Онлайн чтение книги Моя чокнутая еврейская мама Mother, Can You Not?
Зеленые яйца и сперма

Мама никогда не стеснялась открыто говорить о сексе. Со мной. С моими подругами. С моими парнями. С престарелыми еврейскими родственниками, приехавшими с нашей исторической родины. Конечно, последний пример относился к пику фазы ее волосато-подмышечной сексуальной раскрепощенности. На этой стадии она, возможно, вряд ли сочтет уместным гордо швырнуть резиновый колпачок и противозачаточный гель на стол для пасхального седера или рассказать Бабби Клейн о противозачаточных таблетках для мужчин. Возможно .

В детстве я была известной занудой и синим чулком, поэтому не могла похвастаться сенсационными новостями с сексуального фронта, если, конечно, не считать таковой детально разработанную фантазию о том, как группа «Бэкстрит бойз» в полном составе срывает с меня брюки и нежно занимается со мной любовью на подборке «Легенд затерянного храма на канале „Никелодеон“». Но разве такая мелочь могла остановить маму?! Со времен моего детства у мамы всегда была наготове расхожая фраза: «Запомни, что говорила бабушка: „Все мужчины думают своим членом!“»

Откровения насчет секса начались, когда мне исполнилось девять и мама решила, что пора учить меня жизни. На летних каникулах после второго класса она разрешила мне поехать с друзьями в однодневный лагерь в Малибу. А осенью, когда начались занятия в школе, родители отдыхавших в лагере детей получили письма, подтверждающие слухи о воспитателе, растлившем маленькую девочку. Когда мама открыла это письмо, она пришла в бешенство: НАДО СРОЧНО РАССКАЗАТЬ КЕЙТ О СЕКСЕ, ЧТО МОЖНО И ЧЕГО НЕЛЬЗЯ И КАК ВРЕЗАТЬ МУЖИКУ ПО ЯЙЦАМ! ДАВАЙ! ДАВАЙ! ДАВАЙ!

В третьем классе мои знания о размножении ограничивались представлением о том, что когда два человека влюбляются друг в друга, то у женщины в животе моментально возникает ребеночек. А затем, после нескольких месяцев энергичного пихания будущей мамы под ребра и поглощения ее еды, в плетеной коляске появляется орущий младенец. Мне казалось, что если я дотронусь до мальчика, то у меня в животе тотчас же поселится эмбрион, который съест все мои «Скитлс», и поэтому я старательно избегала общения с противоположным полом. Исключительно из предосторожности. Кевин, ты это серьезно? Ты хочешь взять меня за руку? Ну а я хочу поступить в колледж, чтобы сделать карьеру.

И вот в одно прекрасное воскресное утро мама, крикнув на весь дом, велела мне тащить свою задницу к ней в спальню. Я забралась в родительскую постель, и мама поприветствовала меня ласковым:

– А что это там у тебя на подбородке? Неужели мягкий сыр? Черт бы тебя побрал, Майкл! Кейт, не разрешай отцу кормить тебя этим дерьмом! Он снова купил неорганический сыр, напичканный гормонами и химией! Так недолго и рак заработать. – (Я молча ждала, когда пройдет приступ Ураганного Невроза.) – Итак, мне надо с тобой кое о чем поговорить.

У меня скрутило живот, когда она взяла с прикроватного столика книжку, на обложке которой была изображена счастливая супружеская пара с грудным младенцем на руках. Название книги было довольно прямолинейным, типа: «Откуда берутся дети?» Оглядываясь назад, я понимаю, что авторы явно упустили возможность инновационной игры слов: Засунь в меня свою кочерыжку. Мне надоело верить, что детей находят в капусте! Кто тут ждет аиста? Плодитесь и размножайтесь! И так далее.

– А ты знаешь, откуда берутся дети? – Мама открыла книгу.

– Еще бы! Ты же сама мне говорила, когда мужчина и женщина влюбляются друг в друга, то у женщины в животе начинает расти ребеночек.

– Ну, все происходит несколько сложнее.

И мама принялась методично растолковывать мне двадцать убийственных страниц, посвященных размножению. В книжке было полно иллюстраций в духе доктора Сьюза, а еще сакраментальная фраза: «Это вводится сюда!»

Я еще, помнится, тогда воскликнула: «ЧТО? Это ОТВРАТИТЕЛЬНО!» А затем позвала папу, чтобы он мог повеселиться вместе с нами. Когда он открыл дверь, я сунула ему под нос картинку, на которой жизнерадостный розовый мужчина взгромоздился на женщину цвета фуксии. Кстати, а я упомянула о жемчужно-белых капельках спермы, вылетающих из розового мультяшного члена мужчины? Ну, это там тоже было.

– Папа, а ты знаешь об этом?

– Я… ну… хм…

– Боже мой!!! Я НИКОГДА, НИКОГДА, НИКОГДА В ЖИЗНИ этого не сделаю! – Я швырнула книгу на кровать и снова повернулась к папе: – Фу, неужели тебе пришлось пописать в маму, чтобы у нее родилась я?!

– Ну, хм, не совсем так, – потупился папа.

– А как это вообще работает? А ты меняешь положение?!

Я устроила папе всесторонний допрос в духе Гуантанамо, сверяясь время от времени со схематическими изображениями цветных человечков, занимающихся сексом во всех известных под солнцем положениях. Это была «Камасутра».

Родители терпеливо ответили на все мои вопросы, но затем я решила поинтересоваться:

– Ну а какую позу вы выбрали, чтобы сделать меня?

Так что «разговор» прошел для родителей вполне в плодотворном ключе.

Я как сейчас помню, что мама закончила свою просветительскую беседу твердым предупреждением:

– Кэти, дети в школе, возможно, не знают всей правды жизни, поэтому не стоит рассказывать остальным о нашем разговоре. – Когда я послушно кивнула, она взяла меня за плечи и посмотрела мне прямо в глаза. – Кейт, я не шучу. Это очень важно. Не вздумай никому говорить. Другие родители, возможно, не хотят, чтобы их дети знали, и им решать, говорить или нет. Не тебе.

Естественно, на следующий день, когда я проснулась и пошла в школу, мне хотелось на всех углах кричать о правде жизни! Однако в моих дневных грезах «Кот в шляпе» упорно продолжал дрючить «Гринча, похитителя Рождества». Во время урока физкультуры у меня в голове непрерывно прокручивалась особенно откровенная версия песенки «Зеленые яйца и ветчина», и мне приходилось крепко зажмуривать глаза.

– Кейт, ты в порядке? Что случилось?

– Ничего. У меня все отлично.

Эшли пожала плечами, я же из последних сил сдерживалась, чтобы не заорать во все горло слово «ПЕНИС». Но затем мой взгляд упал на нашу беременную учительницу физкультуры, тренера Кэссиди. Боже мой, неужели она тоже это делала?! Данное маме обещание моментально вылетело из головы.

– Эшли, мне надо срочно тебе кое-что рассказать!

Ну, теперь уж я точно не помню, какую именно формулировку я тогда выбрала, но так или иначе я подсказала Эшли нужный вопрос:

– Погоди-ка! Там что, есть дырочка?

Таким образом: 1) мое объяснение явно оказалось довольно беспомощным; 2) родители Эшли не сумели просветить свою дочь по поводу основных биологических реалий. Это еще чудо, что ей удалось вырасти из пеленок!

В такие моменты я была особенно благодарна маме за откровенную политику в вопросах секса. Подтверждением чему может служить семейный обед в ресторане «Чизкейк фактори», во время которого она во всеуслышание распространялась на тему своего первого сексуального опыта с парнем «с таким кривым шлангом, что ему, похоже, не помешали бы фигурные скобки».

За ужином я позволила себе некоторый сдержанный оптимизм. Возможно, все обойдется и мне ничего не будет за мой длинный язык! Ведь как-никак я была на редкость послушным ребенком. Да и вообще, я же не стала орать: «СПЕ-Е-Е-Е-Е-ЕРМА!!!» – в школьный громкоговоритель. Нет, я всего-навсего поделилась с подружкой, заставив ее дать торжественное обещание, положить руку на сердце и поклясться жизнью, что она никому не скажет. Но судьба распорядилась иначе. И Эшли Адамс не отнеслась к своей торжественной клятве с той серьезностью, с какой мне хотелось бы. Она рассказала своей маме. После короткого телефонного разговора на кухне моя мама вернулась к столу, буквально кипя от ярости.

– Мне звонила Кристал Адамс, и она вне себя от бешенства.

– Кристал Адамс… – Папа задумчиво сощурился, пытаясь вспомнить, о ком идет речь, я же побоялась оторвать глаза от тарелки. Похоже, я попала в беду. – Это та, что ли, с таким огромным рыбьим ртом?

– Да, но не в этом суть. – Мама резко повернулась ко мне. – Как ты посмела рассказать Эшли о сексе? Кейт, ты наказана. После школы? Никакого телика. Уик-энды? Будешь месяц безвылазно сидеть дома.

– Прости меня. Я просто хотела с кем-нибудь об этом поговорить, а Эшли – моя подруга! Я тебя очень прошу, не сердись на меня! – Я уставилась в пол, отчаянно пытаясь проглотить ком в горле.

– Мы не сердимся, мы просто очень разочарованы.

Что соответствовало действительности. Самые страшные слова, который может услышать ребенок, – это то, что он разочаровал свою маму. В нашей семье такие слова приберегались на случай самых отвратительных преступлений.

Когда на следующий день я пришла в школу, Эшли все утро старалась меня избегать. Я поинтересовалась, почему она меня игнорирует.

– Мама сказала, что ты вруша и это аист приносит детей мамочкам и папочкам. Она говорит, что ты все выдумала и ты плохая девочка, и она больше не разрешает с тобой дружить.

Ужасно хотелось плакать. И хотя мне тогда исполнилось всего-навсего восемь лет, в глубине души у меня возникли сомнения. И, уже повзрослев, я частенько гадала: в чем состоял план ее мамы? И когда она собиралась сказать правду? После того как в старших классах начнутся занятия по биологии? В колледже? Никогда? В таком случае Эшли явно ожидала бы полная сюрпризов первая брачная ночь.

И только в колледже я наконец поняла, что мамину откровенность нельзя было назвать стандартной практикой во взаимоотношениях матерей и дочерей. Однажды мы с моей подружкой Эллен шутили у себя в комнате насчет необрезанного члена, с которым ей неожиданно пришлось столкнуться накануне вечером, и я рассмеялась:

– Боже мой! Надо срочно поделиться с мамой! Отправлю ей сообщение.

Эллен буквально оцепенела:

– Ты серьезно? Ты рассказываешь своей маме подобные вещи?!

Погоди-ка! Неужели твоя мама не знает все до мельчайших подробностей о гениталиях всех парней, с которыми ты когда-либо встречалась? Ну ладно. Моя тоже.

Но вернемся к начальной школе. На уроке истории я попросила другую свою подружку дать мне карандаш и получила такой же ответ:

– Мама больше не разрешает мне с тобой разговаривать.

Я была озадачена. Неужели Эшли всем разболтала? Оставшуюся часть школьного дня я мужественно глотала слезы, но, оказавшись в маминой машине, не выдержала, и с трудом сдерживаемые всхлипы вырвались наружу неудержимым потоком соплей с душераздирающими судорожными подергиваниями.

Мама Эшли взяла на себя почетную миссию организовать против меня крестовый поход мамаш из родительского комитета – такую кампанию могла позволить мающаяся бездельем женщина, которой абсолютно некуда приложить свои тщательно наманикюренные руки. Она обзвонила всех до единой матерей из моего класса и посоветовала им запретить своим детям водиться со мной, так как я разрушила жизнь Эшли и вообще отвратительная, одержимая «вопросами зова плоти» девчонка. Сам факт, что эта дама не рискнула произнести слово «секс» в разговоре с другими взрослыми, явно говорит о наличии такой проблемы, как подавленная сексуальность, но в первую очередь заставляет искренне жалеть ее дочь.

Ее кампания за награждение меня алой буквой «Н», клеймом малолетней нимфоманки, категорически не устроила мою маму. И она подняла топор войны. На следующее утро в машине она врубила на полную мощность «Паблик энеми» и «Нигеров со мнением», а потом вместо того, чтобы пойти на работу, отправилась для решающей битвы в кабинет директора. И на хрен полицию!

Мистер Томпсон терпеливо выслушал ее филиппики о мамашах-пуританках и добрачном сексе, но в принципе воспринял все вполне нормально и даже начал тихо хихикать.

– Простите меня за мой смех, но ох уж эти мамаши! Не переживайте. Я постараюсь вразумить мать Эшли. Неужели они не понимают, что все дети в этом возрасте только и говорят о сексе?!

– Вот именно! Если бы они жили на ферме, то давно увидели бы все своими глазами!

Возможно, мамино заявление было основано на ее богатом детском опыте наблюдений за спариванием животных на ферме, особенно если учесть, что она выросла в Атлантик-Сити, Нью-Джерси.

Мистер Томпсон позвонил маме Эшли и велел ей положить конец сплетням. И несмотря на переживания этой высокоморальной дамы из-за «разрушенной жизни» дочери, и Эшли, и я стали совершенно нормальными подростками. Нет, не подруги, конечно, но вполне приспособленными к жизни отпрысками мамаш, исповедующих прямо противоположные методы воспитания. И тем не менее я действительно надеюсь, что мама Эшли в конце концов рассказала ей, откуда берутся дети или, по крайней мере, где находится влагалище.