же, не медлите! Насыпьте в пиво толченого красного порошка «диди» и вылейте сосуды на поля!.. Теперь люди будут спасены, — добавил бог, облегченно вздыхая.

Приказ Ра был незамедлительно исполнен: пиво, смешанное с порошком, вылили на поля. Долина Нила покрылась лужами кроваво-красного цвета.

Ра взмахнул крыльями и взмыл в небеса. Наступило утро.

Солнце и птичье щебетание разбудили львицу Сохмет, дремавшую в ущелье. Богиня зевнула во всю ширь своей клыкастой пасти, продрала заспанные глаза и увидела алые лужи. Взгляд ее хищно засверкал. Приняв окрашенное пиво за кровь, она тут же бросилась пить его.

На славу потрудились ночью мельники и пивовары! Пиво получилось очень вкусное. Сохмет лакала его, лакала, выпивала лужу за лужей — и не могла насытиться. Вскоре голова у нее закружилась, взгляд сделался мутным, ноги перестали слушаться. Она так опьянела, что уже не только забыла про людей, но и не видела ничего вокруг. Тут к ней подошел бог солнца и сказал:

— Успокойся, любимая моя дочь. Прими свой прежний облик — облик доброй богини Хатхор — и ступай отдыхать в Чертог богов. Люди никогда не забудут, как жестоко они поплатились за свою дерзость. Отныне все жители Та-Кемет будут чтить тебя еще больше и каждый год будут устраивать праздник в твою честь.

С тех пор египтяне каждый год в день праздника Хатхор приносят в храмы кувшины с пивом и пальмовым вином и ставят их к изваяниям любимой дочери солнечного бога.

Как Ра покинул землю

Вскоре после того, как бог солнца спас египтян от расправы, которую учинила над ними безжалостная львица Сохмет, он снова созвал богов и признался им:

— Устал я царствовать. Силы мои с каждым днем иссякают. Я решил покинуть землю навсегда.

— Что такое ты говоришь?! — запротестовали боги. — Нет равных тебе в могуществе! Кто дерзнет посягать на твой трон после того, как ты разгромил целую армаду бунтовщиков?

— Мне лучше знать! — пресек все возражения владыка Вселенной. — Если я останусь на земле, то рано или поздно придет время, когда мне уже будет не под силу сражаться, и какой-нибудь бог или демон свергнет меня с престола. Поэтому я улечу на небеса.

— Что ж, будь по-твоему, владыка, — печально согласились боги.

Небесная богиня Нут превратилась в корову. Ра сел на ее спину и торжественно сказал:

— Вознеси меня на небо! Там я буду царствовать над миром. Но пусть мои враги — крокодилы, змеи и гиппопотамы — знают: хоть я и удаляюсь с земли, я все равно остаюсь властелином Вселенной. Я буду безжалостно пресекать все зло, которое они замыслят. Земной же престол я передаю Гебу. Поклонитесь ему, боги: отныне он ваш повелитель и царь.

Сказав это, Ра вручил Гебу царский жезл. Корова-Нут стремительно взмыла ввысь, унося великого солнечного бога.

Так закончилось земное царствование Ра. Наступила новая эпоха Золотого века — эпоха царствования Геба.

Путешествие солнечной Ладьи

С тех пор как могущественный властелин богов вознесся на небо, в мире все изменилось.

Ра уже не летал, как прежде, над землей и не ночевал в священном лотосе. Но солнце все так же сияло днем, гасло вечером и вновь вспыхивало утром. Боги — Ра и его свита — теперь перевозили солнечный диск в Ладье. Эта Ладья называлась «Ладьей Вечности»^{[17]Буквальный перевод названия Ладьи бога солнца — «Ладья Миллионов Лет».}.

Днем она плыла по небесной реке с востока на запад, и солнце освещало землю. Обратный путь — с запада на восток — Ладья проделывала ночью: она плыла под землей через Загробный Мир, и солнце дарило тепло своих лучей мумиям, лежащим в саркофагах. На рассвете Ладья через пещеру в восточных скалах вновь выплывала на небосвод, и все повторялось сызнова — изо дня в день, из года в год, столетие за столетием.

Много опасностей подстерегало богов, плывущих в Ладье Вечности, много удивительных приключений переживали они во время путешествия. Вот как проходило это путешествие.

Гребцы взмахнули веслами. Ладья Вечности выплыла из пещеры на небо и легко заскользила ввысь, вспенивая воду небесного Нила.

Ра, как и надлежало этому великому богу, восседал в шатре, на золоченом троне, украшенном искусной резьбой. У трона на камышовой циновке, скрестив ноги, сидел бог-писец Тот. Он держал развернутый папирусный свиток, а по правую руку бога были разложены приспособления для письма — дощечка с красками и несколько тростинок.

Посреди Ладьи, разливая вокруг сияние, покоилось солнце.

Вся свита владыки была здесь. На носу Ладьи, гордо вскинув головы, стояли Маат и Хатхор. Головной убор Маат украшало пушистое перо — символ справедливости: Маат была богиней справедливых законов и мудрого миропорядка, которому подчинялись все явления природы — и разливы Нила, и смена времен года, и движение созвездий на небесах.

Зорко глядя вперед, Маат следила за соблюдением законов. Ей помогала Хатхор. Завидев на пути Ладьи врагов, она тут же превращала их в пепел лучами своего урея.

Возле трона с копьем в руке стоял сын Ра, бесстрашный Гор Бехдетский, готовый в любой момент по приказу отца ринуться в бой и сокрушить злых демонов.

Но небо было чистым. Не хмурились у горизонта тучи, нигде даже не было видно ни единого облачка. «Сегодня плавание будет спокойным, — подумал Ра. — Все исчадия зла — крокодилы, змеи и гиппопотамы — попрятались в пучину Нила и залечивают раны после вчерашней битвы».

Вчера богам пришлось выдержать кровопролитный бой. Крокодилы, гиппопотамы и ползучие ядовитые гады застали врасплох дружину небесных корабельщиков. Они подкараулили Ладью у самой пещеры, и, как только она выплыла на небо, злодеи накинулись на нее со всех сторон и вцепились в борта, стремясь перевернуть. Один из крокодилов разинул пасть и хотел уже было проглотить солнце. Если бы ему это удалось, наступило бы солнечное затмение. Но Гор Бехдетский пронзил зубастое чудище копьем, убив наповал.

И все-таки войско злодеев было слишком многочисленно, поэтому сражение затянулось, и на земле разгулялось ненастье: выл-бушевал ураган, кудлатые тучи закрыли небо над всей Дельтой и метали раскаленные молнии.

Исход битвы решился только под вечер. Демоны раскачали Ладью, прогрызли зубами днище, так что в пробоину стала затекать вода. Но боги, собравшись с силами, пошли в атаку — и вражьи ряды дрогнули. Истекая кровью, ползучие твари отступили и спрятались на дне Нила. Только это их и спасло от поголовного истребления. В Та-Кемет снова установилась ясная погода.

…Задумавшись, Ра не заметил, как Ладья поднялась на вершину неба и повернула вниз, к западным горам. Гребцы перевели дыхание. Кормчий пошевелил веслом и немного развернул Ладью.

Впереди, в предзакатном мареве, чернел силуэт западного горного хребта. За кормой остались города, селения, храмы, луга с пасущимися стадами и полноводный Нил. Внизу была мертвая раскаленная пустыня.

Увидев приближающуюся Ладью, священные горные павианы запели приветственный гимн:

Ладья подплыла к каменным вратам и остановилась.

Из пещеры, сверкая глазами, выполз огнедышащий змей по имени Страж Пустыни. Вслед за ним вышли бог Нехебкау с человеческим туловищем и змеиной головой и бог-волк Упуаут — привратники Загробного

Мира, охраняющие вход в подземелье. Они поднялись на Ладью и присоединились к свите Ра, чтобы сопровождать солнечного бога в ночном плавании.

Та часть Нила, что протекает под землей, разделена двенадцатью вратами на двенадцать участков, и каждый участок Ладья Вечности должна проплыть за один ночной час^{[18]Египетские «ночные часы» отсчитывались по восходам определенных звезд, раз в сорок минут. Таким образом, египетские двенадцать «ночных часов» соответствуют нашим восьми.}. Все врата охраняются чудовищами. Чтобы неумолимые стражи пропустили Ладью, надо знать магические заклинания. Эти заклинания известны только Упуауту. Поэтому бог-волк и носит имя «Упуаут» — «Открывающий дороги».

— Отверзни свой Загробный Мир для Ра! Открой врата Обитающему на небосклоне! — произнес Упуаут, обращаясь к Стражу Пустыни.

Раздался оглушительный грохот. Исполинские каменные громады, преграждавшие путь в пещеру, медленно разошлись в стороны.

Ладья миновала вход в Преисподнюю, и каменные врата закрылись опять.

Гребцы налегли на весла. Ставить парус не имело смысла: в Загробном Мире нет воздуха, потому что бог Шу не может проникнуть туда. Но мертвые в гробницах не задыхаются: у каждого в саркофаге среди других амулетов обязательно есть маленькая деревянная фигурка Шу.

Ровно час спустя, ни мгновением раньше и ни мгновением позже, Ладья миновала вторые врата Преисподней. Навстречу солнечному богу, приветствуя его, вышел бог урожая Непри. Его тело с ног до головы было обвито пшеничными колосьями: в Загробном Царстве Непри кормит умерших, а на земле вместе с другими богами плодородия помогает выращивать зерновые злаки. Жители Та-Кемет очень любят доброго Непри и в знак благодарности справляют в его честь праздники урожая.

…Вот и третьи врата Преисподней остались позади. Ладья Вечности проплывала теперь мимо гробниц и захоронений. Солнце осветило богато украшенные погребальные залы вельмож с расписными стенами, гранитные саркофаги и статуэтки богов — хранителей сна запеленутых мумий; и бедные погребения с истлевшими пеленами на телах мертвецов. Оживленные сиянием солнца, покойники встали, с воздетыми руками вышли навстречу Ладье и запели хором:

По знаку Ра гребцы остановили Ладью. Бог солнца обратился к покойникам с проповедью:

— Знайте и помните! Вы после смерти не превратились в прах, а воскресли для вечной жизни в Дуате потому, что о вас заботятся люди, живущие на земле. Они чтут умерших, молят богов быть к вам милостивыми, носят жертвенные дары в ваши гробницы. Делая это, они спасают не только вас, но и себя. Ведь им тоже предстоит вскоре сюда переселиться, и если они сейчас не научат своих детей заботиться об умерших предках, то и сами будут после смерти забыты, заброшены и не смогут воскреснуть для вечной жизни.

Люди — это божий скот, — продолжал Ра свою торжественную проповедь. — Я создал на земле четыре расы. Высшая раса — это египтяне. Только они настоящие люди, а все остальные народы — варвары. Вторая раса — это белые, то есть ливийцы; третья — желтые — азиаты. Низшая раса — чернокожие нубийцы. Я, великий бог, установил этот закон, по которому египтяне должны быть превыше всех народов^{[21]Здесь приведен упрощенный пересказ проповеди Ра. Подобные поучения встречаются во многих религиозных текстах Древнего Египта. Жрецы и правящая знать старались внушить египтянам мысль об их «избранности»: только египтяне — люди, а все остальные — варвары. В это учение о собственном превосходстве над всеми народами и расами египтяне верили еще и потому, что в то время уровень развития их культуры был несоизмеримо выше, чем у других народов, населявших Африку, Средиземноморье и Ближний Восток.}.

Ра умолк, обвел толпу мертвецов величественным взглядом и дал знак гребцам трогаться в путь. Мумии улеглись в саркофаги, плача, что солнечный бог их покидает. Теперь только следующей ночью они увидят его.

Вскоре на пути Ладьи вырос огромный дворец, окруженный гигантскими колоннами. Это был Великий Чертог Двух Истин — зал, где вершится Загробный Суд. Здесь боги подземного мира в присутствии владыки Преисподней Осириса судили умерших. Шакалоголовый бог Анубис одного за другим вводил покойников в зал. Мудрый Тот записывал приговоры на папирусе. У трона Осириса стояли Исида, Маат и другие боги и богини^{[22]Подробно о Суде Осириса будет рассказано в следующих главах. Не надо удивляться, что Тот и Маат одновременно находятся и в Ладье Вечности, и в Чертоге Двух Истин. Мифы следует понимать не буквально, а как многозначные символы. Маат, например, символизирует справедливость, а справедливость есть и в приговорах Загробного Суда, и в законах, которым подчиняется мир и которые охраняет Ладья. Поэтому Маат должна присутствовать и там и там. Точно так же и там и там царит мудрость, которую символизирует бог Тот.}.

Так, участок за участком, Ладья Вечности плыла по подземному Нилу. Волк Упуаут, знающий магические заклинания, заботился о том, чтобы стражи вовремя открывали врата перед Ладьей.

…Наступил последний час ночного плавания. Свита Ра собралась у трона. Только Маат оставалась на носу Ладьи, да гребцы по-прежнему мерно взмахивали веслами. Солнце плыло на восток. Световой ореол за кормой бледнел и гас. Зато впереди мрак рассеивался. Вскоре лучи высветили круто вздыбленные гранитные скалы, между которыми, уходя за поворот, извивалась подземная река.

— Боги! Я вижу пещеру Апопа. Приготовьтесь к бою! — скомандовал Ра.

Боги похватали оружие. Гор Бехдетский вскинул на изготовку свое не знающее промаха копье. Упуаут и Нехебкау обнажили мечи. Урей на короне Хатхор раздул шею и воинственно зашипел.

Внезапно вода вспенилась, забурлила; река в одно мгновение превратилась в бешеный поток. Казалось, Ладья подплыла к водопаду. С ревом, разбрызгивая пенные хлопья, поток несся вперед, увлекая Ладью. Тут и там из клокочущей воды торчали острые камни, похожие на клыки чудовища. Гребцы вонзили в воду лопасти весел и с неимоверным трудом остановили Ладью.

Потом вода исчезла. Словно ее и не было; только сухое каменистое русло напоминало о том, что еще минуту назад здесь текла полноводная река. Ладья днищем проскребла гальку, ударилась носом в валун и, накренившись набок, остановилась.

За скалой раздалось рычание, от которого по склону загрохотал камнепад.

Это рычал Апоп — повелитель злых сил, враг солнца — пестрый змей, самый огромный из всех змеев — 450 локтей^{[23]1 локоть = 52 см.} в нем от хвоста до оскаленной пасти. Каждую ночь Апоп подстерегает Ладью у подземных скал. Увидев ее, он тут же, в несколько глотков, выпивает всю воду подземного Нила.

И каждую ночь бог Ра и его свита бьются с исполинским змеем, чтобы утром солнце снова взошло на небосвод.

— Дрожи, Апоп! Сгинь, Апоп! Пропади, Апоп! — закричали боги.

Огнеглазый урей Хатхор метнул пучок раскаленных лучей, которые, словно стрелы, вонзились в туловище змея. Гор Бехдетский проткнул его копьем. Упуаут и Нехебкау стали рубить извивающееся страшилище мечами.

Змей взревел от боли. Из разинутой его пасти хлынула вода. Вскоре Ладья спокойно закачалась на волнах. Истекающий кровью Апоп уполз в пещеру и там затаился. Он был уже не страшен никому, но Ра знал, и все боги тоже знали, что за день он успеет залечить раны и следующей ночью снова нападет на Ладью Вечности.

Одержав победу над змеем, боги запели:

Ладья обогнула скалу, миновала последние врата Загробного Царства и причалила к подножию восточных гор. Боги и Ра умылись в священном озере и снова заняли свои места. Неутомимые гребцы взмахнули веслами. Ладья Вечности опять выплыла на небо.