Онлайн чтение книги Мустанг
Глава 13. 1979 год

1

Ню Аманды, изображающие юношу Грега, произвели фурор в артистическом мире. За ней закрепилась репутация талантливого художника-реалиста, а картины ушли за двадцать, двадцать три и двадцать семь тысяч долларов. Четвертую Аманда подарила Синди, и картина долго висела в «ФКП-Гэллери», прежде чем Синди унесла ее домой.

Родители мальчика теперь запросили за его позирование значительно большую плату, ссылаясь на то, что публикация репродукций картин в журналах и каталогах галереи причинила ему немало хлопот в школе. Аманда пожала плечами и ответила родителям, что более в услугах Грегори не нуждается.

Ее натюрморты продавались не так хорошо. Аманду знали как автора фотографически точных ню. Один критик писал: «Величайшие из фотографов, Уэстон, Штайген, Оутебридж, не достигли такой точности в передаче человеческой души, как это удалось мисс Финч. Она достойная наследница старейшей традиции в искусстве графики».

Карьера Аманды вышла на новый виток, когда Абрахам и Корсика д'Алемберт, брокеры с Уоллстрит, попросили ее нарисовать их вместе, обнаженными, держащимися за руки и смотрящими друг другу в глаза. Аманда добавила в картину динамики, поместив мужа на возвышение, а жену на пол. Он протягивал ей руки, чтобы помочь подняться. Абрахам и Корсика поженились уже немолодыми и хотели сохранить воспоминания о первых годах совместной жизни. За эту картину они предложили заплатить Аманде пятьдесят тысяч долларов.

Она стояла на мольберте в студии, где Диц фон Кайзерлинг позировал Аманде. Художница изобразила его полулежащим на темно-синем одеяле, с книгой в руке. Картину Диц предполагал выставить в «ФКП-Гэллери» и не продавать.

Диц и Аманда стали любовниками. Она видела его обнаженным по часу в день, и, естественно, в ней не мог не пробудиться сексуальный интерес. Аналогичные эмоции вызывали в нем и ее автопортреты в костюме Евы. Оба понимали, что роман этот — лишь плотские утехи, ни к чему их не обязывающие. И вообще какие-то чувства Диц испытывал только к Синди. Но с Синди ему удавалось побыть крайне редко, а он не привык к долгому воздержанию.

Аманда не имела большого опыта по любовной части. Обычно она просто ложилась под мужчину и расставляла ноги, получая удовольствие, но до полного удовлетворения дело не доходило.

Синди удовлетворяла ее куда лучше. Язычок в этом смысле оказывался эффективнее мужского «игрунчика». Но больше всего Аманде хотелось оказаться в постели и с Синди, и с Дицем.

Однажды в июле ей это удалось.

2

Аманда на кухне застенчиво предложила сие Синди. Диц, обнаженный, лежал на одеяле. Он действительно читал книгу, говорил, что иначе не сможет пролежать целый час и пострадает реалистичность картины.

Синди покачала головой.

— Вроде бы мне такого никогда не предлагали.

— Надеюсь, я не оскорбила тебя...

— Нет...

Через открытую дверь Синди посмотрела на Дица. Аманда нарисовала его маленький, необрезанный пенис, выдержав размеры до миллиметра. Синди оставалось только гадать, почему Диц хочет выставить свое «сокровище» на публичное обозрение. Она знала, что он подрастает от прилива крови, но... Аманда перехватила ее взгляд, брошенный на Дица, потом повернулась к Синди. День выдался теплый, Аманда была лишь в джинсовых шортах и топике. Синди наклонилась к ней, поцеловала Аманду. В последнее время они целовались часто.

В этот момент Диц оторвался от книги и посмотрел на них.

— Девочки, чем это вы там занимаетесь? — Он заулыбался. — Вот уж не думал.

— Я вижу, от таких мыслей у тебя все встало, Диц, — подколола его Синди. — Поздравляю. Эрекция — это хорошо. Когда ты позируешь, Аманда должна показывать тебе порнофильмы, чтобы...

— Чего ты на меня напустилась, Синди? Если хочешь пожаловаться, будто я не делаю того, что должен, сейчас не самое удачное время.

— Я предложила Синди попробовать втроем, — вмешалась Аманда.

— А как мы...

— Напряги воображение, Диц.

Однако напрягать воображение пришлось ей, а не ему. Синди, раздевшись, легла на спину на застеленное одеялом возвышение, на котором позировал Диц. Аманда присела на корточки над лицом Синди, и ее язычок гулял по «ежику» Аманды. Диц взгромоздился на Синди и долбил ее изо всех сил. Какое-то время спустя они поменялись ролями. Теперь уже Аманда вылизывала «киску» Синди, а Синди делала Дицу минет.

Как ни странно, Синди эти игры не понравились. Особого удовольствия она не получила и впервые в жизни испытала стыд за содеянное ею. Она решила впредь растрачивать свою сексуальную энергию главным образом на Анджело. Слова у Синди не расходились с делом, так что три месяца спустя она в четвертый раз забеременела.

3

При кивке Кейджо Шигето подавался вперед всем корпусом, от пояса, и иной раз Анджело не мог понять, то ли тот соглашается, то ли кланяется. Он до сих пор не мог разобраться в тонкостях японского этикета, хотя очень старался.

— Я еще не рассказывал тебе, — говорил Кейджо, — что мой дедушка воевал в японской армии. В звании бригадира. Участвовал в штурме Сингапура, потом в операциях в Бирме. С войны он вернулся целым и невредимым, ни в каких преступлениях его не обвинили. Дедушка редко общался со мной. Но некоторые его советы я помню. «Всегда будь благоразумным и не суй нос в чужие дела, — наставлял он меня. — Без благоразумия прожить невозможно».

— Я тебя понимаю, — кивнул Анджело.

Он действительно понимал, о чем хочет сказать ему Кейджо. Речь шла о случайной встрече прошлым вечером, когда в ресторане Кейджо прошел мимо столика, за которым сидели Анджело и Бетси. Кейджо не подал вида, что заметил Анджело. Но тот нисколько не сомневался, что японец не только заметил его, но и догадался, кто сидит рядом с ним. И теперь Кейджо заверял его, что беспокоиться не о чем.

Бетси безошибочно узнавала, куда и когда едет Анджело. Он даже размышлял над тем, не платит ли она какому-нибудь клерку в агентстве, через которое он заказывал билеты и бронировал номера в отелях, или нескольким клеркам в авиакомпаниях. Анджело не мог знать заранее, когда Бетси постучит в дверь его номера. Но в Токио это случалось особенно часто.

— Я хочу показать тебе вопросник, так, кажется, это называется, полученный от бухгалтерской фирмы, представляющей интересы «ХВ моторе, инкорпорейтед», — Кейджо протянул через стол сорокастраничный документ с бесчисленными вопросами, охватывающими все аспекты финансового состояния «Шизока моторс». — Потребуется немало времени, чтобы собрать всю эту информацию, часть ее засекречена.

Анджело быстро проглядел вопросник, улыбнулся, покачал головой и вернул его Кейджо.

— Скажи, что вся нужная им информация имеется в документах, доступ к которым открыт для любого.

— Я мог бы подобрать некоторые отчеты и...

— Пусть все ищут сами, — прервал его Анджело. — Зачем выполнять за них их работу? От этих счетоводов меня тошнит.

— Мне позвонил некий мистер Бикон. Ему нужен детальный отчет об изменениях, внесенных нами в конструкцию трансмиссии.

— Нет, — отрезал Анджело. — При встрече с Питером Биконом я скажу ему, что любую интересующую его информацию о «стэльене» он должен получать только от меня. Я предупрежу его, что он не имеет права спрашивать о чем-либо нашего японского партнера. Не обращай на него внимания. Если Бикон позвонит снова, просто скажи, что он должен переговорить со мной. А лучше попроси секретаря не соединять тебя с ним. Я увижу его на следующей неделе и поставлю на место.

— Он сказал, что говорил с мистером Хардеманом.

— Да хоть с Иисусом Христом. Хрен ему в жопу. Ты знаешь, что это означает?

Впервые он увидел, как японец покраснел. Затем Кейджо хихикнул.

— Да.

— Отлично. Но тебе, наверное, пользоваться этим выражением не обязательно. У вас наверняка есть свое, не менее образное.

Кабинет Кейджо, пусть и поменьше размером, напоминал нью-йоркский кабинет Анджело. Располагался он в административном здании, примыкающем к большому производственному корпусу «Шизока моторс». Отличали кабинет минимум мебели и безупречный порядок. Любой документ, необходимость в котором отпадала, тут же уносился и ложился в одну из бесчисленных архивных папок. По первому требованию его приносили тихие молодые женщины. Стол украшала семейная фотография и ваза с цветами. Сейчас в ней стояли хризантемы.

— Если бы мне пришлось докладывать мистеру Бикону, — продолжил Кейджо, — я бы сказал ему, что у нас все идет по плану, за исключением одного. Стоимость модифицированной трансмиссии примерно на сто двадцать пять долларов превысит ранее оговоренную.

Анджело покачал головой.

— Это может нас погубить. Конкуренция на рынке очень жесткая. Надо обязательно снизить стоимость. На пятьдесят долларов я еще могу согласиться. Но дополнительные сто двадцать пять могут привести к тому, что вместо заслуженного успеха нас будет ждать неудача.

Кейджо вновь кивнул, качнувшись от пояса, словно поклонился.

— Позволишь задать такой вот вопрос: а вашей компании удается уложиться в установленные цены?

— Хороший вопрос. Я делаю все, чтобы мы уложились. С чем я борюсь, так это с требованиями бесконечных отчетов на перспективу. Это проклятие американского бизнеса. Те же счетоводы желают знать, сколько будет стоить то, другое, третье в восемьдесят втором году. Я же понятия не имею, во сколько обойдутся мне эти детали или узлы в восьмидесятом.

— Это результат неуверенности в будущем, — заметил Кейджо. — Излишне пугливые хотят знать, что будет через год или два, вместо того чтобы сосредоточиться на текущих делах.

— Это мои проблемы, и я пытаюсь их разрешить.

А вот ты изыщи возможность ужать эти сто двадцать пять долларов хотя бы до пятидесяти.

— Сделаю все, что в моих силах.

— Корпус и каркас автомобиля-прототипа прибудут в Японию в следующем месяце. Сделанные вручную. Я зафрахтовал «Боинг-747». Прямой рейс Детройт — Токио. Я буду здесь, когда вы станете устанавливать двигатель. Вы успеете его подготовить?

— Один — обязательно.

— Мы вместе его опробуем, ты и я... если двигатель смогут установить в автомобиль.

— Установят, — Кейджо широко улыбнулся.

— Это я знаю. А теперь... Вчера вечером ты видел меня. И ты видел молодую женщину. Ты знаешь, кто она, не так ли?

— Мне нет нужды это знать.

— Может, и нет, но ты знаешь. Если бы в Штатах я увидел тебя в отеле с женщиной, я бы узнал, кто она... или попросил это выяснить. Бизнес есть бизнес. Ты можешь мне доверять — я бы об этом никому не сказал, а я доверяю тебе. Мы друзья.

Кейджо кивнул.

— Мы друзья, — повторил он.

4

— Он об этом упомянул? — спросила Бетси.

— Да, упомянул. Но заверил меня, что я могу не беспокоиться. Он будет нем как рыба.

— Вроде бы ума тебе не занимать, но иной раз ты бываешь таким наивным.

— Я доверяю этому человеку, — возразил Анджело.

— Я о другом. Ты почему-то решил, что мой папаша улегся лапками кверху и изображает покойника. Как бы не так! Он пристально следит за тобой, все еще надеясь, что сможет прихлопнуть тебя, как таракана.

— Это по его части. Я подобными делами не занимаюсь.

— Правда? А чем ты занимался семь лет тому назад? Номер Один солгал тебе, но очень уж убедительно, и поэтому ты ему поверил. Ты пожертвовал всем, чтобы достигнуть поставленной им цели, а в итоге остался у разбитого корыта. Мой отец, конечно, не чета своему деду, но он тоже Хардеман.

— Я намерен отнять у него компанию, Бетси, — честно признал Анджело.

— Я тебе в этом помогу. Но ты не должен доверять моему отцу. И, что более важно, Роберте. Мой отец скорее уничтожит компанию, чем позволит тебе увести ее от него. А хочет он одного — уничтожить тебя.

Обед они заказали в номер, остановив свой выбор на самом дорогом блюде: бифштексах. Неудивительно, что в Японии говядина такая дорогая, подумал Анджело. Бычков, должно быть, выкармливают молоком, такое у них нежное и сочное мясо. В пюре положили английское масло с большей жирностью, чем американское. Вино подали австралийское, но очень хорошее. Они также выпили коньяку, а кофейник остался на электрической плитке.

Бетси, как обычно, была в крохотных трусиках.

На следующий день они собирались за город, провести ночь в сельской гостинице, рекомендованной Кейджо. Им предстояло познакомиться с японским образом жизни: общая баня, специфические деликатесы вроде змей, ночевка в комнате, отделенной от соседних бамбуковыми ширмами. Но сегодня...

— Ты можешь дать мне честный ответ на один вопрос? — спросила Бетси.

— Конечно.

— Ты когда-нибудь трахал Роберту? Анджело нахмурился, покачал головой.

— Ты шутишь?

Она взяла его за руку.

— Номер Один установил скрытые видеокамеры в некоторых спальнях своего дома в Палм-Бич. Он записал на пленку то, что происходило в этих комнатах. В ту ночь, когда он умер, я собрала все кассеты, отнесла на берег, сожгла пленки в чьем-то костре, а остатки кассет выбросила в воду. На одной из пленок были мы с тобой.

— Откуда ты знаешь?

— Догадайся. Неужели ты до сих пор не понимаешь, что старик был сущим дьяволом? Он сам показал мне эту пленку.

— И?

— Может, потому его и хватил инфаркт, что он слишком много смотрел на наши упражнения на экране. И слава Богу, старик зажился на этом свете.

— Ты уверена, что уничтожила все пленки?

— Все, что находились в его спальне. Я сомневаюсь, что были другие.

— А при чем тут Роберта? Ты же начала...

— Анджело, я не успела просмотреть всю его коллекцию, но, если там была пленка с тобой и Робертой, он наверняка показал ее моему отцу. Это вполне в его духе, ему нравилось разжигать страсти. Анджело, старик был ужасен.

— Такой пленки и быть не могло.

— Хорошо. Но у Роберты голова устроена точно так же, как у моего прадеда. Если ты с ней где-нибудь трахался, подумай, не могла ли она записать ваши игры на пленку.

— Я о Роберте практически ничего не знаю, — осторожно ответил Анджело. — И не хочу знать больше, чем мне уже известно.

— Еще вопрос. Номер Один не мог сделать эти видеозаписи сам. Так кто их сделал? Когда они дадут о себе знать? В будущем нас могут шантажировать, дорогой.

— У тех, кто имеет дело с шантажистами, выбор небогат. Или им платят, или их убивают.

— Анджело...

— Если кто-то начнет тебя шантажировать, немедленно дай мне знать.

5

— Я тебе кое-что купила, — чуть позже продолжила разговор Бетси. — Пока ты занимался делами, я обследовала местные магазины.

Анджело еще раньше заметил небольшую, завернутую в бумагу коробочку, лежащую на кофейном столике, и полагал, что рано или поздно Бетси ее откроет. Но она протянула коробочку ему. Анджело снял обертку. Коробочка оказалась из дерева, со сдвижной крышкой. Он ее отодвинул. Внутри, на розовом шелке, лежали три кожаных ремешка с пряжками и десяток резиновых колец, а также инструкция на японском, английском, французском и немецком языках.

ВСЕМИРНО ИЗВЕСТНОЕ «АРАБСКОЕ СТРЕМЯ» ДЛЯ САМОГО ИНТЕРЕСНОГО МУЖСКОГО ОРГАНА, СПОСОБСТВУЮЩЕЕ ПОЛУЧЕНИЮ МАКСИМАЛЬНОГО УДОВЛЕТВОРЕНИЯ.

Бетси помогла Анджело ознакомиться с инструкцией. Ремешки шириной в полдюйма из мягкой черной кожи, стальные пряжки. Бетси читала инструкцию и смеялась, пристально наблюдая за движениями рук Анджело. Первым делом он разделся догола. Потом пропустил самый длинный ремешок через петли на концах двух других. Затем обхватил длинным ремешком мошонку и основание уже вставшего члена, затянул его и защелкнул пряжку.

— Хорошо он обжимает яйца, — усмехнулась Бетси. — Я вижу, у тебя уже все стоит.

Резиновые кольца были трех размеров. Анджело надел одно из средних на свой конец и пропустил под ним оба коротких ремешка, так, чтобы член оказался между ними. Затем, следуя инструкции, затянул их и защелкнул пряжки. Конец его вырос еще больше и начал краснеть.

— Больно? — озабоченно спросила Бетси. Анджело рассмеялся.

— Да нет же.

— В инструкции написано, что ты можешь шагать с этой штуковиной весь день, если не затягивать ремешки слишком туго, привлекая к себе внимание женщин.

— Пользуются же женщины бюстгальтерами с прокладками, увеличивающими грудь.

— Надень трусы. Я хочу посмотреть, как ты выглядишь.

— Я не уверен, что это мне удастся.

Однако ему удалось. Анджело подошел к зеркалу.

Из трусов выпирало что-то огромное. Он стянул трусы и посмотрел на себя. Скинула трусики и Бетси.

— Я это хочу.

Она вскрикнула, когда он вошел в нее. Но две минуты спустя уже постанывала от удовольствия. Стремя вызвало быстрое семяизвержение. Но эрекция не уменьшалась. Анджело продолжал, пока не кончил еще три раза. Не осталась внакладе и Бетси.

Потом она побежала в ванную. Вернувшись, разлила по стаканам шотландское.

— Как тебе мой подарок? — промурлыкала она. Анджело улыбнулся.

— Лучшего я не получал.

— Позволь мне его снять. Я не хочу, чтобы он причинил тебе вред. — Бетси расстегнула пряжки, сняла ремни. — Этот подарок принадлежит тебе. Но храниться он будет у меня. Я не хочу, чтобы ты ублажал в нем другую женщину.

Он поцеловал Бетси.

— А я не хочу, чтобы ты надевала его на другого мужчину.

— Я не знаю другого мужчину, который хотел бы надеть на себя «арабское стремя», — ответила Бетси. — Думаю, и ты не знаешь другой женщины, которая подпустила бы тебя к себе с этой штуковиной. Мы идеальная пара, Анджело. Сколько раз я говорила тебе об этом.